Песня полной луны

Глава четвертая

Кошмары не прекращались.

Оуэн практически перестал спать. Еле дотянув до конца практики, он чудом подготовил все отчеты по своим проектам и документацию в Шарлоттаун, однако это стоило ему мотка нервов и литров кофе. Свои жуткие сны он списывал на стресс и усилившееся чувство вины. Только вот с чего бы оно так возросло?..

Индейская девчонка снилась ему почти каждую ночь. Просыпаясь в холодном поту, Оуэн сползал с кровати, боясь потревожить Беллу, и уходил на кухню. Варил кофе, курил в приоткрытое окно, рискуя навлечь гнев соседей и полиции. Думал.

Он понимал: это всего лишь кошмары. Он слишком долго носил в себе дурные воспоминания, слишком долго делал вид, что всё в порядке, перед другими и перед самим собой. Однажды его должно было вдарить отдачей. Запоздалой, но более сильной.

Он понимал: ему стоит хоть кому-то рассказать. Но как бы это, черт возьми, выглядело? «Трое моих друзей изнасиловали девушку, и она в итоге умерла, а я стоял и ничего не делал?»

«Я позволил моим друзьям утопить её в озере?»

Оуэн не представлял себе, какова будет реакция. Поверят ему или скажут, что он болен, что его уставший от стресса и учебы мозг начал генерировать воспоминания, которых не было? Эта девчонка была индеанкой, их судьбы никого не ебут. Одной больше, одной меньше, полиция даже копать не стала. Не начнет и сейчас. Такое только в фильмах возможно, а на деле — всем насрать.

Но даже если её будут искать и найдут… парни будут всё отрицать. Три слова против одного. Три адвоката. И в итоге убийство будет повешено ему на шею. Он сядет в тюрьму, а Гаррет, Майлз и Дилан отмажутся. Оуэн смотрел, как сигарета прогорает до самого фильтра и понимал: хрен что он расскажет.

А потом снова видел её, и этот кошмар застревал в горле, мешая даже кричать, хотя если бы он мог, вопил бы во все горло.

Белла не понимала, что с ним происходит.

Оуэн молчал. Иногда, просыпаясь в три или четыре утра, он поворачивался на бок и видел вместо любимого лица своей девушки — опухшее, склизкое нечто, поднявшееся то ли из глубин озера, то ли из самого его подсознания. Он зажимал рот ладонью, зажмуривался и считал до десяти, каждую секунду ожидая, что до него дотронутся скользкие, липкие пальцы. Потом открывал глаза, и всё снова было нормально.

Спать с Беллой он больше не мог — галлюцинации возвращались. Оуэн знал, что ему просто чудится, но ничего не мог сделать. Он догадывался, что байку о стрессе он не сможет рассказывать вечно, поэтому купил успокоительное в аптеке по рецепту своего психолога. Если он сходил с ума, успокоительное не поможет, но если это и правда стресс и дурные воспоминания — быть может, ему повезёт.

Снилась ли она другим?.. Оуэн даже не хотел спрашивать. Ещё тогда они договорились больше никогда не упоминать о случившемся.

— Оуэн, ты здесь? — Гарри, другой стажер в фирме, щелкнул пальцами перед его носом. — Идем, нас вызывает босс.

Господи.

Он совсем забыл. Хорошо, что отчет был сделан заранее, потому что сегодня Оуэн был совершенно бесполезен. К счастью, со следующей недели начинались лекции, сразу после Дня труда, и возвращение на стажировку ему светило только во второй половине учебного года. Он очень хотел верить, что сможет прийти в себя. Что все его глюки — лишь временное помутнение.

Он будет пить успокоительные, и всё наладится.

Босс выглядел довольным, пока просматривал отчет. Хмыкнув, он вернул Оуэну папку.

— Я знал, что на студентов из Шарлоттауна можно положиться. Твой отчет куда лучше, чем те, что таскают мои сотрудники за ежемесячную зарплату, между прочим. Если соберешься вернуться весной — добро пожаловать.

Документы о пройденной стажировке он также подписал, лишь бегло просмотрев по диагонали. Университетские формуляры и отчетности не особенно его интересовали.

Возвращаясь домой, Оуэн купил бутылку хорошего вина.

Оуэн стал часто задерживаться на стажировке. Белла чувствовала, что его нервы на пределе; он психовал и что-то скрывал, и от мысли, что на самом деле он ей изменяет, и поэтому их секс просто-напросто прекратился, у неё в животе сворачивался обжигающе-холодный комок.

