Сказка в отпуске

Глава 25. Картина

– Можешь на него не смотреть и даже о нём не мечтать, – хмыкнул голос царевны. – Он только мой. Ты хоть и симпатичная, но шансов у тебя никаких.

Возникло желание сказать, что я ни о чём таком не думаю и хочу лишь одного: положить конец творящемуся безобразию. Но нить, всё это время плотно приклеенная к руке, похоже, вытягивала силы. Чувствовала я себя ужасно. И хотя после исчезновения клубка, состояние посекундно улучшалось, до спора со злой царевной было ещё далеко.

– Милый, за мной, – прозвучало одновременно отовсюду.

Принц послушно поплёлся внутрь.

Меня втянуло в двери и потащило вперёд. И хорошо, что так. Ноги шли крупной дрожью. Идти сама я не могла.

Пролетая, как заправское привидение по огромному холлу, я лишь успевала поражаться количеству чистого блестящего, совершенно безвкусного, но несомненно богатого, и слоям грязи на всём остальном. Когда Лес Лесович говорил, что дворец дожидается меня для уборки, я, конечно, подозревала нелёгкую работу. Но увиденное поразило даже моё неплохое воображение. В мыслях проскочили все герои замарашки и попросту лентяи, но мигом померкли перед грязнулей царевной.

– Возьми мои любимые цветы и расставь по периметру Зала для Отбивной.

Принц споткнулся о кончик загнувшегося ковра, бывшего некогда красным, а теперь ставшего неприятного-серого цвета в красную крапинку, упал, растянулся, словно, кукла, поднялся и без каких-либо эмоций направился дальше, оставив меня у массивной золотой двери.

Золотые двери были повсюду.

– А ты, Маша, заходи сюда. Здесь будешь ждать, пока я готовлюсь к победе. Не стесняйся, спасительница, – раздался хохот, и чёрные силы, смутно напоминавшие размытые силуэты людей, втащили в просторное помещение. Они же усадили на такой же, как ковёр в холле, пуф – тот стоял у большого зеркала – и всучили лист в клеточку. Вырванный из тетради.

Я начала подозревать, что царевна, откуда бы она ни черпала свои жуткие силы, любительница посещать наш мир. Иначе откуда бумага, шариковая ручка – такой же подписываю тетради – бутылка Пепси и с детства мне знакомый крекер «Рыбки»?

– Ничего не ешь и никуда не ходи! – велел голос царевны, и силуэты, будто испугавшись её крика, развеялись прямо в воздухе. Правда развеивались они с определённой очередностью. Двое в дальнем углу справа, двое в левом, пара в ближайшем к моему пуфу, напротив, и последние у самой двери.

– А они останутся здесь, – хмыкнула царевна, – не надейся, что удастся прогуляться по моим владениям. Травники невидимы, но они следят за тобой и сделают всё, что велю им я, их королева.

Сама того не заметив, а царевна вновь себя выдала. Травники.

– Скучающий царь нередко использовал знания травников для того, чтобы игра стала интереснее, – вспомнились слова Леса Лесовича.

Я могу и ошибаться, но что, если окутанные злом травники, и помогли царевне взять под власть ведьму и сотворить столько недоброго? Сама бы в одиночку она никак не справилась. Для воплощения такого масштабного плана требуется волшебство. Настоящее. Травники создали заклинание пыли, из-за которого погиб Горыныч – мне уже совсем не хотелось смеяться – могли придумать и что-то другое.

– Ты поняла? Ничего не ешь и не пытайся выйти. Жди. Скоро я тебя победю.

Так вот откуда, мама из Инстаграма, безграмотность Змеёши! Царская дочь и такая неуч.

– Милый, ставь цветочки левее, – услышала удаляющийся голос царевны. – Не влево, а чуть левее! Не так! Милый! Хоть сама всё делай. Но я не могу! Я должна быть в этот раз особенно красивой. А я ещё не наложила мейкап!

Точно гостит у нас. Вряд ли в сказке даже слово подобное слышали.

