Тысяча и одна ночь. В 12 томах

ИСТОРИЯ О БЕЙБАРСЕ И НАЧАЛЬНИКАХ ЕГО СТРАЖИ

Говорят, — но Аллах Невидимый знает лучше всех! — что в старину в Египте, в Каире, жил доблестный и могущественный султан из Бахритов[1], весьма прославленной ветви тюркских правителей. И звали его султан аль-Малик аз-Захир Рукн ад-Дин Бейбарс аль-Бундукдари[2]. И под его правлением ислам засиял невиданным ранее блеском, и империя его величественно простиралась от крайних границ на востоке до самых границ запада. И на землях Аллаха под лазурным небом ничего не осталось от опорных пунктов франков и назареев, чьи цари стали ковром для ног его. И на зеленых равнинах, и в пустынях, и на водах не было ни одного голоса, который не был бы голосом правоверного, и не было слышно ни одного шага, который не был бы шагом ходящего по пути праведности. И да будет благословен вовеки Тот, Кто вел нас дорогой благословенной, и сын Абдаллы, наш господин и повелитель Мухаммед Ахмад[3], посланник Его — да пребудут над ним молитва, мир и самые избранные благословения! Иншаллах[4]! И султан Бейбарс любил своих подданных и был ими любим; и все, что прямо или косвенно их касалось, будь то обычаи и нравы или местные традиции, интересовало его до крайности. И он не только хотел видеть все своими глазами и слышать своими ушами, но он также был в восторге от историй и с удовольствием слушал рассказчиков; и он поднимал до самых высоких рангов тех из своих офицеров, охранников или знакомых, которые лучше всего знали дела прошедших лет, а также истории наших дней.

И вот однажды вечером, когда он был более готов, чем обычно, слушать и внимать, он собрал всех начальников стражи Каира и сказал им:

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне сегодня вечером, что вы знаете лучше всего из того, что достойно быть мне рассказанным.

И они ответили:

— Слушаем и повинуемся! Но хочет ли наш господин, чтобы мы рассказали, что случилось с нами лично или что мы знаем от других?

А Бейбарс ответил:

— Это непростой вопрос. Каждый из вас может рассказать, что хочет, но при условии, что история эта будет совершенно удивительной.

И они ответили:

— Эй! Валлахи[5], о наш господин! Наши души принадлежат тебе, так же как наши речи и наша верность!

И первым, кто вышел и стал между рук Бейбарса, был начальник стражи, которого звали Муин ад-Дин[6], чья печень была истощена любовью к женщинам и чье сердце постоянно находилось в плену их чар. И после пожеланий долгой жизни султану он сказал:

— О царь времен, я расскажу тебе о необычном деле, которое произошло со мной лично в самом начале моей службы.

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ПЕРВЫМ НАЧАЛЬНИКОМ СТРАЖИ

Знай, о мой повелитель и корона головы моей, что, когда я поступил на службу в Каир по приказу нашего начальника Алам ад-Дина Санджара, у меня была отличная репутация и все сукины дети, висельники и шалавы боялись меня и бежали от меня как от заразы. И когда я проезжал верхом по городу, такие люди поглядывали на меня, а я их примечал, в то время как другие склонялись к земле и посылали мне свои почтительные саламы, приветствуя меня по дороге. А мне было дела до их жестов не больше, чем до мухи, которая вьется вокруг моего зебба. И я проезжал своим путем, не обращая на них внимания.

И вот однажды, когда я сидел во дворе вали, прислонившись спиной к стене, и думал о своем величии и важности, я вдруг увидел, как что-то тяжелое упало мне на колени прямо с неба как приговор Страшного суда. И это был полный и завязанный кошелек. И я взял его в руки, открыл и высыпал содержимое в складки своего платья. И я насчитал таким образом в нем сто драхм — ни одной больше, ни одной меньше. И я огляделся по сторонам, посмотрел и наверх, и вокруг себя, но так и не обнаружил никого, кто мог бы его бросить. И я сказал себе: «Хвала Господу, Царю царств, видимого и невидимого». И я спрятал кошелек у себя на поясе.

А на следующий день моя служба призвала меня на то же место, что и накануне, и я пробыл там некоторое время, и вдруг что-то тяжелое упало мне прямо на голову и привело этим в дурное настроение. И я гневно оглянулся и увидел, клянусь Аллахом, что это снова был полный кошелек, во всех отношениях брат первого, которому я предоставил убежище у своего сердца. И я отправил его погреться в то же место, чтобы он составил компанию своему старшему брату и был защищен от нескромных желаний. И как и накануне, я поднял голову и опустил ее, повернул направо и налево и покрутил ею во все стороны, но так и не сумел найти и следа отправителя этого очаровательного послания. И я спросил себя: «Ты спишь или бодрствуешь?» И я ответил себе: «Нет, ты не спишь, клянусь Аллахом! Ты бодрствуешь». И как ни в чем не бывало я поправил складки своего платья и с безразличным видом вышел из дворца, сплевывая через каждые несколько шагов.

Однако в третий раз я принял меры предосторожности. И действительно, как только я добрался до стены, где обычно нежился, любуясь собой, я растянулся на полу и, притворившись спящим, принялся храпеть с таким же шумом, как компания буйствующих верблюдов. И вдруг, о господин мой, я почувствовал руку на своем пупке, искавшую, уж не знаю что. И поскольку при этом обыске потерять я нечего мог, я позволил этой руке, о которой идет речь, проверить мой товар сверху донизу, и, когда я почувствовал, что она добралась до узкого пролива, я внезапно схватил ее, говоря:

— К чему это, о сестра моя?

И я поднялся со своего места, где лежал, открыв глаза и увидел, о господин мой, что обладательницей любопытной, украшенной бриллиантовыми перстнями руки, сбившейся с надежного направления на этом погибельном пути, оказалась дивная молодая девушка. И она смотрела на меня, смеясь, и была подобна ветке цветущего жасмина. И я сказал ей:

— Да будет легок твой путь, о госпожа моя! И купец, и его товар — твоя собственность. Скажи мне только, из какой клумбы появилась ты, о роза, из какого букета ты, о гиацинт, и из какого сада ты, о соловей, о самая желанная из девиц?

И, говоря так, я тем не менее удерживал ее за руку.

Тогда юница, не выказав никакого смущения ни жестом, ни голосом, сделала мне знак встать и сказала:

— О Муин, встань и следуй за мной, если хочешь знать, кто я и как меня зовут.

И я, не колеблясь ни минуты, как будто я знал ее давно или как будто я был ее молочным братом, встал и, поправив платье с тюрбаном, зашагал в десяти шагах позади нее, чтобы не привлекать к себе внимания, но при этом я ни на мгновение не спускал с нее глаз. И мы добрались таким образом в самый конец отдаленного тупика, где она сделала мне знак, что я могу приблизиться без опасения. И я подошел к ней, улыбаясь, и решил, не теряя времени даром, дать подышать свежим воздухом ребенку отца моего. И чтобы не показаться глупцом или разиней, я вытащил ребенка, о котором идет речь, и сказал ей:

— Он приветствует тебя, о госпожа моя!

Однако она презрительно посмотрела на меня и сказала:

— Верни его на место, о капитан Муин, потому что он уже надышался.

А я ответил, что слушаю и повинуюсь, и прибавил:

— Нет проблем, ты повелительница, и я подчиняюсь твоей воле. Однако, о дочь правил, раз уж тебя не искушают эти сладости и этот зебб с его начинкой, то зачем же ты одарила меня двумя полными кошельками, и пощекотала мне пупок, и привела меня сюда, в этот глухой тупик, столь благоприятный для всяких любовных дел и любовных нападений?

И она ответила мне:

— О капитан Муин, ты человек, которому я больше всего доверяю в этом городе, потому я и обратилась к тебе, предпочитая тебя любому другому! Но это совсем по другой причине, чем ты думал!

И я ответил:

— О госпожа моя, какова бы ни была эта причина, она принята. Говори, какую услугу ты требуешь от раба, которого ты купила за два кошелька по сто драхм?

А она улыбнулась и сказала мне:

— Ты проживешь долго! Знай же, капитан Муин, что я девушка, которая любит юницу. И эта любовь жжет меня изнутри пылающим огнем. И если бы у меня были тысяча языков и тысяча сердец, эта страсть, которая меня переполняет, не была бы ярче. Так вот, эта обожаемая мною юница — не кто иная, как дочь городского кади. И между ней и мной произошло то, что случилось. И в этом тайна любви. И между ней и мной был заключен договор страсти и даны обещания и клятвы любви, ибо она сгорает от меня с равным жаром. И никогда она не выйдет замуж, а меня никогда не коснется мужчина. И наши отношения длились довольно долго, и мы были неразлучны, вместе ели, и пили из одного кувшина, и спали в одной постели, пока однажды кади, ее отец, эта проклятая борода, не узнал о наших отношениях и не прервал их, полностью оградив свою дочь от меня. И он сказал мне, что сломает мне руки и ноги, если я еще хоть раз появлюсь у него в доме. И с тех пор я не могла видеть свою ненаглядную, которая, как я узнала позже, чуть не сошла с ума из-за нашей разлуки. И именно для того, чтобы облегчить мое сердце и вернуть ему некоторую радость, я и решилась прийти и найти тебя, о капитан, зная, что только от тебя я могу почувствовать облегчение и радость.

Но я, о господин мой, услышав эти слова несравненной стоявшей передо мной юницы, был удивлен до предела изумления, и я сказал себе: «О Аллах Всемогущий! С каких это пор юницы превращаются в юношей, а козлы — в коз?! Какая страсть и какая любовь могут быть страстью и любовью одной девушки к другой?! И как может огурец вырасти в одночасье вместе со всем своим содержимым на почве, непригодной для его выращивания?!» И я от удивления хлопнул в ладоши и сказал девушке:

— О госпожа моя, клянусь Аллахом! Я ничего не понимаю в деле твоей милости! Объясни мне все подробнее и с самого начала. Валлахи! Я никогда не слышал, чтобы лань вздыхала по лани, а курица — из-за курицы!

И она сказала мне:

— Молчи, о капитан, ибо в этом тайна любви и мало кто способен ее понять.

В этот момент своего повествования Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.

А когда наступила

она продолжила:

И она сказала мне:

— Молчи, о капитан, ибо в этом тайна любви и мало кто способен ее понять. Тебе достаточно знать, что я рассчитываю на тебя, чтобы ты помог мне проникнуть в дом кади, тем самым ты купишь благодарность девушки, которая этого не забудет.

И я, услышав это, поразился до крайности и подумал: «Эй! Валлахи, о господин Муин, вот тебя и выбрали сводником одной девушки для другой! Такого приключения в истории сводничества еще не бывало! Однако нет проблем, ты можешь взять это на свою совесть!» И я сказал блистательной юнице:

— Голубка моя, твое дело весьма деликатное, и, хотя я не до конца его разумею, мое послушание в твоей власти, как и моя преданность. Но клянусь своей жизнью, как я могу быть тебе полезен во всем этом?!

Она же сказала:

— Облегчи мне доступ к моей обожаемой дочери кади!

И я ответил:

— Ой, ой! О моя горлица, где я, а где она, дочь кади, эта благословенная?! По правде говоря, расстояние, разделяющее нас, весьма велико!

А она сказала мне раздраженным тоном:

— О бедняга, не подумай, что я настолько лишена разума, чтобы знакомить тебя с дочерью кади. Нет, клянусь Аллахом! Я просто хочу, чтобы ты послужил мне посохом на моем пути хитрости и уловок. И я поняла, что только ты, о капитан, можешь сделать то, что я желаю!

И я ответил:

— Слушаю и повинуюсь! Я слепой и глухой посох в руках твоих, о ягненок мой!

Тогда она сказала мне:

— Так слушай и повинуйся! Этой ночью я пойду, разодетая, как павлин, в свои самые лучшие одежды и прикрытая так, чтобы никто, кроме тебя, не узнал меня, и сяду рядом с домом кади, отца моей возлюбленной. Тогда ты и стражники, которые находятся под твоим началом, привлеченные очаровательными ароматами, которые я буду испускать, подойдете ко мне. И ты почтительно спросишь меня: «Что ты делаешь в этот поздний час совсем одна на этой улице, о благородная дама?» А я тебе отвечу: «Валлахи, о доблестный капитан, я девушка из квартала при дворце, а мой отец — один из эмиров султана. Так вот, сегодня я вышла из нашего дома и района и отправилась в город, чтобы сделать кое-какие покупки. И как только я купила то, что хотела купить, и заказала то, что должна была заказать, я поняла, что опоздала, ибо, придя к нашему кварталу при дворце, я увидела, что его ворота уже закрыты. И тогда, надеясь найти кого-нибудь из моих знакомых, у кого можно было бы переночевать, я снова отправилась в город, но, к своему несчастью, никого не встретила. Жаль, что так получилось, ибо я, дочь знатных родителей, осталась без крова посреди ночи, и теперь я сижу на пороге этого жилища, которое, как мне сказали, принадлежит кади, чтобы его тень защитила меня. А с утра я вернусь к родителям, которые теперь должны считать меня мертвой или в лучшем случае потерявшейся». Тогда ты, о капитан Муин, пораскинешь умом и увидишь, что я действительно одета в богатую одежду, и подумаешь: «Нельзя мусульманину оставлять на улице такую красивую и молодую девушку, всю покрытую жемчугом и драгоценностями, ведь ее могут изнасиловать и ограбить негодяи. А если бы подобное случилось в округе, то я, капитан Муин, отвечал бы своей головой за такое покушение перед нашим хозяином султаном. Поэтому я должен так или иначе взять под свою защиту эту очаровательную особу, поставь рядом с ней одного из своих вооруженных людей, чтобы охранять ее до утра. Но было бы гораздо лучше — ибо я не очень доверяю своим стражам — выбрать без промедления какую-нибудь обитель почтенных людей, которые бы с честью приютили ее до утра. И клянусь Аллахом, я не вижу, где она могла бы переночевать лучше, чем в доме нашего господина кади, на порог которого привела ее судьба. Итак, я, капитан Муин, направлю ее к нему и, без сомнения, извлеку из этого пользу, не считая того, что эта юница, чьи глаза уже зажгли в моих недрах огонь, проникнется ко мне благодарностью». И, справедливо рассудив так, ты постучишь кольцом в дверь дома кади и введешь меня в его гарем. И таким образом я окажусь воссоединенной со своей возлюбленной. И мое желание будет удовлетворено. Вот таков мой план, о капитан, и таково мое объяснение. Уассалам!

Тогда я, о господин мой, ответил девушке:

— Да увеличит Аллах милости Свои, изливающиеся на твою голову, о госпожа моя! Это удивительный и простой в исполнении план, ибо разум — дар Воздаятеля.

Договорившись с нею о времени встречи, я поцеловал ее руку, и каждый из нас пошел своей дорогой.

И вот наступил вечер, затем время отдыха, затем время молитвы, и через несколько минут я вышел во главе своих людей, вооруженных обнаженными мечами, для ночного обхода. И, переходя из района в район, мы пришли около полуночи на улицу, где должна была находиться эта юница со своей странной любовью. И насыщенный, удивительный аромат, который я почувствовал, как только вошел в эту улицу, указал мне на ее присутствие. И вскоре я услышал звон браслетов на ее руках и лодыжках. И я сказал своим людям:

— Кажется, о сыны мои, я вижу там какую-то тень! Но какой насыщенный аромат!

И они стали осматриваться по сторонам, чтобы обнаружить его источник. А мы увидели красавицу, покрытую шелками и тяжелой парчой, которая наблюдала, как мы приближаемся, подавшись вперед и вся обратившись в слух. И я подошел к ней, как будто не узнавая, и обратился к ней, говоря:

— Что дама, красивая, нарядная, в драгоценностях, делает в столь поздний час совсем одна на этой улице? О госпожа моя, неужели ты не боишься ночи и прохожих?

На это она дала мне ответ, о котором мы накануне договорились, а я повернулся к своим людям, словно спрашивая их мнения. И они ответили мне:

— О командир наш, если хочешь, мы отвезем эту девушку в твой дом, где ей будет лучше, чем где-либо еще. И она будет тебе благодарна, мы в этом не сомневаемся, ибо она, конечно, богата, красива и вся в драгоценностях. И ты сделаешь с ней то, что сделаешь, а утром вернешь ее любящей матери.

И я крикнул им:

— Заткнитесь! Да укроет меня Аллах от ваших слов! Достоин ли мой дом принять дочь эмира?! И потом вы же знаете, что я живу далеко отсюда. Лучше всего было бы попросить для нее гостеприимства в районе кади, чей дом находится именно здесь.

И мои люди ответили, что слушают и повинуются, и стали стучать в дверь кади, которая тотчас же открылась.

И у входа, опираясь на плечи двух рабов-негров, появился сам кади. И после приветствий с обеих сторон я рассказал ему о деле и передал ему свою заботу о нем, в то время как юница стояла, завернувшись в свои вуали. И кади ответил мне:

— Пусть она будет здесь желанной! Моя дочь будет ухаживать за нею и следить, чтобы она была довольна.

И вот я вложил ему в руки этот опасный дар и доверил ему саму опасность. И он повел ее в свой гарем, а я пошел своей дорогой.

