Освобождение Донбасса

Глава четвертая Отражая контрнаступление противника

Во второй половине февраля 1943 г. войска Юго-Западного фронта продолжали вести наступление. Перед ними действовали соединения группы армий «Юг»[87], которой командовал фельдмаршал Манштейн. В ее состав входили оперативная группа «Холлидт», 1-я и 4-я танковые армии, а также оперативная группа «Ланц». Она насчитывала 31 дивизию, из которых 16 противостояли Юго-Западному фронту. На правом крыле фронта перед 6-й, 1-й гвардейской армиями и подвижной группой противник не имел сплошной обороны. Его 400-километровый участок от Змиева до Славянска прикрывался всего шестью дивизиями (четыре танковые, одна моторизованная и одна пехотная). Здесь наши войска, выйдя на подступы к Днепропетровску и в район Красноармейское, создали реальную угрозу окружения донбасской группировки врага. Гитлеровский генерал Ф. Меллентин, бывший начальник штаба 48-го танкового корпуса, действовавшего в Донбассе, так оценивал создавшуюся к тому времени обстановку на юге советско-германского фронта: «Несмотря на успешный отход немецких армий с Кавказа, над Манштейном нависла угроза нового Сталинграда. Стрелы русских ударов зловеще тянулись к переправе через Днепр под Запорожьем — городом, служившим основной базой снабжения группы армий «Дон»[88].

Таким образом, обстановка, создавшаяся во второй половине февраля на Юго-Западном фронте, и прежде всего на его правом крыле, как будто бы благоприятствовала дальнейшему наступлению наших войск.

Командование Юго-Западного фронта по-прежнему считало, что противник решил оставить Донбасс и отвести свои войска за Днепр. Такой вывод оно делало на основании данных авиационной разведки о значительном перемещении немецко-фашистских войск с нижнего течения Дона и Северного Донца в западном направлении. Командующий требовал форсировать наступление, перехватить пути отхода противника и разгромить его до наступления весенней распутицы. Начавшееся сосредоточение крупных танковых группировок в районах Красноармейское и Краснограда, откуда враг готовился перейти в контрнаступление, рассматривалось как намерение его нанести удар по советским войскам для того, чтобы ликвидировать их прорыв, очистить от них коммуникации и тем самым создать более благоприятные условия для отвода донбасской группировки за Днепр. 19 февраля 1943 г., когда в районе Красноармейское советские танкисты мужественно сдерживали натиск во много раз превосходящих сил противника, Военный совет фронта телеграфировал им: «Приказываю противника в районе Красноармейское окружить и уничтожить. Полностью восстановить положение. Не допустить ни в коем случае отхода противника…»[89].

Так же оценивало действия противника и командование соседнего Воронежского фронта. Отвод из района Харькова танкового корпуса СС и сосредоточение его в районе Краснограда оно рассматривало как отступление в общем направлении на Полтаву.

Ставка Верховного Главнокомандования также считала, что противник уходит из Донбасса.

Действительно, положение гитлеровских войск на южном крыле советско-германского фронта ухудшалось в течение всей первой половины февраля. Вопрос об удержании Донбасса приобрел в этот период для немецкого командования исключительное значение. Манштейн признает, что 4 и 5 февраля положение его войск на фронте обострилось и стало угрожающим. В связи с этим 6 февраля на южный участок фронта прибыл Гитлер. Он настойчиво требовал удержать Донбасс во что бы то ни стало, так как без него, говорил он, трудно будет дальше вести войну. «Он опасался, — пишет Манштейн, — влияния политических последствий, связанных с потерей этого района, важного в военно-экономическом отношении, на позицию Турции. Но прежде всего он подчеркивал значение донецкого угля для собственной военной промышленности и значение отсутствия этого фактора для военной экономики противника. Овладение донецким углем дало бы возможность русским поддерживать на настоящем уровне производство танков, орудий и боеприпасов»[90]. В ходе обсуждения вопроса о восстановлении положения немецких войск в Донбассе Манштейн охарактеризовал создавшуюся на его участке фронта обстановку как угрожающую. При этом он заявил, что «на южном фланге может фактически решиться судьба Восточного фронта»[91]. Одновременно командующий группой армий «Юг» изложил свои соображения о дальнейшем ведении боевых действий его войсками. Он, например, считал, что прибывающий из Германии в район Харькова вновь сформированный танковый корпус СС не в состоянии будет один своим контрударом предотвратить глубокий обход советскими войсками с севера соединений группы армий между Северным Донцом и Днепром. Для того чтобы ликвидировать нависшую угрозу, Манштейн предлагал вслед за переброской дивизий 1-й танковой армии из-под Ростова на среднее течение Северного Донца направить, туда же и часть дивизий 4-й танковой армии. В связи с этим ставился вопрос об отводе немецких войск из районов нижнего течения Дона и частично Северного Донца на Миус. В этом случае надо было оставить восточную часть Донбасса до Миуса, чтобы сократить линию фронта и тем самым высвободить 4–5 дивизий для борьбы с прорвавшимися в Донбасс советскими войсками. С подобным планом действий Гитлер вынужден был согласиться. 7 февраля Манштейн издал приказ о переброске дивизий 4-й танковой армии на левый фланг группы армий в полосу действий 1-й танковой армии и об отводе соединений оперативной группы «Холлидт» на Миус. К 10 февраля из 4-й танковой армии прибыли в 1-ю танковую армию 3, 11, 17-я танковые дивизии, моторизованная дивизия «Викинг» и управление 40-го танкового корпуса.

