Освобождение Донбасса

Глава восьмая Преследование отходящего противника

В результате разгрома таганрогской группировки в обороне врага на миусском рубеже от Донецко-Амвросиевки до побережья Азовского моря образовалась брешь, закрыть которую противник не имел ни сил, ни времени. Оперативные резервы, которые находились перед Южным фронтом, были в значительной степени израсходованы. Советские дивизии, несмотря на тяжелые условия борьбы по прорыву «Миус-фронта», продолжали наступление и не давали гитлеровцам передышки. В результате создалась возможность охвата фланга и тыла донбасской группировки противника с юга. В то же время войска Воронежского и Степного фронтов разгромили противника на белгородско-харьковском направлении и, продвигаясь на запад, все больше и больше нависали над донбасской группировкой с севера.

Для немецко-фашистских войск, оборонявшихся в Донбассе, создалась угроза окружения. В этих условиях гитлеровское командование принимало меры к тому, чтобы задержать наступление Воронежского и Степного фронтов в глубь Левобережной Украины и тем самым не дать им возможности выйти в тыл донбасской группировке. Одновременно оно стало поспешно отводить свои войска из Донбасса. Его намерения сводились к тому, чтобы на заранее подготовленных в тылу оборонительных рубежах оказать Красной Армии упорное сопротивление, навязать ей позиционные формы борьбы и удержать за собой остальную часть Украины. Уже вечером 31 августа Гитлер разрешил командующему группой армий «Юг» Манштейну отводить 6-ю армию и правый фланг 1-й танковой армии. Тогда же, как свидетельствует Манштейн, «было отдано распоряжение об уничтожении всех важных в военном отношении объектов Донбасса»[212]. Через два дня штабом группы армий была разделана в войска «Директива об эвакуации, разрушении и вывозе имущества».

Немецко-фашистское командование принимало все меры к тому, чтобы отвод своих войск произвести планомерно, рассчитывая тем самым выиграть время, необходимое для вывоза материальных ценностей из Донбасса и для подготовки основного оборонительного рубежа на реках Днепр и Молочная, дальше которого оно не предполагало отступать. Создавалось несколько промежуточных рубежей. Для их оборудования использовались благоприятные условия местности — многочисленные овраги, реки, цепь идущих в меридиальном направлении высот и населенные пункты. Даже не будучи усиленными инженерными сооружениями, многие из этих рубежей и пунктов являлись естественными препятствиями. Отдельные же промежуточные рубежи и города противнику удалось основательно укрепить. Оборона на этих рубежах обычно состояла из отдельных узлов сопротивления, находившихся на различном удалении друг от друга. Иногда промежутки между ними усиливались заграждениями.

Отвод главных сил производился скачками от одного промежуточного рубежа к другому на расстояние 25–30 км и больше. Для этого войска заранее выводились из боя и направлялись по основным дорогам. Как правило, отходу главных сил предшествовали массированные артиллерийские налеты на боевые порядки наших войск, усиленная стрельба из винтовок и пулеметов и освещение местности ракетами. Иногда перед началом отхода противник предпринимал контратаки силою до батальона пехоты с танками. Цель таких действий — создать видимость устойчивости обороны или даже перехода в наступление. Отвод главных сил начинался, как правило, с наступлением темноты и прикрывался сильными арьергардами, выделяемыми от каждой дивизии.

Советское командование организовало преследование отходящего противника. Оно осуществлялось авангардами и передовыми отрядами, действовавшими в полосе каждой дивизии. В одних случаях для преследования выделялся авангард в составе стрелкового полка, усиленного дивизионной и противотанковой артиллерией. В других случаях на направлениях, где противник при отходе оказывал незначительное сопротивление, вперед высылались передовые отряды в составе стрелкового батальона, усиленного разведывательной ротой дивизии, саперами, батареями полковой и противотанковой артиллерии и подразделениями противотанковых ружей. Широко применялись подвижные группы преследования, которые создавались в стрелковых дивизиях. В состав таких групп обычно включались рота — батальон пехоты, 2–3 легких орудия и несколько минометов, танков или самоходно-артиллерийских установок. При этом артиллерия являлась основным огневым средством группы. Главные силы дивизий двигались в расчлененных походных порядках по одной или двум дорогам. Следовательно, действия советских войск в период преследования характеризовались боями передовых отрядов с арьергардами отходящего противника, боями на промежуточных рубежах и боями за крупные промышленные города Донбасса[213].

Преследование началось войсками Южного фронта 1 сентября, а войсками левого крыла Юго-Западного фронта — 2 сентября.

Перед Южным фронтом отходила 6-я немецкая армия. Несмотря на большие потери, понесенные в предыдущих боях, она представляла собой еще довольно сильного противника. К концу августа армия пополнилась новыми соединениями и в ее составе теперь было 14 дивизий, из них 11 пехотных и 3 танковых, а также 18 отдельных батальонов. Армия получила задачу отойти на оборонительный рубеж по правому берегу р. Молочная и прочно прикрыть подступы к нижнему течению Днепра и к Крыму. До Молочной она имела несколько промежуточных рубежей. Наиболее сильный из них проходил через Макеевку, восточнее Сталино и далее на юг по р. Кальмиус. Здесь были оборудованы так называемые «позиции Черепаха». На них и стали отходить главные силы 6-й армии.

Войска Южного фронта, развивая наступление на мелитопольском направлении, перешли к преследованию отходящего противника. «Мы стремились, — писал в своих мемуарах бывший начальник штаба Южного фронта С. С. Бирюзов, — в первую очередь овладеть важнейшим промышленным узлом Донбасса… где на сравнительно небольшой площади были сосредоточены крупнейшие шахты и металлургические заводы. Штаб Южного фронта так планировал и координировал действия армий, чтобы не выпустить отсюда немецко-фашистские войска и не дать им возможность привести в исполнение свои намерения по взрыву доменных и мартеновских печей, по затоплению шахт, не позволить вывезти награбленное добро и угнать в рабство местное население. Именно поэтому заботы наши сосредоточились теперь на правофланговых армиях. Туда была нацелена большая часть авиации, резервы артиллерии и танков. Это, естественно, приводило к некоторому ослаблению войск, действовавших вдоль побережья Азовского моря, но другого выхода у нас не было»[214].

На правом крыле фронта наступала 51-я армия, которой командовал генерал Я. Г. Крейзер. Выход ее левого соседа — 5-й ударной армии в район Донецко-Амвросиевки и Кутейниково, а затем поворот соединений фронтом на северо-запад в тыл противнику, находящемуся перед войсками 51-й армии в районе Ворошиловска, Красного Луча, Снежного и левого крыла Юго-Западного фронта подорвал устойчивость обороны врага и создал для него угрозу окружения. В ночь на 1 сентября разведка 51-й армии установила, что противник отходит. Его части устремились в общем направлении на Дебальцево. Перед этим они дополнительно заминировали подступы к своему переднему краю и в течение суток вели интенсивный артиллерийско-минометный и ружейно-пулеметный огонь.

Отход главных сил противника прикрывался подвижными арьергардами. Состав их колебался от роты до батальона, и усиливались они 2–3 самоходными орудиями, 2–4 танками, 4–5 пушками калибра 75 мм, 2–4 противотанковыми орудиями и бронетранспортерами. В отдельных случаях для прикрытия важного в тактическом отношении направления арьергард усиливался 15–20 танками[215]. Обычно арьергард занимал оборону на широком фронте, располагаясь перед населенными пунктами, по высотам или берегам рек отдельными узлами сопротивления. В промежутках между этими узлами действовали небольшие группы автоматчиков. Сильным огнем артиллерии, самоходных орудий, танков враг пытался создать видимость прочного удержания рубежа. С наступлением темноты арьергарды, оставив па месте небольшие группы автоматчиков, отдельные пулеметы, кочующие орудия, отходили на машинах на новый рубеж. А в это время оставшиеся группы вели непрерывную стрельбу с различных направлений, создавая впечатление наличия здесь значительных сил. К утру и эти группы исчезали. Для того чтобы затруднить продвижение наших войск, противник широко применял различного рода заграждения и создавал препятствия: минировал дороги, дамбы, гати, взрывал мосты, сжигал населенные пункты.

Преодоление всех этих препятствий снижало, конечно, темп нашего преследования. Но не только это создавало большие трудности для советских войск. Из-за отсутствия необходимого количества транспортных средств большая часть наших передовых отрядов передвигалась пешком. К исходу 3 сентября соединения 51-й армии продвинулись на запад до 60 км и освободили более сотни населенных пунктов, в том числе г. Ворошиловск.

Тесно взаимодействуя с 51-й армией, 5-я ударная армия наносила главный удар своим левым флангом — частями 9-го стрелкового корпуса, вошедшего в состав армии 30 августа. Эти войска продвигались на северо-запад. Действовавший против 5-й ударной армии противник отходил на Макеевку, Иловайск. Его подвижные арьергардные отряды оказывали сильное огневое сопротивление и неоднократно переходили в контратаки. Наши части, сбивая прикрытие противника, за первые два дня освободили Снежное, Чистяково, Зуевку и много других населенных пунктов[216].

В это же время части 34-й, 40-й гвардейских и 320-й стрелковых дивизий, действовавшие в центре полосы наступления 5-й ударной армии, получили приказ овладеть одним из крупнейших районов Донбасса — Енакиево. Предварительно им нужно было преодолеть на своем пути несколько вражеских опорных йунктой, прикрывавших город, разгромить их гарнизоны и потом одновременным ударом с востока, севера и юга ворваться в Енакиево. Для выполнения этой задачи каждая дивизия имела сильные подвижные передовые отряды. Так, например, передовой отряд 40-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Я. П. Пономарева имел 170 человек, 3 орудия 76-мм, 4 орудия 45-мм, 2 миномета 82-мм, 6 противотанковых ружей, 2 станковых пулемета, 80 автоматов[217].

