Похождения поручика Ржевского

Глава пятьдесят вторая. Женщины Дрездена

Возвратясь домой, Городецкий ринулся вдруг за стол и открыл заветную тетрадь с жизнеописанием поколения 1812-13 годов.

"Инициатива Давыдова, в результате которой французский отряд ушел из Нойштадта в Альтштадт, имела для него роковые последствия: тот самый Винценгероде прискакал к Дрездену и обрушился на своего подчиненного с обвинениями в нарушении приказа о недопущении каких-либо мирных контактов с представителями противника. В результате он увез Давыдова в Калиш на суд императора, а его отряд оставил на своего приближенного (тоже немца). 15 марта к Дрездену подошли подразделения Блюхера и заняли его полностью – на горе саксонцам, которые пруссаков ненавидели всей душой. И не без основания: Блюхер издал ряд приказов, регламентирующих существование жизнелюбивых саксонцев на выхолощенный прусский лад, после чего они поняли, что такое счастье – только что утраченное…

Ржевский и его друзья провели в Дрездене 20 пустых дней: новый командир их не гонял даже в дозоры. Что же делать гусарам в условиях полного безделья? Видимо, пьянствовать и волочиться за женщинами… Балов ни Блюхер, ни саксонцы в Дрездене не устраивали, но по улицам дамы ходили и, кстати, на картинно одетых русских гусар посматривали (прусские гусары предпочитали черную униформу, что их совершенно не красило). Вот только как пристать к женщине на улице? Ржевский и здесь придумал метод – правда с дамами благородного сословия он не годился, но разве женскими прелестями обладают только благородные? Многие мещанки ничуть не хуже…

Он пристраивался на улице за приглянувшейся милашкой и через некоторое время (убедившись, что она его заметила) кидал через нее золотую монету. Та падала перед женщиной, и она на мгновенье замирала в растерянности: поднять монету или пройти мимо? Оглянувшись, она видела красавца гусара, понимала, что эта монета от него и растерянность ее усиливалась. К чести дрезденок многие шли все-таки мимо. Ржевский спокойно поднимал монету и через минуту кидал ее перед строптивицей вновь. Иногда она преодолевала соблазн, но иногда нет. Тогда ротмистр походил к ней, ласково заговаривал и сразу или вечером взимал долг. За десять дней ему отдалось по этой схеме девять молодых женщин: одной помешал некстати появившийся муж. По этой методе, наконец, разговелись и его друзья-корнеты (с результатом 50х50), что их всякий раз необыкновенно радовало и они тащили Ржевского в виртхаус: отмечать очередную победу над женской плотью. А вот на одиннадцатый день Дмитрию в сети попалась золотая рыбка…

Он шел по площади в сторону оперного театра, радуясь солнечному дню и оглядывая по-путных и встречных молодых женщин. Одна из встречных взвинтила его тонус: высокая, статная, знающая себе цену. При этом с роскошной плотью странно контрастировало красивое, но безжизненное лицо. Ржевский тотчас развернулся и пошел за богиней, любуясь покачиванием ее бедер и терзаясь сомнениями: кинуть монету? Не кидать? Ведь это явно не мещанка, а, пожалуй, знатная особа или дама, вращающаяся в аристократическом кругу…

Все же монета взвилась в воздух и упала под ноги красавицы. Она тотчас повернулась к гусару и резко спросила по-французски:

– Что это значит?

– По-моему, это частичка золотомонетного дождя, который прошел, в основном, стороной, – любезно пояснил Ржевский, задорно улыбаясь. И добавил: – Надеюсь, вы верите в такого рода погодные явления?

Нет, – отрезала дама и пошла дальше. Ржевский подобрал монетку, забежал за даму, развернулся и быстро пошел вперед спиной, глядя ей в лицо и говоря:

– Правильно делаете, белла донна. Просто я увидел мрак на вашем лице, ужаснулся и решил вас отвлечь и, может быть, развеселить.

– Вот этим бегом задом наперед вы думаете меня развеселить?

– Если вы позволите мне идти с вами рядом, как полагается кавалеру, то я буду веселить вас в ином ключе.

– Даю минуту. Если я улыбнусь, дам еще пять минут.

– За минуту вы у меня расхохочетесь, но только с помощью щекотки. Приступаю?

– Ну уж нет, – сказала дама и улыбнулась.

– Отлично, пять минут мои. Вы слышали, что в Англии водятся странные мужчины, называющие себя джентльменами?

– Что-то такое слышала, – ответила дама, невольно улыбаясь.

– Так вот, эти господа выработали определенный кодекс поведения, выдержки из которого я вам сейчас процитирую:

Джентльмены не говорят о деньгах, они их имеют. У них принято отвечать добром на добро – поэтому они долго ждут, кто начнет первым. Джентльмен всегда преувеличенно восхищается красотой своей дамы – чтобы она не требовала денег на украшения. Чтобы понравиться джентльмену, женщина разукрашивает себя, а он разукрашивает другого джентльмена. Если джентльмен дарит жене цветы, значит его любовница не пришла на свидание. Если он называет вас зайкой, птичкой или рыбкой, значит забыл, как вас зовут. И в завершение я расскажу небольшую сценку с джентльменом – вы не против?

– Рассказывайте.

