Нат Пинкертон — король сыщиков

Ирена, царица змей

Irene, das Schlangertweib

Глава I В ОТДЕЛЬНОМ КАБИНЕТЕ

К подъезду аристократической гостиницы «Вальдорф Астория» в Нью-Йорке — огромному зданию, в котором имеется около 1500 комнат, масса роскошных залов и летний ресторан на крыше дома — подкатил автомобиль.

По-видимому, он прибыл с вокзала, так как на месте для багажа лежал изящный ручной чемодан, желтой русской кожи.

Выбежавшие навстречу слуги гостиницы увидели стройного господина в светлом изящном костюме, помогающего выйти из автомобиля красивой даме в сером дорожном плаще с густой вуалью на лице.

Господин и дама вошли в вестибюль гостиницы, за ними следовал лакей с багажом.

Им навстречу поспешно вышел управляющий отеля.

— Вам угодно комнату?

— Да!

— На каком этаже прикажете?

— На пятом или шестом, если возможно. Управляющий справился по книге и ответил:

— Есть. Комната № 234!

— Оставьте ее за нами!

Незнакомец записался в книгу приезжих под фамилией Гарри, Гуггинс с супругой.

Управляющий заметил при этом драгоценные бриллиантовые кольца на руках незнакомца.

Один из слуг гостиницы поспешил проводить прибывших в заказанное ими помещение. Они поднялись по лифту на шестой этаж и вошли в уютно и удобно обставленную комнату.

— Где мы будем обедать, здесь или внизу? — спросил Гуг-гинс, когда слуга вышел.

— По-моему, лучше здесь! — ответила дама звонким и приятным голосом, все еще не откидывая густой вуали.

Гуггинс позвонил и заказал официанту изысканный обед и бутылку шампанского. Пока он говорил с официантом, жена его, не снимая серого дорожного плаща, стояла у окна и смотрела на улицу, где уже сгущались сумерки.

Когда официант вышел, Гуггинс подошел к ней и обнял ее за талию.

— Не снимешь ли ты наконец пальто и вуаль, Эвелина? Она покачала головой.

— Нет еще! Когда обед будет подан и мы останемся одни, тогда я сниму!

— Почему же?

— Я уже говорила тебе, что у меня в Нью-Йорке много знакомых и я не хочу рисковать, чтобы меня узнали! Если официант увидит мое лицо и скажет кому-нибудь внизу обо мне, то легко может случиться, что кто-нибудь услышит его слова и догадается, что я нахожусь здесь!

Гарри Гуггинс улыбнулся. Эта предосторожность казалась ему излишней.

— Как хочешь, моя дорогая! Я не дождусь минуты, когда мы с тобой в этой уютной комнате останемся, наконец, одни!

Она, по-прежнему, не отходила от окна, а когда, спустя несколько минут, явился официант со своим помощником, чтобы накрыть стол, она, по-видимому, с напряженным вниманием продолжала смотреть на улицу. Гарри Гуггинс, с папироской в зубах, нетерпеливо продолжал ходить взад и вперед по комнате.

Официанты, наконец, вышли, и Гарри снова подошел к ней.

— Все готово, Эвелина! Можно начать!

Она обернулась.

На столе сверкала серебряная посуда с изысканными блюдами, из холодильника выглядывало золотое горлышко шампанского.

Теперь она, наконец, сняла дорожное пальто. На ней было роскошное, вышитое блестками, зеленое платье.

Он в немом восторге смотрел на нее. Наконец, он обнял ее и покрыл ее лицо, шею и руки поцелуями.

— Ты моя радость, мое божество! — шептал он. — Я никогда еще не видел более красивой женщины! — И, действительно, она была очаровательна.

Одним ловким движением руки она распустила густые черные волосы, которые густыми волнами покрыли ее мраморные плечи. Прелестное лицо со сверкающими глазами под черной дугой бровей, производило чарующее впечатление.

— Ты вся сверкаешь, как блестящая змея! — проговорил он.

Она как-то странно улыбнулась.

— Быть может, я и в самом деле змея! — ответила она с каким-то особым ударением.

Он поцеловал ее в губы и подвел к столу. Шампанское искрилось в бокалах, и Гарри, забывая про еду, продолжал восхищаться красотой своей собеседницы.

Спустя час постучался официант и спросил, не будет ли каких-нибудь приказаний. Ему сказали, что услуги его более не нужны.

Заметив изумление официанта, она прибавила:

— Сойдемте вместе вниз, там я расплачусь за все!

Официант успокоился; он понял, что в данном случае никакого мошенничества нет, и последовал вместе с дамой в вестибюль.

Она уплатила по счету и швейцар позвал для нее карету.

Она не скупилась на чаевые, так что служащие гостиницы проводили ее с низкими поклонами.

Сев в карету, она приказала кучеру ехать на Большой Центральный вокзал.

Карета уехала. В вестибюле осталось несколько человек служащих гостиницы.

— На самом ли деле она его жена? — спросил один.

— Понятно! А то как же? Иначе она не стала бы платить за комнату и за обед!

— Положим, он мог дать ей деньги наверху!

— Пожалуй! Все-таки это какая-то странная история! Она, насколько можно было заметить сквозь густую вуаль, очень красива! Не понимаю, почему он ее отпустил одну на вокзал! Даже оставаясь в Нью-Йорке, он должен был бы ее проводить! Я бы не оставил ее одну!

Так толковали служащие, не подозревая, какого рода открытие им придется сделать на другое утро в комнате № 234.

В начале одиннадцатого часа утра дежурный официант шестого этажа зашел в контору управляющего гостиницей.

— Гость в № 234 на шестом этаже до сих пор еще никого не позвал и не выходит! Не разбудить ли его?

Управляющий открыл книгу для приезжающих.

— А, это мистер Гарри Гуггинс из Питтсбурга, жена которого уехала ночью, расплатившись по счету!

— Совершенно верно!

— Неужели он еще не звонил?

Управляющий внезапно вскочил.

— Не случилось ли с ним чего-нибудь? — проговорил он. — Я поднимусь вместе с вами!

