Оренбург

Ю. С. Зобов Оренбург — центр губернии и оренбургского казачьего войска

Образование губернии. В 1744 году Оренбург стал центром вновь образованной губернии. В инструкции Сената от 15 марта говорилось: «...быть в Оренбурге губернии и именоваться Оренбургская губерния и в ней губернатором тайному советнику Неплюеву». В ведении губернатора были все новопостроенные крепости по пограничной линии, Исетская провинция «с зауральскими башкирами», Уфимская провинция «со всеми башкирскими делами». «Ему же, губернатору, — отмечалось в инструкции, — ведать и киргиз-кайсацкий народ, и тамошние пограничные дела»[3]. Вскоре в ведение оренбургского губернатора поступили также ставропольские крещеные калмыки и Яицкое казачье войско. Как показывает «Карта генеральная Оренбургской губернии и смежных с нею мест», составленная в 1755 году «при оренбургских географических делах», граница губернии доходила на севере до рек Исети и Камы, на западе у Самары и Ставрополя — до Волги, шла несколько западнее реки Яик в нижнем ее течении, на юге доходила до Каспийского и Аральского морей, на востоке — до реки Тобол и восточных пределов территории кочевий Средней казахской Орды.

В Оренбурге находились губернатор, его канцелярия, другие учреждения. Первым оренбургским губернатором стал И. И. Неплюев, занимавший этот пост с 1744 по 1758 год. В своей деятельности этот энергичный и дальновидный правитель основное внимание уделял военнополитическому и хозяйственному развитию обширного и тогда еще слабо освоенного края.

Начало «оренбургской коммерции». С самого начала своего существования Оренбург стал играть важную роль в торговле с Востоком. До этого меновой торг происходил в Орской крепости, а 26 августа 1743 года Сенат по ходатайству Неплюева разрешил перевести его в Оренбург, в Орской крепости оставлены были только нераспроданные товары[4].

Неплюевым были разосланы приглашения российским и азиатским купцам торговать в новопостроенном Оренбурге. В письме от 27 ноября 1744 года Елизаветы Петровны казахскому хану Абулхаиру сообщалось: «Во все улусы извольте сообщить, яко здесь (в Оренбурге. — Ю. 3.) хлеба и других надобных товаров довольно. Весьма желательно и приятно, чтобы они (казахи, — Ю. 3.) и все купцы вместо Орской крепости в Оренбурге торговать привыкли»[5]. Через сеитовских торговых татар грамоты с приглашениями были посланы хивинцам, бухарцам, ташкентцам. И уже осенью 1744 года к Оренбургу прибыли первые торговые караваны из Средней Азии, с 1745 года, как писал Неплюев в своих «Записках», «знатный торг в Оренбурге возымел начало»[6]

Среднеазиатские купцы, особенно хивинцы, несмотря на все трудности и опасности во время длительного пути через казахские степи, большими партиями стали приезжать с товарами в Оренбург. В ответ на приглашение сюда прибыли купцы и купеческие приказчики из Ростова, Тулы, Казани, Симбирска и других российских городов. В торговле в Оренбурге участвовали фабриканты Иван Полуярославцев, Андрей Евреинов, Даниил Земский, Василий Макаров. Симбирский купец, известный заводовладелец И. Б. Твердышев завел здесь большую продажу железа[7].

Однако масштабы российской торговли, осуществляемой через Оренбург, не удовлетворяли губернскую администрацию. В 1749 году Неплюев писал в коллегию иностранных дел, что «ныне всех из России привозных в Оренбург товаров имеется не более как разве на 130 или 140 тысяч, рублей», и просил, чтобы «потребных товаров как возможно скорее еще доставить»[8]. Коллегия иностранных дел в связи с этим предписала Главному магистрату сделать новую публикацию по городам о приглашении русских купцов с товарами в Оренбург. При этом было предписано «посылаемым от российских купцов в Оренбург и другие города приказчикам и самим купцам давать подорожныя, по силе указов, за их двойные прогоны»[9].

