Освобождение Донбасса

Глава седьмая Крушение «Миус-фронта»

Удары советских войск на флангах донбасской группировки наносились разновременно. Спустя два дня после перехода в наступление основных сил Юго-Западного фронта в операцию должны были включиться войска Южного фронта. Им предстояло разгромить 6-ю гитлеровскую армию, сокрушить мощный миусский рубеж, на котором она прочно укрепилась, пробиться в центр Донбасса и общими усилиями с войсками Юго-Западного фронта полностью очистить его от гитлеровских захватчиков.

По решению командующего Южным фронтом генерал-полковника Ф. И. Толбухина главный удар наносился войсками 5-й ударной, 2-й гвардейской и 28-й армий в центре фронта на участке шириной 25 км[171].

Оперативное построение войск фронта предусматривалось в один эшелон. Резерв командующего фронтом состоял из 4-го гвардейского механизированного, 4-го гвардейского кавалерийского корпусов и трех стрелковых дивизий.

13 августа командующий поставил ударной группировке следующие задачи:

5-й ударной армии, действовавшей в полосе Верх. Нагольчик, Куйбышево, предстояло нанести главный удар на своем левом фланге на участке южная окраина Дмитриевки, Куйбышевское (5 км севернее Куйбышево) шириной 10 км и наступать в общем направлении на Кутейниково. Она должна была к исходу пятого дня наступления выйти на рубеж Кутейниково, Платоновский (7 км юго-западнее Кутейниково) на глубину 55–60 км[172]. Армия имела в своем составе девять стрелковых дивизий, истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду, танковую бригаду и части усиления. На участке прорыва в первом эшелоне находились четыре и во втором — две стрелковые дивизии.

2-й гвардейской армии предстояло действовать южнее Куйбышево в полосе шириной 9 км, прорвать здесь оборону противника и, наступая в западном направлении, к исходу пятого дня операции выйти на рубеж р. Кальмиус (65–70 км к западу от р. Миус), создав тем самым угрозу флангового удара с юга по противнику в центральной части Донбасса. Армия имела шесть стрелковых дивизий, механизированный корпус и части усиления. Оперативное построение армии было в два эшелона.

28-я армия, находившаяся на левом фланге ударной группировки фронта, получила задачу прорвать оборону противника в полосе своего наступления шириной 2,5 км и ударом на юго-запад в направлении Анастасиевка, Федоровка, взаимодействуя с частями 2-й гвардейской армии, свернуть боевые порядки противника, противостоявшего 44-й армии. В последующем армия должна была выйти своим передовым отрядом к побережью Азовского моря и Миусского лимана и во взаимодействии с кавалерийскими соединениями окружить и уничтожить таганрогскую группировку врага. Армия имела пять стрелковых дивизий, танковую бригаду, истребительно-противотанковый артиллерийский полк, гвардейский минометный полк и строила свой боевой порядок в три эшелона — в первом эшелоне — одна, во втором — две и в третьем — две стрелковые дивизии. В резерве командующего армией находилась танковая бригада.

4-й гвардейский механизированный корпус предполагалось ввести в прорыв в первый день операции на направлении главного удара 5-й ударной армии с задачей— наступать на Колпаковку, Донецко-Амвросиевку и не допустить занятия противником рубежа по западному берегу р. Крынка.

4-й гвардейский кавалерийский корпус должен был с вечера третьего дня операции войти в прорыв и решительным наступлением на юго-запад отрезать пути отхода противнику в западном направлении и во взаимодействии с 28-й армией окружить и уничтожить вражескую группировку в районе Таганрога[173].

На правом крыле фронта в полосе шириной 65 км действовала 51-я армия, а на левом крыле занимала оборонительный рубеж шириной 64 км 44-я армия. Обе эти армии должны были активными действиями сковать находившегося перед ними противника.

На направлении главного удара наше командование обеспечило значительное превосходство над противником: по живой силе в 4 раза, по количеству орудий в 5, а минометов в 5,5 раза и по количеству танков в 6,4 раза. На участке предполагаемого прорыва протяженностью 25 км по фронту было сосредоточено 23 стрелковые дивизии.

Советские воины напряженно готовились к выполнению боевой задачи. Подготовка к наступлению началась в первых числах августа, сразу после июльских боев. Особенно большой размах она получила в частях 5-й ударной армии. Тщательной разведкой и наблюдением уточнялась огневая система противника. С командным составом была произведена подробная рекогносцировка в полосе предстоящих действий. На основе материалов рекогносцировки и опыта июльских боев был составлен план сражения, организовано взаимодействие между родами войск. Особенно много предстояло сделать артиллеристам, которые должны были мощным огнем своих орудий расчистить путь пехоте и танкам через миусские укрепления. От них требовалось в короткие сроки скрытно от противника вывести большое количество артиллерии на новые огневые позиции, развернуть огромную сеть наблюдательных пунктов, выявить цели, которые необходимо подавить и разрушить, уничтожить огневые точки еще до начала артиллерийской подготовки и т. д.

На участке прорыва фронта сосредоточивалось до 2 тыс. орудий и минометов (не считая полковой и противотанковой артиллерии), в том числе все орудия 2-й гвардейской артиллерийской дивизии прорыва. Дополнительно к этому привлекалось шесть гвардейских минометных полков М-13 и бригада М-31. В артиллерийской подготовке участвовали 120-мм и 82-мм минометы и артиллерийские полки дивизий второго и третьего эшелонов, артиллерийские полки дивизий резерва фронта и артиллерия подвижных соединений. Все это позволило нашему командованию довести среднюю плотность артиллерии на всем участке прорыва до 93 орудий и минометов на 1 км фронта, а в 28-й армии, где участок прорыва составлял всего 2,5 км, эта плотность доходила до 154 орудий и минометов на 1 км фронта. В 800 метрах от траншей противника для стрельбы прямой наводкой выдвигались все орудия батальонной и полковой артиллерии и, кроме того, отдельные орудия калибра 122 мм и 152 мм.

Артиллерийская подготовка продолжительностью 80 минут начиналась во всех армиях 5-минутным огневым налетом. Затем в 28-й и 2-й гвардейской армиях следовал 45-минутный период разрушения и подавления, а в 5-й ударной армии — 25-минутная пауза, а потом 30-минутный период подавления, заканчивавшийся во всех армиях новым огневым налетом. После этого следовал ложный перенос огня в глубину, который завершался огневым налетом 10 минут для 28-й и 2-й гвардейской армий и 5 минут — для 5-й ударной армии. Атака пехоты и танков сопровождалась последовательным сосредоточением огня на глубину до 2 км и продолжительностью до 90 минут.

Авиационное наступление осуществляла 8-я воздушная армия, имевшая к началу операции около 700 самолетов. В течение ночи перед наступлением ночные бомбардировщики должны были подавлять систему огня в главной полосе и изнурять живую силу противника, а непосредственно перед атакой предусматривался 20-минутный массированный налет штурмовиков. С началом наступления авиации предстояло непрерывными налетами групп подавлять артиллерию и минометы в ближайшей глубине, а затем — поддерживать действия механизированных корпусов при вводе их в прорыв, препятствовать подтягиванию противником резервов и планомерному отходу его частей.

Большую работу пришлось проводить с новым пополнением. Прибывшие в части и подразделения молодые бойцы в значительной степени являлись шахтерами из освобожденных восточных районов Донбасса. Это были люди сильные духом, горевшие желанием быстрее освободить родной Донбасс. Но они были не обучены. Так, например, в соединениях 2-й гвардейской армии в числе пополнения, прибывшего на фронт, участников войны было только 28 процентов[174]. Командиры и политорганы использовали каждую минуту для боевой и политической подготовки вновь прибывших. Большую роль в этом играли партийные и комсомольские организации. Перед каждым коммунистом и комсомольцем была поставлена задача — побеседовать с тремя — пятью молодыми воинами, ознакомить их с частью и товарищами по оружию, вместе с которыми они должны сражаться в предстоящих боях, разъяснить законы и традиции гвардии, поделиться боевым опытом.

Наши войска готовились к большим боевым делам. Но не дремал и враг. Его планы сводились к тому, чтобы измотать и обескровить советские войска на укрепленных оборонительных позициях и удержать во что бы то ни стало миусский рубеж. Поэтому противник использовал каждую минуту, чтобы поглубже зарыться в землю, со всей силой вцепиться в свои укрепления. Днем он, как правило, не давал о себе знать, а лишь начинали спускаться вечерние сумерки, возобновлялась напряженная работа по совершенствованию обороны. Весь «Миус-фронт» укреплялся до последней минуты. При этом особое внимание уделялось тактической зоне обороны, и прежде всего главной полосе. Многое делалось также для укрепления оборонительных позиций по правому берегу рек Крынка, Кальмиус, где немецко-фашистское командование рассчитывало оказать нашим войскам упорное сопротивление, если они прорвутся через Миус.