Однако, несмотря на эти меры, обстановка для немецко-фашистских войск не улучшилась.

8 и 9 февраля войска Воронежского фронта, продвигаясь к Харькову, овладели Курском и Белгородом. В то же время соединения 6-й армии и подвижные соединения Юго-Западного фронта все больше нависали над донбасской группировкой с севера. Манштейн снова забил тревогу. В своих воспоминаниях он пишет, что 9 февраля им была послана телеграмма на имя начальника генерального штаба сухопутных войск генерала Цейтцлера, в которой указывалось на необходимость «сосредоточения новой армии силой не менее 5–6 дивизий в течение двух недель в районе севернее Днепропетровска, а также сосредоточения еще одной армии за фронтом 2-й армии, то есть в районе западнее Курска, для нанесения удара на юг»[92]. Цейтцлер обещал ему это сделать за счет переброски шести дивизий с фронта групп армий «Центр» и «Север». В ночь на 13 февраля штаб Манштейна получил указание главного командования сухопутных войск о развертывании двух армий: одной — на рубеже Полтава, Днепропетровск, другой — за южным флангом 2-й немецкой армии — и о подготовке контрнаступления против войск Юго-Западного и Воронежского фронтов. Однако создать две свежие армии гитлеровское командование из-за недостатка сил не смогло. Вместо этого группе армий «Юг» 13 февраля была подчинена вновь сформированная, но уже втянутая в бои под Харьковом оперативная группа «Ланц», имевшая в своем составе управление танкового корпуса СС, 167, 168, 320-ю пехотные дивизии, танковые дивизии СС «Райх», «Мертвая голова», «Адольф Гитлер» и моторизованную дивизию «Великая Германия»[93].

Эта группа получила строгий приказ Гитлера при всех обстоятельствах удерживать Харьков. Но в результате стремительного наступления войск Воронежского фронта танковый корпус СС не устоял. Над ним нависла угроза окружения. Чтобы избежать «котла», корпус СС вопреки приказу командующего оперативной группой отступил. 16 февраля советские войска освободили Харьков и продолжали двигаться в общем направлении на Полтаву. Гитлер снял генерала Ланца и вместо него назначил командующим оперативной группой генерала Кемпфа. Группа «Ланц» стала именоваться теперь группой «Кемпф».

Войска правого крыла Юго-Западного фронта развивали наступление на Павлоград, к переправам через Днепр у Запорожья и Днепропетровска, пробиваясь все дальше в тыл донбасской группировке.

Фашистское командование понимало, что в случае выхода советских войск к Днепру Восточный фронт раскалывался, нависала опасность над всей Левобережной Украиной. О кризисе на Восточном фронте заговорили даже правители фашистской Германии. Геббельс 18 февраля вынужден был открыто заявить: «Мы переживаем на Востоке военное поражение. Натиск противника в эту зиму предпринят с ожесточением, превосходящим все человеческие и исторические представления»[94]. С тревогой оценивал обстановку и Манштейн. Вспоминая этот период, он писал: «…в середине февраля 1943 г. и в последней декаде февраля кризис на участке группы армий «Юг» достиг высшего напряжения. Одновременно вырисовывалась опасность окружения всего южного крыла фронта в результате глубокого обхода его с соседнего северного участка…

Положение стало настолько критическим, что Гитлер решил прибыть в мой штаб»[95].

Так день ото дня в течение всей первой половины февраля осложнялось положение немецко-фашистских войск на южном крыле советско-германского фронта.