В целях расширения и упрочения оренбургской торговли правительство приравняло ее к ярмарке, то есть разрешило всем купцам, как местным, так и приезжим, продавать здесь свои товары как оптом, так и в розницу. В других же городах такое право имели только местные купцы. Указ коммерц-коллегии от 2 июня 1752 года, гласил: «Торг в Оренбурге признавать ярмаркой и дозволить русским и азиатским купцам продавать и покупать товары оптом и в розницу с платежом по тарифу»[10]. Казахам разрешалась беспошлинная торговля в Оренбурге скотом и другими своими товарами. В целях ограждения интересов купечества, торговавшего в Оренбурге, указом губернской канцелярии от 22 мая 1750 года было запрещено, кроме Оренбурга, производить меновой торг по Оренбургской пограничной линии любыми товарами, кроме хлеба и сена[11].

Благодаря этим и другим мерам Оренбург уже вскоре после возникновния превратился в крупный центр торговли России с Казахстаном и Средней Азией. Ежегодно из Хивы, Бухары, Ташкента и других среднеазиатских центров по проложенным в казахской степи торговым путям направлялись в Оренбург караваны верблюдов с товарами. Первые караваны обычно выходили в середине февраля, другие — несколько позднее (в мае) и через 50—60 дней пути прибывали на Меновой двор Оренбурга. В обратный путь среднеазиатские купцы с вымененными товарами отправлялись в августе-ноябре. Наиболее оживленный меновой торг продолжался с июля по октябрь.

Торговля с Казахстаном. В большом количестве в Оренбург прибывали казахи Малого жуза, доставляя для обмена на хлеб и другие товары свой скот, шкурки диких зверей. По данным Н. Г. Аполловой, в 1764 году в Оренбург на меновой торг приезжало 14 563 казаха, в восьмидесятых годах XVIII века среднегодовой приезд возрос до 47,9 тысячи человек. Наиболее значительный приезд казахов был в 1786 году — 67 602 человека. Ежедневно приезжало от 100 до 1000 и даже иногда до 2000 человек[12]. Больше всего торговали скотом.

Скупкой животных занимались скотопромышленники — «баранщики» из купцов, мещан, зажиточных крестьян Оренбургской и других губерний. Скупаемый ими скот поступал во внутренние районы края и страны. С шестидесятых годов часть баранов стали забивать на месте в связи с возникновением в Оренбурге первых салотопен. Баранье сало отправляли во многие российские города и за границу.

Случалось, что предложение превышало спрос. Так, например, в 1786 году, когда наблюдалось наиболее массовое поступление скота на оренбургский меновой торг, 40 тысяч баранов «не могли найти себе удовольственной мены» и были угнаны обратно в степь[13].

Кроме скота в Оренбург привозили также мерлушки, овчины, шкурки лисицы, корсака, волка, а также кошму, войлок, верблюжью шерсть.

В обмен на товары своего хозяйства казахи брали хлеб, главным образом в зерне, хлопчатобумажные, льняные и шерстяные ткани, одежду, выделанную кожу (юфть), изделия из чугуна, железа, меди. В сороковых-пятидесятых годах XVIII века особенно большим спросом пользовались русские льняные ткани — холст, хрящ, крашенина, тик ярославский, а в шестидесятых-восьмидесятых — шерстяные ткани: сукно сермяжное, сукно солдатское, а также более качественное кармазинное сукно и сукно «мясного» цвета.

Для осуществления торговых сделок на наиболее выгодных условиях российские торговцы нанимали специальных толмачей (переводчиков), которые уговаривали казахов снизить цену. С этой же целью, прежде чем показать свои товары, купцы дарили казахам зеркальца, пуговицы, тесемочки и другие безделушки, угощали бешбармаком, а уж затем приступали к сделке. Обмен производился ежедневно, кроме праздничных дней, с семи утра до трех часов дня. В день один купец мог выменять от 10 до 300 баранов. Нередко тут же, у ворот Менового двора, купцы перепродавали вымененный скот торговцам и их приказчикам по «вольным» ценам.

