Май 1951
— Налить? — спросил Эллиот и потянулся к бутылке.
— Почему бы и нет?
Эллиот наполнил их стаканы прежде, чем сказать тост. Но мгновение он приостановился. С этим человеком он прекрасно чувствовал себя.
— За всех тех, кто этого не делал.
— За тех, кто этого не делал.
Они осторожно чокнулись, словно вес их общей истории мог бы расколоть хрусталь.
— Я знаю, — сказал Эллиот. — Напомни мне: как я погиб?
— Ты упал в самолете у французского побережья, — ответил Макс.
— Надеюсь, это произошло быстро.
— Сказали, что и Фредди погиб в той же аварии.
— Что еще они сказали?
— Он остался в живых?
От мысли, что Фредди может все еще где-то расхаживать по планете, у него свело желудок.
— Нет, разве что он раскинул крылья. — Эллиот помолчал, опустив глаза. — Я выкинул его из «Полярной звезды» над Бискайским проливом.
— Ты выкинул его из самолета?..
— По твоим словам, это выглядит проще, чем было на самом деле. Он дрался со мной, как тигр.
— Не понимаю.
— Поэтому я и здесь. Что ты хотел узнать?
— Я думал, что немецким агентом был ты.
Эллиот закатил глаза.
— Иисусе, да они в самом деле тебе ничего не рассказали, не так ли? Я начинаю понимать причину ледяного приема.
Это было правдой. Максу почти ничего не рассказали. В своем стремлении скрыть всю историю они постарались быстрее выставить Макса с острова, хотя он и сам был готов убраться оттуда. В Министерстве информации в Лондоне его ждала канцелярская работа, но он понял, в чем дело: этакая взятка, чтобы заставить его молчать и не высовываться.
— Но ты стрелял в меня.
— Только потому, что ты был готов выстрелить ему в ногу, а я не мог допустить, чтобы ты попал ему в артерию. Он был нужен мне живым.
— Что ж ты выкинул его из самолета?
— Я передумал, — пожал плечами Эллиот.
Он вытащил из кармана блокнот в жесткой черной обложке и положил его на стол. Блокнот был старым и потрепанным.
— Все здесь. Все. Вернемся на несколько лет назад. Фредди Ламберт был самым большим сукиным сыном, с которым я когда-либо сталкивался, а я многое повидал, пока не попал на Мальту. Мне никогда не снилось то, что я сделал. Он вылетел в люк визжа, как зарезанный поросенок. Именно этого он и заслуживал.
— Судья, присяжные и палач в одном лице?
Эллиот толчком послал блокнот через стол к Максу.
— Сначала прочитай это. А потом сожги. У тебя появится такое желание.
— Почему ты хотел, чтобы он оставался в живых?
Прежде чем ответить, Эллиот закурил еще одну сигарету.
— Есть только одна вещь, более ценная, чем агент, и это двойной агент. Предполагается, что ты уверен в его двуличии.
— Ты знал, что он убил трех девушек, и все равно работал с ним?
— Не обязательно танцевать с ним джигу, но ты можешь скармливать ему информацию, которую хочешь, чтобы он услышал. Да, я знал, что он сделал. Также я знал, чем он может нам пригодиться. Моя работа требует известной практичности. И не каждый может это выдержать.
По словам Эллиота, британские власти на острове отнюдь не были рады этой идее, что и вызвало определенное напряжение в отношениях между ним и командованием на Мальте.
— Понимаешь, нам было известно, что у немцев есть агент на острове, и мы кое-что знали о нем. Мы не знали, кто он такой, но нам было точно известно, чем и почему он занимается. Мне надо было приложить все силы, чтобы найти его и использовать. Они же старались сидеть тихонько.
— То есть?
— Ничего не делать. На то у них были свои причины — и весомые причины. — Он помолчал. — Это сведения не для публики и какое-то время будут оставаться таковыми. Так что держи их при себе. К тому времени мы раскололи немецкие коды. Поработала группа хороших специалистов. И чертовски многого добились. Возможно, могли бы развернуть войну в нашу пользу. Я чертовски уверен, что мы могли бы изменить положение дел на Мальте. Мы знали, откуда и когда они отправляют конвои к Роммелю. Мы знали, когда люфтваффе покидают Сицилию, отправляясь на русский фронт, и когда возвращаются. Помнишь рейд итальянских подлодок в Гранд-Харбор? Мы знали, что они идут. И были готовы. Вот почему у них не было ни одного шанса.
Макс хорошо помнил тот разгром, ту бойню на рассвете.
— Единственная проблема в том, чтобы высоко держать голову, — следует быть осторожным в использовании сведений разведки.
— Потому что можешь провалить игру.
— Совершенно верно. Это и есть игра. Служба безопасности не хочет рисковать, перемещая их агента, потому что они могут прийти к выводу, что мы расшифровали их сигналы.
— И кого волнует жизнь нескольких мальтийских девушек, верно?
— Я не берусь утверждать, что это не было грязной игрой. Никого не радует необходимость заниматься такими вещами. И как уже сказал, я с ними не согласен.
— Поэтому ты и помогал мне.
— Я дал тебе несколько указателей.
— Ты использовал меня.
— Мы прикрывали твою спину.
— Он следил не за мной, а за Лилиан.
Эллиот указал на блокнот:
— Прочитай текст, и ты убедишься в своей неправоте. Ты тоже был частью большого плана, и у него никогда не было возможности разобраться в нем. Я делал то, что считал правильным в то время, с ограниченными ресурсами. В такого рода операциях ты не можешь всегда и всюду действовать законным образом. Как Басуттил. Толковый парень. Поэтому нам и пришлось переместить его. Мы пытались держать ситуацию под контролем, а он действовал по всему городу, поднимая слишком много волн. Кстати, его решили не возвращать. Я слышал, он стал главным инспектором.
