Письма из Терра Арссе

Жареное мясо и эльфийское вино

Тэтрилин Тэле Фэанааро Арссе Терра Арссе. Глушь Гваэлонского леса.

♫ Dirk Maasseen — Lumiere

Когда Дэй вернулся, неся на плечах небольшую тушу какого-то зверя, не так давно моросивший дождь, уже лил стеной, через которую в темном лесу ничего не было видно.

Я послушно оставалась в седле, завернувшись в плащ с головой, но так, чтобы глаза все еще могли что-то различить в почти кромешной тьме. Поэтому, когда мой промокший до нитки спутник неожиданно шагнул из мрака, я вздрогнула и ахнула от неожиданности.

— Не бойся, в Гваэлоне нет никого, от кого бы тебя не смогла защитить Прада, — громко произнес Дэймос, перекрикивая шум дождя.

Так, словно делал подобное ежедневно, он подвесил к, прикрепленным к седлу, крючкам свою добычу. Вода лилась с вивианца ручьем, но он, казалось, совсем этого не замечал, а я ежилась от холода и сырости.

После этого, он резво вскочил на лошадь, заняв место позади меня, и Прада продолжила свой путь ходкой рысью.

— Плащом, я надеюсь, поделишься?

Я не стала сопротивляться, поскольку плащ все-таки принадлежал Дэю, и сняв его с собственных плеч, позволила, как и прежде, накинуть его на нас обоих.

Несмотря на то, что одежда вивианца была сырой, от его груди исходило приятное тепло и, не почувствовав ожидаемого дискомфорта, я позволила себе инстинктивно прижаться к нему ближе, чтобы согреться.

— Почему ты сказал, что лошадь могла бы меня защитить? Подойди к нам, к примеру, медведь, он легко задрал бы нас обеих.

— Лошадь и не смогла бы, — лаконично ответил он.

Видимо, все еще злился на меня. Я тоже злилась, но не считала это поводом всю дорогу молчать. Слишком уж много вопросов хотелось задать. Если бы он только еще соизволил отвечать нормально, а не выдавал, один за другим, односложные, ничего не значащие, ответы.

— А, ну это, конечно, все объясняет, — не удержалась от иронии я.

Какое-то время он ехал молча, но потом все же произнес:

— Прада — не лошадь.

— У нее лошадиная голова, лошадиный хвост и лошадиные копыта. Кто она в таком случае? Барсук?

Спиной я плохо определяла его эмоции, но Дэй, кажется, издал смешок.

— Она къярд.

А я ахнула. Такого ответа я уж точно не ожидала и неверяще уставилась на ту самую лошадиную голову с мокрой смоляной гривой, покачивающуюся от быстрой езды, прямо передо мной.

— Къярды же вымерли, вслед за драконами, много лет назад!

— Не вымерли, а перестали размножаться, — поправил он. — Драконы тоже не вымерли, а навсегда ушли из земель Терры.

Ему, наверное, как вивианцу, было виднее. Не стала спорить.

— А куда ушли?

— Мне-то откуда об этом знать?

В его тоне проскользнуло, еле скрываемое, раздражение. Очевидно, обсуждать драконов ему не нравилось. Но про къярда же он рассказал. Задавая свои вопросы, я словно тыкала факелом в бочку с керосином, рискуя быть сожженной или потушенной.

— А как ты провел къярда через Инглот без моста?

— Я не проводил.

— Тогда каким образом он здесь появился?

— Прада — къярд моей матери. Она прибыла в Терра Арссе вместе с ней, задолго того, как мост был разрушен.

— Твоей матери? А как она…

— Хватит, — неожиданно резко оборвал меня он. — Я не желаю слышать никаких упоминаний о своей матери и, уже тем более, не собираюсь обсуждать ее с тобой!

При том, что он первый о ней упомянул. На том «бочка с керосином» была взорвана, а факел потушен и выброшен подальше.

Если я и собиралась при помощи милой светской беседы сгладить нашу размолвку, у меня не вышло. Или беседа просто была далеко не милой и совсем не светской.

В любом случае, дальше мы ехали молча. Дэй больше не удерживал меня за талию, как прежде, хотя мне, честно говоря, этого хотелось. Когда я проснулась рядом с ним и почувствовала его руку, мне было тепло, приятно и спокойно, а все проблемы и обиды сами собой забылись. Но, кажется, сейчас моей главной проблемой стал он.

Прада и Дэй, непонятно каким образом, видели в темноте. Я же вскоре вообще перестала различать хоть что-то и прикрыла глаза, а когда къярд замедлила ход, открыла и ахнула.

Прямо перед нами, посреди темного и безлюдного леса, возвышался двухэтажный дом, с первого взгляда показавшийся мне сказочным.

Он был частично увит все-еще красными листьями дикого винограда и окружен мерцающими желтыми огоньками, которые то гасли, то снова загорались, побеждая непроглядную черноту вокруг. Из печной трубы валили клубы белого дыма, а окна уютно светились. От этого света блестели камни, ведущей к дому, извилистой тропинки.

