Сатана-18

Глава семнадцатая

К сожалению, их идеальный план полетел в тартарары еще не начавшись. Оглушительный грохот пролетающего самолета потряс их хижину до самого основания. Потрясенная Глаша заткнула уши, испуганная Катя заплакала на печке, взбешенный Михаил выбежал во двор. Одномоторный самолет сделал широкий разворот и возвращался обратно. Сквозь листву они разглядели голову пилота в кабине. Самолет пролетел точно над их жилищем. Дверцы фотокамер поочередно открывались и закрывались на его плоском зеленом брюхе. «Они нашли нас!» воскликнул Михаил. «Теперь я не могу уйти! Прежде чем я вернусь, дом будет кишеть агентами!» Глаша и Катя стояли на крыльце, дрожа от холода… и от мысли о неминуемой гибели. «Нам немедленно нужно уходить,» решила Глаша и обвела суровым взглядом однообразный окружающий ландшафт, который так и остался ей чужим. «В любом случае, здесь жизни нет. Мне все равно. Я ни о чем не сожалею». Через час семья вышла по направлению к Ужуру. Приготовления были несложными, так как вещей у них было немного, и теперь они брели по лесу с двухдневным запасом еды и охотничьим ружьем, висевшем на плече Глаши. Глава семьи нес дочь на спине; супруга шагала впереди. Никто не разговаривал; они не слышали ничего, кроме шелеста листвы, шороха ветвей и чавканья воды под ногами. Михаил решил не использовать ни лодку, ни мотоцикл. Движение вдоль реки было бы слишком заметным, а возле его мотоцикла, сотрудники ФСБ, вероятно, уже устроили засаду. Они с Глашей решили, что самый безопасный, но и самый трудный путь в город — это шестидесятикилометровый переход через таежную местность с пересеченным холмистым рельефом. На головах у них были накомарники — шляпы с москитной сеткой; их руки в перчатках сжимали походные посохи, резиновые сапоги ступали по болотистой земле, солнце слепило им глаза, но они упорно продвигались вперед, поминутно сверяя направление по компасу. Перемещение через этот первозданный хаос, состоящий из спутанных елей, предательских болот, тающей вечной мерзлоты и жужжащих комариных туч могло легко испугать, сокрушить и убить новичка. Субарктическая зеленая пустыня, простирающаяся на десять часовых поясов, требовала умения и смелости. Михаил обладал необходимыми знаниями и средствами, чтобы не погибнуть от лишений и голода, хотя найти комфорт, питьевую воду и пропитание среди дремучей чащи, колючих кустов и мириадов агрессивных насекомых было непросто. К закату дня Беловы добрались до цепи холмов и, поднявшись по плоским шершавым скалам на вершину, остановились для отдыха и приема пищи. Сверху они обозревали однообразную зеленую массу деревьев, простирающуюся от горизонта до горизонта. Их пункт назначения был отмечен тонким облаком дыма, вырывавшимся из множества печных труб. Они подсчитали, что Ужур находится впереди в тридцати километрах от них, и выбрали место для ночлега на южном склоне. Михаил нарубил охапки еловых веток и устроил из них подстилки среди валунов. Они залезли в свои спальные мешки и спокойно почивали без пробуждений, сновидений и кошмаров, а на рассвете после скудного завтрака из копченой оленины и лосося, небольшого количества хлеба, кружки воды и нескольких кубиков сахара