Небо над дорогой

Глава 13. Аномия Дюркгейма

— Ну, да, пьяный. Так я и думала. Но хотя бы спишь один… Подвинься.

— Ты мне снишься?

Жена чувствительно пихнула меня в бок.

— А так?

— Ты! Ты тут! Но как? А дети?

— Тихо, тихо. Дети пока там. Криспи смогла вытащить только меня и ненадолго.

— Криспи?

— Ждёт тебя в кают-компании. Совсем запуталась девочка. Иди к ней. Хотя… нет, не иди. Подождёт. Я дольше ждала. Иди ко мне…

К Криспи я вышел… не знаю. Не скоро. Вот я в такие моменты ещё на часы не смотрел. Девушка сидела, сжавшись на уголке дивана и уставившись в пол. На столе остыл забытый чай. Мое отношение к ней отлично описывается расхожим штампом «всё сложно». Я помню, как на меня свалилась ответственность за беспомощное существо, и до сих пор отчасти воспринимаю её как приёмыша. Но куда свежее воспоминания о том, как она взяла в заложники мою семью ради своих политических амбиций. А ещё мы переспали, да. Пусть и не совсем по своей инициативе, но это вообще ни разу не оправдывает, по крайней мере, меня. И это всегда всё усложняет.

— Привет, Кри.

На альтери в обращении декларируется отношение. Сократив имя, я как бы сразу даю понять, что рад ей и не держу зла. Не могу на неё злиться, правда. Нелепое, нелогичное ощущение — как будто всё, что она натворила, отчасти моя вина. Словно она ребёнок, которого я плохо воспитал.

— Се! — она вскочила, дёрнулась обнять, дёрнулась назад, застыла неловко.

— Прости меня, Се. Прости меня, я наделала ужасных злых глупостей. Меня нельзя за них прощать. Прости меня.

— Иди сюда.

Криспи рыдала у меня на груди, как в первый день в башне — искренне, по-детски, навзрыд. Циничная часть меня напоминала о манипуляциях, и что девочкам поплакать — как мальчикам пописать. Но мне всё равно было её жалко. Логика не всегда спасает.

— Сер, я всё испортила. Ты был прав.

— Крис, если я был прав, то это не ты всё испортила, а события развивались единственно возможным образом. Так?

— Да, — сказала она, вытирая красные глаза салфеткой, — ты с самого начала всё предсказал. Но я была уверена, что справлюсь.

— Многие до тебя были в этом уверены, и многие будут после. Но это не мешает людям делать одни и те же ошибки.

— Ниэла… Она… Я не ожидала.

У меня возник соблазн скормить ей солидную порцию «аятебеговорина», но у неё, кажется, и так уже передозировка. Так что воздержался, хотя я, разумеется, ей говорил. А толку? Ей двадцать семь, но физически двадцать два, а мир она воспринимает как шестнадцатилетка. Общество Юных альтери инфантильно в сути своей, плюс задержка развития от препарата йири — и вот мы имеем то, что имеем. «Что эти скучные взрослые понимают? У меня всё будет по-другому!» — максимализм, низвержение авторитетов и непонимание последствий. Кроме того, как я поздновато догадался, ментальная травма от воздействия препарата снесла в ней заданные машиной мотивационные установки, но из-за отсутствия воспитания на их месте ничего толкового не возникло. Комбинация, порождающая нездоровое мессианство с дурными последствиями.

— И что же у нас Ниэла?

— Она… Она договорилась с Советом. Точнее, она теперь и есть Совет. Это твоя девочка, Настя…

— Так. Что вы, дуры, сделали с девочкой?

— Не мы, Ниэла. Я вообще не знала до самого конца. Девочка не эмпат, ты ошибся. Она ментат, и очень сильный. Или стала им… Я не уверена. Ниэла засунула её в мотивационную машину, хотя она уже слишком взрослая. Это большой риск, тем более, для ребёнка со способностями.

— Твою мать…

Несчастный ребенок. Спящий агент Комспаса, прошедший обработку детской программой Коммуны, получил поверх этого порцию мозговой клизмы для Юных альтери. Страшно представить, что теперь у неё в мозгах творится. Удивительно, что они через уши не вытекли вообще.

— Она как-то использовала её против Совета. Теперь у нас… как ты это называл?

— Криптодиктатура?

— Да, спасибо, я забыла слово. И знаешь что? Мне кажется, Ниэле наплевать на Дело Молодых. Она сделала всё это для мужа и сына.

— А что с ними… Впрочем, неважно. Потом расскажешь. Ты ведь пришла сюда не только чтобы намочить мне слезами рубашку?

— Извини.

— Ничего, высохнет.

— Извини, что я снова пришла просить о помощи.

Ну вот, слёз уже ни в одном глазу. Девочка повинилась, девочка поплакала, девочку простили, девочка переходит к делу. Итак?

— Ты знаешь, я хотела свернуть Дело Молодых, расширить права мзее, вернуть их в Совет, а главное — прекратить лицемерную практику Молодых Духом и убрать обязательную мотивационную обработку.

— То есть, фактически разрушить к чертям сложившийся уклад общества.

— Дурной уклад!

— Хороших и не бывает. Люди есть люди.

— Мы могли бы… — запальчиво начала она и осеклась.

Вспомнила, что мы это уже не раз обсуждали.

— Прости. Ты прав. Но я хотела делать это плавно, постепенно и последовательно вводя изменения. Я думала, что Ниэла хочет того же. Но ей нужны…

— Власть и экспансия, так?

— Как ты…

— Несложно догадаться. Экспансия порождает диктатуру, диктатура требует экспансии. Положительная обратная связь.

— Ты такой умный…

— А ты подлиза. Не надо этих детских манипуляций, Кри.

— Прости.

— Извинений тоже достаточно на сегодня.

