Подвиг 1969, №3

ГЛАВА 16

СРЕДА. ВЕЧЕР 21.15—23.46

Быстро и ловко размотал Миллер армированную веревку, привязал ее к перилам, и Меллори соскользнул вниз, в темноту. Дасти ждал. Ушло 50.,. 55, 60 футов веревки. Наконец он почувствовал сигнал: конец бечевы, замотанный вокруг запястья, дважды натянулся. Миллер сразу закрепил веревку, наклонился и прочно привязал ее к устоям арматуры.

Снова выпрямился, перегнулся через перила, свесился далеко, насколько было возможно, за край их, обеими руками ухватил веревку пониже и стал сначала медленно, а затем все быстрее, все с большей силой раскачивать ее и висящего на ней человека. Раз, раз! — из стороны в сторону, как маятник. С увеличением размаха веревка начала чаще дергаться в его руках. Дасти знал, что Меллори наверняка ударяется о каменные выступы, перекручивается вокруг оси и отскакивает от скалы в сторону, чтобы затем удариться еще сильнее. Но Миллер понимал — теперь ему не остановиться: лязг кувалды за спиной не прекращался ни на минуту. Миллер еще ниже наклонился к веревке, вкладывая в нее всю силу жилистых рук и плеч. Только таким образом Меллори мог приблизиться к месту, где Браун должен был сбросить другую веревку. И сейчас, наверное, Кейси там — на балконе дома, в котором его оставили.

Далеко внизу, на половине расстояния между жерлом пещеры и невидимыми водами гавани, по огромной дуге раскачивался Меллори. От одной крайней точки к другой. Темень и холодный секущий дождь словно сговорились помешать выполнению задуманного. При спуске Меллори сильно ударился головой о выступ и чуть не потерял сознания, но рук не разжал. Крепко ухватившись за веревку, раскачиваясь на ней, он все время помнил, где его ожидает этот выступ. Приближаясь к нему по дуге, Меллори старался подальше оттолкнуться. Однако это приводило лишь к тому, что он начинал крутиться волчком вокруг своей оси. «Ничего, — думал он. — Даже хорошо: в темноте меня никто не увидит, а ради этого стоит испытать несколько неприятных минут». Когда он ударился о выступ, открылась рана — памятный след встречи с Турцигом. Кровь заливала глаза, смешивалась с дождем.

Но беспокоила не рана, не кровь, мешающая смотреть вперед. Веревка! Только она сейчас имела значение.

«На месте ли вторая веревка? Не случилось ли что с Кейси Брауном? Не пришлось ли ему покинуть дом до того, как была укреплена вторая веревка? Если так, то не будет никакой возможности преодолеть сорок футов пространства между пещерой и домом. Тогда и делать здесь нечего... Веревка обязательно должна быть там!»

Но если она на месте, то почему же Меллори не может ее поймать? Почему он не может ее отыскать, хотя сделал целых три попытки? Трижды, отклонившись до предела вправо, он пытался нашарить ее бамбуковым шестом. Но слышал только противный скрежет шеста по голому камню.

В четвертый раз, вытянув руки вперед до предела, он неожиданно почувствовал, что поймал веревку! Мгновенно дернул шест на себя и схватил ее раньше, чем полетел назад. Все... Он торопливо задергал сигнальную бечеву и попытался остановиться, цепляясь за выступы скалы руками и ногами... Через две минуты он был снова рядом с Миллером.

Подъем по мокрой и скользкой шестидесятифутовой веревке не прошел для него даром. Ничего не видя перед собой, еле передвигаясь от усталости, он пробрался в отверстие пещеры и рухнул на землю, беспомощно хватая ртом воздух.

Миллер молча наклонился над ним, снял с его ног двойную петлю троса, развязал узел, скоренько привязал его к веревке Брауна, дернул за нее и увидел, как обе веревки исчезают в темноте.

