Небо над дорогой

Глава 10. Кто пускает ветры перемен

Церковный дед однажды вечером пришёл сам. Постучал в двери ангара, я открыл.

— Мстислав Никифорович! Заходите, рад вас видеть.

Я был действительно рад. Засиделись мы. Вросли в быт, скоро корни пустим. Я понимаю Ивана с семьёй, они вырвались из плена, тут им хорошо и привольно. Но они-то все вместе, не то, что я.

— Здравствуйте, Сергей. Пригласите внутрь? У меня новости для вас.

— Конечно, заходите. Эй, народ, у нас гости!

Светлана подала чай с выпечкой, мы собрались вокруг стола в ожидании.

— В общем, не буду вас томить. Пришло по вам решение.

Несмотря на обещание «не томить», он отпил чай, зажевал булочкой и только потом продолжил:

— Энергию вам постановили дать.

— Ура! — радостно сказала Василиса.

— Но! — поднял старческий узловатый палец дед. — Не просто так.

Ну вот, начинается. Я почему-то и не сомневался.

— Поскольку вы, — теперь он ткнул пальцем в меня, — владеете исправным маяком… о чём вы, кстати, и не подумали упомянуть!

Старикашка посмотрел на меня с мудрой укоризной, как на шкодливого, но любимого внука. Я не проникся.

— Я вас не виню, — вздохнул он, — это вопрос взаимного доверия, до которого нам ещё далеко.

Ага, как до Луны раком. Ну, давай, рожай уже, старый вымогатель.

— Энергию вам готовы выделить ограниченно и взаимообразно. Чтобы вы могли добраться до своей башни и открыть её для нас, Церкви Искупителя. После этого вы сможете заправиться уже на ней.

— А навигационный модуль? — спросил Иван.

— Есть подходящий. Но!

Палец снова возделся к подволоку кают-компании.

— Вы его получите после того, как передадите нам башню.

— Но как мы до неё доберёмся?

— Вот! — старик пододвинул к себе торбу, с которой пришёл. Оттуда он извлёк металлический грушеобразный предмет, похожий на стальную матрёшку, и водрузил его на стол.

Все молча уставились на эту странную штуковину.

— Отвёртка есть?

— Возьмите мою! — подала инструмент Василиса.

Дед перевернул «матрёшку» жопой кверху и ловко открутил заглушку в торце. Достал из кармана акк, вставил, закрутил обратно. Мы молча наблюдали за его манипуляциями. Перевернув объект обратно, он откинул головку матрёшки — под ней оказалась поворотная рукоять.

— Кто у вас навигатор?

— Я, — откликнулся Артём.

— Это вам, — старик достал из другого кармана тёмные очки-гоглы на кожаном ремешке, — наденьте.

— Темно, — сказал наш штурман, затянув пряжку, — очень тёмные стёкла.

— А теперь? — он вдавил рукоять с поворотом. Так решительно, как будто у него подрывная машинка в руках, я аж вздрогнул. Но ничего не произошло.

— Ого! — сказал Артём. — Ну она и сияет! Аж глаза режет!

Он смотрел на матрёшку, которая на вид оставалась точно такой же — непонятной железной фигнёй в форме ваньки-встаньки.

Дед вытащил рукоятку обратно и закрыл крышку-голову.

— Это мини-маяк. Очень редкая штука, возможно, их больше не осталось. Он выпьет свежий алтилиум за месяц, но вы будете видеть его свет через эти окулыоткуда угодно.

— И что нам это даёт?

— Если вы согласитесь, то цыгане сегодня же отправятся к вашей башне. Они повезут с собой маяк и там его включат. Вы сможете до него добраться без навигационного модуля. Но — только до него! Увы, вопрос взаимного доверия пока остаётся открытым.

— Нам надо это обдумать, — ответил за всех Иван.

— Разумеется, — согласился старик, — вы знаете, где меня найти. Но не затягивайте. На то, чтобы туда добраться, тоже уйдёт какое-то время.

Он встал из-за стола, попрощался и ушёл. Я проводил его до выхода из ангара и вернулся.

— Ну, что скажете?

— Башня твоя, — неопределённым тоном сказал Иван, — но Церковь, может быть, не самый плохой вариант.

— Лучше, чем, например, Альтери отдать, — добавил Артём.

— Видите ли, в чём дело, — сказал я, подумав, — я не верю, что нас отпустят. Этот дед как-то очень конкретно на дирижабль заглядывается. Вот долетим мы до башни, откроем её для них. Нам скажут «Молодцы, спасибо», но нам, как минимум, придётся возвращаться сюда за навигационным модулем. Это время, которое уходит…

— Да нет у них никакого модуля, — раздался знакомый голос из коридора, — тук-тук, можно войти?

— Я что, забыл закрыть дверь? — растерянно спросил я, глядя в голубые Ольгины глаза.

— Да, расслабились вы тут, — хмыкнула она, расстёгивая ремни пустотного костюма, — заходи кто хочешь, бери что хочешь.

— Как ты нас… — вскинулся Артём. — Ах, да…

— Именно, любовничек! — рассмеялась рыжая, аккуратно складывая свою сбрую на кресло. — Не поверишь, но, кажется, наша связь была одним из лучших моих решений. Я тебя всегда могу найти, а тебя в такие интересные места заносит! Ну как бы я ещё нашла легендарный Чёрный Город?

Вид у Ольги усталый и встрёпанный, одежда пропотела и пахнет дымом, на лице следы копоти, рыжие волосы в беспорядке, но она чертовски хороша. Вот удивительное дело — у меня жена совершенно очаровательна, они даже немного похожи. Криспи очень мила. Света у Ивана тоже привлекательная женщина. Эли так просто куколка-цветочек. Хватает вокруг красавиц. Но смотришь на Ольгу — и сразу думаешь: «Невозможно красивая баба!». Может, исходящее от неё ощущение опасности придаёт какую-то особую притягательность?

— Нет-нет, — насмешливо сказала Ольга, глядя на задёргавшегося Артёма, — не подпрыгивай, дорогой, я пришла с миром. Просто поговорить. Соскучилась и всё такое. Наша предыдущая встреча вышла какой-то скомканной, не находишь?

