Проклятие красной земли (СИ)

Глава 4

Магия не пришла в Форт-Уэйн стихийно, она всегда жила на континенте. Трансформировалась вместе с первобытными обычаями, веками напитывалась индейскими традициями и окончательно закрепилась в Америке с появлением европейских переселенцев. Пилигримы научились распознавать энергетические потоки и выстроили общины на местах их пересечений, чтобы укрепить свои силы от источников. Они обучили индейцев письменности и подарили им свои магические трактаты, чтобы показать обратную сторону медали.

Но противостояние все равно грянуло. И европейцы отказались уходить с американских земель, признавая их своим новым домом.

Соломон никогда не забывает о том, что его семья выбралась с другого континента. Он и в себе чувствует размах иного масштаба. В Старом свете уже вовсю буйствует промышленная революция, а здесь только недавно завершилась первичная прокладка железнодорожного полотна к Западному берегу. Ему бы хотелось вернуться под сень далекой родины и жить в самой гуще событий, но для него такое решение было бы совсем не безопасным.

Семья Ротшильдов как раз и занимается железнодорожным делом. После смерти отца Соломону пришлось возглавить трест, а затем и вовсе стать мэром по предложению администрации. В равной степени его утомляют оба занятия, пускай Соломон считает себя достаточно выносливым. Проще, конечно, разобраться с поставкой новых двигателей для составов, чем усадить городскую администрацию за стол и предложить всем ее заседателям договориться.

Новый свет, как бы ни хотелось это признавать, держится на магии. Пускай не всегда горожане ее чувствуют, но их размеренная жизнь остается неприкосновенной, только пока маги контролируют ситуацию. Торнадо — досадное упущение, и все же оно лишь усугубило неприязнь жителей к магии, которая уже столько десятилетий их защищает.

Соломон откладывает отчеты треста в сторону и откидывается в кресле, закрывая глаза.

Он искренне верит в то, что индейцы не желали навредить городу, да и торнадо точно вышло не из-под их руки. Поблизости магией владеют разве что семьи Форт-Уэйна, но их отпечатки Соломон знает наизусть. Есть в этом торнадо что-то неуловимое и даже запретное.

Будто бы кто-то практиковал действительно темную магию, и мирная энергия, царящая в окрестностях, вступила с подобными практиками в конфликт. Тогда появление торнадо, сметающего на своем пути магические приметы, кажется вполне логичным.

Но кому под силу устроить коллапс такой силы?

— К вам посетитель, — чинно сообщает секретарша заглядывая к Соломону в кабинет. Она предвосхищает его реакцию и тут же добавляет: — Этот посетитель придется вам по душе.

Соломон, только настроившийся на лучшую из своих уставших гримас, с интересом выравнивается в кресле. И завидев на пороге друга, даже поднимается из кресла, чтобы провести прием вне стен ратуши.

А в куда более симпатичном заведении, подходящим для их встречи.

Арчибальд, или же попросту Арчи, Рэглан — чуть ли не единственный друг Соломона во всем Форт-Уэйне. Есть еще, конечно, Вилма, вместе с которой Соломон в детстве облазил все окрестные деревья. Но Вилма — это совсем другая категория друзей, нежели Арчи.

Арчи Рэглана Соломон никогда не хотел поцеловать. И даже не думал о том, чтобы удирать из дома по ночам, чтобы пройтись вместе с ним по спящему городку. Арчи из тех друзей, с которыми Соломон может заглянуть в салун и выпить односолодовый на обед. С Вилмой тоже можно, но при ней не получится улыбаться местным работницам и жеманно переглядываться с Каролиной Дженнер.

Соломон — слишком приличный мэр, чтобы пользоваться услугами салунных девушек. Но это ему не мешает с ними флиртовать.

— Отрадно видеть таких приятных гостей в нашем заведении, — улыбается Каролина, невзначай проходя мимо столика, за которым устраиваются Соломон и Арчи. — Жаль, сегодня мы не можем предложить вам хороший аккомпанемент. Наш рояль совсем разучился играть.

— К чему нам ноты, если слаще твоего голоса нет мелодии? — расплывается Соломон и еще некоторое время смотрит Каролине вслед, пока Арчи не привлекает к себе внимание деликатным покашливанием.

Может, мать и права, Соломону действительно не помешает жениться. Иначе он так и будет раз в неделю забредать в салун, чтобы обмолвиться парой словечек с премилой Каролиной, а домой все равно продолжит возвращаться в одиночестве.

— Твоя жена — настоящая дьяволица, — сокрушается Соломон, когда убеждается в том, что больше их разговор никто не слышит. — Однажды я попрошу пастора Камски провести обряд экзорцизма.

Арчи только смеется.