Вскоре перетащили тяжелую батарею. Сначала Браун спускал батарею вниз, потом ее втаскивали наверх Меллори и Миллер. Затем с чрезвычайной осторожностью они перетащили брезентовый мешок с капсюлями, детонаторами и взрывчаткой. Положили его на каменный пол рядом с батареей.

Внезапно стало тихо — тяжелые удары кувалды по стальной двери прекратились. В этой тишине было нечто угрожающее и тревожное. Молчание таило в себе большую угрозу, чем удары кувалды, которой немцы пытались взломать стальную дверь. Может быть, дверь поддалась? Может быть, замок сломан и немцы ожидают их во мраке туннеля с автоматами наизготовку? Тогда автоматные очереди в секунду пресекут их жизни. Но время на колебания не оставалось. Ждать они не могли ни минуты. Остановиться и взвесить все «за» и «против»? Нет! Время осторожности прошло. Умрут они или выживут — значения это теперь не имело никакого.

Держа возле пояса свой сорокапятимиллиметровый кольт, Меллори перебрался через ограждение и, мягко ступая, миновал проход между гигантскими орудиями. Миллер слышал, как звякнул фонарь о железо где-то в глубине каземата. Вокруг никого. Верхняя дверь все еще цела. Меллори мигом взлетел по лестнице, остановился на самом верху и вслушался. Ему показалось, что он различает приглушенный гомон и шипящий звук по ту сторону тяжелой двери. Он наклонился вперед, чтобы получше слышать, оперся ладонью о стальную обшивку, хотел приложить к двери ухо, но с приглушенным стоном отпрянул назад. Руку пронзила боль: чуть выше замка дверь раскалилась почти докрасна, Меллори спрыгнул на бетонный пол в тот момент, когда подошел спотыкающийся под тяжестью батарей Миллер.

— Дверь горяча как огонь! Они ее наверняка режут...

— Что-нибудь слышно? — прервал Миллер.

— Что-то вроде шипения...

— Кислородно-ацетиленовая горелка, — коротко бросил Миллер. — Они хотят вырезать замок. На это потребуется время. Дверь-то из брони.

— Почему же они не взорвут ее? Гелигнитом, или чем там вы в таких случаях взрываете?

— Даже и не думайте! — торопливо ответил Миллер. — Даже и не говорите об этом, начальник! Детонация — хитрая штука. Имеются достаточные основания предполагать, что в подобном случае здесь все взлетит на воздух. Помогите-ка мне справиться вот с этим, начальник.

Через секунду Дасти Миллер погрузился в свою стихию. Он забыл об опасности, не вспоминал о ненавистной скале, с которой еще предстояло спуститься... Вся его работа заняла четыре минуты. Всего четыре минуты от начала до конца! Ради этих четырех минут они проделали все трудное путешествие. Ради них они преодолевали все препятствие.

Пока Меллори спускал батарею в колодец элеватора, Миллер протиснулся между тускло поблескивающими направляющими самого подъемника.

При свете фонаря осмотрел заднюю направляющую. Он решил поставить машинку там, где на конце полированного участка останавливается подъемник со снарядом. Удовлетворенный осмотром, он вынул моток черной изоленты и десяток раз обмотал им балку. Отступил на шаг, осмотрел работу издали — лента совершенно незаметна.

Затем Дасти так же быстро обмотал лентой цветные провода, пока от них не остались лишь кончики, которые он и присоединил к двум четырехдюймовым кускам оголенного провода. И эти куски. Миллер проворно обмотал изолентой, прикрепив к стальным направляющим всего в полдюйме друг от друга. Извлек взрывчатку из брезентовой сумки, достал оттуда же капсюль и детонатор — ртутной детонатор собственной конструкции. Собрал все это, присоединил один из проводов направляющей к клемме детонатора, надетого на гайку. Другой провод от направляющей элеватора протянул к положительному полюсу батареи, а третий — от отрицательного полюса — к детонатору. Теперь стоило подъемнику нырнуть в склад боеприпасов, — а это непременно произойдет, как только орудия начнут стрелять, — пружина замкнет оголенные провода, и детонатор сработает. Еще раз проверив положение оголенных концов провода, Миллер расправил согнутую спину. Меллори за это время только успел спуститься по лестнице из туннеля в шахту. Мшшер похлопал его по ноге. Он обернулся и увидел, как Дасти небрежно водит ножом всего в дюйме от Оголенных проводов.