Поднявшись наверх, официант нажал ручку двери. Она оказалась открытой.

Управляющий и официант вошли в комнату.

Комната была пуста; в маленьком отделении за портьерой, где стояли кровати, занавеси были спущены.

Управляющий откинул портьеру, заглянул в отделение и остановился.

Назвавший себя Гарри Гуггинсом господин лежал на постели совершенно одетый.

— Тише! — шепнул управляющий, когда подошел официант.

Но тот в ужасе крикнул:

— Ради Бога, мистер Крон! Разве вы не видите — ведь он мертв!

— Как мертв? Господи! Неужели здесь было совершено преступление?

Управляющий подошел поближе.

Действительно, нельзя было сомневаться в том, что Гуг-гинс был мертв. Руки его, судорожно сжатые, лежали на груди, широко открытые глаза недвижно смотрели в пространство. Бледное лицо было перекошено, ноги упирались в задний конец кровати.

Мистер Крон вместе с официантом вышел в коридор.

— Не поднимайте шума и держите язык за зубами! — проговорил он. — Вы знаете, что этот случай не должен дойти до сведения других гостей и вообще публики, иначе это принесет огромный вред нашей гостинице. Надо немедленно уведомить полицию, чтобы установить, произошло ли здесь убийство или самоубийство. Торопитесь.

Официант побежал исполнять приказание, а Крон тщательно запер дверь комнаты № 234 на ключ. Затем он тоже сошел вниз. Спустя полчаса прибыли полицейский инспектор Мак-Конелл, два полицейских чиновника и полицейский врач.

Они все вместе направились наверх.

Через десять минут по поручению Мак-Конелла был отправлен посыльный к знаменитому сыщику Нату Пинкертону с просьбой приехать немедленно в гостиницу, чтобы заняться этим довольно загадочным происшествием.

Глава II НЕСЧАСТНАЯ ЖЕНА

Приехав в гостиницу и войдя в комнату № 234 на шестом этаже, Нат Пинкертон услышал, как инспектор говорил:

— Несчастный ограблен этой женщиной! У него не осталось ни одного кольца на пальцах и ни единого гроша в кармане. Но каким же способом совершено убийство?

Нат Пинкертон подошел ближе и спросил:

— Стало быть, речь идет об убийстве?

Все присутствующие почтительно приветствовали вошедшего.

Был сделан подробный доклад о том, когда и как накануне вечером прибыла молодая парочка и как после полуночи дама под вуалью, якобы жена убитого, уехала из гостиницы.

Пинкертон выслушал молча все это повествование, внимательно рассматривая труп, раздетый почти догола полицейским врачом, который тщетно доискивался причины, вызвавшей смерть.

Никто не мог дать подробного описания лица женщины.

— Я удивлялся, что она все время стояла у окна, не снимая пальто, шляпы и вуали, когда я подавал обед! — рассказывал официант. — Но я никогда бы не подумал, что она не показывает лица только потому, что задумала совершить преступление!

— Какой у нее вообще был наружный вид? — спросил Пинкертон.

— На ней было дорогое, длинное, широкое дорожное пальто серого цвета, на голове маленький капот, тоже серый, а лицо было закрыто густой вуалью!

— Но ведь вы слышали ее голос?

— Слышал! Он у нее звонкий, высокий и очень приятный!

— Значит, нет сомнения в том, что этот господин, назвавший себя Гарри Гуггинсом, ограблен?

— Совершенно верно! — подтвердил управляющий. — Когда он вписывал свою фамилию в книгу для приезжих, я ясно видел, что у него на руках было несколько дорогих колец!

— Вы еще не обнаружили причины смерти? — обратился Пинкертон к полицейскому врачу.

— По моему мнению и согласно всем моим наблюдениям он скончался от отравления. Впрочем, вскрытие подтвердит это!

— Так оно и есть: он умер от отравления! — решительно заявил Нат Пинкертон, указывая на несколько крошечных красных точек на кисти одной из рук покойного.

— Вот оно что! — воскликнул полицейский врач. — Я еще не дошел до этого места! И вы полагаете, что это следствие ранения каким-нибудь оружием?

— Взгляните только на эту густую сеть точек, — ответил Пинкертон, — чтобы по ним вывести вполне определенное заключение!

— Но ведь он был вполне одет, так что убийце пришлось бы, чтобы убить его, завернуть ему предварительно рукав, между тем как этого мы не видим. Он заметил бы вовремя, в чем дело; много проще было бы нанести ему рану в другом месте! Во время объятия она могла свободно ранить его в затылок!

— Я уже обратил ваше внимание на то, — возразил Пинкертон, — что крошечные ранки находятся на весьма близком расстоянии одна от другой! Несчастный был убит живым оружием!

— Живым?

Присутствовавшие в изумлении переглянулись, а полицейский врач воскликнул:

— Вы говорите о змее?

Нат Пинкертон кивнул головой.

— Я твердо убежден, что это была именно змея! — проговорил он. — Она заползла ему в рукав и там укусила его! Впрочем, я припоминаю, что несколько недель тому назад произошел аналогичный случай в городе Колумбусе. Там тоже вошли в гостиницу «Вашингтон» господин с дамой, взяли комнату и пообедали. На другое утро господин был найден мертвым и ограбленным, а женщина бесследно скрылась. Там даже не было замечено, что она ушла среди ночи!

— А как было совершено убийство? — спросил полицейский врач.

— Тамошний врач тоже дал заключение об отравлении. Женщина была не в сером, а в черном пальто и тоже была под вуалью, так что лица ее никто не видел!

— И вы полагаете, что тогда и теперь убийцей была одна и та же женщина?

— Наверняка! Это очень опасная женщина, достающая себе средства к жизни убийствами. Я, конечно, приму все зависящие от меня меры, чтобы возможно скорее задержать ее, иначе она погубит не одну еще жертву!

— А расследование убийства в Колумбусе вы не взяли на себя?

— Не мог! Я в то время, вместе с моим первым помощником, находился по неотложному делу в Новом Орлеане и у меня не было времени!