Перед Южным фронтом продолжала обороняться 6-я гитлеровская армия в составе трех армейских корпусов (4, 17, 29-й), объединявших 11 отборных дивизий.

Подготовка войск к прорыву закончилась 17 августа. На другой день на рассвете, как только был получен боевой приказ о переходе в наступление в частях, где позволяла обстановка, были проведены короткие митинги, а на переднем крае обороны — беседы. Личному составу была доведена боевая задача — решительным ударом сокрушить «Миус-фронт» и освободить Донбасс. В своих выступлениях на митингах воины поклялись мужественно и беспощадно громить ненавистного врага, как его громили в то время боевые товарищи на орловском, брянском и харьковском направлениях. В резолюции, принятой на митинге у артиллеристов 2-й гвардейской армии, говорилось: «Перед нами Донбасс. Мы должны освободить его и мы его освободим. В решающих боях мы покажем высокие образцы мужества и героизма, дисциплины, организованности и воинского умения. Будем беспощадно бить гитлеровских захватчиков. Наш девиз — смерть за смерть, кровь за кровь! Вперед за освобождение Донбасса, за нашу победу!»[175]

В 7 час. 15 мин. после артиллерийской и авиационной подготовки войска фронта перешли в наступление. И когда передовые танковые и пехотные части заняли первую линию немецких укрепленных позиций, артиллерия перенесла свой огонь в глубину обороны.

С самого начала наступления наиболее успешно продвигались войска 5-й ударной армии. В результате удачно проведенной артиллерийской подготовки, что было обеспечено прежде всего полнотой и достоверностью разведданных, быстро оказалась нарушенной система огня противника на переднем крае. Пехота и танки, не встречая серьезного сопротивления, овладели им и продвинулись вперед. Артиллерия, последовательно подавляя очаги сопротивления, сопровождала их огнем и колесами.

Одновременно включилась в борьбу авиация 8-й воздушной армии, которой командовал генерал Т. Т. Хрюкин. В течение первых 20 минут непрерывными ударами с воздуха наши штурмовики подавляли огневые средства противника, расположенные в 1–1,5 км за передним краем его обороны. После этого они перешли к эшелонированным ударам по артиллерийским и минометным батареям. В течение четырех часов, группами по 6–8 самолетов, через каждые 15–20 минут появлялись штурмовики над полем боя. А в это время бомбардировщики наносили удары по живой силе и технике в глубине обороны противника. Вражеская авиация в первой половине дня не оказывала серьезного сопротивления. Но потом ее активность резко повысилась. Под прикрытием истребителей стали появляться бомбардировщики, действовавшие группами от 9 до 20 самолетов. Они пытались нанести сосредоточенные удары с воздуха, с тем чтобы остановить дальнейшее продвижение частей 5-й ударной армии. На наши штурмовики и бомбардировщики все чаще и чаще стали нападать истребители противника. Развернулась упорная борьба за господство в воздухе. В первый день наступления авиация фронта провела 19 групповых боев, совершила 919 самолето-вылетов и сбила 12 самолетов противника.

Воины 5-й ударной армии к исходу дня на участке Дмитриевка, Куйбышево шириной 16 км прорвали оборону противника и продвинулись в глубь ее на 10 км. Главная полоса вражеской обороны была преодолена.

В 23.00 в полосе наступления 5-й ударной армии в прорыв вошел 4-й гвардейский механизированный корпус генерала Т. И. Танасчишина. Командующий фронтом поставил перед ним задачу — овладеть районом Колпаковка и не допустить занятия противником рубежа р. Крынка, где у него была подготовлена вторая полоса обороны. В течение ночи соединения корпуса стремительным ударом сломили сопротивление врага. Обходя его опорные пункты, они к утру 19 августа успешно выполнили свою боевую задачу.

Неоценимую помощь танкистам оказали летчики. В соответствии с приказом командующего 8-й воздушной армией 2-я гвардейская бомбардировочная авиационная дивизия, взаимодействуя с частями 4-го гвардейского механизированного корпуса, обеспечивала в ночь на 19 августа выход его танковых частей в район Колпаковка, Надежный. Темная ночь исключала возможность точного выдерживания танками боевого курса. Бомбардировщики получили задачу путем подсвечивания и ударом по артиллерийским позициям и огневым точкам, а также скоплениям войск противника в этом районе обеспечить успешные действия корпуса. Подобное обеспечение боевых действий танковых частей в ночных условиях было впервые. Выполнение этой задачи поручалось летчикам 60-го гвардейского авиационного полка ночных бомбардировщиков.

Начиная с вечера, каждые 25–30 минут летные экипажи точно «подвешивали» световые авиационные бомбы («фонари») над намеченными пунктами. Хорошая видимость на расстоянии 15–20 км позволила танкам строго выдерживать направление, а удары наших самолетов по противнику с воздуха помогли танкистам выполнить поставленную задачу[176].

После выхода на рубеж Артемовка, Надежный, Колпаковка танкисты закрепились. Взаимодействуя с ними, успешно продвигались вперед части 3-го гвардейского стрелкового корпуса генерала А. И. Белова. Наращивая темпы, они к вечеру 19 августа продвинулись на 24 км и подошли к р. Крынка.

2-я гвардейская армия под командованием генерала Г. Ф. Захарова после напряженного боя овладела рядом опорных пунктов в 2–3 км западнее Миуса.

Части 28-й армии, которой командовал генерал В. Ф. Герасименко, силами 248-й стрелковой дивизии, составлявшей первый эшелон, овладели важным опорным пунктом Петрополье.

Войска 5-й ударной армии, выйдя к р. Крынка, рассекли вражескую группировку на две тактически изолированные части. Южнее Колпаковки оказались 336, 17, 111-я пехотные, 15-я авиаполевая дивизии и несколько отдельных специальных батальонов противника. Севернее этого пункта оборонялись 304, 302, 306-я и остатки 294-й пехотных дивизий. В результате этого фланги и тыл противника обнажились для удара по ним в северном и южном направлениях.

Немецко-фашистское командование стало принимать меры к ликвидации нависшей угрозы. Не имея оперативных резервов, оно спешно начало перебрасывать к основанию нашего клина резервы дивизий, действовавших на пассивных участках фронта, а также батальоны береговой охраны с побережья Азовского моря и различного рода тыловые подразделения. Намерения противника были ясны — создать на флангах 5-й ударной армии, узким клином глубоко пробившейся в оборону врага, сильные группы пехоты и танков и решительными встречными ударами с севера на юг и с юга на север отрезать выдвинувшиеся в район Артемовна, Надежный, Колпаковка ее войска и таким путем срезать клин, рассекавший его оборону, закрыть образовавшуюся в ней брешь.

Во второй половине 20 августа противник силою до трех пехотных полков и 70 танков нанес два встречных удара с севера и юга на Семеновский и Алексеевку. Ценой больших потерь ему удалось овладеть этими пунктами. В результате основание прорыва сузилось до трех километров. Было ясно, что в случае соединения северной и южной групп противника в районе южнее Семеновского создастся серьезная угроза окружения наших войск, вышедших к р. Крынка. Отбивая яростные атаки гитлеровцев, наши части стойко удерживали занимаемые позиции.

Противник, не имея необходимых резервов для нанесения мощных контрударов по наступающим войскам, стремился во что бы то ни стало создать превосходство в воздухе и с помощью авиации сначала остановить наступление 5-й ударной армии, а с подходом резервов восстановить положение. Поэтому уже 19 августа усилия основной массы авиации, базировавшейся перед Южным и Юго-Западным фронтом, были перенесены на участок прорыва. Но противнику не удалось достигнуть своей цели. Советские истребители прочно удерживали инициативу в воздухе. Только 20 августа они провели 40 воздушных боев, в ходе которых сбили 38 вражеских самолетов. От них не отставали наши штурмовики и бомбардировщики, наносившие удары по пехоте, танкам, артиллерии противника. Всего за день наша авиация произвела более 1000 самолето-вылетов.

В этот день особенно отличилась группа в составе 8 штурмовиков Ил-2 (7-го штурмового авиационного корпуса) под командованием старшего лейтенанта З. С. Хиталишвили. Она стремительно и внезапно атаковала скопление противника на юго-западной окраине Успенской и нанесла ему большие потери. На развороте младший лейтенант П. Н. Евдокимов увидел, что вражеский истребитель снизу пытается незаметно атаковать самолет младшего лейтенанта В. Н. Ермакова. Евдокимов, не раздумывая, открыл огонь по Ме-109 и сбил его. Наши летчики благополучно вернулись на аэродром[177].