Прямо на крытой террасе у дома, в каменном очаге, потрескивал небольшой костер, а от него расходились дрожащие и неровные тени.

Дом походил на иллюзию, привидевшуюся после долгого и утомительного путешествия усталым путникам, коими мы и являлись. Он выглядел олицетворением тепла и уюта, таких необходимых холодной, темной и сырой осенней ночью.

Но, судя по тому, что Прада остановилась у крыльца, а Дэй легко соскользнул с седла, это место было реальным и являлось окончанием нашего сегодняшнего пути. Мой спутник помог мне спешиться и подтолкнул к входу, а сам принялся отвязывать добычу и седельные сумки.

В этот момент входная дверь распахнулась, и полоса яркого света упала прямо на нас, заставив на мгновение зажмуриться.

На пороге стояла высокая длинноволосая девушка в слишком легком для осени, белом платье, развевающемся на легком ветру. Поскольку свет падал на нее со спины, я смогла рассмотреть незнакомку только тогда, когда вошла в дом, стараясь, чтобы от стекающих с плаща, дождевых капель, на полу не образовалась огромная лужа. Для этого я аккуратно сняла его и стряхнула на пороге.

Дэй же, опередив меня, сбросил сумки прямо на дощатый пол, явно чувствуя себя здесь как дома.

— Ну и ливень! — Выдохнул он вместо приветствия, а потом подошел к хозяйке и крепко ее обнял. — Привет, Мира, давно не виделись!

Она ответила на объятие и устало улыбнулась, а я украдкой ее разглядывала, понимая, что еще не встречала никого прекраснее.

Даже красота Титории меркла рядом с незнакомкой. Длинные темные волосы, блестящие и прямые. Кожа с оливковым оттенком и большие темные глаза, показавшиеся мне бездонными из-за того, что они были густо обведены черным. На открытых частях ее тела извивались тонкие темно-коричневые линии, складывались в причудливые и непонятные узоры.

Поприветствовав хозяйку дома, Дэй направился к лестнице на второй этаж, на ходу крикнув:

— Рус, я дичь привез! Пошли, разделаем!

И исчез где-то в доме, даже не подумав нас представить, но незнакомку это не смущало. Она внимательно оглядела меня, а потом широко улыбнулась и произнесла:

— Рада встрече, Следующая Тэтрилин из Авенира. Я — Эмирата.

И больше ей не пришлось ничего говорить. А у меня перехватило дыхание. В горле образовался ком, а глаза защипало. Из всех потрясений сегодняшнего дня, встреча с этой девушкой оказалась наиболее волнующей.

— Та самая Эмирата?! — Зачем-то переспросила я, понимая, как, наверное, глупо это звучит.

Прижала ладони к лицу, не веря в происходящее. Неужели передо мной исчезнувшая еще до моего рождения, королевская видящая, произнесшая роковое пророчество, определившее мою судьбу и всю мою жизнь?

— Вряд ли под «та самая» мы с тобой подразумеваем одно и то же, но, скорее всего, я именно та, о ком ты подумала, — ответила моя собеседница и мелодично рассмеялась, заставив и меня тоже улыбнуться. — Проходи, не стой на пороге, замерзла, наверное?

Я завороженно кивнула, передавая ей плащ и позволила усадить меня на небольшой диван у огромного, во всю стену, камина.

Мимо прошествовал Дэй в компании уже знакомого мне большого серебристого тигра и вышел на террасу. Зверь смерил меня долгим внимательным взглядом, приветственно кивнул, но ничего не сказал.

— Не обращай на него внимания, — отозвалась Эмирата, ставя на столик передо мной тарелку с какими-то закусками. — Он немного рассержен, но скоро отойдет. — Что будешь пить?

— Рассержен? А он-то из-за чего? — Не поняла я, не переставая восхищенно озираться по сторонам, разглядывая лесное убежище бывшей королевской видящей.

За окнами продолжал шуметь дождь, но в доме трещал огонь камина, шел пар от подсыхающей в тепле одежды. Я поддалась атмосфере комфорта и спокойствия, позволив себе немного расслабиться. Хотя все мышцы и, кажется, даже внутренние органы, ныли и тянули после сегодняшних, не самых приятных, приключений.

— Он потерял часть своей стаи, помогая Дэймосу спасти тебя из воды.

Эмирата ответила спокойно и безэмоционально, но даже эта сухая констатация свершившегося факта заставила меня испытать чувство вины.

— Мне жаль.

— Не жалей, — ответила она, изящно махнув рукой. — Он сам сказал, что все, что происходит — результат нашего собственного выбора. И свой выбор сделал. Но, если когда-нибудь тебе представится возможность ему помочь, ты вспомнишь об этом, и сама решишь, хочешь ли вернуть долг.

Наверное, это и имел ввиду король, когда рассказывал о том, что видящие любят говорить загадками.