— Жаль! Быть может, эта женщина теперь уже сидела бы за решеткой и этот несчастный был бы жив! — заметил инспектор Мак-Конелл.

Нат Пинкертон начал осматривать комнату.

С ковра он поднял несколько каких-то зеленых, сверкающих блесток.

— Зеленые блестки, которыми, вероятно, было вышито платье этой женщины, — проговорил он. — По-видимому, она и наружным видом старалась походить на змею!

Под столом сверкал какой-то маленький предмет. Сыщик нагнулся и поднял его.

Это был маленький гребень, усыпанный сверху рубинами.

Не говоря ни слова, Пинкертон положил гребень в карман.

Осмотр не дал больше никаких результатов, хотя Пинкертон с обычной тщательностью обыскал все углы комнаты.

Наконец, он внимательно осмотрел руки убитого и пробормотал:

— Так я и думал! У нее были крашеные волосы; в другом месте она появляется, наверное, в виде белокурой красавицы!

Когда Пинкертон закончил свой осмотр, раздался стук в дверь. В комнату вошел сильно взволнованный официант.

— Там внизу, — проговорил он, — пришла какая-то дама, которая называет себя мистрис Гуггинс из Питтсбурга! Она страшно волнуется и требует, чтобы ее допустили к ее покойному мужу!

— Неужели она осмелилась снова явиться сюда? — воскликнул Мак-Конелл.

— Просто невероятно! — изумился врач.

Но Нат Пинкертон обратился к официанту и сказал:

— Проводите эту даму сюда немедленно!

Затем он произнес:

— Эта дама ничего общего не имеет с убийцей! Она настоящая супруга убитого, а убийца не кто иная, как красивая искательница приключений, заманившая несчастного в свои сети!

Спустя несколько минут на пороге появилась стройная дама в черном платье. Лицо ее было мертвенно-бледно, она дрожала всем телом. Блуждающим взором она обвела всех присутствующих.

— Где мой муж? — с трудом проговорила она.

Нат Пинкертон приблизился к ней и проговорил:

— Мужайтесь, сударыня! Вас постиг жестокий удар, но я буду просить вас по возможности сохранить спокойствие! Вам придется дать некоторые важные указания.

— Неужели прибавления сегодняшних газет сообщили правду? — воскликнула она. — Неужели мой муж был здесь с какой-то дамой в сером дорожном пальто и был ею убит?

Прежде чем кто-нибудь успел ответить, она взглянула на портьеры маленького отделения, бросилась туда, пронзительно вскрикнула и опустилась на колени возле трупа, схватив его за руку и глядя с ужасом на его бледное, перекошенное лицо.

— Она не притворяется! — шепнул инспектор.

— Конечно нет! Да это вовсе и не та дама, которая вчера прибыла сюда вместе с Гуггинсом! — заметил управляющий гостиницей. — Та была на полголовы выше, да и манеры у нее были другие!

— Не будем пока мешать ей! — тихо проговорил Пинкертон. — Пусть она сначала немного придет в себя!

Присутствовавшие умолкли, а из отделения раздались громкие рыдания несчастной вдовы, столь ужасным образом потерявшей мужа.

— Хорошо, что она еще плачет, — заметил Пинкертон. — Слезы облегчат ее страдания!

И действительно, несчастная, мало-помалу, начала успокаиваться.

Пинкертон попросил управляющего и официантов выйти из комнаты и остался с одним только Мак-Конеллом.

— Скажите, — спросил он, — газеты не сообщили названия гостиницы?

— Нет! — отозвался Мак-Конелл. — Администрация гостиницы нарочно просила не делать этого! Да оно и понятно! Такое известие могло бы сильно повредить репутации гостиницы!

— Значит, вдова убитого узнала название гостиницы в полиции?

— Наверное! Да ведь она и пришла, как говорит официант, в сопровождении полисмена!

Нат Пинкертон подошел к отделению, откинул портьеру и спросил:

— Не можете ли вы теперь, мистрис Гуггинс, ответить мне на некоторые вопросы? Я — Нат Пинкертон, сыщик, и хотел бы во что бы то ни стало найти виновницу этого преступления!

Молодая женщина встала, еще раз взглянула на покойного и вышла в первую комнату.

Вся разбитая, она села в кресло и тихо проговорила:

— Я сама тоже сильно заинтересована тем, чтобы убийца понесла должную кару! Она отняла у меня самое дорогое, что у меня было, и за это должна быть наказана!

— Я надеюсь, мистрис Гуггинс, что мне удастся уличить убийцу! — отозвался сыщик.

— Я умоляю вас, — воскликнула несчастная женщина, — не думайте ничего дурного о моем муже! Он был порядочный, хороший человек и я уверена, что он никогда мне не изменял. Трудно себе представить более внимательного, доброго мужа! Убийца, по всей вероятности, какими-то необъяснимыми чарами завлекла его в свои сети, и он, ничего не подозревая, пошел на верную смерть!

— Я верю вам, мистрис Гуггинс! — произнес Нат Пинкертон.

После некоторого молчания, несчастная вдова сказала:

— Спрашивайте все, что нужно, мистер Пинкертон.

— Прежде всего, — начал сыщик, — я поражаюсь, что вы в настоящее время находитесь в Нью-Йорке! Даже если бы вы узнали об убийстве сегодня утром в Питтсбурге и тотчас же сели на поезд, то могли бы приехать сюда все-таки не раньше вечера!

— Я объясню вам, в чем дело! — ответила миотрис Гуг-гинс. — У моего мужа в Питтсбурге хорошее оптовое дело. Вчера утром он мне сказал, что по важному делу должен ехать в Нью-Йорк, а так как он часто отлучался на несколько дней, то я в этом ничего особенного не нашла. Но после обеда к нам на квартиру явился один из наших давнишних знакомых и выразил удивление, что я нахожусь дома, так как он полагал, что я тоже уехала в Нью-Йорк. Мне это показалось странным, я начала настойчиво расспрашивать его, и он в конце концов сознался мне, что видел моего мужа на Питтсбургском вокзале с какой-то весьма изящной дамой в сером дорожном пальто. Я попросила описать мне лицо этой дамы, но он не мог исполнить мою просьбу, так как дама была под густой вуалью. Вместе с моим мужем она с курьерским поездом уехала в Нью-Йорк!