— Флора замечательная, — тепло отзывается он, так и не прикасаясь к своему виски. — И как она чудесно справляется со всеми обязанностями. Я ею восхищаюсь.

Соломон только вопросительно вскидывает брови, но ничего на это не говорит. Арчи всегда был немного мечтательным и погруженным больше в свои книжки, чем в окружающую действительности. Наверняка он влюбился в Флору, только потому что та ему напоминала диких амазонок. Но в действительности Флора оказывается скандальной и совсем бесчувственной. Это очевидно, кажется, всем. Кроме самого Арчи.

— Аластор приезжает на следующей неделе, — вспоминает Арчи и тяжело выдыхает. — Я соскучился по брату, но боюсь, он к нам прибудет не в лучшем расположении духа.

Аластор Рэглан — старший сын в семье, главный наследник и выдающийся политик в свои неполные тридцать пять. Он выходит на уровень целого штата и планирует к следующим выборам попасть в федеральное управление. А еще дважды в год Аластор путешествует в Европу, поддерживая порядок в фамильных особняках, и наблюдает за тем, чтобы в родной Англии никто не забывал о величии Рэгланов. Поистине уникальный человек.

Об Аласторе у Соломона сложилось самое приятное впечатление. Особенно о его талантах. В их магических кругах только глухой не знает о том, как мастерски Аластор умеет открывать порталы и появляться там, где его никто не ждет.

— В чем же дело? — интересуется Соломон. — Что могло потревожить покой Аластора?

— Семейная трагедия, — кивает Арчи и мрачнеет на глазах. — Его вторая супруга недавно скончалась от проклятия. Ушла так же скоропостижно, как и первая жена.

— Тебе не кажется это подозрительным? — Соломон еще раз прикладывается к виски, молча поминая почившую жену Аластора.

— Кажется, — соглашается Арчи и пожимает плечами. — Но если Аластор за столько лет не выяснил, кто насылает проклятия на его супруг, то я ему уж точно ничем не помогу.

Аластор никогда не бросает слов на ветер и, в отличие от Арчи, не славится покладистым характером. Вдвойне удивительно, что он позволил кому-то умертвить уже вторую его супругу.

Кажется, именно Аластор хотел вначале жениться на Флоре, их помолвка была почти уговорена. Оставалось только объявить о ней на весь Форт-Уэйн. Мать Соломона тогда постоянно сетовала на то, что такая чистая кровь, как у Рэгланов, будет мешаться с неизвестным родом Нового света. Но Аластор и Флора действительно друг друга дополняли. Они оба достаточно бесстрашные, чтобы ринуться в подобный брак, и крайне острые на язык, чтобы не отравиться ядом друг друга.

Помолвка так и не состоялась. Флора чуть позже стала невестой влюбленного в нее Арчи, а Аластор уехал в Вашингтон, где и обручился со своей первой супругой. Из весьма статусной и уважаемой семьи, разве что немагической.

Мать Соломона таким выбором чужого сына оказалась крайне довольна. И огорчилась даже больше родителей Арчи и Аластора, когда несчастная девушка скончалась. По такой реакции Соломон легко угадал, какую невестку ждет мать в их доме.

В меру покладистую, сообразительную и обязательно из хорошей семьи. Вилма, в которую Соломон уже долгое время влюблен, никогда бы не понравилась Илане в качестве будущей родственницы.

— И что приведет Аластора к нам на этот раз? — спрашивает Соломон, действительно не представляя, чем провинциальный Форт-Уэйн мог бы заинтересовать такого важного человека, как Аластор Рэглан.

Не третью же невесту он едет сюда искать. Да и он, вероятно, не так уж тоскует по родительскому дому.

— О, — Арчи даже по-доброму усмехается. — Аластор хочет своими глазами посмотреть на то, как ты допустил подобный магический разгул в городе.

— Что ты имеешь ввиду? — настороженно произносит Соломон и понимает, что ответ ему не понравится.

Вряд ли же Аластор едет посмотреть на последствия торнадо. Слишком мелко для него.

— Как же, — кивает Арчи и, наконец, прикладывается к стакану. — До него дошли слухи о том, что ты поощряешь присутствие разных магических группировок в городе. Саттоны же как раз недавно стали поручителями оружейного дела Закари Блэка. Вот и получается, что в нашу магическую экосистему добавятся еще и кельтские верования. Это я не говорю про мутных личностей, которых иногда ютит у себя Джезбел Берджесс. Форт-Уэйн наполняется разнокалиберной магией. По-моему, это интересно, но Аластор со мной не согласен. Вот ему и хочется узнать, как ты одобрил такое положение дел.

Соломон молчит всего несколько мгновений. Их хватает на то, чтобы привести мысли в порядок и набрать в легкие побольше воздуха. Потому что следом, на грани удивления и ярости, Соломон произносит только одно:

— Что⁈

И понимает, что в этом городе слишком многое происходит за его спиной.