— Вы видели, что у меня будет такая возможность?

— Ты, — поправила Эмирата. — И можешь называть меня «Мира». Нет, не видела. Почему-то с некоторых пор я не могу видеть то, что прямо касается Руса, только косвенно. А таким образом помочь ему становится непросто.

— Разве ему нужна помощь?

Тигр казался огромным, сильным и вполне самодостаточным.

— Нужна, — голос Миры стал серьезным и тихим. — Он ведь не всегда был в облике зверя.

Я замерла, и вся обратилась во внимание. С террасы доносился приглушенный голос Дэя. Видимо, он о чем-то разговаривал с тигром, а тот телепатически ему отвечал.

— Он был человеком когда-то, таким же, как ты или я. Даже наследником правящего рода одного из соседних государств.

— А что с ним… произошло? Что заставило его стать… таким, какой он сейчас?

Так и не получив от меня ответа на вопрос о том, что я буду пить, Мира подала мне фарфоровую кружку, с полупрозрачной жидкостью, над которой клубился белый пар. Я поднесла ее к лицу, уловив легкий аромат травяного чая. Горячий фарфор согревал озябшие пальцы.

— Выпей, тебе станет легче, — кивнула моя собеседница на содержимое кружки.

Я не увидела причин не доверять Мире и сделала осторожный глоток. На вкус жидкость напоминала мятный чай. И, сделав несколько глотков, я поняла, что боль действительно стала понемногу утихать.

— Спасибо. И все же, почему Рус больше не человек?

Эмирата скривилась и глянула в сторону террасы. Там, за стеклами высоких окон, было заметно какое-то движение, отблески огня, блуждающие тени, но разобрать что-то, находясь в ярко освещенной комнате, было невозможно.

— Он пошел наперекор воле отца и старшего брата и был наказан, слишком сурово, на мой взгляд.

— Пожалуй, — осторожно ответила я, не решаясь судить о ситуации, ничего о ней толком не зная.

Эмирата вздохнула и какое-то время, невидящим взором, продолжала смотреть в сторону террасы, погрузившись в воспоминания прошлом. Я не решалась ее отвлекать и молча прихлебывала чай, но потом все же спросила:

— Из-за этого ты покинула Сарн-Атрад и столько лет провела в одиночестве, в Гваэлоне?

— В том числе, — уклончиво ответила она. — А вообще я не очень-то люблю все эти дворцовые интриги и скандалы. Тебе самой понравилось во дворце?

Теперь настала моя очередь печально вздохнуть и поведать ей о своих недавних злоключениях, начинающихся с отъезда из Авенира и заканчивающихся прыжком из окна северной башни королевского дворца.

— По крайней мере, ты сумела сбежать, — подбодрила меня Мира, и я усмехнулась.

— Надеюсь, остальным побег дался проще.

В этот момент открылась, ведущая с террасы, дверь и Дэй занес в комнату тарелку с, источающим дивный аромат, жареным мясом. Он поставил, еще дымящееся, блюдо на стол, а сам уселся на диван, напротив меня.

Рус вошел следом, тяжело переставляя лапы, и лег на пол у ног Миры, а она ласково потрепала его по массивной пушистой голове.

— Угощайтесь, — любезно предложил вивианец и, не дожидаясь остальных, ухватил с тарелки первый кусок.

— Спасибо, — ответила я и тоже попробовала мясо, слизывая с пальцев горячий сок. Только в этот момент я поняла, что очень давно вообще ничего не ела.

— Рада, что с тобой все в порядке, Дэймос, — миролюбиво произнесла Эмирата, аккуратно откусив от большого куска. — Однако помнится, ты обещался впредь не игнорировать мои советы, а что в итоге?

— Было дело, — кивнул он. — Ho, во-первых, в случае с озером ты не давала мне прямых указаний не ехать в Сарн-Атрад, предпочтя вместо этого попытку манипулировать мной через других. А во-вторых, чего сейчас обсуждать? Нормально же все получилось.

Его ответ был шутливым, легкомысленным, не позволяющим Мире обидеться на обвинения в манипуляции. Но, видимо, Рус ответил что-то лично ему, потому что Дэй, резко посерьезнев, произнес:

— Мне жаль, что так вышло. Все имеет свою цену.

Мира и я молча переводили взгляды с одного на второго, не вмешиваясь в их странную беседу.

Тигр снова что-то сказал, потому что Дэймос отозвался:

— Следующего раза не будет.

И, заметив возникшее между ними, напряжение, Мира поспешила перевести тему:

— Что ты намерен делать дальше?

Дэй прожевал, вытащил из ножен на ремне кинжал и аккуратно отрезав от большого куска мяса половину, произнес:

— Завтра утром отправлюсь за мечом. В Галатилионе я узнал, где его искать.

Эмирата загадочно улыбнулась и смерила Дэя долгим, внимательным взглядом.

— Странно, что он, спустя столько времени, еще не у тебя.

— Угу, сам удивляюсь.