продолжили свой трудный путь. Они спустились с вершины и вошли в лес. Почва здесь была суше и дерн под ногами не прогибался, но разбросанные изломанные сучья и упавшие деревья затрудняли ходьбу. Некоторые стволы были настолько толстыми, что путешественники предпочитали обходить их или проползать под корявыми, мшистыми поверхностями поверженных гигантов. Так случилось и в этот раз. Пробираясь на четвереньках под засыпанным листьями и хвойными иголками очередным препятствием, Глаша поскользнулась и, взметнув кучу брызг, растянулась плашмя в луже слякоти. При падении она была слегка оглушена, а ее маска, заляпанная грязью, стала бесполезной. Глаша потеряла ориентировку и замерла. Но ненадолго. Она очухалась, пришла в себя, проползла немного дальше и подняла голову, пальцами смахивая мусор, прилипший к противокомариной сетке. Поднявшись с колен и разогнувшись, отважная женщина услышала громкое чавканье и щелканье зубов. Напротив, глядя ей прямо в глаза, стоял большой бурый медведь. Зверь залез в малиновый куст и лакомился красными сочными ягодами, помогая себе лапами. Его массивное, приземистое тело, покрытое плотным, густым мехом, было повернуто к ней боком. Хищник уже давно обратил внимание на непрошенного посетителя своего царства, распахнул устращающую пасть и яростно зарычал. С оскаленных клыков капала слюна. Медленно Глаша заставила себя разогнуться, ее конечности дрожали. Она не потеряла рассудка. Зверь был идеальной мишенью для Глашиной двустволки, но она не хотела ни ранить, ни убивать упрямое животное. Все замерло в лесу в предчувствии схватки. Не шевелился ни один лист. В неподвижном воздухе замолкли птицы. Перестали скакать по ветвям юркие белки. Лишь cлучайная сосновая шишка нарушила тишину. Падая с высоты, она звучно отскакивала от каждой ветки, прежде чем глухо удариться о землю и навеки врезаться в дерн. За ней крутясь, посыпалась вниз шелуха, чешуйки и сосновые иголки. Михаил и Катя, оказавшиеся по другую сторону гигантского ствола, не подозревали о драме, разворачивающейся в нескольких метрах от них. Медведь неторопливо направился к своей потенциальной жертве. Глаша напряглась, собрала всю свою силу воли и попыталась побороть страх. «Доброе утро, дядюшка Медведь», она старалась говорить успокаивающим тоном. «Надеюсь, тебе нравится малина и ты так же занят своими делами, как и я. Мы с тобой друзья, не правда ли?» Чтобы казаться больше, она задрала руки вверх и осторожно пошла прочь. Медведь стоял неподвижно, следя глазами за Глашей. Когда она отошла достаточно далеко и зверь скрылся из виду, она сняла с плеча ружье и побежала искать семью. Для этого ей пришлось сделать широкий крюк, прежде чем она заметила обеспокоенного мужа. Михаил стоял начеку, молча прислушиваясь к суматохе, которую он не мог видеть. Он затаил дыхание, не зная, как помочь жене. Первым делом Глаша взглянула на дочь. Девочка мирно спала, положив голову на спину отца. Все было в порядке и успокоенная мать от усталости присела на траву. Вокруг звенела мошкара и наводя сон, меланхоличный крик кукушки доносился издалека. Эта опасная встреча отклонила Беловых от намеченного курса и уже в сумерках они прибыли на окраину Ужура.