И вот на следующий день я вернулся к кади, чтобы забрать вверенную ему гостью, и сказал про себя: «Эй! Валлахи! Должно быть, эта ночь была благословенной для этих двух девушек! Но конечно, мои мозги так поизносились, что я никогда не узнаю, что произошло между этими двумя огненными газелями. Никогда я не слышал о подобном!» И, размышляя так, я пришел в дом кади и, как только вошел, наткнулся на шум, крики, перепуганных слуг и обезумевших женщин. И вдруг сам кади, этот белобородый шейх, бросился в мою сторону и крикнул мне:

— О, позор на твою голову! Ты привел в мой дом девушку, которая обобрала меня до нитки! Ты должен разыскать ее, иначе я пойду жаловаться султану, который заставит тебя напиться крови и узнать вкус смерти!

И когда я попросил его рассказать все подробности, он объяснил мне, перемежая слова с сильными междометиями, криками, угрозами и оскорблениями в адрес девушки, что ближе к утру та, кому он предоставил убежище по моей просьбе, исчезла, покинув его гарем, а вместе с ней исчез и его пояс, в котором было шесть тысяч динаров — все его состояние. И он добавил:

— Ты знаешь эту девушку, и поэтому именно от тебя я требую свои деньги!

А я, о господин мой, был так ошеломлен этим известием, что не мог вымолвить ни слова. И я прикусил край своей ладони и подумал: «О сутенер, вот ты в смоле и дегте! Где теперь ты и где она?!» Однако через некоторое время я заговорил и сказал кади:

— О господин наш кади, если все так случилось, то это должно произойти, того, что должно произойти, нельзя избежать. Дай мне всего три дня, чтобы выяснить, смогу ли я что-нибудь узнать об этой удивительной девушке. И если я не добьюсь успеха, тогда ты приведешь в исполнение свою угрозу.

И кади пристально посмотрел на меня и сказал:

— Даю тебе три дня, которые ты просишь!

И я вышел оттуда, глубоко задумавшись и говоря себе: «Нет, это невозможно! Ну конечно! Ты идиот и безмозглый болван! Ты собираешься найти во всем Каире девушку под вуалью?! Да и как искать ее в гаремах?! Туда же не проникнуть! Лучше уж проспать эти три дня, а наутро явиться к кади, чтобы доложить о своей виновности». И, решив поступить таким образом, я пошел домой и растянулся на своей циновке, где провел три данных мне дня, отказываясь выходить на улицу.

Однако я не мог скрыться и ничего не мог поделать со своими мыслями. И вот по истечении назначенного срока я встал и вышел, чтобы идти к кади. И, склонив голову, я уже приближался к судилищу своему, когда, проходя по улице, расположенной неподалеку от особняка кади, вдруг увидел за полуоткрытым решетчатым окном юницу скорби моей. И она посмотрела на меня, смеясь, и сделала мне знак, означавший: «Поднимайся скорее!» И я поспешил воспользоваться этим приглашением, к которому была привязана жизнь моя, в мгновение ока оказался у нее и, позабыв даже о приветствии, сказал ей:

^{И у входа, опираясь на плечи двух рабов-негров, появился сам кади.}

— О сестра моя! Это ты! А я должен был крутиться и искать тебя по всем уголкам города! Ах, в какое дурное дело ты меня втянула! Клянусь Аллахом! Ты заставляешь меня идти по дороге красной смерти![7]

И она подошла ко мне, обняла меня, прижала к груди своей и сказала:

— Как, будучи капитаном Муином, можешь ты испытывать такой страх?! И не рассказывай мне ничего о том, что с тобой случилось, потому что я и так все знаю. Но поскольку мне легко вытащить тебя из этой беды, я ждала, чтобы сделать это, до последнего момента. И именно для того, чтобы спасти тебя, я и позвала тебя, хотя могла легко позволить тебе продолжить свой путь к безоговорочному осуждению.

И я поблагодарил ее и не мог, поскольку она была очаровательна, удержаться от того, чтобы не поцеловать ее руки — причину моего бедственного положения.

И она сказала мне:

— Будь спокоен и уйми свое волнение, потому что с тобой не случится ничего плохого! Впрочем, вставай и смотри!

И она взяла меня за руку и ввела в комнату, где стояли два сундука, наполненные украшениями и драгоценными камнями: рубинами, алмазами, сапфирами и другими, а также редкими и роскошными предметами.

Потом открыла другой сундук, который оказался полон золота, и, поставив его передо мною, сказала:

— Ну вот, если хочешь, можешь взять из этого сундука те шесть тысяч динаров, что пропали из пояса этого проклятого кади, отца моей возлюбленной. Но знай, о капитан, что можно сделать кое-что получше, чем просто вернуть деньги этому несчастному бородачу. К тому же эти деньги я отобрала у него только для того, чтобы он умер от ярости, ведь я знаю, насколько он скуп и как трясется над своим добром. И поступила я так не из корысти, ведь я богата, а богатые, как я, не крадут ради кражи. К тому же дочь его прекрасно знает, что я нанесла ему этот удар только для того, чтобы ускорить судьбу его. Во всяком случае, вот мой план, как покончить с ним и лишить рассудка этого старого козла. Прислушайся к моим словам и запомни их. — Она замолкла на мгновение, а потом сказала: — Так вот, ты сейчас же пойдешь к кади, который, должно быть, ждет тебя, подпрыгивая от нетерпения, и скажешь ему: «Господин кади, честно говоря, я провел эти три дня, разыскивая по всему городу ту молодую девушку, которой по моей просьбе ты предоставил на одну ночь убежище и которую теперь обвиняешь в краже у тебя шести тысяч золотых динаров. Но я, капитан Муин, точно знаю, что эта женщина не выходила из твоего жилища, с тех пор как вошла в него, потому что, несмотря на расследования наших людей и начальников стражи других районов, мы не нашли ни следа ее, ни тени ее. И ни одна из шпионок, которых мы отправили в гаремы, не получила о ней известий. А ты, сиди кади[8], пришел к нам и заявил, что молодая девушка обокрала тебя, однако это утверждение нужно будет доказать, ибо я не знаю, — клянусь Аллахом! — быть может, в этом необыкновенном деле эта молодая девушка оказалась в твоем доме жертвой какого-то покушения или, по крайней мере, недоброй махинации. И поскольку наши розыски показали, что ее нет в городе, было бы полезно, о господин кади, произвести обыск в твоем доме, чтобы проверить, не найдутся ли там следы этой потерявшейся, и убедиться, верно мое предположение или неверно. Но лишь Аллах знает все лучше всех!» И таким образом, о капитан Муин, — продолжала удивительная девушка, — из обвиняемого ты станешь обвинителем. И кади увидит, как мир почернеет перед глазами его, и придет в великий гнев, и лицо его будет как красный перец, и он воскликнет: «Как ты посмел, о Муин, делать такие предположения?!» Но не обращай на это никакого внимания и сразу начинай обыск. И потом, если будет доказано, что ты неправ, наказание твое султаном будет только более заслуженным. Итак, ты в сопровождении своих людей и при свидетелях проведешь обыск в доме. И конечно, ты меня не найдешь. И когда ты таким образом, сначала безрезультатно, обыщешь террасу, потом комнаты, сундуки и шкафы, ты опустишь голову, и, охваченный жестоким смущением, начнешь причитать и извиняться. И в это время ты окажешься на кухне дома кади. Тогда ты как нарочно посмотришь на дно большого кувшина для масла, крышку которого приподнимаешь, и воскликнешь: «Эй, минуточку внимания! Я что-то там вижу». И ты сунешь руку в кувшин и нащупаешь там что-то вроде узла с одеждой. И ты поднимешь его и увидишь, и все помощники увидят вместе с тобою мою вуаль, рубашку, шальвары и остальную одежду. И все это будет испачкано запекшейся кровью. При виде сего ты восторжествуешь, а кади смутится, и цвет лица у него станет желтым, и кости его застучат, и он рухнет на землю и, может быть, даже умрет. И если он не умрет от удара, он приложит все усилия, чтобы его имя не было замешано в эту странную авантюру, иначе он погиб. И он купит твое молчание золотом. Вот чего я желаю тебе, о капитан Муин!

Из этой речи я понял, какой замечательный план она придумала, чтобы отомстить кади. И я восхитился ее гениальным умом, хитростью и сообразительностью. И я почувствовал огромное облегчение и был ошеломлен, и у меня закружилась голова от всего услышанного. И я не стал задерживаться, решив следовать озвученному плану. И тогда я поцеловал ее руку, а она сунула мне кошелек с сотней динаров и сказала:

— Это на твои сегодняшние расходы, о мой повелитель. Но — иншаллах — скоро ты увидишь великодушие своей покровительницы.

И я горячо поблагодарил ее, и поскольку я был покорен ею, то не смог удержаться, чтобы не сказать:

— Клянусь жизнью твоей, о госпожа моя, когда это дело закончится, к твоему удовлетворению, не согласишься ли ты выйти за меня замуж?

Но она рассмеялась и сказала мне:

— Но ты забываешь, о капитан Муин, что я уже замужем и связана обещаниями, верой и клятвой с той, которая владеет моим сердцем. Но только Аллах знает будущее! И ничего не случится, кроме того, что должно произойти. Уассалам!

Но на этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что приближается утро, и, преисполненная скромности, не проговорила больше ни слова.

А когда наступила

она сказала:

Но ты забываешь, о капитан Муин, что я уже замужем и связана обещаниями, верой и клятвой с той, которая владеет моим сердцем. Но только Аллах знает будущее! И ничего не случится, кроме того, что должно произойти. Уассалам!

И я вышел из ее дома, благословив ее, и без промедления отправился со своими людьми к кади, который, как только увидел меня, воскликнул:

— Бисмиллах![9] Вот мой должник! И где же мои деньги?

И я ответил:

— О господин кади, моя голова — ничто рядом с головой кади, и у меня нет никого, кто поддерживал бы меня на высоком посту. Но очевидно, что закон на моей стороне.

И разъяренный кади крикнул мне:

— Что ты имеешь в виду?! Так ты думаешь, что можешь оправдаться или избежать того, что тебя ждет, коль скоро ты не нашел эту девушку и мое имущество?! Эй, клянусь Аллахом! Между законом и тобой расстояние немалое!

Тогда я пристально посмотрел ему в глаза и рассказал удивительную историю, которую услышал и которая из обвиняемого сделала меня обвинителем. И эффект от нее оказался именно таким, как и ожидала молодая девушка, ибо кади от негодования увидел, что мир почернел пред очами его, и грудь его наполнилась великим гневом, и лицо его стало подобно красному перцу, и он воскликнул:

— Что ты такое говоришь, о самый наглый из служивых?! Разве ты не боишься делать такие предположения обо мне передо мной и в моем доме?! Но пусть, ведь это не имеет значения! Раз уж у тебя появились такие подозрения, ты можешь немедленно произвести обыск! И когда будет доказано, что ты поступил неосмотрительно, тогда твое наказание султаном будет еще более суровым!

И, говоря так, он стал похож на раскаленный докрасна котелок, в который налили холодной воды.

Тогда мы вторглись в его дом и обыскали его повсюду, во всех закоулках, сверху донизу, не пропустив ни одного сундука или шкафа. И в разгар этих поисков я не преминул заметить, как из комнаты в комнату убегала, чтобы скрыться от посторонних взглядов, очаровательная газель, в которую была влюблена моя спасительница. И я подумал: «Валлахи! Бисмиллах! Имя Аллаха на ней и вокруг нее! Какая стройность и какая гибкость! Какая элегантность, красота! Благословенна грудь, вскормившая ее, и хвала Творцу, Который отлил ее в форму совершенства!» И я начал понимать, как такая юница могла покорить другую, похожую на нее, и подумал: «Бутон розы иногда склоняется к бутону розы, а нарцисс — к нарциссу». И я был настолько доволен этим своим открытием, что мне захотелось без промедления познакомиться с этой изумительной юницей, чтобы она похвалила меня и не сочла лишенным проницательности и тонкой наблюдательности.

И вот мы добрались наконец до кухни в сопровождении разъяренного как никогда кади, не обнаружив ничего подозрительного и не найдя ни следов, ни останков девушки. Тогда я по указанию моей учительницы сделал вид, что сильно устыжен своим необдуманным поступком, и я извинился перед кади, который злорадствовал, видя мое смущение. Но все это было сделано лишь с целью скрыть подготовленный мною удар. А бородатый кади не преминул попасться в подготовленную для него паучью сеть и уже был готов обрушиться на меня, чтобы насладиться своим триумфом. И он сказал мне:

— Ну что же, наглый и лживый сукин сын, лжец и сын лжеца, во что превратились теперь твои угрозы, обвинения и оскорбительные подозрения?! Но будь спокоен, скоро увидишь, чего стоит неуважение к городскому кади!

А я тем временем прислонился к огромному кувшину для масла, с которого была снята крышка, и у меня при этом кружилась голова и был кающийся вид. Но вдруг я поднял голову и воскликнул:

— Клянусь Аллахом! Не знаю почему, но я чувствую, что из этого кувшина исходит запах крови! — И я заглянул в кувшин, погрузил в него руку, сказал: — Аллах акбар! Бисмиллах! — и вынул завязанную узлом и испачканную кровью одежду, которую бросила в этот кувшин, перед тем как исчезнуть, юница. И там была ее вуаль, туфли, платок с головы, рубашка, шальвары и другое белье, не помню уж какое, и все окровавленное.

При виде этого кади, как и ожидала юница, растерялся и оцепенел, и цвет лица его стал желтым, и кости его затряслись, и он рухнул на пол в обмороке, склонив голову между ног.

А я, как только он пришел в себя, не преминул восторжествовать при таком повороте событий и сказал ему:

— Ну, сиди кади, кто из нас теперь лжец, а кто говорил правду? Хвала Аллаху! Кажется, я был совершенно прав, предполагая, что ты сам совершил так называемое ограбление, свалив все на эту молодую девушку! Что же ты наделал со своею мудростью и законопослушанием?! Как ты, такой богатый и живущий по закону, пошел против собственной совести, дав убежище бедной девушке, чтобы ограбить и убить ее, после того как, вероятно, изнасиловал ее самым худшим образом?! Вот как это было, клянусь моей жизнью! И я должен без промедления донести нашему господину султану об этом ужасном преступлении. Ибо я исполняю свой долг, и если от меня что-то остается скрытым, то я непременно узнаю об этом тем или иным образом, иначе я потеряю свое место и голову.

А несчастный кади стоял передо мною оцепеневший, с широко открытыми глазами, делая вид, что ничего не слышит и не понимает, что происходит. И, полный смятения и тоски, он оставался неподвижным и был похож похожим на мертвое дерево. Ибо его сознание погрузилось во тьму, и он уже не мог отличить правую руку от левой, а истину от лжи. И когда он немного пришел в себя от изумления, он сказал мне:

— О капитан Муин, это такое темное дело, что его может понять только Аллах! Однако если ты не захочешь рассказывать о нем, ты не пожалеешь!

И, сказав это, он принялся окружать меня вниманием и почтением. И он вручил мне мешочек, в котором было столько золотых динаров, сколько он потерял. И таким образом он купил мое молчание и погасил огонь, который мог его сжечь.

Тогда я простился с кади, который остался уничтоженным, и пошел рассказать о случившемся юнице, которая приняла меня, смеясь, и сказала:

— Уверена, что он этого не переживет!

И в самом деле, о господин мой, не прошло и трех дней, как я узнал о том, что кади умер от разлива желчи. И когда я не преминул навестить свою знакомую юницу, чтобы сообщить ей о случившемся, ее служанки сказали мне, что их госпожа только что уехала с дочерью кади в имение близ города Танты, на Ниле, которым она владела. И я, дивясь этому и так и не поняв, как могли эти две газели наигрывать любовные мелодии без кларнета, сделал все возможное, чтобы отправиться по их следам, но не преуспел в этом. И с тех пор я жду, что когда-нибудь они захотят поделиться со мною своими новостями и прояснить мне это дело, столь трудное для понимания моего.

Это моя история, о господин мой султан, и это самое необычное приключение, случившееся со мною, с тех пор как я исполняю обязанности, которые ты возложил на меня.

И когда начальник стражи Муин ад-Дин закончил эту историю, второй начальник стражи подошел к султану Бейбарсу и после поклонов и пожеланий здоровья сказал:

— О господин наш султан, я расскажу тебе о приключении, которое произошло со мной и которое, если пожелает Аллах, заставит твое сердце биться чаще и расширит грудь твою.

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ВТОРЫМ НАЧАЛЬНИКОМ СТРАЖИ

Знай, о мой повелитель, что прежде чем принять меня в мужья, дочь моего дяди — да будет милостив к ней Аллах! — сказала мне: — О сын моего дяди, если Аллах пожелает, мы поженимся, но я не смогу взять тебя в мужья, пока ты заранее не примешь мои условия, коих три — ни одним больше и ни одним меньше.

Я же ответил:

— Не возражаю. Но какие это условия?

И она сказала мне:

— Ты никогда не будешь принимать гашиш, не будешь есть арбуз и никогда не будешь сидеть на стуле.