— А чем там закончилось, в ангаре? — поинтересовался я.

— Ну… Скажем так, все более-менее живы.

— А Андрей? Я смотрю, ты сегодня выступаешь соло.

— И этот мудак. Ну, пока не попадётся Македонцу, жить будет. Когда попадётся, то даже «сдаюсь» сказать не успеет. Теперь даже я не удержу Мака, он злопамятный.

— Да что произошло-то?

— Ну, вкратце, Андрей ранил Маринку и сбежал, открыв кросс-локус прямо оттуда. Мы два дня ждали, пока за нами соизволит кто-нибудь прийти, она и помереть могла, между прочим. Правда, — сказала она, вздохнув, — Маринка в него всё-таки стреляла первой. И попала. Но Македонцу будет всё равно.

— Ладно, Ольга Павловна, — сказал Иван, — это очень интересно, но к нам-то вы с какой целью прибыли? Сразу скажу — я возвращаться не собираюсь, и не уговаривайте.

— Да бог с вами, Иван Николаевич, вы не по моему ведомству. Пусть у производственников голова болит. Я, собственно, к вот этому молодому человеку, — и она указала на меня.

— Был бы польщён вниманием такой прекрасной женщины, — мрачно сказал я, — но отчего-то мне кажется, что дело не во мне, а в башне.

— Ну, вы совсем не романтик, Зелёный, — улыбнулась Ольга, — но человек женатый, так что я не обижаюсь. Действительно, интерес у меня самый практический. Это пока большой секрет, но тот маяк, которым мы пользовались для зарядки акков, окончательно прекратил работу. Кристаллы исчерпали ресурс и рассыпались. А вы, Иван, лучше всех знаете, как глубоко мы завязаны на эти источники.

Иван кивнул, подтверждая:

— Три, четыре недели — и начнут останавливаться жизненно важные производства.

— Немного больше, — покачала головой Ольга, — вступил в действие режим экономии. Но полтора месяца — и нам придётся консервировать цеха. Импорт уже остановлен, но по основным товарным группам у нас либо автономия, либо большие складские запасы. А вот воевать без акков будет совсем грустно.

— И вы хотите срочно отжать у меня башню, — констатировал я.

— Зелёный, вы разумный человек. Серьёзный аналитик — ваши выкладки по нашим запросам очень высоко оценили в Совете. Ваши прогнозы оказались удивительно точными.

— Не подлизывайтесь.

— И не думала. Я лишь прошу увидеть ситуацию в целом. Вы уже сообразили, чем обернётся предложение Церкви?

— Более или менее. Как только они получат башню, под их контролем окажутся обе точки, где мы можем заправить дирижабль. А значит, под их контролем окажемся мы. Даже если они отдадут нам навигационный модуль, мы вынуждены будем делать, что они скажут, потому что иначе останемся без энергии.

— Я даже больше скажу, — кивнула Ольга, — первым делом они потребуют доставлять энергию от вашей башни на этот маяк. Ведь это основное предназначение дирижабля. Между маяками можно летать и без навигационного модуля, которого у них, кстати, и нет.

— Почему вы так уверены? — спросил Иван.

— Я точно знаю, где он. Чай не предложите усталой женщине?

— Ой, правда, что это мы! — подскочила Светлана. — Вась, поставь чайник, Лёш, сбегай в холодильник за лимоном… Вы же с лимоном пьёте, Оль?

— С лимоном и сахаром, привычка. От бутерброда тоже не откажусь. Пешком пол-Мультиверсума прошла, шутка ли!

Когда разобрались с чаем и бутербродами, и Ольга, жадно слопав первые три, отвалилась на спинку стула с кружкой, разговор продолжился.

— Навигационный модуль с дирижабля снял Матвеев, это при мне было. Тогда и вот этот костюмчик нашли — она махнула рукой в сторону кресла, — и много всякого другого интересного. К сожалению, когда он покинул Коммуну, то забрал всё своё с собой.

— И что толку от таких сведений? В моей башне ничего похожего не нашлось. Поди знай, куда он его дел.

— У меня его рабочие записи. Теперь я знаю, где лаборатория, в которой он продолжил исследования. И я знаю, как туда добраться — он записал последовательность реперов.

— И вы её до сих пор не выпотрошили?

— Как-то недосуг было, — пожала плечами Ольга, — да и нет там, судя по всему, ничего ценного. Ну, кроме модуля, но нам он ни к чему.

— И что ты за него хочешь? Дай угадаю… неужто башню?

— Какой умный мальчик! — засмеялась она. — А чем плохо? Не мы, так другие. А мы при этом не претендуем на дирижабль. Я бы и Вещества тебе дала на выкуп семьи, но Иван уже наверняка рассказал, что его просто нет. Но с дирижаблем ты их и сам вытащишь. Мы даём тебе максимум свободы. Хочешь — живи в башне, работай на нас. Хочешь — вали на все четыре стороны на дирижабле. Мы его даже заправим, не жалко. Авось ещё что-то интересное найдёшь…

— А как же Церковь, Искупитель, спасение Мультиверсума? — спросил Артём.

— Не верю я во всю эту ерунду, Тём, — внезапно зевнула Ольга, — Мультиверсум слишком большая штука, чтобы зависеть от башни на бережку, мутных дедов в балахонах и твоей половой невоздержанности. Я не знаю, зачем это замутил покойный Сева, но ты не спеши объявлять себя богоотцом и нимб расчёсывать. Старик был адски хитрым перцем. Ладно, устала я что-то… Дадите приют бездомной женщине, или мне к Малки на постой проситься?

— Конечно, Оль, — засуетилась Светлана, — пойдём, я тебе пустую каюту покажу, бельё постельное дам, пижаму. А одежду твою в стирку засуну…

Она увела Ольгу в коридор, и мы переглянулись.

— Что будем делать? — спросил Иван.

— Согласимся на все предложения.

— Не понял? — удивился Артём.