— Ага, хорошо, что мы это знаем! Следовательно, в Нью-Йорке нам ее незачем искать, так как она, очевидно, приехала с вашим мужем из Питтсбурга!

— Совершенно верно! Можете себе представить, в какое я пришла волнение. Я искренне любила своего мужа и с ужасом думала о том, что он, быть может, мне изменил. В конце концов я не вытерпела и отправилась на вокзал, чтобы поехать вслед за ним. Я прибыла сюда еще ночью, и, конечно, не знала, куда мне обратиться. Я понятия не имела, в какой гостинице остановился Гарри и тогда только сообразила, что ехать в Нью-Йорк не имело никакого смысла! Как мне было найти его в таком большом городе? Усталая, я приехала в Центральную гостиницу на Третьей авеню, где и взяла номер. Проснувшись сегодня рано утром я, по зрелом обсуждении дела, решила вернуться в Питтсбург и поговорить с моим мужем после его возвращения домой. Когда я вышла на улицу, чтобы отправиться на вокзал, газетчики выкрикивали известие об убийстве Гарри Гуггинса из Питтсбурга, совершенном в одной из лучших гостиниц Нью-Йорка. Я чуть не упала в обморок, голова моя пошла кругом, в глазах потемнело, и я невольно должна была прислониться к стене. Но потом я взяла себя в руки, купила газету, в которой и прочитала ужасное известие! В полиции я узнала название гостиницы и полисмен проводил меня сюда!

Несчастная женщина умолкла и прижала платок к глазам. Нат Пинкертон подумал немного, а потом обратился к Мак-Конеллу:

— Предыдущее убийство произошло в Колумбусе, стало быть, недалеко от Питтсбурга! Я думаю, что убийца проживает постоянно в этом городе!

— В таком случае она, надо полагать, еще ночью вернулась туда!

— Так и мне кажется! Но возможно, что она вернется туда позднее, уже в другом платье и с волосами другого цвета! Она ведь очень хитра!

— Кучер кареты, в которой она ночью уехала на Большой Центральный вокзал, уже найден!

— Да, но он ничего интересного не сумеет сообщить!

— Конечно! Он говорит, что довез даму до подъезда вокзала, что она там вышла из кареты, расплатилась с ним и вошла в здание вокзала, причем даже сама несла в руке свой ручной чемодан!

— Чемодан, в котором находились змеи! А затем и добыча! Известно ли вам, мистрис Гуггинс, какие именно драгоценные вещи находились при вашем супруге?

— Он носил пять дорогих колец, общая стоимость которых составляет не менее 10.000 долларов! Кроме того при нем, в бумажнике и кошельке, было не менее трех-четырех тысяч долларов!

— Хорошая добыча для убийцы! — проговорил Нат Пинкертон. — Ей вовсе не нужно сейчас же продавать или закладывать кольца, а поэтому будет весьма трудно поймать ее этим путем! Так вот, мистрис Гуггинс, я поеду вместе с вами в Питтсбург!

— А мой муж? Могу ли я получить его труп?

— Формальности будут закончены сегодня же! Вы намерены перевезти его в Питтсбург?

— Конечно!

— В таком случае, сойдитесь с одним из здешних похоронных бюро, которое устроит все это дело!

Мистрис Гугтинс последовала этому совету, при чем один из помощников Ната Пинкертона оказал ей деятельное содействие.

Следующий курьерский поезд в Питтсбург должен был уйти не ранее, как через три часа, и Пинкертон воспользовался этим временем, чтобы навести справки на вокзале. Ему, однако, не удалось узнать, уехала ли в Питтсбург незнакомка в сером дорожном пальто, прибывшая на вокзал около часа ночи.

После обеда Нат Пинкертон встретился с мистрис Гуггинс на вокзале и они вместе уехали в Питтсбург.

Глава III ДРУГ ПОКОЙНОГО

По дороге Нат Пинкертон спросил у мистрис Гуггинс:

— Часто ли уходил ваш супруг из дома без вас?

— В последнее время да, прежде — нет!

— Известно ли вам, куда он уходил?

— В свой клуб! Я никогда не проверяла его, так как питала к нему безусловное доверие!

— Кто был лучшим другом вашего супруга?

— Некий мистер Климентий Гаман!

— Часто ли он с ним встречался?

— В последнее время очень часто! Когда он уходил в клуб, он всегда говорил, что зайдет за Гаманом!

— Что за человек этот Гаман?

— Очень порядочный и серьезный человек! Он председатель того клуба, в котором мой муж состоял членом!

— Часто ли он бывал у вас?

— Прежде — часто, за последнее время почти никогда!

— Не кажется ли вам это странным? Несмотря на то, что ваш супруг дружил с Гаманом, последний не приходил больше к вам?

— Я над этим не задумывалась. Муж мне говорил, что Гаман сильно занят своими делами! Дело в том, что Гаман состоит владельцем большого промышленного предприятия!

— Где он проживает?

— На Бедфорд-авеню № 80, а мы живем на 29-ой улице № 16, так что, когда муж шел в клуб, то должен был проходить мимо дома Гамана!

— Я завтра утром пойду к этому мистеру Гаману! — заявил Пинкертон. — Быть может, он даст мне какие-нибудь указания! Давно ли ваш супруг знаком с Гаманом?

— Более пятнадцати лет! Они были еще друзьями детства!

— А в последнее время, когда ваш супруг начал чаще уходить из дома, не был ли он более сдержан и холоден с вами?

Она покраснела.

— Да, это так, и я признаюсь, что над этим я не раз тоже задумывалась! Я приписывала это его озабоченности, хотя впрочем, бывали часы, когда он совершенно преображался и превосходил самого себя в знаках внимания и любезности!