Светились окна бревенчатых домиков, окруженных картофельными полями и огородами. Серп луны поднимался в спокойном, кристально чистом небе. В фиолетовой вышине зажглись первые звезды. Таясь за кустами, беглецы видели в занавешенных окнах смутные тени людей. Жители закончили свои повседневные дела и садились ужинать. Единственная улица, немощеная и широкая, была пуста и едва различима в быстро наступающей темноте. Было тоскливо и тихо, из печных труб кое-где курился дым. Во дворах лениво брехали собаки. Михаил и Глаша пробирались по опушке леса, двигаясь вдоль околицы и осматривая окрестности в поисках нужного дома, пока не нашли его. Серая бревенчатая хижина под крутой шиферной крышей была темной и загадочной. Окна с резными раскрашенными наличниками не светились: было понятно, что в избе никого нет, но из печной трубы тонкой струйкой вился дымок. Михаил расположился рядом с Глашей за высоким кустом и в бинокль наблюдал за окрестностями. Ночь стремительно наступала и его линзы не могли передать ничего, кроме синих пятен. Он отложил в сторону бесполезную оптику и, чутко прислушиваясь, широко раскрытыми глазами всматривался в сумрачную даль. Примерно час спустя в дальнем конце улицы показался грузовик. Его ярко сверкающие фары освещали ухабистую, бугристую дорогу. Бренча и подпрыгивая, транспортное средство упрямо ползло вперед. Гул мотора и лязг его разболтанных металлических частей растревожили городских собак. От их истерического, визгливого лая становилось тошно и звенело в ушах. Грузовик въехал во двор дома с темными окнами. Там он остановился и его двигатель замолчал. Из грузовика вышли трое мужчин с небольшими сумками. Михаил не мог различить их лиц. Мужчины вошли в избу и включили свет. Они были шумными и самоуверенными, топали взад и вперед, многократно пересекая двор между жилищем, одноместным сортиром и поленицей дров. Дым повалил из трубы и запахло горелым маслом из кухни. Прошел еще час, но на заднем дворе никто не появлялся. В окнах колыхались занавески, за стеклами беспрестанно сновали силуэты чужаков, вспыхивали и таяли конусы света, но невозможно было понять, что там происходит. Серебряные звезды безучастно мерцали в космической глубине высокого ледяного неба. Внезапно фиолетовый купол над головой прочертил яркий метеор. Михаил проводил падающую звезду безучастным взглядом. Его охватывал холод. От недоедания и усталости мысли его начали путаться. Три задернутых желтыми шторами, загадочных окна и над ними сноп красных искр, извергающихся из печной трубы, заворожили его, как что-то неземное и потустороннее. Феномен манил и притягивал его, как колдовской магнит, но он посоветовал себе набраться терпения и ждать. Время текло медленно, каждая минута превращалась в час, соседние избы постепенно погружались в мрак, их окна гасли гасли один за другим, но лампы в этом жилище упорно и зловеще сияли. Михаил решил рискнуть. Он поговорил с Глашей и она вызвалась прикрывать его с ружьем в руках. Он пересек сто метров пустого пространства между своим укрытием и домом, хорошо понимая, что за ним могут наблюдать тепловизионные приборы, если таковые имелись, и тихонько постучал по оконному стеклу. Занавеска отодвинулась, появились плечи и голова, он узнал лицо Танвила. Испытующим взглядом Танвил пытался разглядеть посетителя. Михаил сделал шаг в сторону и вышел на свет. Лицо Танвила выразило крайнее удивление, на своем гортанном наречии он что-то крикнул в глубину комнаты и отпрянул от окна. Широкой поступью, почти бегом, Михаил обогнул фасад дома. По пути он услышал хлопанье входной двери и торопливые шаги на крыльце. Завернув за угол, он столкнулся нос к носу со всеми тремя боевиками. Его жестами пригласили войти и усадили на табуретке в помещении, наполненным звуками ревущего в печи пламени. Сырые дрова горели шумно, заглушая бульканье кипящего в горшке варева. Михаилу становилось жарко и он расстегнул свой кожух. Черные