Стебель травы. Антология переводов поэзии и прозы

Поют. Поют.

Где поют поющие птицы?

Дождь прошёл. Но на ветках

всё ещё нет листвы. Поют. Поют

птицы. В какой стороне

поют поющие птицы?

Клетки мои пусты.

Пуст птичий рынок. Но – поют.

А долина так далека. Никого…

Я не знаю, где поют

птицы – поют, поют! —

поют поющие птицы.

Хотя бы то, что птичка

на лету прощебетала!..

– И розы аромат,

хранимый нежным взглядом!..

– И блеск небес,

что высох со слезинкой!..

Несут золотые стрелы

погибель лету. И воздух

прозрачной болью наполнен,

и кровь напоена ядом.

Всё – свет, и цветы, и крылья, —

уже готово к отлёту.

И сердце уходит в море.

О, сколько печали рядом!

Холодная дрожь и слёзы.

– Куда вы идёте? – Где вы? —

У всякого всякий спросит.

Ответ никому не ведом…

Поэзия; рассветная

роса; ночное

дитя; прохладная и чистая

истина последних звёзд

над хрупкой истиною

первого цветка!

Роса, поэзия;

рассветное падение небес на землю!

Спящий младенец!

А в это время птицы поют,

качаются ветки

и улыбается огромное солнце.

В тени золотой

– столетие или мгновенье? —

спящий младенец

– вне всякой мысли

о мгновенном и вечном! —

А в это время птицы поют,

качаются ветки

и улыбается огромное солнце.

Безмерное сердце

в глубине каждодневного солнца

– дерево, пламенеющее на ветру —

единый плод лазурного неба!

Возвеличим – истину настоящего!

Было сердце моё —

как лиловая туча

в закатном огне;

перекрученное, фиолетовое от боли,

пронзённое светом, пламенем, золотом!

Маяк —

как голос ребёнка, что хотел бы

быть Богом; для нас почти незримый.

– Какая даль! —

И кажется,

что он зажжён не для таящих гибель

морей, но для зловещей бесконечности.

Изо дня в день, мои крылья

– землекопы, рудокопы:

тяжела кирка твоя, свет! —

погребают меня в белой бумаге…

– Восхожденье моё! – ну а отдых

в закатном грядущем!

…Чистым бессмертным жаром

взлечу над угольным солнцем,

преображённый!