— Ниэла отменила «Дело Молодых». Разом, в один день. Пришла в Совет с девочкой — и никто против слова не смог сказать. Теперь у нас «Время Роста». В Совете сформирована Первая Тройка. Это она, её муж и Кериси. Любое решение утверждается Тройкой. Мотивационная программа изменена в сторону «здорового прагматизма и естественной лояльности», но никто не знает, как конкретно. Утверждено «Преимущественное право Альтериона на освоение ресурсов Мультиверсума». Молодые Духом — теперь официальная позиция, к которой прилагается получение Вещества…

— …Которое регулируется Тройкой.

— Да, ты прав.

— Но ты не пришла бы с моей женой, если бы у Ниэлы всё прошло гладко. Пришла бы она и с ультиматумом.

— Она поблагодарила меня за помощь и поддержку и отправила управляющей в сателлитный срез, в тот же, куда твою семью.

— В ссылку.

— Фактически да. Я у неё в подчинении, и не могла отказаться. Но я успела выступить по информу до отъезда, она не догадалась это прямо запретить. Рассказала всё, как есть. Про Вещество, про Ниэлу, про её планы.

— Неосторожно, — очень мягко сформулировал я.

— Знаю. Но я должна была что-то сделать. Я отправилась в свою ссылку, а сегодня вечером Альтерион закрылся.

— В смысле?

— Недоступен для порталов. Недоступен через кросс-локусы. Недоступен через реперы — я даже это проверила через эмиссара Коммуны. Срез Альтерион сколлапсировал. И я боюсь, что это моя вина. Я уничтожила свой мир, Сер.

— Где мои дети? Что с ними?

Мне жаль Криспи, но судьба Альтериона — не моя забота.

— Кериси потребовал немедленного принятия гражданства твоей семьей. Это было поручено мне как управляющей срезом. Я сообщила, что они всё приняли. Хотела потянуть время, думала, так будет лучше.

— Но?

— Пойми, я только формально начальник. На самом деле тот срез практически принадлежит семье Кериси. Там добываются важные ресурсы, которые обмениваются в Коммуне на Вещество — полиметаллы, редкоземы, что-то ещё — я до сих пор не разобралась, отчётность очень сложная. В общем, мои распоряжения вошли в противоречие с приказами Кериси. Он приказал забрать детей. Я запретила. Теперь исполнители ждут подтверждения, но Альтерион закрыт, а Кериси тут. Я смогла забрать твою жену, но не детей. Они временно изолированы.

— Так, мне нужен кофе.

Я запустил кофемашину. Криспи сидела на диване и смотрела на меня с надеждой. Она, правда, думает, что я тот человек, который придёт и всё исправит? Чёрта с два. Мой интерес — забрать детей. Если получится — Эвелину с ребенком, раз уж обещал Андрею. Опять же, если получится — девочку Настю, потому что обещал Артёму. Но есть обещания, а есть долг. И долг мой распространяется только на мою семью. Я вам не Искупитель.

— Ты можешь вернуться в тот срез?

— Утром оттуда откроют портал. Но я не могу взять тебя или кого-то ещё. Я добилась отправки только под предлогом того, что нужно известить Кериси о случившемся. Жену твою прихватила контрабандой, но в ту сторону это не сработает.

— Известила?

— Нет. Но он всё равно узнает. Коллапс среза не скроешь.

— И что он будет делать?

— Вернётся в свой срез. После этого я моментально перестану быть управляющим. Это будет его мир. Не так хорошо, как входить в Тройку в Альтерионе, но зато и делить на троих не надо. И ещё… — она замялась.

— Что такое?

— Он не отпустит меня. Он хочет… В общем, его только Ниэла сдерживала. Но она осталась в Альтерионе.

— Ах он, старый козёл… — посочувствовал я. — Тогда надо сделать так, чтобы он туда не попал. Не знаешь, где он сейчас?

— Нет.

— Ничего, найду.

— Куда-то собрались, Сергей? — окликнул меня на трапе Анатолий Евгеньевич.

Вот не спится ему, а!

— Как удачно, что вы не спите! — неискренне обрадовался я. — У меня к вам просьба.

— Правда? Как интересно… — он не выглядел воодушевлённым.

— Не просто так. В обмен на важную и очень свежую эксклюзивную информацию.

— Барышня ваша чернявая на хвосте принесла? Это может быть любопытно.

— Уж поверьте, будет.

— А чего же вы хотите взамен исполнения уже, напомню, состоявшихся между нами договорённостей об информационном сотрудничестве?

Намекает, что информацию я ему и так обязан сливать. Перетопчется.

— Нужно, чтобы вы задержали Кериси. Под любым предлогом не дали ему уйти в портал утром.

— Ничего себе! — удивился мой куратор. — Запросы у вас! Арестовать на переговорах полномочного представителя целого мира!

— В этом и состоит новость. Он больше не представитель Альтериона. За практическим отсутствием в Мультиверсуме такового.

Я коротко обрисовал ему ситуацию.

— Это действительно интересно, спасибо, — поблагодарил Анатолий Евгеньевич, — это открывает… интересные перспективы. В общем, можете на меня рассчитывать. В данном конкретном случае. Я найду темы для беседы с Молодым Духом Кериси. Он будет очень занят утром.

— Вечномолодой козёл временно нейтрализован, — сказал я Криспи, вернувшись, — а может, и не временно, кто знает. Но утром ему точно будет не до нас. Что дальше?

— Наверное, я смогу перехватить реальное управление срезом. Тогда все проблемы снимутся. В отсутствие Кериси — я главная.

— Глупости, — не согласился я, — ты, выражаясь в нашей терминологии, федеральный назначенец. Он — региональный руководитель. Это как мэр и губернатор… Твой авторитет, твои полномочия, твое право командовать — это проекция власти Центра. Нет Центра — ты никто. А он не теряет ничего, кроме подчинённости.

— Как же мне быть?

— А чего ты хочешь?