— А знаете, начальник, — словоохотливо начал Миллер, — если я сейчас прикоснусь лезвием к проводам, вся чертова пещера разлетится в пух и в прах?.. — Он задумчиво покачал головой, — Стоит дрогнуть руке, дернуться чуть-чуть, и Меллори с Миллером среди ангелов!

— Ради бога, убери подальше свой нож! — нервно бросил Меллори. — И давай убирайся отсюда к чертям. Немцы уже вырезали в двери целый полукруг!

Через пять минут Миллер был в безопасности: спуститься по натянутой веревке туда, где их ожидал Браун, оказалось совсем нетрудным делом.

Меллори бросил последний взгляд на каземат. По лицу пробежала недовольная гримаса. Он прикинул, сколько солдат будут обслуживать пушки и склад боеприпасов во время стрельбы. «Вся суть-то в том, — подумалось ему, — что немцы и не узнают никогда, в чем же дело, вот бедолаги!..» В сотый раз он вспомнил о парнях на Ксеросе, обо всех эсминцах потопленных пушками, сжал губы и отвернулся. Не оглядываясь, скользнул через перила и исчез в ночи. Он был на полпути, в самой нижней точке натянутой веревки, и уже поднимался вверх, когда услышал прямо над головой отрывистый треск автоматных очередей.

Беспокойно оглядываясь через плечо, Миллер помог Меллори перелезть через балконные перила. Янки вдруг с досадой сообразил, что огонь ведется преимущественно по западной стороне улицы. Именно там они и находились! Путь к отступлению был отрезан огнем немецких автоматчиков.

— Пошли-ка, начальник! — поторапливал Миллер. — Давайте-ка выбираться из этого вертепа. Климат здесь становится нездоровый.

Меллори мотнул головой в сторону выстрелов.

— Кто это там старается? — быстро спросил он.

— Немецкий патруль.

— Тогда, черт побери, как же мы отсюда выберемся? — воскликнул Меллори. — Где Андреа?

— Вон там, на той стороне площади. В него-то и палят эти соколики.

— На той стороне площади?! — Он взглянул на часы. — Боже мой, да что он там делает? — Меллори шел по коридору и бросал вопросы через плечо. — Зачем вы его отпустили?

— Я его не отпускал, начальник, — мягко возразил Миллер. — Его уже не было, когда я здесь появился. Браун заметил крупный немецкий патруль. На площади начался повальный обыск. Немцы принялись за дело рьяно и обшаривали сразу по два-три дома. Тут возвратился Андреа и решил, что немцы как пить дать обойдут всю площадь и нагрянут сюда через две-три минуты. Тогда он поднялся по крышам как летучая мышь.

— Собирается отвлечь их? — Меллори стоял рядом с Лукой и глядел в окно. — Дурак сумасшедший! На этот раз его убьют, точно убьют! Вокруг полно солдат. Во второй раз они на ту же удочку не клюнут. Андреа уже одурачил их однажды, в горах, а теперь немцы...

— Сомневаюсь, сэр, — возбужденно прервал его Браун. — Андреа только что расстрелял прожектор на той стороне площади. Немцы наверняка решат, что мы пытаемся прорваться через стену на территорию форта и... смотрите, сэр, смотрите! — Браун чуть не затанцевал от возбуждения, совсем позабыв о раненой ноге. — Трюк удался, сэр, удался!