Спасти положение гитлеровская ставка рассчитывала путем мощного контрнаступления. К нему враг готовился тщательно и долго. Принимая меры к тому, чтобы остановить наступление советских войск в Донбассе и не допустить окружения группы армий «Юг», немецкое командование одновременно создавало сильные ударные группировки для перехода в контрнаступление. Используя отсутствие второго фронта в Западной Европе, противник в течение всей первой половины февраля перебрасывал оттуда на Восточный фронт свои резервы и одновременно производил перегруппировку войск, действовавших на советско-германском фронте. Причем основу сколачиваемых ударных группировок составляли дивизии, переброшенные с Запада. В район Харькова прибыл лучший в гитлеровской армии и хорошо укомплектованный танковый корпус СС. В его состав входили танковые дивизии «Адольф Гитлер», «Мертвая голова» и «Райх». В период с 5 по 20 февраля из Франции и Голландии прибыли 15, 167 и 333-я пехотные дивизии[96]. В это же время с рубежа реки Северный Донец в район Сталино был переброшен 48-й танковый корпус. 17 февраля 4-я танковая армия передала оставшиеся свои дивизии (всего шесть дивизий и управление 29-го армейского корпуса) в состав оперативной группы «Холлидт». Управление армии было выведено в резерв группы армий «Юг». Полосу 4-й танковой армии приняла группа «Холлидт». Создавалась 4-я танковая армия нового состава. Ей передавались войска, сосредоточиваемые для участия в контрнаступлении в районах Краснограда и юго-западнее Красноармейское — 15-я пехотная дивизия, прибывшая из Франции, танковые дивизии СС «Райх» и «Мертвая голова», управление танкового корпуса СС — из оперативной группы «Кемпф», 6-я и 17-я танковые дивизии и управление 48-го танкового корпуса — из 1-й танковой армии, управление 57-го танкового корпуса— из резерва группы армий «Юг»[97]. С 21 февраля армия заняла новую полосу между оперативной группой «Кемпф» и 1-й танковой армией.

Всего для проведения контрнаступления создавались три ударные группировки: одна — в районе Краснограда, вторая — в районе южнее Красноармейское и третья — в районе Межевая, Чаплино. В их составе было 12 дивизий, из них 7 танковых и одна моторизованная, в которых имелось не менее 800 танков. С воздуха эти войска обеспечивались авиацией — свыше 750 самолетов[98].

В период 17–19 февраля, когда в штабе группы армий «Юг» близ Запорожья находился Гитлер, было принято окончательное решение о контрнаступлении, которому немецкое командование придавало большое политическое и стратегическое значение. По его расчетам, в результате проведения контрнаступления немецкая армия вырвет из рук советских войск инициативу действий, ликвидирует их успехи, достигнутые в зимней кампании. Немецко-фашистское командование жаждало реванша за поражение под Сталинградом. Замысел контрнаступления заключался в следующем. Танковый корпус СС из района Краснограда и 48-й танковый корпус из района Чаплино, Межевая должны были наступать по сходящимся направлениям на Павлоград и здесь соединиться. Затем им предстояло нанести совместный удар на Лозовую и разгромить нашу 6-ю армию. 40-й танковый корпус (из 1-й танковой армии) должен был нанести удар из района Красноармейское и развить наступление на Барвенково, с тем чтобы уничтожить действовавшую на этом направлении подвижную группу Юго-Западного фронта. В результате контрнаступления против войск правого крыла Юго-Западного фронта вражеские ударные группировки имели задачу отбросить наши части за Северный Донец и восстановить коммуникации группы армий «Юг».

После выполнения этой задачи немецко-фашистское командование планировало перегруппировать силы в район юго-западнее Харькова и оттуда нанести удар по соединениям Воронежского фронта. В дальнейшем гитлеровцы собирались, если позволит обстановка, действовать в направлении Курска навстречу 2-й танковой армии, которая в это время должна была наступать на Курск из района южнее Орла. Здесь, в районе Курска, враг намеревался окружить и уничтожить войска Центрального фронта. Перед правым крылом Юго-Западного фронта немецко-фашистское командование создало двухкратное превосходство в живой силе, почти семикратное — в танках (средних) и более чем трехкратное — в авиации[99].

В это время войска Юго-Западного фронта продолжали наступать. 6-я армия, наносившая главный удар, получила на усиление два танковых (25-й и 1-й гвардейский) и один кавалерийский (1-й гвардейский) корпуса, составившие подвижную группу армии. В эту же армию передавался также 4-й гвардейский стрелковый корпус из 1-й гвардейской армии.

Первый удар 19 февраля противник нанес из района Краснограда. Соединения танкового корпуса СС перешли в контрнаступление против дивизий 6-й армии. Основными силами корпус (танковые дивизии «Райх» и «Мертвая голова») наступал на юг в направлении Новомосковска и Павлограда, а частью сил — на юго-восток в направлении Лозовая, Барвенково. Одновременно с юга на север в направлении Барвенково против соединений подвижной группы фронта нанес удар 40-й танковый корпус. С воздуха наземные войска активно поддерживались авиацией 4-го воздушного флота.

С самого начала контрнаступления врага создалась крайне сложная обстановка на правом крыле Юго-Западного фронта. 6-я армия и подвижная группа фронта завязали тяжелые бои с танками и мотопехотой противника. 350, 172 и 6-я стрелковые дивизии 15-го стрелкового корпуса несли большие потери. На другой день в полосе стрелкового корпуса образовался разрыв шириной свыше 30 км. Пройдя по тылам 6-й армии, танковая дивизия «Райх» к исходу 20 февраля вышла в район Ново-Московска. Действовавшие здесь части 4-го гвардейского стрелкового корпуса отошли на северо-восток.