Я же отвечал:

— Клянусь твоей жизнью, о дочь моего дяди, эти условия суровы. Но так и быть, я принимаю их с искренним сердцем, хотя и не понимаю, в чем их суть.

Она же мне сказала:

— Уж какие есть. Прими их или уходи.

И я сказал:

— Я их принимаю от всей души и от всего сердца!

И наша свадьба была отпразднована, и дело было сделано, и все прошло так, как должно было быть. И мы прожили вместе несколько лет в совершенном единении и спокойствии.

Но вот однажды настал день, когда мой разум стал обдумывать причины трех пресловутых условий — гашиша, арбуза и стула, — и я подумал: «Какой же все-таки смысл, о дочь моего дяди, защищать тебя от этих трех вещей, использование которых ни в коем случае не может причинить тебе вреда? Конечно, здесь должна скрываться какая-то тайна, которую я очень хотел бы прояснить». И, не в силах больше сопротивляться порывам души своей и желаний своих, я вошел в лавку одного из моих друзей и для начала сел на стул с набитой соломой подкладкой. Потом мне принесли отличный арбуз, предварительно остуженный в холодной воде. И, съев его с наслаждением, я вставил в его мякоть шарик гашиша и ощутил тихое веселье. И я чувствовал себя совершенно счастливым: мой желудок был полон и радовался съеденному арбузу, и благодаря мягкому стулу был счастлив мой зад, так долго отлученный от наслаждения стульями.

Но когда, о мой повелитель, я вернулся домой — гром и молния! Как только я увидел свою супругу, она быстро встала и опустила вуаль на лицо, как будто, вместо того чтобы быть ее мужем, я был для нее совершенно чужим человеком, и, глядя на меня с гневом и презрением, она воскликнула:

— О пес, сучий сын, так вот как ты выполняешь свои обязательства! Следуй за мной! Мы едем к кади за разводом!

А я, с мозгами, все еще мутными от гашиша, с животом, все еще отягощенным арбузом, и телом, отдохнувшим от того, что после столь долгого воздержания я почувствовал под своим задом мягкое сиденье, попытался дерзко отрицать все три своих прегрешения. Но только я успел отрицательно помогать головой и что-то пролепетать, как моя супруга крикнула мне:

— Прикуси язык, сукин сын! Как ты осмеливаешься отрицать очевидное?! Ты воняешь гашишем, и мой нос чует это. Ты наелся арбуза, и я вижу его следы на твоей одежде. И наконец, ты сидел на стуле своим грязным, замызганным задом, ведь я вижу, что на твоем платье, на том месте, где ты сидел, солома оставила следы свои. Итак, я больше никто для тебя, и ты больше никто для меня!

В этот момент своего повествования Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Ты осмеливаешься отрицать очевидное?! Ты воняешь гашишем, и мой нос чует это. Ты наелся арбуза, и я вижу его следы на твоей одежде. И, наконец, ты сидел на стуле своим грязным, замызганным задом, ведь я вижу, что на твоем платье, на том месте, где ты сидел, солома оставила следы свои. Итак, я больше никто для тебя, и ты больше никто для меня!

И, сказав так, она закуталась в свою вуаль и потащила меня, несмотря на мой повисший нос, к кади. И когда мы пришли и оказались в его присутствии, она сказала ему:

— О господин мой кади! Раба твоя состоит в законном браке с этим мерзким человеком, который стоит перед тобою. Так вот, перед нашим браком я поставила ему три важнейших условия, которые он принял и соблюдал в течение определенного времени, но сегодня он нарушил их. Так вот, в соответствии с моим правом я намерена прекратить с этого момента быть его женой, и я пришла просить тебя о разводе и требовать свое пособие.

И кади попросил сказать ему, что это были за условия. И она подробно изложила их ему, добавив:

— Так вот, этот сын висельника сидел на стуле, ел арбуз и принимал гашиш, — и доказала перед лицом кади, что говорит правду, так что я, не смея отрицать очевидного, лишь смущенно опустил голову.

Тогда кади, который испытывал добрые чувства ко мне и сочувствовал моему положению, сказал жене моей, прежде чем вынести свой приговор:

— О дочь добрых людей, ты, конечно, в своем праве, но тебе надлежит быть милостивой!

Она же настаивала на своем и не хотела ничего слушать. Тогда кади и его подручные принялись настойчиво умолять ее простить меня на этот раз. И поскольку она оставалась непреклонной, они в конце концов стали просить ее просто приостановить иск о разводе, чтобы у нее было время подумать об этом деле, а в случае необходимости этот иск можно будет возобновить. Тогда жена моя, утомленная этой словесной баталией, в конце концов сказала:

— Ладно, я соглашусь примириться с ним, но при одном условии: господин кади найдет ответ на вопрос, который я ему задам.

И кади сказал:

— Я согласен. Задай свой вопрос, о женщина!

И она сказала:

— Сначала я кость, потом я нерв, потом я плоть. Кто я?

И кади опустил голову, призадумавшись. И он долго молчал, поглаживая бороду и ничего не отвечая. И в конце концов он повернулся к жене моей и сказал ей:

— Валлахи! Сегодня я, утомленный своим долгим заседанием в суде, не могу найти ответ на этот вопрос. И я прошу тебя прийти сюда завтра утром, и я отвечу тебе, успев просмотреть мои книги по юриспруденции.

На этом он закрыл заседание суда и удалился к себе. И он был так озабочен поставленным вопросом, что даже не прикоснулся к трапезе, которую подала ему дочь его, девочка четырнадцати с половиной лет. И поставленный вопрос постоянно крутился у него в голове, и он повторял про себя вполголоса: «Сначала я кость, потом я нерв, потом я плоть. Кто я? Эй! Валлахи! Кто я? Кто он? Да что же это такое?»

И он перелистал все свои книги по юриспруденции, медицине, и грамматике и научные трактаты и нигде не мог найти ответа на этот вопрос и понять эту загадку или хотя бы приблизиться к ее пониманию. И в конце концов он воскликнул:

— Нет, клянусь Аллахом, я сдаюсь! Никогда ни одна и моих книг не просветит меня в этом вопросе!

И дочь его, наблюдавшая за ним и заметившая его заботу, услышала, как он произнес эти последние слова, и сказала ему:

— О отец мой, ты мне кажешься таким озабоченным и печальным. Что, клянусь Аллахом, с тобой произошло? В чем причина твоих хлопот и забот?

И он ответил:

— О дочь моя, это задача, которую нельзя объяснить, и это дело безнадежное.

Но она сказала:

— Всегда есть ответы, ибо ничто не скрыто от мудрости Всевышнего.

Тогда он решился рассказать ей все и изложить ей задачу, которую задала ему молодая женщина, жена моя.

И она рассмеялась и сказала:

— Иншаллах! Неужели только в этом и заключается твоя неразрешимая проблема?! Но, о отец, решить ее так же легко, как перешагнуть через ручей. Решение ее очевидно и сводится к следующему: по силе, твердости и стойкости зебб человека от пятнадцати до тридцати пяти лет сравним с костью, от тридцати пяти до шестидесяти — с нервом, а после шестидесяти это уже не что иное, как висящая плоть, лишенная добродетели.

Услышав эти слова дочери, кади воспрял духом и сказал:

— Хвала Аллаху, дарующему разум! Ты спасаешь мою честь, о благословенная дочь, и предотвращаешь распад славной семьи!

И едва наступил день, он встал и, находясь на пределе нетерпения, побежал в Дом закона, где председательствовал на заседании суда, и после долгого ожидания наконец увидел, как вошла женщина, которую он ждал, а именно моя жена, и твой раб, находящийся здесь, а именно я. И после приветствий с обеих сторон моя жена сказала кади:

— Йа сиди, ты помнишь мой вопрос? Решил ли ты эту загадку?

И он ответил:

— Иншаллах! Хвала Аллаху, просветившему меня! О дочь добрых людей, ты могла бы задать мне более трудный вопрос, ибо этот решается без труда. Всем известно, что зебб человека от пятнадцати до тридцати пяти подобен косточке, от тридцати пяти до шестидесяти он становится подобен нерву, а после шестидесяти он становится не более чем ни на что не способным куском плоти.

Однако моя супруга, которая хорошо знала дочь кади и ее живой ум, догадалась, что произошло, и сказала вкрадчиво:

— Твоей дочери всего четырнадцать, но мозгов у нее хватит на двоих или даже на троих. Мои ей поздравления! Как это она успела поднабраться ума?! Валлахи! А ведь его недостает и многим зрелым женщинам. Твоя дочь, безусловно, преуспеет в науках, и ее будущее обеспечено.

При этом она сделала мне знак покинуть залу заседания суда, и вышла, оставив кади угрюмым, растерянным и с носом, вытянувшимся до земли.

И, закончив таким образом, второй начальник стражи отошел и занял свое место.

И султан Бейбарс сказал ему:

— Тайны Аллаха непостижимы! Эта история — удивительная история!

Тогда к нему подошел третий начальник стражи, которого звали Изз ад-Дин[10], и, поцеловав землю между рук Бейбарса, сказал ему:

— Со мной, о царь времен, за всю мою жизнь не случилось ничего выдающегося, достойного того, чтобы занимать уши твоего величества. Но если ты позволишь, я расскажу тебе историю, которая случилась не со мной, тем не менее она привлекательна и удивительна.

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ТРЕТЬИМ НАЧАЛЬНИКОМ СТРАЖИ

Знай, о мой повелитель, о господин наш султан, что мать одного раба знала много историй разных времен. И среди прочих историй, которые мне довелось услышать, однажды она рассказала следующую:

— Жил когда-то в краю у соленого моря рыбак, который был женат на красавице. И эта красавица делала его счастливым, и он тоже делал ее счастливой. И этот рыбак каждый день спускался ловить рыбу и продавал ее, и вырученных денег как раз хватало им обоим на пропитание. Но однажды он заболел, и день прошел без пищи. И на следующий день жена сказала ему:

— Ну что? Как дела? Ты не собираешься сегодня на рыбалку? Если нет, то на что мы будем жить? Давай, ты только поднимись, я же, раз тебе нездоровится, понесу вместо тебя рыболовную сеть и корзину. В этом случае, даже если мы поймаем только две рыбы, мы их продадим и нам будет чем поужинать.

И рыбак ответил согласием, и он встал и пошел, а жена его понесла корзину и рыболовную сеть вслед за ним. И пришли они на берег моря, где водилось много рыбы, в плодородное рыбное место, к подножию султанского дворца.

А султан в тот день стоял возле одного их окон дворца своего и смотрел на море. И он увидел жену рыбака, красавицу, задержал на ней свой взгляд и в тот же миг влюбился. И он тотчас позвал своего великого визиря и сказал ему:

— О визирь мой, я только что видел жену рыбака там, внизу, и страстно полюбил ее, потому что она прекрасна, и никого нет в моем дворце, кто бы близко мог сравниться с нею по красоте.

И визирь ответил:

— Это деликатное дело, о царь времен. И что же мы будем делать?

И султан ответил:

— Без сомнения, ты должен приказать дворцовыми стражникам схватить рыбака и убить его. Тогда я смогу жениться на его жене.

Но визирь, который был рассудительным человеком, ответил ему:

— Не дозволено, чтобы ты убил его без проступка с его стороны, иначе люди начнут плохо говорить о тебе. Например, они скажут: «Султан убил рыбака, этого беднягу, из-за его жены».

И султан ответил визирю:

— Это так. Валлахи! Так что же мне делать, чтобы удовлетворить желание свое?

И визирь сказал:

— Ты можешь достичь этой цели законными средствами. Ты ведь знаешь, что зала аудиенций во дворце длиной в арпан[11] и шириной в арпан. Мы приведем рыбака в залу, и я скажу ему: «Наш повелитель султан хочет постелить в этой зале ковер. И этот ковер должен быть цельным, из одного куска. И если ты не принесешь его, мы убьем тебя». Таким образом, его смерть будет иметь причину. И люди не скажут, что это из-за жены его.

И султан ответил, что согласен.

Тогда визирь встал и послал за рыбаком. И когда тот пришел, он привел его в залу, о которой шла речь, и в присутствии султана сказал ему:

— О рыбак, наш повелитель султан хочет, чтобы ты положил ему в этой зале ковер во всю ее длину и ширину. Для этого он дает тебе три дня сроку, и, если по истечении этих трех дней ты не принесешь ему ковер, он сожжет тебя, поэтому напиши на этой бумаге, что тебе ясно это условие и поставь на ней свою подпись.

Услышав эти слова визиря, рыбак ответил:

— Ладно. Но разве я имею дело с коврами?! Я имею дело с рыбой. Попроси у меня рыб всех цветов и разных видов — я принесу их. Но что касается ковров, то им до меня нет дела, клянусь Аллахом! И я даже не знаю ни запаха их, ни цвета. Что же касается рыб, то я согласен, я их наловлю.

Однако визирь ответил так:

— К чему эти бесполезные слова? Ты слышал приказ султана?

И рыбак сказал:

— Эй, клянусь Аллахом! Один ковер или сто ковров, это без разницы, раз уж я стал поставщиком ковров!

И, хлопнув в ладоши, он, разгневанный, вышел из дворца и пошел к жене своей.

И жена, увидев его в таком состоянии, спросила:

— Почему ты сердишься?

А он ответил:

— Помолчи и, не говоря больше ни слова, встань и возьми то немногое, что у нас есть, нам надо бежать из этого края.

Она же спросила:

— Почему?

А он ответил:

— Потому что султан хочет убить меня через три дня.

И она спросила его:

— Почему?

А он ответил:

— Он хочет от меня ковер длиной в арпан и шириной в арпан для залы его дворца.

Она же спросила:

— И только?

Он ответил:

— Да.

И она сказала:

— Хорошо. Спи спокойно, а я завтра принесу тебе ковер, о котором идет речь, и ты разложишь его в царской зале.

Тогда он воскликнул:

— Только этого мне не хватало! Наверное, ты сошла с ума, как этот визирь! О женщина, мы что, ткачи?

Но она ответила:

— Если хочешь, ты получишь его прямо сейчас, этот ковер. Я пошлю, чтобы его тотчас забрали и привезли сюда.

И он ответил:

— Да, я предпочитаю получить его прямо сейчас, а не завтра. Это успокоит меня, и я смогу спокойно заснуть.

Тогда она сказала ему:

— Раз так, о муж мой, ради Аллаха, встань и иди в такое-то место, рядом с садами. Там ты найдешь дерево с искривленным стволом, а под ним будет колодец. Ты наклонишься над этим колодцем, заглянешь внутрь и крикнешь: «Эй ты, в колодце, твоя любезная подруга такая-то посылает тебе поклон вместе со мной и велит передать тебе, чтобы ты отдала ей веретено, которое она забыла у тебя вчера в спешке, торопясь вернуться домой до ночи, потому что мы хотим обставить нашу комнату и украсить ее с помощью этого веретена!»

И рыбак ответил жене своей:

— Хорошо.

И он, не задерживаясь, пошел к тому колодцу под деревом с искривленным стволом, посмотрел вниз и крикнул:

— Эй ты, любезная подруга твоя такая-то посылает тебе поклон вместе со мной и говорит: «Отдай веретено, которое она забыла у тебя, ибо мы хотим украсить комнату с помощью этого веретена!»

Тогда та, что была в колодце, — но лишь Аллах знает, кто она, — ответила ему:

— Могу ли я в чем-либо отказать возлюбленной подруге моей? Вот тебе веретено! Возьми его и иди украшать с его помощью комнату, как тебе будет угодно, а потом принеси мне его обратно.

И он ответил, что согласен, и взял веретено, которое увидел на краю колодца, положил его в карман и пошел по дороге к своему дому, говоря про себя: «Эта такая же сумасшедшая, как и жена моя». И он продолжил свой путь, пришел к жене и сказал ей:

— О дочь моего дяди, вот я принес тебе веретено!

И она сказала ему:

— Хорошо. Иди теперь к визирю, желающему твоей смерти, и скажи ему: «Дай мне большой гвоздь». И он даст тебе гвоздь, и ты прикрепишь его в одном конце большой залы, привяжешь к нему нитку этого веретена и растянешь ковер на такую длину и ширину, как тебе будет угодно.

Тогда рыбак сказал:

— О женщина, неужели ты хочешь, чтобы перед моей скорой смертью люди посмеялись надо мною, приняв меня за сумасшедшего? Неужели ты думаешь, что внутри этого веретена скрывается ковер?

Она же сказала ему, сердясь:

— Да идешь ты уже или нет? Помолчи, о муж мой, и лишь сделай, как я сказала!

И рыбак пошел во дворец с веретеном, говоря себе: «Нет силы и могущества, кроме как у Всеведущего Аллаха! О бедняга, настал, наверное, последний день жизни твоей!»

Но тут Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она продолжила:

Помолчи, о муж мой, и лишь сделай, как я сказала!

И рыбак пошел во дворец с веретеном, говоря себе: «Нет силы и могущества, кроме как у Всеведущего Аллаха. О бедняга, настал, наверное, последний день жизни твоей!»

И рыбак пошел искать султана и визиря. И султан спросил его, отведя глаза в сторону:

— Где твой ковер, о рыбак?

И тот ответил:

— Он у меня!

И султан с визирем спросили его:

— И где же он?

