НАУКА ПОБЕЖДАТЬ. Курс коммунизма в вопросах и ответах

«Человеку нужен человек» Станислав Лем «Солярис»

– Человек — это, во-первых, животное. Во-вторых, — это животное общественное. Втретьих, — это животное трудящееся. В-четвёртых, — это животное говорящее и, в-пятых — разумное. Говорящее потому, что постижение мира в понятиях, то есть разумность, возможно только тогда, когда есть сами понятия, то есть обязательно есть речь.

– Давайте посмотрим на окружающий нас мир, мы увидим, что уже даже насекомые общественные бывают, — термиты, муравьи, пчёлы. И «говорящие» насекомые, опять же, у них есть свой язык жестов, поз, звуков различных, то есть кое-что из сказанного присутствует, в какой-то мере.

– Да, всё присутствует, но как становление, то есть в неразвитом виде, только начатки, а в человеке все перечисленные моменты присутствуют как наличное бытие, как развитое целое. В этом смысле человек исключителен, но при этом он неотделим от животного мира.

– То есть, с одной стороны, мы неотделимы от животного мира, а, с другой стороны, все эти пять качеств присутствуют у нас в наиболее развитом виде и одновременно.

– Не просто в наиболее развитом виде, эти качества у всех остальных видов присутствуют в виде становления, а у человека в качестве бытия, то есть нельзя представить себе современного человека без наличия всех этих качеств и на самом высоком уровне развития среди всех известных животных.

– Поэтому для ответа на вопрос, поставленный в заголовке, надо взять в рассмотрение все моменты, которые Энгельс открыл.

Человек есть животное общественное, трудящееся, говорящее и разумное.

– Да, верно, и подходить к понятию человек как к единичному, особенному и всеобщему, причём все эти три момента рассматривать необходимо в единстве, не растаскивать человека на какие-то элементы, которые есть у всяких других животных или растений. Например, есть растение, которое съедает животных, — обыкновенная росянка у нас на болотах в Ленинградской области. Есть «речь» у попугаев. Слова есть, а разговора нет, потому что для разговора нужно понятие, а понятия нет, мышления такого нет, и так далее. То же самое у человекообразных обезьян.

Можно провести анализ формаций: рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической с точки зрения данного определения человека?

– Можно. Можно сказать, что в этом смысле первобытнообщинный коммунизм, как формация, как общество, соответствует понятию человека, но неразвитого. Если вы возьмёте следующие три формации — рабовладельческую, феодальную, капиталистическую, — которые мы объединили выше (в главе — «Что такое коммунизм») в одну частнособственническую формацию, то здесь, с одной стороны, появились люди, освобождённые от материально производительного труда, собственно того труда, который составляет основу, делает человека человеком, но без этих людей, без учёных, без писателей, без организаторов, без архитекторов мы бы не получили развития человечества. Это означает, что благодаря этим формациям была создана материальная база для следующего витка развития человечества. С наступлением социализма в СССР в 1936 году человечество осуществило свой переход к человеку разумному, когда всестороннее развитие человека (всех и каждого) ставится во главу угла. С развитием же человечества до уровня полного коммунизма, мы получим переход человечества в новое качество, — когда каждый человек получит все возможности для своего полного и всестороннего развития, когда общественное разовьётся до такого уровня, что государство отомрёт за своей ненадобностью.

– Получилась очень интересная мысль, — человечеству пришлось нырнуть в эти три частнособственнические формации для того, чтобы вынырнуть уже с новыми знаниями и умениями.

– К радости через страдания, как у Бетховена.

– Да. Получается, не сделав этого, мы бы не смогли получить тот коммунизм, к которому идём.

– Таков противоречивый путь истории. История идёт методом или путём отрицания отрицания: ход истории состоит в том, чтобы сначала отрицать первую основанную на общественной собственности формацию (первобытный коммунизм), так возникает тройка — рабовладение, феодализм, капитализм (большая частнособственническая формация), а потом — отрицать уже частнособственническую формацию и вернуться к коммунизму, к общественной собственности на средства производства, но на более высоком технологическом и экономическом уровне. Обращу ещё раз ваше внимание, что без частнособственнических формаций не развилось бы человечество, так как в те моменты, когда они возникали, они были передовыми и вносили свой положительный вклад в развитие человечества. А вот сейчас допускать эксплуатацию, когда в этом уже нет необходимости, это уже анахронизм и просто зло. Эксплуатация сейчас зло именно потому, что сейчас есть возможность — не только необходимость, но и возможность — организации общественного хозяйства на коммунистических началах.