Торговля со Средней Азией. Из Средней Азии на оренбургский рынок поступали драгоценные металлы, хлопок, ткани, фрукты. Вплоть до семидесятых годов XVIII века главнейшим предметом ввоза из Средней Азии в Россию были драгоценные металлы: серебро — в персидских монетах, индийских рупиях и золото — в хаоских монетах и «песочное» золото[14]. По данным П И Рычкова, с 1748 по 1755 год через Оренбургскую таможню поступило в Россию 50 пудов золота, 4 600 пудов серебра, много драгоценных камней[15], причем П. И. Рычков считал эти официальные данные таможенной статистики явно преуменьшенными, так как они не учитывали контрабандной торговли, а она была велика. Азиатские купцы привозили много золотых и серебряных монет, зашитых в одежду, пояса, а местные власти вынуждены были мириться с контрабандой, так как понимали, что «азиатцев дабы не озлобить, крепко осматривать не возможно»[16].

Поступление золота и серебра в некоторые годы достигало внушительных масштабов. Так, в 1750 году в Оренбург поступило 10 пудов золота и 1500 пудов серебра, в 1751 году — 10 пудов 28 фунтов золота и 1000 пудов 22 фунта серебра[17].

В шестидесятых годах XVIII века привоз золота и серебра в Оренбург стал заметно снижаться, что объяснялось рядом обстоятельств и, в частности, тем, что в это время стала возрастать меновая торговля в Троицке, а также вышел указ, запрещавший покупать среднеазиатское золото и серебро на деньги (можно было только менять на товары).

Важным предметом среднеазиатской торговли в Оренбурге были хлопчатобумажные ткани — выбойка, бязь, алча.

Среди российских товаров первенствующее значение имел хлеб. Поступал он преимущественно из земледельчески развитых районов Среднего Поволжья и лишь частично из Оренбургского края. Это объяснялось тем, что Оренбургская губерния вплоть до конца XVIII века была еще слабо освоена в земледельческом отношении и сама нуждалась в привозном хлебе. В 1771 году посевные площади в губернии составляли 174 247 десятин, или менее одного процента всей площади края[18].

Стремясь всячески стимулировать российско-азиатскую торговлю в Оренбурге, правительство на первых порах разрешило отпускать для продажи хлеб из казенных магазинов (складов), где хранились его запасы из Сибири.

Развитие хлебной торговли сдерживала сравнительно высокая торговая пошлина — по восемь копеек с пуда, а также злоупотребления купцов, обвешивавших, обманывавших казахов, поднимавших цены. Оренбургский губернатор Д. В. Волков в «Представлении» Екатерине II (1763 г.) просил снизить наполовину или даже отменить на 10 лет хлебную пошлину. Понимая значение для государства «умножить в здешней губернии хлебопашество и выпуск хлеба за границу», он высказывался за всемерное развитие земледелия в крае, сообщал о том, что он российским купцам «толковал пространно» о необходимости правильной, справедливой торговли, ее приумножении, а представителям казахов обещал установить «верные вес и меру», «исправные весы с татарскими на гирях надписями»[19].

Значительный удельный вес в российском экспорте через Оренбург составляли ткани, изделия из металлов, кожи и изделия из них.

Довольно распространенным товаром на оренбургском рынке были изделия из железа и чугуна — котлы, таганы, вятские и павловские ножи, овечьи ножницы, стремена, удила, мотыги, косы-горбуши, топоры. В торговлю поступали и медные изделия — кувшины, колокольчики для праздничной сбруи, перстни, серьги, пряжки, пуговицы.

Следует сказать также и о продаже кож и кожаных изделий. В сороковые годы она колебалась от 9,8 до 59,6 тысячи штук, в шестидесятые годы — 10,3—1,7 тысячи, в восьмидесятые — 25,9—33,7 тысячи штук. Основную массу (до 90—99 процентов) составляли яловочные кожи. В обмен поступали и кожаные изделия — мужские сапоги, татарские бахилы, сафьяновые чедыки[20].

Оренбургская торговля давала государству значительную прибыль как сама по себе, так и в виде таможенных пошлин. И. П. Фальк, побывавший с экспедицией в Оренбургском крае, в своих записках говорит, что оренбургская торговля ежегодно давала казне 40—50 тысяч рублей таможенных сборов[21].

Таможенные пошлины составляли пять процентов стоимости товаров, а с хлопка, шелка и шерсти — более высокие. Почти 100 процентов пошлины взималось с иностранных сукон, красок, юфти, азиатских бумажных тканей, мехов (мягкой рухляди), чтобы оградить тем самым от конкуренции аналогичные российские товары. Однако золото, серебро, драгоценные камни, казахский скот продавались беспошлинно. По таможенному тарифу 1755 года к прежней пошлине была прибавлена еще внутренняя тринадцатипроцентная пошлина, что по мнению историка В. Н. Витевского отчасти послужило причиной упадка оренбургской торговли[22].

