Помню тебя

11

Когда Таннер подъехал к «Марин-Центру», уже стемнело. Найти машину Натали оказалось нетрудно: из трех машин на стоянке две другие были пикапами. Место как будто вымерло. Мысль о том, что Натали сидела тут одна, совсем не радовала. Таннер остановился рядом с серебристым «Ягуаром», выключил двигатель и выглянул в окно. Водительское сиденье пустовало.

Горло перехватило. Таннер внимательно осмотрел стоянку.

Натали не стала бы бросать машину. Разве только подумала, что он не приедет, и решила все-таки вызвать такси. Но он велел ей оставаться на месте.

Черт бы побрал эту женщину. Если он столько проехал впустую, он свернет ей шею.

— Сидеть.

Гвин заскулила, а Таннер спрыгнул вниз и заглянул в темный салон. На лбу выступил пот, а в голове пронеслись тысячи сценариев, и ни одного хорошего. Он достал телефон, включил фонарик, повел вокруг и выдохнул. Натали устроилась на заднем сиденье и по всей видимости спала.

Странности множились с каждой секундой.

Он дернул дверь, но та оказалась закрытой. По крайней мере ей хватило ума запереться. Он постучал по стеклу и подождал. Ничего. Пульс начал учащаться.

— Натали!

Или она действительно глубоко спит, или... нет, только не это. Запаниковав, Таннер забарабанил по крыше машины.

— Натали, проснись!

Он постарался не засмеяться, когда она резко подняла голову, заметила его и неловко села. Повозившись, она открыла дверь, но не потрудилась выйти, а откинулась на кожаное сиденье и выдохнула.

— Слава богу, ты здесь.

Тут он рассмеялся. Никогда не думал, что услышит такие слова из уст Натали Митчелл. Таннер уставился на нее поверх открытой двери:

— Если ты хотела напиться, могла бы просто остаться в гостинице.

— Я не пьяная, идиот, — буркнула она.

— О, теперь я идиот? Могу я напомнить тебе, что бросил все и примчался сюда по твоей просьбе? Натали, что происходит?

Она схватила сумочку и рванула вперед.

— Ты сможешь взять эту штуку на буксир или нам придется вернуться завтра?

Таннер сделал шаг назад. Натали доковыляла до его внедорожника и привалилась к нему, как будто вот-вот упадет в обморок. Если она не пьяная, то очень хорошо прикидывается.

— Почему ты не позвонила в прокат?

— Потому что с машиной все в порядке. Я просто не могу ее вести.

Ла-адно... Таннер почесал голову.

— Натали, я запутался.

Ее глаза наполнились слезами. Таннер вздохнул, отодвинул ее с дороги, открыл дверь и отошел.

— Садись. Мне надо несколько минут, чтобы зацепить трос.

— Спасибо. — Он поставила сумку на пол салона и уперлась обеими руками в сиденье, потом снова отошла. — Там собака.

Гвин бешено стучала хвостом, и Таннер знал, как только Натали окажется внутри, ей оближут все лицо.

— Да. Гвин. Ты же не боишься собак?

До этого она вроде спокойно на них реагировала.

— Я люблю собак.

«Тогда сядь уже в машину».

Она смотрела на его внедорожник, как на ужасного зверя, готового ее проглотить. Похоже, ноги не желали ее слушаться. Она пробормотала еще одно слово, которое его удивило, но он не посмел комментировать.

К собственному раздражению, ему не нравилось наблюдать ее очевидный дискомфорт и смятение.

— Мышка?

— Что?

— Подсадить?

— Нет.

— Уверена?

— Просто... дай мне секундочку. — Она подняла ногу, поставила ее на подножку, но потом сдалась и опустила обратно. — Я не могу.

Его терпение улетучилось, когда она сделала еще одну отважную попытку залезть в машину. У него нет времени на это.

— Хорошо. — Таннер сократил расстояние между ними и обвил ее талию рукой. Протестующий вскрик вызвал у него натянутую улыбку и лай Гвин. — Если хочешь добраться до дома сегодня, давай сделаем по-моему.

— Таннер, не надо. Правда. Я не могу...

В следующую минуту он поднял ее на руки с такой же легкостью, как Джени. Он был готов держать пари, что она весит меньше пустой дубовой бочки. Едва уловимая нотка духов подчеркивала ее женственность. Не стоит об этом.

— Спорим, дорожная служба не оказывает таких услуг.