И они переглянулись так, словно эти слова подразумевали что-то, о чем я понятия не имела.

Разговор сошел на нет, поскольку какое-то время все были заняты едой. Потом Дэй и Мира продолжили беседу, в которую я не вслушивалась.

Не чувствовала себя лишней, не принимая участия в их диалоге. Просто сидела, расслабленно глядя на огонь в камине и думая о своем. На душе было светло и благостно. Казалось, что все проблемы и угрозы оказались где-то далеко, пока в моей голове не прозвучало;

«Ты знала о свойствах кольца, когда надела его?»

Вопрос оказался неожиданным. Как и сам факт того, что Рус снизошел до общения со мной.

Не стала привлекать к себе внимание ответом вслух. Вместо этого, встретившись с Русом взглядом, отрицательно покачала головой.

«А сейчас знаешь?»

Я повторила жест. Как бы еще спросить о них, но так, чтобы Дэй не услышал. Тигр понял меня без слов и рассказал сам.

«Это кольцо когда-то принадлежало Тайре Арссе и стало причиной привязанности к ней Елеазара Вива, что привела впоследствии к войне и иным печально известным событиям».

Это заставило меня по-новому взглянуть на злосчастный артефакт. Поскольку мокрую и прожженную перчатку я давно сняла, ничто не мешало перстню сверкать и переливаться всеми оттенками красного. Скорее всего, Эмирата тоже заметила его на моей руке, но ничего не сказала. А может, просто не захотела упоминать о нем при Дэймосе.

Хозяйка дома, тем временем, поднялась с мягкого кресла и подошла к высокому шкафу, набитому какими-то стеклянными емкостями, и стала что-то в нем искать.

— Не надо, — запротестовал Дэй. — Само заживет.

Я не вслушивалась в их беседу, поэтому не сразу поняла, о чем идёт речь.

— А вдруг у него шипы ядовитые? Не хотелось бы, чтобы твое спасение было напрасным.

Дэй закатил глаза, но больше возражать не стал. И, когда Мира поставила на столик два бутылька из мутно-коричневого стекла и моток плотной серой ленты, он принялся невозмутимо расстегивать пуговицы своей все-еще сырой после вынужденного купания, черной рубашки.

Эмирата вернулась к шкафу и продолжила самозабвенно греметь какими-то склянками, выискивая в его недрах что-то, одной ей известное. Рус прикрыл глаза и лежал, уронив голову на сложенные лапы, набираясь сил после сегодняшнего подводного сражения.

А я не могла отвести взгляд от Дэя, к тому моменту стянувшего рубашку. Застыла, разглядывая широкий разворот плеч и выразительный рельеф мышц, перекатывающихся при движении, под, бронзовой от загара, кожей, тонкие светлые линии шрамов и витиеватые черные узоры на плече, образующие непонятный рисунок.

Раньше мне не доводилось наблюдать ничего подобного, и я оправдывала свой интерес исключительно эстетическими соображениями и чисто научным любопытством. Однако, для объяснения непривычного ощущения сухости во рту, участившегося пульса, глупой улыбки и теплоты в груди, доводов не нашлось.

Голос Миры неожиданно вывел меня из состояния задумчивости:

— Помощь нужна? — Спросила она у Дэя. И только тогда я заметила причину, по которой он снял рубашку — кожа на его плече была рассечена, причем, довольно глубоко, а я, кажется, настолько увлеклась разглядыванием, что не обратила внимания на открытую, все еще сочащуюся кровью, рану. Это он что с ней всю дорогу ехал?

— Сам справлюсь, — коротко отозвался Дэймос, принявшись разматывать, оставленные для обработки раны бинты.

— Тогда мы, пожалуй, пойдём, — Эмирата потянула меня за собой, предлагая подняться с ней на второй этаж.

Я ещё раз оглядела Дэймоса с ног до головы, и, не сдержав разочарованного вздоха, отправилась следом за ней.

— Пусть без нас пообщаются, — заговорщически шепнула Мира. — Да и мы найдем, чем заняться.

Наверху располагался небольшой коридор с тремя дверцами из темного дерева. За первой — спальня, за второй — гостевая, за третьей — большой, уставленный книжными полками, кабинет. В нем-то мы и расположились, усевшись в глубокие мягкие кресла.

Эмирата разлила по обнаруженным в одном из шкафов хрустальным бокалам, принесенное с собой, красное вино.

— Эльфийское, — похвасталась она и одно это слово, действительно, заменяло тысячу объяснений.

Эльфы покинули земли Терры так давно, что выдержка этого вина исчислялась, пожалуй, сотнями лет. Само существование этой бутылки вызывало восхищение самообладанием ее хранительницы.

— Никогда такого не пробовала, но читала, что их вина — лучшие из всего, что есть в Терре.

— А я пробовала, но очень давно, — вздохнула моя собеседница, на мгновение о чем-то задумавшись. — Если честно, мне много лет не представлялась возможность его выпить.

— Почему?