Эксплуатация сейчас зло именно потому, что сейчас есть возможность — не только необходимость, но и возможность — организации общественного хозяйства на коммунистических началах.

– Давайте разберём ещё несколько примеров, которые интересны сами по себе, возьмём «труд». Многие полагают, что шимпанзе трудится, когда добывает пищу; муравьи, когда строят муравейник; бобры, когда строят хатку и запруду. Разве не так?

– Я бы это называл простой целесообразной деятельностью, под трудом же принято подразумевать не просто целесообразную деятельность, а такую целесообразную деятельность, которая направлена на создание материальных и общественных благ, то есть в труд уже включён момент общественности. Не делает же ворона инструмент (палочку) для выковыривания личинок из-под коры дерева для обмена на продажу или в помощь другой вороне, хотя простая кооперация и взаимовыручка воронам присуща. Иными словами, опять получаем зачаток того, что у человека высокоразвито.

– Труд — это деятельность именно по созданию общественных материальных благ, это очень важно.

– С другой стороны, если вы возьмёте труд в зачаточном состоянии, скажем, те же пчёлы создают блага, они пыльцу собирают и создают, между прочим, мёд; то есть все эти пять составляющих [составляющих определения человека] есть в зачатках у большинства животных.

– Дальше у нас — говорящее, — человеческий язык самый сложный…

– Он не самый сложный, на самом деле язык только один, только у людей. У других животных есть опять только начатки, в английском языке есть понятие — small talk — сильно упрощённая версия языка, чтобы поддерживать самый примитивный разговор, как у Эллочки в «12 стульях». У животных такой же, примитивный «small talk», которого им хватает, но который не позволяет им развиться далее.

– Да, с языком тоже понятно более-менее. А вот с разумным? Поясните это.

– Разумное, имеется ввиду, что разум состоит не в том, чтобы только отражать реальность. Все отражают, все видят, те же птицы и пчёлы имеют глаза и всё они отражают. Истинный разум состоит в том, чтобы мир ещё и преобразовывать на основе познания. Если кратко, то разум — это троица, — отражение, познание, преобразование.

– Есть примеры у насекомых, — термиты какие термитники строят!

– Это инстинкты. Инстинкты, которые передаются по наследству. Они делают так, как делали их родители, повторяют. А когда мы говорим о целесообразной деятельности, надо поставить цели и не примитивные, которые состоят всего лишь в том, чтобы взять вот этот кусок мяса и съесть его.

– Если я правильно Вас понял, когда мы говорим о разуме, мы ещё подразумеваем, по большому счёту, ту культуру, те традиции и правила, которые не передаются генетическим путём или каким-то другим природным путём, а передаётся через понятия, через обучение и т. п.

– Да. Что такое культура вообще? — это накопленный опыт человечества, материальный и духовный. И этот накопленный опыт никак не передаётся природным путём, а он идёт через общественное сознание, передаётся через общественное сознание, которого, конечно, ни у каких других животных, на том уровне развития, на каком оно есть у человечества, нет.

Когда Вы говорите «общественное сознание», Вы имеете в виду, что это какой-то такой особый дух возникает?

– Я имею в виду, что это сознание выражено в понятиях, в системе знаний об обществе.

– То есть можно взять такую аналогию, как будто есть IT-программа.

– Программа предписывает, что делать. Шаги даёт. А понятие — это единство бытия и сущности. А единство бытия и сущности программой не выражается. Программа больше похожа на бытие. Вот есть программа, вот и делай: раз, два, три, четыре… по этим шагам и получишь то, что запланировали. Скажем, понятием «дом» обладает архитектор. Архитектор сделает чертежи, в чертежах написано, что делать, считайте, что это программа. Вы её хоть словами выражаете, хоть на компьютере программу записываете, смысл тот же: сделать то, то и то.

– То есть можно что-то и реализовать, не понимая всей картины? Например, как маляр, красит дом, не держа в голове весь проект дома.

– Да, если кто-либо в обществе понимает и этим руководит. В обществе не все всегда вполне всё понимают, не все вполне развиты. И в этом смысле неравенство не только потому, что один больше съел, другой меньше, а одни больше вникают и понимают в том, как устроено общество, и выражают это в понятиях, а другие меньше. Задача нашего курса расширить число людей, которые понимают и постигают мир в понятиях.

– Если я правильно Вас понимаю, то раскрывая понятие «разумное», мы прибегли к преобразованию мира.

– К преобразованию мира в направлении его развития, а не в направлении его деградации. Потому что бывает преобразование, которые осуществляли немецкофашистские войска: сжигали в печах. Печь надо было построить, печь надо было задумать. – Это была целесообразная деятельность.