Она уставилась на меня своими красивыми тёмными глазами в некотором недоумении. Да, девочка действительно запуталась.

— Ты жаждешь власти над этим срезом? Хочешь занять место Кериси? Зачем? Ты уверена, что сможешь лучше управлять людьми? Его людьми, к слову. Сможешь лучше распорядиться ресурсами, перерабатывающей и добывающей промышленностью? Промышленностью, в которой ты не смогла разобраться, потому что «отчётность сложная»? Готова принять на себя ответственность за срез, ничего о нём не зная? Какой процент в экономике среза составляет поставка ресурсов в Центр? Какова численность населения и его гендерно-возрастной срез? Достаточно ли его для воспроизводства популяции? Каков уровень локализации ключевых технологий? Является ли самодостаточным производство продовольствия, или оно поставлялось из других срезов? Как ты восполнишь дефицит, если это так? У тебя есть ответы на эти вопросы?

— Нет, — хлопает глазами Криспи. — Но, как же… Кериси?

— Кериси плохой человек?

— Да! Очень!

— Хитрый негодяй? Ловкий интриган? Умелый манипулятор? Бессовестный лжец? Циник и подлец?

— Да! Да!

— Ну что же, — вздохнул я, — идеальный кризисный менеджер.

— Но он же принимает Вещество!

— Значит, с большим опытом и налаженными связями.

— Он плохой человек, — добавил я, — ты — хороший. Поэтому управлять срезом должен он, а не ты. В лучшем случае, ты, пройдя тяжёлый путь ошибок и кризисов, станешь такой, как он. Но, скорее всего, ты не справишься, и твоё место займёт кто-то в сто раз хуже Кериси.

Криспи замолчала. Тишина длилась долго, и я уже решил, что она отныне игнорирует меня как источник неприятного, но недооценил её самообладание.

— Ты прав, Сер. Ты прав, а я дура. Я пыталась спасти Йири — и всё испортила. Пыталась помочь Альтериону — и тоже всё испортила. Если возьмусь управлять этим срезом, кончится плохо…

Мне стало неловко. Вот так уронить человеку самооценку — не очень этичный поступок. Тем более, человеку, который видит тебя жизненным авторитетом, хочешь ты того или нет. Но что мне делать? Сказать: «Дерзай, девочка, ты справишься?». Чёрта с два она справится. Угробит себя, людей и мою семью заодно. Пусть уж лучше рефлексирует и мучается комплексами. Поищем ей потом психотерапевта, будет ему рассказывать о нанесённой мной психологической травме. Да, я нехороший человек. Но даже я пока недостаточное говно, чтобы стать успешным правителем. А ей до меня ой как далеко.

— Понимаешь, — сказала она со слезами в голосе, — я боюсь, что это именно я уничтожила Альтерион. Дала последний толчок, может быть. Остался единственный населённый альтери срез… Я думала сделать для него что-то важное, хоть как-то загладить вину…

— Стоп, Крис. Не бери на себя слишком много. В катастрофе Йири виноваты они сами — ну и Андрей, конечно. В коллапсе Альтериона твоя роль уж точно не первая — это последствия давно развивавшегося кризиса, и, даже если задаться целью искать крайнего — то это скорее Ниэла, чем ты. И да, коллапс — это ещё не гибель среза. Помнишь, не так давно закрывался мой мир? Сейчас, как нетрудно заметить, он открыт и более-менее благополучен. Ну, то есть, не более безумен, чем всегда.

Криспи вскочила с дивана и схватила меня за рубашку.

— Сер! Ты прав, как я об этом не подумала! Его ещё можно спасти! Придумай, как, пожалуйста! Ты сумеешь, я знаю! Или хотя бы просто помоги мне туда попасть. Я должна быть там!

Кто меня за язык тянул, а? Нашла спасителя миров.

— Крис, — мягко сказал я, — я понимаю твою ажитацию, но не забывай — мои дети в заложниках. И это меня волнует куда сильнее, чем всё остальное.

— Ты не понима… Ах, да, всё ты понимаешь.

Она поникла и села обратно. Странно одновременно знать, что ты прав и чувствовать себя жопой. Интересное ощущение. Ничего, побуду жопой, если надо.

— Анатолий Евгеньевич, можно вас на минуточку?

Мой куратор беседовал с Кериси в небольшом штабном трейлере. Пространство у маяка уже окончательно превратилось в военный лагерь. Комспас отбыл восвояси, никто его, как и обещали, не удерживал. Цыгане встали табором в отдалении, сейчас, под утро, там было тихо. Отряд коммуны расположился неподалёку, поближе к башне, но так, чтобы не нервировать военных. Ситуация создалась патовая, но спокойная, так что самое время бросить дрожжи в этот сортир.

Молодой Духом Кериси выглядел не слишком довольным беседой. Думаю, ему тут делали предложения, от которых он бы хотел отказаться, но никак не получалось. Не сомневаюсь, что Контора сейчас выкрутит ему руки до самой задницы.

— У вас что-то важное, Сергей? — Анатолий Евгеньевич позволил себе легчайшую нотку раздражения.

— Думаю да. Вам же нужен ключ от маяка?

— Вы решили всё-таки отдать нам второй?

— А вы так уверены, что он у меня есть?

— Сергей, вы хороший аналитик. Вы отлично умеете работать с данными, систематизировать информацию, считать и делать выводы. Я не теряю надежды, что вы преодолеете свои предрассудки и войдёте однажды в нашу команду. Однако люди — не ваша сильная сторона. Разумеется, я был уверен, что вы не отдадите Коммуне единственный ключ. Это не в вашем стиле. У вас просто обязан быть способ попасть в башню. Итак, что вы за него хотите? Вы же пришли поторговаться, верно?

— Не совсем. Пространства для торга у меня нет, поэтому цена фиксированная. Мне нужно кое-что получить от Кериси. Это первое. Как вы верно заметили, я не силён в убеждении и манипуляциях, но очень надеюсь в этом на вас.