— В эти часы, — проговорил Пинкертон, — он, вероятно, сознавал свою вину перед вами, тогда как обыкновенно томился в сетях той негодной женщины! Он уже не имел силы порвать с нею, хотя порою, быть может, и задавался самыми благими намерениями.

— Да, пожалуй, так оно и было! — отозвалась мистрис Гуггинс с тяжелым вздохом и слезы выступили на ее глазах.

На исходе первого часа ночи поезд прибыл в Питтсбург и Пинкертон со своей спутницей вышли из вагона.

Мистрис Гуггинс взяла коляску и поехала к себе домой, а Нат Пинкертон отправился в гостиницу, так как до утра все равно нельзя было ничего предпринять.

Он проснулся рано и немедленно отправился в полицейское бюро. Там его почтительно приветствовали и отнеслись к делу его с большим интересом.

Таинственное убийство, совершенное в одной из крупнейших гостиниц Нью-Йорка, произвело сенсацию далеко за пределами штата, а особенный резонанс вызвало в Питтсбурге, откуда убитый был родом и где его хорошо знали.

Пинкертон никого не посвятил в свои планы и намерения и не поделился своими мыслями даже с чинами полицейского управления.

Между прочим он навел справки о Климентии Гамане и узнал, что это богатый заводчик, принятый в лучшем обществе Питтсбурга и отличавшийся тем, что делал всегда много добра.

Нат Пинкертон решительно ничего дурного о нем не узнал и потому у него было мало надежды получить от него ценные сведения по делу Гуггинса.

На его звонок у подъезда богатой виллы Гамана явился лакей и, на вопрос сыщика, ответил:

— Мистер Гаман дома! Как прикажете доложить?

— Скажите ему, что приехал господин из Нью-Йорка, чтобы поговорить по делу об убийстве его друга, мистера Гуггинса!

Лакей ушел, но вскоре вернулся и проводил сыщика в приемную.

Спустя несколько секунд туда же вошел и хозяин дома.

Это был высокого роста мужчина с открытым и симпатичным лицом.

Он быстро подошел к Пинкертону и воскликнул:

— Вы из Нью-Йорка? Ради Бога, неужели это правда? Я глазам своим не хотел верить, когда прочитал в газетах о трагической кончине моего друга! Позвольте узнать, с кем имею честь говорить?

Сыщик успел внимательно рассмотреть Гамана. Он поклонился и ответил:

— Я — Нат Пинкертон!

— Мистер Пинкертон! Чрезвычайно рад! Теперь можно будет надеяться, что эта преступная женщина, которая убила Гарри, будет уличена, прежде чем она успеет совершить новое убийство!

Сыщик пожал плечами.

— Пока я еще брожу в потемках! — ответил он. — Но я надеюсь, вы поможете мне немного и дадите указания, на основании которых я сумею напасть на верный след.

Гаман видимо удивился.

— Я могу дать вам сведения?! — воскликнул он. — Вы ошибаетесь, мистер Пинкертон! Я решительно никаких указаний дать не могу!

— Но позвольте, вы были ведь лучший друг покойного?

Гаман ответил печально:

— Да, вы правы, я был им! Но в течение последних недель все это изменилось!

— Как так? Ведь вы чуть ли не ежедневно бывали с ним вместе?

— Напротив, я встречался с ним довольно редко! В клуб он заходил не часто, а если и заходил, то всегда со своим новым приятелем, этим…

Гаман запнулся.

— Говорите, мистер Гаман! — воскликнул Пинкертон. — Вот именно это-то и важно! В последние недели Гарри Гуггинс часто бывал в клубе, по крайней мере он уверял в этом свою жену, причем он, якобы, каждый раз заходил за вами!

— Это он говорил своей жене?

— Да! Она сама рассказала мне об этом!

— Мне крайне прискорбно, что я вынужден отзываться дурно о покойнике: но он лгал своей жене!

— Я так и думал! — сказал Пинкертон. — По всей вероятности он уже был пленен той женщиной, которая погубила его!

— Не знаю, о какой именно женщине может идти речь! Я его ни разу не видел с какой-либо женщиной, да и он и сам никогда не говорил мне об этом, хотя всегда бывал со много вполне откровенен!

— Охотно верю! Он, вероятно, вообще никому не говорил об этом, так как сознавал в душе свою вину!

— Да, пожалуй! Гарри, в сущности, был добрейший малый, и я могу сказать, что очень любил его. Мне было очень больно, что он изменился ко мне и что наша долголетняя дружба расстроилась!

— Не будете ли вы любезны рассказать мне, как это случилось?

— Началось с того, что Гарри перестал ко мне ходить и перестал посещать клуб. На мои расспросы он отвечал уклончиво, так что я не знал, в чем дело! Настаивать я не хотел, так как самолюбие не позволяло мне напоминать ему о дружбе, которую он забыл. Я видел лишь одно: он коренным образом изменился. В один прекрасный вечер он привел с собой в клуб очень изящно одетого господина, которого он нам представил как своего друга, испанца дона Деранду. Не знаю почему, но этот человек сразу показался мне несимпатичным, все мне в цем было противно: и смуглое лицо, и впалые глаза, и деланная манера говорить! Я спросил Гарри, где он познакомился с этим господином. Он сказал, что в «Вальгалле», а надо вам знать, что «Вальгалла» — самый большой и роскошный кафешантан в Питтсбурге. Я там был всего только один раз, так как подобные увеселительные места мне не по душе. Там больше всего бывают дамы полусвета, а мужской элемент составляется из «золотой молодежи» и прожигателей жизни, которые только умеют расходовать деньги, но не наживать их!

— Были ли вы там с Гуггинсом?

— Нет, с другим знакомыми.

— Стало быть, тот испанец Деранда часто бывает в «Вальгалле?»

— Он считается тамошним завсегдатаем!

— Не знаете ли вы, где он живет?

— Кажется, на Кресцент-стрит! Проходя по этой улице по делам, я видел, как Гуггинс входил в один из домов!

— Номер его вам не известен?

— Нет, но я знаю, что в этом доме имеется гастрономический магазин, а по соседству проходит мост над железнодорожными путями!