Серьезным препятствием на пути развития русско-азиатской торговли были частые нападения на караваны и их разграбление отрядами казахских и среднеазиатских феодалов. Оренбургские власти стремились обеспечить безопасность торговли в крае. Они неоднократно направляли соответствующие требования и предписания к казахским и хивинским правителям. На оренбургском Меновом дворе для наблюдения за порядком во время торга ежедневно назначался караул из роты солдат «при обер-офицере с артиллериею»[23]. Летом, в разгар торговли, в степи находился отряд казаков в несколько сот человек.

Хозяйственное развитие Оренбурга. Трудности в развитии торговли с Востоком в Оренбурге были связаны также с экономической отсталостью города и края. В Оренбурге того времени практически не было промышленности. По сведениям в 1764 году в окрестностях города имелось лишь 17 кузниц с 28 горнами. Самая крупная из них принадлежала дворцовому крестьянину села Городец города Балахны Сергею Андрееву. Владельцами кузниц были также отставные и пахотные солдаты (шесть кузниц) и оренбургские казаки (пять кузниц). По дороге от Яицких ворот в мясном ряду располагалось 65 мясных амбаров, из них 45 принадлежало оренбургским казакам и 23 — купцам[24].

В конце шестидесятых годов XVIII века в Оренбурге стала возникать, как уже отмечалось, салотопенная промышленность. В молодом городе слабо развивалось ремесленное производство. Местные власти восполняли недостаток мастеров-ремесленников за счет ссыльных и арестантов. При остроге были оборудованы мастерские, где трудились столяры, слесари, каретники, стекольщики, сапожники. Труд ссыльных и каторжан использовался и при строительстве казенных домов, в гончарном и кирпичном производстве, дававшем, по сведениям И. П. Фалька, в год до 16—18 тысяч штук кирпичей[25].

В городе было слабо развито и купечество, а торговля практически находилась в руках иногородних купцов. В 1761 году на Меновом и Гостином дворах Оренбурга участвовали в торговле 96 купцов и 50 купеческих приказчиков, а всего 146 человек. Среди них наибольший удельный вес составляли казанские купцы и их приказчики и торговые татары Сеитова посада (Каргалинской слободы). Оренбургских же купцов участвовало лишь шесть человек. Торговали также московские, переяславские, курские, астраханские, симбирские, сызранские купцы. О слабости купечества в Оренбурге и необходимости его развития высказывались многие современники — губернаторы Иван Неплюев, Дмитрий Волков, депутат в Уложенную комиссию 1767 года оренбургский купец Илья Коченев. Последний предлагал переселить в Оренбург богатых сеитовских и табынских купцов.

Губернатор И. А. Рейнсдорп в докладе на имя Екатерины II в 1770 году, также отмечал крайнюю слабость оренбургского купечества. Он писал, что иногородние купцы не хотят поселяться в Оренбурге, так как казармы здешнего гарнизона «обвалились, и солдат по дворам купеческим стали становить на квартиры». В городе, по признанию Рейнсдорпа, «партикулярные дома да и публичные строения по большей части к разорению уже близкие... каждый житель просит о кирпичах, об строельном лесу и о дровах», нуждаются в срочной починке Гостиный и Меновой дворы[26].

Екатерина II в ответном указе предложила губернатору: «В рассуждение малолюдства и убожества оренбургских купцов... не можете ли Вы в Оренбурге для восстановления купечества завести подобно сей (Нижегородской, — Ю. 3.) компании»[27]. Эта идея о создании здесь торговой корпорации, осуществлявшей бы всю «оренбургскую коммерцию», не была реализована. Правда, численность купечества в городе в восьмидесятых несколько увеличилась. В феврале 1786 года в Оренбурге насчитывалось 68 купеческих и мещанских дворов, 11 — мурзинских и татарских, 10 — бухарских и один хивинский. Однако их удельный вес оставался невысоким, а подавляющее большинство составляли дворы служилых и отставных военных и казаков (1204 двора из общего количества 1552 двора)[28].