В ночь на 3 сентября передовые отряды дивизий, обходя опорные пункты с флангов и тыла и сбивая мелкие группы прикрытия, продвигались вперед. К утру отряд 40-й гвардейской стрелковой дивизии настиг артиллерийскую колонну противника, двигавшуюся с севера в Енакиево.

Быстрыми и решительными действиями советские воины добились успеха над более сильным, но не успевшим развернуться к бою противником. Отряд захватил 18 исправных полевых орудий, 4 миномета, 12 пулеметов, 5 автомашин и 135 человек пленных. Кроме того, было уничтожено 250 солдат и офицеров, 2 полевых орудия и 18 автомашин. Потери отряда —16 человек убитыми и ранеными[218].

Продолжая двигаться вперед, этот отряд утром ворвался на северо-восточную окраину Енакиево. В то же время передовые отряды 34-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Ф. В. Брайляна и 320-й стрелковой дивизии полковника И. И. Швыгина подошли к городу с востока и юга. Внезапная и одновременная их атака с трех сторон вынудила противника отступить. Через не-сколько часов Енакиево было полностью очищено от фашистских захватчиков. 34-я, 40-я гвардейские и 320-я стрелковые дивизии, участвовавшие в освобождении города, получили почетное наименование Енакиевских. Войска 5-й ударной армии с рубежа Ольховатка (13 км восточнее Енакиево), Зуевка снова повернулись фронтом на запад и развивали успех в глубь Донбасса.

Успешно действовали наши войска, наступавшие в центре Южного фронта. 2-я гвардейская армия, перегруппировав свои силы на северо-запад, вышла на рубеж Кутейниково, Покровский (30 км юго-восточнее Старо-Бешево). Фронт наступления ее достиг 45–50 км. Главные силы противника отходили на запад и юго-запад, на «позиции Черепаха». Для того чтобы обеспечить этот отход, а также эвакуировать ценности из Донбасса, произвести разрушения промышленных предприятий, уничтожение населенных пунктов, немецко-фашистское командование решило во что бы то ни стало задержать дальнейшее продвижение 2-й гвардейской армии. С этой целью оно подготовило контрудар против войск правого фланга армии силами частей 9-й танковой и 258-й пехотной дивизий, сосредоточившихся в районе севернее Старо-Бешево. С утра 31 августа в полосе наступления 13-го гвардейского стрелкового корпуса на участке Кутейниково, Покрово-Киреевка разгорелись ожесточенные бои. Противник нанес сильный контрудар по частям 87-й гвардейской стрелковой дивизии и вынудил их отступить на 1–8 км на восток. Он занял несколько населенных пунктов и подтягивал дополнительные силы, чтобы развить свой успех. Наше командование срочно готовило ответные меры. Оно решило не только остановить, но и разгромить прорвавшегося противника. Для этого на флангах вражеского клина быстро сосредоточивались артиллерийские средства стрелковых корпусов. Одновременно к участку прорыва для удара с юга подходил 2-й гвардейский механизированный корпус, а с севера готовилась атаковать вклинившегося противника 33-я гвардейская стрелковая дивизия 1-го гвардейского стрелкового корпуса. Для их поддержки командующий фронтом выделил 200 бомбардировщиков и штурмовиков.

Рано утром 1 сентября, когда противник продолжал все глубже проникать в прорыв, на него обрушила свой огонь наша артиллерия. Образовался своеобразный огневой мешок. Артиллерии хорошо помогала наша авиация. Одновременно нанесли удар по флангам прорвавшегося противника части 2-го гвардейского механизированного корпуса и 33-й гвардейской стрелковой дивизии. Это была для врага настоящая «мясорубка», в которую загнало своих солдат командование 6-й немецкой армии. По свидетельству бывшего начальника артиллерии 2-й гвардейской армии генерала И. С. Стрельбицкого, артиллерия вела огонь по врагу с такой силой, что некоторые полки за четыре часа боя израсходовали лимит снарядов, отпущенный им на четыре дня наступления[219]. Решительно действовали соединения 2-го гвардейского механизированного корпуса, очистившие от противника ряд крупных населенных пунктов. Противник, понеся большие потери, стал поспешно отходить за р. Кальмиус.

Слева от 2-й гвардейской армии действовала 28-я армия. Ее войска, наступавшие в период разгрома таганрогской группировки в южном направлении, 31 августа повернули на запад и к исходу 1 сентября вышли на рубеж р. Сухой Еланчик. На другой день, преодолев здесь сопротивление гитлеровских арьергардов, они возобновили свое наступление. Три дня соединения армии успешно продвигались вперед. На Кальмиусе они были остановлены сильным огнем и контратаками врага.

На левом крыле Южного фронта в полосе до 30 км наступала 44-я армия. Ее соединения преследовали отходившие вдоль побережья Азовского моря остатки 111-й пехотной, 15-й авиаполевой дивизий и многих отдельных батальонов. К исходу 1 сентября передовые отряды 130-й и 221-й стрелковых дивизий вышли на рубеж р. Грузский Еланчик. Здесь, на заранее подготовленных позициях, группы прикрытия отходившего противника пытались задержать наши войска. Вражеская авиация по 10–15 самолетов неоднократно бомбила их боевые порядки. Наши части обходили очаги сопротивления и продолжали двигаться вперед. К исходу 4 сентября они на правом фланге армии вышли на восточный берег Кальмиуса, а на левом — на рубеж 18–20 км восточнее и северо-восточнее Мариуполя.

Таким образом, противник, прикрываясь сильными арьергардами, к исходу 4 сентября отошел на подготовленный им промежуточный рубеж «позиции Черепаха». Здесь ему необходимо было задержать на несколько дней войска фронта, чтобы создать условия для планомерного отвода основных сил на следующий промежуточный рубеж. Одновременно гитлеровские оккупанты спешили отправить из Донбасса в Германию награбленное имущество, максимально осуществить свою варварскую «тактику выжженной земли», угнать советских людей.

3 сентября командующий группой армий «Юг» Манштейн, не дождавшись прибытия всех обещанных ему фюрером в конце августа дивизий, срочно вылетел в ставку Гитлера в Восточной Пруссии. Он убеждал Гитлера в необходимости немедленного усиления его войск, чтобы парировать удары Красной Армии и не дать ей возможности прижать войска южного крыла группы армий к Азовскому морю и там окончательно уничтожить их. Он доказывал, что главная опасность для германской армии находится в Донбассе и поэтому туда нужно перебрасывать силы с других участков советско-германского фронта. В конце августа Гитлер рассчитывал снять для Манштейна дивизии с участков групп армий «Центр» и «Север». Но вскоре обстановка обострилась и там. Красная Армия развертывала общее наступление почти на всем советско-германском фронте. Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Клюге, успевший также побывать у Гитлера, сообщил ему, что положение на центральном участке фронта резко ухудшилось и поэтому он не может снять оттуда для Манштейна ни одной дивизии[220].

Намного уменьшились к этому времени и возможности западно-европейского резервуара, откуда гитлеровское командование непрерывно черпало для Восточного фронта дополнительные дивизии. Как раз 3 сентября, когда Манштейн прибыл к Гитлеру просить новые дивизии, Италия подписала соглашение о перемирии, которое предусматривало безоговорочную капитуляцию ее вооруженных сил. Немецко-фашистским войскам, находившимся в Италии, пришлось теперь полностью взять на себя защиту итальянских позиций. Для этого потребовались дополнительные силы. И Гитлер вынужден был перебросить туда уже в начале сентября несколько дивизий из Франции.

Манштейну ничего не оставалось делать, как обходиться пока имевшимися силами. А их у него с каждым днем становилось все меньше и меньше. Потери противника были немалые. Пополнение же поступало слабо и осуществлялось оно в первую очередь за счет разного рода тыловых подразделений. Но от этого боеспособность частей мало повышалась. Особенно резко ухудшилось моральное состояние войск. Если после тяжелых зимних поражений известная часть немецких солдат еще надеялась на лето, считая, что лето — время побед вермахта, то поражение фашистских войск под Орлом, Белгородом и в Донбассе развеяло эти надежды.

Гитлеровское командование теперь больше было озабочено тем, чтобы вовремя отвести свои войска и избежать их разгрома. В связи с этим командующий 6-й армией генерал-полковник Холлидт издал специальный приказ, в котором писал:

«Отступление армии при любых обстоятельствах должно получить свое окончательное завершение на «позиции Черепаха». «Позиции Черепаха» сохранять длительный период времени.

Я делаю господ командующих генералов и начальников дивизий ответственными перед фактом незначительности боевого состава дивизий, за использование всех до последнего пригодного человека из обозов, бригад рабочих и других, для того чтобы сделать возможным достаточное заполнение позиций и образование резервов…»[221]

Однако, вопреки намерениям командования 6-й армии, оно не смогло удерживать «позиции Черепаха» «длительный период времени». Советские войска после короткой паузы стали продолжать наступление и вскоре пробили в этих позициях несколько брешей. Наиболее ожесточенные бои по-прежнему продолжались на правом крыле Южного фронта, на участке Горловка, Макеевка, Сталино. Гитлеровцы оказывали там особенно сильное сопротивление. Но, несмотря на это, наши части метр за метром отвоевывали у врага донецкую землю.

Большую роль в успешном развитии боевых действий па участке Горловка, Макеевка, Сталино сыграл прорыв обороны противника в районе Дебальцево, осуществленный войсками 51-й армии. Здесь враг создал несколько сильных опорных пунктов, которые с юга, севера и востока прикрывали подступы к городу. Наша авиация и артиллерия подвергли их длительному огневому воздействию. В результате этого была выведена из строя значительная часть артиллерии и минометов противника, разрушено много инженерных сооружений. Тем самым был расчищен путь для пехоты и танков. Смелыми и решительными действиями они сломили сопротивление врата, ворвались в город и к исходу 3 сентября очистили его от фашистских оккупантов[222]. При этом наиболее отличились воины 346-й стрелковой дивизии генерала Д. И. Станкевского, получившей наименование Дебальцевской.