Меллори и сам уже видел, как немцы, сняв оцепление, бегут развернутой цепью через площадь, тяжело громыхая сапогами по булыжнику. Солдаты спотыкались, падали, вновь вставали и снова теряли опору на скользкой неровной мостовой. Меллори заметил и мигающие фонари на крышах противоположных домов, и темные силуэты, прячущиеся за трубами. Это немцы маскировались, чтобы не выдать себя. Они быстро продвигались вперед к тому месту, где Андреа только что уничтожил циклопий глаз прожектора.

— Они навалятся на него со всех сторон, — Меллори говорил спокойно, но кулаки его сжались и пальцам стало больно от впившихся в кожу ногтей. Он стоял несколько секунд совершенно остолбенело, потом наклонился и подобрал с пола шмай-сер. — Андреа не спастись. Я пойду за ним. — Он круто повернулся и столь же быстро замер: загораживая дверь, на пути стоял Миллер.

— Андреа просил передать, что нам лучше оставить его, что он найдет выход, — Миллер был абсолютно спокоен. — Андреа сказал, что никто не должен ему помогать. Ни в коем случае.

— Не пытайся остановить меня, Дасти, — Меллори говорил ровным тоном и даже не видел Миллера. Он знал только одно: нужно идти, идти сейчас же, быть локоть к локтю рядом с Андреа, помочь ему чем сумеет. Слишком долго они были вместе. Слишком многим он обязан улыбчивому гиганту, чтобы так легко отказаться помочь ему и дать погибнуть. Он и не помнил даже, сколько раз Андреа спасал его. В таких ситуациях, когда все казалось потерянным. Он положил руку на плечо Дасти.

— Вы ему только помешаете, начальник! — настойчиво повторил Миллер. — Вы сами говорили...

Меллори оттолкнул его, метнулся к двери и уже поднял кулак для удара, но руку его мягко ухватили повыше локтя. Он остановился вовремя, увидев обеспокоенное лицо -Луки.

— Американо прав, — убедительно сказал Лука. — Вы не должны идти. Андреа говорил, что вы отведете нас к гавани.

— Пройдете сами, — грубо ответил Меллори. — Дорогу знаете, план города тоже.

— Вы бы отправили всех нас...

— Я бы весь свет отправил к чертям, если бы это могло помочь Андреа, — новозеландец говорил с неподдельной искренностью. — Андреа меня никогда бы не оставил, никогда бы не подвел.

— А вы бы его подвели, майор Меллори? — спокойно спросил Лука. — Так, что ли?

— Какого черта? Ты что имеешь в виду?

— Вы его обязательно подведете, если не поступите так, как он просил. Его могут ранить, даже убить. Но это может произойти и если вы будете рядом с ним. Так вы ему не поможете. Это совершенно бесполезно. Сейчас он рассчитывает только на себя, а появись вы — все усложнится. И тогда он погибнет ни за что. Так вы хотите отплатить другу за все, что он сделал для вас?

— Ну ладно, ладно! Ваша взяла! — раздраженно сказал Меллори.

— Вот это пришлось бы Андреа по душе, — промолвил Лука. — В любом другом случае он бы...

— Хватит читать мне мораль! Прекрасно, джентльмены, давайте отправляться. — Он окончательно успокоился. — Попробуем пробраться по верху, по крышам. Поковыряйтесь-ка в той печке, вымажьте сажей лица и руки. Да смотрите, чтобы не оставалось ни одного белого пятна! И — ни слова!

Пятиминутное путешествие к стенке гавани совершили удивительно гладко, без всяких приключений. Шли тихо, молча. Меллори пресекал малейший шепот. Не встретили ни одного солдата и вообще никого не встретили. Обитатели Наварона мудро подчинялись комендантскому часу — и улицы были совершенно пустынны. Андреа отвлек на себя всех преследователей. Меллори стал опасаться, что немцы взяли его в плен, но едва они подошли к воде, как опять услышали автоматные очереди. Теперь выстрелы раздавались значительно дальше от центра, в самой северо-восточной части города, позади форта.