– Да, это была целесообразная деятельность. Людей туда загнать и получить результат. А перед этим, как показывали в документальных фильмах, надо было забрать у них золото, в том числе вырвать золотые коронки и так далее, отобрать всё необходимое.

– Тогда получается, если обозначить развитие[15] через плюс, а то, что делали нацисты[16] через минус…

– Тогда культура фашизма входит в культуру человечества, но со знаком минус; то есть в извлечение уроков не только из позитивной деятельности, но и из деятельности реакционной.

– Вы имеете в виду то, что сейчас нацизм как бы объявлен нон-грата?

– Да, это вошло в культуру, несмотря на то, что есть попытки повторить в той или иной мере этот же самый фашизм (например, американский фашизм во внешней политике), но всё-таки в целом человечество фашизм осудило как человеконенавистническую теорию и политическую практику.

– Это понятно. То есть мы дополнили, раскрывая понятие разумное, понятием развития. Получается, что человек ещё и должен всё время развиваться.

– Да, причём не только развиваться, но развивать общество.

– Вот. И у меня вопрос в связи с этим.

Правильно ли я понял, что для того, чтобы развиваться самому, нужно осуществлять активную деятельность на общее благо?

– Обязательно! Потому что, иначе человек не развивается как человек, иначе он развивается как животное, он развивается так, например, что он может накачать себе мускулы, но всё это не делает его человеком.

– Хороший пример, очень многие люди, которые занимаются бодибилдингом, они же просто уверены в том, что они занимаются саморазвитием.

– Можно сказать, что в какой-то мере саморазвитием, безусловно, и мы можем это поддержать, но это не вполне отвечает понятию человека. Они не развиваются, они не способствуют развитию общества. Вот если они способствуют развитию общества, то это уже другое дело: вот человек, который занимался бодибилдингом, стал тренером. Он учит детей, как из хилого сделать здоровое красивое тело, это же положительно, но если всё заканчивается здоровым красивым телом, а болван остаётся болваном, то это не развитие человека как человека.

– Нужно обязательно, чтобы человек выходил за предел своего я и думал о том, как помочь обществу?

– Да и к тому же, нельзя считать, что его «я» — это его личное «я». «Я» человека — общественное! Оно не принадлежит только ему. Есть «я» и есть общество, а с точки зрения науки, «я» неразрывно с обществом и уже понятно почему. Язык, например, только тогда у человека есть, когда он с кем-то с помощью этого языка общается.

– Это известная история с детьми-маугли. Если до 5 лет дитя человека не встретило других людей, которые бы его обучали, человеком в полном смысле слова его уже не сделаешь.

– Да, получается, что для того, чтобы раскрывать в себе разумное, нужно преобразовывать мир, причём преобразовывать в направлении развития.

– То есть получается, что можно быть таким начищенным от Hugo Boss нацистом, но при этом не быть вполне человеком?

– Да. Почему мы говорим: фашистская идеология — идеология человеконенавистническая? Потому, что объявление одних людей людьми, а других недочеловеками противоречит понятию человека. Почему? Человек — это животное общественное, соединённое со всеми людьми, а вовсе не особые какие-то люди, которые объявляют себя людьми. Почему, например, США объявляют целые народы изгоями? То есть они как бы намекают, что вы есть, но вас быть не должно.

Можно сказать, что любой человек — это одновременно и всё человечество?

Можно. Ведь каждый отдельный человек — смертен, а человечество бесконечно и вечно по своей природе. Поэтому вам только кажется, что вы один. Как вы один? Вы приходите в этот мир, и вы от общества получаете то, что имеет общество к этому моменту, в той или иной мере, одни больше другие меньше. И вы передаёте следующим поколениям то, что вы развили в обществе. Вы преобразовали мир, вы преобразовали природу, вы преобразовали технику — это уже очеловеченная природа, — вы преобразовали архитектуру, вы преобразовали людей, вы родили и воспитали детей, вы преподавали, вы объясняли и так далее. Вот то, что вы сделали, это ваша функция как человека, а то, как вы ели, хотя это для вас существенно, в общем для человечества вопрос не существенный. Например, в воспоминаниях какие есть, вы не найдёте акцент на том, что ел Ленин, а что он написал, что сделал, вы найдёте.

– Зато сейчас куча блогеров увлечённо рассказывают, что они едят, где они едят, как они фотографируют всё это, как они требовательны. Получается, что вот эти все показушники они в каком-то смысле «недолюди»[17].

– «Недолюди» в смысле того, что это в них есть отрицательный момент, который очень раздут — момент отрицания общественного в человеке.