На левом фланге 6-й армии наши части вели наступление в районе Синельниково. Немецко-фашистское командование перебросило туда дополнительно из района Днепропетровска 15-ю пехотную дивизию. Бои разгорелись с новой силой.

21 февраля танковая дивизия «Мертвая голова» вышла в район Попасное (30–40 км северо-восточнее Ново-Московска), в результате чего 106-я стрелковая бригада и 267-я стрелковая дивизия оказались в окружении. То же случилось и с действовавшей здесь 16-й гвардейской танковой бригадой 1-го гвардейского танкового корпуса. Командир бригады полковник Н. Ч. Филиппенко поставил частям задачу — вести бой до последнего снаряда[100].

Одновременно танковая дивизия «Райх», развивая свой успех из Ново-Московска на восток, вдоль железной и шоссейной дорог, завязала бои за Павлоград. Части 1-го гвардейского танкового и 4-го гвардейского стрелкового корпусов мужественно сдерживали натиск врага.

22 февраля в контрнаступление включился 48-й танковый корпус. Его удар из района западнее Красноармейское был нацелен на Павлоград, навстречу танковому корпусу СС. Еще более усилила свою активность вражеская авиация. В течение 21 февраля она совершила до 1000 самолето-пролетов, а 22 февраля уже 1500. В районах Павлограда и Синельниково части 4-го гвардейского стрелкового, 1-го гвардейского кавалерийского корпусов и 17-й гвардейской танковой бригады 1-го гвардейского танкового корпуса оказывали врагу упорное сопротивление. Обстановка здесь с каждым часом становилась все более напряженной.

В этих условиях исключительное значение приобрела непрерывно проводимая партийно-политическая работа. Командиры, политорганы, партийные и комсомольские организации разъясняли воинам сложившуюся на фронте обстановку и мобилизовывали их на решительный отпор врагу. Особое внимание уделялось молодым бойцам, только что вступившим в ряды Красной Армии. С ними много работали агитаторы. Они проводили беседы «Смелому бойцу танки не страшны», «Трус и паникер— худший враг» и др. Наряду с этим бойцам рассказывали о героических подвигах передовых воинов. В эти дни воинам 6-й армии хорошо были известны боевые дела батареи 98-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона 6-й стрелковой дивизии. При отражении одной из атак артиллеристы батареи подбили несколько вражеских танков. Командование представило к правительственным наградам особо отличившихся: наводчиков орудий сержантов П. С. Бирюкова и В. В. Тимоховича, старших сержантов А. Г. Кузнецова, С. Я. Безбородова, лейтенантов И. П. Михайлова и Г. И. Авдеева[101].

Большой известностью в войсках пользовался героический подвиг Алгадая — сына казахского народного поэта Джамбула. 22 февраля под Синельниково, сдерживая натиск танков и пехоты противника, храбро сражались воины 1-го гвардейского кавалерийского корпуса под командованием генерал-майора В. К. Баранова. На участке, куда враг бросил наибольшую часть своих сил в этом районе, среди гвардейцев-конников бился с фашистами и пулеметчик Алгадай. Он занял позицию на чердаке одного из домов и оттуда вместе со своими, такими же храбрыми, как и он, боевыми товарищами Буяровым и Уметовым уничтожал вражескую пехоту, следовавшую за танками. Уже не раз гитлеровцы поворачивали назад, оставляя на поле боя десятки убитых, но, набравшись новых сил, враг снова и снова бросался в атаку. Алгадай и его боевые товарищи вели по нему меткий огонь. Но вскоре пулемет вышел из строя. А гитлеровцы все напирали. Обстановка стала критической. Однако советские воины не дрогнули. Они вели теперь стрельбу из автоматов и винтовок. И лишь только тогда, когда снаряд, выпущенный из вражеского танка, насмерть сразил героев, огонь с чердака дома прекратился.

Храбро и самоотверженно сражались воины и на других участках фронта. А противник наращивал удары, бросал в бой все новые и новые части. Нашим соединениям приходилось все чаще переходить к оборонительным действиям.

Только танковый корпус генерала П. П. Павлова продвигался восточнее Синельниково на юг по тылам наступавших немецко-фашистских войск и к исходу 22 февраля главными силами вышел к Славгороду (20 км южнее Синельниково). Одновременно его 111-я танковая бригада подошла к г. Червоноармейское, находящемуся в 20 км северо-восточнее Запорожья. До Днепра оставались считанные километры. Но, продвинувшись на большую глубину в расположение противника, 25-й танковый корпус оторвался почти на 100 км от частей 6-й армии и еще больше удалился от баз снабжения. В результате этого запасы горючего, боеприпасов и продовольствия не пополнялись. Положение наших танкистов становилось все более тяжелым. Особенно наседала на них вражеская авиация. Политотдел 3-й танковой бригады доносил: «Днем бригада подверглась интенсивной бомбежке с воздуха. Выведены из строя 7 танков и большое количество личного состава»[102].