— Называется «расширить поле возможностей». Завтра утром говорим церковному деду, что согласны — пусть отправляет свой маяк к башне. Вреда нам от этого никого, а польза может быть — как минимум, плюс одна точка ориентирования. Пока они его туда тащат — а это несколько дней, — мы с Артёмом принимаем предложение Ольги и идём за навигационным модулем.

— Почему именно вы идёте? — спросил Иван.

— Потому что Артём м-оператор, а у тебя семья. Если успеваем обернуться, то получаем халявную заправку от церкви, но летим не куда они скажут, а куда нам надо. Если не успеваем — ты заправляешься и летишь к башне сам. Я скажу тебе, где спрятан ключ, откроешь башню. Затем мы притащим модуль прямо туда, и будем действовать по обстоятельствам.

— Значит, башня тогда достанется церковникам?

— Давай будем объективны, — вздохнул я, — кому бы я ни отдал ключ, башня достанется тем, кто сумеет её удержать.

— У меня контрпредложение, — сказал Иван, — мы пойдём за модулем втроём.

— А как же твоя семья?

— Отправим в безопасное место. Мы с Артёмом говорили с Малки — его цыгане регулярно таскаются в Центр Мира, отсюда нахоженный безопасный путь. Они возьмут Светлану, Лёшку и Ваську с собой. Несколько дней — и они там.

— Мои девочки их примут, — кивнул Артём, — вместе им будет веселее, а нам с Иваном спокойнее.

— Мне кажется, что как только мы ввяжемся в историю с башней, дирижабль перестанет быть безопасным местом, — добавил Иван. — Это будет активная воюющая единица. Семье на боевом корабле не место.

— Не лишено смысла, — не без колебаний согласился я, — действуйте. А я спать пойду.

Утром в кают-компании застал сидящую в махровом халате с мокрой головой Ольгу — и семейную сцену.

— Опять, — негромко, но решительно выговаривала Светлана, — опять ты бросаешь нас и уходишь в поход. Ты клялся, что это осталось в прошлом.

— Света… — расстроенно отвечал Иван.

— Что «Света»? Ты давно уже ничей не офицер. Ты не обязан…

— Обязан, — лениво бросила Ольга, отхлебнув кофе.

Все замолкли и посмотрели на неё.

— Мужчина обязан делать то, что должно. Поступать правильно. Не уклоняться от вызовов, которые ставит перед ним жизнь. Ваш муж, Светлана, делает верный выбор. Он выводит вас — свою семью — из-под удара и действует. Если бы он был другим, вы бы погибли ещё в замерзшем локусе. Если бы он был другим, вы бы не сбежали из Коммуны. Если бы он был другим, вы бы не вышли за него замуж, кстати…

Ольга замолчала и как будто утратила интерес к разговору, но скандал как-то сам собой рассосался. Василиса повозмущалась, что дирижабль куда-то отправится без неё, но Иван рассказал, какие интересные машины у цыган, и что её технические навыки в путешествии точно пригодятся. А ещё она увидит множество срезов, по которым они будут идти «дорожным зигзагом». Девочка сняла свои претензии и побежала собирать походный набор инструмента. Лёшка сразу обрадовался, что отправляется в поход, как большой, да ещё и с приятелями, с которыми они тут гонзают по округе.

Проблемой стала Эли — я не хотел тащить её с собой, она не хотела расставаться. Стоило завести разговор о том, чтобы отправить её с семьёй Ивана, как барышня вцеплялась в меня руками и ногами и мотала головой, излучая страх и отрицание. Даже Василиса, с которой они в последнее время стали практически подружками, долго не могла её уговорить. А потом раз — и уговорила.

— Как тебе это удалось? — спросил я девочку.

— Это не мне, — призналась она, — это дядя Артём. Он рассказал, что ей там будут рады, что у него три беременных жены. ДядьЗелёный, а зачем ему три жены?

— У него большое сердце, — сказал я, имея в виду «пустая голова». — И что Эли?

— Она сначала никак не реагировала, сидела надувшись. А потом Артём сказал, что одна из жён — кайлит. И от Эли аж полыхнуло! Ну, вы знаете, как у неё бывает.

Да, уж знаю. Если у мелкой эмоции, всем достаётся.

— ДядьЗелёный, а кто такие кайлиты?

— Я точно не знаю, Вась. Вроде бы, одна из рас с сильной врождённой эмпатией. Это лучше у самого Артёма спросить.

В общем, решили, что завтра утром все выходят. Цыгане с неваляшкой — к башне. Табор Малки с семьёй Ивана — к Центру Мира. Мы втроём — через реперы бог весть куда. Ольга поделилась с Артёмом маршрутом, он сказал, что это относительно недалеко, и, при удачном раскладе транзитов, можно за пару-тройку дней обернуться. Взамен Ольга получила ключ от башни. Один из двух, но это ей знать не обязательно. Второй спрятан там, неподалеку, но кроме меня хрен его кто найдёт. Это моя страховка. Взамен она обещала караулить дирижабль до нашего возвращения и полететь потом с нами. Оно и к лучшему — пусть сама с церковниками объясняется.

Вечером в дверь ангара громко и настойчиво постучали.

— Мы кого-то ждём? — спросил я.

Все переглянулись, никто не признался.

— Пойду открою.

За воротами стоял мужчина лет сорока с породистым строгим лицом и военной выправкой. Где-то я его уже видел… Чёрт, да — в одном холодном срезе у палатки. Мы там ещё все друг в друга целились, но так и не поубивали, к счастью.

— Капитан? — удивился я.

— Подполковник. Можно войти?

— А что здесь делает офицер Комспаса?

— Поговорить пришёл. Я один и без оружия, можете проверить.

— Майор? — ещё больше, чем я, удивился Артём.

— Подполковник. Вы, я смотрю, уцелели?

— Не вашими стараниями, — мрачно ответил он.

— Все ещё подполковник? — спросила вошедшая в кают-компанию Ольга. — Не повысили?

— Вашими стараниями, — ответил офицер. — Вина за потерю того среза возложена на меня.

— Ну, а что вы хотели? Мы работаем.