Я осторожно взяла бокал и поднесла к носу, с благоговением вдохнув тонкий пряный аромат смородины, перца, дерева и шоколада. Мира тоже обхватила бокал тонкими пальцами и покачала в руке, глядя, как красные волны внутри бьются о прозрачные стеклянные стенки.

— Потому что Рус для этого — не самая лучшая компания, а пить в одиночестве я не люблю.

— Тогда, за встречу и за подходящую компанию! — Отсалютовала своим бокалом я, и каждая из нас пригубила немного вина.

Терпкий вкус наполнил рот, приятно обжег горло и расползся приятным теплом где-то на уровне груди. На фоне всех, свалившихся на меня в последнее время, передряг, вино оказалось как нельзя кстати.

Я поставила бокал на край столика между нами и обратила внимание на развернутую на нем карту Терры. Территория нашего королевства пестрила разноцветными пометками, стрелочками и непонятными мне обозначениями.

Вглядевшись, рассмотрела среди записей имена и порядковые номера Следующих.

— Знаю, о чем ты думаешь, — произнесла Мира с печальной усмешкой. — Что коварная Эмирата обрекла Следующих на заточение и сделала пешками в собственной игре.

В ее словах была доля правды. До встречи с Мирой подобные мысли действительно приходили мне в голову, но сейчас, узнав ее чуть ближе, поняла, что это не так.

Глоток эльфийского вина расслабил мышцы и сделал мысли вязкими и медленными, но, на удивление, ясными.

— Не угадала. «Я думаю о другом», — произнесла я. — Почему ты, обрекая нас, как ты выразилась, «на заточение», предпочла разделить нашу долю, добровольно запершись в собственном доме, в гваэлонской глуши, вдали от людей?

Эмирата рассмеялась звонким, мелодичным смехом:

— По-моему, это справедливо, разве нет?

— Справедливость — это вообще очень субъективное понятие. А, исходя из ситуации, ты сама — одна из пешек. Только знаешь чуть больше остальных.

Она вздохнула и сделала еще один глоток из бокала.

— Ты права, я действительно знаю чуть больше остальных, только не уверена, что это преимущество, а не наказание. Хочешь, расскажу тебе все, что знаю? Уравняем шансы?

— Думаешь, если поделиться наказанием, станет легче? — Улыбнулась я.

— Или преимуществом, — вернула мне улыбку Мира, и мы со звоном соприкоснулись бокалами.

— Тогда я не против. Особенно, если в этой истории есть упоминания о кольце, которое я имела несчастье надеть на палец.

Глаза моей собеседницы странно заблестели, но причины этого были мне непонятны.

Она встала с кресла, забрав с собой наполовину опустошенный бокал. Подошла к окну, а я, глядя на нее, приготовилась внимательно слушать.

И Эмирата, поведала мне историю о двух магически одаренных девушках из далекого Лунариса, в результате страшного шторма, попавших в Терра Вива. Бесстрастным тоном, словно сказанное никак не касалось ее самой, она упомянула о встрече Тайры и Елеазара, о найденном ею Кольце огня и о его роли в их последующем изгнании из королевства. О пышной свадьбе Тайры и Таура-ан-Фарота. О страданиях, которые ей пришлось вынести из-за, навязанного артефактом, притяжения.

Я подошла ближе, остановившись за спиной Эмираты, глядя на ее отражение в темном оконном стекле.

— То есть то, что между мной и Дэем — это то самое притяжение? Но почему? Я ведь даже не маг? А он что, настоящий драконоборец?

Я вынуждена была прикрыть сама себе рот ладонью, чтоб сдержать вопросы, которые посыпались из меня как крупа из прохудившегося мешка. Эмирата удивленно подняла брови, видимо, решая, на какой именно отвечать.

— Настоящий. Не знаю. По какой-то причине кольцо выбрало тебя, а потом притянуло Дэя, судя по тому, что он мне рассказывал.

Только теперь я в полной мере осознала, кем был Дэй на самом деле, и не понимала, что делать с этими знаниями и как к нему относиться.

— А что он рассказывал?

— Что его прямо на ходу сбросило из седла из-за какой-то «невидимой стены».

— И это все я? — Выдохнула с ужасом.

И вспомнила о том, как почему-то в момент надевания кольца на палец, произнесла его имя, тогда еще совсем его не зная. Или, скорее, не помня.

— Это всё я, — виновато ответила сама себе. — А что случилось с Тайрой потом?

— Потом долгое время все было гладко, настолько, насколько вообще может быть гладким существование в королевском дворце, с его вечными интригами и скандалами. Тайра и Елеазар избегали встреч. Каждый из них пытался построить собственную личную жизнь.

— А как же притяжение? Они сумели его побороть?

— Со стороны казалось, что им это удалось. Но я знала, что большинство ночей моя подруга проводит без сна, глядя из окна на вивианский королевский замок.

— И Кольцо огня никак в это не вмешивалось?