дождевики хозяев висели на вешалке. На полу лежали распакованные мешки с продуктами. Стряпня шла полным ходом: на широкой гладкой доске валялись ошметки разрезанного мяса, кучки нарезанных овощей и картофельных очисток. На столе красовались обеденные тарелки и блестящие кухонные принадлежности. Вернувшиеся в избу обитатели бросили свои занятия и собрались на скамейках вокруг Михаила. Члены Аль-Каиды смотрели на гостя с недоверием. Это был не тот Михаил, которого они знали. Три дня скитаний по тайге сказались на нем. Он стал грязным, заросшим, закутанный в испачканную рваную одежду. «Что с тобой происходит?» спросил Танвил. «Мы вчера пришли к тебе на квартиру, но дверь была опечатана. Что ты натворил и где твоя семья?» «Мы переехали на дачу. Теперь мы предпочитаем деревенское жилье», с горечью скривился Михаил. «Почему у тебя на двери милицейские печати?» Танвил не переставал задавать вопросы. «Какое преступление ты совершил?» «Меня обвинили в том, что я помог вам вывезти боеголовку из России, а также в шпионаже против моей родины. Сейчас мы с семьей скрываемся». Михаил наблюдал за их реакцией. Танвил перевел его слова остальным. Те зацокали языками и с негодованием покачали головами. Они обменялись краткими комментариями на своем языке. Теперь их глаза смотрели на Михаила с сочувствием. «Ты собираешься нам помогать?» близко подступив к нему и смотря сверху вниз, требовательно спросил Танвил. «Помнишь, о чем мы говорили на прошлой неделе?» «Да,» негромко, но веско произнес Михаил. «Вот потому-то я здесь. Мне нужны твои два миллиона долларов, чтобы подкупить чиновников и выбраться из страны». Глаза Танвила превратились в острые сверла. «Тебе заплатят после запуска,» твердо сказал он. «Не раньше». «Все в порядке,» безмятежно и ни секунды не раздумывая, согласился Михаил. «Я имел с вами дело раньше и вы всегда платили сразу и в полном объеме. Когда вы хотите запустить ракету?» «Как только все будет готово!» алчно облизнувшись, отрезал Танвил. Он весь вспыхнул, губы его задрожали, глаза загорелись бешенством и сдержанный до сих пор голос восторженно зазвучал, «Атомный взрыв в Америке! Радиоактивные облако над Вашингтоном! Великий зверь апокалипсиса будет укрощен!» Он хлопнул в ладоши, затрясся всем телом и затопал ногами. «Имей ввиду, что для ремонта ракеты вам придется предоставить тонны запасных частей», проинформировал его Михаил, игнорируя выходку террориста. Скрывая беспокойство, он отвел свой взгляд, устремив его на железную дверцу, за которой полыхали дрова. «Не волнуйся! Ты должны увидеть наш инвентарь!» похвалился Танвил. Его дыхание успокаивалось и не было заметно ни следа недавнего нервного припадка. Он повернулся на каблуках и пригласил Михаила следовать за ним. Остановившись у входа в заднюю комнату, он драматично взглянул на посетителя. Победная улыбка растянула его тонкие губы. «Смотри!» Достав ключи, он осторожно отпер замок и повернул скрипучую дверь. Картонные коробки с английскими, русскими и китайскими надписями занимали широкое, безоконное пространство. От пола до потолка ящики разообразной формы и размеров громоздились на полках со всех сторон. На нескольких упаковках значилось «OCHA Emergency Relief Goods. (Товары чрезвычайной помощи)». Среди них выделялся запас консервов с волнистыми буквами арабской вязи на этикетках. «Это оборудование для модернизации вашего Р-36М», поделился Танвил. Его лицо светилось энергией и радостью. «Могу ли я?» Михаил вежливо спросил и наугад вытащил из штабеля объемистую коробку с русскими буквами. Увесистый ящик был запечатан и, согласно надписи на его боку, содержал комплект, предназначенный для дистанционного управления военных ракет и системы наведения. «У нас есть все», с гордостью оповестил Танвил. «Не исключаю, что слишком много. Но мы не можем отправиться в большой город за запчастями, если нам чего-то не хватит». «А как насчет инструментов?» «Инструменты находятся