А он ответил:

— Он здесь, в моем кармане!

И они стали смеяться над ним, говоря:

— Он вздумал шутить перед смертью!

И визирь спросил его насмешливо:

— Неужели ковер шириной в арпан — это шарик, который можно положить в карман?

Но рыбак возразил на это:

— Какое вам до этого дело? Вы просили у меня ковер, и я доставил его, и вам больше нечего требовать от меня. Вместо того чтобы смеяться надо мной, о визирь, встань и дай мне большой гвоздь — и ковер будет перед вами в этой зале.

Тогда визирь встал, посмеиваясь над безумием рыбака, взял гвоздь и сказал на ухо меченосцу:

— О меченосец, ты останешься стоять у двери залы. А так как рыбак не сможет, когда я вручу ему гвоздь, украсить зал ковром, как ему велено, то ты, не дожидаясь от меня иного приказа, выхватишь саблю и одним ударом снесешь ему голову.

И меченосец ответил:

— Слушаю и повинуюсь!

И визирь пошел вручить гвоздь рыбаку, сказав ему:

— Ну, покажи нам теперь, где твой ковер!

Тогда рыбак укрепил гвоздь на одном конце залы, привязал к нему конец нити от веретена и крутанул веретено, говоря про себя: «Ну давай, накрути мне смерть, о проклятое!» Но тут по зале вдруг растянулся и разросся во все стороны великолепный ковер, какого во дворце не водилось. И султан с визирем долго изумленно таращились друг на друга, а рыбак молчал, ничего не говоря. Потом визирь как будто невзначай подмигнул султану и, повернувшись к рыбаку, сказал ему:

^{Но тут по зале вдруг растянулся и разросся во все стороны великолепный ковер, какого во дворце не водилось.}

— Султан доволен, и он говорит тебе: «Хорошо», но он просит тебя еще об одном.

И рыбак спросил его:

— И что же это такое?

А визирь ответил:

— Султан требует, чтобы ты привел к нему маленького мальчика. И этому мальчику должно быть всего восемь дней. И надо, чтобы он рассказал нашему господину султану одну историю. И эта история должна начинаться с выдумки и заканчиваться выдумкой.

И рыбак, услыхав это, сказал визирю:

— И только-то? Клянусь Аллахом! Об этом можно было и не просить. Только я до сих пор не знал, что восьмидневные дети могут говорить и рассказывать истории, начало которых — выдумка, а конец тоже выдумка, даже если эти дети — сыны ифритов.

А визирь воскликнул:

— Помолчи! Слово и желание султана должны быть выполнены. И мы даем тебе на это восемь дней сроку, и, если ты по истечении этого срока не приведешь мальчика, о котором идет речь, тебя постигнет красная смерть. Напиши на бумаге, что тебе известно это условие, и поставь свою подпись.

И рыбак сказал:

— Хорошо, вот моя подпись, о визирь, но поставь ее сам, потому что я не знаю, как расписываться. Я только и умею, что чинить свои сети. Бумага в твоих руках, делай с ней что хочешь и распишись на ней хоть сто раз подряд. Что же касается мальчика, то об этом один Аллах знает! Посмотрим, что из этого выйдет.

И визирь взял у рыбака бумагу и расписался на ней, а рыбак в гневе ушел.

И когда пришел он к жене своей, то сказал ей:

— Собирайся, нам надо бежать из этого края! Я тебе уже говорил это, а ты не захотела меня слушать! Вставай и пошли!

Она же сказала ему:

— Почему? По какой причине? Неужели веретено не накрутило ковер?

Он же ответил:

— Накрутило, но этот сучий сын, этот визирь теперь требует от меня маленького мальчика, восьми дней от роду, который должен будет рассказать историю, и в этой истории выдумка должна громоздиться на лжи. И они любезно дали мне для этого восемь дней сроку.

А жена ему ответила на это:

— Хорошо. Не печалься, о муж мой! Восемь дней еще не прошли, а до тех пор у нас есть время подумать об этом деле и найти дверь спасения.

И вот утром восьмого дня рыбак сказал жене своей:

— Ты не забыла про мальчика, которого я должен привести к султану? Сегодня конец срока!

И она сказала ему:

— Я помню. Иди к известному тебе колодцу под искривленным деревом. И ты начнешь с того, что вернешь веретено той, что живет в колодце, и любезно поблагодаришь ее. И тогда ты скажешь ей: «Эй ты, что в колодце, твоя любезная подруга такая-то посылает тебе привет и велит передать ей ребенка, который вчера родился, потому что он нам нужен для одного дела».

Услыхав эти слова, рыбак сказал супруге своей:

— Валлахи! Не видал никого столь глупого и безумного, как ты, кроме, может быть, этого чертова визиря! О чем ты говоришь, о женщина?! Визирь требует от меня восьмидневного мальчика, а ты на это предложила мне принести к нему новорожденного ребенка, умеющего красноречиво говорить и рассказывать истории!

Она же ответила:

— Не лезь ты в это дело! Иди и сделай лишь то, что я тебе велела!

И он воскликнул:

— Хорошо. Вот и настал последний день моей жизни на земле.

И он вышел из дома своего и шел, пока не добрался до колодца.

И он бросил в него веретено и громко крикнул:

— Вот твое веретено! — и добавил: — О ты, в колодце! Твоя дорогая подруга такая-то посылает тебе привет и говорит, чтобы ты одолжила ей новорожденного мальчика на день, потому что он нам нужен для одного дела. Только побыстрей, иначе моя голова слетит с плеч!

Тогда та, что обитала в колодце, — но только Аллах знает, кто она, — ответила:

— Вот он, возьми!

И рыбак взял протянутого ему малютку, и тогда та, что жила в колодце, сказала ему:

— Только произнеси над ним заклинание против сглаза!

И рыбак, взяв малыша, сказал над ним:

— Бисмиллах Рахмани Рахим![12]

И, держа его в объятиях, он пошел прочь и по дороге думал: «Разве бывают дети, даже тридцатидневные, а не такие, как этот, которые умеют говорить и рассказывать истории? Их нет даже среди самых удивительных сынов ифритов». Затем, чтобы получить ясное представление по этому вопросу, он обратился к запеленатому ребенку, которого нес на руках, и сказал ему:

— Давай, дитя мое, поговори со мной немного, чтобы я увидел и убедился, сегодня ли будет день моей смерти!

Однако ребенок, услышав громкий голос рыбака, испугался, лицо и внутренности его сжались от страха, и он сделал то же, что и все малые дети, а именно скорчил ужасную гримасу, заорал и обмочился. И когда рыбак, весь мокрый и злой, пришел к жене своей, он сказал ей:

— Вот, я принес этого ребенка! Да сохранит меня Аллах! Все, что умеет этот сучоныш, — это плакать и мочиться! Посмотри, как он меня изгадил!

Но жена ответила:

— Тебе не стоит думать об этом. Молись пророку, о муж мой, и делай, что я тебе говорю! Иди и без промедления отнеси это дитя к султану. И ты увидишь, умеет он говорить или нет. Только попроси для него три подушки, и положи их посреди залы, и поддержи его этими подушками, положив ему одну с правой стороны, одну с левой и одну за спину. И молись пророку!

И он ответил:

— Да пребудет над ним мир и молитва!

А потом он пошел, неся новорожденного на руках, разыскивать султана с визирем.

Когда визирь увидел приближающегося рыбака с запеленатым младенцем на руках, он рассмеялся и сказал:

— Это то самое дитя?

И рыбак ответил:

— Да.

И визирь повернулся к ребенку и сказал ему голосом, каким принято говорить с малышами:

— Дитя мое!

Но ребенок, вместо того чтобы заговорить, скорчил гримасу и начал плакать:

— Уа! Уа!

И очень довольный визирь пошел к султану и сказал ему:

— Я говорил с ребенком, но он не отвечал мне, а только плакал: «Уа! Уа!» Вот и конец жизни рыбака. Но доказательства этого должны быть сделаны только перед собранием визирей, эмиров и знатных особ, и я прочту им условия договора, который мы заключили с рыбаком, а после мы убьем его. И тогда ты сможешь возрадоваться с красавицей, и никто не будет иметь права сказать что-либо на твой счет.

И султан ответил:

— Именно так, о визирь!

И оба вошли в залу, где были собраны эмиры и чиновники. И туда привели рыбака, и визирь прочитал перед ними подписанный договор и сказал:

— Теперь, о рыбак, принеси дитя, которое будет говорить с нами!

И рыбак ответил:

— Пусть мне сначала дадут три подушки, и тогда ребенок заговорит!

И ему принесли три подушки, и рыбак положил ребенка на середину залы и подпер его тремя подушками.

И султан спросил у рыбака:

— Это тот самый ребенок, который поведает нам историю, лживую от начала и до конца?

Но прежде чем рыбак успел ответить, дитя вдруг сказало:

— Прежде всего приветствую тебя, о султан!

И визири, и эмиры, и все остальные изумились, услышав младенца. И визирь, ошеломленный так же, как и его помощники, вернул ребенку его приветствие и сказал ему:

— Расскажи нам, о мудрый, историю, которая вся — вранье!

И ребенок ответил ему:

— А вот! Однажды, когда я был еще совсем юн, я шел по полю в жару и встретил продавца арбузов, и, поскольку было жарко и мне очень хотелось пить, я купил арбуз за золотой динар. И я взял арбуз и отрезал от него изрядный кусок, который затем съел, и это меня слегка освежило. Потом я заглянул внутрь арбуза и увидел там город с крепостью. Тогда не раздумывая я поднял одну ногу, потом другую и вошел в арбуз. И я принялся бродить там, оглядывая магазины, дома и жителей арбузного города. И я продолжал идти так, пока не добрался до полей. И тут я увидел финиковую рощу, в которой было множество финиковых пальм, и каждая была высотой с мачту корабля. И поскольку душа моя страстно возжелала этих фиников и словно толкала меня к ним, я не смог устоять перед этим искушением и взобрался на финиковую пальму, чтобы сорвать два, три или четыре финика и съесть их. Однако я нашел на финиковой пальме феллахов, которые сеяли на ней пшеницу и срезали колосья, а другие феллахи их обмолачивали. А я, пройдя еще немного по финиковой пальме, встретил какого-то человека, который разбивал яйца на поле, и, присмотревшись повнимательнее, я увидел, что из всех разбитых яиц выходили маленькие цыплята. И петушки отходили в одну сторону, а курочки — в другую.

А я стоял и дивился, как быстро они росли, — прямо на глазах. И тогда я свел вместе петушков и молодых курочек и, оставив их наслаждаться друг другом, перешел на другую ветку финиковой пальмы. И там я встретил осла, который нес пирожные с обсыпкой из кунжута, и, поскольку душа моя возжаждала этих кунжутных пирожных, я взял одно из них и проглотил его в два-три укуса. И, съев его, я поднял глаза и снова оказался в арбузе. А потом арбуз замкнулся и снова стал целым, каким и был до этого. Вот какую историю я должен был вам рассказать.

Услышав эти слова новорожденного, султан сказал ему:

— Эй, эй, о шейх лжецов и корона на их голове! Эй, эй, ну ты и загнул! Неужели ты думаешь, что мы поверим хоть единому слову из этой чертовой истории! Эй! Валлахи! С каких это пор, например, в арбузах находятся города? И с каких это пор из разбитых яиц появляются цыплята? Признайся, маленький мудрец, что все это вранье от начала и до конца!

И ребенок ответил:

— Я ничего не отрицаю! Но и ты, о султан, не должен отрицать и не скрывать своих истинных чувств по отношению к этому бедному рыбаку, которого ты хочешь убить только для того, чтобы заполучить его красавицу жену, которую ты заметил на берегу. Как тебе не стыдно перед лицом Аллаха Всевидящего желать, будучи правителем и султаном, того, что не принадлежит тебе, и воровать добро у менее богатого и менее могущественного, как, например, у этого бедного рыбака? Клянусь Аллахом и заслугами пророка, — да пребудет над ним мир и молитва! — если ты наконец не оставишь в покое этого рыбака и не откажешься от своих дурных намерений по отношению к его жене, я уничтожу и тебя, и твоего визиря, и след ваш на земле, так что даже мухи не смогут найти тебя!

И, сказав эти страшные угрожающие слова, милый младенец всех поверг в изумление, а рыбаку сказал:

— Теперь, дядя, возьми меня и унеси отсюда в дом свой.

И рыбак взял новорожденного, этого маленького мудреца, и вышел из дворца, и никто его не остановил, и он, довольный, пошел к жене своей. И когда она узнала то, что ей предстояло узнать, она сказала ему:

— Тебе остается теперь пойти не откладывая и вернуть ребенка туда, где ты его взял. И не забудь передать привет и благодарность моей любезной подруге и спроси, как она себя чувствует.

И рыбак ответил:

— Хорошо, — и сделал то, что она велела.

После чего он вернулся в дом свой, совершил омовение и молитву, потом свое обычное дело с красавицей женой. И с тех пор они жили вместе счастливо и благополучно.

Вот и все, что случилось с ними.

И, рассказав эту историю, третий начальник стражи вернулся на свое место, а султан Бейбарс сказал:

— Какая славная история! Как жаль, о начальник Изз ад-Дин, что ты не рассказал нам о том, что произошло в последующие дни между султаном и рыбаком!

Тогда вперед выступил четвертый начальник стражи, которого звали Мохи ад-Дин[13], и сказал:

— О мой повелитель, если ты позволишь, я расскажу тебе продолжение этой истории, которая гораздо удивительнее ее начала.

И султан Бейбарс сказал:

— Безусловно! От всего сердца и ума!

И тогда начальник стражи Мохи ад-Дин рассказал следующее:

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ЧЕТВЕРТЫМ НАЧАЛЬНИКОМ СТРАЖИ

Знай же, о царь времен, что с благословения Аллаха у рыбака и его красавицы жены родился ребенок мужского пола. И родители назвали этого мальчика Мухаммедом Премудрым в память о том дне, когда похожий малыш так их удивил. И этот их ребенок был красив, как его мать.

А у султана тоже был сын, такого же возраста, как и сын рыбака, но он был уродлив, и цвет его кожи был подобен цвету кожи сыновей феллахов.

Так вот, оба эти ребенка ходили в одну школу учиться читать и писать. И когда сын султана, который был удивительным лентяем, увидел сына рыбака, который был очень прилежным, он сказал ему, чтобы унизить:

— Эй, да будет утро твое счастливым, сын рыбака!

И Мухаммед Премудрый отвечал:

— Да будет счастливо утро и для тебя, о сын султана, и да побелит оно лицо твое, черное, как ремешки старых башмаков!

И оба мальчика ходили вместе в школу в течение года, всегда приветствуя друг друга таким образом. Но в конце концов сын султана пошел, рассердившись, рассказать об этом отцу, и он сказал ему: — Сын рыбака, этот пес, каждый день возвращает мне салам, говоря: «Ты, чья кожа черна, как ремешки старых башмаков».

Тогда султан рассердился, но поскольку он не осмелился из-за прошлого наказывать сына рыбака, он позвал шейха-учителя и сказал ему:

— О шейх, если ты захочешь прибить Мухаммеда, сына рыбака, я сделаю тебе прекрасный подарок и дам тебе наложниц и прекрасных белых рабынь.

А школьный учитель обрадовался и ответил:

— Как пожелаешь, о мой повелитель! Я каждый день буду избивать этого ребенка, пока он не умрет от такой пищи.

Поэтому, когда на следующий день Мухаммед Премудрый пришел в школу читать Коран, учитель сказал школьникам:

— Принесите все, что надо для наказания, и тащите сюда сына рыбака!

И школьники по обычаю схватили Мухаммеда, и повалили его на землю, и зажали ему ноги в деревянные колодки. А школьный учитель взял прут и стал бить мальчика по подошвам ног, пока из них не хлынула кровь и ноги его не распухли. И он сказал ему:

— Иншаллах, завтра я начну снова, о тупая башка!

И мальчик, как только его освободили из этого орудия пыток, сбежал из школы так быстро, как только мог. И пошел он к отцу и матери и сказал им:

— Видите! Шейх в школе избил меня до смерти из-за сына султана. Я больше не пойду в школу, и я хочу стать рыбаком, как отец.

И отец сказал ему:

— Хорошо, сын мой. — Он встал, дал ему сеть и корзину и сказал: — Возьми вот эти приспособления для рыбной ловли. А завтра отправляйся на рыбалку, и ты должен поймать ровно столько, сколько нужно для жизни.

И вот на следующий день на рассвете Мухаммед Премудрый пошел и забросил сеть в море. Но в сети оказался только одна-единственная барабулька. И Мухаммед вытащил сеть и сказал себе: «Я зажарю эту рыбку в чешуе и съем ее на обед». Поэтому он собрал немного сухой травы, веточек и кусочков дерева, поджег их и взял прут, чтобы поджарить ее на огне. Тогда рыбка открыла рот и обратилась к нему со словами:

— Не поджаривай меня, о Мухаммед! Я королева среди королев моря! Верни меня обратно нетронутой — и я пригожусь тебе во время несчастья, я приду к тебе на помощь в дни нужды!

И он ответил:

— Ладно, — и выпустил барабульку обратно в море.