— Я глубоко уважаю ваш профессионализм, — кивнул военный, — хотя наши цели и воззрения радикально различны. А ещё вы очень красивая женщина.

Ольга, к моему удивлению, слегка порозовела и как бы даже смутилась.

— Вы тоже очень ничего… Как профессионал. Меня зовут Ольга, хотя вы, наверное, это знаете.

— Меня зовут Владимир, хотя вы тоже это знаете.

Они взаимно раскланялись, с интересом глядя друг на друга.

— Я рассчитывал вас тут застать, — сказал Владимир Ольге, — хотя пришёл к нему.

Разумеется, показал он на меня. Я даже ни секунды не сомневался.

— Вас было сложно отыскать, но, к счастью, у нас есть агентура в Чёрном Городе, а вы не очень-то и скрывались. Думаю, вы догадываетесь о предмете нашей заинтересованности.

— Башня, разумеется, — кивнул я, — но вы опоздали. Я уступил эту недвижимость ей.

Показал на Ольгу — пусть сами разбираются. Но военный продолжил обращаться ко мне.

— Не сомневаюсь, что Коммуна предложила вам хорошие условия, но Компспас предложит больше.

— Я разве объявлял аукцион?

— Если Коммуна добьётся своей цели, то вы потеряете всё, что вам было обещано. И многое другое. Вы потеряете вообще всё. И не только вы.

— А можно поинтересоваться, что у нас за цели такие ужасные? — как бы даже с обидой спросила Ольга.

— Искупитель, разумеется, — сказал офицер. — Что же ещё? Хотите сказать, вы не для этого скупаете детей всех народов?

— Стоп-стоп, — Ольга, кажется, реально удивилась. — Искупитель? Мы? Детей?

— Разумеется, вы будете отрицать, — понимающе кивнул он, — я бы тоже на вашем месте изобразил удивление. Не знаю, правда, вышло бы у меня так же убедительно — у вас настоящий талант.

— А можно уточнить, из чего вы сделали такой… странный вывод?

— Вы скупаете детей по всему Мультиверсуму. Это факт, и вы вряд ли станете его отрицать, верно? Вы построили целую сеть поиска детей, причём предпочитаете тех, в ком можно предположить особые способности — дети Людей Дороги, неинициированные глойти и так далее. Да что далеко ходить — вот прямо передо мной сидит генный конструкт.

Он указал на нервно дёрнувшуюся Эли.

— Они не фертильны, но имеют уникальный генетический код, не так ли? Ещё раз признаю ваше превосходство, Ольга, — мы не смогли найти ни одного функционирующего образца.

Мне отчего-то сразу захотелось дать ему по его правильной, эталонно мужественной физиономии. Нашёл, глядь, «образец».

— Ваша сеть поиска и фильтрации, созданная с использованием работорговцев, безупречна… была безупречна.

— Так вот зачем вы их уничтожили?

— Уверен, вы понимаете неизбежность этого шага. Мы не могли допустить, чтобы вы создали Искупителя.

Воцарилась тишина. Все смотрели на Ольгу.

— Так, — сказала она после паузы, — кажется, мы забыли об элементарном гостеприимстве! Светлана, давайте накроем стол. Иван, ни за что не поверю, что ты не захватил своих напитков!

Через несколько минут в кают-компании зазвенела посуда, появились закуски и бутылки, зашипел чайник.

— Давайте выпьем за первую мирную встречу! — провозгласила тост Ольга.

— Поддерживаю! — галантно привстал офицер. — Хотя противоречия наших обществ глубоки, я рад встретиться за этим столом с такой прекрасной противницей!

Ольга стреляла глазами, мило смущалась от развесистых пафосных комплиментов, охотно чокалась и подливала ещё. Вскоре Ивану пришлось нести следующую бутылку. А затем ещё одну… Дети ушли спать, разговор обретал всё большую непринуждённость. Рыжая раскраснелась, улыбка её стала необычайно очаровательна.

— Она что, его клеит? — тихо спросил я Артёма.

— Глазам своим не верю, но да, — подтвердил он.

После третьей бутылки разговор вернулся к изначальной теме.

— Но почему именно Искупитель? — спрашивала Ольга, белозубо смеясь и как бы ненароком касаясь руки комспасовца.

— «Дитя многих народов», — явно процитировал что-то офицер.

— А разве не «дитя дочерей трёх народов»? — спросил уже здорово поддатый Артём.

— Особенности перевода, — ответил тот. — В языке, с которого переводили пророчество, числительные «один-два-много». Так что «трёх» или «многих» в данном случае равнозначно. А «дитя», разумеется, «дочерей», кого же ещё? В Мультиверсуме много странного, но рожающих сыновей пока не видали.

— То есть, вы решили, что мы… — начала Ольга.

— …Планируете получить себе Искупителя. У вас ведётся строгий генетический учёт приёмных детей, не так ли? — он положил руку на Ольгино колено.

— Так, но…

— У вас есть евгенические программы.

— Да, но…

— У вас поставлен на поток аппаратный ментальный контроль.

Ольга уже не пыталась возражать, но слушала с возрастающим интересом. Руку на колене как будто не замечала.

— Мы предположили, что вы либо ищете рождённого… так сказать, естественным способом Искупителя, либо пытаетесь вывести его сами, скрещивая детей со способностями разных рас. Взяв его под контроль, вы бы, простите за солдатскую откровенность, взяли Мультиверсум за яйца. Я восхищён смелостью замысла, — рука его сдвинулась от колена выше, — но мы, разумеется, не могли не оказать вам противодействие.

— Отчего же? — Ольга рассмеялась таким низким грудным смехом, что даже мне стало тесно в штанах. Комспасовец же откровенно плыл. Ну, или вид делал. Тоже, поди, настоящий разведчик. Но коленку мацал с непритворным удовольствием.

— Вам жалко для нас Искупителя?

— Дело не только в вас, — серьёзно ответил офицер, — Искупитель уничтожит Мультиверсум.

— Я слышал, что спасёт, — заметил Артём.