– Аккуратнее с розами! Они же нежные! Не ломай их шипы! Они должны быть шипастыми!

Голос замолк, и как я не ждала, а так ни единого слова от самого принца не услышала. Немым она его что ли сделала? Или поработила всю волю?

Взглянула на листок в руке и только хотела спросить для чего он, как запоздало прилетело:

– Я из-за тебя всё позабыла! Листок, Маша, для завещания. Заполни его. Тебе отдавать особо нечего, но глаза твои мне нравятся. Их завещай!

Мне оставалось лишь хлопать этими самыми глазами, глядя в зеркало на собственное отражение, потому как большей наглости я в жизни не слышала. Назло потянулась к крекеру. Я ведь не завтракала. Только коснулась пакета, и стены сотряслись от жуткого:

– Я же велела не трогать! Это моё! Я в каждом зале оставляю для себя сюрпризы! Сейчас же убери руки!

На меня повалил дым.

Ну и ладно. Поем после победы, – пообещала страдающему желудку и, разгоняя дым, осторожно поднялась с пуфа.

– Разрешаю пройтись по залу и полюбоваться моими статуями. Но за дверь ни-ни.

Какие мы добрые…

На первый взгляд зал не был огромным. Но на второй он удлинялся и расширялся с каждым моим шагом: ходить не переходить. И я, почувствовав любопытство и силы, ну и дискомфорт от сидения на грязном пуфе, решила пройтись.

Убранство не менялось, пыль не исчезала, а лишь увеличивалась. Статуи, которыми так гордилась царевна, тыкались в меня на каждом метре. Да-да, вы не ослышались. Именно тыкались: стоящие ровно, без движений, разные грифоны и на них похожие начинали заваливаться, стоило мне оказаться на их уровне, грозясь раздавить своей массой. И… пожалуй, это единственное, стоящее внимания в этом помещении.

Не считая подпевал царевны.

Интересно, она их обманом служить заставила, или те тоже имели зуб на своих правителей?

Мне даже представлять не хотелось причин, по которым те так обозлились. И не верилось, честно говоря. Посудите сами, будь правители такими плохими, сказочный мир расцветал?

Точно бы нашлись желающие изменить положение, подняли бунт, устроили революцию. Не знаю, как всё это делают в сказках, но уверена, способы отличаются лишь наличием волшебных элементов.

Попыталась разглядеть травников, но неудачно. Пошла дальше и увидела картину. На фоне леса, в окружении не зверомонстров, а обычных белок и барсуков, на расстеленном золотом покрывале, сверкающим ослепительным блеском, расположилась семья. Тёмно-русый мужчина в короне, украшенной изумрудными листьями, сидел с выпрямленной спиной, хотя сидеть так было не слишком удобно – покрывало на земле не тоже самое, что трон со спинкой. Губы мягко улыбались, а глаза цвета свежей травы смотрели по-доброму, но не на художника, старательно писавшего сразу три образа, а на женщину с золотыми волосами. Волны струились с плеч, дальше вдоль платья небесного цвета и затем падали на подол платья, завиваясь кончиками в кольца. Голова, увенчанная короной с изумрудными листьями, но меньшего размера, была повёрнута в сторону сидящего между женщиной и мужчиной мальчика, в котором я без труда узнала принца. С детства он совсем не изменился. Только взгляд его голубых глаз, доставшихся от матери, раньше был не стеклянным, а лучистым задорным, как у той, что его родила.

Передо мной предстало счастье во всём его великолепии: счастливая и дружная семья, явно любящая народ и любимая им. Ну… Природой так точно. Звери так и жались к королевской троице, хотя вроде должны были преклонять головы или скромно ютиться на заднем плане. Но нет, они были рядом и воспринимались частью семьи. И во всём этом читалась такая искренность, что невозможно было и вообразить, как кто-либо из них делает нечто, грозящее катастрофой целому миру.

Единственное, что смущало на картине – это блестящий вантуз в руках принца, но даже несмотря на эту дикость, а может и безумство, я категорически не верила в вину короля, королевы или маленького принца.