— Очень вам благодарен, мистер Гаман! — произнес Пинкертон и встал. — Вы дали мне очень ценные указания! Прощайте! Я надеюсь в скором времени известить вас об успешном исходе дела!

Нат Пинкертон ушел, а Гаман долго еще в задумчивости ходил взад и вперед по своей комнате. Он догадывался, что испанец Деранда находится в той или иной связи с убийством Гарри Гуггинса.

Глава IV ИСПАНЕЦ

Из дома заводчика Гамана Нат Пинкертон отправился на Кресцент-стрит. Он очень скоро нашел, по соседству с железнодорожным мостом, дом, на нижнем этаже которого помещался большой гастрономический магазин.

Он вошел в этот магазин и купил какую-то мелочь, при чем воспользовался случаем, чтобы спросить владельца магазина, не проживает ли в этом доме некий Деранда.

Тот покачал головой:

— К сожалению, я совершенно не знаю жильцов этого дома! У меня тут только магазин, а квартира моя находится на расстоянии десяти минут отсюда!

— Но ведь вы видите людей, которые приходят и уходят?

— Так-то оно так!

— Я имею в виду господина со смуглым лицом и впалыми темными глазами!

Один из приказчиков вмешался в разговор:

— Да, кажется в этом доме живет такой господин; насколько мне известно, он занимает комнату у вдовы Бур-дангер!

— Благодарю вас! Я поднимусь туда, там и узнаю, что мне нужно!

Он расплатился, вышел из магазина и поднялся на второй этаж.

Там он позвонил у двери, на которой красовалась дощечка с надписью: «Мария Бурдангер».

Дверь открыла маленькая, приветливая женщина.

— Что вам угодно? — спросила она.

— Не проживает ли у вас некий испанец, по фамилии Деранда?

— Живет! Вы хотите его видеть?

— Да!

— Как прикажете доложить?

— Скажите ему, что его хочет видеть один из его приятелей!

Женщина ушла, но вскоре вернулась.

— Дон Деранда желает знать фамилию того, кто хочет видеть его!

Тогда Пинкертон сунул ей в руку доллар и шепнул:

— Впустите! Я хочу ему устроить маленький сюрприз!

Женщина улыбнулась и пропустила Пинкертона. Он вошел в коридор и тихо приблизился к указанной ему двери.

Он осторожно открыл ее и быстро окинул взглядом все помещение.

Так как занавеси не были спущены, то в уютно обставленной комнате было довольно светло.

Деранда сидел за письменным столом, спиной к двери. По-видимому, он углубился в какую-то работу: он наклонился над столом и внимательно разглядывал лежащие на нем предметы.

Что именно лежало на столе, Пинкертон не мог видеть.

Он неслышно вошел, но когда закрывал за собою дверь, она слегка скрипнула.

В тот же момент Деранда обернулся. Правой рукой он быстро схватил лежавшие на столе предметы и сунул их в карман.

Пинкертон увидел, что эти предметы сверкали, — и у него явилась догадка, которая впоследствии блестяще оправдалась.

На Деранде была легкая летняя куртка из светлой материи.

Нат Пинкертон ясно видел очертания маленьких предметов в его кармане.

Испанец невольно подошел к вошедшему, при чем густая краска залила его лицо.

— Что это значит? — крикнул он. — Как вы смеете входить сюда, не назвав даже вашего имени?

Пинкертон остановился и холодным взглядом смерил испанца с головы до ног.

По-видимому, тому взгляд этот был неприятен и сильно подействовал на него, так как он проговорил, уже много тише:

— Что вам нужно? Скажите, по крайней мере, в чем дело!

— Я явился к вам по делу об убийстве вашего друга Гарри Гуггинса!

— Кто вам сказал, что он мой друг?

— Довольно того, что я это знаю!

— Ничего вы не знаете! Гуггинс никогда не был моим другом!

— Но ведь вы в последнее время довольно часто встречались с ним?

— Так-то оно так, но из этого еще далеко не следует, что он был моим другом! Я относился к нему довольно хорошо, хотя он был немного навязчив, но я никогда не считал его своим другом!

Сыщик и испанец стояли друг перед другом в боевой позе. Каждый сознавал, что перед ним стоит его враг.

— Известно ли вам, что Гарри Гуггинс убит в Нью-Йорке?

— Конечно! Газеты пишут много об этом деле! Но зачем Гуггинс пустился в столь рискованное приключение?

— В какой, собственно, гостинице это случилось? — как бы вскользь спросил Нат Пинкертон.

— В гостинице «Вальдорф Астория»! — тотчас же ответил Деранда.

Пинкертон, услыхав это, злобно усмехнулся, подошел ближе и бросил на испанца пронизывающий взгляд.

— Откуда вы это знаете? Ведь в газетах гостиница не была названа?

— Да, да — верно! Да я, собственно, и не помню, кто мне об этом сказал!

При этом Деранда видимо смутился.

— Да что вам надо от меня? — крикнул он. — Говорите, в чем дело! Мне некогда!

— Вы должны помочь мне разыскать убийцу!

Деранда как-то смущенно усмехнулся.

— Я? Да вы не в своем уме! Каким образом я мог бы вам помочь? Я никогда подобными делами, как Гарри Гуггинс, не занимался!

— Неужели? А мне кажется, это не совсем так! Во всяком случае, вам не удастся меня провести!

Деранда ударил кулаком по столу.

— Черт возьми, это еще что такое? — крикнул он. — Говорите, наконец, в чем дело! Вы как будто подозреваете меня в чем-то!

— Подозреваю!

— В чем же вы меня подозреваете? Может быть вы скажете, что Гарри Гуггинса убил я? Извольте, я могу доказать, где я находился в ту ночь! Я вообще целых два месяца уже не выезжал из Питтсбурга!

— Возможно! Вы сами не убийца, но я подозреваю, что вы являетесь инициатором убийства! Вы отлично знаете преступницу!

Деранда наклонился вперед, глаза его засверкали мрачным огнем.

— Стало быть, вы утверждаете, что я знаю ту женщину, которая убила Гуггинса?