Успешные действия авиаторов оказали огромную помощь наземным войскам. Понеся большие потери, противник вынужден был прекратить свои атаки. А тем временем наше командование принимало срочные меры, чтобы выбить гитлеровцев из районов Семеновского, Алексеевки и продолжать развивать наступление на запад.

Рано утром 21 августа соединения 5-й ударной армии (126-я, 387-я стрелковые дивизии и 140-я танковая бригада), а также 4-го гвардейского механизированного корпуса (36-я танковая и 14-я механизированная бригады) нанесли удар по контратакующему противнику и к исходу 21 августа восстановили положение на фронте 5-й ударной армии и вновь заняли Семеновский. К этому времени в район этого пункта подошел 2-й гвардейский механизированный корпус, введенный в прорыв 19 августа. После ожесточенного боя он очистил от противника Алексеевку.

В итоге четырехдневных напряженных боев гитлеровцы потеряли до 7000 солдат и офицеров, 28 танков и 26 орудий[178].

Противник, не выдержав удара наших войск, вынужден был отойти за р. Крынка, сохранив за собой плацдарм на левом берегу реки в районе Успенской. Удерживая свой рубеж на реке, немецко-фашистское командование в то же время подготовило новый удар по выдвинувшимся вперед войскам 5-й ударной армии. Оно решило контратакой с севера в направлении Успенской срезать вершину нашего клина и соединить разобщенные северную и южную группировки. К этому времени немецко-фашистское командование перебросило из Крыма в район сражения 13-ю танковую дивизию. В Донбасс направлялись из группы армий «Центр» 9-я танковая и 258-я пехотная дивизии[179]. 23 августа части 13-й танковой дивизии контратаковали 3-й гвардейский стрелковый корпус. Но наши войска отбили эту контратаку. Большую помощь им оказали «катюши». Они быстро охладили наступательный пыл гитлеровцев. Оставив на поле боя до трехсот человек убитыми и ранеными, противник уже не осмелился повторить на этом участке свои атаки. Немецко-фашистское командование убедилось, что с севера 13-я танковая дивизия не прорвется в район Успенской. Поэтому оно решило перебросить ее на юг в район Анастасиевка, Марфинская и тем самым усилить свою южную группировку.

В то время как части 5-й ударной армии отражали контратаки противника, 4-й гвардейский механизированный корпус перешел в наступление из района Колпаковки. Его 14-я и 15-я механизированные бригады внезапным ударом 23 августа овладели важным узлом обороны врага — Донецко-Амвросиевкой. Советским воинам здесь помогли партизаны. На основе данных, переданных народными мстителями, наши артиллеристы нанесли точный удар по особо важным в военном отношении объектам и уничтожили в районе Донецко-Амвросиевки склады с боеприпасами. В бою за освобождение города вместе с советскими воинами участвовали многие советские патриоты, руководимые подпольщиками. Об этом вынуждено было сделать признание и командование 6-й немецкой армии. В своем отчете «Об оборонительных боях 6-й армии в районе между Миусом и Днепром с 18 августа по 20 сентября 1943 г.» оно записало: «При наступлении (имеется в виду советских войск. — А. Е.) на Донецко-Амвросиевку 23.8 в бою участвовали также и жители, во вражеские руки попала большая добыча»[180].

В тот же день — 23 августа — части 1-го гвардейского стрелкового корпуса 2-й гвардейской армии, продвинувшись вперед, создали непосредственную угрозу группировке противника в районе Успенской.

Таким образом, за пять дней наступления наши войска прорвали оборону противника. При этом наибольшего успеха добились войска 5-й ударной армии. Сказалась всесторонне продуманная подготовка и организация наступления, предварительная работа офицеров и генералов на местности, правильный выбор направления главного удара, тщательно разработанное взаимодействие всех родов войск, хорошо организованное артиллерийское обеспечение наступления. Избранное направление главного удара проходило на участке, где оборона противника была основательно ослаблена в июльских боях. Командиры и штабы подробно изучили систему вражеской обороны, выработали порядок взаимодействия всех родов войск и осуществляли твердое управление войсками в глубине обороны противника. В этом ярко проявилось возросшее боевое мастерство советских воинов.

О напряженности боев в первые дни на Миусе свидетельствует одно из трофейных писем. Старший ефрейтор Франц Компервольте писал своей жене: «Сейчас здесь происходят жаркие бои. Ты, видно, уже в сводке слышала о Миусском фронте. Можно сказать, что речь идет о том — быть или не быть. С обеих сторон бросаются в бой очень большие силы. Еще нельзя сказать, кто сильнее. Времени мало. У нас уже имеются некоторые потери, которые неизбежны в этой битве. Но несмотря на это, мы все же надеемся выбраться из этого положения»[181]. Последующие дни боев показали, как пришлось гитлеровцам «выбираться из этого положения». Они все чаще и чаще стали сдаваться в плен. Учитывая это, командующий фронтом генерал-полковник Ф. И. Толбухин 23 августа издал специальный приказ, в котором говорилось:

«…Немецкие солдаты и офицеры начинают сами сознавать бесперспективность войны, в которую их втянул Гитлер, и неизбежность полного военного поражения Германии. Вследствие этого значительно возрастает число перебежчиков солдат и офицеров, сдающихся в плен…

Каждый немецкий солдат и офицер, добровольно сдающийся Красной Армии, доказывает тем самым, что он отказывается от навязанной ему роли в оккупации советской земли… Те, кто бросили оружие и прекратили борьбу против Красной Армии, перестают быть нашими врагами».

И далее командующий фронтом приказывал:

«1. Все красноармейцы и командиры должны принять все зависящие от них меры для сохранения жизни немецких солдат и офицеров, сдающихся в плен.

2. На поле боя оказывать помощь всеми видами огня немецким солдатам и офицерам, которые сдаются группами или в одиночку…

3. Всех сдавшихся в плен немедленно отправлять с поля боя и эвакуировать… причем все личные вещи военнопленных остаются при них.

4. Все сдавшиеся немецкие солдаты и офицеры обеспечиваются продовольствием: первые получают снабжение по нормам красноармейцев, вторые — по нормам офицеров Красной Армии.

5. Если окажется необходимым, обеспечить военнопленных обмундированием, чистым бельем и оказать им медпомощь…»[182]

Этот приказ имел большое значение в разоблачении фашистской пропаганды, которая, чем больше сдавалось в плен немецких солдат, тем сильней запугивала их, распространяя всякого рода клевету на советское командование и наших воинов.

Большую роль в достижении успехов наступления войск 5-й ударной армии сыграла партийно-политическая работа, непрерывно проводимая политотделом армии (начальник политотдела полковник Е. Е. Кощеев) и политотделами соединений. Они сосредоточили свое внимание на том, чтобы оказать необходимую помощь командованию в выполнении им боевого приказа. В результате принятых политорганами мер значительно возросла в наступательном бою роль парторгов ротных парторганизаций. Большевистским словом и личным примером они вдохновляли бойцов и командиров на четкое выполнение боевых приказов командования, вовлекали лучших воинов в ряды нашей партии, совместно с командирами занимались воспитанием личного состава. Первые итоги наступательных боев показали, что абсолютное большинство парторгов рот и им равных подразделений правильно поняли сущность перестройки армейских партийных организаций, проведенной на основе майского решения ЦК ВКП(б), и строили свою работу в соответствии с требованиями боевой обстановки.

Так, парторг саперной роты старший сержант Егоров перед выполнением каждого боевого задания давал коммунистам индивидуальные конкретные поручения. По согласованию с командиром роты правильно расставлял партийные силы. Такая совместная, дружная работа командира и парторга давала свои положительные результаты — рота всегда успешно решала поставленные перед ней боевые задачи. Вот один из многочисленных примеров. Саперный взвод, которым командовал коммунист лейтенант Вдовкин, под непрерывным обстрелом противника сделал проходы в минных полях и хорошо их обозначил. Через них быстро прошел весь стрелковый полк. В наступлении саперы двигались впереди пехоты, обезвреживая вражеские мины. Коммунисты сержант Пономарев, рядовые Агеев, Ермаков и Алешин обезвредили 330 противотанковых и противопехотных мин.

В ходе наступления 54-й гвардейской стрелковой дивизии одной из стрелковых рот предстояло штурмом взять тактически важную высоту. Парторг роты лейтенант Курганов созвал коммунистов, рассказал им о предстоящей задаче, поручил каждому из них побеседовать на эту тему с воинами, разъяснить им значение захвата этой высоты для успешного наступления всей части.

«Нас ждет исстрадавшийся украинский народ, — говорил он, — нас ждут донецкие шахтеры. Мы должны все сделать, чтобы приблизить час освобождения наших братьев и сестер».