На самом деле, мне не верилось, что то, что я испытывала к Дэю, могло быть ненастоящим. Мои чувства казались мне самой правильными и логичными. Именно так, по моим представлениям, и должна была выглядеть, если не любовь, то влюбленность уж точно. Конечно, до того, как он узнал о кольце. После этого все пошло наперекосяк, и я затруднялась дать определение нашим нынешним отношениям.

— Тайра носила артефакт на цепочке, зарекшись снова его не надевать. Она честно исполняла свою роль королевы Терра Арссе до того момента, как узнала о наличии у Таура-ан-Фарота фаворитки, готовящейся произвести на свет его бастарда.

— Насколько мне известно, у королей подобное в порядке вещей — плодить наследников направо и налево, законных и не очень. Их к подобному готовят с детства и королевы, в большинстве случаев, закрывают на адюльтеры своих мужей глаза.

— Ты верно рассуждаешь как одна из тех, кого с ранних лет прочили в правители Терра Арссе. Вот только Тайру к такому не готовили. Она получила хорошее образование, но никогда не собиралась становиться королевой. Она очень расстроилась и чувствовала себя преданной. Скандалила с Тауром и доводила его беременную фаворитку до слез. Моя подруга была вспыльчивой и эмоциональной. Король же считал, что он в своем праве и относился к обидам Тай как к глупой прихоти.

Пожалуй, я могла ее понять. Такое положение вещей мне самой казалось неправильным и несправедливым, не смотря на все мои теоретические знания о порядках и привычках арссийских монархов.

Эмирата присела на край широкого подоконника, а я, долив в опустевшие бокалы вина, устроилась на его противоположном краю. Видящая сделала несколько глотков и продолжила свой рассказ:

— Потом случилась поездка в Лимерию, заранее запланированная как визит туда двух королей Терры. Но, когда выяснилось, что именно во время отъезда должен был появиться на свет королевский бастард, Таур-ан-Фарот изменил свои планы, решив, что вместо него в Лимерию отправится Тайра.

— А она сама как на это отреагировала?

Эмирата вздохнула. За окном все так же лил дождь, стекло запотело от нашего тепла, и видящая, увлеченная разговором, выводила на нем витиеватые узоры.

— Она спросила у меня совета: стоит ли ехать и чем это может обернуться? А я не могла сказать ничего определенного. Видений не было, а предчувствия были слишком противоречивыми. Казалось, что каждая из нас сможет получить от этой поездки и что-то очень плохое и что-то очень важное. Важное настолько, что разделит жизнь на «до» и «после».

— И вы решили ехать?

— Тайра решила за нас обеих. В тот момент она сама желала изменить свою жизнь и не хотела находиться во дворце. Поэтому мы с ней и оказались в составе делегации.

Я выпила еще вина. От него в груди разливалось приятное тепло и вместе с шумом дождя и увлекательным рассказом Эмираты создавало умиротворенную, расслабленную атмосферу. Я прислонилась к оконному откосу и приготовилась погрузиться в переживания героев ее истории.

— Что же случилось в Лимерии?

Но Эмирата вдруг замолчала, тщательно формулируя ответ:

— Много всего. Если коротко, оказалось, что наши порядки значительно отличаются от лимерийских, а наши планы не совпали с их планами. Произошел конфликт. Мы потеряли всех, сопровождавших нас, воинов, которых, итак, было немного, поскольку визит в Лимерию планировался как мирный, и остались втроем на территории враждебно настроенного королевства. Я, Тайра и Елеазар. Тогда Тайра все же вынуждена была надеть кольцо, чтобы усилить собственный магический резерв и защитить нас.

— Кольцо и такое умеет?

— Оно изначально задумывалось как артефакт-помощник для огненных магов. Притяжение — это лишь его побочный эффект.

— И Тайра спасла вас?

— Можно и так сказать. Но мы не смогли бы сбежать без помощи Руса, за что он в итоге и поплатился собственным человеческим обликом.

Я прикрыла, открывшийся от удивления, рот рукой. Рассказанная видящей история была интереснее, чем сюжет любой из прочитанных мной книг. Даже не верилось, что все это происходило на самом деле. А Эмирата продолжила:

— После этого мы покинули территорию Лимерии вчетвером и вернулись в земли Терры.

— А Тайра вернувшись, уже носила под сердцем сына, — догадалась я.

Мира кивнула. Вино в наших бокалах, к тому времени было выпито, и я долила еще. Багровая жидкость с характерным бульканьем наполнила хрусталь почти до краев.

— Я была увлечена тем, что пыталась помочь Русу. Тогда казалось, что еще не все потеряно, и вернуть ему человеческий облик просто, нужно лишь найти способ. Тайра была поглощена своей беременностью и необходимостью, до поры до времени, скрывать свое состояние от короля. Мы впервые так отдалились друг от друга, слишком занятые собственными проблемами.