— Второе?

— Вы не будете препятствовать заправке дирижабля. Я открою маяк, но энергию от него получу первым…

— Юная Криспи, кто этот человек, и где Молодой Духом Кериси?

На нас наставили довольно нелепо выглядящие, но, как мне уже доводилось убедиться, весьма эффективные глушилки альтери. Как мы и ожидали, портал с этой стороны тщательно охраняется. Люди всегда запирают конюшню после того, как лошадь спёрли.

— Временный представитель Кериси, рука и голос! — заявил я и предъявил айди полномочий.

Тут скользкий момент — как неполный гражданин я формально не имею права на его получение. Но Кериси меня заверил, что в таких нюансах мало кто разбирается, а если кто и засомневается, то отнесёт на чрезвычайность ситуации. Кроме того, Криспи как управляющий от Совета меня отчасти легитимировала.

Полученный мной электронный документ представляет собой нечто вроде того, что Ришелье выписал Миледи в «Трёх мушкетёрах»: «То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства». Получить его у Кериси было непросто, но Контора что-то предложила ему взамен, а я заверил, что не использую временные полномочия во вред срезу. Почему-то он мне поверил — может быть, так же, как и Анатолий Евгеньевич, видит людей насквозь. Меня только слепой насквозь не видит.

— Кериси задерживается на важных переговорах и ждёт портал через шесть часов, — важно распорядился я.

Убедившись, что Альтерион недоступен, прагматичный альтерионец немедленно ухватился за новых союзников и теперь торговался, как бухарский еврей. Срезу нужны были срочные поставки чего-то, он был готов поставить что-то в ответ, ну и прочие хозяйственно-политические расклады. Готов спорить, что Криспи это и в голову бы не пришло.

Девушка была тиха и печальна, без возражений следовала моим распоряжениям, но добиться этого удалось не сразу. Криков, слёз и требований немедля бросить всё и спасать мир я выслушал предостаточно.

— Интересно, наша Машка лет через десять будет такой же бескомпромиссной упёртой идеалисткой? — спросила задумчиво жена.

— Надеюсь, что да, — ответил я. — Все хорошие люди через это проходят.

— Бедные мы бедные.

— Себя в шестнадцать вспомни.

— Ох, не напоминай…

— Папа! Папа! Папа приехал! — Машка повисла на мне, вопя от восторга.

— Па, — строго сказал сын. Словарный запас его пока оставляет желать лучшего. Дети в год должны вроде бы говорить больше, но он у нас не любитель общения.

— Пап, а где мама? А ты заберёшь нас отсюда, да? А то они котика гулять не пускают…

Машка — тараторка, болтает, не останавливаясь, иногда даже во сне. Я отметил, что трещит она по-русски, хотя ещё недавно предпочитала альтери. Видимо, и её достало местное навязчивое гостеприимство.

— Эви, спасибо, что приглядела за детьми.

— Не за что, Сергей, они чудесные, — мулатка смотрела на меня с ожиданием, и я не стал её мучить.

— Да, я забираю вас с сыном тоже. Туда, где вы будете в безопасности.

— Господи, какое счастье! — Эвелина обняла меня и поцеловала в щеку, защекотав курчавыми волосами, — Спасибо тебе, Сергей. Когда нас изолировали, я уже думала, что всё, конец. Готовилась дорого продать свою жизнь, представляешь?

Она всхлипнула, маскируя это смешком.

— Я не отдала бы им Артура!

Сын Эвелины сидел на ковре и бездумно передвигал какие-то кубики.

— Эви… — я решил, что стоит её предупредить, — не знаю, как ты к этому отнесёшься, но…

— Что? — напряглась она.

— Там… Короче, там Андрей. И да, он очень переживает за тебя и сына. Он мне сильно помог вас вытащить.

Это, конечно, изрядное преувеличение, но планшет, который он отдал Артёму, нам действительно пригодился. Так что пусть.

— Ты прав, — вздохнула Эвелина, — я не знаю, как я к этому отнесусь. Подумаю об этом потом.

Уйти нам никто не препятствовал, хотя я до самого конца напрягался, ожидая подвоха. Уж больно гладко всё прошло. Так что я честно выполнил свою часть сделки — передал распоряжения Кериси местным функционерам и забрал с собой отказавшуюся от борьбы за власть в срезе Криспи. Если он и хотел её как женщину, то очевидно не хотел как административного конкурента. Мы сухо попрощались с ним у портала, он отбыл владеть и править, мы — остались у башни. Портал погас.

Дирижабль висит, как я его оставил — пристыковавшись нижней задней гондолой к куполу. Там заправочный интерфейс, через который неторопливо заполняется энерготанк. Контора выселять меня из башни не спешит. Анатолий Евгеньевич прошёлся с экскурсией, как бы между прочим выспросил, что для чего и что как включается, рассеянно похвалил мой любительский «евроремонт», поинтересовался сроками зарядки акков и ушёл. Я сказал ему правду, потому что не вижу смысла врать. Всё равно скоро сами выяснят. Так что мы, можно сказать, вернулись домой. О будущем пока не разговаривали, просто радовались друг другу, в том числе и закрывшись в спальне. Успеем ещё испортить себе праздник.

Эвелина с сыном разместились пока в гостевом крыле. С Андреем они разговаривали, сидя у моря. До чего договорились — не знаю. Не спрашивал. Никто из них не выглядел по итогу счастливым, но и не подрались. Андрей куда-то умотал, Эви осталась, попросив разрешения пожить немного. Мы не возражали, но предупредили, что наши права тут теперь птичьи. Контора, конечно, декларировала мое «право собственности», но выставят они меня, если что, в пять секунд, не сомневаюсь. Да и мне жить посреди военного лагеря не очень-то нравится.