Маломощность оренбургского купечества в какой-то мере компенсировалась участием в азиатском торге торговых татар соседней Сеитовой слободы, а также местных и иногородних крестьян, отставных солдат, оренбургских и яицких казаков. По проценту торгующих крестьян Оренбургская губерния занимала одно из первых мест среди 13 губерний[29]. Они обычно продавали различную мелочь на оренбургской ярмарке и по линии, нанимались в приказчики к купцам и торговали их товарами в лавках Менового и Гостиного двора. Иногородние купцы были заинтересованы в привлечении к торговле местных крестьян, используя их в качестве посредников, чтобы скрыть часть своих товаров от обложения пошлиной. В торговле участвовали также и башкиры, привозившие для продажи мед, меха диких зверей — бобра, белки, волка, горностая, рыси и других.

Поиски пути в Индию. Выгодное географическое положение Оренбурга — своеобразного «окна в Азию» — породило мысль о торговле России с далекой Индией через этот город.

Заманчивая идея проложить путь в Индию увлекла первого руководителя Оренбургской экспедиции И. К. Кирилова. Ее убежденный сторонник первый оренбургский губернатор И. И. Неплюев начал ее осуществлять. В пятидесятых годах XVIII века при активном участии П. И. Рычкова был разработан проект торговли с Индией. В нем предусматривались создание особой торговой компании из числа крупного купечества и организация торговых караванов в Индию. Проект был одобрен коллегией иностранных дел и Сенатом. Путешествие в Индию в 1753 году каргалинских татар Насыра Саферова и Якуба Ягоферова, а в 1755 году оренбуржцев Филиппа Ефремова и Габайдуллы Амирова, казалось бы, убеждали в осуществимости проекта, однако реализован он тогда не был[30].

Образование Оренбургского казачьего войска. С развитием «оренбургской коммерции» тесно связано возникновение Оренбургского казачества.

Одновременно с основанием Оренбурга создавалась укрепленная пограничная линия по Яику, его притокам и другим рекам. Она представляла собой цепь ново-построенных крепостей, форпостов, редутов и простиралась почти на 2500 километров. По замыслу правительства Оренбургская пограничная линия должна была обезопасить юго-восточные рубежи страны, оградить население и торговые караваны от набегов кочевников и тем самым способствовать развитию торговли с Востоком. Укрепленные линии нужно было охранять.

Это обстоятельство и привело к образованию в середине XVIII века Оренбургского казачьего войска. Основу его составили переведенные в 1743—1744 гг. в Оренбург и Бердскую пригородную слободу 550 городовых казаков и дворян из Самары, пригорода Алексеевска и Уфы. Они образовали предместье Оренбурга, позднее получившее название Форштадт. Кроме того, по ходатайству И. И. Неплюева «высочайшим» указом от 27 июля 1744 года в оренбургские казаки были зачислены все пришельцы, сходцы, беглые, самовольно поселившиеся в новопостроенных крепостях по линии. По переписи 1741 года их было 5154 человека, в том числе 2779 дворцовых, 590 монастырских, 308 помещичьих крестьян, 54 «из купечества», остальные — разночинцы[31].

В 1748 году был образован Оренбургский нерегулярный корпус, учреждена должность войскового атамана[32]. Первым войсковым атаманом оренбургских казаков стал сотник самарских городовых казаков Василий Могутов. В состав нерегулярного войска были также включены исетские казаки, ставропольские крещеные калмыки, часть яицких, донских и малороссийских казаков.

Штат Оренбургского нерегулярного корпуса в 1753 году состоял из 650 служилых казаков, из них 550 находилось в Оренбурге, остальные в Бердской слободе[33]. В 1755 году военная коллегия по докладу И. И. Неплюева утвердила новый штат Оренбургского казачьего корпуса и всего войска. Корпус насчитывал теперь 1094 человека, а все войско — 5597.