— Да, я утверждаю это!

— Чем вы докажете это!

— Это будет не так трудно, как вы думаете!

— Что ж, доказывайте!

— Смирно! — вдруг крикнул Пинкертон, выхватил револьвер и прицелился в испанца. — Отнимите руку от бокового кармана, дон Деранда! Вам это не поможет, если вы возьметесь за оружие, так как я моментально раздроблю вашу руку, едва только в ней окажется револьвер!

— Не понимаю, что вам нужно от меня! — прошипел Деранда. — Я и не думал об оружии!

— Думали, дон Деранда! Я вижу вас насквозь! А теперь я вам докажу, что вы знаете убийцу Гарри Гуггинса!

— Интересно послушать!

— Запустите руку в ваш правый боковой карман и выложите те предметы, которые поспешили спрятать, когда я столь неожиданным образом вошел в комнату!

Деранда побледнел, как полотно.

— Вы с ума сошли! Ничего у меня в кармане нет!

— Есть! Я отлично вижу отсюда очертания этих предметов! Вероятно, это те кольца, которые были похищены у Гарри Гуггинса! Вы хотите на них заработать, но это вам не удастся!

Деранда заскрежетал зубами и злобно, как загнанный волк, смотрел на Пинкертона, при чем снова пытался вынуть оружие из внутреннего кармана. Но это ему не удалось, так как сыщик следил за каждым его движением и угрожал ему револьвером.

Вдруг кто-то позвонил у входной двери.

Вошла хозяйка с депешей в руке.

— Вот, дон Деранда, телеграмма для вас!

Она внезапно умолкла, увидев, что Пинкертон целится из револьвера в ее жильца.

— Ради Бога, что вы делаете? — крикнула она.

— Не беспокойтесь, мистрис Бурдангер! — проговорил сыщик. — Я хочу избавить вас от опасного жильца! Дайте мне депешу!

— Нет, давайте ее сюда! — крикнул Деранда. — Это какой-то нахал, который самым наглым образом оскорбляет меня!

Хозяйка не знала, что ей делать.

Но тут Пинкертон спокойно произнес:

— Я Нат Пинкертон из Нью-Йорка, и явился сюда для того, чтобы обезвредить этого опасного преступника!

Хозяйка уронила депешу на пол и побежала к выходу.

— Я побегу за полицией! — воскликнула она.

— Прошу вас об этом! — ответил Нат Пинкертон. — Я так или иначе сам собирался вызвать ее!

Мистрис Бурдангер захлопнула дверь, а Деранда весь съежился, как хищный зверь, готовый броситься на свою добычу.

— А, вы Пинкертон, известный шпион! — прошипел он. — Извольте! Я рискую помериться с вами силами! Посмотрим, чья возьмет!

— Сдавайтесь! — воскликнул сыщик. — Если вы только осмелитесь оказывать сопротивление, то я пристрелю вас, как дикого зверя! Это будет много хуже!

Но Деранда и не думал подчиниться! Он быстро опрокинулся назад и упал на пол вместе со стулом, который, таким образом, послужил ему прикрытием.

Вместе с тем он успел выхватить револьвер из кармана.

Но едва он только попытался выскочить из-за стула, как раздался выстрел Пинкертона.

Деранда вскрикнул от боли и выронил револьвер из простреленной руки. В тот же миг он был схвачен Пинкертоном.

Завязалась ожесточенная, но короткая борьба. Деранда отчаянно сопротивлялся, но против железной силы и испытанной ловкости Пинкертона он ничего не мог поделать.

В следующую же за тем минуту он уже сидел связанный на стуле. Пинкертон поднял с пола депешу. Разорвав обложку, он увидел, что содержание телеграммы было шифровано.

Деранда злобно усмехнулся.

— Ну что же, читайте! — прошипел он. — Интересно, как это вы разберете то, что там написано!

— Я уже не раз разбирал шифрованные телеграммы, разберу и эту! — отозвался Пинкертон.

Он обыскал карманы Деранды и вынул из них несколько брильянтовых колец. На некоторых из них были выгравированы инициалы, по которым сразу можно было догадаться, что кольца принадлежали Гарри Гуггинсу. Вскоре явились несколько человек полисменов, вызванных хозяйкой. Пинкертон предъявил им свой значок, дал некоторые указания и приказал доставить Деранду в тюрьму.

Сам он остался в квартире, с тем, чтобы произвести тщательный обыск.

Он обыскал все до единого ящика письменного стола и, действительно, нашел массу улик. Между прочим, он нашел также несколько шифрованных телеграмм, из которых одна была отправлена несколько дней тому назад из Нью-Йорка.

— Вот как! — пробормотал Пинкертон. — По-видимому, эта женщина имела обыкновение уведомлять своего сообщника, когда в ее сети попадалась какая-нибудь новая жертва! Она телеграфировала ему, когда прибыла с Гуггинсом в Нью-Йорк, а так как теперь опять имеется телеграмма, то надо опасаться, что она опять заманила кого-нибудь! Надо во что бы то ни стало поскорее расшифровать эту телеграмму!

Но как ни искал, а ключа к шифру Пинкертон не нашел в письменном столе. Обыск прочей мебели тоже не дал результата.

Пришлось попытаться расшифровать телеграмму без ключа.

Пинкертон знал несколько систем условных шифров, но как раз в данном случае ни один из них не оказался подходящим. Шифр был составлен весьма умно и разобрать его было нелегко.

Глава V ПОЗДНО

Час проходил за часом, а Пинкертон все еще не находил разгадки тайны.

Было уже около десяти часов вечера, а Пинкертон все еще работал, напрягая всю силу своей энергии. Он перебрал всевозможные системы, но ни одна не подходила.

Он сидел в глубоком раздумье, бесцельно уставившись на телеграмму, как вдруг какое-то откровение осенило его и он более чем легко открыл тайну шифра. Оказалось, что он слишком серьезно взялся за дело, когда разгадка была много проще. От радости Пинкертон чуть не подпрыгнул.