Вот и все, что случилось с ним.

В этот момент своего повествования Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Не поджаривай меня, о Мухаммед! Я королева среди королев моря! Верни меня обратно нетронутой — и я пригожусь тебе во время несчастья, я приду к тебе на помощь в дни нужды!

И он ответил:

— Ладно, — и выпустил барабульку обратно в море.

Вот и все, что случилось с ним.

Что же касается султана, то через два дня он призвал учителя и спросил его:

— Ты побил мальчишку Мухаммеда, сына рыбака?

И школьный учитель ответил:

— В первый же день я избил его так, что он едва не упал в обморок. А потом он убежал и не вернулся. И он теперь, наверное, рыбак, как и его отец.

И султан прогнал его, сказав:

— Уходи, о собачий сын! Да будет проклят твой отец и пусть твоя дочь выйдет замуж за свинью!

После чего султан позвал своего визиря и сказал ему:

— Мальчишка не умер. Что же мы будем делать?

И визирь ответил султану:

— Я найду способ, как умертвить его.

И султан спросил его:

— И как же ты собираешься это устроить?

Он же ответил:

— Я знаю одну очень красивую девушку, дочь султана Зеленых Земель. Эти земли далеко отсюда, на расстоянии семилетнего путешествия, мы прикажем привести сюда сына рыбака, и я скажу ему: «Султан, наш повелитель, очень уважает тебя и рассчитывает на твою доблесть, поэтому тебе нужно отправиться в Зеленые Земли и привезти оттуда дочь султана этой страны, потому что наш господин султан хочет жениться на ней, и никто не может привезти эту принцессу, кроме тебя».

И султан ответил визирю:

— Это хорошо. Пусть приведут мальчика.

Тогда визирь призвал отрока Мухаммеда и сказал ему:

— Наш господин султан хочет отправить тебя в Зеленые Земли, чтобы ты привез ему оттуда дочь султана.

И тот ответил:

— И с каких это пор я знаю дорогу в эти земли?

А визирь сказал:

— Это приказ.

Тогда расстроенный Мухаммед Премудрый пришел к матери своей и все ей поведал.

И сказала ему мать:

— Пойди со своим горем к реке, туда, где она впадает в море, и твое горе рассеется само собой.

И Мухаммед грустно побрел к устью реки.

И когда он бродил в расстройстве по берегу туда и сюда, ходил вверх и вниз, из моря вышла барабулька и поприветствовала его. И она спросила его:

— Почему ты в печали, о Мухаммед Премудрый?

И он ответил:

— И не спрашивай, потому что помочь мне невозможно.

И рыбка сказала ему:

— Все в руках Аллаха! Говори!

И он сказал:

— О барабулька, проклятый визирь сказал мне: «Ты должен привезти для нас дочь султана Зеленых Земель».

И барабулька сказала ему:

— Хорошо. Пойди к султану и скажи ему: «Я собираюсь отправиться в Зеленые Земли за дочерью тамошнего правителя. Однако для этого вы должны позволить мне построить золоченый корабль. И это золото для него должно быть взято из запасов твоего визиря».

И Мухаммед пошел к султану сказать, что ему велела барабулька. И султан не мог поступить иначе, как только позволив ему построить золоченый корабль из золота визиря. А визирь в результате повесил нос до земли и чуть не умер от огорчения и злости. А Мухаммед взошел на золоченый корабль и поплыл на нем вверх по реке.

А барабулька, его верный друг, плыла впереди него, показывая ему путь и проводя его через все разветвления и рукава реки, пока в конце концов он не достиг Зеленых Земель. И Мухаммед Премудрый послал в город глашатая, который кричал: «Каждый, будь то женщина, мужчина или ребенок, молодой или старый, может спуститься к реке, чтобы посмотреть на золоченый корабль Мухаммеда Премудрого, сына рыбака!»

И вскоре все жители города, взрослые и дети, мужчины и женщины, спустились к реке и стали разглядывать золоченый корабль. И они продолжали глазеть на него целых восемь дней. И тогда дочь султана Зеленых Земель тоже не смогла устоять перед любопытством и сказала отцу своему:

— О отец мой, я тоже хочу пойти, как и другие, и полюбоваться кораблем.

И правитель Зеленых Земель согласился на это и приказал заранее кричать по всему городу, что никто — ни мужчина, ни женщина — не должен был выходить из дома в тот день или ходить по берегу, когда принцесса пойдет смотреть на корабль.

И вот дочь местного султана отправилась на берег полюбоваться золоченым кораблем. И она спросила Премудрого Мухаммеда знаками, может ли она взойти на корабль и посмотреть на него также и внутри. И Мухаммед сделал головой и глазами знак, означающий «да», и она поднялась на палубу и начала осматривать корабль. И когда Мухаммед увидел, что она увлеклась осмотром, он молча скинул концы, держащие корабль у пристани, поднял парус и отчалил.

И когда дочь султана Зеленых Земель закончила свой визит, она захотела сойти на берег, но, поднявшись на палубу, увидела, что корабль уже довольно далеко от города ее отца. Поэтому она спросила капитана:

— Куда ты меня увозишь, о Премудрый?

А он ответил:

— Я увожу тебя к моему султану, чтобы он мог жениться на тебе.

Она же сказала ему:

— Неужели этот султан красивее тебя, о Премудрый?

И он ответил:

— Я не знаю. Решай сама. Ты сама скоро увидишь это собственными глазами.

Тогда она сняла кольцо со своего пальца и бросила его в реку. Но в это время барабулька тут же схватила его своим ртом и поплыла вперед, указывая кораблю путь. Принцесса подивилась этому и сказала Премудрому:

— Я не выйду замуж ни за кого, кроме тебя. И я хочу принадлежать здесь тебе по своей воле.

И Мухаммед сказал ей:

— Хорошо. Будь по-твоему.

И он взял ее и насладился ее девственностью. И так они радовали друг друга во время всего пути. И когда они достигли своей цели, Мухаммед, сын рыбака, пошел к султану и сказал ему:

— А вот и я. Я привез тебе дочь правителя Зеленых Земель. Но она просит передать тебе, что не сойдет с корабля, если ты не расстелешь для нее зеленые шелковые ковры по земле, по которым она пройдет в твой дворец. И тогда ты увидишь, как грациозна ее походка.

^{Тогда принцесса Зеленых Земель покинула корабль и пошла по зеленым коврам, покачивая прекрасным станом.}

И султан согласился на это и приказал скупить все зеленые шелковые ковры, которые были в ковровых рядах, на деньги визиря и, несмотря на его повисший нос, расстелить их на земле до самого корабля.

Тогда принцесса Зеленых Земель покинула корабль и пошла по зеленым коврам, покачивая прекрасным станом так, что у всех захватывало дух. И султан видел это и восхищался ее красотой. И когда она вошла во дворец, он сказал ей:

— Я собираюсь подписать с тобой брачный договор сегодня вечером.

И тогда красавица сказала ему:

— Хорошо. Но если ты хочешь жениться на мне, принеси мне мое кольцо, которое упало с моего пальца в реку. И тогда мы составим договор и ты женишься на мне.

(Однако это кольцо королева-барабулька уже подарила своему другу Мухаммеду Премудрому, сыну рыбака.)

Тогда султан позвал своего визиря и сказал ему:

— Послушай, с пальца этой красавицы в реку упало кольцо. И что нам теперь делать? Кто может принести его нам?

И визирь ответил:

— Кто же может вернуть его нам, если не Мухаммед, сын рыбака, этот проклятый, этот ифрит!

Однако он сказал это только для того, чтобы поставить Мухаммеда в безвыходное положение. И султан тотчас же приказал привести сына рыбака. И когда его привели, султан с визирем сказали ему:

— Говорят, есть кольцо, которое упало с пальца привезенной тобой красавицы в реку, и никто не может достать его, кроме тебя.

И Мухаммед, сын рыбака, ответил:

— Хорошо. Возьми, вот это кольцо!

И султан взял кольцо и пошел, чтобы отнести его красавице из Зеленых Земель, и он сказал ей:

— Вот твое кольцо, возьми и позволь мне заключить с тобой брачный договор сегодня вечером!

И красавица сказала ему:

— Хорошо. Но в моей стране, когда девушка выходит замуж, есть один обычай.

И султан сказал ей:

— Ладно, расскажи мне о нем.

Она же сказала:

— Мы выкапываем канаву от дома жениха до моря, закладываем ее вязанками хвороста и поджигаем. А жених бросается в огонь и идет к морю, где совершает омовение, а затем идет к своей невесте. И таким образом он очищается огнем и водой.

Но, дойдя до этого места, Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла, отложив продолжение своего рассказа до следующей ночи.

А когда наступила

она сказала:

Так проводят брачную церемонию в моей стране.

Тогда султан, который был страстно влюблен в красавицу, приказал вырыть эту канаву и наполнить ее вязанками хвороста, и он позвал своего визиря и сказал ему:

— Завтра будь готов последовать за мною.

А на следующий день, когда пришло время поджигать эту канаву с хворостом, визирь сказал султану:

— Будет лучше, если в нее сначала прыгнет Мухаммед, сын рыбака, тогда мы сможем посмотреть, что из этого выйдет. И если он останется живым и здоровым, тогда и мы последуем за ним.

И султан согласился с этим.

А в это время барабулька подплыла к кораблю своего друга и сказала ему:

— Послушай, если султан призовет тебя и скажет: «Бросайся в этот огонь!», ты не бойся, заткни уши, произнеси охранное заклинание: «Во имя Аллаха Милостивого и Милосердного!» — и тогда без страха бросайся в огненную канаву.

И вот султан велел поджечь вязанки хвороста. И привели Мухаммеда, и он сказал ему:

— Бросайся в огонь и иди к морю, ты ведь сможешь, ибо ты Премудрый!

Он же ответил:

— Твой приказ в голове моей и в глазах моих! Как прикажешь!

И он заткнул уши, произнес в уме своем охранную формулу и решительно шагнул в огонь. И он вышел из моря красивее, чем был. И все это видели и были поражены его красотою.

Тогда визирь сказал султану:

— Теперь и нам надо войти в огонь, чтобы выйти такими же прекрасными, как сын рыбака, этот проклятый! И позови своего сына, чтобы он тоже прыгнул вместе с нами и стал таким же красивым, какими станем мы.

И султан позвал своего сына, уродливого, лицо которого цветом было похоже на ремешки старых башмаков. И все трое взялись за руки, бросились в огонь и… стали кучей пепла.

Тогда Мухаммед Премудрый, сын рыбака, подошел к молодой красавице принцессе, дочери султана Зеленых Земель, заключил с нею брачный договор и женился на ней. И он сел на трон царства, и стал его правителем и султаном. И он велел позвать своих отца и мать, и они все вместе стали жить во дворце в полном блаженстве и гармонии, довольные и процветающие. Хвала Аллаху, Господину процветания, удовлетворенности, блаженства и гармонии!

И когда начальник стражи Мохи ад-Дин рассказал эту историю, султан Бейбарс поблагодарил его и выразил свое удовлетворение, и четвертый начальник стражи вернулся на свое место.

Тогда вышел пятый начальник стражи, по имени Нур ад-Дин[14], и, поцеловав землю между рук султана Бейбарса, сказал:

— О наш повелитель и венец голов наших, я расскажу тебе историю, которой нет равных среди других историй.

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ПЯТЫМ НАЧАЛЬНИКОМ СТРАЖИ

Жил когда-то султан. И этот султан в один из дней среди прочих дней позвал своего визиря и сказал ему:

— О визирь мой!

И тот ответил:

— Слушаюсь и повинуюсь! Что прикажешь?

И султан сказал ему:

— Я хочу, чтобы ты приказал составить и выгравировать для меня такую надпись, сила которой была бы такой, что, будучи счастлив, я не стал бы гневаться, а будучи зол, не возрадовался бы. И необходимо чтобы тот, кто выгравирует эту надпись, сообщил ей должную силу. И у тебя есть три дня, чтобы выполнить это.

Тогда визирь пошел к мастерам, которые обычно делают печати и амулеты, и сказал им:

— Сделайте надпись для султана.

И он рассказал им, что потребовал султан. Но никто из них не хотел браться за такое мудреное дело. Тогда визирь покинул их в ярости, и он сказал себе: «Я не найду, что мне нужно, в этом городе. Мне нужно поехать в другие края».

И он покинул свой город, и, проезжая по сельской местности, он встретил арабского шейха, который молотил пшеницу на своем поле. И он поприветствовал его, сказав:

— Мир тебе, о арабский шейх!

И шейх вернул ему его приветствие и сказал:

— Йа сиди, куда ты идешь в такую жару?

Он же ответил:

— Я путешествую из-за дела, которое поручил мне султан.

И арабский шейх спросил его:

— Что это за дело?

И он ответил:

— Султан просит меня сделать для него надпись, сила которой была бы таковой, чтобы, будучи счастлив, он не стал бы гневаться, а будучи зол, не возрадовался бы.

И шейх сказал ему:

— И только-то? — И когда визирь ответил: «Да!», он сказал ему: — Хорошо. Присядь, а я принесу тебе поесть.

И шейх на мгновение покинул визиря и подошел к дочери своей, которую звали Ясмин, и сказал ей:

— О дочь моя, приготовь гостю поесть.

Она же спросила:

— И откуда этот господин?

И он ответил:

— От султана.

Она же спросила:

— И чего он хочет?

И отец рассказал ей об этом деле. Но нет смысла повторять это.

Тогда Ясмин, дочь арабов, приготовила блюдо из тридцати яиц, в котором было много сладкого масла, дала его отцу своему с семью хлебными лепешками и сказала ему:

— Подай это страннику и скажи ему: «Дочь моя Ясмин, дочь арабов, приветствует тебя и говорит, что именно она изготовит для тебя эту надпись. И она также велела сказать тебе: «Месяцу исполнилось тридцать дней, на море прилив, и семь дней составляют неделю»».

И ее отец ответил:

— Хорошо, — взял блюдо и ушел.

И когда он шел, масло из тарелки растеклось по его руке, поэтому он поставил блюдо на землю, взял одну из лепешек, вытер ею масло с рук своих и съел ее, а также яйцо, которое ему так хотелось съесть. После чего он поднялся и понес обед визирю, и он сказал ему:

— Дочь моя Ясмин, дочь арабов, посылает тебе привет и говорит, что именно она изготовит для тебя нужную надпись. И кроме того, она велела сказать тебе: «Месяцу исполнилось тридцать дней, на море прилив, и семь дней составляют неделю».

И визирь ответил:

— Сначала поедим, а там видно будет.

И когда он наелся, то сказал отцу Ясмин:

— Скажи ей, пусть она сделает для меня надпись, но месяцу не хватило одного дня, на море отлив, и на неделе было всего шесть дней.

Тогда арабский шейх вернулся к своей дочери и сказал ей:

— Визирь велел тебе сделать надпись, но месяцу не хватило одного дня, на море отлив, и на неделе было всего шесть дней.

Тогда девушка сказала ему:

— Как тебе не стыдно, отец мой, что ты сделал?! Я даю тебе отнести еду, а ты по пути съедаешь яйцо, лепешку и приносишь блюдо без масла!

Он же ответил:

— Валлахи, это правда! Но, о дочь моя, блюдо было полно масла, оно и пролилось мне на руку, поэтому я и вытер масло лепешкой, которую съел, а потом мне захотелось съесть яйцо, я съел и его.

Она же сказала:

— Ладно, это не имеет значения. Давай я сделаю надпись.

И она подготовила все для письма и составила такую надпись: «Любое чувство, боль или радость, приходит к нам от Аллаха». И она послала эту надпись визирю, который взял ее и, поблагодарив Ясмин, дочь арабов, ушел, чтобы отнести ее султану.

И султан, взяв эту надпись и прочитав ее, спросил визиря:

— Кто сделал эту надпись?

И визирь ответил:

— Девушка по имени Ясмин, дочь арабов.

И султан сказал визирю:

— Приведи меня в дом отца ее, чтобы я мог жениться на его дочери.

Тогда визирь взял султана за руку и пошел с ним, чтобы найти арабского шейха. И, найдя его, он сказали ему:

— О арабский шейх, мы пришли породниться с тобою.

Он же ответил:

— Это возможно. Но как?

И визирь ответил:

— Твою дочь Ясмин хочет взять за себя наш господин султан, который перед глазами твоими.

И шейх ответил:

— Хорошо. Мы слуги его. Но пусть мою дочь положат на одну чашу весов, а на другую — золото. И пусть вес этих чаш станет равным, потому что Ясмин дорога сердцу отца своего.

И визирь ответил:

— Не вижу никаких препятствий.

И они пошли за золотом, чтобы положить его на чашу весов, а арабский шейх усадил свою дочь на другую чашу. И когда девушка и золото уравновесились, сразу же написали брачный договор. И султан устроил большой праздник в арабской деревне. И в ту же ночь он вошел в дом юницы, в дом отца ее, и забрал ее девственность и порадовался вместе с нею. А утром он ушел вместе с нею и устроил ее во дворце своем.

И прошло некоторое время, и арабская красавица Ясмин во дворце султана стала томиться и затосковала до последних пределов.