После короткого огневого налета артиллерии по высоте рота дружно пошла в атаку. Но вдруг совершенно неожиданно из полуразрушенного дзота застрекотал вражеский пулемет. Часть бойцов роты залегла. Находившийся здесь парторг передал по цепи:

— Отвлекайте внимание фашистского пулеметчика на себя, а я зайду с тыла и уничтожу гранатами.

Через несколько минут бойцы услышали оглушительный взрыв и вражеская огневая точка замолчала. Рота вновь пошла в атаку. Гитлеровцы, не выдержав стремительного натиска, отступили. Первыми ворвались на высоту коммунисты во главе с парторгом. Только здесь Курганов заметил, что ранен в руку. В это время вражеская пехота, поддержанная танками, перешла в контратаку. Парторг передал коммунистам, чтобы они подготовили гранаты и бутылки с горючей смесью, а сам взял противотанковое ружье и пополз навстречу стальным машинам. Когда до головного танка оставалось примерно 150 м, лейтенант Курганов прицелился и дважды выстрелил. Танк загорелся. Другие бронебойщики подожгли еще одну вражескую машину, остальные повернули назад. Но в этот момент около парторга разорвался вражеский снаряд и смертельно ранил его.

Рота, отбив контратаку противника, успешно продвигалась вперед и совместно с другими подразделениями вскоре овладела населенным пунктом[183]. На могиле лейтенанта бойцы поклялись беспощадно мстить врагу за смерть своего партийного вожака.

Так действовали в бою и многие другие парторги.

В результате напряженных и кровопролитных боев на шестой день операции ударная группировка Южного фронта нависла над противником из района Донецко-Амвросиевки и одновременно сковала его с фронта. Немецко-фашистские войска понесли тяжелые потери, пополнить которые в ближайшее время не могли. Свободных резервов у вражеского командования также не оказалось. В эти дни оно вынуждено было отвлекать значительные силы в район Харькова, чтобы остановить советские войска, освободившие город и продолжавшие угрожать донбасской группировке с севера. Все это вместе взятое создавало благоприятные условия для разгрома противника в районе северо-западнее Таганрога, где оборонялся 29-й немецкий армейский корпус, составлявший правое крыло донбасской группировки. Тем более, что продолжать наступление в западном направлении было в известной мере рискованно, так как войска Юго-Западного фронта в этот период вели тяжелые бои на изюмском плацдарме. Поэтому наше командование решило, готовясь к наступлению в западном направлении, провести частную операцию с целью уничтожения таганрогской группировки врага.

25—26 августа командиры, штабы и войска готовились к проведению операции. Одновременно некоторые соединения вели бои с целью улучшения своего исходного положения. Части 2-й гвардейской армии, продвинувшись вперед, вынудили противника оставить плацдарм на левом берегу Крынки в районе Успенской. Войска 28-й армии заняли важный опорный пункт противника Авилофедоровку (5 км южнее Успенской).

По плану операции подвижной группе фронта — 4-й гвардейский механизированный и 4-й гвардейский кавалерийский корпуса — предстояло войти в прорыв в районе Донецко-Амвросиевки и, стремительно наступая на юг и юго-восток, отрезать противнику пути отхода на запад. Причем основная роль в разгроме таганрогской группировки отводилась кавалерийскому корпусу, которым командовал генерал-лейтенант Н. Я. Кириченко. Его части должны были, развивая удар на юг, выйти в район Екатериново-Хапрово, Екатериновка. В последующем им предстояло повернуть на юго-восток, и во взаимодействии с войсками, наступающими с севера и востока, окружить и уничтожить таганрогскую группировку. Перед 4-м гвардейским механизированным корпусом ставилась следующая задача: в ночь на 27 августа частью сил овладеть Кутейниково, а главными силами наступать на юг, продвинуться в район Покрово-Киреевки, обеспечивая действия 4-го гвардейского кавалерийского корпуса с запада.

Стрелковые соединения фронта должны были одной частью сил расширять прорыв в северном и юго-западном направлениях, а другой — наступать на юг. Так, войскам 5-й ударной армии предстояло обеспечивать правый фланг ударной группировки фронта с севера. Для этого им была поставлена задача нанести главный удар на Петровский и два вспомогательных удара: один — на Саур-Могильский и другой — на Свистуны. 2-я гвардейская армия на своем правом фланге временно переходила к обороне на рубеже Ново-Еланчик, Васильевка фронтом на запад, а на левом — наступала на юг. 28-я армия наносила удар своими тремя стрелковыми дивизиями из района Авилофедоровки сначала на запад, а потом поворачивала на юг и сматывала боевые порядки противника в своей полосе. В это самое время должна была начать наступление 44-я армия — одними соединениями вместе с 28-й армией на юг, а другими — с востока на Самбек.

Следовательно, план операции на окружение не предусматривал расчленения вражеской группировки и уничтожения ее по частям, что, несомненно, являлось главным его недостатком.

В 20.00 26 августа кавалерийский корпус вместе с приданной ему 4-й гвардейской легкой артиллерийской бригадой 2-й гвардейской артдивизии прорыва перешел в наступление. В первом эшелоне действовали 30-я и 9-я гвардейская кавалерийские дивизии, во втором — 10-я гвардейская. 30-я кавалерийская дивизия, следуя с гвардейским минометным дивизионом и танковым батальоном, вышла в район Екатериново-Хапрово. Противник встретил наступавших огнем и контратаками пехоты и танков. Авангард дивизии был остановлен. Но вскоре сюда подошли передовые части 4-го гвардейского механизированного корпуса. Дружным согласованным ударом конники и танкисты сломили вражеское сопротивление и заняли населенный пункт.

В направлении Екатериновки под прикрытием усиленного авангарда выступила 9-я гвардейская кавалерийская дивизия. Ее части, сбивая отдельные группы противника, к 8.00 27 августа вместе с 6-й гвардейской танковой бригадой вышли в район Екатериновки.

Таким образом, в течение ночи и первой половины дня 27 августа части 4-го гвардейского кавалерийского корпуса выполнили поставленную перед ними задачу и прошли по тылам противника на юг до 30–35 км. В результате смелых и решительных действий ночью конники добились больших результатов. В тылу врага началась паника. Гитлеровцы понесли значительные потери. Только частями 9-й гвардейской кавалерийской дивизии и 6-й гвардейской танковой бригадой было уничтожено до 4000 солдат и офицеров, 50 автомашин, 6 танков, 3 самоходных орудия, 5 пушек. Кроме того, наши части захватили 100 пленных, 8 складов с горючим и смазочными материалами и один склад с продовольствием. При этом командир корпуса отметил особенно четкие действия 6-й гвардейской танковой бригады и объявил ее командиру полковнику В. Ф. Жидкову и всему личному составу бригады благодарность[184].

Столь же успешно наступали и части 4-го гвардейского механизированного корпуса. В ночь на 27 августа 15-я механизированная бригада с одним истребительно-противотанковым дивизионом и одним истребительно-противотанковым артиллерийским полком выступили по маршруту Донецко-Амвросиевка, Кутейниково. Они внезапно для противника подошли к Кутейниково и после короткого ночного боя овладели этим крупным населенным пунктом. Остальные бригады корпуса выступили по тому же маршруту и, не доходя Кутейниково, свернули на юг.

Успеху подвижных соединений фронта в огромной степени содействовала авиация. В этот день — 27 августа — она главные усилия направила на обеспечение действий 4-го гвардейского кавалерийского и 4-го гвардейского механизированного корпусов. Войска противника, сосредоточившиеся в районе Анастасиевка, Марфинская для контратаки против наступающих частей, подверглись ударам с воздуха. Вражеская авиация в начале дня не проявляла активности. Но потом ее удары по нашим наступающим войскам, и особенно по кавалерийским соединениям, все больше и больше нарастали, в результате чего они понесли потери. Советские истребители, прикрывавшие подвижные соединения с воздуха, смело и решительно бросались на врага. В течение дня они провели 16 воздушных боев, уничтожив в них 15 самолетов противника.

Стрелковые соединения 2-й гвардейской армии, используя успех подвижных соединений, продолжали теснить противника на юг и юго-восток.

Гвардейцы были полны решимости окончательно сокрушить гитлеровский «Миус-фронт». Их наступательный порыв изо дня в день нарастал. Этому во многом способствовала партийно-политическая работа в войсках, проводившаяся в ходе наступления командирами и политработниками, партийными и комсомольскими организациями.

В частях широко популяризировались воины, отличившиеся в бою. Политотдел армии (начальник генерал-майор А. Я. Сергеев) организовал выпуск листовок, посвященных бойцам и командирам, которые проявили смелость и отвагу при выполнении боевой задачи. Листовки передавались по цепи. Вот содержание некоторых из них.