Освобожденный город быстро ожил. Жители, заполнившие улицы, обнимали воинов, целовали, угощали всем, чем могли. В многочисленных беседах они рассказывали о тех зверствах и насилиях, которым подвергались во время оккупации, и о той лютой ненависти, которой были окружены поработители. Гитлеровские разбойники хорошо знали это враждебное к ним отношение населения и поэтому мстили ему всеми средствами и способами. Нередко они прибегали и ко всякого рода провокациям. Жители города поведали бойцам, как оккупанты отобрали у них коров и, погрузив их в железнодорожные эшелоны для отправки в Германию, сделали на вагонах надпись: «Подарок германскому народу от народа Украины».

Не менее гнусный случай имел место в конце 1942 г. В Дебальцево из Германии прибывал железнодорожный эшелон с войсками. В день его прибытия гитлеровские офицеры и полицаи широко объявили населению, что на станцию прибывает поезд с возвращающейся из Германии молодежью — больными девушками и юношами города Дебальцево. Они призывали местных жителей встретить на станции своих земляков с почетом. Многие граждане, и прежде всего те, у кого были отправлены па каторжные работы в Германию родные, собрались на вокзале, с нетерпением ожидая прихода поезда. Желая быстрее увидеть своих родных, собравшиеся на станции жители подошли почти вплотную к вагонам остановившегося эшелона. Но вот открылись двери товарных вагонов и оттуда на платформу посыпалась, как горох, гитлеровская солдатня, хватая из рук встречавших цветы, хлеб, молоко и т. п. В это время заработали заранее подготовленные кинокамеры, защелкали фотоаппараты немецких корреспондентов. Через несколько дней в газетах и киножурналах все это преподносилось как торжественная встреча немецких войск жителями города Дебальцево[223].

Продолжая движение на запад, войска 51-й армии 8 сентября овладели несколькими крупными населенными пунктами южнее Красноармейское. Тогда же сюда с северо-востока нанесли удар соединения Юго-Западного фронта, во многом содействовавшие продвижению 51-й армии. Заняв район южнее Красноармейское, ее части перехватили в нескольких местах железную дорогу Красноармейское — Сталино.

Разгром противника в районе Дебальцево войсками 51-й армии и успешные действия их севернее и северозападнее Горловки в значительной мере способствовали 5-й ударной армии в преодолении сопротивления врага на рубеже Горловка, Макеевка, Сталино. Бои здесь носили особенно напряженный характер. Противник вел сильный артиллерийский и минометный огонь, бросался в контратаки, создавал минные заграждения на дорогах и в населенных пунктах. На ближних подступах к этим городам были подготовлены противотанковые рвы, установлены противотанковые железные ежи, проволочные заграждения. Все это, разумеется, усложняло действия советских войск. Но тем не менее наступательный порыв их нарастал с каждой новой победой в Донбассе. Части 126-й стрелковой дивизии под командованием полковника А. И. Казарцева и 271-й стрелковой дивизии полковника И. П. Говорова после удара с севера и юга вошли в Горловку и вскоре полностью очистили город от противника. Приказом Верховного Главнокомандующего этим двум дивизиям было присвоено почетное наименование Горловских.

В бою за родной город особенно отличился горловский шахтер командир танка КВ старший лейтенант комсомолец Александр Негурицын. Умело маневрируя н. т поле боя, он огнем из пушки и гусеницами танка уничтожил на подступах к городу одно самоходное и пять полевых орудий, две минометные батареи, пять пулеметов и до сотни гитлеровцев. На своей боевой машине он одним из первых ворвался на улицы Горловки[224].

Развивая успех на юго-запад от Горловки и Енакиево, войска правого фланга армии заняли ряд крупных населенных пунктов вблизи Макеевки. Одновременно усилились атаки частей 3-го гвардейского стрелкового корпуса, которым командовал генерал А. И. Белов, непосредственно на Макеевку. В ночь на 6 сентября передовые отряды 96, 54 и 50-й гвардейских стрелковых дивизий численностью каждый 100–120 автоматчиков, усиленные двумя-тремя противотанковыми орудиями, взводом противотанковых ружей, обошли укрепления противника и к рассвету вышли в район юго-западнее Макеевки и оседлали шоссе, идущее на Сталино. Смелыми и решительными действиями передовые отряды в тылу противника отвлекли на себя его резервы и создали впечатление окружения. Гитлеровцы заметались. Среди них поднялась паника. В это время вступили в бой главные силы корпуса и части 301-й стрелковой дивизии соседнего 9-го стрелкового корпуса генерала И. П. Рослого. В результате одновременного удара с севера и юга сопротивление врага было сломлено. К исходу 6 сентября город был освобожден[225]. При этом особенно отличились воины 54-й гвардейской стрелковой дивизии генерала М. М. Данилова, получившей наименование Макеевской.

Большую помощь нашим войскам, действовавшим в этом районе, оказали макеевские подпольщики. Они установили радиосвязь с наступавшими частями и корректировали их артиллерийский огонь по врагу. Так, например, в самый разгар боев за Макеевку рация командира 301-й стрелковой дивизии полковника В. С. Антонова получила следующую радиограмму:

— Антонов, я Макеевка! Антонов, я Макеевка! На заводской площади у здания парткома скопилось до тридцати немецких танков. Дайте огонь! Быстро дайте огонь!

Эта рация была еще не известна командиру. Поэтому, чтобы проверить правильность неожиданного сообщения и не стать жертвой провокации фашистов, он срочно выслал в указанный район разведку. Она полностью подтвердила данные «Макеевки». Последовавший вскоре точный удар наших артиллеристов оказался внезапным для врага. В результате часть танков была уничтожена. «Макеевка» сообщила, что артиллерия била в цель. После этого она подавала сигналы о скоплениях вражеской пехоты, а также корректировала наш огонь. Когда наши части вошли в город, то выяснилось, что рация подпольщиков была установлена в домике врача Н. Черкасской, а сведения передавал командир подпольной группы Алексеев[226].

Жители Макеевки восторженно встретили советских воинов и стремились оказать им всемерную помощь. В первый же день освобождения они по своей инициативе организовали в городе госпиталь для раненых солдат и офицеров. Ранее работавшая главным врачом Рудничной больницы Дудникова Анастасия Митрофановна и хирург Пасовский Николай Осипович призвали медицинский персонал и население города немедленно организовать хирургическое отделение, чтобы своевременно оказать необходимую помощь воинам, раненным в боях за освобождение Макеевки. Женщины города произвели сбор кроватей и постельного белья. Им помогало всё население. За два дня бни собрали 200 кроватей и матрацев, 170 подушек, 120 одеял, 70 простыней и другое белье. Гражданка М. К. Патченко организовала сбор продовольствия для госпиталя. Быстро было очищено от грязи помещение больницы, превращенное гитлеровцами в конюшню.

Советские патриоты с огромной любовью ухаживали за ранеными воинами[227].

Овладев Макеевкой, соединения 5-й ударной армии продолжали двигаться вперед. К утру 7 сентября передовые отряды завязали бой на восточной окраийе Сталине и на северных подступах к городу. Вечером части 230-й стрелковой дивизии, которой командовал полковник А. А. Украинский, и 301-й стрелковой дивизии полковника В. С. Антонова вступили в северный район Сталино. Одновременно 50-я гвардейская стрелковая дивизия полковника А. С. Владычанского заняла юго-восточную часть города[228]. В самом Сталино и прилегающих к нему шахтах и заводах в тылу врага усилила свою деятельность подпольная организация, возглавляемая В. Д. Авдеевым. В ней насчитывалось к этому времени 172 человека, главным образом шахтеров и рабочих заводов, из них 20 коммунистов и 44 комсомольца. В течение 4, 5 и 6 сентября советские патриоты нарушали телефонно-телеграфную связь полевых немецких частей, подорвали на минах 2 танка и 8 автомашин с пехотой, уничтожив при этом до сотни гитлеровцев. Накануне решающего сражения наших войск за Сталино они завязали бой с противником в районе шахт «Чулковка» и № 12/18 и уничтожили 95 фашистов. Подпольщики активно помогали советским воинам во время уличных боев[229]. Ночью сопротивление врага было окончательно сломлено. Отличившиеся в боях за этот город 50-я гвардейская, 230-я и 301-я стрелковые дивизии по приказу Ставки стали именоваться Сталинскими.

В освобождении Сталино приняли участие и гвардейцы соседней 2-й гвардейской армии. В 19 часов 7 сентября отряд 87-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием капитана Н. Н. Ратникова достиг на автомашинах шахты «Мария», спешился и ворвался в юрод. В 20 час. 30 мин. сержант Герасименко и рядовой Жуйков пробились к зданию театра оперы и балета и водрузили над ним Красное знамя»[230].

Город Сталино был превращен врагом в руины. Он горел. Гитлеровцы начали уничтожать его еще накануне, и в течение всего дня «факелыцики» метались по улицам, поджигая и взрывая жилые дома, школы, больницы, предприятия. В одном из домов озверелые гитлеровцы заметили убежище, в котором прятались женщины, старики и дети. Они завалили выходы из него всем, что могло гореть, облили бензином и подожгли. Враг творил одно преступление страшнее другого. В центре города, куда одним из первых пробился батальон майора Клейникова, воины увидели на одной из улиц более сотни трупов местных жителей. На митинге, проведенном у трупов замученных, солдаты поклялись своему народу жестоко покарать подлого врага за смерть и муки наших людей[231].