здесь», успокоил его Танвил. «Мы даже привезли сварочное и паяльное оборудование. Оно хранится на складе, рядом с рулонами трубок.» Он подвел Михаила к чулану, набитому баллонами с кислородом и ацетиленом, горелками, паяльными лампами и шлангами на катушках. «Нам понадобится не один раз съездить на базу, чтобы доставить эти материалы», одобрил Михаил, тем самым намекая террористу, что он становится частью их преступной команды. «Сначала мы привезем инструменты», гнул свое Танвил. «Мы вскроем корпус ракеты, оценим масштаб повреждений и при необходимости проведем ремонт». «Ты босс», с нарочитой покорностью произнес Михаил. «Когда приступаем? Завтра?» «Конечно!» воскликнул Танвил. Приступ неожиданного гнева охватил его. Брови террориста сморщились, он закатил глаза и потряс кулаком в воздухе. «Мы потеряли целую неделю, ожидая тебя!» «Не по моей вине,» огрызнулся Михаил, отводя взгляд от пристальных глаз собеседника. «В таком случае давай торопиться. Завтра вам придется спрятать меня, мою жену и дочь в грузовике. Теперь мы беглецы». Михаил горько ухмыльнулся. «Моя жена — инженер-электронщик. Она работала на базе и станет большим подспорьем для нашего проекта». Это было неожиданно, но Танвил сдержался и лицо его не выдало никакого удивления. Он поджал губы и после короткого размышления строго сказал, «Мы найдем место для всех». Скрестив руки на груди, он добавил, «Имей ввиду, что на шоссе из Ужура есть два блокпоста милиции. Они нас не беспокоят. Но на всякий случай мы вас положим в кузов и накроем брезентом. Надеюсь, что перетерпите!» Закончив тираду, он замолчал и угрюмо уставился на собеседника. Прошла минута прежде чем Танвила осенило, «Где сейчас твоя семья? На улице мороз, а они в лесу. Приведи их сюда!» Михаил мрачно кивнул и вышел на улицу. Холодная беззвездная ночь окутала его. Он мало что мог видеть, спотыкался, наугад пробирался, но каким-то образом на черном фоне прямо перед собой различил призрачное белое пятно. Включив фонарик, он продолжал идти в сторону леса, пока не уперся в можжевелевый куст. «Я здесь,» окликнула его Глаша. Послышался шелест листьев, покачивание ветвей и из-за ели появилась его жена с ружьем наперевес. Глаша передала оружие мужу, наклонилась и осторожно подняла с земли спящего ребенка. Пушистый мох, на котором лежала девочка, сохранил форму ее маленького тела.

Проклиная свою судьбу, нo подчиняясь обстоятельствам и опустив головы, Беловы направились в сторону зловещего строения. В эту минуту Глаша ненавидела себя, по ее щекам текли слезы, а губы сжались до боли, так ей не хотелось видеть этих нелепых людей. Воспоминания о жестоком вторжении и о пережитой опасности обременяли ее сердце, ни на минуту не отпуская ее. И вот сейчас эти уроды предстанут перед ней! Глашу передернуло от отвращения, но выбора у нее не было. Семья вошла в дом и остановилась на пороге. Было дымно, жарко, грязно и не очень уютно. Свисавшая с потолка электрическая лампа освещала боевиков, свободно и привольно расположившихся за столом в самых живописных позах. У одного морда была опущена в тарелку с капустой, другой сгорбился и обезьяньи руки его свисали под стол, у третьего вся физиономия облеплена в птичьем пуху — он расположился на полу, вытянул ноги и лакомился вареным куриным яйцом. Однако автоматические пистолеты боевиков находились на расстоянии вытянутой руки и висели наготове в кобурах на спинках стульев. Между тем радиоприемник наигрывал арабские мелодии и, полузакрыв глаза, слегка покачиваясь из стороны в сторону, присутствующие внимали музыке. Кажется, ужин закончился, но в воздухе витал аппетитный запах стряпни. На тарелках лежали остатки стейков, обглоданные куски хлеба и немного вермишели. Услышав шаги, боевики, как по команде обернулись, подтянулись, привстали и привели себя в благостный вид. Танвил прихлебывал чай из кружки и откусывал пончик; Маджед глядел в полную картофеля кастрюлю, указательным пальцем