23 февраля два танковых корпуса врага, наносившие встречные удары, соединились в Павлограде и затем стали развивать наступление на Лозовую с юго-запада. Часть танков корпуса СС прорвала фронт наших частей и наступала на Лозовую с северо-востока. Соединения 15-го стрелкового корпуса оказывали врагу упорное сопротивление и наносили ему большие потери.

Для того чтобы облегчить положение соседней 6-й армии, командующий Воронежским фронтом генерал-полковник Ф. И. Голиков с согласия Ставки Верховного Главнокомандования решил соединениями 69-й и 3-й танковой армий нанести удар на Красноград, во фланг и тыл противнику, наступавшему против войск правого крыла Юго-Западного фронта. Но в течение 21–23 февраля враг перебросил в стык Юго-Западного и Воронежского фронтов дополнительные силы, в частности моторизованную дивизию «Великая Германия». В результате этого он создал перевес в силах и нашим войскам не удалось сломить его сопротивление.

В тяжелом положении оказался 25-й танковый корпус. Он отбил в течение дня несколько атак противника с севера, востока и юга и израсходовал весь запас горючего и боеприпасов. Командующий армией приказал ему пробиваться на север, на соединение с частями фронта. Тем временем в районы Барвенково, Лозовая подходили соединения 6-го гвардейского стрелкового корпуса 1-й гвардейской армии. Командующий армией приказал 58-й гвардейской стрелковой дивизии занять круговую оборону в районе Лозовая и одновременно вести глубокую разведку в северо-западном, западном и южном направлениях. Две стрелковые дивизии (195-я и 44-я гвардейская) вместе с соединениями подвижной группы фронта, отошедшими к Барвенково, должны были удерживать железную дорогу Лозовая — Славянск.

24 февраля командующий фронтом решил прекратить дальнейшие наступательные действия на правом крыле фронта и перейти здесь к обороне. 25 февраля Ставка утвердила это решение. К этому времени войска правого крыла фронта находились на рубеже Охочае, Лозовая, Барвенково, Краматорск.

Ожесточенные бои развернулись на центральном участке фронта, и прежде всего в районе Красноармейское. В городе оборонялась группа полковника Г. Я. Андрющенко, созданная 18 февраля для борьбы с прорвавшимся противником. Враг непрерывно накапливал силы в этом районе и утром 19 февраля 25 танков и 18 самоходных орудий с мотопехотой снова атаковали наши подразделения и потеснили их к северо-западной окраине города.

В упорных схватках советские воины отстаивали каждую улицу, каждый дом. Но их было мало, чтобы сдержать натиск превосходящих сил противника. Группа полковника Г. Я. Андрющенко несла потери. Но, несмотря на это, она продолжала держаться.

Геройски сражались с численно превосходящим врагом танкисты 4-го гвардейского Кантемировского танкового корпуса. Здесь многие отличались смелостью, солдатской смекалкой. Так, автоматчик взвода разведки роты управления из 12-й гвардейской танковой бригады Г. П. Виноградов освоил вождение трофейного бронетранспортера и часто проникал на нем в тыл врага для сбора разведданных. Отважный разведчик нередко захватывал и «языка».

В один из критических моментов боя, когда в Красноармейское ворвалась большая группа вражеских танков и пять из них двигались прямо на командный пункт бригады, Виноградов встретил их метким огнем из пушки трофейного бронетранспортера. Фашисты сначала растерялись: их бронетранспортер бьет по своим же танкам. Воспользовавшись этим, лихой разведчик поджег три вражеских машины. Оставшиеся два танка повернули обратно. За героизм и мужество Г. П. Виноградову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Много гитлеровцев уничтожили в боях за Красноармейское советские воины, но и сами понесли ощутимые потери. В этих исключительно сложных условиях, когда противник со всех сторон вел ураганный огонь, особенно трудно приходилось нашим санитарам. Раненых было много, их вовремя требовалось эвакуировать с поля боя и оказать им необходимую медицинскую помощь. И санитары мужественно выполняли свой воинский долг. Особенно отважно действовала санинструктор комсомолка гвардии старшина А. Я. Карцева. Всегда, в любых условиях, под ураганным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем она вовремя оказывала первую медицинскую помощь раненым воинам. 19 февраля Карцева вынесла с поля боя 25 раненых бойцов и командиров вместе с их оружием[103].

Обстановка в районе Красноармейское все более накалялась. В группе Г. Я. Андрющенко осталось 300 бойцов, 12 танков, из которых половина требовала ремонта, и ни одного орудия, потому что все они вышли из строя[104].