В связи с приказами Ставки Верховного Главнокомандования о присвоении многим дивизиям, отличившимся в боях за освобождение донбасских городов, почетных наименований в частях и соединениях фронта прошли митинги. В своих выступлениях и принятых резолюциях воины выражали благодарность Коммунистической партии, которая вела наш народ к победе, заверяли ее, что они не пощадят ни сил, ни жизни своей ради достижения окончательной победы над врагом. Рядовые, сержанты, офицеры брали на себя обязательства еще решительней громить фашистских захватчиков и призывали весь личный состав повысить темпы наступления, чтобы ускорить освобождение всей Советской Украины. «Войска нашего фронта, — заявил в своем выступлении сержант Аникин (51-я армия), — в рядах которых мы находимся, освободили Донбасс. Впереди нас Украина с ее цветущими полями, впереди нас Днепр, воспетый русским народом. Обрушимся же на врага с еще большей силой!».

Начальник Политуправления Южного фронта генерал М. М. Пронин в политдонесении Главному политуправлению Красной Армии писал: «…В большинстве гвардейских частей в заключение митингов перед развернутыми знаменами, опустившись на колени, гвардейцы дали клятву Родине не жалеть сил и самой жизни в борьбе за освобождение Украины от фашистских захватчиков»[232].

Сражение в Донбассе не затихало. В дни, когда 5-я ударная армия пробивалась через рубеж Горловка, Макеевка, Сталино, ее сосед слева — 2-я гвардейская армия — вел упорные бои на рубеже Кальмиуса, севернее и южнее Старо-Бешево. 6 сентября командующий армией поставил войскам задачи: ночными действиями с 6 на 7 сентября прорвать оборону на западном берегу р. Кальмиус и к исходу дня выйти на рубеж Чулковка, Ларино, Обильная, (иск.) Нов. Ласпа (все пункты в 8—10 км западнее Кальмиуса)[233]. С выходом 13-го гвардейского стрелкового корпуса на западный берег р. Кальмиус начинал боевые действия подвижной отряд 2-го гвардейского механизированного корпуса.

Одновременно с этим готовились к прорыву вражеских позиций на Кальмиусе и соседи слева — войска 28-й армии. Они вышли к реке вечером 5 сентября и в течение 6 и первой половины дня 7 сентября вели разведку противника и отбивали его контратаки. За правым флангом армии сосредоточивались прибывшие в состав Южного фронта 5-й гвардейский Донской кавалерийский корпус генерала А. Г. Селиванова и 11-й танковый корпус генерала Н. Н. Радкевича. Они должны были войти в прорыв и развивать успех в западном направлении на Волноваху.

В 16 часов 7 сентября после 30-минутной артиллерийской подготовки стрелковые соединения 28-й армии перешли в наступление. Они переправились на западный берег Кальмиуса и продвинулись вперед на 2—Зкм. Здесь они были остановлены сильным артиллерийским и минометным огнем противника. В 18 часов стал переправляться через реку 11-й танковый корпус, имея в первом эшелоне 65-ю и 36-ю танковые бригады. В 2 часа 8 сентября начали переправу части 11-й и 12-й гвардейских кавалерийских дивизий 5-го гвардейского Донского кавалерийского корпуса. Но чуть только стало светать, противник неожиданно перешел в контратаку. Его пехота, танки, штурмовые орудия сбили наши стрелковые части с занятого ими рубежа и отбросили их к реке. В тяжелом положении оказались танковый и кавалерийский корпуса. В это время здесь находился начальник штаба Южного фронта генерал С. С. Бирюзов. Объединив руководство стрелковыми, тайковыми и кавалерийскими соединениями, он организовал отражение вражеской контратаки.

Отбив контратаку, наши войска возобновили наступление. Их натиск нарастал. Противник не выдержал его. «Позиции Черепаха», которые так упорно намеревалась оборонять 6-я армия, пришлось оставить. Сначала командование армии хотело отвести свои войска на рубеж, проходивший примерно в 10 км к западу от Кальмиуса, и там временно задержаться. Но это ему не удалось. Уже на другой день прорыв на Волноваху настолько углубился, что противнику ничего не оставалось делать, как совершить «первый большой отход на «позиции Крокодил», которые тянулись от Мариупольской гавани к северо-западу в направлении Бол. Янисоль. Значительная часть ее была оборудована в 50–70 км западнее р. Кальмиус.

Отступая, враг продолжал цепляться за каждую высоту, за каждый населенный пункт, обеспечивая отход своих главных сил. Особенно упорное сопротивление он оказал на подступах к Волновахе. Этот крупный узел железных дорог имел для него очень важное значение. Потеряв его, гитлеровское командование лишалось возможности осуществлять маневр войсками по железной дороге на север — в сторону Сталино, на юг — к Мариуполю, на запад — к Куйбышево. Поэтому для обороны Волновахи противник сосредоточил большие силы— части 3-й горнострелковой, 17-й пехотной дивизий, до 40 танков 17-й танковой дивизии, 83-й саперный батальон, 138-й самокатный дивизион, до двух артиллерийских дивизионов. Оборона самого города была построена полукольцом по высотам, расположенным севернее, восточнее и южнее его. Вражеская авиация наносила массированные удары по наступающим войскам.

Наши части настойчиво преодолевали сопротивление гитлеровцев и продолжали приближаться к Волновахе с трех сторон — севера, юга и востока. 5-я гвардейская механизированная бригада 2-го гвардейского механизированного корпуса вскоре завязала бои на южной окраине города. Сюда же подходила 6-я гвардейская механизированная бригада этого корпуса и части 3-й гвардейской стрелковой дивизии 2-й гвардейской армии. В течение трех часов здесь длился тяжелый бой. Противник неоднократно переходил в контратаки, бомбил наши войска с воздуха, вел сильный артиллерийский и минометный огонь. В 3 часа 10 сентября 65-я танковая бригада 11-го танкового корпуса ворвалась на северную и восточную окраины города. Сюда же подошли и части 11-й гвардейской кавалерийской дивизии 5-го гвардейского Донского кавалерийского корпуса. Одновременный стремительный удар наших войск со всех сторон быстро решил исход боя. Уже к 6 часам 10 сентября город был полностью очищен от противника. Это была новая замечательная победа в Донбассе. Соединения, участвовавшие в освобождении Волновахи, удостоились почетного наименования Волновахских.

В их числе находилась и 3-я гвардейская стрелковая дивизия, укомплектованная уральцами. В связи с этим на имя командира дивизии генерала К. А. Цаликова Свердловский обком ВКП(б) послал 11 сентября поздравление, в котором писал:

«Свердловский обком ВКП(б) приветствует славных земляков-уральцев, бойцов и офицеров 3-й гвардейской стрелковой дивизии и поздравляет с присвоением завоеванного героическими подвигами почетного наименования Волновахской…

Ваши воинские подвиги вдохновляют трудящихся Урала на новые успехи во имя скорейшего разгрома и изгнания немецких оккупантов.

От всего сердца желаем вам новых боевых успехов во славу русского оружия»[234].

Одновременно с наступлением в районе Волновахи завязались кровопролитные бои на левом крыле Южного фронта — в районе Мариуполя. 221-я и 130-я стрелковые дивизии 44-й армии, наступая вдоль побережья Азовского моря, встретили на подступах к городу сильное сопротивление противника. Придавая огромное значение Мариуполю, как важному морскому порту и крупному центру металлургической и машиностроительной промышленности, гитлеровцы в течение двух лет оккупации укрепляли его оборону. Особенно энергично развернулись оборонительные работы с февраля 1943 г., когда войска Южного фронта подходили к Донбассу. Господствующий правый берег р. Кальмиус, прикрывавший Мариуполь с востока, состоял из непрерывной цепи укрепленных высот. Здесь проходила сплошная линия окопов в полный профиль с широко разветвленной сетью ходов сообщений, соединяющих между собой доты, дзоты и блиндажи. Заранее подготовлены и хорошо оборудованы были артиллерийские позиции. В 12 км северо-восточнее Мариуполя линия обороны противника была выдвинута на восток от Кальмиуса и опиралась на ряд высот, населенных пунктов, на систему укреплений полевого типа, а также дзотов и врытых в землю бронированных колпаков. Оборонительный рубеж р. Кальмиус на приморском участке гитлеровцы называли «Миус-2» и также возлагали на него большие надежды. Здесь они сосредоточили части 111-й, 336-й пехотных дивизий и множество отдельных батальонов[235].

8 и 9 сентября части 221-й и 130-й стрелковых дивизий несколько раз переходили в наступление, но сколько-нибудь значительных успехов добиться не могли. Противник обрушивал на них всю мощь своего пехотного и артиллерийского огня, бросался в яростные контратаки, которые нередко заканчивались рукопашной схваткой. Отдельные населенные пункты и высоты по нескольку раз переходили из рук в руки. Для содействия армии в овладении Мариуполем командующий фронтом приказал Азовской военной флотилии, которой командовал контр-адмирал С. Г. Горшков и которая находилась в оперативном подчинении фронта, высадить западнее города два десанта. Ночью 10 сентября отряд морской пехоты в 160 человек произвел высадку на побережье Азовского моря в районе Мелекино (17 км юго-западнее Мариуполя), имея целью перерезать дороги на косе Белосарайская и вместе с частями 44-й армии овладеть Мариуполем. Примерно такой же десант был высажен у населенного пункта Ялта (20 км юго-западнее Мариуполя) с задачей перерезать дорогу, идущую на юго-запад от Мариуполя[236].

В это же время 221-я стрелковая дивизия сломила сопротивление противника и вышла в район 8—10 км севернее Мариуполя. Наступавшая левее ее 130-я стрелковая дивизия пробилась в район Сартана (10 км северо-восточнее Мариуполя) и, развивая успех, подошла к северной окраине Мариуполя. К 5 часам обе дивизии ворвались в город. Около 10 часов продолжались уличные бои. Во второй половине 10 сентября Мариуполь, разрушенный и разграбленный гитлеровцами, был освобожден. Воины 130-й таганрогской стрелковой дивизии вновь отличились и показали высокое боевое мастерство и отвагу. Президиум Верховного Совета СССР наградил эту дивизию орденом Красного Знамени.