рассеянно рисуя на столе кружочки и квадратики; и обожженное, покрытое красными пятнами, лицо Навафа ничего не выражало. Глаша сразу узнала троицу, с которой недавно сражалась. Их взгляды встретились. Короткая волна паники захлестнула уставшую женщину. Однако, судя по всему, террористы нисколько на нее не обиделись. Они радостно приветствовали новых членов в свои ряды и предложили им ужин. Глаша отказалась и отвернула насупленное лицо. Михаил был более дипломатичен и сказал, что они не голодны. «Где мы разместимся?» стараясь не замечать неловкости, громко спросил он. Трио переглянулось, не зная ответа; ведь изба была невелика и забита вещами. «Если вы не против,» высказался Михаил, «то мы отдохнем в комнате, которая служит складом. Мы неприхотливы. Нам ничего особенного не нужно». «Как пожелаете,» пожал плечами Танвил. «Не маловато ли для вас помещение?» «Все в порядке.» Получив разрешение хозяев, гости прошли в кладовку. Утомленная длинным и трудным днем Глаша плюхнулась на первый попавшийся ящик, в котором, судя по надписи, хранилась легковоспламеняющаяся жидкость. Вокруг нее на полках до потолка громоздились многочисленные нераспакованные коробки и, свернутые в рулоны, гибкие трубы. Алюминиевые крылья и стабилизаторы были сложены в углу. Михаил плотно закрыл дверь и начал снимать груз со своих плеч. Он тяжело дышал и у него слипались глаза. Глаша разложила на полу мягкие мешки с вещами и уложила Катю. Она устроилась рядом с дочерью, чтобы успокаивать ее. Глава семейства пожелал всем спокойной ночи и выключил свет. Только теперь, в темноте, получив иллюзию уединения, Глаша смогла сосредоточиться и подумать о будущем. Ее охватила масса сомнений. «В каком отчаянном положении мы оказались», размышляла она. «Сколько опасностей нас ждет впереди: сможем ли мы восстановить ракету; удастся ли переоборудовать ее для наших нужд; и в случае успешного прибытия в западное полушарие сможем ли мы замедлить боеголовку, в которой находимся, и выпустить парашюты?» Глаша закусила губу и сжала кулаки, сдерживая себя от слёз. Она была рада, что никто не видел ее в кромешной тьме. Тревога не оставляла бедную женщину. Она продолжала рассуждать. «Если мы не погибнем во время полета и благополучно приземлимся, то что нас ждет в новом мире? Как нас встретят американцы? Кино и телевидение рассказывают о янки ужасные вещи! Они просто нечистоплотные свиньи!» С отвращением Глаша пожала плечами. «Где нам там жить и чем заниматься? Ведь никто из нас, кроме Кати, не говорит по-английски!» Страх не давал ей уснуть. Она долго ворочалась и только перед рассветом забылась тревожным сном.

Рано утром следующего дня смельчаки и хозяева вышли из дома, уселись в свое потрепанное транспортное средство и направились на ракетную базу. Серое небо затянуло низкими облаками, перепадал мелкий дождик, сменяемый временами живительным солнечным сиянием. Грандиозные сумрачные массивы северного леса, через которые они проезжали, угнетали боевиков Аль-Каиды. Клацая зубами и застегнув плащи на все пуговицы, продрогшие южане взирали из кабины на негостеприимные виды, которые так отличались от их жаркой и солнечной родины. Призрачные туманы окутывали угрюмые и непроходимые скопления елей и пихт с примесью берез и осин. Во влажной густой чаще таились страшные, неслыханные звери, куда опаснее чем леопарды, питоны и тигры, населяющие их знойную, скалистую сторону. Но все эти неприятности меркли по сравнению с великой целью, поставленной им шейхом. За такое можно было и пострадать! У них теперь было все необходимое для успеха, даже завербованный советский персонал! Беловы лежали на сене в кузове грузовика, не видя ничего, кроме грубой ткани своего оливково-зеленого брезента. Наконец все милицейские посты были преодолены и путешественники оказались вне зоны действия властей. Когда впереди появились знакомые ворота, то следуя правилам, они остановились перед соответствующими дорожными