«Сегодня отличился в бою гв. лейтенант Лебедев. Он ворвался в траншею противника, уничтожил трех солдат из автомата, а в рукопашной схватке убил офицера»[185]. Командир роты 8-го отдельного батальона связи выпустил листовку следующего содержания: «Сегодня отличились в бою Санкин Александр, Ковшов Константин, Ковалев Михаил, Комирский Николай, Шкурак Николай, Кокин Константин. Они под огнем вражеской артиллерии и ударами авиации обеспечили бесперебойную связь»[186]. А на оборотной стороне листовки он приписал: «Связисты, от вас зависит успех боя, дадим наступающим войскам бесперебойную связь. Радисты, своей отличной работой вы прокладываете путь к победе»[187].

После занятия частями 1-го гвардейского стрелкового корпуса хутора Лисичий командование выпустило листовку: «Товарищи гвардейцы! Сегодня в бою за хутор Лисичий расчет противотанкового ружья гв. младшего лейтенанта т. Сибань подбил немецкий танк и самоходную пушку «фердинанд», оборонявших населенный пункт. Своим подвигом расчет т. Сибань дал возможность нашим подразделениям ворваться в хутор и выбить оттуда противника. Честь и слава младшему лейтенанту т. Сибань и его гвардейцам-бронебойщикам!»[188] В ряде случаев листовки использовались для оповещения бойцов и командиров о награждении воинов, отличившихся в бою, или 6 представлении их к правительственной награде. В одной из них сообщалось: «Сегодня отличились в боях командир отделения гвардии старший сержант Догадкин. Он представлен к правительственной награде. Гвардии красноармеец Зверев награжден орденом «Красная Звезда». На обратной стороне командир роты написал: «Коммунисты и комсомольцы, будьте в первых рядах борцов за освобождение Донбасса от немецких захватчиков»[189].

Выпуск листовок являлся одним из важных средств повышения наступательного порыва среди бойцов и командиров. Бойцы говорили, что узнав о подвиге товарища, появляется желание не отстать от него, быть таким же храбрым и смелым, как он. Очень приятно, заявляли они, когда знаешь, что командование следит за тем, чтобы ни один подвиг солдата не остался незамеченным.

Вначале немецко-фашистское командование было уверено, что наши войска не смогут пробиться через Миусские укрепления. Даже 23 августа, когда они прорвались на глубину 35 км и вышли в район Донецко-Амвросиевки, гитлеровские генералы считали, что соединения фронта не смогут в ближайшее время развить свой успех. В отчете об оборонительных действиях 6-й немецкой армии говорилось: «Вечером 23 августа армия и группа армий придерживались еще того мнения, что противник в условиях достигнутого им прорыва с наличными силами, которыми он располагает, пока еще не может добиться оперативных успехов»[190]. Но уже через несколько дней характер рассуждений немецко-фашистского командования изменился. Правильно оценив замысел нашего командования ударом на юг добиться окружения 29-го армейского корпуса, оборонявшегося в районе Таганрога, оно признавало, что «27 августа наступило решающее изменение в положении. Армия из-за недостатка сил не была в состоянии принять удар»[191]. Далее указывалось, что состояние 6-й армии «непрерывно оставалось весьма напряженным». Это уже второй раз не везло 6-й немецкой армии на советско-германском фронте. Солдатам и офицерам этой вновь созданной армии внушали, чтобы они были достойными хранителями боевых традиций их предшественников и также стойко удерживали свои позиции на реке Миус, как удерживали их на Волге. Но солдаты, видимо, по-иному смотрели на боевой путь их армии первого комплектования и не имели желания разделять участь ее «героев». И как только наметилась трещина в «несокрушимом» «Миус-фронте», они стали искать пути, чтобы выскочить из-под удара советских войск, избежать надвигавшегося окружения. Да и само командование армии и группы армий «Юг» не имело никакого желания повторять хотя бы в какой-то степени горький опыт, полученный на берегах Волги. «Мы любой ценой, — пишет Манштейн, — должны были избежать опасности, выражавшейся в том, что наши части в результате глубоких вражеских прорывов могли быть отрезаны и могли разделить судьбу 6-й армии у Сталинграда»[192]. Поэтому 27 августа, когда наши войска создали реальную угрозу окружения таганрогской группировки, командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Манштейн вместе со своими командующими армиями, в том числе и Холлидтом, прибыли в ставку Гитлера в Винницу. Там они доложили своему фюреру о тяжелом положении всей донбасской группировки и доказывали ему необходимость срочно усилить ее не менее чем двенадцатью дивизиями. «Я, — пишет Манштейн в своих мемуарах, — поставил перед Гитлером ясную альтернативу:

— Или быстро выделить нам новые силы, не менее чем 12 дивизий, а также заменить наши ослабленные части частями с других спокойных участков фронта.

— Или отдать Донбасс, чтобы освободить силы на фронте группы»[193].

Гитлер очень боялся такого исхода разгоревшегося сражения за Донбасс и обещал Манштейну дать требуемые дивизии, сняв их с других участков советско-германского фронта, и прежде всего из групп армий «Центр» и «Север». А пока он потребовал от своих генералов держаться во что бы то ни стало..

Возвратившись в свой штаб, командующий 6-й армией решил на первый раз принять меры, которые бы протиподействовали охвату советскими войсками соединений 29-го армейского корпуса. С этой целью было приказано осуществить перегруппировку войск с юга на северо-запад в район Анастасиевка, Латоново. Одновременно с этим начался вывод корпусных и дивизионных тылов па запад в направлении Тельманово (45 км западнее Латоново), Мариуполь. Против частей 4-го гвардейского механизированного корпуса, прорвавшихся в район Кутейниково, был введен в бой дополнительно 259-й дивизион самоходных орудий, а для обеспечения Иловайска был направлен батальон из состава 4-го армейского корпуса, оборонявшегося перед 51-й армией Южного фронта. Кроме того, для всех местных комендатур по линии Иловайск, Моспино, Старо-Бешево и далее на юг приказом по армии была определена степень тревоги, отмечаемой цифрой III, а для Сталино и Макеевки — цифрой II.

О начавшейся перегруппировке частей противника нашему командованию стало известно своевременно. Днем 27 августа командующий Южным фронтом сообщил командиру 4-го гвардейского кавалерийского корпуса, что 13-я танковая дивизия противника стягивается в район Анастасиевка, Марфинская, что вражеские тылы отступают на Тельманово. В связи с этим он потребовал от корпуса, применяя обходы и охваты, не выпустить противника на запад, уничтожить его по частям, разгромить 13-ю танковую дивизию еще до того, как она сможет сосредоточиться в указанном районе для прорыва на запад. Вечером штаб фронта дополнительно известил, что в 17 часов к Григорьевке с юга подходила кавалерия, а к Федоровке — орудия на мехтяге[194]. Противник намеревался ударами из этих районов отвлечь внимание частей 4-го гвардейского механизированного и 4-го гвардейского кавалерийского корпусов и тем самым помочь 29-му армейскому корпусу пробиться на запад.

На основании указаний фронта командир 4-го гвардейского кавалерийского корпуса решил: к утру 28 августа, наступая на юго-восток, овладеть районами Мало-Кирсановки и Греково-Тимофеевки. В 21 час. 30 мин. главные силы корпуса выступили из района Екатериново — Хапрово, Екатериновка. Вскоре они вышли в долину р. Мокрый Еланчик, южнее Анастасиевки, сбили с восточного берега мелкие группы прикрытия и успешно продвигались вперед. К утру 28 августа части 9-й гвардейской кавалерийской дивизии совместно с 6-й гвардейской танковой бригадой овладели Мало-Кирсановкой. Выбитые отсюда гитлеровцы отходили на север в направлении Анастасиевки. Остатки 3-го батальона 95-го пехотного полка 17-й пехотной дивизии, в панике метавшиеся по населенному пункту, были уничтожены. В это же время части 30-й кавалерийской дивизии после короткого боя овладели Греково-Тимофеевкой. Из района Чекилева (3 км восточнее Федоровки) группа противника на 40 автомашинах с бронетранспортерами пыталась прорваться на северо-восток. Находившийся на этом пути 133-й кавалерийский полк разгромил ее.

10-я гвардейская кавалерийская дивизия при выходе с южной окраины Екатериновки подверглась сильному артиллерийско-минометному обстрелу противника со стороны соседних населенных пунктов. Здесь засел батальон 17-й пехотной дивизии, который имел задачу задержать движение наших конников на юго-восток. После двухчасового боя части дивизии разгромили гитлеровцев. Они уничтожили до 200 солдат и офицеров. В этом бою особенно решительно действовал эскадрон гвардии лейтенанта А. И. Васильева из 36-го гвардейского кавалерийского полка. Будучи дважды ранен, Васильев не оставил поля боя и продолжал командовать эскадроном. Командир корпуса в телеграмме на имя командира дивизии генерала Б. С. Миллерова писал: «Вашими действиями доволен. Командира эскадрона 36-го гв. кавалерийского полка гв. лейтенанта Васильева награждаю орденом «Красная Звезда». Всему личному составу объявляю благодарность»[195]. Во второй половине дня кавалеристы продолжали вести бои с разрозненными группами противника, прорывавшимися на запад.