И тогда султан вызвал к ней доктора и сказал ему:

— Пойди поскорее и осмотри Ясмин, дочь арабов. Я не знаю, почему она так тоскует и худеет.

И доктор пошел и осмотрел Ясмин.

Затем он вернулся к султану и сказал ему:

— Она не привыкла жить в городе, потому что она деревенская девушка, и ее грудь сжимается из-за нехватки воздуха.

И султан спросил:

— И что же делать?

А врач ответил:

— Пусть для нее построит дворец у моря, где она сможет дышать свежим воздухом, и она станет еще красивее, чем была.

И султан немедленно приказал каменщикам построить дворец у моря. Когда же он был закончен, томящаяся Ясмин, дочь арабов, была туда доставлена.

В этот момент своего повествования Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Немедленно приказал каменщикам построить дворец у моря. Когда же он был закончен, томящаяся Ясмин, дочь арабов, была туда доставлена. И после того как она прожила в этом дворце некоторое время, худоба ее прошла и она перестала томиться.

И вот однажды, когда, прислонившись к окну, смотрела на море, она увидела, как на берег к подножию дворца пришел рыбак, чтобы забросить сеть свою. И когда он вытащил ее, не увидел внутри ничего, кроме камней и пустых раковин. И рыбак расстроился, а Ясмин заговорила с ним и сказала ему:

— О рыбак, если ты захочешь снова забросить сеть в море на мою удачу, я дам тебе золотой динар.

И рыбак ответил:

— Хорошо, о госпожа моя.

И он забросил сеть в море на удачу Ясмин, дочери арабов. Он вытащил ее и нашел там медный кувшин. И он показал его Ясмин, которая завернулась в накидку, спустилась к рыбаку и сказала ему:

— Вот тебе динар, отдай мне кувшин.

Но рыбак ответил:

— Нет, ради Аллаха! Я отдам тебе кувшин не за динар, а лишь в обмен на невинный поцелуй в щеку.

И когда они беседовали так, стоя рядом, их случайно увидел султан. Бросился на рыбака, убил его мечом своим и бросил тело его в море. Затем он повернулся к Ясмин, дочери арабов, и сказал ей:

— Я больше не хочу тебя видеть! Иди куда хочешь!

И она ушла. И шла два дня и две ночи, томимая голодом и жаждой. И пришла в город, села у дверей лавки какого-то купца и сидела там с утра до полуденной молитвы.

И тогда купец сказал ей:

— О госпожа, ты сидишь здесь с самого утра. Почему?

Она же ответила:

— Я нездешняя, и я никого не знаю в этом городе. И я ничего не ела и не пила уже два дня.

Тогда купец позвал своего негра и сказал ему:

— Забери отсюда эту госпожу и отведи ее ко мне домой. И скажи там, чтобы ей дали еду и питье.

И негр привел Ясмин в дом купца и сказал жене его, своей хозяйке:

— Мой господин велит тебе дать этой девушке еду и питье.

А жена купца посмотрела на Ясмин, разглядела ее и воспылала к ней ревностью, ибо та была красивее ее. И она повернулась к негру и сказала ему:

— Хорошо. Отведи госпожу в курятник на заднем дворе. И негр взял Ясмин за руку и отвел ее в курятник.

И Ясмин оставалась там до вечера, а жена купца никоим образом не заботилась о ней, не давая ни есть, ни пить. И тогда Ясмин, дочь арабов, вспомнила о медном кувшине, который был у нее под рукой, и она сказала себе: «Посмотрим, может, там есть немного воды, и я смогу попить». И, думая так, она взяла кувшин и откинула крышку — и тут же из кувшина явилась чаша с водой, и Ясмин помыла в ней руки. Затем она подняла глаза и увидела перед собой поднос с едой и напитками в бутылях. И она ела, пила и была счастлива. Затем снова откинула крышку кувшина — и из него вышли десять молодых белых рабынь с кастаньетами в руках, которые начали танцевать в курятнике. И когда они закончили свои танцы, каждая из них бросила по десять кошельков с золотом на колени Ясмин. А потом все они исчезли в кувшине.

И Ясмин, дочь арабов, оставалась в курятнике целых три дня, и она ела, пила и веселилась с молодыми девушками, выходившими из кувшина. И каждый раз после танцев, перед тем как исчезнуть в кувшине, они бросали ей кошельки, наполненные золотом, и в конце концов курятник был заполнен им чуть ли не до потолка.

Однако в конце третьего дня негр купца зашел на задний двор, чтобы удовлетворить малую нужду. И он увидел Ясмин и был удивлен этому, потому что, по словам жены купца, она уже давно должна была уйти. И Ясмин сказала ему:

— Твой господин послал меня сюда, чтобы ты мог накормить меня или же оставить меня тут умирать от голода и жажды?

И раб ответил:

— Мой господин думал, что тебе дали хлеба и воды и что ты ушла в тот же день.

Затем он поспешил к своему хозяину в лавку и сказал ему:

— Йа сиди, бедная девушка, которую вы отправили со мной в дом три дня назад, оставалась все это время на заднем дворе, в курятнике, и у нее не было ни еды, ни питья.

И тогда купец, который был хорошим человеком, разозлился, и он немедленно вышел из лавки и пошел к жене своей. И он крикнул ей:

— Почему, черт возьми, ты не дала этой бедной девушке поесть?!

И он принялся бить ее, пока его рука не устала. Потом взял хлеб и что-то еще из съестного, пришел на задний двор и сказал Ясмин:

— Вот, возьми и поешь. И не вини нас за то, что мы что-то забыли.

Она же ответила:

— Пусть Аллах вознаградит тебя за доброту твою! Твои заботы достигли своей цели. А теперь, если хочешь продлить заботы, я попрошу тебя об одной вещи.

И он сказал:

— Говори, я слушаю.

И она сказала:

— Я хочу, чтобы ты построил для меня дворец в таком-то городе, который был бы вдвое красивее дворца султана.

И он ответил:

— На свете нет ничего невозможного! Конечно!

И она сказала:

— Вот золото для этого. Возьми сколько хочешь. И если каменщики обычно берут за свою работу драхму, ты будешь давать им четыре, чтобы ускорить строительство.

И купец ответил, что согласен. И он взял деньги и пошел собирать каменщиков и архитекторов, которые за короткое время построили дворец вдвое краше, чем дворец султана. А затем он вернулся в курятник к Ясмин, дочери арабов, и сказал ей:

— Йа ситти, дворец закончен.

А она сказала ему:

— Вот деньги. Возьми их и пойди купи мебель и ковры для дворца. И приведи иноземных слуг-негров, которые не знают арабского.

И купец пошел покупать мебель и ковры и добывать слуг, о которых шла речь и которые не понимали по-арабски, а потом он вернулся в курятник, чтобы сказать Ясмин, дочери арабов:

— О госпожа моя, теперь все в порядке! Будь любезна прийти и стать владелицей дворца своего!

И Ясмин, дочь арабов, прежде чем покинуть курятник, сказала купцу:

— Курятник, где я нахожусь, по-прежнему полон золота до потолка. Возьми его себе в качестве подарка от меня и за все твои хлопоты.

И она простилась с купцом.

И это все, что было с ним.

Что же касается Ясмин, то она вошла во дворец и, купив себе великолепную царскую одежду, облачилась в нее и села на трон. И она выглядела как блистательный правитель.

И это все, что было с нею.

Что же касается ее мужа-султана, который убил рыбака и отрекся от нее, то через некоторое время он успокоился и стал вспоминать ее по ночам. И потому он позвал своего визиря и сказал ему:

— О визирь!

И тот ответил:

— Слушаю, мой повелитель!

И султан сказал ему:

— Давай переоденемся и отправимся на поиски жены моей Ясмин, дочери арабов.

Визирь же ответил:

— Слушаю и повинуюсь!

И они переоделись, покинули дворец и шли два дня в поисках Ясмин, дочери арабов, расспрашивая о ней всех встречных. И вот наконец они добрались до такого-то города, где она построила себе дворец. И они увидели его, и султан сказал визирю:

— Этот дворец здесь новый, потому что я его не видел во время своих прежних путешествий. Интересно, кому он может принадлежать?

И визирь ответил:

— Не знаю. Возможно, он принадлежит какому-то иноземному правителю, который покорил этот город, а мы об этом и не знали.

И султан сказал:

— Ради Аллаха! Может, это и так. А чтобы проверить это, мы отправим в этот город глашатая, который будет кричать, чтобы никто не зажигал свет в домах в эту ночь. Таким образом мы узнаем, являются ли люди, которые живут в этом городе, нашими послушными подданными или их покорил иноземный правитель.

И действительно, глашатай султана прошел через весь город, выкрикивая этот приказ. И когда наступила ночь, султан с визирем пошли бродить по городским кварталам. И они увидели, что нигде не было света, кроме как в великолепном дворце, которого они раньше не видели. И оттуда доносились песнопения и звуки теорб[15], лютней и гитар.

И тогда визирь сказал султану:

— Вот видишь! Я же говорил, что этот город больше нам не принадлежит и что в этом дворце поселился иноземный правитель!

И султан ответил:

— Возможно. Давай выясним это у дворцового стража.

И они пошли, чтобы расспросить стража. Но поскольку он был варваром и не понимал ни слова по-арабски, то он отвечал им на каждый вопрос: «Шану», что на его языке означало: «Не знаю». И султан с визирем ушли и не могли спокойно заснуть в эту ночью от мучивших их опасений и страхов.

А утром султан сказал визирю:

— Скажи глашатаю, пусть снова кричит по городу, чтобы никто не зажигал свет этой ночью. Так мы еще раз убедимся в увиденном.

И глашатай прокричал волю султана. Настала ночь, и султан пошел со своим визирем бродить по городу. И они увидели, что во всех домах царила тьма, кроме дворца, где свет горел вдвое ярче, чем ночью ранее.

И визирь сказал султану:

— Теперь ты уверен в том, что я сказал тебе о взятия этого края чужеземным правителем?

И султан ответил:

— Значит, это правда! Но что же нам делать?

А визирь сказал:

— Пойдем спать, а завтра посмотрим.

А на следующий день визирь сказал султану:

— Пойдем погулять, как и все остальные, под стенами дворца. Я оставлю тебя внизу, а сам пройду тихонько внутрь, чтобы увидеть собственными глазами и услышать собственными ушами, из какой страны этот правитель.

И вот когда они подошли к привратнику, а тот отвернулся, визирю удалось прошмыгнуть мимо него, и он сумел пробраться в тронную залу. И когда он увидел Ясмин, дочь арабов, он поприветствовал ее, полагая, что приветствует молодого правителя. И она вернула ему его приветствие и предложила сесть. И когда он сел, Ясмин, дочь арабов, которая узнала визиря, но не знала о присутствии в городе ее супруга-султана, откинула крышку кувшина — и угощение было подано, и десять прекрасных белых рабынь вышли из кувшина и начали танцевать с кастаньетами. И после танца каждая из них бросила на колени Ясмин десять кошельков с золотом. И она взяла их и отдала визирю, сказав ему:

— Прими их как дар, потому что я вижу, ты беден.

И визирь поцеловал ее руку и сказал ей:

— Пусть Аллах дарует тебе победу над твоими врагами, о царь времен, и пусть Он продлит твои дни для нас!

А затем он ушел и пошел к султану, который сидел рядом с привратником у ворот дворца. И султан спросил визиря:

— И что ты там видел, о визирь мой?

И визирь ответил:

— Ох! Я же говорил тебе, что этот край был отобран у нас! И веришь ли, мне дали сто кошельков с золотом в подарок и сказали: «Возьми это, потому что ты бедняк». Именно так и сказали! Можно ли после этого сомневаться в том, что этот город и этот край захвачены?!

И султан сказал:

— Ты правда так думаешь? Тогда я тоже постараюсь усыпить бдительность привратника и пройти наверх, в тронную залу, чтобы увидеть этого правителя.

И он сделал то, что сказал. И когда Ясмин, дочь арабов, увидела его, она не показала виду, что узнала его. И она поднялась со своего трона в его честь и сказала:

— Будь добр, сядь!

И когда султан увидел, что человек, которого он считал иностранным правителем, встал в его честь, его сердце успокоилось, и он сказал себе: «Это, конечно, мой подданный, а не иноземный правитель, иначе он не стал бы так вставать передо мною». И он сел на указанное ему на место, и были поданы закуски, и он ел, пил и был счастлив. И, подкрепившись таким образом, он спросил Ясмин, дочь арабов:

— О незнакомые мне люди, кто вы?

И Ясмин, дочь арабов, улыбнулась и ответила:

— Мы богатые люди.

И, сказав так, она открыла кувшин — и тут же из него вышли десять чудесных белых рабынь, которые начали танцевать с кастаньетами. И прежде чем исчезнуть, каждая из них бросила на колени Ясмин десять кошельков с золотом.

И султан удивился и был на грани восхищения…

Но тут Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

И Ясмин, дочь арабов, улыбнулась и ответила:

— Мы богатые люди.

И, сказав так, она открыла кувшин — и тут же из него вышли десять чудесных белых рабынь, которые начали танцевать с кастаньетами. И прежде чем исчезнуть, каждая из них бросила на колени Ясмин десять кошельков с золотом.

И султан удивился и был на грани восхищения, и он сказал Ясмин, дочери арабов:

— Скажи, брат мой, где ты купил этот удивительный кувшин?

Она же ответила:

— Я не покупал его за деньги.

Тогда он спросил:

— Так за что же ты купил его?

И она сказала:

— Я увидел этот кувшин в доме одного человека и сказал ему: «Отдай мне этот кувшин за что хочешь». И он ответил: «Этот кувшин не продается и не покупается. Но если ты хочешь, чтобы я отдал его тебе, пойди и сделай со мной то, что петух делает с курицей, и тогда я отдам тебе кувшин». И тогда я сделал то, что он хотел. И он отдал мне кувшин.

И Ясмин говорила так только потому, что у нее был один план.

И когда султан услышал эти ее слова, он сказал:

— Что ж, хорошо, это нетрудно. И ты тоже мог бы сделать это со мною, если решишься отдать мне кувшин, и даже дважды.

А Ясмин, дочь арабов, сказала:

— Нет, дважды недостаточно, иначе Аллах не откроет дверь для милостей Своих.

Тогда он сказал:

— Ну ладно, тогда сделай это со мной четыре раза за этот кувшин.

И Ясмин, дочь арабов, сказала ему:

— Хорошо, встань и иди в ту комнату.

И они вошли один за другим в комнату. И когда Ясмин, дочь арабов, увидела, что султан принял нужную позу, для того чтобы заполучить этот кувшин, она стала так смеяться, что упала на спину. Затем она сказала султану:

— Машаллах[16], о царь времен! Неужели ты, султан, хочешь, чтобы тебя поимели за кувшин?! О чем же ты думал тогда, когда взял на себя грех убить рыбака, который сказал мне: «Я отдам тебе кувшин в обмен на невинный поцелуй в щеку»?!

Услышав эти слова, султан был ошеломлен и поражен. И тогда он узнал Ясмин, дочь арабов, засмеялся и сказал ей:

— Так это ты? И все придумала ты?

И он поцеловал ее и помирился с нею. И потом они жили вместе в полной гармонии, довольстве и согласии. Хвала Аллаху, Создателю гармонии и Распределителю счастья и процветания!

И, рассказав таким образом историю о Ясмин, дочери арабов, начальник стражи Нур ад-Дин замолк. И, выслушав ее, султан Бейбарс был очень доволен и сказал ему:

— Клянусь Аллахом, это необыкновенная история!

Затем шестой начальник стражи, которого звали Гамаль ад-Дин[17], подошел к Бейбарсу и сказал:

— О царь времен, если позволишь, я расскажу тебе историю, которая тебе, безусловно, понравится.

И Бейбарс сказал ему:

— Ну конечно! Разрешаю!

И начальник стражи Гамаль ад-Дин начал так:

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ШЕСТЫМ НАЧАЛЬНИКОМ СТРАЖИ

Однажды, о правитель времен, жил султан, у которого была дочь.

И принцесса эта была очень красива, и все ее очень любили и баловали. И кроме того, она была очень кокетливой. А звали ее Далайла.

И вот однажды она сидела и расчесывала волосы. И нашла в голове маленькую вошь. И она некоторое время рассматривала ее, а потом встала, захватила ее пальцами и пошла в погреб, где хранились огромные глиняные горшки с маслом и медом. Открыла большой горшок с маслом, аккуратно положила вошь на масло, закрыла крышку горшка и ушла.

Прошли дни, прошли годы. И принцесса Далайла достигла своего пятнадцатилетия, давно позабыв о вши, которую она оставила в горшке.

Но вот в один из дней вошь, которая тоже подросла, разбила огромный горшок и вышла из него, схожая по размеру, внешнему обличью и по рогам с нильским буйволом. И смотритель, который в это время дежурил в погребе, в ужасе убежал и позвал на помощь слуг. И они окружили вошь, схватили ее за рога и притащили к султану.

И султан спросил:

— Что это такое?

А принцесса Далайла, которая стояла рядом, воскликнула:

— О! Да это моя вошь!

И изумленный султан спросил ее:

— Как это, дочь моя?