Телеграмма содержала следующее сообщение:

«Бертон попался, я сегодня вечером буду с ним в гостинице «Унион» в Аллегейни. Добыча будет хорошая.

Ирена».

А телеграмма, полученная несколько дней тому назад из Нью-Йорка, гласила следующее:

«Прибыла благополучно с Гуггинсом, едем в гостиницу «Вальдорф Астория». Дело будет хорошее.

Ирена».

Как только Пинкертон разобрал обе телеграммы, он быстро вышел из квартиры испанца и побежал к ближайшей стоянке автомобилей. Там он сел в один из них и крикнул шоферу:

— Уплачу вам тройную цену, если вы меня, с возможно допустимой быстротой, доставите в Аллегейни, в гостиницу Унион!

— Через полчаса мы будем там! — отозвался шофер.

Автомобиль с быстротой молнии помчался по улицам Питтсбурга, затем через реку Аллегейни в город тдго же названия, расположенный на другом берегу реки.

Шофер сдержал свое обещание.

Спустя полчаса автомобиль остановился у подъезда гостиницы. Пинкертон бросил шоферу деньги и вбежал в вестибюль.

Ему навстречу вышел швейцар и спросил:

— Что вам угодно?

— Я Нат Пинкертон из Нью-Йорка! — торопливо ответил сыщик. — Я должен арестовать у вас в гостинице опасную преступницу!

— Преступницу? — изумился швейцар. — Ради Бога, как она могла попасть к нам?

— Сегодня вечером к вам прибыл некий господин с дамой! Дама была в дорожном пальто и под густой вуалью!

— Совершенно верно! Они производили очень солидное впечатление!

— Вот их-то мне и нужно!

Пинкертон призвал с улицы полисмена, назвал ему себя и произнес:

— Идите со мной, помогите мне задержать опасную преступницу!

Управляющий гостиницы пришел в отчаяние, но не посмел возражать, услыхав имя знаменитого сыщика.

— В какой комнате они находятся? — спросил Пинкертон.

— В комнате № 35 на втором этаже.

— Поднимемся туда!

Прибыв на второй этаж, Пинкертон подбежал к указанной комнате, постучал в дверь и крикнул:

— Мистер Бертон, откройте! Вас немедленно желают видеть!

Ответ последовал не сразу, но когда Пинкертон постучал еще раз, послышался женский голос:

— Очень жаль, мы открыть не можем! Приходите завтра!

По голосу слышно было, что женщина сильно перепугалась.

— Отворите немедленно! — крикнул Пинкертон. — Для мистера Бертона пришло важное известие!

— Нет! Ни под каким видом мы не откроем! — послышалось в ответ.

— Почему мистерт Бертон сам не отвечает?

— Он лежит уже в постели, ему нездоровится!

Нат Пинкертон обернулся.

Он был мертвенно-бледен.

— Я боюсь что опоздал! — сказал он. — По-видимому, мистер Бертон уже убит!

Так как дверь была заперта изнутри на засов, то взломать ее было трудно и это отняло бы много времени.

— Свободна ли комната на третьем этаже, расположенная прямо над № 35-м? — спросил сыщик.

— Свободна, — ответил управляющий.

— Какой это будет номер?

— Сорок седьмой!

— Останьтесь здесь, а я пойду наверх! — распорядился Пинкертон. — Если эта женщина будет пытаться выйти из номера — моментально задержите ее! Но будьте осторожны, при ней имеются ядовитые змеи!

Полисмен вынул револьвер, а Пинкертон побежал в комнату № 47 на третьем этаже. Там он открыл окно и прикрепил к оконной раме бывшую при нем крепкую веревку.

Затем он спустился по веревке вниз и очутился на широком карнизе одного из окон комнаты № 35.

Рама открывалась наверх и Пинкертон одним быстрым движением поднял ее.

Ему представилось ужасное зрелище.

В роскошно обставленной комнате, ярко освещенной электричеством, на середине ковра стояла очаровательная красавица в блестящем, вышитом блестками, как чешуей, наряде.

Черные волосы ее были распущены, а руки ее обвивали две змеи из самой ядовитой породы. Перед женщиной на полу во весь рост лежал хорошо одетый молодой человек; сразу было видно, что он мертв.

Женщина при треске оконной рамы вздрогнула, глаза ее широко раскрылись. Увидев сыщика с револьвером в руке, она содрогнулась всем телом.

— Вы пойманы на месте преступления! — воскликнул Пинкертон грозным голосом. — Вам больше не удастся умерщвлять людей при помощи ваших змей!

Он понял, что надо действовать решительно и воспользоваться моментом ее оцепенения.

Одним прыжком он очутился в комнате и крикнул:

— Ваш сообщник Деранда уже сидит в тюрьме!

Женщина совершенно растерялась и ей даже в голову не пришло спустить змей на своего преследователя.

Пинкертон стоял прямо перед ней.

Два раза он выстрелил и ядовитые гадины с размозженными головами повисли на руках своей укротительницы.

Пинкертон сорвал их и швырнул на пол, а затем быстро наложил на Ирену наручники.

Тогда только он отпер дверь и в комнату вошли взволнованные управляющий и полисмен, услыхавшие выстрелы и голос сыщика в комнате.

Ирена немедленно была препровождена в тюрьму, а на другое утро ее перевезли в Питтсбург.

Следствие выяснило, что Ирена была родная сестра испанца Деранда, который имел на нее сильное влияние и заставлял ее приводить в исполнение все его планы.

Она обыкновенно заводила знакомства в Питтсбурге в «Валогалле», и своей красотой привлекала ухаживателей.

Таким образом ее жертвой сделался и Гарри Гуггинс. Деранда предварительно сумел снискать его доверие и свел его со своей сестрой. Гуггинс и не подозревал, что испанец знает эту женщину, назвавшую себя Эвелиной.

Она заманила его в Нью-Йорк, там убила и ограбила.

Преступники понесли заслуженную кару и были приговорены к смертной казни.

Во всех газетах Соединенных Штатов появились подробные описания этого происшествия и снова вся Америка только и говорила, что о Пинкертоне.