19 февраля в район 15 км севернее Красноармейское начал прибывать 18-й танковый корпус. Он получил приказ сменить в районе Красноармейское части 4-го гвардейского танкового корпуса. Восемь суток гвардейцы сдерживали бешеный натиск гитлеровцев. Они намного уступали врагу в количестве людей и боевой техники, все время испытывали нужду в боеприпасах и горючем, но оказывали упорное сопротивление фашистам, несшим большие потери. Нельзя без волнения читать отдельные места из отчета о действиях корпуса, составленного его командиром генералом П. П. Полубояровым. «4-й гвардейский Кантемировский танковый корпус, — говорится в отчете, — в течение восьми суток сдерживал… натиск в несколько раз превосходящего по своим силам врага… Личный состав корпуса знал, что выполняет ответственное задание, и поэтому дрался до конца.

Гвардейцы-кантемировцы, отдавая жизнь, с честью выполняли приказ Верховного Командования, удерживая Красноармейское до подхода остальных сил подвижной группы»[105].

По приказу командующего подвижной группой фронта 4-й гвардейский Кантемировский танковый корпус был выведен из боя. К исходу 21 февраля он сосредоточился в районе Барвенково.

К этому времени в районе Красноармейский Рудник, заняв круговую оборону, продолжал действовать 10-й танковый корпус, имевший в наличии 17 танков. Несколько южнее оборонялся 18-й танковый корпус. В 30 км севернее Красноармейского Рудника — в районе Андреевка сосредоточился только что прибывший из Краматорска 3-й танковый корпус, в составе которого имелось 12 танков, 12 бронемашин и 18 бронетранспортеров[106].

А противник усиливал натиск. В течение 21 февраля он нанес удар по частям 18-го танкового корпуса. Под напором превосходящих сил врага они вынуждены были отойти на северо-восток. В связи с этим резко ухудшилась обстановка на участке 10-го танкового корпуса. Враг ворвался в Красноармейский Рудник. Однако советские танкисты нанесли ответный удар. Они уничтожили 8 танков и отбросили его на исходные позиции. Но в этот же день с востока к Красноармейскому Руднику подошла другая вражеская группа танков и пехоты. С утра 22 февраля начались еще более ожесточенные атаки. Противнику снова удалось захватить Красноармейский Рудник.

В течение 25–28 февраля части 18-го танкового корпуса отходили к Северному Донцу и к 1 марта сосредоточились на левом берегу реки в районе юго-восточнее Изюма. 10-й танковый корпус отходил к Барвенково. Корпус усиливался подошедшей сюда 13-й гвардейской танковой бригадой 4-го гвардейского танкового корпуса. Эта бригада получила пополнение — 9 танков Т-34 и 2 танка Т-70. Ввиду того что своей пехоты у корпуса не было, решено было сформировать из отходящих групп стрелковый батальон двухротного состава с общим количеством 120 человек.

С утра 26 февраля танки и мотопехота противника, поддержанные сильным «артиллерийским и минометным огнем, перешли в атаку. Советские воины стойко удерживали свои позиции. Оборонявшиеся подразделения несли большие потери, но не отступали. Даже тогда, когда у них осталось 7 танков и 50 человек пехоты, они мужественно выполняли боевой приказ командования. Лишь к исходу 27 февраля им разрешено было, отойти к Северному Донцу. С юга и юго-запада в район Барвенково пробивались танковые дивизии 40-го танкового корпуса гитлеровцев. Оборонявшиеся здесь части 44-й и 58-й гвардейских и 52-й стрелковых дивизий, подразделения 3-го танкового корпуса и 10-й лыжно-стрелковой бригады оказывали врагу упорное сопротивление. Но их сил было недостаточно, чтобы устоять против огромного количества танков и пехоты. Они с боями отходили к Северному Донцу в общем направлении на Изюм. 28 февраля наши войска оставили Славянск.

Оборонительные действия частей и соединений правого крыла Юго-Западного фронта носили напряженный характер. Войска были ослаблены в результате больших потерь, понесенных в ходе длительных боев, и сражались в условиях огромного превосходства противника в живой силе и боевой технике.

Характерным для обороны советских частей являлось их высокая боевая активность и устойчивость. Сдерживая врага, они то и дело переходили в контратаки и тем самым изматывали его силы. Попадая в окружение, части дрались с необычайной стойкостью и, как правило, прорывали вражеское кольцо и соединялись с главными силами.

По указанию Ставки Верховного Главнокомандования войска 6-й и 1-й гвардейской армий (соединения подвижной группы фронта вошли в состав 1-й гвардейской армии) в течение 28 февраля—3 марта отходили с боями за Северный Донец. Они наносили врагу большие потери. Только части 6-й армии с 20 по 28 февраля 1943 г. уничтожили 215 немецких танков, большое количество артиллерии и истребили свыше II тыс. солдат и офицеров противника[107].

В этот тяжелый период борьбы особенно большой моральной поддержкой для воинов было правдивое большевистское слово. Командиры, политработники, коммунисты и комсомольцы объясняли воинам создавшуюся обстановку и призывали их самоотверженно выполнять свой воинский долг. Заместитель командира отдельного учебного батальона по политической части 195-й стрелковой дивизии старший лейтенант П. И. Золотченко все время находился на самых ответственных участках боя, вдохновлял воинов на подвиги. И батальон стойко удерживал свои позиции, успешно отбивая атаки танков и пехоты противника.