А она ответила:

— Когда я была маленькой, я однажды расчесывала волосы и нашла эту вошь у себя на голове. И я взяла и засунула ее в огромный горшок с маслом. А теперь она выросла, стала огромной и разбила этот горшок.

И султан, услышав это, сказал дочери своей:

— О дочь моя, настало время тебе выйти замуж. Вот смотри, эта вошь нынче разбила горшок, а завтра того и гляди ты разломаешь стену дворца, чтобы пойти знакомиться с мужчинами. Вот почему надо поскорее выдать тебя замуж. И да защитит нас Аллах от разбитых вещей!

Затем султан повернулся к визирю своему и сказал ему:

— Убей эту вошь, сними с нее шкуру и повесь ее на ворота дворца. А потом приведи моего меченосца и главу дворцовых грамотеев, отвечающего за написание брачных контрактов. И я отдадим дочь мою Далайлу тому, кто признает, что висящая на воротах шкура — кожа вши. А если претендент на ее руку не скажет этого, ему отрубят голову, а его кожа будет висеть на воротах рядом с кожей вши.

И визирь немедленно убил вошь, снял с нее шкуру и повесил ее на ворота дворца. Затем он послал глашатая, который стал кричать по всему городу: «Тот, кто узнает, чья кожа висит на воротах дворца, женится на эль-Сетт Далайле, дочери султана! А если не узнает, ему отрубят голову!»

И многие жители города проходили перед кожей вши.

И одни говорили:

— Это кожа буйвола. — И им отрубали головы.

А другие говорили:

— Это шкура козла. — И их головы тоже были отрублены.

И вскоре сорок отрубленных голов и сорок содранных кож висели уже рядом с кожей вши.

А затем к воротам дворца пришел…

В этот момент своего повествования Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

А затем к воротам дворца пришел юноша, который был прекрасен, как звезда Сириус, когда она сияет над морем. И он спросил у людей:

— Что это за толпа перед дворцом?

И ему ответили:

— Кто узнает, чья это кожа, тот получит в жены дочь султана.

И тогда юноша подошел к визирю, меченосцу и шейху дворцовых грамотеев, которые сидели у дворцовых ворот, под кожей, и сказал им:

— Я скажу вам, чья это кожа.

И они ответили ему:

— Хорошо.

Тогда он сказал им:

— Это кожа вши, выросшей на масле.

И ему ответили:

— Это правда. Заходи, о храбрец, и заключи брачный договор у нашего султана!

И юноша пришел к султану и сказал ему:

— Это кожа вши, выросшей на масле.

И султан ответил:

— Верно. Пусть напишут брачный договор для этого храбреца и моей дочери Далайлы!

И договор был тотчас написан, и свадьба отпразднована. И юноша вошел в брачную комнату и насладился Далайлой. И Далайла тоже была счастлива в объятиях юноши, который был прекрасен, как звезда Сириус, сияющая над морем.

И пробыли они вместе во дворце сорок дней, по истечении которых юноша пришел к султану и сказал ему:

— Я царский сын, и я хочу взять молодую жену свою и уехать, чтобы отправиться в царство моего отца и потом остаться жить в нашем дворце.

И султан, настояв на том, чтобы тот задержался еще на некоторое время, в конце концов сказал:

— Хорошо, — и добавил: — Завтра, о сын мой, мы собираемся принести для тебя подарки, рабов и евнухов.

А юноша ответил:

— Зачем? У нас их много, и я не хочу ничего, кроме жены моей Далайлы.

И султан сказал ему:

— Хорошо. Забирай ее и уходи. Но я молю, чтобы ты взял с собой и ее мать, чтобы она узнала, где живет дочь ее, и навещала ее время от времени.

Юноша же ответил:

— Зачем нам излишне утомлять ее мать, женщину уже в возрасте? Вместо этого я обязуюсь каждый месяц привозить сюда супругу свою, чтобы вы все могли ее повидать.

И царь сказал:

— Я согласен.

И юноша взял жену и отправился с нею в свою страну.

Но на самом деле этот красивый юноша был не кто иной, как гуль, причем самого опасного рода.

И он поместил Далайлу в дом свой, который одиноко стоял на вершине горы. А сам отправился к ближайшим деревням — рыскать во тьме, устраивать засады на дорогах, совершать нападения, стращать беременных женщин до выкидышей, пугать старух и детей, выть на луну, взлаивать у дверей домов, визжать в ночи, разрывать могилы, обгладывать мертвых и причинять сотни бедствий. После этого он снова принял облик прекрасного юноши, и принес жене своей Далайле человеческую голову, и сказал ей:

— Возьми, Далайла, эту голову, запеки ее в печи и раздели, чтобы мы могли съесть ее вместе.

Но она ответила ему:

— Это же человеческая голова, а я ем только баранину.

Тогда он ответил:

— Ладно.

И он пошел за овцой, и она приготовила ее на ужин.

И так они продолжали жить в этом одиноко стоящем доме на вершине горы. И Далайла ничего не могла поделать со своим мужем-гулем, а он предавался своим злодеяниям, каждый раз возвращаясь домой со следами насилия, кровопролития и убийств. И она стала за восемь дней худой, бледной и немощной. А по прошествии восьми дней такой жизни юноша-гуль вышел из дома и преобразился, приняв облик жены своей, он облачился в женскую одежду и постучал в дверь.

Далайла посмотрела в окно и спросила:

— Кто там стучится в дверь?

И гуль ответил голосом ее матери:

— Это я! Открой, дочь моя!

Тогда Далайла поспешно спустилась вниз и открыла дверь.

И гуль в облике матери сказал ей после приветов и поцелуев:

— О милая дочь моя, я пришла, чтобы предупредить и спасти тебя, ибо мы узнали, что муж твой — гуль и он заставляет тебя есть человеческую плоть! Ах! Как же ты здесь живешь, дочь моя?! Я боюсь, он сожрет тебя! Пойдем, беги отсюда со мною!

Но Далайла, не желавшая ничего говорить против мужа, ответила так:

— Замолчи, о мать моя! Здесь нет ни гуля, ни запаха гуля! Не говори этих страшных слов на нашу погибель! Мой муж — царский сын, и он прекрасен, как звезда Сириус, когда она сияет над морем! И он подает мне каждый день жирную баранину!

Тогда гуль покинул ее, и в сердце своем он радовался тому, что она не узнала его тайну. И он снова принял вид прекрасного юноши, принес жене своей овцу и сказал ей:

— Возьми и приготовь ее, Далайла!

Она же ответила ему:

— К нам приходила моя мать, хотя я ее и не звала. И она велела мне поприветствовать тебя.

Он же ответил:

— Я очень сожалею, что припозднился и не смог встретиться с нею, преданной матерью жены моей. — А потом он добавил: — Быть может, ты хотела бы повидать и свою тетю, сестру твоей матери?

И она ответила:

— О да!

Тогда он сказал ей:

— Хорошо. Завтра я пришлю ее к тебе.

И назавтра, когда наступил день, гуль превратился в тетю Далай-лы и пришел постучать в дверь.

И Далайла спросила из окна:

— Кто там?

А он сказал:

— Открой, это я, твоя тетя! Мои мысли были о тебе, и я пришла повидать тебя!

И Далайла спустилась вниз и открыла дверь. И превратившийся в тетю гуль, расцеловал Далайлу в обе щеки, а потом заплакал долгими горючими слезами и сказал голосом тети:

— Ах! О дочь сестры моей, ах! О, несчастье на нашу голову!

И Далайла спросила:

— Что случилось, о тетя? Что произошло?

Она же в ответ только причитала:

— Ах! Ай-ай-ай!

И Далайла спросила:

— Что с тобой, о тетя? У тебя что-нибудь болит?

Та же ответила:

— Нет, о дочь сестры моей, я убиваюсь из-за тебя! Мы узнали, что тот, за кого ты вышла замуж, — гуль!

Но Далайла ответила:

— Замолчи и не говори таких слов, о тетя! Мой муж — царский сын, как и я дочь султана! Его сокровища больше, чем сокровища моего отца. И он похож на звезду Сириус, когда та сияет над морем!

В эту минуту Шахерезада заметила приближение утра и остановилась, не желая злоупотреблять полученным разрешением.

А когда наступила

она сказала:

Красотой своей он похож на звезду Сириус, когда та сияет над морем!

Затем она приготовила обед из овечьей головы, чтобы показать ей, что ее муж ест овец, а не сынов Адама. И гуль после обеда ушел довольный и обрадованный. И он не преминул вскоре вернуться в обличье прекрасного юноши с овцой для Далайлы и с только что отрубленной человеческой головой для себя.

И Далайла сказала ему:

— Моя тетя приходила навестить меня, и она просила передать тебе салам.

Он же ответил:

— Хвала Аллаху! Твои родители очень любезны, они не забывают меня. А тебе нравится и твоя вторая тетя, сестра отца твоего?

И она ответила:

— О да!

Тогда он сказал:

— Хорошо. Я отправлю ее к тебе завтра, а после ты больше не увидишь ни одного из своих родственников, потому что я боюсь, что они начнут болтать про меня.

И на следующий день он предстал перед Далайлой в образе ее тети, сестры отца ее. И после приветствий, поклонов и поцелуев с обеих сторон тетя начала горько плакать и сказала:

— Какое несчастье и какое горе на нашу голову и на твою, о дочь моего брата! Мы узнали, что тот, за кого ты вышла замуж, — гуль! Скажи мне правду, о дочь моя, ради господина нашего Мухаммеда, да пребудет над ним мир и молитва!

Тогда Далайла уже больше не могла сдерживаться и рассказала шепотом и дрожа о душившем ее секрете:

— Молчи, о тетя, или длина наша превратиться в ширину нашу! Представь, он приносит мне человеческие головы, а поскольку я отказываюсь от них, он ест их в одиночестве! Ах! Боюсь, он скоро меня сожрет!

Однако, как только Далайла произнесла эти слова, ее тетя приняла свое истинное обличье, превратившись в ужасного гуля, который заскрипел зубами. И под его взглядом Далайлу охватил смертельный ужас и она затрепетала. А он злобно ей крикнул:

— Значит, так ты хранишь мои секреты, Далайла?!

А она бросилась к его ногам и сказала:

— Я под твоей защитой, прости меня на этот раз!

А он сказал ей:

— А ты защитила меня от нападок своей тети?! Ты обесчестила меня перед ней! Нет! Я не могу пощадить тебя! И я сожру тебя!

Она же ответила:

— Ну что ж, такова, наверное, судьба моя, и ты действительно должен меня съесть. Но я такая грязная, и вкус моей плоти тебе не понравится. Поэтому будет лучше, если ты сначала отведешь меня в хаммам, чтобы я смогла там вымыться для твоей трапезы. И когда я выйду из хаммама, я буду белой и мягкой, и вкус моей плоти будет приятен для тебя. И тогда ты сможешь меня съесть, начав с любого места по твоему желанию.

И гуль ответил:

— Ты говоришь дело, о Далайла.

И не откладывая он подарил ей большой золоченый таз и полотенце для хаммама. Затем он пошел к своему знакомому, такому же гулю, как и он, и тот превратил его в осла, а сам обернулся погонщиком осла. И он посадил Далайлу на осла и пошел с нею в ближайшую деревню, в хаммам, неся таз на голове своей.

И, придя в хаммам, он сказал тамошней привратнице:

— Вот тебе три золотых динара, чтобы эта госпожа, дочь султана, смогла принять хорошую ванну. А после ты вернешь ее мне, как я теперь поручаю ее тебе.

И он проводил Далайлу до входной двери хаммама, а сам сел снаружи.

И Далайла вошла в первую комнату хаммама, раздевалку, и села на мраморную скамью. И она одиноко просидела там грустная, рядом со своим золоченым тазом и узлом с драгоценной одеждой, в то время как все молодые девушки приняли ванны и помылись. И после того как растиральщицы помассажировали их, они вернулись в раздевалку, были радостными и шутили между собой. Далайла же при этом тихо плакала в своем углу. И молодые девушки подошли к ней, и каждая спросила:

— Что это с тобой, о сестра моя, почему ты плачешь? Скорее вставай, раздевайся и прими ванну!

Но после слов благодарности она ответила:

— Может ли ванна смыть мое беспокойство?! Может ли она вылечить печаль мою без лекарств?! — и добавила: — Время принять ванну всегда найдется.

Тем временем в хаммам вошла старуха — торговка орешками и жареным арахисом, неся на голове чашу со своим товаром. И молодые девушки купили немного орешков, кто на драхму, кто на полдрахмы, кто на две драхмы. И в конце концов, желая немного отвлечься едой, грустная Далайла подозвала старуху и сказала ей:

— Подойди сюда, о тетя, дай мне орешков на драхму!

И торговка подошла, села и насыпала ей орешков на драхму. А Далайла, вместо того чтобы дать драхму, сунула ей в руку жемчужное ожерелье и сказал:

— О тетя, возьми это для своих детей!

И торговка растерялась и стала в благодарность целовать Далай-ле руки, а та сказала ей:

— Не могла бы ты дать мне свою чашу с орешками и рваную одежду, которую ты носишь, и забрать у меня взамен этот золоченый таз для мытья, мои украшения и мою одежду?

А старуха, которая была не в силах поверить в такую щедрость, ответила:

— Почему, о дочь моя, ты смеешься надо мной, бедной?

И Далайла сказала ей:

— Мои слова от сердца, о мать моя!

Тогда старуха сняла свою одежду и отдала ей. И Далайла оделась на скорую руку, взгромоздила на голову чашу с орешками, обмотала лицо рваной синей вуалью, испачкала руки грязью и вышла через дверь, у которой сидел ее муж-гуль. И, охваченная невероятным ужасом, она прошла мимо него, крича дрожащим голосом, как это делают уличные торговки:

— Каленые орешки, налетай! Жареный арахис для веселья!

И пока она проходила, не узнавший ее гуль почувствовал запах жены своей и подумал: «Как это возможно, что у этой старухи — торговки орешками — запах Далайлы? Ради Аллаха, я узнаю, в чем тут дело». И он крикнул:

— Эй, торговка! Эй ты, с арахисом!

Но поскольку на его оклик старуха даже не повернула головы, он сказал себе: «Зайду-ка я лучше в хаммам». И он встал и спросил привратницу:

— Почему госпожа, которую я тебе доверил, так долго не выходит?

И она ответила:

— Она выйдет с другими женщинами только к вечеру, когда все надушатся, украсят руки хной, а также расчешут и накрасят свои волосы.

И гуль успокоился и снова сел у двери. И он ждал там, пока все женщины не вышли из хаммама. И привратница вышла последней и закрыла хаммам. И тогда гуль сказал ей:

— Эй, что ты делаешь?! Ты что, собираешься запереть там госпожу, которую я тебе доверил?!

Она же отвечала:

— В хаммаме никого не осталось, кроме старухи — торговки орешками, — которую мы оставляем здесь спать каждую ночь, потому что у нее нет жилья.

При этих словах гуль схватил привратницу за шею, начал трясти ее и чуть не задушил. И он крикнул ей:

— О мерзкая сваха! Ты должна нести ответственность за госпожу, ведь я же просил тебя об этом!

А она ответила:

— Я отвечаю за одежду и обувь, я не отвечаю за женщин.

И тогда он еще сильнее стал трясти ее и еще крепче сжал ее шею, а она из последних сил закричала:

— О мусульмане, помогите!

И гуль начал ее избивать, и к нему со всех сторон стали сбегаться люди. А он кричал:

— Даже если бы это было на иной планете, ты должна вернуть мне ее, старая шлюха!

И пока это все, что случилось с привратницей хаммама и старухой — торговкой орешками.

Что же касается Далайлы, то с ней было вот что. Обманув бдительность гуля и выйдя из хаммама, она шла не останавливаясь, намереваясь добраться до родной стороны. И когда она уже ушла на большое расстояние от города, то нашла ручей, где вымыла руки, лицо и ноги, а потом подошла к стоящему неподалеку строению, это был дворец местного правителя. И она села под стеною этого дворца. А спустившаяся вниз по делам рабыня-негритянка увидела ее и поднялась наверх, чтобы рассказать об этом госпоже своей.

— О госпожа моя, — сказала она, — если бы не почтение и страх, которые я испытываю к твоей особе, я бы сказала не кривя душой, что на свете есть девушка красивее тебя.

И хозяйка ответила:

— Ну что ж, пойди скажи ей, чтобы она пришла сюда.

И негритянка спустилась и сказала Далайле:

— Пойди и поговори с моей хозяйкой, которая спрашивает тебя.

Однако Далайла ответила:

— Быть может, моя мать — черная рабыня, или мой отец — негр? С чего это я должна следовать за черной рабыней?

И негритянка поднялась наверх, чтобы передать хозяйке, что ей сказала Далайла. Тогда хозяйка послала белую рабыню, приказав ей:

— Пойди и позови эту женщину снизу.

И белая рабыня подошла к Далайле и сказала ей:

— Пойди, о госпожа моя, и поговори с моей хозяйкой там, наверху.

Но Далайла ответила:

— Я не белая рабыня, и я не дочь рабов, чтобы следовать за белой рабыней!

И та пошла рассказать своей хозяйке, как ответила ей Далайла.

Тогда хозяйка позвала своего сына, а это был царский сын, и сказала ему:

— Спустись и приведи сюда даму, которая находится внизу.