Меллори остановился на низкой стенке гавани, поглядывая то на своих спутников, то на темную, с нефтяными разводами воду за сеткой частого дождя. Он едва различал смутные очертания шаланд и каиков, причаленных кормой к стенке. Дальше ничего не возможно было увидеть.

— Ну, мокрее, чем сейчас, едва ли мы сможем сделаться, — заметил он, повернулся к Луке и прервал его в тот момент, когда маленький грек снова заикнулся было об Андреа. — Ты уверен, что найдешь его в такой темени?

Он — это личный катер коменданта. Десять тонн водоизмещения, длина тридцать шесть футов. Его держали причаленным к бую в сотне ярдов от берега. Механик, он же и часовой, как сообщил Лука, всегда находился на борту.

— Я будто уже там! — похвалился Лука. — Хотите завязать мне глаза? Я все равно...

— Ну ладно, ладно, — торопливо сказал Меллори. — Я вам верю. Одолжи-ка мне свою шляпу, Кейси. — Он запихал пистолет в шляпу, напялил ее на голову, мягко соскользнул в воду и поплыл рядом с Лукой.

— Майор, наверное, механик не спит, — тихо произнес Лука.

— Я тоже так думаю, — хмуро ответил Меллори. Снова раздался треск автоматов и хлесткий, как удар кнута, выстрел маузера. — Как и всякий в Навароне... Если он не глух и не мертв. Останься сзади, как только увидишь лодку. Подплывешь, когда позову.

Через десяток секунд Лука коснулся руки Меллори.

— Вижу, — прошептал Меллори. Неясный силуэт возник всего в пятнадцати ярдах.

Меллори бесшумно поплыл к катеру, без единого всплеска, сдерживая дыхание. На юте, возле машинного люка, смутно маячила фигура человека. Немец напряженно вглядывался в темноту — в направлении верхней части города и крепости. Меллори неторопливо обогнул корму и оказался с другой стороны катера, за спиной у механика. Осторожно снял шляпу, вытащил из нее пистолет. Он знал, что не промахнется с семи футов, но стрелять в немца не мог. По крайней мере сейчас. Л верное ограждение на палубе было скорее символическим — дюймов восемнадцать высотой. Плеск от упавшего в воду тела всполошит посты у входа в бухту.

— Не двигайся, иначе стреляю! — тихо сказал Меллори по-немецки.

Часовой окаменел. Меллори заметил в руках немца карабин.

— Клади карабин. Не оборачивайся.

Часовой послушно подчинился. Меллори вылез на палубу. Не отводя от часового пистолета, легко шагнул вперед, ударил немца рукояткой, поймал обмякшее тело раньше, чем оно свалилось в воду, и осторожно опустил на палубу... Через три минуты все были на борту, целые и невредимые.

Меллори двинулся за прихрамывающим Брауном. в моторный отсек. Тот, включив фонарь, профессиональным взглядом окинул поблескивающий шестицилиндровый двигатель дизеля.

— Да... — благоговейно произнес Браун. — Вот это двигатели! Прелесть! Работает с любым количеством цилиндров. Я знаю эту модель, сэр.

— Не сомневался, что так оно и будет. Можешь завести его?

— Минутку, дайте осмотреться, — Браун обладал неторопливостью и терпением прирожденного механика. Медленно методично обшарил лучом безупречный интерьер машинного отсека, включил топливный насос и сообщил Меллори: — Надежнейшая штука, сэр.

Так же дотошно Браун обследовал рулевую будку. Меллори нетерпеливо ожидал, когда закончится осмотр. Дождь заметно стихал, хотя и был еще довольно сильным. Но в его потоках уже можно было разглядеть слабые очертания выхода из бухты. В десятый раз подумал Меллори о том, что часовые не должны догадываться о плане их побега. Маловероятно, чтобы немцы заподозрили их в намерении захватить катер самого коменданта! Шум, устроенный Андреа, наверняка заставил немцев убедиться, что диверсанты не помышляют о побеге. Он наклонился вперед, коснулся плеча Брауна.