Разгромом немецко-фашистских войск на рубеже р. Кальмиус, по существу, завершилось освобождение Донбасса в полосе действий Южного фронта. Противник, сбитый с «позиций Черепаха», поспешно отходил на запад, уничтожая все на своем пути.

В дополнение к уже изданным приказам и директивам о «выжженной земле» 7 сентября 1943 г. Гиммлер дал специальные указания по этому вопросу руководителю войск СС и полиции на Украине Прюцману, потребовав от него всячески содействовать генералу Отто Штапфу — начальнику военно-экономического штаба «Ост»[237], разработавшему широкие мероприятия по разрушению Донбасса.

«Генерал пехоты Штапф, — писал Гиммлер, — имеет особые указания в отношении Донецкой области. Немедленно свяжитесь с ним. Я возлагаю на Вас задачу всеми силами содействовать ему. Необходимо добиться того, чтобы при отходе из районов Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса; чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта, которая бы не была выведена на долгие годы из строя; чтобы не осталось ни одного колодца, который бы не был отравлен. Противник должен найти действительно тотально сожженную и разрушенную страну. Немедленно обсудите эти вопросы со Штапфом и сделайте все, что в человеческих силах, для выполнения этого»[238].

Немецко-фашистские варвары дотла выжигали населенные пункты, угоняли с собой местное население, разрушали железные дороги, взрывали мосты и т. д. Запылала в огне Левобережная Украина.

С утра 12 сентября 5-й гвардейский кавалерийский корпус во взаимодействии с 11-м танковым корпусом, преследуя противника, отходившего из района Волновахи, подошли к р. Мокрые Ялы, на западном берегу которой были заранее подготовлены «позиции Крокодил». Они быстро форсировали реку и развивали наступление в общем направлении на Гуляй Поле. Используя успех этих подвижных соединений, быстро шли на запад стрелковые части 5-й ударной армии. Они продолжали преследовать противника в направлении Гуляй Поле, Пологи. Противник, прикрывавший подвижными арьергардными отрядами отход главных сил, оказал новое сопротивление, используя для этого так называемые «позиции Ехидна Амфибия», проходившие от Урзуфа (побережье Азовского моря) через Куйбышево, Гуляй Поле и далее на северо-запад. Особенно сильные бои разгорелись за районный центр Гуляй Поле (Запорожской области). Гитлеровцы то и дело бросались в контратаки. Их авиация группами по 15–20 самолетов бомбила боевые порядки наступавших. Части 34-й гвардейской стрелковой дивизии 31-го гвардейского стрелкового корпуса во взаимодействии с 12-й гвардейской кавалерийской дивизией 5-го гвардейского кавалерийского корпуса, охватывая город с севера и юга, сломили сопротивление противника и к исходу 16 сентября очистили его от оккупантов.

С 16 по 20 сентября войска 6-й немецкой армии отходили на заранее подготовленный оборонительный рубеж между Мелитополем и Днепровской дугой южнее Запорожья. Здесь были хорошо оборудованы так называемые «позиции Вотан» — отсечная позиция от Днепра к Азовскому морю, подготовленная по западному берегу рек Чингул и Молочная. К 20 сентября войска Южного фронта подошли к этому рубежу, но, встретив организованное сопротивление, прорвать его с ходу не смогли. Командующий фронтом решил прекратить преследование, чтобы подготовиться к проведению новой наступательной операции — прорыву обороны врага на р. Молочная.

Долгая, напряженная борьба воинов Южного фронта за освобождение Донбасса успешно завершилась.

В тесном взаимодействии с войсками Южного фронта наступали и войска Юго-Западного фронта. После августовских боев они продолжали действовать основными силами на рубеже по левому берегу р. Северный Донец протяженностью более 300 км. Перед ними оборонялась 1-я танковая армия, имевшая на 1 сентября 1943 г. 10 дивизий, из них одну танковую и одну моторизованную[239].

Командование этой армии решило прежде всего отвести свои войска, оборонявшиеся перед левым крылом Юго-Западного фронта на рубеже Славянск, Кадиевка. Здесь, в излучине Северного Донца, соединения 1-й танковой армии имели наибольшее выдвижение на восток, упираясь в правый берег реки. Над их флангами угрожающе нависали наши войска с севера и юга. Противник стремился раньше всего выскочить из этого мешка и в то же время он принимал энергичные меры к тому, чтобы удерживать фронт к северу от Славянска, на балаклеевском и изюмском направлениях, создавая тем самым благоприятные условия для планомерного отхода главных сил из Донбасса за Днепр.

Отход немецко-фашистских войск начался в ночь на 2 сентября в общих направлениях на Днепропетровск и Запорожье. Перед этим они проявляли большую активность, ведя в течение суток интенсивный артиллерийский и минометный огонь по боевым порядкам и огневым позициям соединений левого крыла Юго-Западного фронта. Нередко огонь велся по одному и тому же району несколькими батареями и минометными группами. Всего за 1 и 2 сентября гитлеровцы выпустили 8000 снарядов и мин[240]. Такой силы огонь им понадобился прежде всего для того, чтобы скрыть от нашего командования свои намерения отойти на запад и одновременно с этим уменьшить количество имевшихся боеприпасов, так как все увезти с собой не представлялось возможным. Но и таким путем израсходовать накопленные огромные запасы снарядов, мин и т. д. оказалось трудно. Тогда их начали уничтожать. В течение 1 и 2 сентября взрывались склады боеприпасов в районах Ямы, Золотаревки (10–15 км юго-западнее Лисичанска) и др.

Первыми перешли к преследованию отходившего противника дивизии 3-й гвардейской армии, которой командовал генерал Д. Д. Лелюшенко. Находясь на левом крыле фронта, по соседству с Южным фронтом, 3-я гвардейская армия занимала к 1 сентября рубеж по левому берегу Северного Донца протяженностью свыше 100 км. В ее составе находились 34-й и 32-й стрелковые корпуса, а также несколько отдельных танковых, артиллерийских, инженерных и других частей. За сутки до начала преследования — 1 сентября — штаб армии отдал распоряжение командирам корпусов сформировать в каждой дивизии по одному подвижному отряду в составе стрелкового батальона, артиллерийской батареи (76-мм орудий), саперного взвода, взвода противотанковых ружей и 82 мм минометов[241]. Эти отряды должны были с началом отхода противника пробиваться в тыл врага и перехватывать его коммуникации. В тот же день командарм отдал приказ на преследование противника[242].

В ночь на 2 сентября соединения 32-го стрелкового корпуса, действовавшего на левом фланге армии, установив отход противника, форсировали Северный Донец на участке Лисичанск, Славяносербск. Тесно взаимодействуя с войсками 51-й армии Южного фронта, они сбивали прикрытие противника и продвигались вперед. К исходу дня соединения корпуса продвинулись на глубину до 10 км. Части 279-й стрелковой дивизии генерала В. С. Потапенко стремительным ударом освободили город Лисичанск. Дивизии было присвоено почетное наименование Лисичанской.

Советские воины настойчиво ломали вражеское сопротивление, проявляя в жестоких схватках с гитлеровцами мужество, отвагу, героизм. Рядовые узбеки Атабаев Атакул и Ишомкулов Назамкул из 259-й стрелковой дивизии во время боя в районе Белая Гора (Ю км юго-восточнее Лисичанска) первыми ворвались в траншею врага и завязали с гитлеровцами рукопашный бой. Действуя автоматами, Атабаев уничтожил трех, а Ишомкулов двух фашистов. В разгар боя смертью храбрых пал Атабаев. Его друг Ишомкулов остался один, продолжая «поливать» врага огнем из автомата. Гитлеровцы со всех сторон наседали, пытаясь захватить его живым. Убедившись, что им не удастся взять отважного воина, они забросали траншею гранатами. Подошедшие однополчане настигли гитлеровцев и отомстили им за смерть своих товарищей[243].

3 сентября соединения 34-го стрелкового корпуса перешли к преследованию врага и быстро продвигались на запад и юго-запад в общем направлении на Славянск, Краматорск. На другой день войска 3-й гвардейской армии, взаимодействуя с войсками Южного фронта, заняли десятки населенных пунктов и полностью завершили освобождение Ворошиловградской области, начавшееся еще в феврале 1943 г. Противник, сдерживая наши части арьергардными отрядами, инженерными заграждениями, устраиваемыми на путях своего отхода, минными полями, огнем всех видов, отходил на рубеж Славянск, Краматорск, Константиновка. На левом берегу протекающих здесь небольших рек (Казенный Торец и его правый приток Кривой Торец) он в течение предыдущих 8 месяцев готовил прочную оборону. Здесь были сплошные траншеи, установлены многочисленные броневые колпаки, построены дзоты и блиндажи. Передний край поддерживался из глубины сильным артиллерийским и минометным огнем. И по мере приближения наших войск к этому рубежу сопротивление врага все более возрастало. Однако войска 3-й гвардейской армии не снижали темпа продвижения и в течение 5 сентября заняли несколько крупных населенных пунктов, в том числе город Артемовск. В боях за Артемовск частям 266-й и 259-й стрелковых дивизий большую помощь оказала местная подпольная организация. Подпольщик И. Т. Сафонов буквально под носом у немецкой охраны разминировал в городе Николаевский мост и дал возможность нашим передовым подразделениям быстро проскочить по нему. Это намного облегчило действия советских воинов и ускорило освобождение Артемовска[244]. В ознаменование этой победы 266-я и 259-я стрелковые дивизии, которыми командовали генерал К. Г. Ребриков и полковник А. М. Власенко, стали именоваться Артемовскими.