4-й гвардейский механизированный корпус к утру 28 августа выходил к Григорьевке. Одновременно части 1-го гвардейского стрелкового корпуса 2-й гвардейской армии и правого фланга 44-й армии (130-я стрелковая дивизия) в течение 28 августа, продолжая наступать с севера на юг, вышли на рубеж Марфинская, Дороганов. При этом наибольшее продвижение (до 14 км) имели правофланговые соединения 1-го гвардейского стрелкового корпуса. Противник, прикрываясь арьергардными отрядами, отходил в южном направлении и оказывал на промежуточных рубежах сопротивление.

Левофланговые части 44-й армии в ночь на 28 августа атаковали противника на участке Самбек, Вареновка (4 км южнее Самбека), содействуя этим наступлению 28-й армии.

Перед фронтом 5-й ударной армии, наступавшей в северном направлении, действовали 306-я и 294-я пехотные дивизии и некоторые части 302, 304 и 335-й пехотных дивизий, которые упорной обороной оказывали ей сопротивление. Войска 5-й ударной армии, ведя тяжелые бои, медленно продвигались вперед и к исходу 29 августа вышли на рубеж Саур-Могильский, Свистуны. Здесь в Донецкой степи стоит на семи ветрах древний курган — высота 277,7, много веков тому назад названная местными жителями Саур-Могилой. Она господствует над всей окружающей местностью. Гитлеровцы превратили ее в мощный опорный пункт и рассчитывали, что он будет неприступным для советских войск.

К подножию Саур-Могилы подошли части 96-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием гвардии полковника С. С. Левина и вместе с соседними дивизиями стали готовиться к ее штурму. В ночь на 30 августа для уточнения данных о противнике в его тыл была выслана разведка. Дважды в течение ночи разведчики пытались выйти на высоту, но, понеся потери, вынуждены были вернуться обратно. Командование дивизии приказало им, не теряя времени, сделать еще одну попытку. На этот раз разведчики пошли иным путем. Незаметно для противника они проникли через его передний край на участке 2 км южнее Саур-Могилы, уничтожили оказавшийся на их пути пулеметный расчет врага и на рассвете вышли с тыла на островерхую шапку кургана, установив там красный флаг. Это оказалось совершенно неожиданным для противника. Гитлеровцы всполошились. Им показалось, что на вершину высоты, через непроходимые позиции, прорвалась большая группа советских смельчаков, и решили быстро уничтожить их. В ход были пущены бомбардировщики, артиллерия, автоматчики. 30 августа взбешенный противник 12 раз бросался на наши подразделения, стремясь уничтожить их. Но гвардейцы самоотверженно отражали его натиск и прочно удерживали высоту. Вместе с подошедшим к ним подкреплением они нанесли врагу потери и вынудили его отступить.

Ныне на легендарной Саур-Могиле сооружен памятник воинам-героям, участвовавшим в прорыве «Миус-фронта» в 1943 г. На фоне огромного обелиска из серого гранита стоит советский солдат с автоматом в руках. Величественный монумент увековечил имена семнадцати разведчиков, которые первыми ворвались на вершину Саур-Могилы и водрузили там красный флаг, сделанный одним из участников разведки раненым младшим лейтенантом Шевченко из своей нательной рубахи и окрашенный им собственной кровью.

Вот имена семнадцати: младший лейтенант Шевченко, старшины Иванов, Кораблев, рядовые Алешин, Кобзев, Гаин, Селиванов, Веремеев, Дудка, Симонов, Калиничев, Чернов, Гавриляшин, Петраков, Лобков, Бондаренко, Меркулов.

Успешно наступали наши войска и в южном направлении. С выходом кавалерийского корпуса в район Мало-Кирсановки, Греково-Тимофеевки, а механизированного корпуса к району Григорьевки создалась угроза полного окружения 29-го армейского корпуса противника. Основные пути на запад были для него отрезаны. Однако наличие значительных промежутков между кавалерийскими частями и многочисленных дорог на побережье Миусского лимана давали ему возможность отводить свои тылы и часть войск на Мариуполь. Основные силы 29-го армейского корпуса также все больше и больше прижимались к Миусскому лиману. Одновременно с этим командование 6-й немецкой армии заканчивало сосредоточение в районе Старо-Бешево новой группировки, состоявшей из остатков 3-й горно-стрелковой дивизии и прибывших из-под Орла частей 9-й танковой и 258-й пехотной дивизий, а также из боевой группы 17-й танковой дивизии, направленной сюда из 1-й танковой армии[196]. По замыслу немецко-фашистского командования, эта группировка должна была 30 августа нанести удар на юго-восток, с тем чтобы на рубеже р. Сухой Еланчик или р. Мокрый Еланчик соединиться с 29-м армейским корпусом, который одновременно должен был пробиваться па запад и северо-запад. При этом части 302-й и 306-й пехотных дивизий 17-го армейского корпуса получили задачу сковать войска 5-й ударной армий, непрерывно атакуя их с севера на юг.

Командование Южного фронта разгадало этот план противника и решило принять меры для прикрытия с запада наших наступающих войск. С этой целью оно еще днем 28 августа поставило им дополнительные задачи. В частности, 4-му гвардейскому механизированному корпусу предлагалось занять район Григорьевки с целью обеспечить с запада действия 4-го гвардейского кавалерийского корпуса и не допустить прорыва противника из района Анастасиевки. Отдельным и сильным отрядом корпус должен был овладеть Федоровкой. Кавалерийский корпус получил задачу к утру 29 августа занять Латоново, Ново-Петровский, Ново-Хрещатик, а отдельным отрядом перехватить переправу через Миусский лиман в районе Ломакино. Одновременно было приказано выделить сильный отряд, который должен был ворваться в Таганрог. Войскам 5-й ударной армии предстояло продолжать наступление на север и к исходу 29 августа выйти на рубеж Ремовка, Прохоров.

29 августа основные силы Южного фронта продолжали теснить противника на юг и юго-восток. Пути отхода гитлеровцев на запад перехватывались кавалерийскими соединениями. Но они действовали на очень широком фронте (до 60 км), и поэтому противник имел возможность пробиваться на запад через свободные промежутки между частями. К вечеру корпус вышел на рубеж Ново-Хрещатик и 7 км северо-восточнее его, все больше и больше сжимая кольцо окружения 29-го армейского корпуса. В это же время сильный передовой отряд корпуса в составе 138-го кавалерийского полка и полка 4-й легкой артиллерийской бригады вышел на побережье Миусского лимана в район Ломакино и после короткого боя перехватил переправы через Миусский лиман. Второй отряд корпуса в составе 34-го гвардейского кавалерийского полка 9-й гвардейской кавалерийской дивизии, высланный для занятия Таганрога, подошел к Марьевке. Здесь он встретил сильную вражескую оборону, прорвать которую ему не удалось.

4-й гвардейский механизированный корпус, выполняя поставленную перед ним задачу, занял район Федоровки, а одна его бригада прорвалась к югу, на побережье Таганрогского залива.

Таким образом, в результате успешных действий на войск части 29-го армейского корпуса противника были оттеснены еще дальше на юго-восток. Теперь они были зажаты на площади в 25 кв. км, хотя фронт окружения по-прежнему не был сплошным. План немецко-фашистского командования прорвать наш фронт силами группировки, созданной в районе Старо-Бешево, был сорван, в чем признавалось гитлеровское командование. «…И этот наступательный план армии, — говорится в отчете об оборонительных действиях 6-й немецкой армии, — не мог быть полностью осуществлен. Уже 28.8 враг сумел свой прорыв углубить до побережья. Телефонная связь с корпусом была прервана. Последняя попытка командующего лично прорваться через Буденновку (на берегу моря в 30 км зап. Миусского лимана. — А. Е.) на командный пункт 29-го АК равным образом оказалась безуспешной… Нужно было каждый час ожидать, что соединения будут разорваны и корпус распадется на отдельные группы. В связи с этим он получил разрешение сдать свой восточный фронт, а также Таганрог— после разрушения всех важных в военном отношении сооружений, стягиваться к реке Сарматская (между р. Миус и р. Мокрый Еланчик. — А. Е.) и затем прорваться на запад»[197].