— Это одно и то же, — помахал свободной от ольгиной коленки рукой комспасовец, — то «спасение», о котором говорят церковники, не оставляет места ни вам, ни нам. И зря вы, Коммуна, думаете, что сможете его контролировать. Он разрушит статус-кво самим фактом своего существования. Искупитель должен быть уничтожен!

Он воздел палец свободной руки вверх, а вторая передвинулась ещё дальше по бедру. Ольга этому не препятствовала, глаза её блестели, а юбка как бы сама собой отползла повыше.

— Но нынешний Мультиверсум вымирает! — не отставал Артём.

— Слабые вымрут, — решительно сказал офицер, — сильные унаследуют. Мы — сильные. Вы — сильные!

Взгляд его сполз Ольге в декольте, повернутое в удачном ракурсе.

— Остальные — пусть вымирают. На черта нужны все эти грязные цыгане, надутые альтери, пустоголовые йири, дикие закава и прочие отбросы? Их общество не справилось с вызовом, они не оправдали. Они должны уйти…

А потом Ольга решила показать офицеру что-то очень важное. В своей каюте. Что-то, что переменит его мнение о Коммуне. То, как он пожирал глазами её задницу, пока они шли, не оставляло сомнений, что аргументы у неё неотразимые. Жадно целоваться они начали ещё в коридоре, а в каюту ввалились уже под треск пуговиц. Ну, как говорится, лишь бы на здоровье.

— Ничего себе… — сказал Артём.

— Борьба разведок перешла в партер, — прокомментировал я. — А теперь хватит завидовать, пошли спать. У нас завтра выход.

Звукоизоляция тут идеальная, но мне всё равно казалось, что я что-то не чтобы слышу, но как будто воспринимаю. Слишком отчётливо для воображения.

— Эли, перестань хулиганить, — буркнул я недовольно, — не надо транслировать мне чужой секс. Устроила тут ментальный порносеанс.

Мелочь сразу сделала вид, что она ни при чём, но, стоило начать засыпать, как мне приснилось нечто столь реалистичное, что ради супружеской совести пришлось сделать вид, что я вовсе и не проснулся. А сон — это просто сон, верно? Тем более что завтра мы расстанемся, и кто знает, что будет дальше.

Первыми отбыли Светлана с детьми и Эли. Ну, то есть, на самом деле первым нас покинул офицер Комспаса, но он сделал это по-английски, не прощаясь. Ольга выпустила его ночью.

— Никаких комментариев! — решительно сказала она Артёму, сидя в халате на кресле в кают-компании. — Ты не комментируешь, я не сравниваю. Поверь, так будет лучше.

— Вот ещё, — буркнул Артём, — и не собирался.

Эли грустила, обнималась, сопела расстроенно и горячо поцеловала меня на прощание. Надеюсь, с ними будет всё хорошо. Цыгане шумели, галдели, создавали ужасную суматоху, но вид имели уверенный. Василиса держала в руках котовозку с недовольным сиамцем — он уже привык считать дирижабль своим.

— Не волнуйся, — сказал Малки Ивану, — маршрут старый и безопасный. Я буду беречь твою семью, как свою. Артём просил за вас.

— Чаворалэ, — обратился он к Артёму, — я передам твоим жёнам послание. Для меня честь увидеть матерей… твоих детей.

— Спасибо, — ответил Артём.

Все погрузились в машины. Древний морщинистый глойти, похожий на якутского шамана в тропическом обмундировании, прошёлся туда-сюда вдоль колонны, побрякивая бубном в голых, унизанных браслетами, высохших руках. Он что-то напевал себе под нос, глядя в никуда выцветшими старческими глазами и вид имел конкретно обдолбанный. Впрочем, у них это, кажется, профессиональный имидж.

Зарычали, задымили ушатанные моторы, глойти влез в переднюю, самую блестящую и увешанную бижутерией машину, туда же отправился Малки. Колонна тронулась, за ней побежали цыганята, но сразу отстали, а в конце широкой улицы она, замерцав, исчезла, оставив в воздухе дым горелого масла и запах солярного выхлопа.

— Валите, валите уже, — несентиментально попрощалась с нами Ольга. Она всё ещё сидела в халате, попивая кофе. — Присмотрю я за вашей летающей ерундой. Если придётся куда-то отскочить, то запру, а ключ под водяной трубой спрячу. В этом случае меня не ждите, у башни встретимся. Быстрых резонансов вам и коротких транзитов.

— Не угонит, как думаете? — тревожно спросил Артём, пока мы шли с рюкзаками к реперу.

— Да на кой ей чёрт? — резонно возразил Иван. — Без навигации он может долететь только к башне, а туда мы её сами доставим.

— С Ольгой никогда наверняка не знаешь…

Репер здешний расположен рядом с маяком, в смежном помещении, но с отдельным входом. Популярностью не пользуется — бродяги предпочитают Дорогу или кросс-локусы. Пыльно, намусорено, судя по запаху, кто-то даже нагадил. Не побоялся осквернить таинство Мультиверсума.

— Ну, поехали… — Артём взялся за планшет, и мир моргнул.

Разваленный дом, какой-то бытовой хлам, доски, провода, спутанная «колючка», в воздухе висит пыль, гарь и пороховой дым.

— Халло, гайз! — поприветствовал нас «тактический» бородатый мужик с автоматом. — Ю он тайм.

Шлем, наушники, очки, плейт-карриер, перчатки — всё камуфляжное, модное и крутое. Автомат обвешан какими-то приблудами, невнятная нашивка на рукаве.

— Фукин пис оф айрон! — сказал он и приложился к прицелу, стоя на одном колене за баррикадой.

— Дыды-дыщ! — коротко плюнул автомат.

Мы присели.

— Привязался, проклятый! — сказал пухлощёкий бородач на своём странном и грубом, но более-менее понятном английском. Произношение у него было такое, как будто немца учили в советской школе — отрывистый лающий выговор и рубленые, неловко построенные фразы. «Ху из он дьюти тудей» и всё такое.

— Кто привязался? — спросил я примерно в том же стиле. Читаю по-английски я свободно, но с языковой практикой не сложилось.