Для развития успеха, достигнутого 3-й гвардейской армией, командующий фронтом по указанию представителя Ставки Верховного Главнокомандования маршала А. М. Василевского усилил ее вновь укомплектованным 33-м стрелковым и 23-м танковым корпусами, которые находились до этого в составе 6-й армии, 1-м гвардейским механизированным корпусом, прибывшим из 8-й гвардейской армии, 7-й артиллерийской дивизией прорыва, двумя гвардейскими минометными полками и 47-й инженерной бригадой. Механизированные соединения получили приказ фронта преследовать противника в общем направлении Константиновка, Красноармейское. Этот удар наших танковых частей пришелся как раз в стык между 1-й танковой и 6-й армиями противника и поэтому оказался весьма эффективным. 5 сентября по шоссе из Артемовска 23-й танковый корпус генерала Е. Г. Пушкина приближался к Константиновке. Его 135-я танковая бригада, обогнав стрелковые части, в 22 часа ворвалась на северо-восточную окраину города и стала пробиваться к центру. Вместе с танкистами решительно действовали артиллеристы 179-го истребительного противотанкового артиллерийского, полка. Они прямой наводкой били по огневым точкам противника, обеспечивая действия танков. Не выдержав стремительного удара наших частей, гитлеровцы отступили за р. Кривой Торец. При этом они подожгли склады с военным имуществом, взорвали мост, заминировали за собой подступы к реке и закрепились на ее левом берегу. В ночь на 6 сентября части 135-й танковой бригады и 179-й истребительный противотанковый артиллерийский полк полностью очистили город от противника, уничтожив до 300 его солдат и офицеров[245].

В этом бою особенно отличился командир 1-го батальона 135-й танковой бригады капитан Ф. П. Патрушев. Сильным артиллерийским огнем гитлеровцы сдерживали продвижение наших танкистов и пехотинцев. Капитан Патрушев на своем танке прорвался в тыл огневых позиций артиллерийской батареи врага и на большой скорости, ведя огонь на ходу, смял гусеницами танка одно 150-мм орудие, а два других захватил целыми, уничтожив пулеметным огнем всю прислугу. Вскоре в этот район подошло еще несколько танков батальона. Капитан Патрушев возглавил их атаку, в результате которой было уничтожено две артиллерийские противотанковые батареи противника.

На другом участке наступления 135-й танковой бригады самоотверженно действовал командир танковой роты старший лейтенант В. Г. Шевченко. Со своими танками он стремительно ворвался в один из районов противотанковой обороны противника, огнем и гусеницами уничтожил две вражеские артиллерийские батареи, четыре колесных машины с боеприпасами, два тягача и до сотни гитлеровцев[246].

Отличившимся в боях за освобождение крупного промышленного центра Донбасса города Константиновка 135-й танковой бригаде и 179-му истребительно-противотанковому артиллерийскому полку было присвоено почетное наименование Константиновских.

В этот же период 1-й гвардейский механизированный корпус генерала И. Н. Руссиянова, наступая правее 23-го танкового корпуса, отбросил арьергарды противника и овладел городом Дружковка. 6 сентября соединения 34-го гвардейского стрелкового корпуса завязали бои за Славянск и Краматорск. Части 297-й стрелковой дивизии полковника М. И. Матвеева, наступавшие на Славянск с северо-востока, сбили прикрытие противника и ворвались на окраину города. С юго-востока сюда подошли части 61-й гвардейской стрелковой дивизии генерала Л. Н. Лозановича. Быстрыми и решительными действиями наши войска 6 сентября освободили Славянск. Обе дивизии стали именоваться Славянскими.

Одновременно 59-я гвардейская стрелковая дивизия генерала Г. П. Карамышева с 243-м танковым полком наступала с востока на Краматорск. Противник стал поспешно отходить на левый берег протекающей здесь р. Казенный Торец. Он взорвал за собой мост через реку, заминировал дороги и закрепился на восточных скатах высот, господствующих над городом. Попытка наших частей с ходу переправиться на противоположный берег Казенного Торца и овладеть Краматорском успеха не имела. Противник оказал упорное сопротивление. Тогда решено было обойти его с севера и юга. С этой целью 243-й танковый полк форсировал реку в 5–7 км южнее Краматорска и стремительным ударом вместе с подошедшими частями 59-й гвардейской стрелковой дивизии занял западную окраину города. В это же время с севера в город вступила 5-я гвардейская отдельная мотострелковая бригада. При этом был захвачен в плен штаб одного полка пехотной дивизии[247]. Опасаясь окружения, враг вынужден был оставить Краматорск. Приказом Верховного Главнокомандующего 59-й гвардейской дивизии, 5-й отдельной мотострелковой бригаде и 243-му танковому полку было присвоено наименование освобожденного города.

Таким образом, к исходу 6 сентября войска 3-й гвардейской армии прошли на запад 75—100 км и оказались па рубеже Славянск, Краматорск, Константиновка. Они перерезали железную дорогу Барвенково — Горловка, в результате чего положение войск противника в Донбассе стало еще более критическим.

Из района Константиновки на юго-запад продолжали наступать соединения 23-го танкового корпуса. Перед ними была поставлена задача к исходу 7 сентября овладеть крупным узлом железных дорог городом Красноармейское. Части 135-й и 39-й танковых бригад со средствами усиления сломили сопротивление действовавшей перед ними 62-й пехотной дивизии на р. Кривой Торец и быстро продвигались вперед. Уже во второй половине дня они подошли с востока к городу. Тем временем разведывательный отряд корпуса ворвался на аэродром, в 2 км северо-западнее Красноармейское, уничтожил там обслуживавшую команду и захватил 19 самолетов разных систем. Одновременно 3-я танковая бригада подошла к Красноармейское с юго-востока, уничтожая бежавшие группы противника из города на юго-запад. Смелыми и решительными действиями соединения танкового корпуса выбили противника из Красноармейское. Продолжая преследование его, они к исходу 8 сентября вышли в район крупного населенного пункта Межевая[248]. Вслед за 23-м танковым корпусом двигались дивизии 32-го стрелкового корпуса.

К 9 сентября соединения 3-й гвардейской армии, преследуя отходящего противника, продвинулись на запад на 150–180 км, освободили свыше 700 населенных пунктов Донбасса, в том числе города Лисичанск, Славянск, Артемовск, Дружковка, Краматорск, Константиновка, Красноармейское и др. За это время войска армии уничтожили свыше 6000 вражеских солдат и офицеров и 698 человек захватили в плен[249]. Такие успехи наших частей явились следствием умелого маневра на поле боя, стремительного продвижения и высокого наступательного порыва воинов.

Успешному продвижению войск 3-й гвардейской армии в значительной мере способствовала наша авиация. В воздухе, как и на земле, борьба не затихала. К началу сентября непосредственно перед Юго-Западным фронтом действовали части 5-го и 8-го авиационных корпусов 4-го воздушного флота противника. Они имели 1120 самолетов[250]. В первые дни сентября вражеская авиация большой активности не проявляла. Вследствие быстрого продвижения наших войск она вынуждена была перебазироваться с аэродромов Донбасса на тыловые аэродромы — в Запорожье, Днепропетровск и др. Ее действия по боевым порядкам наших частей преследовали цель задержать их наступление и тем самым содействовать отходу своих войск. Соединения 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта имели всего 513 самолетов[251]. Массированными ударами бомбардировщиков и штурмовиков по узлам сопротивления, огневым точкам, боевой технике и живой силе противника они помогали наземным войскам неотступно преследовать его. Наряду с этим наша авиация, и прежде всего штурмовики, под прикрытием истребителей наносили удары по автотранспортным и мотомеханизированным колоннам противника, следовавшим по дорогам. На участке шоссейной дороги Красноармейское — Степановка (40 км севернее Красноармейское) только 7 сентября были уничтожены 41 автомашина и 5 танков, разгромлена автоколонна с боеприпасами в количестве 20 машин. В то же время на участке дороги Красноармейское — Славянка (30 км северо-западнее Красноармейское) было уничтожено до 60 автомашин и 6 танков[252]. Ставка Верховного Главнокомандования в директиве от 7 сентября 1943 г. потребовала вновь усилить удары по врагу. В директиве говорилось, что в результате нашего успешного наступления противник вынужден производить отвод своих частей в дневное время. В отдельных случаях противник отходит крупными колоннами в 1000–2000 машин в 2–3 ряда по одной дороге. На железнодорожных узлах и станциях противник, производя погрузку, допускает иногда скопление 50 и более эшелонов.

Отвод своих войск в колоннах и интенсивную погрузку на железнодорожных станциях, говорилось далее в директиве, гитлеровцы прикрывают мелкими группами истребителей. В связи с этим Ставка приказала усилить воздействие нашей авиации по отходящим колоннам противника и его эшелонам как на железнодорожных станциях, так и в пути. Кроме того, в ночное время основные пути отхода противника также нужно было систематически держать под воздействием ночных бомбардировщиков. Выполняя эти указания, 17-я воздушная армия под командованием генерала В. А. Судец активизировала свои действия, сосредоточив главные усилия на том, чтобы не дать возможности врагу беспрепятственно увозить из Донбасса войска и награбленные ценности.

С каждым днем обстановка для немецко-фашистских войск все более усложнялась. Следовавшие одно за другим поражения и в связи с этим большие потери резко снизили моральный дух солдат. Среди них усилились всякого рода упаднические настроения, недовольство войной и т. п. В этом отношении характерным является письмо ефрейтора Фрица Фибига из 477-го пехотного полка 257-й пехотной дивизии 1-й танковой армии. 8 сентября 1943 г. он писал жене Элле Фибиг: «…Я все еще надеюсь скоро получить отпуск, но в сентябре, пожалуй, ничего не получится. Однако не буду ворчать. Я должен быть доволен, что еще здоров, да и что вообще еще жив. Сегодня ночью мы отступили на 8 км, но русские уже через 6 часов нас нагнали. Я думаю, что мы отходим на наши зимние позиции, но где они. — еще никто не знает. Во всяком случае мы все довольны, что выбрались наконец из этого ада. Как посмотришь на нашу роту, просто плакать хочется. Зачем нужно было приносить в жертву столько людей. Сколько осталось здесь отцов семейств! Я представляю себе, как это ужасно, когда жены получают извещение о гибели своих мужей…»[253]. Подобные настроения высказывали в своих письмах и многие другие солдаты.