Криспи тоже пока при нас. Заняла свой старый диванчик в каминном зале. Жена на неё реагирует нормально. Жалеет и успокаивает. Помогает это не сильно — девушка ест себя поедом, сидит молча в депрессии, питаться мы её буквально заставляем. Разве что Машке удаётся до неё достучаться, но Машка мёртвого развеселит. Позитивная у меня дочка, не в меня пошла.

Машка бегает и скачет на берегу, купается, охотно выгуливает брата, перезнакомилась со всеми, включая солдат Конторы, влюбила в себя весь табор цыган и даже подружилась с Македонцем. Башня ей всегда нравилась, и теперь она счастлива. Ну, хоть кто-то.

Я сходил в материнский мир, убедился, что квартира на месте, только пыль и воздух спертый. Оплатил счета, подключил автоматические платежи в банке. Денег ещё остаётся прилично, давно не тратил, так что на какое-то время хватит. К моему удивлению, Родина аккуратно перечисляла мне зарплату, хотя я исчез со связи. Подозреваю в этом длинные руки Конторы.

Накупил всяких технических штук по списку для дооборудования дирижабля под наши нужды и вернулся. С удивлением понял, что отвык от обычной жизни, и закройся проход — не буду знать, чем себя занять. Но это глупости, привыкну обратно.

Артём с Иваном живут на дирижабле, следят за заправкой. Идёт она медленно, хотя и не настолько, как я боялся. Оказывается, в моём маяке тоже есть нечто вроде накопителя, и он был отчасти заполнен, так что где-то процентов двадцать танка мы залили сразу. Знать бы раньше, я бы его заполнял впрок, но, пока Иван не подсказал, я даже о существовании этого локального энергоаккумулятора не догадывался. Вместе понемногу дополняем оборудование — вывели внешний микрофон, ещё всякого по мелочи. Кровожадно хочется какого-то бортового вооружения, но непонятно какого, откуда его взять и куда поставить. Впрочем, дирижабль всё равно слишком большой, медленный и уязвимый для воздушных боёв.

Ситуация как бы встала на паузу. Все чего-то ждали. Коммунары во главе с Македонцем ждали Ольгу, и чем дальше, тем сильнее нервничали от её отсутствия. Контора во главе с Анатолием Евгеньевичем ждала не знаю чего. Возможно — тоже Ольгу. Но скорее — атаки на башню. Судя по тому, что на следующий день от прохода у Чёрной Цитадели притарахтело две ствольных зенитных установки на гусеничном шасси — атаки Комспаса. Меня это, мягко говоря, нервировало, и я просил детей не уходить из башни надолго. Цыгане ждали, когда башня освободится для зарядки акков и вообще, кажется, решили тут навеки поселиться — во всяком случае, табор их становился больше и больше, заняв огромный луг за рекой практически весь. Там немедля образовался стихийный рынок, производящий шум, бардак и антисанитарию. Криспи ждала меня. Я ждал, когда дирижабль наберёт заряд — и дождался.

— Танк полон, — сказал Иван. — Пора принимать решение.

— Крис, во избежание недопонимания, — сказал я, когда все собрались в кают-компании. — Мы летим на Альтерион не для того, чтобы спасти срез, прекратить коллапс и так далее. Я понятия не имею, как это можно сделать и можно ли вообще. Масштабы события несопоставимы с нашими возможностями. Наша задача — забрать Настю у Ниэлы и проверить, как дела у ещё одного человека.

— Это кого? — удивился Артём.

— Есть у меня там приятель старый, из грёмлёнг. Если будет нужно, заберём его.

— Я понимаю, Сер, — кивнула Криспи, — но я должна быть там.

— Твой выбор, — не стал спорить я, — не одобряю его, но и не спорю.

— Какой у нас план? — спросил Иван.

— Пока я вижу это так — Артём наводится на Настю, мы летим в Альтерион, входим как можно ближе к ней. Дальше — по обстоятельствам.

— «По обстоятельствам» — моя любимая часть в любом плане, — серьёзно покивал капитан.

— А мы, значит, опять сидим и ждём тебя? — недовольно спросила жена.

— Тащить с собой детей не кажется мне хорошей идеей, а башня на данный момент, пожалуй, достаточно безопасна. Анатолий Евгеньевич просил только заряжать акки, взамен обещал прикрытие. Поскольку это в его интересах, то вы под защитой.

Куратор, разумеется, поинтересовался, куда я намылился. Я не стал скрывать. Он ответил лишь, что будет ждать подробного доклада по ситуации в Альтерионе, потому что процессы коллапса срезов представляют «определённый теоретический интерес». Также напомнил, что мне пора задуматься о дальнейшей жизни, а работа на Контору — стабильная занятость с хорошим соцпакетом.

Я был уклончив в ответах, не говоря ни «да», ни «нет», но, разумеется, мое нежелание было очевидно.

— Наступили сложные времена, Сергей, — сказал он мне напоследок, — помните, одиночки не выживают.

Не думаю, что он прав. Одиночку некому защитить, да, но и интереса на него нападать намного меньше. Башню я фактически отдал, а без неё — кому я нужен?

Проводил жену, поцеловал детей, вернулся в ходовую рубку.

— Поднять трап! — скомандовал капитан.

— Есть поднять трап, — ответил в селектор Артём.

— Машине старт!

— Есть машине старт, — я подал энергию на главную ходовую установку.

— Малый вверх и средний вперёд! Штурману прибыть на мостик!

Я двинул рычаги тяги. Они дублированы на капитанском месте, но так солиднее. Артём, подняв трап и закрыв дверь гондолы, прибежал из коридора.

— Навигатор на мостике!

— Энергию в резонаторы! Выход!

— Есть резонаторы! — ответил Артём, и мы вывалились в туманный шар над Дорогой.

— Проблема, — признал он через несколько минут.

— Что такое? — недовольно спросил Иван. — Мы ещё даже не начали, а уже проблемы?

— Я её не вижу.