– Надеюсь, вам приходилось путешествовать и останавливаться в гостиницах? В некоторых из них экономят на услугах и оборудуют одну ванную комнату на два смежных номера. Представьте, что вы лежите в ванной и вдруг из соседнего номера. через случайно незапертую дверь входит мужчина. Что он может сделать? Пробормотать извинения и уйти, не так ли? Но если этот мужчина джентльмен, он сузит подслеповато глаза и скажет: – Простите, сэр, я, кажется, забыл здесь свои очки. Вы не поможете мне их найти? И вот вы, чертыхаясь про себя, ищете эти его дурацкие очки, в то время как он втихомолку любуется вашими прелестями.

– Наглецы эти ваши джентльмены, – сказала дама, но глаза ее все же потеплели.

– Я льщу себя надеждой, что отношусь к другой категории мужчин, которых с легкой руки Мольера и Моцарта называют донжуанами. Хотите услышать различия тех и этих?

– Пять минут заканчиваются, но вы интересно говорите, продолжайте.

– Так вот: джентльмены бреются утром, а донжуаны вечером. Первые – люди слова, а вторые – дела. Джентльмены привлекают дам своими достоинствами, а донжуаны – пороками. Первые любят так, будто не умрут никогда, а донжуаны так, будто умрут завтра. Поэтому да здравствуют донжуаны!

– Это все, конечно, замечательно, но я уже пришла, – сказала дама, показав на магазин одежды.

– Ну, главную свою задачу я выполнил, – сказал, улыбаясь, Ржевский. – На вашем лице заиграла улыбка и оно необыкновенно похорошело. Только и у меня есть беда: военных действий пока не предвидится, и я совершенно не знаю, чем себя занять. Может быть, вы накупите в этом магазине ворох одежд, и я перетащу их в ваш театр?

– Почему вы решили, что я имею отношение к театру?

– Вы слишком хороши для обычной знатной дамы, – сказал Дмитрий. – Рискуя прослыть оригиналом, я ставлю артисток выше всех прочих женщин.

– Ну и ну! – заблистала очами дама. – И к какой же разновидности артисток вы меня причислили?

– Думаю, что вы балерина. Вас выдает упругая походка и ни с кем несравнимая стать.

– Вы подошли на площади не случайно! – нахмурила брови дама. – Вероятно, услышали от кого-то про меня, подкараулили сегодня и пытаетесь увеличить список своих донжуанских побед!

– Это не так, – замотал головой Ржевский и вдруг воскликнул: – Вот чего мне не хватало! Точно, пойду сегодня в театр! Ведь его слава гремит на всю Европу, а мы, гусаришки, так в него и не зашли. Но балетное представление сегодня есть? Или будет только опера?

– В связи с отъездом короля в Торгау все представления отменены, а Блюхера оперное и балетное искусство, кажется, не интересуют. Так что у нас тоже вынужденный отпуск.

– Предлагаю провести ваш и мой отпуска вместе, – предложил Дмитрий. – Вы покажете мне свои любимые места в городе, а я буду ими восторгаться и продолжать подпитывать вас своим оптимизмом. Уверяю, что со мной мрачного выражения на вашем лице не будет.

– Вы ничего не знаете обо мне, офицер, – сожалеючи сказала дама.

– Я могу предположить, гнедиге фреляйн. В обычае наших императоров и великих князей увлекать балерин, осмелившихся показывать публике обнаженные ноги, на свое ложе. Думаю, что король Саксонии и его родственники или министры тоже не остались равнодушными к вашей красоте. Отказать вы им не могли, но душа ваша стала вянуть в обществе похотливых стариков. Так отриньте их хотя бы на время отпуска и вернитесь к сверстникам, молодым людям! Очистите свой сознание, душу, а заодно и тело! Такой сверстник перед вами: доверьтесь мне, и вы об этом не пожалеете!

– Вы посланы мне дьяволом, – ужаснулась дама. – Или все-таки богом? Почти все, что вы сейчас сказали – правда!

– Пора мне представиться: ротмистр О…ского гусарского полка русской армии Дмитрий Ржевский! Вы, если боитесь, можете назваться мне псевдонимом.

– У меня много сценических образов, один из любимых – Коломбина. И я в самом деле боюсь огласки.

– Я могу вас похитить, прямо сейчас, при свидетелях! Вы сможете рассказывать своему благодетелю, каким я был ужасным зверем и как вы меня опоили и таким образом вырвались на свободу.

– Какой вы решительный и находчивый гусар! Мне очень захотелось сойтись с вами поближе! И похищение действительно меня обелит, но его надо тщательно подготовить. Это я возьму на себя – вам останется только явиться на выбранное мной место и вскинуть меня на могучее плечо или круп своего коня.

– Согласен. Вы чудо-женщина, у меня подобной вам никогда не было!

– Теперь будет, мсье дон Жуан. Где стоит ваш полк?

– В Нойштадте, за разрушенным мостом. Его восстанавливают, но я сюда переплыл на лодке.

– Тогда лодку и изберем для похищения. Будьте завтра часов в восемь утра у Театрального причала: свидетели на площади уже будут, но не в таком количестве, чтобы нам помешать. А теперь надо расстаться, иначе на нас обратят внимание.

– Хочется все же получить задаток, Коломбина…

– Какой задаток?

– Ваш поцелуй. В этом спуске в полуподвал он может состояться. Умоляю!

– Вы пылки как юноша. Но я и сама не прочь прильнуть к вашим губам…

И уже сходящие с ума влюбленные страстно обнялись и поцеловались на ступенях лестницы.

– Все, все, сумасшедший! – зашептала дама. – Мы страшно рискуем! Но боже, как забилось мое сердце, какие токи ты во мне пробудил!

– И я всю ночь буду помнить наш поцелуй и гнать стрелки часов на восход! – заверил Митя.