знаками и вежливо посигналили. Танвил обернулся и постучал в заднее окно, вызывая Михаила. Тот поднялся со скрипучих досок, встал на ноги и вытянулся во весь рост, почувствовав близкую надежду на свободу. Со своего места в кузове Михаил рассматривал окружавшую его природную среду. Ничего не изменилось с тех пор, как он в последний раз посетил базу три месяца назад. Но не совсем так. Возможно, что руки того самого единственного охранника дрожали сильнее от пьянства и зеленая пустыня совсем приблизилась к покосившейся ограде, захватывая больше территории, но в остальном все осталось по-прежнему. Михаил повел группу к ближайшему к зданию клуба «стакану». На заброшенном куполе пускового контейнера пробивалась высокая клочковатая трава. Рядом с ним сквозь заросли ромашек выступала бетонная крыша бункера. Заметные углубления в грунте указывали на вход. Осторожно ступая, группа спустилась по крутым, засыпанным лесным мусором, ступеням. Дальнейший доступ перегораживала большая стальная дверь с красной пятиконечной звездой. Михаил порылся в своем кармане и вытащил связку старинных ключей, которые были в ходу западных странах в 19-ом веке, нo до сих пор находятся в употреблении в странах третьего мира. После внимательного осмотра он выбрал один из них с большой зубчатой головкой на длинной стальной ножке и вставил его в замочную скважину. Однако попытки повернуть ключ оказались тщетными. «Попробуем смазать это устройство», процедил он сквозь зубы Танвилу, не отступавшему от своего подопечного ни на шаг. Из грузовика принесли масленку, ключ повернулся и ржавая дверь со скрипом поддалась толчку мускулистого террориста. Войдя первым, oн направил луч фонарика на хаос, вызванный десятилетним забвением и преступным пренебрежением государства к собственным усилиям и затраченным ресурсам. Здесь не было ни дуновения ветерка, ни малейший звук не проникал из яркого мира наверху; только затхлый запах сырости и гробовая тишина висели в подземном здании. Глаша обняла Катю и, осмелившись, сделала крошечный шаг вперед. Двое других боевиков робко прижались к нише двери, глядя в темноту. Безжизненные консоли отбрасывали квадратные тени на серые потресканные стены и гирлянды толстых резиновых кабелей. Неустрашимые Танвил и Михаил двинулись вперед. Они пересекли погруженный во тьму модуль управления запуском и направились к пусковому контейнеру. Они проследовали через лабиринт ответвлений, переходов, наглухо задраенных дверей и заваренных люков пока не уперлись в приоткрытую ржавую дверь, выходящую в обширное круглое пространство. Они оказались в огромном вертикальном цилиндре, высотой примерно сорок метров. Площадка, на которой они стояли, находилась на полпути между верхом и низом «стакана». Прямо перед ними искрился зеленый корпус баллистической ракеты, острие ее боеголовки почти на уровне верхнего края шахты. К внутренней стенке «стакана» была прикреплена узкая металлическая лестница. Танвил подошел к краю площадки и осторожно заглянул вниз. Крохотная точка света его фонаря отразилась в луже далеко внизу под ним. Сопло ракеты отбрасывало круглую тень на черную неподвижную поверхность воды, скопившейся на дне. «Вот она, дорогуша,» выглянув из-за плеча террориста, промямлил Михаил, сообразив, что обращается к этой бесчеловечной, жестокой машине, как к живому существу. «Мы ее вылечим и поставим на ноги. Она у нас далеко полетит,» обретя былую уверенность, продолжал он. Михаил замолчал и опустил голову, внезапно осознав, насколько он напуган затеваемым безрассудным приключением, которое, возможно, убьет всю его семью и заодно его. «Действительно «ракета никогда не использовалась!» Чего еще террористы от меня ожидают?» фыркнул он про себя. «Мы отправим эту милашку в Америку с большой водородной бомбой на борту», угрожающе заявил Танвил. Лицо его посинело и перекосилось от злобы, в глазах замелькали красные огоньки. «Конечно, отправим,» невозмутимо