— Двадцать минут двенадцатого, Кейси, — промолвил он. — Если эсминцы пойдут раньше, нам на голову свалятся тысячи тонн скалы.

— Все готово, сэр, — объявил Браун и кивнул на приборную доску. — В полной готовности.

— Очень рад этому, — горячо отозвался Меллори. — Давай заводи! Только не спеша и потише.

Браун извиняюще кашлянул.

— Пока мы еще пришвартованы к бую, сэр, неплохо бы проверить пулеметы, прожекторы, сигнальные фонари, спасательные жилеты и буйки. Не мешает знать, где все расположено. На всякий случай, — просительно закончил он.

Меллори тихо рассмеялся и хлопнул его по плечу.

— Из тебя получится хороший дипломат, шеф. Отлично, так мы и сделаем, — человек сухопутный до мозга костей, Меллори почувствовал, какая пропасть между ним и такими людьми, как Браун. И не боялся признаться в этом. — Может, ты его все-таки сам выведешь, Кейси?

— Хорошо, сэр. Позовите сюда Луку. Кажется, здесь везде глубоко, но ведь могут быть отмели и рифы. Никогда не знаешь точно, что под водой.

Через три минуты катер, тихо урча двумя цилиндрами, двигался к выходу из гавани. Меллори и Миллер, все еще облаченные в немецкую форму, стояли на палубе перед рулевой будкой. Лука, низко пригнувшись, спрятался возле штурвала в самой будке. Неожиданно замигал сигнальный фонарь. Приблизительно в шестидесяти ярдах от них. Его настойчивое щелканье отлично слышалось на палубе катера.

— Даниэль Бун Миллер сейчас им покажет, как это делается, — пробормотал янки и приник к пулемету. — Из моего пулеметика я...

Он внезапно умолк, ибо голос его пропал в торопливом щелканье из рулевой будки. В быстром треске задвижки сигнального фонаря, которым работал Браун, чувствовался профессионализм. Кейси, передав руль Луке, отвечал морзянкой тем, у выхода из гавани. Холодный крупный дождь серебристыми нитями застыл в мигающем луче. Неприятельский сигнальщик прекратил передачу. Потом фонарь с берега замигал снова.

— Ба! Да им, оказывается, есть о чем поговорить! — восхищенно воскликнул Миллер. — И долго они будут обмениваться любезностями, начальник?

— Вынужден признать, что они, к сожалению, уже закончили беседу.

Меллори быстро двинулся к рулевой рубке. Осталось менее сотни футов от выхода из гавани. Браун обманул противника, выиграл бесценные секунды. Гораздо больше, чем можно было надеяться. Но долго такая игра продолжаться не могла. Он тронул Брауна за руку.

— Запускай на полную катушку, как только дадут сигнал остановиться. — Через две секунды он стоял на прежнем месте, на носу, со шмайсером наготове. — У вас есть возможность отличиться, Даниэль Бун. Не давай прожекторам поймать катер в крест, иначе они ослепят нас!

Меллори еще не договорил, когда сигнальный фонарь потух, а два ослепительно белых луча распороли тьму, залив всю гавань неистовым сиянием. Оно продолжалось долю секунды и сменилось непроглядной тьмой: оба прожектора разбили вдребезги две короткие автоматные очереди. С такого расстояния промахнуться было просто невозможно.

— Всем лечь! — крикнул Меллори. — На палубу!

Эхо от выстрелов еще замирало вдали, и отзвук эха не успел замолкнуть у большой стены форта, а Кейси Браун уже включил все шесть цилиндров, полностью выжал дроссель, и свирепый рев дизеля забил все звуки ночи.

За десяток секунд они проскочили ворота гавани. И еще секунд пятнадцать-двадцать не слышалось ни единого выстрела. А через полминуты катер был уже вне досягаемости автоматов. Нос высоко поднялся над водой, за глубоко осевшей кормой вились и пенилась лента фосфоресцирующей воды. Мощный двигатель завывал на полных оборотах. Браун быстро повернул катер «на пятке», уйдя вправо, под защиту отвесных береговых скал.