Она старалась не думать об этом. Оуэн вряд ли стал бы ей изменять, уговаривала она себя. Он устает. У него в шкафчике с лекарствами в ванной — успокоительные. Он много работает и учится. Он…

«…изменяет тебе, — ядовито шептал её внутренний голос. — Может, его гложет чувство вины, поэтому он такой. Ты отлично знаешь, что ты не самая красивая девчонка в Шарлоттауне. Та же Линда куда красивее тебя. Быть может, Оуэн с ней и спит, а про студента с философского она просто врет. Быть может…»

Дверь хлопнула.

— Я сдал стажировку! — Оуэн был непривычно весел. Он широко улыбался, и сердце у Беллы подскочило к самому горлу. К черту сомнения. Оуэн её, конечно же, любит. Они идеально подходят друг другу, всё остальное — лишь её переживания, причем пустые. — И купил вина. Закажем ужин?

— Ура! — Белла повисла у него на шее, игнорируя ворчание, что она разобьет бутылку. — А вино белое или красное?

— Только белое сухое, детка, — Оуэн провел по её лицу ладонью, быстро и крепко поцеловал. Он выглядел куда лучше, чем последние несколько дней.

Быть может, он действительно просто уставал на стажировке, а теперь, когда хотя бы это свалилось с его плеч, он вернется в норму.

— Тогда морепродукты!

Они ели, болтали и смеялись, и смотрели какой-то фильм на ноутбуке, пока пили вино из горла, забыв про существование бокалов. Оуэн, казалось, ожил, и у Беллы замирало всё внутри от его улыбки. Быть может, сегодня ему действительно стало легче?

Запустив ладонь в светлые взъерошенные волосы у него на затылке, она потянулась к его губам. Неприятно сжалось сердце: вдруг и сегодня ничего не получится?.. Белле не хотелось об этом думать.

Оуэн мягко целовал её в шею, вжимая в постель. Белла чувствовала, как сильно он хочет её, и, застонав, потянула его ближе. В самом низу живота расцветало тепло.

Прихватив край футболки Оуэна, Белла стащила её и бросила куда-то на пол рядом с кроватью. В полутьме проступали очертания татуировки на его груди — распластавший крылья ворон; Оуэн набил её после первого курса, хоть и знал, что его семья не одобрила бы такого бунтарства. Всё-таки сын прокурора.

Белле нравилось. Ей всё в нем нравилось.

Его поцелуи обожгли ключицу. Распахнув блузку Беллы и не обнаружив под ней белья, Оуэн потянул шмотку с плеч, уткнулся лицом в изгиб её шеи.

Казалось, он тоже боялся, что ничего не выйдет, и поэтому вдруг заторопился, скользнув ладонью за пояс её домашних шорт.

«Попробуйте что-нибудь новое, — прозвучало у Беллы в голове голосом Линды. — БДСМ, оргию, тройничок…»

И, хотя ни на измену, ни на БДСМ Белла не решилась бы, небольшая идея у неё появилась.

— Подожди… — она уперлась ладонью в его плечо. — У меня есть идея, если ты не против.

Соскользнув с кровати, Белла принялась судорожно рыться в комоде с вещами. Оуэн улегся на спину и заложил руки за голову, похожий на ленивого и довольного кота. Рубашка окончательно распахнулась, обнажая торс и подтянутый живот.

— Что ты ищешь? Иди лучше ко мне, — Оуэн смерил её долгим взглядом. — Белла, эй…

— Нашла! — нащупав в глубине ящика шелковый шарф, который до сих пор так и не носила, она помахала им в воздухе. — Ты позволишь?..

Она сама не понимала, откуда пришла мысль завязать ему глаза — просто показалось, что сейчас ему будет проще в полной темноте, ведомым одними лишь чувствами и прикосновениями.

Глаза Оуэна блеснули любопытством, а ещё — облегчением.

— Почему бы и да?

«Ты мне доверяешь?»

«Я тебе доверяю»

Когда Белла затянула концы шарфа у него на затылке, Оуэн мягко усмехнулся.

— Я должен лежать смирно?

— Если захочешь.

Выскользнув из одежды, Белла устроилась рядом на постели, беззастенчиво пользуясь возможностью касаться Оуэна и знать, что он не видит её — только ощущает её прикосновения и поцелуи. Она целовала его шею и торс, очерчивала языком контуры его татуировки, упиваясь его реакцией. Оуэн едва сдерживал стоны, впиваясь пальцами в простыню, и ей нравилось, каким чувствительным он стал. Быть может, их вынужденное воздержание всё же пошло обоим на пользу?..