Похоже, его попытка пошутить возымела противоположный эффект. Лицо Натали исказилось.

Таннер молча согласился с ее предыдущим заявлением. Он идиот.

— Таннер, я не могу сесть в машину. Я боюсь.

Огромные, полные слез глаза уставились на него в полутьме.

На ее лице читался ужас, и реальность огрела Таннера по голове.

Натали сейчас не с ним. Она на проселочной дороге «Майлиос», не способная остановить потерявший управление «Джип».

Зашипев, он крепче прижал ее к себе.

— Все хорошо. Я тебя держу. Мы тебя посадим, а потом я отвезу тебя домой, хорошо? Натали? Дыши.

Она послушалась. Тихий дрожащий вздох вывел ее из транса, но разорвал ему сердце.

Она распахнула глаза:

— Извини. Я не хотела создавать столько проблем.

О, она даже не представляет. Потому что, помоги ему Бог, даже с огромными от страха глазами она была проблемой. Большой проблемой. Которая ему не нужна. Ему следует закинуть ее в машину и гнать домой.

Вместо этого он позволили себе присмотреться к ней. Увидеть ее такой, какой она была, и вспомнить, что когда-то значила для него, несмотря на их юный возраст. В глубине души он даже насладился тем, что держит в объятиях такую великолепную женщину.

— Если ты планируешь нести меня в Соному на руках, нас ждет долгая ночь.

Ее губы приподнялись в застенчивой улыбке, и его пульс снова зачастил.

— Остроумно. — Таннер проглотил вероломные эмоции и прочистил горло. — К сожалению, мне еще работать ночью, так что нам придется ехать.

Одним быстрым движением он поднял ее на сиденье и отошел. Гвин ткнулась в нее носом, и Натали переключила внимание на собаку.

Взяв на буксир ее машину, он сел за руль и посмотрел на Натали. Она сидела с закрытыми глазами, Гвин положила голову ей на колени.

Натали повернула голову к нему:

— Все готово?

— Да.

— Значит можем ехать?

— Еще нет. — Он резко повернулся к ней, игнорируя стук крови в висках, который предупреждал, что это, наверное, худшая идея в мире. — Мы никуда не поедем, пока ты не скажешь мне, что происходит.

— Нет.

Она уставилась в окно.

— Ты всегда была такой упрямой?

— А ты всегда был таким любопытным и властным? Просто поехали уже, Таннер.

Он сверлил взглядом ее затылок. Смотрел, как поднялись и опустились плечи, когда она потянулась за сумкой. Порывшись, Натали достала пузырек, открыла крышку и сунула в рот маленькую таблетку. Таннер поморщился, когда она проглотила таблетку насухую.

— Что ты принимаешь?

— Я не хочу об этом говорить.

Наступившая тишина одновременно и тревожила его, и обостряла раздражение.

— Что ж, очень плохо. После тяжелого дня я не в настроении играть в угадайку. Сейчас я мечтаю урвать хотя бы шесть часов сна за последние четыре дня, поэтому предлагаю тебе начать говорить или я высажу тебя и оставлю здесь.

Гвин заскулила, обвиняя его во лжи.

Можно подумать!

— Я не могу тебе рассказать.

— Не можешь или не хочешь?

— Таннер...

Голос, которым она произнесла его имя — так зовет Джени после кошмара, с отчаянной мольбой, — буквально вдавил его в сиденье.

Что-то очень серьезно не так.

Натали уткнулась лицом в Гвин, и гнев Таннера испарился.

Наконец она повернулась к нему, медленно, мучительно. По щекам текли слезы.

Враждебность, которую он испытывал с момента ее появления в «Майлиос», растворилась в черной ночи. На сердце обрушилась неподъемная тяжесть и заставила посмотреть правде в глаза. Показала, что он еще способен на чувства. На настоящее чувство, которое пугало до одурения и заставляло совершать глупости. Например, протянуть руку и стереть эти слезы.

— Мышка, расскажи мне.

Она схватила его руку и сжала, как будто он обладает какой-то сверхъестественной силой, которой у нее нет. А потом она заговорила:

— Три месяца назад у меня был нервный срыв.

— Что?

В груди защемило.

— Да, — призналась она, поморщившись. — Вот. Теперь ты знаешь. Справишься с сумасшедшей?

Знала бы она...

— Ты не сумасшедшая.