подтвердил Михаил, отряхивая пыль с рукава. «Куда этот хлам еще деть?» Танвил всматривался в темноту шахты, исследуя ее внутренность фонариком. Пятно света скользило и покачивалось, поочередно выхватывая узкую лесенку, нос ракеты, грубые бетонные стены и снова корпус ракеты. «Я начну с главной комнаты», без колебаний решил Танвил. Эхо его голоса еще вибрировало в шахте, в то время как он уже направлялся к командному модулю. Террорист так быстро несся по коридору, что Михаил едва поспевал за ним. Через несколько шагов Михаил споткнулся о разбросанные по полу твердые предметы и упал на каменный пол, больно ушибив колени и локти. Цепляясь за скобы, укрепленные в черной влажной стене, он восстановил равновесие, хотя голова у него кружилась. Осторожно ступая, он продолжил движение, понимая, что сильно отстал. Он слышал стук шагов Танвила далеко впереди себя. Прихрамывая и преодолевая боль в суставах, дезориентированный Михаил искал пропавшего спутника. Коридор закончился и Михаил вошел в командный модуль. Здесь он смог присесть на случайно сохранившееся кресло и отдышаться. Вокруг звучали знакомые голоса. Свет фонарика вырывал из темноты силуэты террористов, слушавших своего главаря. Танвил непринужденно расхаживал взад и вперед, тоном лектора что-то громко объясняя на своем языке и тыкая указательным пальцем в окружающие предметы. Михаил узнал эту комнату. Раньше, много лет назад здесь находилось его рабочее место. Бывший военный почувствовал грусть, возвращаясь в родные пенаты. В этом бункере он и Глаша провели столько лет своих жизней и многое пережили. Кроме того, это укрепленное сооружение было спроектировано, чтобы выдержать американскую ядерную атаку и нанести ответный удар или ударить первым, в зависимости от полученного из Кремля приказа. Как в дальнейшем выяснилось, бункер был самым безопасным местом для него и для Глаши в годы Холодной войны. Хаос и запустение, царившие здесь, казались непоправимыми и катастрофическими. Но вспоминая доставленные террористами инвентарь, инструменты, оснастку и запасы продовольствия, которые он видел в Ужуре, Михаил попытался поверить в невероятное. «Умелые учёные Аль-Каиды все наладят,» представилось ему. «Электрический ток снова потечет по проводам, пробуждая дремлющие приборы и оборудование; флуоресцентные панели зальют подземелье ярким светом; системы вентиляции и очистки наполнят помещения свежим, душистым воздухом; компьютеры опять замурлыкают свои тихие счастливые песенки; входная информация будет скрупулезно обрабатываться; индикаторы засветятся огоньками; стрелки аппаратуры вытянутся в аккуратный ряд, рапортуя о полной боевой готовности, и, наконец, — ее сатанинское величество, — межконтинентальная баллистическая ракета начнет свое поначалу медленное движение вверх, а затем разгоняясь быстрее и быстрее, наберет космическую скорость, покидая свое гнездо в славе ревущего, всесжигающего пламени.» Михаил тряхнул головой, борясь с возникшим наваждением. Танвил хлопнул в ладоши и отвлек своего партнера от грез. «Мы должны подготовить ракету к запуску через две-три недели», категорично заявил он и прокричал что-то своим компаньонам на другом языке. Они захихикали и дружно, как болванчики, закивали головами. Через минуту ученая братия скрылась из виду, но ее шаги и голоса эхом отдавались внутри подземных пустот. «Сначала нам нужно электричество», Танвил принял роль мастера. «Затем мы включим осушитель и кондиционер. Это сделает главную комнату, командный модуль и жилые отсеки пригодными для проживания». Танвил исчез в проходе, ведущем на нижний уровень. Михаил услышал стук его ног по металлической лестнице. Свет его лампы двигался пятном на закопченом потолке. «На это у нас уйдет день, а потом приступим к восстановлению оборудования», кричал он снизу. «А затем, приятель, я поручу тебе настоящую работу!» Услышав последнее распоряжение, Михаил вздрогнул и проглотил комок, застрявший в горле.