Боже, ей хотелось, чтобы Оуэн просто взял её, так, чтобы она кричала, царапая его спину и срывая голос! Как в первые месяцы их отношений, когда они урывали любой момент, чтобы побыть вместе, даже если приходилось сбегать с семинаров и запираться в его или её комнате в кампусе. Даже если единственным местом, где они могли потрахаться, была кабинка туалета или пустая аудитория. Белле нравилось, когда Оуэн трахал её, вжимая в стенку, или тянул её за волосы, заставляя откидывать голову; ей вообще нравилась его грубость, граничащая с нежностью, но сейчас…

Это был его вечер.

Не удержавшись, она укусила его в шею, и Оуэн зашипел сквозь зубы.

— Белла…

— Тш-ш-ш… — поцелуями она спустилась ниже, к самому поясу его джинсов. Расстегнула пуговицу и потянула молнию вниз.

— Черт, Белла…

Ей нравилось отсасывать Оуэну. Ей нравилась его отзывчивость, и то, как он зарывается ладонью в её волосы, и как он глухо стонет и кайфует от её ласки. Она тащилась от ощущения тяжести на языке, от солоноватого вкуса его кожи и от того, как он сжал пальцы на её затылке, направляя. Белла хотела доставить ему удовольствие, хотя у самой в животе уже тонко тянуло и ныло.

С коротким стоном Оуэн кончил. Сглотнув, Белла выпрямилась.

— Господи… — выдохнул он. — Наконец-то…

— Думаю, теперь твоя очередь, — мурлыкнула Белла. — Но не снимай шарф.

Белла давно спала, уставшая и довольная. Пока на глазах у Оуэна был гребаный шарф, у него всё получалось — чертова индейская сучка не могла или не хотела появляться сегодня или повязка действительно ей препятствовала, а, быть может, Оуэн просто свихнулся, в этом и весь ответ?

Натянув простыню на обнаженную Беллу, он легко прикоснулся губами к её волосам и направился в ванную. Горячий душ расслаблял его, и Оуэн простоял добрых полчаса под хлещущими по спине струями воды.

После окончания стажировки и заверений босса, что в следующую практику он сможет вернуться на место получше, стресс немного отступил. Оуэн задумался: быть может, Белла была права, и все его галлюцинации и переживания были следствием нервного напряжения. Стоило ему закрыть вопрос отчетов для Шарлоттауна, и вот его сексуальная жизнь уже начала налаживаться — чем не хороший знак?

Но что будет, если не завязывать ему глаза?..

Оуэн выключил душ и обернул полотенце вокруг бедер. Ему почудилась чья-то фигура, видимая через запотевшую дверцу душевой кабинки.

— Белла? — позвал он негромко. — Детка, ты чего не спишь?

Тишина.

Фигура продолжала маячить за стеклом. По спине Оуэна поползли мурашки. Он рывком отодвинул дверцу душевой кабинки… никого. Просто ванная комната. Слегка запотевшее зеркало. Корзина с бельем на стирку.

Никого.

Проведя по зеркалу ладонью, Оуэн уставился на свое отражение. Синяки под глазами, красные прожилки на белках, короткая золотистая щетина. Ничего такого, чего не видел бы утром.

Он сполоснул лицо холодной водой. Наверное, увидел свое отражение в дверце душевой…

«Фигура-то была женская»

Да и к черту. Оуэн моргнул, смахивая с ресниц воду.

За его спиной стояла она.

Чертова индейская сучка. Распухшая, уродливая.

Дохлая.

Оуэн заорал, отшатнулся от зеркала, не сразу сообразив, что может влететь спиной в своего личного призрака, но позади никого не было. В отражении она была, а в реальности — нет.

Зажав рот ладонью, он сполз на пол, уткнулся головой в колени.

— Не трогай меня… — прошептал он. — Я не убивал тебя, я пальцем тебя не тронул, не трогай меня, не трогай…

В любой момент его плеча могла коснуться распухшая, склизкая ладонь. Оуэн пытался отползти к двери, но не мог и с места сдвинуться, его трясло, а страх сжимал горло.

— Отстань, — бормотал он, — отстань, отстань…

«Да отъебись же ты от меня!»

В ванной было тихо. Ужас отступал медленно, огрызаясь и норовя цапнуть за лодыжку. Думать рационально Оуэн смог только минут через десять. На дрожащих ногах поднялся. В зеркале, кроме его собственной напуганной рожи, никого не было.

Да к черту.

Он не собирается это терпеть! Он не хочет, не хочет, не может и не собирается в этом говне вариться один!

Подхватив с полки с шампунями и какой-то косметикой Беллы свой мобильник, Оуэн скинул Гаррету, Майлзу и Дилану сообщение.

«Через час у озера»

Почему-то Оуэн был уверен, что девчонку видит не он один.