Снаружи что-то громыхнуло и сразу прозвучало:

– Милый! Почему врезаешься в мои розы? Ты так разобьёшь все вазы! А в одной из них твоя мама! Хочешь навсегда её потерять?

Ответа не последовало.

Я невольно зажала рот ладонями. Как можно быть такой жестокой? Бедный принц!

А царевна, нет, настоящая ведьма… продолжала:

– Твоя мама так любила природу. Ты же не хочешь её расстроить? Знаю, что не хочешь, хотя никак не реагируешь. Будь внимательнее к цветам. Милый! Да что же ты врезаешься в стены! И почему вдруг стал таким неуклюжим? Утром ещё нормальным был. Что произошло? И не стой здесь, дай пройти. Милый! Мне нужно в гардеробную!

Душа кипела, сердце разрывалось. От жалости, от злости, от невозможности прямо сейчас закончить всеобщие мучения. Взгляд невольно мазнул по вантузу и… на нём задержался. Такое ощущение, будто вантузом зарисовали нечто иное. Но зачем?

– В туалет хочу! – заявила как можно громче, понимая абсурдность догадки.

– Потерпишь! – донеслось в ответ.

– Не потерплю! – я была настроена решительно. – Хочешь, чтобы я использовала твою комнату не по назначению?

– Ты не посмеешь!

– Проверим?

– Нет! Не будем. Откройте ей двери и проводите куда следует. Не хватало ещё, чтобы она испортила зал ожидания. После тебя будет следующая спасительница! Перед ней не стыдно?

– Я ведь по твоему плану не выживу, а значит её не увижу. Чего стыдиться?

Царевна задумалась:

– Точно. Ты правильно поняла, живой из дворца не выйдешь. Иди, делай свои дела и возвращайся. Совсем скоро встретимся в зале для Отбивной.

– В зале для чего? – я не смогла удержаться от вопроса. Решила, что ослышалась.

– Отбивная. От слова «бой». А ещё учителем называешься… – фыркнула царевна и со смешком добавила: – Ты там будешь отбиваться. Не понятно?

Я даже ничего объяснять не стала:

– Договорились. Мне всё равно не сбежать.

– Смирилась? Наконец-то.

Двери открылись. Две размытые фигуры встали по обе стороны от меня, но за руки не схватили, и мы пошли туда, где скрылся принц, а затем, не дойдя до очередной двери, раза четыре повернули.

Коридоры были одинаковые. Пыль, грязь и золото в них тоже. Не дворец, а лабиринт. Без путеводителя не разберёшься. Впереди показался ещё один поворот, заблестела дверь: не золотом, серебром. Видимо, не только я боялась запутаться.

Представила, как очумелая царевна ищет туалет, открывает дверь за дверью, сжимает платье от нетерпения, и мне стало смешно. Не время веселиться, но так можно впасть в уныние. Так что, подняв боевой дух такой нелепицей, я резко повалилась на пол и поползла прочь. Сама не знаю, на что рассчитывала, но знала одно: царевна категорически не желала, чтобы я гуляла по дворцу. А значит она боится. Чего?

Ответ очевиден – того, что я могу найти.

– Так нечестно! – завизжала от досады царевна. – Не положено! Передо мной никто не ползает! Сразу погибает! А туда вообще нельзя!

Я её не слушала, быстро вползая в поворот и устремляясь дальше. Рассчитывала на эффект неожиданности, и, кажется, получилось

– Ползите за ней! Ползите! – кричала царевна.

Травники послушно поползли.

– Нет! Бегите за ней! Бегите!

– А чего сама не побежала?

Я же раздета! – гаркнула царевна. – И не дайте ей зайти в зал!

Травники поднялись с колен, но я уже заползла в ближайшее помещение и, захлопнув дверь, услышала:

– Это всё равно ещё не конец! Клубочек в бой!

Тут же возникли хорошо знакомые нити и начали стремительно оплетать моё тело.