Большую работу в это время проводил политотдел 1-й гвардейской армии (начальник политотдела генерал Л. П. Бочаров). Политотдельцы помогали политработникам, партийным и комсомольским организациям в частях непрерывно вести массово-разъяснительную работу среди воинов, сами проводили с ними беседы о намерениях и силах противника, о мужестве и героизме советских бойцов и командиров[108].

Замечательные образцы отваги показали бронебойщики 60-й гвардейской стрелковой дивизии, которой командовал генерал Д. II. Монахов. Противник, используя свое превосходство в танках и не считаясь с потерями, рвался вперед. Гвардейцы-бронебойщики, многие из которых были коммунистами и комсомольцами, погибали под вражескими танками, но не отступали ни на шаг. За несколько дней боев они сожгли и уничтожили 31 вражеский танк, три бронемашины, сбили два самолета Ю-88 и истребили большое количество гитлеровцев. Самоотверженно сражались и артиллеристы этой дивизии. Командир орудия старший сержант Джираев Маджив и наводчик старший сержант Хантов Маджлйбук из своего орудия уничтожили минометную батарею противника. Когда на орудие старшего сержанта Расоулова Саткара двигался танк, отважный воин подпустил его на близкое расстояние и двумя выстрелами подбил его. Появившиеся вскоре вражеский бронетранспортер и автомашина с пехотой также были уничтожены[109].

Смело действовали бойцы 2-й роты 100-го гвардейского стрелкового полка 35-й гвардейской стрелковой дивизии. 350 немецких автоматчиков при поддержке семи танков прорвались на позиции роты. Но воины, возглавляемые командиром роты лейтенантом А. И. Карасевым, не дрогнули. Они бесстрашно сражались с врагом и отбили три его яростные атаки. Гитлеровцы, оставив на поле боя до 250 трупов своих солдат и два подожженных танка, вынуждены были отступить[110].

Беспримерный героизм проявил экипаж старшего лейтенанта П. Скворцова из 50-й танковой бригады. В ходе боя его танк был поврежден и стоял на окраине села Очеретино (20 км южнее Барвенково). В это время к селу приближались вражеские бронированные машины. Командир экипажа приказал механику-водителю сержанту К. Лузину взобраться с автоматом на крышу рядом стоявшего дома, а стрелку-радисту сержанту М. Лобанову с пулеметом находиться в засаде. Сам Скворцов вместе с сержантом И. Гусаровым остался в поврежденной машине. Вскоре показались гитлеровские танки, а за ними мотопехота. Танкисты встретили врагов метким огнем. Два передних танка загорелись. Восемь часов длился неравный бой. Наши воины уничтожили семь танков и большое количество гитлеровцев. Вечером противник отошел[111].

Войска правого крыла Юго-Западного фронта, выйдя на рубеж Змиев, Балаклея, Изюм, прочно на нем закрепились.

Отход частей правого крыла Юго-Западного фронта за Северный Донец создал крайне неблагоприятную обстановку для соседних соединений Воронежского фронта. Левое крыло этого фронта оказалось открытым. Враг получил возможность нанести здесь сильный фланговый удар. С этой целью он оставил против войск правого крыла Юго-Западного фронта незначительные силы, а главную массу войск перебросил в район Харькова. Сосредоточив там 48, 40 и 57-й танковые корпуса и танковый корпус СС (всего 12 дивизий), противник, используя свое огромное численное превосходство, вынудил войска Воронежского фронта отойти за Северный Донец. Вновь были захвачены им Харьков и Белгород.

Таким образом, контрнаступление противника в конце марта было остановлено. Провалились планы врага окружить и уничтожить войска Юго-Западного и Воронежского фронтов, а затем выйти в тыл войскам Центрального фронта и разгромить их под Курском. Его попытка взять реванш за Сталинград, за поражения на Дону, Северном Кавказе и под Ленинградом оказалась тщетной. Стараясь скрыть от населения Германии провал контрнаступления, Гитлер и его генералы утверждали, что цели, поставленные перед войсками Манштейна, имели якобы ограниченный характер.

Гитлеровцам удалось создать на узких участках фронта многократное превосходство в силах и оттеснить наши войска. Они вновь захватили Харьков и районы северо-восточной части Донбасса. Но за все это немецкие солдаты заплатили большой кровью. Лучшие танковые дивизии, стянутые с других театров военных действий и с других участков советско-германского фронта[112], разбились о стойкость и мужество советских воинов. Огромные потери немецко-фашистских войск в Донбассе подорвали моральный дух армии, еще более ослабили ее боеспособность. Это со всей очевидностью стало ясно уже через месяц, когда гитлеровское командование развернуло подготовку к летнему наступлению. Оно не смогло создать больших резервов, чтобы вновь предпринять наступление на широком фронте, и вынуждено было готовить удар на сравнительно узком участке — в районе Курска.