Голос моей собеседницы стал хрипловатым от обуревавших ее эмоций, она то и дело замолкала, вспоминая. Подыскивала верные слова. И я спросила о том, что касалось лично меня:

— В то время ты и произнесла роковое пророчество о Следующих?

— Да. Я извела себя постоянными поисками решения для спасения Руса, и принудительным вызовом, ничего не значащих, видений. Почувствовавшие слабину, маги из королевского магического совета пытались воспользоваться моим состоянием и созвали собрание на основании ложных обвинений другого видящего…

— И тогда ты произнесла пророчество? — Мне не терпелось узнать о судьбе Следующих.

Уж Эмирата точно должна была знать, кому и для чего мы нужны, и кто из нас станет правителем королевства.

— И тогда мне пришло видение, — терпеливо поправила Эмирата. — Перед моим взором промелькнуло множество картинок из будущего. Я увидела исход войны. Увидела в пятерых, еще не рожденных, детях возможность взрастить сильных чародеев. Увидела судьбу Таура-ан-Фарота и магов из совета. Много чего. Но так и не получила ответов на собственные вопросы. Лишь одну маленькую подсказку…

Пожалуй, мой вопрос так и остался без ответа и, поскольку Эмирата снова замолчала, я решилась переспросить:

— Ты знала тогда, какая судьба ожидает этих детей?

Эмирата, все еще пребывая в задумчивости, отрицательно качнула головой.

Я сделала глоток вина из своего бокала и спросила:

— Но нас ведь назвали Следующими потому, что в пророчестве есть строчка про то, что сильнейший из нас будет следующим правителем Терра Арссе?

Моя собеседница облизнула окрасившуюся от вина нижнюю губу, перевела на меня внимательный взгляд и улыбнулась.

— Да, пожалуй, с вашим названием интересно получилось.

— Почему? — Не поняла я.

— Потому что суть Следующих была в том, что вы должны были следовать установленным правилам, чтобы стать сильными магами. Чем точнее следовать, тем выше резерв и тем сильнее чародей. Но, кажется, все уцепились за пророчество и решили сделать правителей из вас.

Сказав это, Эмирата хихикнула. Мне все это вдруг показалось очень смешным, и я хихикнула тоже, а через мгновение мы обе разразились громким и неудержимым хохотом.

— Вот умора! — Отсмеявшись, простонала я, держась за живот. — Все время твоего отсутствия тысячи людей в королевстве трактовали пророчество неправильно!

— Я вообще настаивала на том, чтобы оставить слова предсказания в тайне, но король и совет решили по-своему и после моего ухода из дворца, мое пророчество зажило своей собственной жизнью, — призналась Мира.

— Но тогда получается, что оно исполнилось. Тот, кто оказался сильней, занял престол, а королевство получило сильных магов, правда, пока только четырех. Но теперь Таламур ошибочно считает каждого из нас своим соперником.

Мира неопределенно хмыкнула и пожала плечами.

— Возможно, не так уж он и ошибается. Потому что я рассказала не все.

Я удивлено округлила глаза и сделала новый глоток из своего бокала. А видящая, склонив голову набок, произнесла:

— Есть еще восемь недосказанных строчек:

Разойдётся надвое Инглот,

Из глубин чудовище явив

Победить его не сможет тот,

Кто труслив и в мыслях нечестив.

И тогда вернётся сила к нам,

Что по глупости не сберегли,

И разъединенного напополам,

Мощь огня соединит вдали.

— Последние две — это и есть та самая подсказка, о которой ты говорила? Значит, спасти Руса сможет какая-то «мощь огня»? А что это вообще такое?

— Если бы я знала… — вздохнула моя собеседница. — Предполагаю, что это один из огненных магов: Тиал-Аран или ты.

Интересно. Вот только чем мы сможем помочь? Но вдруг меня осенило, что Мира не принимает в расчет еще одного претендента:

— Или Таламур. Он тоже сильный огненный маг.

Теперь настал черед Эмираты удивиться, а меня зардеться от гордости, что смогла сообщить видящей информацию, которой та ранее не владела.

— Любопытно… — пробормотала она. — Его судьбой я тоже не интересовалась, но, видимо, зря.

— А что случилось с Тайрой и Елеазаром? В книгах это такая темная история. Зачем Терра Вива начало войну?

В темноте ветер за окном шумел в верхушках деревьев, качая их в разные стороны, гудел в каминной трубе и стучал в запотевшие стекла, словно тоже просился в комнату, погреться.

Мира глянула на меня снисходительно, как смотрят на человека, который в чем-то сильно заблуждается.

— Терра Вива не объявляло войну. Это Таур-ан-Фарот распорядился спровоцировать вивианцев, когда узнал о том, что Тайра ждёт ребенка не от него. А Зар был слишком честолюбив, чтобы не ответить на подобный выпад, несмотря на то что изначально находился в заведомо невыгодных условиях. Тайра была слишком дорога ему и ради нее он с легкостьбю готов был рисковать собственными воинами и собственной жизнью.