— Грейсон, постарайся мне прояснить несколько вопросов, — на грани приличий требует Соломон после того, как наносит визит в дом Саттонов и моментально трезвеет у них в гостиной. — Почему ты взял под свою протекцию Закари Блэка? И когда ты собирался спросить моего дозволения на это?

Грейсон Саттон только кивает и указывает на диван, предлагая Соломону устроиться с удобством. Вероятно, разговор выдастся не из приятных, раз Грейсон его решает подсластить мягкой подушкой и чаем, который на подносе выставляет служанка.

— Это тот Закари Блэк, которому ты не протянул руку около церкви? — смеется Вероника, дочь Грейсона, читающая в гостиной книгу и притворяющаяся, что крайне увлечена своим занятием. — А еще строго запретил мне с ним разговаривать?

— Вероника, мне кажется, твоей матушке не помешает помощь с рукоделием, — достаточно мягко заявляет Грейсон и указывает дочери на выход. — Будь так добра.

Вероника легко захлопывает книгу и приседает в шутливом реверансе перед Грейсоном и Соломоном. По городу давно ходят разговоры о том, что Грейсон ищет самого респектабельного жениха для своей старшей дочери, которая несколько лет назад вступила в брачный возраст, но Форт-Уэйн всегда был небогат на подобный выбор. Здесь все друг друга знают с незапамятных времен, поэтому рассчитывать на хорошего жениха не приходится.

Говорят, Грейсон собирается везти дочь на ярмарку невест в крупные города, но все это не более чем домыслы. Вероника отлично справляется с тем, чтобы уговорить отца отложить свое замужество на некоторое время.

И, тем не менее, вопросы Соломона никуда не исчезают. Саттоны достаточно близко поддерживают его семью, и в администрации они выступают единым фронтом. К тому же, Грейсон сколотил состояние за счет своего выдающегося ума и тех изобретений, которыми он насыщает континент. Соломон заказывает новые двигатели для своих составов именно у Грейсона. Но сейчас их многолетняя дружба оказывается под угрозой.

— Ты же знаешь Закари, — невозмутимо заявляет Грейсон и разливает чай по кружкам. — Он — неплохой парень, и я решил дать ему шанс.

— Я знаю Закари, в этом ты прав, — прищуривается Соломон. — Вот только хорошего в нем ничего нет. Мало того, что он — настоящий бандит в законе, так еще и прибыл с севера. Откуда он станет брать свое оружие? Вдруг он его будет красть и затем продавать в своей лавке? И это я еще не упомянул о том, что он… Ирландец.

Соломон не говорит «пэдди» только из уважения к Вилме, которая тоже так-то ирландка. Но Вилма не крадет оружие и не собирается продавать его другим бандам по двойной цене. Вилма знает законы, а Закари Блэк приезжает в Форт-Уэйн, чтобы их нарушать.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — снисходительно заявляет Грейсон.

И в этот момент Соломон понимает, что Саттон знает. И о прошлом Закари Блэка, и о методах его заработка, и о варварских планах на грядущие продажи. Вероятно, Грейсон даже планирует получить выгоду с этого предприятия.

Немыслимо.

Если бы Закари Блэк не был магом, Соломон бы поворчал, как обычно, и успокоился. Но кельтская магия куда более коварная, чем может показаться на первый взгляд. И сам Закари весьма удачно объявляется в городе незадолго до торнадо. Соломону такие совпадения кажутся изрядно подозрительными.

Как и неожиданное желание Грейсона спонсировать ирландцев.

— Во мне проснулась историческая сентиментальность, Соломон, — Грейсон так улыбается, одними уголками губ, только когда хочет обвести собеседника вокруг пальца. — Мой дед был наполовину ирландцем. Он оставил мне в наследство небольшое поместье недалеко от Балликроя. Ты бывал в западных землях Ирландии?

— Не доводилось, — мрачно отвечает Соломон, замечая, что Грейсон намеренно уводит разговор в иное русло.

— О, чудесный край, я должен тебе о нем рассказать. Мой дед больше всего на свете любил свое ирландское поместье. Конечно, после моей бабки. И трех любовниц. Жаль, ни одна из них не была ирландкой.

Соломон пьет чай с очень пресным лицом. И против воли выслушивает рассказы Саттона о Балликрое, любовницах его деда и ирландских просторах. Про Закари Блэка Грейсон больше не упоминает.

А Соломон с удивлением для себя понимает, что даже близкие союзники теперь играют против него.