По штату казаки Оренбургского войска разделились на три разряда: жалованные, получавшие казенное жалованье и полностью содержавшиеся за счет казны; маложалованные, получавшие деньги только на свою «воинскую справу», пахотные и сенокосные земли; и безжалованные, имевшие лишь земельные пашенные, сенокосные и пастбищные угодья. Жалованные казаки обязаны были выставлять на службу половинное число людей, маложалованные — одну треть и безжалованные — не более четверти всего числа людей. Размер жалованья колебался от трех до ста рублей в год, в зависимости от чина и места службы. В Оренбурге рядовые казаки, писари, сотенные имели 15 рублей, сотник — 30, есаул — 50, атаман — 100 рублей в год. Кроме денежного жалованья каждый казак получал по полтора фунта пороха и по фунту свинца[34]. Главной повинностью казаков была сторожевая служба. С весны до осени казаки находились на линии, участвовали в разъездах, караулах, конвоях, пикетах. К нелегкой военной службе добавлялись натуральные повинности — фортификационные работы, ремонт и строительство дорог, мостов, заготовка леса, конвоирование почты. На занятие земледелием оставалось мало времени.

Особенно тяжелым было положение маложалованных и безжалованных казаков, из которых состояли гарнизоны многих прилинейных крепостей, форпостов, редутов. Оно усугублялось произволом командиров, комендантов крепостей, назначаемых обычно из числа армейских офицеров и имевших право применять телесные наказания к казакам, включая старшин и атаманов. За самовольный уход казака со службы на линии полагалось «нещадное наказание плетьми»[35].

Штат войска долгое время не был полностью укомплектован. В 1767 году в нем по списку состояло 4871 служащих казаков и еще требовалось 547 человек. Общая же численность населения Оренбургского казачьего войска вместе с отставными и детьми тогда составляла 3094 душ мужского пола, в 1771 году — 14 209. Для сравнения укажем, что население Яицкого казачьего войска, возникшего намного раньше, в конце XVI века, составляло в эти годы 10 707 человек[36].

Яицкое казачество. В ведении оренбургской губернской администрации находилось также и Яицкое казачье войско. В отличие от оренбургского, созданного в середине XVIII века по инициативе правительства, яицкое казачество возникло в конце XVI века стихийно, в результате притока беглых, образовав своеобразную вольную казачью «христианскую республику» (К. Маркс), где не было крепостного права, царских надсмотрщиков и карателей, а существовало казачье общественное самоуправление. Все важные вопросы общественной жизни — выборы войскового атамана, организация рыбной ловли на Яике, военных походов, пользование землями, лугами и пастбищами — решались коллективно, на общем собрании казаков — войсковом круге.

В XVIII веке начался процесс имущественного и социального расслоения в среде яицкого казачества. Казачья старшина стремилась к обогащению за счет массы рядового казачества, приобретению офицерских чинов и приравниванию к привилегированному дворянскому сословию, включая право владеть крепостными. Старшинская верхушка утаивала войсковые деньги, казачье жалованье. В результате войсковой атаман и старшина все более богатели, а рядовые казаки терпели нужду и лишения.

Царское правительство стремилось ограничить казачьи вольности, подчинить войско власти местной губернской администрации, постепенно вводить армейские порядки. При поддержке оренбургского начальства войсковым атаманом Яицкого войска в 1748 году был назначен А. Бородин, произведенный в подполковники. Его двадцатилетнее правление (1748—1768 гг.) отличалось всяческими злоупотреблениями и издевательствами над рядовыми казаками, что вызвало всеобщее недовольство и в конце концов вылилось в народное восстание. Яицкое войско разделилось на две части — старшинскую, или послушную, и войсковую, непокорную. Обе стороны враждовали между собой, часто апеллировали к властям.

Правительство в шестидесятые — начале семидесятых годов посылало на Яик ряд комиссий — Брахвельда, Потапова, Черепова, Чебышева, но они еще более обострили обстановку. Новый атаман Тамбовцев не выдавал казакам жалованья. В связи с начавшейся в 1768 году русско-турецкой войной последовало распоряжение правительства направить в действующую армию отряд яицких казаков. Боясь «регулярства», превращения в солдат, казаки воспротивились этому и послали жалобу в Петербург.

В январе 1772 года казаки восстали, перебив ненавистных карателей и старшин, но восстание жестоко подавили. Сотни его участников были посажены в острог. Власти учинили над ними дикую расправу.

Яицкое восстание стало предвестником Крестьянской войны 1773—1775 гг.