С 8 сентября к Преследованию отходящего Врага начали переходить армии Юго-Западного фронта, действовавшие в центре, на плацдарме юго-восточнее Изюма. При этом 6-я армия наступала в общем направлении на Лозовую, 8-я гвардейская — на Барвенково, а 12-я — на Павлоград, Синельниково. Преодолевая сопротивление противника, выбивая его из отдельных опорных пунктов, узлов сопротивления, наши части продвигались вперед. При этом большую помощь им оказывали саперы. Пренебрегая поджидавшей их на каждом шагу опасностью, они неутомимо трудились над разминированием путей движения наших войск. Саперы сержант Гуров и рядовой Соломатин из 60-й гвардейской стрелковой дивизии под сильным огнем противника проделали проходы в минных полях для своих стрелковых подразделений, сняв в первый день наступления 80 вражеских мин. Саперы 269-го армейского инженерного батальона за один день обезвредили свыше 2100 мин[254].

К исходу 9 сентября части 39-й и 82-й гвардейских стрелковых дивизий совместно с 31-й танковой бригадой, 1890-м отдельным самоходным легким артиллерийским полком и 517-м отдельным танковым батальоном 8-й гвардейской армии подошли к Барвенково с востока и юго-востока. Противник оказывал им сильное сопротивление. Наши стрелковые части несли потери. Их продвижение замедлилось. В этот момент батарея 45-мм пушек по инициативе ее командира старшего лейтенанта Мелкова из 39-й гвардейской стрелковой дивизии на машинах ворвалась на гребень высот. Гитлеровцы открыли по этому району ураганный артиллерийский и минометный огонь. Несмотря на это, наши артиллеристы быстро развернулись и открыли ответный огонь, сосредоточив основное внимание на огневых точках, мешавших продвижению пехоты. Они действовали быстро и решительно. За несколько минут артиллеристами было выпущено по врагу 350 снарядов. В результате 16 пулеметных точек противника были уничтожены. Это сразу облегчило положение стрелковых подразделений. Но зато на позиции артиллеристов с еще большей силой обрушился артиллерийский и минометный огонь противника. Прямым попаданием снарядов орудия были выведены из строя. Советские воины несли большие потери. Но они не оставили своих позиций. И когда фашисты бросились в контратаку, чтобы окончательно уничтожить их, гвардейцы пустили в ход гранаты. Командир одного из орудий ртаршина коммунист Федоров возглавил оставшихся в живых артиллеристов и повел их в наступление[255]. Ночью наши части усилили свой натиск и стали охватывать Барвенково с юга и севера. Ворвавшись в город, они утром 10 сентября очистили его от гитлеровцев.

14 сентября после многодневных ожесточенных боев преследовать противника стали и войска 1-й гвардейской армии, действовавшие на правом крыле фронта. Оборонявшиеся здесь вражеские части отходили в общем направлении на Ново-Московск. Теперь действовал весь Юго-Западный фронт.

Успешное продвижение на запад частей 23-го танкового и 1-го гвардейского механизированного корпусов, а также выход их передовых отрядов в районы Синельниково и Павлограда создали угрозу тылу противника, отходившего от Барвенково и с правого берега Северного Донца южнее Балаклеи. Сложившуюся обстановку на участке фронта между 6-й и 1-й танковой армиями врага в связи с выходом наших частей в районы Синельниково и Павлограда командование 6-й армии характеризовало следующим образом: «На левом фланге армии положение тем временем (к 11 сентября. — А.Е.) резко обострилось. Брешь на фронте 1-й танковой армии расширилась более чем на 40 км. Танки русских мчались по дорогам через Каменку, Александровку в направлении на Васильковку и дальше вперед, на запад и юго-запад. Уже 10.9 сообщали о головных нападающих частях к востоку и юго-востоку от узловой станции Синельниково. Приблизившись в результате этого на 40–50 км к Днепру, они натворили в глубоком тылу много бед»[256].

В этих условиях немецко-фашистское командование решило совместными действиями частей 6-й и 1-й танковой армий закрыть брешь в обороне и ликвидировать угрозу окружения своих войск, отходивших из района Барвенково. Пользуясь тем, что рубеж Славянка, Межевая был прикрыт нашими войсками слабо, так как стрелковые соединения значительно отстали от подвижных частей, противник с утра 11 сентября перешел здесь в контратаку. Он нанес два встречных удара с целью отрезать прорвавшиеся далеко на запад части 23-го танкового и 1-го гвардейского механизированного корпусов[257]. В течение нескольких дней в этом районе шли напряженные бои. Понеся потери, противник вынужден был отойти. Войска 3-й гвардейской армии возобновили наступление и к 16 сентября вышли на рубеж Чаплино, Васильковка (15 км северо-западнее Чаплино). В тот же день соединения 6-й армии овладели городом и крупным узлом железных дорог Лозовая.

Командующий группой армий «Юг» Манштейн, убедившись, что «подвижная оборона» не оправдала его надежд, приказал с 15 сентября начать отвод всех армий группы за Днепр и Молочную. В результате этого темп отхода противника изо дня в день увеличивался и с 20 сентября достиг 40 км в сутки[258]. Это уже было настоящее бегство. Характеризуя действия немецко-фашистских войск в этот период, бывший командующий Юго-Западным фронтом генерал армии Р. Я. Малиновский в своих воспоминаниях писал: «…все планы противника осуществить планомерный отвод своих частей были сорваны. Соединения 6-й и 1-й танковой армий врага, спасаясь от полного разгрома, в беспорядке бежали»[259]. Вынужден был признать это и противник. В отчете о действиях 6-й немецкой армии в Донбассе за этот период ее командование записало: «Физическое напряжение, которое требовалось от войск, было совершенно необычным. Передвижение пешим порядком в 120 км за 48 часов не являлось исключением»[260]. Преследуя противника, войска Юго-Западного фронта быстро продвигались вперед. Донбасс остался позади. Над его землей отгремели последние орудийные залпы. Уже с 11 сентября армии фронта вышли на степные просторы Левобережной Украины. Взаимодействуя с войсками Воронежского, Степного и Южного фронтов, они очищали ее от фашистских захватчиков.

К 22 сентября войска Юго-Западного фронта на левом крыле и в центре вышли на линию Ново-Московск, восточнее Запорожья, а на правом крыле к концу месяца достигли Днепра.

Донбасская наступательная операция завершилась.

Советское Верховное Главнокомандование поставило перед фронтом новые боевые задачи.

Почти 40 суток непрерывно наступали войска Юго-Западного и Южного фронтов. За это время они продвинулись от Северного Донца и Миуса на глубину более 300/ км и вызволили из фашистской неволи сотни тысяч советских людей. Сражение развернулось на фронте около 450 км и потребовало от советских воинов огромного напряжения сил. В ожесточенных боях они разгромили одиннадцать пехотных и две танковые дивизии противника[261].

В течение сентября наши войска в основном вели бои, в которых громили отходившего противника.

Главной особенностью при преследовании врага в Донбассе являлось то, что подразделения, части и соединения широко применяли различного рода маневр. Иногда целые армии поворачивали фронт под углом 90 градусов, перегруппировывали силы, выходили на фланги противника, создавали угрозу его тылу. В частности, такой маневр осуществила 5-я ударная армия, которая, наступая на запад, после прорыва обороны ца Миусе повернула фронт на север и своими решительными действиями подорвала устойчивость обороны противника в восточной части Донбасса, вынудила его к поспешному отступлению. Сочетая маневр и удар, наши войска пробивались через все промежуточные рубежи противника вплоть до р. Молочная и района Запорожья.

Основными тактическими приемами наших войск (авангардов, передовых отрядов и главных сил дивизий) при преодолении ими промежуточных рубежей, водных преград, при разгроме противника в отдельных опорных пунктах и в городах были охваты и обходы. При этом наибольший успех достигался тогда, когда войска не задерживались перед фронтом, а оставив впереди лишь прикрытие, основными силами заходили на фланги.

Преследование осуществлялось, как мы уже отмечали, передовыми отрядами, высылаемыми дивизиями первого эшелона корпуса. В стрелковой дивизии в состав передового отряда выделялся усиленный стрелковый батальон, а в стрелковом корпусе — усиленный стрелковый полк. Перед отрядом ставилась задача не ввязываться в затяжные бои с арьергардами противника, а стремиться быстрее выйти на пути отхода главных сил, дезорганизовать их движение, не давать им возможности занимать выгодные для обороны рубежи. Наиболее успешно действовали те передовые отряды, которые обеспечивались автотранспортом или осуществляли преследование во взаимодействии с подвижными войсками. Как правило, хороших результатов добивались передовые отряды ночью. Объяснялось это тем, что наши войска были подготовлены к ночным действиям, в то время как противник избегал их. Особенно эффективны были ночные действия в тех случаях, когда враг не успевал закрепиться на Занятом рубеже, на высоте или в населенном пункте. Быстрый и решительный удар, хорошо подготовленный в светлое время суток, завершался либо разгромом противника, либо поспешным его отходом. Ночью войска не только достигали внезапности, но и меньше несли потерь. Наиболее широко применялись такие ошеломляющие ночные атаки частями 2-й гвардейской армии. Ее темп продвижения был сравнительно высоким и доходил иногда в среднем до 35 км в сутки[262].