Штурман то надевал, то снимал гоглы, смотрел в окно и на экран, но, в конце концов, признал поражение.

— Я был уверен, что смогу навестись на Настю. Мы давно знакомы, мы друзья, нас связывают обязательства. Но такое ощущение, что её… Как будто её вообще нет.

— Будем надеяться, что это не так, — ответил я.

Я тоже попробовал, и тоже не преуспел. Но я и знаком с ней куда меньше времени.

— То, что с ней случилось за это время, слишком сильно её изменило, — тихо сказала Криспи. — Она уже не та девочка, что вы знали.

— Крис, — спросил я. — у тебя есть кто-то близкий там? Любовник или что-то в этом роде?

Она замялась, потупилась, помрачнела, но ответила.

— Нет. Никого нет.

— Не стесняйся, девочка! — сказал Иван. — Такая красотка — и одна?

Криспи посмотрела на него с недоумением.

— У альтери нет таких заморочек вокруг секса, — пояснил ему я, — она не понимает, чего тут можно стесняться.

— Вообще нет? Как это?

— Не вникал, я человек женатый. Можешь поинтересоваться, если доберемся. Останься, займись исследованиями, напишешь монографию «Секс в обществе альтери».

— Нет, мне жена не простит, — засмеялся Иван.

— Мне просто… немного неловко от своей десоциальности, — призналась девушка. — Но я больше занималась общественной деятельностью, чем личной. Разве что…

— Что? — спросил я быстро.

— Ниэла, — поморщилась она. — Это было давно, ещё когда она была моей наставницей, но, если секс так важен…

— Вы были…

— Да, с наставниками так часто бывает. Они вводят подопечных в статус активного Юного и учат всему. Не всегда лично, но и ничего необычного в этом нет.

— То есть, — уточнил я осторожно, — если бы Машка стала альтери, то ты бы… Ты же должна была стать её наставницей?

— Это разве плохо? Кто-то должен подготовить ребенка к этой стороне жизни.

— Ну… В каждой избушке свои погремушки. Наверное… — с сомнением сказал капитан. — Хватит об этом. Ты, девочка, можешь навестись на эту свою…?

— Я попробую, — кивнула Криспи.

Замолчала, закрыла глаза, глубоко задумалась. Лицо помрачнело, видимо вспоминать нынешнюю Ниэлу не слишком-то приятно.

— Она там! — уверенно указала пальцем, и Артём тут же повернул визир картушки гирокомпаса.

— Внимание, команда, зигзаг!

«Зигзаговались» на удивление благополучно — всё-таки воздухом передвигаться куда безопаснее, чем по земле. Разве что в одном срезе в нас чуть не впилился лёгкий двухместный вертолёт, но обалдевший пилот успел в последний момент отвернуть, а пока он приходил в себя и разворачивался, мы уже смылись, чтобы не рисковать. В мире, где есть прогулочные вертолёты, могут найтись и боевые.

— Слишком гладко всё, не к добру, — сказал Артём задумчиво.

— Сплюнь, — неодобрительно ответил Иван, — и постучи, вон, по панели. Она вроде деревянная.

Артём честно сплюнул и постучал. Не помогло.

В Альтерионе было плохо.

— И где тут искать Ниэлу? — спросил я, разглядывая бушующие внизу безобразия.

— А зачем нам Ниэла? — затупил Артём, тоже уставившийся вниз, на затянутый дымом город.

— Она может знать, где Настя. Они в последнее время были вместе.

— Чёрт, что это за хрень! — закричал Иван.

— Полицейский дрон, сейчас сбивать нас будет, — пояснил я. — Ну, попробует, по крайней мере.

— Там же люди внизу под нами!

— А он тупой.

Автоматический беспилотник завис напротив дирижабля и, наверное, дал несколько импульсов своей ЭМИ-пушкой. Вот тут невольно порадуешься, что инженеры Первой Коммуны не любили электричества — нашим моторам на него плевать. Истратив заряд, дрон развернулся и улетел.

— Это всё, что они могут? — спросил Иван.

— Не, у них есть кинетическое оружие, — ответил я, — довелось как-то убедиться. Так что лучше до этого не доводить. Крис, где нам их искать? Кри?

— Сер, — тихим дрожащим голосом сказала она, — Сер, что они творят?

Девушка приникла к окну рубки и с ужасом смотрела на проплывающую внизу улицу.

— Ну, вот так, сходу, я бы предположил, что они устанавливают социальную справедливость. Бутылки с горючей смесью и баррикады — её характерный симптом. Ты ведь этого хотела, верно?

— Нет, я не хотела такого! Не хотела!

— Ну, любуйся, вот так оно всегда и выглядит…

Разбитые витрины кафе, перевёрнутые мобили, подпалины на сваленном кучей поперёк улицы мусоре. Что-то где-то вяло горит, затягивая дымом весь променад. Я гулял тут с семьёй, красивое местечко было.

— Я попробую с ней связаться… — сказала Криспи, доставая пластину коммуникатора.

— Она в здании Совета. Я предупредила, чтобы по дирижаблю не стреляли, — сказала она через пару минут переписки.

Модерновое стильное сооружение — Совет Молодых — окружено толпой. Тонированные стёкла фасада кое-где разбиты, открывая интерьеры переговорных и кабинетов. Бюрократическое сердце Альтериона.

На площади — палатки, баррикада из согнанных в ряд и связанных цепями мобилей, горят костры. На ступенях перед тонким пунктиром охраны с «глушилками» размахивает плакатами какая-то экзальтированная молодёжь. Сверху читается плохо, но «Долой!» там определённо на каждом втором. Хорошо, что шины тут негорючие.

Вокруг здания плотно барражируют дроны, но нас пропускают. Зависнув, выдвигаем трап на балкон.

— Мы с Крис идём вдвоём — и даже не начинайте. Если что — сваливайте моментально, не ждите и не делайте глупостей. Вас просто сразу собьют без всякой пользы.