— Меня еще и не так называли.

Таннер смотрел, как по ее щекам скатилось еще несколько слезинок.

— Что случилось?

— Жизнь случилась.

Зацепив пальцем серебряную цепочку, Натали дернула кулон на шее.

Он опустил взгляд на подвеску. Кажется, какой-то знак зодиака, что удивительно. Натали не похожа на человека, придающего значение гороскопам.

— Ты не обязана мне рассказывать.

Он достаточно давил на нее. По всем фронтам. Чувство вины чуть не сбило его с ног, так что пришлось медленно выдохнуть.

— Все нормально. Я вытащила тебя сюда. Ты должен знать почему. — Она внимательно вглядывалась в него. — Через несколько месяцев после аварии, после смерти Ник, мне было очень плохо. Потребовались годы терапии и куча разных лекарств, чтобы я смогла нормально функционировать. С возрастом стало лучше. А в этом году, в начале лета, у меня снова начались кошмары. Я видела Ник. Заново переживала аварию... панические атаки, как та, от которой ты меня спас.

— Вроде ПТСР? — нахмурился Таннер.

— Он самый. Так мне и сказали. — Натали слабо усмехнулась и потрепала мягкие уши Гвин. — Он может никогда не пройти. Я посещаю мозгоправа в Сан-Франциско. На прошлой неделе ездила, и все было в порядке. А сегодня, с этими идиотскими таблетками, от которых ужасно себя чувствую, и воспоминаниями, я поняла, что не выдержу, поэтому позвонила домой.

— Ты не хотела говорить с дедушкой, да?

— Да. — В ее глазах снова мелькнул страх. — Таннер, пожалуйста, не рассказывай ему ничего. Твоя мама знает, но я не хочу говорить Хэлу.

Она опустила голову.

Мама? Да, логично. У мамы хорошая интуиция, и она всегда обо всех заботится. Таннер слишком занят отталкиванием людей, чтобы вникать в их проблемы.

Натали подавила всхлип, и Таннер обнял ее одной рукой и притянул к себе. Плачущие женщины — его слабость.

— Не думаю, что не рассказывать ему хорошая идея, Мышка. Рано или поздно он поймет, что что-то не так.

Хэл уже понял, но об этом Таннер умолчал.

Натали обреченно выдохнула ему в грудь.

— Я думала, что поездка сюда поможет. Думала, если увижу все, то наконец справлюсь. В теории звучит хорошо, но теперь, когда я здесь... Я боюсь, что станет еще хуже. Но я не хочу рассказывать родителям и...

— Твои родители не в курсе?

— Нет. — Она подняла голову, освещение в машине придавало ее лицу пепельный оттенок. — Ты их не знаешь. Не суди меня.

Не суди меня.

Именно этим он и занимался с самого ее приезда.

Решил, что она высокомерная гордячка, которая думает только о себе. Он никогда не думал, что у нее могут быть проблемы, собственные шрамы, как у всех людей.

Как у него.

Вина снова пригвоздила его к месту, внушив, что он должен попросить у Натали прощения.

Когда-нибудь.

Натали подвинулась на свое место. Судя по тому, что он помнил о ее родителях, и своему короткому разговору с Биллом Митчеллом про Хэла и винодельню, Таннер едва ли мог винить ее за скрытность.

— Я не имею права тебя судить, Натали. — Он потянулся назад и открыл крышку холодильника, который всегда возил с собой. В этот час бутылки с водой не будут холодными, но горло промочить можно. Он отвернул крышку и передал одну ей. — Тебе не надо позвонить своему врачу или что-то еще?

Он не хочет нести ответственность, если с Натали Митчелл что-то случится. Хэл повесит его на ближайшем дереве.

— Я позвонила. Он сказал, что я могу ехать домой, не за рулем, конечно же. И в следующие несколько дней не переутомляться.

— Ты это умеешь? — Таннер поднял бровь и попытался усмехнуться.

— Не очень.

От ее тихого смеха он немного расслабился.

— Так и думал. — Таннер облизнул нижнюю губу и завел двигатель. — Похоже, мисс Митчелл, вас придется запереть. — Его мозг перебирал кусочки ее пазла, пытаясь собрать полную картину. — Натали, зачем ты на самом деле приехала сюда... в «Майлиос»?

Она замялась, пронзила его своими печальными глазами и пожала плечами:

— Доказать отцу, что чего-то стою.