— Малый бот, — пояснил он, — засёк, теперь не отстанет. Твой фукин модерн ган его возьмёт? У меня калибр слабый, а к материал райфл патроны кончились. Булшит.

Он кивнул на мою винтовку.

— Пробабли, — ответил я осторожно.

— По тем фукинг кустам шныряет эта фукинг железка, — показал он пальцем за баррикаду. Только осторожно, дуд, у неё фукинг машинган.

Я аккуратно высунулся из-за завала. Вокруг раскинулись остатки субурбии — коттеджный посёлок по-нашему. Некоторые дома сильно пострадали, зияя рваными дырами в каркасных стенах, некоторые остались почти целыми, но следы затяжных уличных боёв налицо. «Кустами» тактический бородач назвал плотную живую изгородь вокруг одного из участков — некогда тщательно постриженную, но сейчас заметно запущенную и кое-где подпалённую. Мне почудилось за ней неясное движение, но растения стоят буквально стеной, почти без просветов.

Переключил винтовку в «биорад» — не увидел ничего. Пусто. А вот в тепловом режиме, несмотря на засветку от нагретой солнцем улицы, отчетливо увидел яркое пятно. Там неторопливо передвигалось что-то очень горячее.

— Тррр! — в прицел плеснуло вспышками, и я торопливо пригнулся.

По баррикаде ударило очередью, неприятно близко к моей голове. Поднялась пыль.

— Фукиншит! — сказал бородатый. — Годдэм.

— Что здесь вообще творится? — спросил меня Иван по-русски. Похоже, он не знает английского и изрядно озадачен.

— Там катается какая-то штука с пулемётом и не даёт этому парню вылезти. Он просит её пристрелить, потому что у него калибр мелкий, а она железная. Или ты про вообще? Про вообще я не в курсе, мы пока только тактическую обстановку обсудили.

— Ху а ю, гайз? — озадаченно спросил бородатый, сдвигая тактические наушники на тактический шлем.

— Ви а рашнз, — ответил я как в кино.

— Вот зе фукинг «рашнз»? — удивился он.

— Невермайнд, дуд, — отмахнулся я, — нау я фук зис булшит железяку, ин хер айрон эсс. Подвинься.

Я откинул боковой экранчик на винтовке, повернул его вниз и поднял оружие на край баррикады, установив на откидных сошках. Теперь я мог целиться, не высовывая головы. Поймал горячее пятно в прицел и последовательно всадил в него пять пуль — не мелочась, на максимальной дульной энергии.

— Йоу, дуд, бьютифул ган! — одобрил тактический.

— А то! — согласился я.

Картинка в прицеле постепенно остывала. В нормальном режиме экранчик показал струйку сизого дыма над кустами. Я бы ещё подождал для страховки, но бородач без колебаний перемахнул баррикаду и пошёл к кустам. Тактическим шагом — слегка пригибаясь и поглядывая по сторонам в прицел, но без особой опаски. Наверное, ему виднее.

За кустами тихо дымило нечто на двойных хитро сочленённых гусеницах, поверх которых располагалась поворотная платформа с объективами и легкомысленным, наполовину пластмассовым, мелкокалиберным пулемётиком.

— Айрон бич! — зло пнул его тактическим берцем бородач. — Фукин дэд айрон бич!

— Сэнкс, дуд, — сказал он мне.

— Говно вопрос, — ответил я по-русски.

— Такая штуковина на днях застрелила моего приятеля, — вздохнул он, — а может, и эта самая. Подъехала ночью к костру и влупила из темноты. Раньше они ночью сидели в городе, но их всё больше и больше. Айм Сэмми. Сэмми Джонс.

— Серж, — представился я.

— Нам туда, — показал, глядя в планшет Артём.

Палец его указал в сторону виднеющегося на горизонте рваного силуэта высотных городских домов.

— Далеко?

— Не, пара километров.

— Эй, парень, — спросил я тактического, — в ту сторону безопасно?

— Ит депендс, — ответил он неопределённо, — вам куда надо?

Я пояснил, что мы ищем такую же черную цилиндрическую штуку, как в тех развалинах, где мы только что были. Он ответил, что знает, о чём мы, тут недалеко. И, в принципе, не слишком опасно. Если не нарвемся на очередную фукинг айрон бич. Так что он проводит, ему всё равно нечем заняться. Работу у него железяки отобрали ещё до того, как всё началось, а фукинг пособие больше платить некому.

— В этой булшит стране в последние годы нихрена не было работы, но было до черта железяк, — жаловался он по пути, не забывая тактически приседать и выглядывать за углы в прицел, делая тактические жесты свободной рукой. — Хорошо, что третью поправку не успели отменить, — он похлопал тактической перчаткой по тактическому цевью автомата, — а уже почти собрались.

— Вторую, ты хочешь сказать?

— Почему вторую? — удивился Сэмми, — Вторая — про право голубого фукинг большинства.

— Не, я не против голубых, гайз, — подозрительно посмотрел на нас бородатый, — в цивил резистанс их полно. Просто я не по этому делу, ок? Цисгендерное меньшинство, у меня тоже права есть.

— Мы за права меньшинств, — заверил его я, — особенно цисгендерных.

— Ну и ок, — сказал он с явным облегчением, — а то не все понимают, как сложно нам живётся.

Прошли три квартала разрушенных, полуразрушенных и совсем почти целых домов.

— Не знаю, гайз, зачем вам эта штука, но она вон там, — показал тактическим жестом бородач, — здесь Смитсоны жили, они вокруг неё декоративную горку сделали. Джон и Пол, нормальная семья, но с ландшафтным дизайном у них перебор, как по мне. Джон повернутый на цветочках был, пока железяки не взбесились. Он в первую волну погиб, в городе. Пол сначала долго плакал, а потом пошёл к нам в резистанс, но его быстро убили. Он был фотограф мужского белья, и всё время высовывался из-за укрытия. Как будто снимать собрался, а не стрелять. Вот и получил дырку в башку, ступид бастард.

