Путешествие в Англию и Шотландию задом наперед

Глава XL ПАРЛАМЕНТ, ВЕСТМИНСТЕР, УАЙТХОЛЛ, ТРАФАЛЬГАРСКВЕР

— Сколько чудесных элементов! — воскликнул Жак, разглядывая искрящийся стиль парламентского дворца. — Взгляни только, какая расточительная щедрость на украшения, какое множество гербов, увенчанных коронами, какое обилие резных орнаментов, какие кружева на фризах[225], архитравах[226], карнизах! Какое цветение флоры Ренессанса! Можно подумать, на огромное здание наброшена вуалетка из английских кружев. Это стиль саксонских миллионеров!

Новый дворец Парламента, открытие которого состоялось лишь в 1847 году, действительно являет собой фантастическое зрелище. Множество башен и башенок возвышаются над крышей: на одной из них, с острым верхом — огромные часы. Четыре гигантских циферблата, обращенные на четыре стороны света, видны из всех кварталов города. Другая башня — Виктория-Тауэр, такая же высокая, как купол Святого Павла, поражает толщиной и мощью. При этом она снизу доверху украшена тончайшей ювелирной резьбой и покрыта гербами и геральдическими[227] надписями с девизами, и все это необычайной красоты. Фасад дворца, выходящий на площадь, имеет неправильную форму. Отдельные части постройки здесь и там выступают вперед, разворачивая пламенеющие богатства готических[228] окон. С реки вид архитектурной линии длиной в 1000 футов в высшей степени величествен. Возможно, излишество деталей и украшений несколько снижают художественную ценность великолепного дворца, но смотреть на него равнодушно невозможно. Взгляд и воображение поражены этой тропической растительностью, пышно расцветшей под туманным небом Англии. Трудно оторваться от изумительного зрелища. Многие критики осуждали нагромождение скульптуры и резьбы, но и сами не могли сохранять бесстрастность при виде такого великолепия. Это, если угодно, роскошный ковчежец или монументальная рака средневековья, это феерический сон, запечатленный в камнях, каждый из которых — бесценное произведение искусства, созданное самым индустриальным народом в мире. С чудесами Ренессанса резко контрастирует Вестминстерское аббатство, обдавая зрителей холодом. Церковь жуткого темного цвета построена по образцу поздней эпохи готики и внутри представляет собой обширное кладбище со множеством надгробий, отличающихся полным отсутствием стиля, вкуса, и аллегорическими фигурами, вызывающими улыбку. Можно лишь пожимать плечами, глядя на все восхваляющие барельефы, которые за золото может воздвигнуть в Вестминстерском аббатстве любое частное лицо. Это не святые первых времен христианства, почитаемые в протестантских храмах, но просто добрые малые, которых богатство привело к бессмертию. Наиболее интересная часть некрополя — уголок поэтов, где среди статуй и бюстов Мильтона[229], Аддисона[230], Драйдена[231], Грея[232], Голдсмита[233], Батлера[234], Спенсера[235], Гаррика[236] возвышается памятник Шекспиру. Лицо великого человека красиво и вдохновенно. В часовнях, окружающих хоры, находятся гробницы знаменитых мужей и королей и королев Англии. Там покоятся двое детей Эдуарда[237], Мария Стюарт и Елизавета[238] объединились в примиряющем сне. Близость этих двух могил заставляет биться сердце даже самого бесстрастного посетителя. Красивейшая из капелл построена Генрихом VII[239]. Чудо скульптуры, с которым ничто не может сравниться, — драгоценное украшение, созданное гением Бенвенуто Челлини[240]. Это высшая степень совершенства, доступная Ренессансу.

Покидая мир архитектурных чудес и абсурдностей, посетители вынуждены были отбиваться от толпы нищих, продающих описания и изображения различных памятников. Туристы с трудом от них отделались, но Жак не удержался и дал несколько пенсов несчастным подметальщикам, очищающим дорогу перед идущими господами. Нищенство в Англии очень изобретательно. Это и профессия, и своего рода коммерция.

Спустившись по улице Парламента, можно оказаться перед Уайтхоллом, дворцом с мрачным прошлым, полностью перестроенным со времени казни Карла I. Это здание, украшенное ионическими колоннами, не относится к разряду высших архитектурных ценностей, скорее оно занимает среднее положение.

— Не будем отвлекаться на обсуждение знаменитого окна, под которым был воздвигнут эшафот для несчастного короля. У нас нет времени, да это и не так уж интересно.

— Я только что собирался попросить тебя об этом же, — отозвался Жонатан, который, казалось, уже был утомлен навязанной ему экскурсией. — Где мы?

— На Черинг-Кросс, где раньше происходили коронации королей Англии. А вот Трафальгарская площадь. На моем плане здесь указана Национальная галерея[241]. Думаю, это музей. Скверная постройка — большего я не могу сказать из вежливости. А теперь, дорогой Жонатан, взгляни на эту дорическую колонну со статуей Нельсона на капители[242]. Обрати внимание, что великий моряк как бы разделен на две части пересекающим его громоотводом. Вот она, английская справедливость. Адмиралу ставят памятник за победы при Абукире и Трафальгаре и в то же время сажают его на кол за частные преступления. Ну что же, оставим площадь, столь же гористую, сколь малопримечательную, и отправимся к парку Сент-Джеймс. Мои глаза должны отдохнуть на какой-нибудь зелени. Заглянем мимоходом на Пэлл-Мэлл и его клубы.

Английские клубы — это настоящие дворцы, и ни в одной стране мира не найти им подобных, возведенных с таким вкусом и тщанием. В Лондоне их множество, и расположенные на Пэлл-Мэлл Юнайтед-Сервис-клуб, Консерватив-клуб-хаус, Этенеум-клуб просто великолепны. Стоит ли удивляться такому скоплению памятников в одном городе? Девяносто одна корпорация, такие как галантерейщики, суконщики, торговцы рыбой, ювелиры, скорняки, кабатчики и другие, имеет свой собственный Дом. К этим предназначенным для собраний зданиям, и без того очень монументальным, присоединяются и благотворительные дома для неимущих, принадлежащих к тому же кругу. Кроме того, насчитывается по меньшей мере сорок ученых обществ всевозможных наименований, и каждое со своим собственным помещением, с колоннами и антаблементом. Клубы столь же многочисленны, сколь и общества. Все выставляется напоказ, удобно устраивается, дает пищу воображению английских архитекторов и приумножает английские памятники.

— Давай, — предложил Жак, — посмотрим место, где проходят парады конных гвардейцев. Туда ведет лестница площади Ватерлоо. Обрати внимание, Жонатан, на колонну герцога Йоркского. Ты можешь подняться на нее за шесть пенсов, а если бы тебе не было полных трех лет, так и вовсе бесплатно.

— Но на кой черт мне понадобилось бы лезть туда в два с половиной года?

— Понятия не имею. Таково правило. Это напоминает мне объявление в нантском омнибусе: «Дети до трех лет, путешествующие одни, имеют право бесплатного проезда, при условии, что они сидят на коленях у взрослых». Вот что можно прочитать в департаменте Нижняя Луара.