— Я знаю. Мы продолжаем поддерживать связь. Я даже был на его свадьбе.
Их прервал официант, ждавший заказа. Они не углублялись в меню, так что Макс заказал лишь пару дежурных блюд.
В ходе разговора они, похоже, уклонялись от главной темы: Фредди, их друг, оказался предателем и убийцей. Эллиот принял этот факт как данность, но Макс хотел поговорить о нем. Он все еще не мог отделаться от образа той разрушенной церкви, окутанной дымом, и Фредди, стоявшего среди обломков упавшей крыши с широко разведенными руками, как фигура Христа на кресте. Ни его взгляд, ни голос не имели ничего общего с тем человеком, которого Макс знал, словно он был одержим.
— Ты подозревал, что это Фредди?
— Такая мысль возникала у меня в мозгу… но нет, я не уловил никаких признаков.
— Так что ты делал в церкви?
— Мне позвонила Митци. Ты же был в их квартире. Она беспокоилась о тебе.
— Почему она позвонила именно тебе?
— Потому что я попросил ее об этом. Мы потеряли твой след в этой точке. Она сказала, что ты спрашивал о Фредди, так что я позвонил в госпиталь в Бигхи, выяснил, где он находится, и прикинул, что ты тоже должен там быть. — Он помолчал. — Дорогая и обаятельная Митци… упокой Господь ее душу.
Она так и не добралась до Александрии. Гидроплан, на котором она летела, прошел слишком близко к Криту и был сбит «сто девятым». Все случилось так, как Макс порой предполагал, но он никогда не говорил на эту тему. Впрочем, теперь это было не важно.
«Да, упокой Господь ее душу», — мысленно произнес он.
— Я порой думаю, что могло бы случиться, не позвони она мне.
— Ну, например, тебе бы никогда не пришлось стрелять в меня.
— Это из-за Лилиан.
Макс издал недоверчивый смешок.
— Это правда. Он так и не открыл, где держит ее. Мой единственный шанс был в том, чтобы убедить его — я в той же команде, — и надеяться таким образом расколоть. — Эллиот раздавил сигарету в пепельнице. — Что я и сделал, должен добавить.
— Тацит…
— Его немецкий контакт. Фредди должен был купиться на это. Он же не знал, что мы раскололи коды. Он и представить этого себе не мог.
Теперь Макс все понял. Больше ему не надо было, прищурившись, рассматривать картину, стараясь понять ее смысл.
— Если ты говоришь правду, то в тот момент, когда ты упомянул Тацита, все было кончено.
— Кончено?
— Для тебя и твоего двойного агента. Не могу представить, что ты используешь человека, который знает, что коды взломаны.
— Это было бы… опрометчиво.
— А это значит, что в самом конце ты все отбросил, все, ради чего работал.
Эллиот развел руки:
— Выяснилось, что ты не единственный сентиментальный человек в этом мире.
Когда принесли заказ, они поговорили о работе Эллиота. Он рассказал немного, только то, что получает зарплату от правительства и что за прошедшие годы немало времени провел в Москве.
— Двадцать миллионов советских людей погибли, сражаясь за то же дело, что и мы, а теперь они враги. Попробуй представить себе такое.
Его мрачный прогноз заключался в том, что отношения между СССР и Западом крепко ухудшатся, прежде чем начнут улучшаться.
При помощи хорошей еды и еще одной бутылки вина они расслабились и стали говорить о более приятных вещах, о местах, которые посетили, и о других, в которых еще надеялись побывать, о своих новых семьях и о старых друзьях.
Макс рассказал Эллиоту, что Ральф сейчас летает на коммерческих рейсах на большие расстояния.
— Все еще стонет из-за машины?
— Машина другая, но стонет по-прежнему.
Эллиот был куда больше удивлен, услышав, что Хьюго стал директором начальной школы в Суссексе.
— Вот уж не думал, что это случится.
— Как и Розамунда. Она сказала, что разведется с ним, если он пойдет на эту работу.
— И она в самом деле?..
— А как ты думаешь?
— Я думаю, что стоит навестить их в следующий раз, когда буду в стране.
— Сделай это. Я знаю, они будут рады.
Их тарелки были пусты, когда Эллиот сказал:
— Кстати, я видел твой дом в журнале.
— Это не мой дом.
— Я чертовски рад, что и не мой. Что тебя вдохновило — рыбный траулер?
— Это называется модернизм.
— Не так ли выражается тот парень, что пишет пьесы?
Макс засмеялся:
— Всем не угодишь.
Вилла из стекла и бетона была его первой частной работой с тех пор, как он получил право считать себя архитектором. Лучшее, что можно было сказать о ней, — «мнения критиков разделились».
— Ну, по крайней мере, у тебя есть жена, которая и сама умеет что-то делать.
Она явилась, словно услышав упоминание о себе. Марио подвел ее к столику. На ней было вечернее платье, в котором Макс никогда ее раньше не видел, — из шелковой тафты, без лямочек. Как всегда, он мысленно возблагодарил судьбу за выпавшую на его долю удачу.
Эллиот увидел изменившееся выражение его лица и повернулся:
— Ах да, я и забыл сказать — она обещала присоединиться к нам за кофе.
Они оба встали, и Эллиот в поклоне поцеловал ей руку:
— Ты блистательно выглядишь.
— Еще бы, — сказал Макс, целуя ее в щеку.
— Снова друзья? — осведомилась она.
— Ты должна спросить об этом своего мужа.
Макс долго в упор смотрел на Эллиота.
— Почему бы и нет.
Лилиан улыбнулась.
— Вот и хорошо, — сказала она. — Просто отлично.