План действий противника сводился к следующему. Прорыв должен был осуществляться по коридору между селом Марьевка и Миусским лиманом. 13-я танковая дивизия, как ударная группа, должна находиться во главе прорыва, части же 111-й и 17-й пехотных дивизий прикрывать выход главных сил с севера и северо-запада. Войскам 4-го и 17-го армейских корпусов 6-й армии была поставлена задача атаковать наши части с северо-запада, отвлечь туда внимание нашего командования и тем самым облегчить действия 29-го армейского корпуса по прорыву.

В ночь на 30 августа противник, прикрываясь группами автоматчиков, поддержанными артиллерийским и минометным огнем, вынужден был оставить самбекско- миусский оборонительный рубеж и поспешно отходить в юго-западном и западном направлениях. Войска 44-й армии стали преследовать его. Части 130-й стрелковой дивизий полковника К. В. Сычева, а также подразделения 416-й стрелковой дивизии полковника Д. М. Сызранова первыми ворвались в город и после короткого боя очистили его от противника. При этом большую помощь нашим частям оказали партизаны и патриоты-подпольщики. Неклиновский партизанский отряд «Отважный-2» под командованием А. В. Гуда и Н. И. Гальченко проник в Таганрог и вместе с подпольщиками помогал частям Красной Армии уничтожать гитлеровцев. Оставленная немецким командованием в городе группа подполковника Кальберлоха для уничтожения и взрыва предприятий города большей частью была перебита, а остатки ее прорвались к 29-му армейскому корпусу.

Противник сплошными колоннами отходил через Николаевку (5 км юго-западнее Марьевки) на запад, прикрывая этот отход массированными ударами авиации по нашим кавалерийским дивизиям. Артиллерия 30-й кавалерийской дивизии и 4-й легкой артиллерийской бригады была поставлена на открытые огневые позиции. Орудия прямой наводкой открыли огонь по движущимся колоннам. Врагу были нанесены большие потери.

Командующий фронтом приказал кавалерийскому корпусу во взаимодействии с механизированным корпусом уничтожить противника в районах Марьевки, Таврического, Носово[198]. 31 августа 30-я кавалерийская дивизия вышла в район Ломакино, Носово. Остатки противника у Таганрога были ликвидированы.

Таким образом, за период с 26 по 31 августа войска Южного фронта разгромили таганрогскую группировку, составлявшую правый фланг донбасской группировки врага. Противнику с большим трудом удалось через не занятый нашими войсками «коридор» вывести остатки 29-го армейского корпуса на запад.

В разгроме таганрогской группировки важную роль сыграл 4-й гвардейский кавалерийский корпус. В боях за Таганрог кавалеристы генерала Н. Я. Кириченко еще раз показали высокое боевое мастерство и отвагу. При этом особенно отличились 9-я Кубанская гвардейская кавалерийская дивизия под командованием генерала И. В. Тутаринова и 30-я кавалерийская дивизия генерала В. С. Головского. Смелый и решительный маневр на поле боя они умело сочетали с огнем приданной им артиллерии, с действиями танков. Верховный Главнокомандующий объявил личному составу этих дивизий благодарность. Оставив свои родные хутора и станицы на Кубани, где они по призыву Родины сформировались в дивизии и полки, конники прошли с боями сотни километров и вышли к Миусу. Гитлеровцы уже не раз испытывали на своей спине удары советских казаков. Одно слово «казак» приводило их в трепет. Вот какую, например, запись оставил в своей книжке Альфред Курц: «Все, что я слышал о казаках времен войны 1914 г., бледнеет перед теми ужасами, которые мы испытываем при встрече с ними теперь. Одно воспоминание о казачьей атаке приводит меня в ужас и заставляет дрожать. По ночам я галюцинирую казаками. Казаки это какой-то… вихрь, который сметает на своем пути все препятствия и преграды»[199]. Этому гитлеровцу удалось в порядке «планомерного» отхода удрать с Кубани целым и невредимым. Но здесь, на Миусе, его настигло возмездие. И то, что он увидел под Таганрогом, записать уже не успел — казацкая пуля сразила его.

Освобождение Таганрога явилось большой победой войск Южного фронта. Таганрог — один из крупных индустриальных центров нашей страны, родина великого русского писателя А. П. Чехова. Немецко-фашистское командование придавало Таганрогу особое значение. Город соединен с центром Донбасса железной дорогой, от побережья Азовского моря на север и северо-запад идет разветвленная сеть шоссейных дорог. В течение почти двух лет из Таганрога в гитлеровскую Германию шли эшелоны с горючим, с продовольствием, с награбленными в Донбассе и Приазовье материальными ценностями. Вот почему противник все время укреплял город. На подступах к нему и вокруг него, с суши и с моря были возведены мощные укрепления. «Гитлеровские оккупанты, — говорилось в передовой «Правды», — захватив Донбасс, закрыли его с востока мощной линией обороны, построенной на р. Миус. Район Таганрога был превращен немцами в укрепленный район, запирающий на замок доступ в Донецкий бассейн»[200].

Около двух лет жители города изнывали под фашистским игом. Тысячи советских патриотов были расстреляны, зверски замучены в застенках гестапо, угнаны на каторгу в Германию. Но, несмотря на все это, советские люди мужественно боролись против фашистских оккупантов и верили, что Красная Армия придет. Комсомолец таганрогского подпольного отряда Н. И. Кузнецов, расстрелянный гитлеровцами 6 июля 1943 г. вместе с руководителем группы этого отряда комсомольцем Г. Ф. Пазоном (Юрий), в письме к своей матери и родным писал:

«Пишу вам из-за тюремной решетки. Арестовали нас с Юрием Пазоном 28 мая в 4 часа утра на море у мыса Вареновского. Третий товарищ погиб, убитый из пулемета.

Полиции известно, что мы с Юрием Пазоном спалили дотла немецкий вездеход с пшеницей, автомашину, убили изменника Родины, крали у немцев оружие… За это нас повесят или, в лучшем случае, расстреляют. Гвардия погибает, но не сдается. Били, мучили. Ничего, им же будет хуже! Они нас опередили, но скоро на берегу зажгутся сигналы и армия будет в Таганроге. На той стороне о нас помнят и никогда не забудут…»[201].

Исстрадавшееся население Таганрога с восторгом и ликованием встретило наши передовые части. Вот, например, что писал политотдел 44-й армии (начальник политотдела полковник Н. Т. Зяблицын) в своем донесении Политуправлению фронта по этому поводу: «Исключительно восторженную встречу устроили бойцам и командирам жители освобожденного Таганрога. Женщины забрасывали их цветами, угощали овощами, фруктами, обнимали и целовали»[202].

С первых же часов освобождения Таганрога приступили к работе местные партийные, советские и комсомольские организации. Население города жадно расхватывало доставленные в город центральные газеты «Правда», «Известия», «Красная звезда». Вышел и первый номер «Таганрогской правды». С утра следующего дня рабочие, инженеры, служащие пришли на свои предприятия, чтобы вместе со всем советским народом своим самоотверженным трудом помогать Красной Армии гнать фашистских захватчиков все дальше и дальше на запад.

С ликвидацией таганрогской группировки противника войска Южного фронта завершили разгром «Миус-фронта». В ожесточенных боях они нанесли врагу большие потери. Только убитыми он потерял 35 тыс. солдат и офицеров. Кроме того, много гитлеровцев было захвачено в плен. Войска одной лишь 28-й армии пленили 1400 человек[203]. Около 1000 солдат и офицеров было взято в плен 44-й армией[204]. До 2000 пленных захватили части 4-го гвардейского кавалерийского корпуса.

За период с 18 по 30 августа соединения и части Южного фронта прорвали сильную заблаговременно подготовленную оборону противника, расширили прорыв до 90 км, продвинулись на глубину до 50 км и вышли на рубеж Кутейниково, Екатериново-Хапрово, Щербаков. В операции была успешно применена такая форма оперативного маневра, как фронтальный удар, нанесенный в центре, с последующим развитием успеха в сторону левого фланга. После выхода наших войск в район Кутейниково командующий Южным фронтом, всесторонне оценив создавшуюся обстановку, решил развивать успех в сторону левого фланга с целью прижать вражескую группировку к морю и, разгромив ее, создать угрозу охвата с юга фланга и тыла всей донбасской группировки врага. Одновременно часть сил наступала на север и северо-запад, имея целью, во-первых, обеспечить с севера действия главных сил фронта, наступавших на юг, и, во-вторых, создать выгодные исходные позиции для последующего удара войск фронта в сторону правого крыла во взаимодействии с Юго-Западным фронтом.

Успешный прорыв миусских укреплений был в значительной степени обусловлен правильно выбранным направлением главного удара в полосе наступления 5-й ударной армии, сыгравшей особенно большую роль во фронтовой операции. Участок, где наносился этот удар, был хорошо изучен нашими войсками и являлся после июльского штурма миусского рубежа наиболее слабым местом в системе обороны противника. На направлении главного удара армии было сосредоточено максимум сил и средств, что позволило достигнуть на участке прорыва решающего количественного превосходства над противником.