С учетом всех обстоятельств этой истории, такое развитие событий выглядело логичным, хоть и несправедливым.

— И вивианцы взорвали мост, чтобы наши войска не смогли пройти на их территорию? — Предположила я, но Мира отрицательно качнула головой.

— У вивианцев никогда не было магов такой силы. Да и в Терра Арссе сотворить подобное могла лишь одна чародейка…

— Тайра, — прошептала я, догадавшись. — Но зачем она…

В глазах Эмираты заблестели слезы, когда она нашла слова, чтобы объяснить мне произошедшее.

— В тот день ко мне прискакала Прада с закрепленной на седле детской колыбелькой. Тайра отправила Дэя, совсем недавно родившегося, мне с просьбой каким-нибудь образом тайно передать его Елеазару, поскольку она понимала, что Таур-ан-Фарот будет использовать ребенка для того, чтобы шантажировать своего врага.

Я была шокирована подобной жестокостью. Как и самоотверженностью Тайры, но все еще не видела причин для того, чтобы она могла взорвать мост между враждующими королевствами.

— Но тогда почему… — начала я, но Мира прервала меня, объяснив:

— Потому что он все равно умудрился манипулировать ими обоими в собственных целях. Мне было видение о том, что Таур вызвал Елеазара на переговоры, установив место встречи на мосту, а сам в назначенное время объявил Тайре о том, что не тронет ее сына, если она этот мост разрушит.

Выражение «сжигать мосты» Таур-ан-Фарот, кажется, воспринимал чересчур буквально. Я ахнула:

— И она поверила?

Представила себе, в каком отчаянии находилась мать, вынужденная отдать новорожденного ребенка. Слезы скопились и в уголках глаз, и фигура Эмираты передо мной стала размытой и нечеткой.

— Она готова была на все, чтобы защитить своего сына. В этом была она вся — никаких полутонов и полумер. Или любить или ненавидеть. Или смеяться или плакать.

Я поднесла руки к губам, осознав, что именно в итоге произошло и слезы, до этого просто заволакивающие глаза, хлынули непрерывным потоком.

— Или жить или умереть, — добавила я, всхлипнув.

— Или жить или умереть, — эхом подтвердила Эмирата. — Перед уходом, Таур отдал ей брошь, которой были сколоты пеленки ее сына, и намекнул, что его тоже уже нет в живых. Осознав, что произошло, Тайра тоже не нашла причин продолжать жить. Мне кажется, успей я передать ей весточку, что Дэймос у меня и с ним все в порядке, она не сделала бы то, что сделала.

Я вздохнула. Сейчас мы можем только предполагать.

— Кто знает, — неопределенно пожала плечами я. — Но почему кольцо не спасло ее, так как спасло меня?

— Не знаю точно, могу только предполагать. Для того, чтобы артефакт спас своего, находящегося на грани жизни и смерти, хозяина, тот должен иметь желание выжить. А Тайра, вероятно, такого желания не имела. Как и Елеазар, на котором в момент гибели находился тот самый артефакт — клык, который теперь носит Дэй.

Наверное, он понял, кто мог устроить взрыв подобной силы. Решил, что Тайра предала его и желала ему смерти. Или чувствовал себя виновным в гибели войск, остававшихся вместе с ним на мосту. Причины уже не так важны.

— И теперь иногда мне кажется, что ситуация безнадежна, а мое пророчество лишь дает ложные и непонятные надежды, — с новым невеселым вздохом поделилась Эмирата.

Но я не была с ней согласна, и, утерев слезы рукавом, произнесла:

— Брось, пока мы живы, ничего не безнадежно и всегда есть шанс на то, что мы сумеем все изменить. Силы для этого есть внутри каждого. Но кому-то из нас не хватает веры в себя, кому-то решительности, а кому-то удачного стечения обстоятельств.

— Звучит как тост. Время покажет, кому из нас чего не хватало.

Мира печально усмехнулась и прикоснулась краем своего бокала к моему, отчего тонкий хрусталь издал громкий и мелодичный звон.

После этого мы снова пили вино. А когда в кабинет вошел Рус, вынужденный издать приглушенный рык, чтобы нас разогнать, мы все еще сидели на подоконнике и смеялись над чем-то, понятным только нам одним.

— Рус имеет ввиду, что пора заканчивать ваши посиделки. Завтра рано вставать, — перевел Дэй, чья голова показалась в дверном проеме через мгновение.

Мы переглянулись и снова разразились хохотом.

— Пора… так… пора! — Заявила я заплетающимся языком, с трудом связывая слова.

В этом и крылась особенность эльфийского вина — очень долго сознание оставалось ясным, а опьянение наступало резко и неожиданно. И оно наступило. Это было неизбежно, поскольку вся бутылка была выпита до дна.

Эмирата не стала ничего говорить, но сползла с подоконника, тут же ухватившись за его край, чтобы не упасть.

Я последовала ее примеру и поняла, что стоять на ногах еще сложнее, чем пытаться связывать слова в предложения.