Французский историк полковник Костантини в своем трехтомном исследовании Великой Отечественной войны Советского Союза, анализируя боевые действия Красной Армии зимой 1943 г. после завершения Сталинградской битвы, пишет, что она добилась «блестящих результатов», по сравнению с которыми успехи немецко-фашистских войск под Харьковом «могут рассматриваться как отдельный счастливый эпизод»[113].

В ходе февральского наступления войска Юго-Западного и Южного фронтов очистили от оккупантов восточную часть Донбасса, города Ворошиловград, Шахты, Новошахтинск, Краснодон и другие. Сотни тысяч советских людей были вызволены из фашистской неволи.

Однако наступательная операция в Донбассе оказалась незавершенной. Неполное достижение целей в ней было обусловлено рядом причин. Основные из них сводятся, на наш взгляд, к следующему.

Донбасская наступательная операция войск Юго-Западного и Южного фронтов проводилась на заключительном этапе зимней кампании 1942/43 г. К началу операции фронты имели небольшое превосходство над противником в людях. Но это превосходство постепенно уменьшалось, так как враг вводил в бой новые части, переброшенные с других участков фронта и из Западной Европы. Используя отсутствие второго фронта, немецко-фашистское командование в течение февраля — марта 1943 г. перебросило в группу армий «Юг» из других стран и из резерва командования сухопутных войск восемь хорошо укомплектованных людьми и боевой техникой дивизий, в том числе две танковые[114]. Наши же войска за три месяца зимнего наступления понесли значительные потери. В соединениях и частях имелся некомплект в личном составе, вооружении и боевой технике. Соотношение сил к началу контрнаступления противника изменилось в его пользу. Юго-Западный и Южный фронты располагали недостаточным количеством сил и средств, чтобы полностью выполнить поставленные перед ними задачи.

В ходе всей операции положение усложнялось тем, что фронтовая авиация действовала в весьма сложных условиях. 17-я воздушная армия имела всего 274 исправных самолета. В середине месяца в оперативное подчинение командующего армией поступила бомбардировочная дивизия в количестве 58 самолетов Б-3 и отдельный бомбардировочный полк с семью самолетами Ту-2. Противник же перед Юго-Западным фронтом имел 900—1000 самолетов, входивших в состав 8-го авиационного корпуса 4-го воздушного флота. При этом немецко-фашистская авиация базировалась на хорошо оборудованных аэродромах, а полевые посадочные площадки использовались редко и только для дневной работы истребителей. По неполным данным за февраль месяц отмечено 4214 самолето-пролетов. Причем наибольшего напряжения боевая деятельность авиации противника достигла в период отхода наших частей (400–500 самолето-пролетов в сутки)[115].

Авиация Юго-Западного фронта, обеспечивая действия наземных войск, уничтожала противника на поле боя, а также на подходе к фронту и одновременно прикрывала свои войска от воздействия вражеской авиации. В феврале она сбила в воздушных боях 158 самолетов и 130 уничтожила и повредила на аэродромах[116]. Ввиду того что враг, отступая, разрушал аэродромы, наша авиация не успевала перебазироваться за общевойсковыми армиями, и ей приходилось действовать с удаленных аэродромов, на предельных радиусах полета.

Особенностью проведения наступательной операции в Донбассе являлось и то, что к началу ее наши войска имели недостаточный запас материальных средств. Работа тыла по материально-техническому обеспечению частей и соединений протекала в очень сложных условиях. Железные дороги и мосты, разрушенные оккупантами при их отступлении, восстанавливались сравнительно быстро, но эти восстановительные работы все же не поспевали за продвижением войск. В результате станции снабжения остались далеко позади — в 250–350 км от передовых частей.

Готовясь к операции, командование Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов полагало, что вражеские войска, потерпевшие тяжелое поражение на Волге, Дону и на Северном Кавказе, будут вынуждены уходить из Донбасса за Днепр, чтобы там закрепиться и остановить дальнейшее наступление Красной Армии.

Ставка и Генеральный штаб оценивали действия противника аналогичным образом и потому требовали от войск Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов преследовать врага и до начала весенней распутицы выйти на широком фронте к Днепру. В действительности же гитлеровское командование готовило свои войска к контрнаступлению.

Значительную помощь войскам Юго-Западного и Воронежского фронтов в срыве вражеского контрнаступления оказали Центральный и Брянский фронты. Наступая на орловском и брянском направлениях, их соединения вынудили противника направить свои дивизии, выведенные с ржевско-вяземского плацдарма, не для удара на юг, навстречу донбасской группировке, как это мыслило немецко-фашистское командование при планировании операции, а для отражения наступления войск Центрального и Брянского фронтов. В результате силы врага оказались рассредоточенными, и это облегчило советским войскам, действовавшим в Донбассе, окончательно похоронить планы гитлеровцев на окружение наших соединений под Курском.