В трудных условиях пришлось действовать советским войскам при прорыве миусского оборонительного рубежа. Они последовательно прогрызали одну линию вражеских укреплений за другой, ломая упорное сопротивление гитлеровцев. В этих условиях от советских воинов требовалось огромное напряжение моральных и физических сил. Особенно тяжело было нашим стрелковым частям и соединениям. И лишь расчетливое использование сил с постепенным наращиванием удара в глубину обеспечивало успех нашего наступления.

Исключительно важную роль в успешном проведении операции сыграла артиллерия. Прорыв вражеской обороны на Миусе представляет большой интерес еще и потому, что здесь артиллеристы продемонстрировали показательный пример решающей роли разведки в успехе действий артиллерии. Упущения в артиллерийском обеспечении прорыва миусских укреплений в июле были учтены в августе. Из-за недостатка артиллерии усиления командующий фронтом решил привлечь к участию в артиллерийской подготовке 120- и 82-мм минометы и артиллерийские полки дивизий второго и третьего эшелона, артиллерийские полки дивизий резерва фронта и артиллерию подвижных соединений. С учетом опыта последних операций строилась и группировка артиллерии. Для решения различных задач создавались артиллерийские группы в армиях, некоторых корпусах, дивизиях, полках. Все орудия для стрельбы прямой наводкой (орудия батальонной и полковой артиллерии, отдельные орудия калибром 122 мм и 152 мм) также были сведены в группы орудий для стрельбы прямой наводкой. На период артиллерийской подготовки все минометы стрелковых полков сводились в группы, во главе которых стояли начальники артиллерии стрелковых полков.

Четко было организовано взаимодействие артиллерии с пехотой и танками в ходе наступления. Это во многом достигалось тем, что в батареях и дивизиях создавались подвижные передовые артиллерийские наблюдательные пункты, которые постоянно находились в боевых порядках пехоты. Продвигаясь вместе с пехотой, они обеспечивали непрерывное наблюдение за полем боя, разведку и корректирование огня.

С большим напряжением работали артиллеристы. В 28-й армии, например, они за 14 дней наступления выпустили по врагу 105 тыс. снарядов и мин[205]. Во 2-й гвардейской армии на участке в 7 км только до 20 августа было израсходовано 200 тыс. снарядов и мин. После прорыва обороны здесь было обнаружено, что в среднем на каждые пять квадратных метров приходилась одна воронка от разрыва нашего снаряда[206].

Храбрость, инициативу, находчивость проявляли артиллеристы. Так, 41-й гвардейский истребительно-противотанковый дивизион в составе двух батарей «сорокапяток» и роты противотанковых ружей действовал на стыке двух стрелковых дивизий 31-го гвардейского стрелкового корпуса. На этом участке противник, перейдя в контратаку, старался оттеснить наши войска с занятого ими важного в тактическом отношении рубежа. Бои носили исключительно ожесточенный характер. Вражеские танки всячески пытались смять наших артиллеристов, которые вели по ним меткий уничтожающий огонь. Три дня дивизион под командованием старшего лейтенанта Минакова отбивал яростные атаки врага, стойко удерживая свои позиции. За это время он уничтожил 8 танков, 5 самоходных орудий и до 200 гитлеровцев[207].

27 августа командир орудия 1-й батареи 234-го гвардейского артиллерийского полка 96-й гвардейской стрелковой дивизии сержант Шукнин, отражая контратаки вражеских танков в районе западнее Мариновки, поджег две бронированные машины. Но противник продолжал наседать. Вскоре в расчете остался в живых только его командир — сержант Шукнин. На помощь себе он привлек рядового Андрияного. Продолжая вести огонь по атакующим танкам, они сожгли еще две вражеские боевые машины. И только после того, как прямым попаданием орудие было разбито, врагу удалось ворваться на огневую позицию[208].

Массированно применялись и танки, являвшиеся основным средством в руках командира для обеспечения прорыва обороны противника и развития тактического успеха в оперативный. Танки отдельных танковых бригад использовались на направлении главного удара армии и придавались стрелковым дивизиям первых эшелонов в качестве танков непосредственной поддержки пехоты. Механизированные корпуса (4-й и 2-й гвардейские) сыграли в прорыве обороны большую роль. 4-й гвардейский механизированный корпус, например, своевременно введенный из резерва фронта в прорыв в полосе 5-й ударной армии, развил успех в глубину обороны противника и, взаимодействуя со стрелковыми соединениями, расколол группировку противника на две тактически изолированные части.

Вместе с 4-м гвардейским механизированным корпусом весьма важную роль в операции сыграл 4-й гвардейский кавалерийский корпус. Оба эти соединения, составлявшие подвижную группу фронта, успешно провели рейд по тылам противника. В ходе боевых действий кавалерийские и механизированные соединения нарушали систему вражеской обороны и управление связи, разрушали тыловые коммуникации и перехватывали пути отхода противника в западном направлении. При этом основная тяжесть в осуществлении этого замысла ложилась на конников. 4-й гвардейский механизированный корпус, продвигавшийся справа, призван был обеспечивать их действия с запада, а соединения 28-й армии, наступавшие слева на юго-восток, обязаны были закреплять их успех и все более сжимать кольцо окружения таганрогской группировки врага. Из опыта совместного наступления 4-го гвардейского механизированного и 4-го гвардейского кавалерийского корпусов наше командование сделало вывод о возможности и необходимости создания в последующих наступательных операциях конно-механизированных групп.

Неоценимую помощь нашим войскам в сокрушении обороны врага на Миусе оказала авиация 8-й воздушной армии. Вражеское командование прилагало все усилия, чтобы обеспечить за собой господство в воздухе. С этой целью оно стянуло на Миус воздушные силы с других участков советско-германского фронта. И все же враг не достиг своей цели. В ожесточенных воздушных боях многие из наших летчиков покрыли себя неувядаемой славой. Дважды Герой Советского Союза капитан Д. Б. Глинка после награждения его второй медалью «Золотая Звезда» (24 августа 1943 г.) поверг на землю семь фашистских самолетов. В воздушных боях над Миусом вновь продемонстрировали свое мастерство и отвагу Герой Советского Союза капитан А. В. Алелюхин, сбивший двенадцать стервятников, и Герой Советского Союза капитан Амет-хан Султан[209], уничтоживший одиннадцать вражеских машин, и многие другие. Всего за период с 18 по 31 августа нашей авиацией было проведено 285 воздушных боев и уничтожено в них 280 самолетов противника[210].

Успешно выполняли свои задачи и бомбардировщики, особенно 270-я бомбардировочная авиационная дивизия полковника Г. А. Чучева. По нескольку вылетов совершали летчики в течение дня, громя миусские укрепления противника.

Бесстрашно действовали над полем боя штурмовики. По 4–5 боевых вылетов делали они в день. С особой благодарностью о них всегда говорили пехотинцы, танкисты, конники. С небольшой высоты самолеты Ил-2 подавляли артиллерию и минометы противника, уничтожали и рассеивали его пехоту и танки.

Очень часто наши летчики совершали налеты на аэродромы противника. В одном из таких налетов героическим подвигом прославился летчик 76-го гвардейского штурмового авиаполка младший лейтенант Лавр Павлов. «Следуя ведомым в паре старшего лейтенанта М. Г. Степанищева, Павлов первым заметил, как к машине командира потянулась лента трассирующих снарядов. Немедленно он спикировал на зенитную батарею и длинной пушечной очередью подавил ее. В это время по радио раздался тревожный голос командира группы: «Подбит, мотор не тянет, буду садиться». И ведущий штурмовиков сел в 5 км от аэродрома, на котором полыхали подожженные им самолеты. Рядом с подбитым «илом» на территории врага сел и Павлов. Фашисты устремились было к месту вынужденной посадки, но остальные четыре штурмовика преградили им путь. Лейтенант Степанищев и его воздушный стрелок быстро перебрались в самолет Павлова, и тот взлетел. Фашисты послали в погоню свои истребители, но атаки «мессершмиттов» были успешно отбиты».

В целом войска Южного фронта, его командный и начальствующий состав продемонстрировали в сражении на Миусе высокое воинское мастерство и непоколебимую решимость пробиться через «Миус-фронт». Провалились расчеты гитлеровцев на непреодолимость их миусских укреплений.

В результате успешных действий войск Южного фронта по прорыву обороны противника немецко-фашистское командование вынуждено было начать отвод своей 6-й армии с миусского рубежа на заранее подготовленные тыловые позиции. «Этим, — признает в своих воспоминаниях Манштейн, — был сделан первый шаг к сдаче Донбасса»[211].