— Спасибо, Сэмми.

— Пока, гайз. Берегите друг друга, семья — это важно.

Бородач пошел тактическим шагом обратно, тщательно приседая, «нарезая пирог» и четко прикладываясь к прицелу. Но меня не оставляло ощущение, что он учился этому по кинофильмам.

— Есть репер, — подтвердил Артём, разглядывая причудливое нагромождение камней, оплетённых вьющимися цветочками, — хотя так и не скажешь.

Сооружение увенчано огромным цветочным горшком, но, что бы в нём ни росло, оно уже засохло.

— Поехали?

— Давай.

Зимний заснеженный лес. Мы с проклятиями сбросили рюкзаки и полезли было за тёплой одеждой, но Артём нас остановил.

— Восемь минут гашение, проще подождать.

Действительно — ветра нет, мороз несильный, идти никуда не надо — не замёрзнем. Так и перетаптывались, оглядывая голые стволы вокруг скрывшего репер сугроба. Вроде горелые они какие-то, но так не поймёшь. Нет никого — и ладно.

Зато на следующем…

Городская площадь. В самом центре — аккуратно и не без изящества оправленный в белый резной мрамор реперный камень. Возле камня стоим мы. А вокруг — толпа. Десятки… Нет, сотни людей! Может быть — тысячи. Вечер, громкая ритмичная музыка, площадь освещена гирляндами разноцветных огней, развешанных на домах. В центре — подсвеченная прожекторами сцена.

— Восемнадцать минут! — Артём с трудом перекрикивает орущего в колонках ведущего, который, в свою очередь, пытается перекричать музыку.

Тот скандирует что-то пафосное на незнакомом языке. Толпа взрывается криками и аплодисментами. Переждав волну шума, он снова что-то выкрикивает в микрофон, размахивая руками. Толпа отвечает дружным одобрительным рёвом. Оратор начинает сильно и ритмично топать ногами, как будто маршируя на месте, топот через микрофонную стойку отдается басами в колонках. Люди начинают притопывать в такт, и вскоре вся площадь топочет в едином ритме. Земля под нашими ногами вздрагивает.

К счастью, они к нам спиной, внимание приковано к сцене, и на наш походно-военный вид никто не обращает внимания. На фоне единообразно одетых, — как школьники, «белый верх, черный низ», — аборигенов мы сильно выделяемся. Оратор, всё более распаляясь, выкрикивает какие-то короткие лозунги, толпа на них дружно откликается слаженным хором. Топочут всё сильнее и увлечённее. Если они всегда так празднуют, обувная промышленность здесь обеспечена спросом, а ортопеды — пациентами. У меня бы уже ноги отваливались. Но восемнадцать минут истекли, и мы проваливаемся в долгожданную тишину.

— Придётся прогуляться, — сказал недовольно Артём, — причем не близко. Не чувствую выходной репер.

Помещение с репером небольшое, похоже на часовенку с высокой шпилевой крышей, задрапировано сетями. На стенах спасательные круги, багры, штурвалы, какие-то морские приборы, типа секстантов или ещё каких астролябий — я в этом не разбираюсь. Уверенно опознал только винтажный круглый барометр. Напротив входа — нечто вроде дощатого алтаря, но вместо икон там фотографии в рамках, а перед ними нагоревший воск от давно погасших свечей. Фотографий много, на них обычные люди, если судить по одежде — моряки и рыбаки.

— Поминальная крипта, — сказал Иван, — для тех, кто не вернулся из моря.

— Тут давно никого не было, — я провёл пальцем по алтарю, оставляя след в густой пыли.

Я оказался прав — небольшой приморский городок совершенно пуст. Уже привык это определять автоматически, по куче мелких примет — пыль на стёклах, грязь на мостовых, забитые листвой водостоки… Особая атмосфера давнего запустения. Без войны и катастрофы, просто люди ушли отсюда, бросив налаженный городской быт. Кто знает, почему? Везде своя история и нам до неё, в общем, дела нет.

Кривая улочка спускается вниз, к морю. Небольшой порт — то ли грузовой, то ли рыболовный, а может, всё вместе, плюс военный. Первое, что мне бросается в глаза — зачаленная за берег подводная лодка. Ржавая и полузатонувшая, круглый нос её торчит вверх, корма ушла под воду и легла на грунт — похоже, что море тут обмелело, половина акватории светит высохшим дном, в марине лежат вповалку яхты.

— Ого, — сказал Иван, разглядывая подлодку, — совсем незнакомый тип. Но она очень давно лежит, явно ещё до здешней катастрофы списали. Остальное гораздо свежее.

— Я правильно понимаю, что штурманское чутье указывает на морской горизонт?

— Ага, — расстроенно сказал Артём, — нам куда-то туда.

Палец его уверенно показал прочь от берега. Ну что же, когда-нибудь это должно было случиться.

— Слушай, — спросил я его, — давно задаюсь вопросом: а если вернуться к входному реперу, мы сможем через него уйти обратно?

— Я слаб в теории, — признался наш штурман, — меня учили наскоро, только самое необходимое. Насколько я знаю — нет. На транзите нельзя уйти тем же репером, каким вошёл. Дело не в самом репере, а в принципе суперпозиции. Если войти через другой репер, то этот станет выходным, и через него можно будет уйти. А так — нет.

— То есть, если транзит непроходим…

— То всё, жопа, — подтвердил мои худшие опасения Артём. — М-оператор — опасная профессия.

— Хватит вам, — сказал Иван, — это не жопа, а просто море. И мы в порту. Наверняка здесь найдётся какое-то целое судно.

— Отдаю задачу в руки профессионалу, — согласился я, — ищи.

Поиски затянулись. Кораблей тут было полно, но найти подходящий оказалось непростой задачей. Нужно было что-то небольшое, с чем справятся три человека, из которых двое — сухопутные крысы без малейших морских навыков. Из мелкотоннажного преобладали разнообразные яхты, но даже те из них, что стояли у дальних пирсов и не легли на дно при обмелении, нас не устраивали.