Иван с Артёмом неохотно согласились. Дирижабль — слишком уязвимая штука для штурмовых операций.

Новоиспечённая «мадам диктатор» выглядит не слишком счастливой. Заседание, на которое мы беззастенчиво впёрлись, напоминает военный совет в ставке Гитлера, когда первый русский солдат царапает штыком автограф на колонне Рейхстага. Всем уже всё понятно, но принимать яд пока очень не хочется.

— Привет, Ниэла, — здоровается полным именем Криспи.

Нервная, усталая, вымотанная женщина. Но взгляд решительный. Капитуляцию не подпишет. Ну да мы знаем, как это работает. Не подпишет она — найдутся другие.

Ниэла смотрит только на меня, Крис игнорирует. Умная. Если кто-то что-то может ей предложить, то это я.

— Настя. Мне нужна девочка. Где она?

— Её здесь нет. Она теперь мессия, пророк и знамя, — невесело рассмеялась Ниэла. — Некоторые даже говорят, что она Искупитель. Не думала, что эта зараза — культ Искупителя, — так глубоко пустила у нас корни. Я всегда говорила, что у нас слишком много бродяг.

— Она не очень-то подходит под легенду… — засомневался я.

— Ты не видел, во что она превратилась. Впрочем, кого волнуют детали, когда такое творится?

Ниэла показала рукой за окно, где толпа собиралась перед ступенями, что-то неразборчиво скандируя. Я прислушался. «Дорогу молодым!» и «Долой Совет!» понял, остальное сливалось в шум. Дроны снизились и зависли над входом, охранники подняли глушилки. Кажется, до летального оружия дело пока не дошло.

— Где она?

— В старом Храме. Криспи знает, где это. То ли собирает свою армию, то ли принимает божественные атрибуты… Я не знаю, на её стороне часть техников, они сбивают наши дроны.

— У вас есть храм? — удивился я.

Всегда считал, что общество альтери совершенно нерелигиозно.

— Это исторический архитектурный комплекс, — пояснила Криспи, — музей прошлой эпохи.

— Надо было давно снести его, — буркнула Ниэла, — но кто знал, что предрассудки так живучи?

— Кризисные периоды всегда сопровождаются регрессом общественного сознания, — не удержался я.

— Заткнись, а? — устало ответила Ниэла. — Да, ты оказался прав. Но это не то, что я хотела бы услышать.

— Зачем ты в это ввязалась? — спросил я неожиданно для самого себя. Не то, чтобы мне было на самом деле важно, но…

— Крис тебе не сказала? У мужа и сына наследственное генетическое заболевание. Неизлечимое. Они получали Вещество по медицинской программе и чувствовали себя прекрасно, но проклятая Коммуна урезала поставки, а Совет сел вечномолодыми жопами на запасах.

— То есть, ты порушила всё ради них?

— Разумеется. А ты бы поступил иначе?

Не знаю, как бы я поступил. Упаси Мироздание от такого выбора.

— Я тебе не судья, Ниэла. Это не моё дело и не мой мир. Странно только, что Настя не тут.

Я показал вниз, где дроны проутюжили толпу глушилками, и теперь уцелевшие оттаскивали к палаткам павших.

— Ты не понял, — отмахнулась Ниэла, — это не её поклонники. Это просто бунт Юных против отмены «Дела Молодых».

— Они не казались мне достаточно… мотивированными для таких акций, — немного удивился я. — Слишком правильно всё организовано, как по учебнику.

— Ну, разумеется, — раздражённо ответила Ниэла, — Юные просто мясо. Отстранённые члены Совета хотят меня скинуть и вернуться к власти. Они и устроили весь этот бардак. Это ерунда, мы контролируем дроны, и им ничего не светит. Пошумят, выпустят пар и разойдутся.

Я посмотрел вниз, где толпа, откатившись от ступеней входа, активно митинговала перед импровизированной трибуной. Что-то я сильно сомневаюсь, что само рассосется.

— Опасны не они, — уверенно сказала Ниэла, — опасны те, что собрались вокруг твоей проклятой девчонки.

— Если бы ты держалась от неё подальше… — разозлился я.

— Да-да, — перебила меня женщина, — я допустила большую ошибку. Но я не могла не попробовать. И у меня получилось! Но потом… Если бы ты раздобыл мне Вещество, как я просила, ничего бы этого не было!

— О, так это я виноват? Ладно, плевать. Успехов в борьбе за личное и народное счастье.

— Успехов не будет, — печально покачала головой Ниэла, — срез закрылся, значит это коллапс. А я одна из немногих, кто понимает, что это значит. Я занималась исследованиями деградации Мультиверсума. Почти все срезы, открывшись после коллапса, были пусты. Думаю, мы вряд ли станем исключением, но я всё-таки попытаюсь погасить этот кризис.

— Как знаешь. Крис, ты со мной? Или хочешь посидеть тут в осаде? С этой или с той стороны?

— Я с тобой, — коротко ответила девушка.

— Нам на северо-восток, вдоль этой трассы, — показала она, когда мы оставили внизу осаждённый Совет. Дроны вились вокруг него, как мухи вокруг трупа.

— Давайте сделаем небольшой крюк, — предложил я, — заглянем к моему приятелю.

— Йози? — спросила Криспи.

— Он самый. Думаю, его и семью нужно отсюда забрать. В конце концов, он не местный, а грёмлёнг не привыкать к переездам. Не хочу потерять его в этом коллапсе. Тебя, Крис, кстати, тоже не хочу. Ты всё ещё собираешься остаться здесь?

— Прости, Сер, ты мне тоже очень дорог… Мне никто так не дорог, как ты. Но это мой мир, и я разделю его судьбу. Какова бы она ни была.

— В молодёжи слишком много дурного пафоса, — буркнул Иван, поправляя штурвалом курс.