— Битва была отчаянной, начальник, но победили сильнейшие, — ухмыльнулся Миллер. Он держался за носовой пулемет, так как палуба уходила из-под ног. — Мои внуки еще услышат об этом морском сражении.

Видать, всю охрану бросили в город на обыски, а оставшаяся у прожекторов пара болванов ничего не сообразила. А может быть, мы просто застали их врасплох. — Меллори покачал головой. — Как бы там ни было, нам чертовски повезло!

Он прошел на корму, в рулевую будку. Браун стоял у руля. Лука едва не визжал от восторга.

— Великолепно, Кейси, — искренне похвалил Меллори. — Первоклассная работа. Выключи мотор, когда подойдем к утесам. Наше дело сделано. Я иду на берег.

— Не придется, майор.

— Это еще что? — изумился Меллори.

— Не придется. Я хотел сказать об этом, когда еще шли к бухте, но вы заставили меня молчать. — Лука был уязвлен. Он повернулся к Кейси. — Потише, пожалуйста. Последняя просьба Андреа, майор, это просьба прийти вот сюда. Почему же, вы думаете он дал немцам возможность загнать себя в ловушку, к обрыву? Иначе Андреа отступил бы в глубь острова, где всегда можно легко спрятаться.

— Это правда, Кейси? — спросил Меллори,

— И не спрашивайте меня, сэр, эти двое... они всегда говорят по-гречески.

— Конечно, конечно, — Меллори поглядел на невысокие скалы справа по борту. Катер едва двигался. Двигатель выключили. Меллори обратился к Луке: — А ты точно уверен в том, что...

Он умолк, не закончив фразы. Выскочил из рубки. Плеск! Он не мог ошибиться. Плеск прямо по носу. Меллори стоял возле Миллера. Оба вглядывались в темноту. Вдруг Меллори разглядел темную голову всего в двадцати футах от катера. Он перегнулся через борт, протянул руку. Через пять секунд Андреа стоял на палубе. Вода стекала с него ручьями. Круглое лунообразное лицо сияло. Меллори провел друга в рубку. Включил мягкий свет штурманской лампы под абажуром.

— Боже мой, Андреа! Это чудесно! Уж и не надеялся, что придется тебя снова увидеть. Как ты выкрутился?

— Сейчас услышите, — рассмеялся Андреа. — Только сначала я...

— Да ты ранен! — изумленно прервал его Миллер. — У тебя все плечо изрешечено! — Он увидел красное пятно, расплывающееся на мокрой куртке.

— Да, кажется, немного задели, — Андреа изобразил на лице бесконечное удивление... — Пустяковая царапина, друг мой!

— Да, конечно, царапина! Ты скажешь то же самое, если тебе совсем оторвет руку. Пойдем-ка в каюту. Твоя рана — детская игрушка для человека с моим медицинским опытом.

— Но ведь капитан...

— Он подождет. И твой рассказ тоже. Старый медик Дасти Миллер никому не позволит беспокоить своих пациентов. Пошли!

— Ну, хорошо, хорошо, — послушно отозвался Андреа, притворно покоряясь судьбе, покачал головой и последовал за Миллером.

Браун снова включил мотор, полностью выжал дроссель и повел катер на север, к мысу Демирки, чтобы наверняка избежать огня батарей, если их заметят. Потом катер повернул на восток, прошел несколько миль и — скова изменил курс. На этот раз — на юг, к Мейдосскому проливу. Меллори стоял рядом с Кейси Брауном и глядел на темные спокойные воды. Внезапно он различил вдали белые буруны, схватил Брауна за руку и указал прямо по курсу.

— Буруны впереди, Кейси. Может быть, рифы?

Кейси долго молчал. Пристально смотрел вперед. Наконец покачал головой.

— Это буруны от форштевня, — бесстрастно объявил он. — Эсминцы вдут.