В ходе преследования все рода войск внесли свой вклад в дело разгрома врага. Но основная тяжесть ложилась на плечи пехоты. Она совершала многодневные марши, часто с ходу вступала в бой, опрокидывала отряды прикрытия, врывалась в расположение гитлеровцев, ломала сопротивление и гнала их все дальше на запад.

Большое значение приобрело в период преследования эффективное применение артиллерии. Полковая и дивизионная артиллерия, как правило, следовала в боевых порядках пехоты или в незначительном удалении от них и поддерживала действия передовых отрядов и авангардов. Пушечные батареи дивизионной артиллерии придавались стрелковым полкам. В этих случаях артиллерия давала наибольший огневой результат. Управление полковой и дивизионной артиллерией было в основном децентрализованно. Артиллерийские части, приданные соединениям, находились в руках командующих артиллерией дивизий и командующих артиллерией корпусов. Управление армейскими, корпусными и дивизионными группами было централизованно.

Стрелковые дивизии в период преследования усиливались обычно только истребительно-противотанковыми и гвардейскими минометными частями или подразделениями, которые могли быстро передвигаться и также быстро открывать огонь с ходу. Например, 50-я гвардейская стрелковая дивизия 3-го гвардейского стрелкового корпуса была усилена 717-м истребительно-противотанковым артиллерийским полком и 2-м дивизионом 48-го гвардейского минометного полка, 54-я гвардейская стрелковая дивизия этого же корпуса усиливалась 3-м дивизионом 48-го гвардейского Минометного полка. В резерве командира корпуса находился 1255-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк и 1-й дивизион 48-го гвардейского минометного полка[263].

В условиях преследования реактивная артиллерия, приданная пехоте, играла исключительно важную роль. Залп отдельной установки по небольшой группе противника, ведшей арьергардные бои, давал большой эффект.

Нередко артиллерийские части, которые рас, полагали транспортом больше, чем пехота, выбрасывались вперед, чтобы занять какой-нибудь важный рубеж или пункт в тылу раньше, чем это сделает отходящий противник. Так, например, получилось при освобождении Константиновки, когда 179-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк и 152-й гаубичный артиллерийский полк на плечах противника ворвались в город и начали расстреливать гитлеровцев из орудий прямой наводкой, не дав им возможности закрепиться на подготовленном в этом районе рубеже. При этом было уничтожено до батальона пехоты, четыре противотанковых орудия и колонна автомашин с грузами.

Большую силу при развитии успеха преследования в Донбассе представляли собой механизированные и кавалерийские корпуса. Они проникали в тыл противника, выходили на его коммуникации, срывали планомерный отход вражеских частей. За счет мотомехчастей в отдельных случаях создавались механизированные подвижные отряды, в состав которых входили танки, артиллерия, инженерные войска и пехота, посаженная на автомашины. Так, в составе подвижного отряда 2-го гвардейского механизированного корпуса 2-й гвардейской армии находилось около 900 солдат, сержантов и офицеров. Отряд имел 312 винтовок, 406 автоматов, 12 противотанковых ружей, 8 ручных и 2 станковых пулемета, 4 пушки калибра 37 мм, 3 орудия 45-мм, 11 орудий 76-мм, 14 минометов 82-мм, 63 грузовых автомашины, 3 специальных машины, 5 танков Т-34, 3 танка Т-70. Смелыми и решительными действиями этот отряд проникал в тыл противника, сея среди гитлеровцев панику. За 12 дней отряд истребил до 400 вражеских солдат и офицеров, уничтожил 4 танка, 4 пушки и 2 автомашины[264]. Фронты, имея в своем распоряжении подвижные войска, усиливали их пехотой, артиллерией, инженерными частями и использовали для преследования противника массированно на решающих направлениях. Например, для развития успеха стрелковых соединений 28-й армии 7 сентября были введены в прорыв в районе Старой Ласпы на промежуточном оборонительном рубеже по правому берегу р. Кальмиус сначала 11-й танковый, а затем 5-й гвардейский кавалерийский корпуса, получившие задачу наступать в западном направлении на Волноваху. На другой день командующий фронтом приказал перебросить в район Старой Ласпы 4-й гвардейский кавалерийский и 4-й гвардейский механизированный корпуса, чтобы также ввести их в прорыв для развития успеха в юго-западном направлении. В результате такого массирования сил подвижных войск и решительных их действий подготовленный промежуточный рубеж противника по правому берегу Кальмиуса был окончательно сокрушен, и 6-я немецкая армия вынуждена была его поспешно оставить. Наши конно-механизированные соединения устремились вперед, а за ними успешно продвигались и стрелковые дивизии.

Активно поддерживала сухопутные войска авиация. Па Южном фронте 8-я воздушная армия, несмотря на го, что истребители противника непрерывно усиливали свои действия, удерживала за собой господство в воздухе. На 1 сентября 1943 г. перед Южным фронтом противник имел до 750 самолетов, из них примерно 350 — в первой линии и 400 самолетов — во второй[265]. В 8-й воздушной армии было 924 самолета. В период преследования боевая деятельность авиации осложнялась тем, что линия фронта и район действий непрерывно удалялись от оборудованных аэродромов. Это вызывало необходимость частого перебазирования авиации. Так, например, в течение сентября авиакорпуса 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта произвели четыре-пять перебазирований, а некоторые авиационные полки за это время перебазировались шесть-семь раз. К тому же противник при отходе, как правило, разрушал используемые им постоянные аэродромы и сооружения на посадочных площадках. Он уничтожал служебные здания, перепахивал и минировал летные поля, взрывал летно-посадочные полосы и т. д. Но несмотря на все эти трудности и недостатки, фронтовая авиация оказывала большую помощь войскам в период преследования. Она уничтожала опорные пункты и узлы сопротивления, где противник пытался задержаться, наносила удары по отходящим частям, узлам дорог и иногда являлась единственным средством огневого воздействия на вражеские войска.

В боях за Донбасс активное участие принимала Азовская военная флотилия. Ее тактические десанты, высаженные в районах Таганрога, Мариуполя и Осипенко, самоотверженно сражались с гитлеровскими захватчиками при освобождении этих городов.

Одним из главных элементов боевой деятельности наших войск при преследовании являлась непрерывная разведка. Там, где этому вопросу командиры уделяли большое внимание, противнику не удавалось отрываться от наших частей. Разведывательные подразделения, действуя, как правило, в составе передовых отрядов, непрерывно наблюдали за противником, определяли пути отхода его главных сил, промежуточные рубежи, на которых он пытался укрепиться, вскрывали замыслы и намерения врага. Разведка велась наблюдением, поисками, действиями подвижных групп в тылу противника, опросом местного населения и непосредственно боем разведывательных подразделений. Широко применялись засады, для чего группы разведчиков выбрасывались обходными путями на автомашинах или верхом на лошадях вперед на пути отхода колонн противника и громили их. В некоторых частях действовали подвижные разведывательные отряды, передвигавшиеся на автомашинах. В 130-й и 221-й стрелковых дивизиях были созданы такие отряды по 45 человек в каждом, имевшие 20–30 автоматов, 4–5 противотанковых ружей и по одной 45-мм пушке[266]. В 248-й стрелковой дивизии в качестве разведывательного отряда действовал кавалерийский эскадрон, созданный из трех взводов конной разведки стрелковых полков[267]. Он использовался на главных направлениях и успешно выполнил поставленные перед ним задачи.

Нередко разведывательные отряды использовали трофейные мотоциклы, автомашины и даже танки. Высокая активность разведывательных органов в значительной мере облегчала действия наших войск при преследовании противника.

Сложным делом было в период преследования управление войсками. Огромные разрушения, производимые отступавшим противником на местных узлах и постоянных линиях связи, приводили к тому, что связь, особенно проводная, работала с большими перебоями. В ходе преследования очень часто перемещались пункты управления, что также отрицательно сказывалось на работе проводной связи. Командующий армией, например, как правило, только несколько часов находился на одном пункте и затем переходил на другой. В это время характерным было выбрасывание вперед небольшой группы для обеспечения связью командующего армией на различных направлениях. Управление осуществлялось главным образом по телефону. Но телеграфиста^ было тоже нелегко. Например, в первые дни преследования во 2-й гвардейской армии телеграфные аппараты действовали почти круглосуточно и обмен доходил при наличии семи аппаратов СТ-35 до 1000 телеграмм в сутки, не считая прямых переговоров[268].

В период преследования большую помощь командованию оказывали политорганы, партийные и комсомольские организации. Они непрерывно, в самых разнообразных условиях — на марше, на привале, перед боем и в ходе его — проводили политическую работу среди войск, поднимая у них дух бодрости и решимости быстрее очистить Донбасс от фашистских захватчиков.

Особенно большую роль в этот период играла печать. Армейская и дивизионные газеты 3-й гвардейской армии, например, сосредоточили свое главное внимание на пропаганде стремительности в преследовании врага. Армейская газета «Боевой товарищ» в статьях «Неустанно преследовать врага» и «Преследование отступающего противника» показывала на конкретных примерах, как надо настигать противника, отрезать ему пути отхода, бить по его флангам. Все газеты широко освещали боевые дела отважных бронебойщиков и на их опыте учили молодых воинов доблести и умению уничтожать танки врага.

Работники редакций газет одними из первых вступали в освобожденные от немецко-фашистских захватчиков города и села, беседовали с их жителями, помогали составлять акты о злодеяниях оккупантов. Это позволяло газетам буквально в каждом номере давать свежие документы о неслыханных преступлениях гитлеровцев. Только о городе Артемовске в «Боевом товарище» было помещено 11 очерков и заметок на эту тему.

Такого рода материалы производили огромное впечатление на бойцов и командиров. Они еще больше усиливали у воинов ненависть к врагу, их удары по немецко-фашистским захватчикам.