Изначально план был в том, чтобы пожаловаться на творящийся беспредел в городе Вилме. Соломон заканчивает рабочий день в ратуше, но не застает шерифа на ее рабочем месте. Управление закрыто на амбарный замок, проржавевший от времени, и внутри нет ни единой живой души.

Соломон специально проверяет магией. Вдруг Вилма решила таким образом отвадить нежеланных посетителей. Впрочем такие методы обычно использует Соломон. Ему проще закрыться на все замки от окружающих и подождать, пока трудности решатся сами собой.

Дома Вилма тоже не обнаруживается, и Соломон начинает нервничать. Мало какие дела могут быть у городского шерифа, раз уж исчезла не только она, но и все ее помощники. Вот только последние события не располагают к позитивным мыслям.

И Соломон, усаживаясь на крыльцо дома, задумчиво представляет, стала бы Вилма заходить в портал, если бы снова его обнаружила. Это вряд ли. И помощникам своим она бы тоже не позволила туда прыгать. Вот и куда они все подевались?

Интуиция вновь заставляет Соломона насторожиться, и он внимательнее анализирует собственные чувства. Он переживает за Вилму, но его спокойствие задевает иная проблема. Соломон изрядно хмурится, когда понимает, что угроза исходит из дома Вилмы.

Заниматься магией на улицах — негласное табу. Давно уговорено, что, магию можно применять для самообороны, но никак не в повседневной жизни, среди домов обычных горожан. Выяснить сейчас, что поселилось в доме Вилмы, не представляется возможным. Поэтому Соломон решает эту проблему самым простым из способов.

— Уже соскучился? — спрашивает Вилма, показываясь около своего дома через добрые полчаса. — Или снова избегаешь серьезного разговора с матерью? Отсиживаться у меня не дам.

Соломон только поджимает губы. Такое всего один раз было, пускай Вилма не придумывает. Мать тогда пригласила в гости одну из своих дальних племянниц, которая была проездом в Форт-Уэйне. И планировала устроить церемониальное знакомство, чтобы позволить гостье окучить Соломона.

Соломон окучиваться не желал. Вот и скрылся не в доступной ратуше, где его с легкостью можно разыскать, а под вооруженной защитой шерифа.

— Прошу, только не спорь со мной, — сообщает Соломон и поднимается на ноги. — У тебя в доме паразитирует какая-то сущность, и это крайне опасно.

— Так я знаю, — энергично кивает Вилма. — Мы с ней уже подружились. Она довольно безобидная и питается только метелками.

Черт бы побрал Вилму. Она, как всегда, позаботилась обо всех жителях города и забыла про себя. А то создание, которое захватывает ее дом, вряд ли отличается особым дружелюбием. И метелками оно питается, потому что до Вилмы еще не успело дотянуться.

— Ты переезжаешь ко мне, пока мы не разберемся с этой проблемой, — непроницаемо заявляет Соломон тем тоном, который не терпит возражений. А его он редко использует, особенно в отношении Вилмы. — Точнее, ко мне, моей матери и сестре. Не переживай, твоя честь не пострадает.

— Это ты сейчас меня уговариваешь или себя? — усмехается Вилма. — Соломон, как ты себе это представляешь? Неужели ты испугался простой плесени? Даже я ее не боюсь. А теперь уйди с дороги, я сегодня провела целый день в племени индейцев и намереваюсь проспать до обеда. С твоего позволения.

Но позволение Соломон не дает. Он осторожно отходит в сторону, будто бы действительно собирается пропустить Вилму к ее дому, но в последний момент подхватывает шерифа на руки, прижимая ее к себе слишком тесно, и направляется к извозчику, который ожидает неподалеку.

— Соломон Ротшильд! — возмущенно вскрикивает Вилма, отказываясь смиряться с таким положением дел. — Я вызываю тебя завтра в управление для дачи показаний. Это похищение.

— Не переживай, я о тебе позабочусь, — с затаенным удовольствием заявляет Соломон, усаживаясь внутрь экипажа вместе с Вилмой. — У тебя будет целая гостевая комната, чтобы выспаться. Личная служанка и шкаф одежды моей сестры. Ты выберешь себе самое красивое платье.

— Только не это, — стонет Вилма, и дверь экипажа захлопывает извозчик. — Не вздумай.

Теперь точно пути назад нет.

— О, да, — мстительно обещает Соломон. И решает упомянуть самое главное. — А еще тебя ждет невероятный завтрак со мной. И с моей матерью, конечно. Она будет счастлива твоей компании.

Если бы Вилма умела испепелять взглядом, от Соломона бы уже ничего не осталось.

Но она не умеет.

Поэтому Соломон остается в живых, а экипаж отправляется к его дому, чтобы обеспечить Вилме покой и самый лучший из возможных в Форт-Уэйне приемов, даже если сама она с этим не согласна.

Итак, это действительно похищение.