Мы идём над автоматической магистралью — одной из главных транспортных артерий Альтериона, — и она обесточена. Застыли на полосах исчерпавшие скромный запас автономности мобили, не работают роботизированные развязки, не горит освещение. То ли Совет отключил, чтобы отрезать административный центр от периферии и лишить бунтовщиков поддержки, то ли что-то уже поломалось, а чинить в этом бардаке некому… Но это выглядело картинкой из будущего. Вот так они и будут стоять, покрываясь пылью и ржавчиной. Постепенно дорогу занесёт листьями, на ней завяжется почва и прорастёт трава, и только остатки ограждения напомнят будущим путешественникам, что здесь когда-то был Альтерион. Сколько таких срезов мы прошли зигзагами, гадая, что с ними случилось? Печально.

Но пока это только намёк — срез не вымер, о чём зримо напомнила движущаяся нам навстречу колонна. Раритетные по здешним меркам машины с ДВС катят неторопливо, осторожно объезжая застывшие мобили. Они набиты людьми, некоторые буксируют прицепы с плотно усевшимися там пассажирами. И у них оружие. Впервые вижу оружие в Альтерионе. Карабины, несколько автоматов Калашникова, гладкоствольные ружья. Кажется, у кого-то даже винтовка Коммуны. Откуда это всё? Это ж надо было заранее тащить через контрабандистов, где-то хранить, прятать, складировать… Кажется, Ниэлу ждёт большой сюрприз.

В колонне заметили нас — замахали руками, заорали, кто-то взял дирижабль на прицел.

— Давайте уйдём в сторону, — предложил я, — не нравятся мне эти ребята. Держим курс на те холмы, за ними посёлок мигрантов.

— Здесь вы жили? — спросил Иван. — Ничего так, уютно. Я бы не отказался от такого домика.

Наш… впрочем, уже, наверное, не наш дом стоит пустым, издалека видно. Здесь действительно было неплохо. Пока не начались все эти напряги, мы недурно жили, растили Машку и сына, развели сад… Вон, прижившиеся деревца и уже подзапущенные клумбы. Сваренные мной качели — в Альтерионе почему-то такого развлечения не было, а поглядев на нас, ими обзавелись все соседи. Нельзя не признать, что до недавних пор Альтерион был очень комфортным и безопасным местом. Если не приглядываться к механизмам, этот комфорт обеспечивающим. Ну да к этому лучше нигде не приглядываться. Даже у самых красивых людей внутри кишки и говно, даже самые комфортные социумы благополучны за чей-то счёт. В норме это просто не касается большинства.

— К тому дому, — показал я.

Дом Йози тоже пуст. Но пуст он недавно, даже стёкла не успели запылиться. На двери приклеен лист бумаги в пластиковом файле.

— Опускаемся, хочу прочитать.

Записка оказалась для меня. Напечатана по-русски, выведена на принтере, внизу кучерявая подпись Йози.

Ну что же, Йози молодец. И семью спас, и про меня не забыл. Надеюсь, всё у них будет хорошо, и мы ещё выпьем вместе в гараже, как бывалоча.

— Открывайте грузовой люк, — сказал я в рацию, — загоню машину свою. Не бросать же…

Йози вместо уазовского мотора воткнул какой-то атмосферный дизель, не знаю от чего. Даже на лючок бака скотчем бумагу прилепил: «Дизель! Бензин не лить!». Перед бампером стоят три канистры с соляркой, баки заполнены под пробку.

Дизелёк на два и пять, рядная четвёрка, сил на сто, но никаких логотипов на моторе нет, а я таких раньше не видел. Может, Йози что-то из местных раритетов разул. Механический ТНВД, рампа, простые форсунки, электроники ноль — всё, как я люблю. Завёл, послушал — непривычный для УАЗика жёсткий звук, а вообще нормально молотит. Ну да Йози по этим делам человек первейший, я против него так, в носу ковыряюсь.

Выкатился из гаража, объехал по дорожке дом — идёт немного непривычно, пик тяги по оборотам ниже, но так даже лучше, наверное. Грести по говнам уверенней будет. Подкатился к опущенной грузовой аппарели — вроде должен войти в расчищенный от кладовок трюм, и ещё место останется. Только прицелился загонять — навстречу прибежала встревоженная Криспи.

— Сер, Ниэла хочет с тобой поговорить! Это срочно!

В руке пластина коммуникатора. Я заглушил мотор, взял аппарат.

— Ниэла?

— Серг, вам надо уходить. Не ищите девочку, на это нет времени. Уходите, оставьте срез. И пожалуйста, очень тебя прошу — забери Крис. Я плохо с ней поступила. Я не должна тебя просить — но ты сможешь её уговорить, да хоть силой увези. Она тебя простит. Она тебя любит, Серг, как дура последняя.

— Что случилось, Ниэла?

— Кто-то стрелял по демонстрантам. Летальными! Это не мы, клянусь! Десятки погибших! Я понятия не имею, как это получилось!

— Сакральная жертва, — сказал я. — Ничьи снайперы, обычное дело.

— Не поняла тебя. Неважно. Толпа пошла на штурм, какие-то люди сбили дроны, у них оружие! Охрану смяли, мы держим последний этаж, но это ненадолго. В их руках центр оперативного управления дронами. Они требуют, чтобы мы вышли, а главное — Вещество! Они захватили хранилище, но запасы пусты. Я не знаю, куда они делись!

Ну, ясное дело, при штурме всегда всё «куда-то девается». В этом и смысл.

— Они уверены, что мы вывезли его на дирижабле! Многие видели, как вы прилетели и улетели! За вами выслали боевые беспилотники, вас собьют! Уходите!

— Чёрт!

— Всё, двери ломают. Передай Крис, что я прошу прощения. Потом передай, когда всё кончится, и она сможет это забыть.

— Как скажешь… — ответил я в пустоту. Связь оборвалась.