— Моторные слишком велики, — объяснял Иван, — даже если мы запустим дизеля, то у таких судов небольшой запас хода. Они большие, но прогулочные, не океанский класс. Да и состояние топлива вызывает сомнения. Оно простояло несколько лет, могло испортиться.

— А эти чем плохи?

На мой дилетантский взгляд, яхточка, возле которой мы стояли, была само совершенство — изящная, стройная, ладная такая. И размер небольшой, и состояние на вид прекрасное. Запылилась разве что и птицы засрали палубу.

— Они парусные, — вздохнул Иван, — а я, к моему стыду, не умею ходить под парусом. Я подводник, там с ветрами не очень. Тут есть дизелёк, но совсем слабенький, для маневров в порту. Далеко на таком не уйдёшь.

— Ладно, ищи дальше…

Мы успели пообедать и даже выспаться, заняв один из припортовых домиков, прежде чем нас растолкал усталый чумазый Иван.

— Нашёл! Идеальный вариант!

Мы собрались и пошли. Наш капитан вёл нас всё дальше от центральной части порта, куда-то к грузовым причалам и перевалочным терминалам.

— Вот! — сказал он, наконец, с гордостью.

— Это идеальный вариант? — с большим скепсисом спросил Артём. — Что за уродливая калоша?

— Портово-проводочный буксир-толкатель, — обиделся за свой выбор Иван, — двести тонн водоизмещения. Не яхта, да. Изяществом обводов не блещет.

— А что это у него спереди за хрень?

— Он же толкатель! Этими балками он упирается в корму баржи. Зато у него приличная мореходность, высокая автономность и штатный экипаж всего три человека. А главное — это двухмоторный дизель-электроход!

— И что? — не понял Артём.

А я сразу уловил идею.

— Гениально! Ты молодец, кэп! Действительно, идеальный вариант, мне такое и в голову не приходило. Вот что значит — моряк!

— Объясните мне кто-нибудь, — немного обиженно сказал Артём, — в чём гениальность этого плавучего утюга?

— Дизель-электроход, — напомнил я. — Дизель крутит генератор, а винты вращают два раздельных электромотора.

— Для буксиров это удобно, — пояснил Иван, — силовую установку можно разместить где угодно, нет тяжёлой трансмиссии и длинного вала, а два мотора позволяют маневрировать буквально на месте.

— И что?

— А то, что дизель нам не нужен, у нас есть акк! Мы получаем электроход с почти неисчерпаемой автономностью!

— Круто, — признал Артём.

На рубке буксира написано — Portiti. Иван предположил, что это означает всего-навсего «портовый». Не то название, не то место службы. Имея два УИна, мы с Иваном переоборудовали его в электрический за полчаса. Всего-то и надо было силовую проводку перемонтировать. Артём был отправлен на мародёрку — и тоже не подкачал, нашёл продуктовый склад. Консервы вызывали определённые сомнения, потому что неизвестно, сколько они пролежали, но крупы, мука, макароны, сухое молоко и яичный порошок в вакуумных упаковках должны быть съедобными. Что им сделается-то?

Не зная, как далеко придется плыть («Идти!» — поправил Иван), еды набрали много, таскали электропогрузчиком прямо палетами. На месяц точно хватит. Запасли питьевой воды, накачали технической. Надеюсь, нам не придётся пересекать океан, типа нашего Атлантического — не думаю, что буксир рассчитан на такие походы. Да и нет у нас столько времени. Но переночевать все-таки решили у пирса — отваливать в темноте, не зная акватории, как-то страшно. Да и устали все. Утром, с первыми лучами солнца, вышли в море.

Иван уверенно распоряжался в рубке, непонятные надписи его не смущали.

— Очень похоже на наши, ничего необычного, — сказал он. — По крайней мере, основное. Навигация только не работает, но локатор есть, ни во что не врежемся, я надеюсь.

— Какая у нас скорость? — поинтересовался я.

— Не знаю. Даем средний ход, семь каких-то единиц по приборам. Обычно такие буксиры максимум узлов десять идут, им спешить некуда.

Нам было куда спешить, но, к счастью, трансокеанский поход и не понадобился. Уже к середине дня Артём заявил, что чувствует репер, а вскоре Иван опознал на локаторе близкий берег. Как по мне, это было зеленое пятно, но ему виднее. Наша цель оказалась на небольшом острове — причал для рыбаков, прибрежная деревенька, маяк — самый обычный, никакой древней мистики. Буксир тщательно закрепили тросами, вполне возможно, что обратно придётся идти тем же путем, и он нам пригодится. Тем более что еда осталась, почти ничего и не съели. Знать бы — могли время сэкономить на мародёрке.

Репер разместился в такой же рыбацкой часовенке. Похоже, местные придавали им какое-то культовое значение. Или просто место понравилось.

— Готовы?

— Идём.

Моргнуло.

Два обычных, не транзитных репера — один в лесу, другой в каком-то подвале. Постояли, дождались гашения, перешли дальше. Без происшествий, без встреч. Тишина, безлюдье. Рутина. Всегда бы так.

— Мы на месте, — сообщил Артём. — Это координаты, что дала Ольга.

— Как-то тут… пустовато, — сказал Иван.

Небольшой городок, неопределённо-европейского вида. Двух- и трёхэтажные дома, симпатичные фонари, кованые низкие оградки газонов, каменные столбики отделяют тротуары. Ухожено, чисто, зелено. Но прав Иван — пустовато. Не видно людей, хотя вечер ранний, фонари явно только что зажглись. Не все, каждый третий, на улице сумрачно, туман. Репер тут оформлен в полукруглом скверике, выходящем широкой стороной на улицу. Вокруг чёрного цилиндра площадка с удобными скамейками, журчит питьевой фонтанчик, вода из него стекает в низко расположенную каменную чашу. Рядом бронзовая табличка на столбике — рисунок на ней рекомендует помыть сапоги. Какая забота о путешественниках! Вышел, умылся, ополоснул обувь, попил водички и сиди-отдыхай, пока резонанс не погаснет и не настанет время дальше идти. Но мы уже прибыли, наша цель где-то здесь.