И молодой царевич, который по красоте был похож на звезду Сириус, когда она светит над морем, спустился вниз и сказал Далайле:

— О госпожа, будь так добра, пройди в гарем к царице, матери моей!

А Далайла на этот раз ответила:

— Я пойду с тобой, потому что ты царский сын, а я дочь султана.

И она стала подниматься по лестнице, а царевич следовал за нею.

Однако, как только он увидел, как Далайла поднимается по лестнице во всей своей красе, любовь пронзила сердце его.

В этот момент своего повествования Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Но когда молодой царевич увидел, как Далайла поднимается по лестнице во всей своей красе, любовь пронзила сердце его. И Далайла оценила в душе своей красоту молодого царевича. И в свою очередь, госпожа царица, увидев Далайлу, сказала себе: «Слова рабыни верны. Она действительно красивее меня».

И после приветствий и обменов любезностями царский сын сказал матери:

— Я хотел бы жениться на ней, ибо ясно, что она принцесса царской крови.

И мать ответила ему:

— Это твое дело, сын мой. Ты должен знать, что делаешь.

И молодой царевич сразу позвал кади, спустя некоторое время подписал брачный контракт и отпраздновал свою свадьбу с Далай-лой. И он вошел в ее свадебную комнату.

Но что же случилось с гулем за это время?

А вот что. В день свадебного торжества к царю, отцу прекрасного юноши, пришел некий человек, который привел с собою большую белую овцу, и он сказал царю:

— О мой повелитель, я один из твоих феллахов, и я принес тебе по случаю свадьбы сына твоего в качестве подарка эту большую белую овцу, которую мы откормили. Но ты должен приказать привязать эту овцу к двери гарема, потому что она родилась и выросла среди женщин, и, если вы оставите ее внизу, она будет блеять всю ночь и никому не даст заснуть.

И царь сказал:

— Хорошо, я понял.

И он подарил феллаху почетную одежду, и тот пошел своей дорогой.

А царь отдал белую овцу главе гарема, сказав ему:

— Пойди и привяжи эту овцу к двери гарема, потому что она чувствует себя спокойно только среди женщин.

Однако, когда наступила брачная ночь и царевич вошел в свадебную комнату и, сделав то, что должен был сделать, уснул рядом с Далайлой, белая овца порвала веревку, вошла в комнату и обернулась гулем. И он подхватил Далайлу с брачного ложа, спустился с нею во двор и сказал ей злобно:

— Скажи мне, Далайла, зачем ты бесчестишь меня?

Она же ответила ему:

— Я под твоей защитой! Не ешь меня!

А он сказал ей:

— На этот раз непременно!

Тогда она сказала ему:

— Прежде чем съесть меня, дай мне сходить в кабинет удобств.

И тот ответил на это согласием, провел ее к кабинету удобств и встал там, охраняя дверь и ожидая, пока она закончит.

И как только Далайла оказалась в кабинете удобств, она подняла две руки кверху и сказала:

— О госпожа Зейнаб, дочь нашего благословенного пророка, о вы, спасающие от несчастий, придите ко мне на помощь!

И святая немедленно послала ей одну из своих помощниц из числа джинний. Она проломила стену и сказала Далайле:

— Чего ты хочешь, Далайла?

Она же ответила:

— Снаружи меня караулит гуль, который съест меня, как только я выйду.

И джинния сказала:

— Если я спасу тебя от него, ты позволишь мне обнять и поцеловать тебя при случае?

И Далайла ответила утвердительно, и тогда джинния разбила стену, где стоял гуль, набросилась на него, ударила его, и он упал замертво.

Затем джинния вернулась в кабинет удобств, взяла Далайлу за руку, вывела ее оттуда и показала ей белую овцу, безжизненно лежащую на земле. И тогда они вытащили ее со двора и бросили в канаву.

И это все, что случилось с гулем.

Что же до джиннии, то однажды она появилась вновь, поцеловала Далайлу в щеку и сказала ей:

— Теперь, о Далайла, я хочу попросить тебя об услуге.

И Далайла ответила:

— Как скажешь, моя дорогая.

И джинния сказала:

— Я хочу, чтобы ты слетала со мной всего на одну минуту к Изумрудному морю.

И Далайла ответила:

— Хорошо. Но зачем?

И джинния сказала:

— Мой сын болен, и наш врач сказал, что его можно вылечить, если дать ему выпить чашу воды из Изумрудного моря. Но никто из нас не может наполнить чашу водой из Изумрудного моря, это может сделать лишь дочь Адама. И я прилетела, чтобы попросить тебя об этой услуге.

И Далайла ответила:

— Твой приказ в голове моей и перед глазами моими, если я вернусь сюда до того, как встанет муж мой!

И джинния ответила:

— Конечно!

И она подняла Далайлу к себе на плечи и понесла к берегу Изумрудного моря. И она дала ей золотую чашу. И Далайла наполнила чашу этой чудесной водой. Но она не успела отдернуть свою руку, когда волна накатила на нее, и рука ее тут же стала зеленой, как листья клевера. После чего джинния подняла Далайлу на плечи, доставила в ее спальню и положила на кровать рядом с мужем.

Вот и все, что случилось с джиннией, слугой Сетт Зейнаб, да пребудет над ней мир и молитва!

Однако у этого Изумрудного моря был весовщик, который приходил взвешивать его каждое утро, чтобы посмотреть, не украл ли кто-нибудь из него воду. И в то утро, когда на его берегу побывала Далайла, он тоже взвесил его воду и нашел, что она уменьшилась на объем чаши. И он спросил себя: «Кто же этому виновник или виновница? Кто украл воду из Изумрудного моря? Я стану рыскать по всей земле, пока не выясню это. И я узнаю его по метке на руке, оставленной водою Изумрудного моря, и приведу его к нашему царю, который решит, что с ним делать».

И он взял бусы, браслеты и кольца и положил их на поднос, который поставил себе на голову. И он стал странствовать по всей земле, крича под окнами дворцов царей: «Бусы и браслеты, о принцессы! Изумрудные перстни, о юные дамы!»

И так он бродил по странам, не находя обладательницы зеленой руки, пока не добрался до окон дворца, где жила Далайла. И тут он снова начал кричать: «Бусы и браслеты, о принцессы! Изумрудные перстни, о юные дамы!» И Далайла, стоявшая у окна, увидела на его подносе браслеты и кольца.

И она сказала продавцу:

— О продавец, подожди, я выйду и посмотрю, как они будут смотреться на моей руке.

И она спустилась к продавцу, который на самом деле был весовщиком Изумрудного моря, протянула ему левую руку и сказала:

— Примерь мне кольца и браслеты из тех, что у тебя самые красивые.

Однако продавец отказался и сказал:

— Не стыдно ли тебе, о госпожа, протягивать мне левую руку? Я не примеряю на левые руки.

И Далайла, сильно смутившись, указала ему на свою правую руку, которая была зеленой, как листья клевера, и сказала:

— Правая рука у меня больная.

Он же сказал ей:

— Что это с ней? Я хочу лишь взглянуть на нее, быть может, я смогу помочь тебе.

И Далайла показала ему руку.

Однако, как только весовщик Изумрудного моря увидел руку Далайлы, на которой была зеленая отметина, он понял, что это именно она взяла чашу воды из этого моря. И он вдруг подхватил ее на руки, доставил к царю Изумрудного моря и сказал:

— Она украла у тебя чашу воды, о морской царь! И тебе решать, что теперь с ней делать.

^{И она подняла Далайлу к себе на плечи и понесла к берегу Изумрудного моря.}

И царь Изумрудного моря гневно посмотрел на Далайлу. Но как только его взор упал на нее, он был тронут ее красотой и сказал ей:

— О красавица, я хочу заключить с тобой брачный договор.

Она же ответила ему:

— Как жаль! Ведь я уже замужем по законному договору с юношей, по красоте своей сравнимым со звездой Сириус, когда она сияет над морем.

Тогда он сказал ей:

— Быть может, у тебя есть сестра, похожая на тебя, или, может, у тебя есть дочь или сын?

И она ответила:

— У меня есть дочь, которая пока отроковица лет десяти и которая похожа на отца своего.

И царь Изумрудного моря сказал:

— Хорошо.

И он позвал весовщика Изумрудного моря и сказал ему:

— Верни эту красавицу на то место, где ты нашел ее.

И весовщик поднял ее к себе на плечи. И царь Изумрудного моря пошел с ними, держа Далайлу за руку.

И вошли они во дворец царя, отца юноши, по красоте своей сравнимого со звездой Сириус, когда она сияет над морем, и царь Изумрудного моря последовал за Далайлой к мужу ее и, после того как поприветствовал и представился, сказал ему:

— Я хочу заключить с тобой союз чрез дочь твою.

И супруг Далайлы сказал ему:

— Хорошо, но определи выкуп, который ты дашь мне за нее.

И царь Изумрудного моря сказал:

— Я дам тебе за нее сорок верблюдов, нагруженных изумрудами и гиацинтами.

И тогда брачный договор был подписан. И была отпразднована свадьба царя Изумрудного моря с дочерью Далайлы и мужа ее, красота которого была сравнима со звездой Сириус, сияющей над морем. И жили они потом все вместе в полной гармонии. Хвала Аллаху при любых обстоятельствах!

И когда начальник стражи Гамаль ад-Дин рассказал эту историю, султан Бейбарс, не дав ему времени вернуться на свое место, сказал:

— Клянусь Аллахом, йа Гамаль ад-Дин, это самая красивая история, которую я когда-либо слышал!

И тот ответил:

— Она стала таковой лишь теперь, после одобрения нашим повелителем, — и вернулся на свое место.

Тогда вышел седьмой начальник стражи, которого звали Фахр ад-Дин[18], он поцеловал землю между рук султана Бейбарса и сказал:

— О наш повелитель, я расскажу тебе о приключении, которое случилось со мною и которое не имеет никаких достоинств, кроме того, что оно короткое.

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ СЕДЬМЫМ НАЧАЛЬНИКОМ СТРАЖИ

В один из дней в том месте, где я нес свою службу, один разбойник-араб прокрался ночью в дом феллаха, чтобы украсть у него мешок пшеницы. Но люди в селении услышали какой-то подозрительный шум и стали громко звать меня, крича: «Вор! Вор!» Однако тому арабу удалось улизнуть, и, несмотря на все мои старания, мне так и не удалось его обнаружить. Но когда я уже направился к воротам, чтобы уйти, я проходил мимо большой кучи пшеницы, которая лежала во дворе. А на вершине этой кучи лежал медный таз, служивший меркой. И вдруг я услышал ужасный пук, раздавшийся в куче пшеницы. И в тот же миг я увидел медный таз, подброшенный в воздух на высоту пяти футов. Тогда я, несмотря на свое изумление, решительно разрыл эту кучу пшеницы и обнаружил там араба, который прятался там задом кверху. И, поймав его и связав, я спросил его о странном звуке, который выдал мне его присутствие.

И он ответил мне:

— И впрямь это я издал его, о господин мой!

И я ответил ему:

— Да проклянет тебя Аллах и оградит нас от лукавого! Зачем же так делать, действуя против своих интересов?

И он ответил мне:

— Это правда, йа сиди, я действовал против своих интересов, это очевидно. Но я сделал это в твоих интересах.

И я спросил его:

— Как это, о сучий сын? И с каких это пор пердун, обладающий такой мощью, может кому-то послужить во благо?

И он ответил мне:

— Не оскорбляй меня понапрасну, о капитан! Я пукнул только для того, чтобы избавить тебя от лишних поисков и усталости от бесполезной беготни за мною. Поэтому я умоляю тебя воздать мне добром за добро, поскольку ты сын добрых людей.

Тогда я, о мой повелитель, не смог устоять перед таким доводом. И я великодушно отпустил его.

Такова моя история.

Услышав этот рассказ начальника стражи Фахр ад-Дина, султан Бейбарс сказал ему:

— Эй! Валлахи! Твоя снисходительность была велика!

Затем, когда Фахр ад-Дин вернулся на свое место, вперед вышел восьмой начальник стражи, которого звали Низам ад-Дин[19]. И он сказал:

— О наш повелитель, то, что я собираюсь рассказать, не имеет ничего общего с тем, что ты только что слышал.

И Бейбарс спросил его:

— Это то, что ты видел сам, или то, что ты слышал от кого-то? И тот ответил:

— Клянусь Аллахом, о мой повелитель, эту историю я слышал.

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ВОСЬМЫМ НАЧАЛЬНИКОМ СТРАЖИ

Жил когда-то бродячий флейтист. И был он женат, и жена его забеременела от него и родила с помощью Аллаха мальчика. Но у флейтиста не было дома ни одной, даже медной, монеты, чтобы заплатить повитухе и чтобы купить что-нибудь жене своей, роженице. И он не знал, что ему делать, и, расстроенный, сказал жене своей: — Пойду я по дорогам Аллаха и стану просить у прохожих подаяния. И если подадут мне две монеты, одну я дам за работу повитухе, а вторую — торговцу курами, чтобы купить тебе курицу, которую ты съешь для себя и для ребенка.

И вот он вышел из дома своего. И когда шел через поле, увидел черную курицу, сидящую на пригорке. Он осторожно подкрался к этой курице и схватил ее, прежде чем она успела убежать. И он нашел под ней отложенное яйцо, положил его в карман и сказал себе: «Благословение сошло на меня сегодня, ибо это как раз то, что мне нужно, и теперь я не пойду попрошайничать. Я отдам эту курицу дочери моего дяди, и она тут же ее приготовит, а яйцо я продам за медную монету, которую передам повитухе в качестве оплаты за труды ее». И он пошел с этим намерением на базар, где торгуют яйцами.

Однако, проходя мимо лавок ювелиров и золотых дел мастеров, он встретил своего знакомого, еврея, который спросил его:

— Что это ты там такое несешь?

И флейтист ответил:

— Курицу с яйцом.

Еврей же сказал ему:

— Дай взглянуть!

И флейтист показал еврею курицу и яйцо.

А еврей спросил его:

— Не хочешь ли ты продать мне это яйцо?

И флейтист ответил:

— Конечно!

Он же спросил:

— За сколько?

Флейтист же сказал:

— Назови цену первым.

И еврей ответил:

— Я куплю его у тебя за десять золотых динаров. Оно больше не стоит.

И бедняк сказал, полагая, что еврей смеется над ним:

— Ты смеешься надо мною, потому что я беден, ибо ты прекрасно знаешь, что оно не стоит столько.

А еврей подумал, что он просит больше, и сказал ему:

— Я предлагаю тебе в качестве последней цены пятнадцать динаров.

Он же ответил:

— Ради Аллаха!

Тогда еврей сказал:

— Вот двадцать золотых динаров! Возьми их или уходи прочь! Тогда флейтист, увидев, что предложение серьезное, отдал яйцо еврею за двадцать золотых динаров и поспешил уйти. Но еврей побежал за ним и спросил:

— А у тебя в доме много таких яиц?

Он же ответил:

— Я принесу тебе еще одно завтра, когда курица снесет его, и продам за ту же цену. Но если бы это был не ты, а кто-то другой, я не продал бы ему яйцо менее чем за тридцать золотых динаров.

Тогда еврей сказал ему:

— Покажи мне, где дом твой, и каждый день я буду приходить, чтобы, не беспокоя тебя, забирать яйцо, и я буду давать за него двадцать золотых динаров…

Дойдя до этого места в своем рассказе, Шахерезада заметила приближение утра и умолкла, не желая по своей скромности злоупотреблять разрешением царя.

А когда наступила

она сказала:

Вот если бы это был не ты, а кто-то другой, я не продал бы ему яйцо менее чем за тридцать золотых динаров.

И флейтист показал ему свой дом, а затем пошел и купил другую курицу, которую он поспешил отдать жене своей, чтобы та ее приготовила. И он щедро заплатил повитухе за ее хлопоты.

А на следующий день он сказал жене своей:

— О дочь моего дяди, будь осторожна и не зарежь случайно черную курицу, которая живет теперь у нас на кухне. Это благодать для нашего жилища. Она откладывает яйца, каждое из которых стоит по нынешним ценам двадцать золотых динаров, и есть еврей, который собирается покупать их у нас по этой цене.

И в самом деле, с этого дня к ним стал приходить еврей, и каждый день он забирал свежеснесенное яйцо и платил за него двадцать золотых динаров. И флейтист с той поры забыл о нужде и открыл на базаре прекрасную торговую лавку.

А когда сын его, который родился в тот день, когда была поймана черная курица, стал достаточно большим, чтобы ходить в школу, бывший музыкант, игравший раньше на флейте, построил за свой счет прекрасную школу и собрал там детей бедняков, чтобы они могли учиться читать и писать вместе с его сыном. И он выбрал для всех превосходного школьного учителя, который знал Коран наизусть и который мог читать его им даже от конца к началу.

И после всего этого бывший флейтист решил стать паломником, чтобы совершить хадж, и он сказал жене своей:

— Позаботься о том, чтобы еврей не окрутил тебя и не забрал нашу черную курицу.

И, сказав так, он уехал с караваном в Мекку.

И вот однажды, через некоторое время после отъезда бывшего флейтиста, еврей сказал жене его:

— Если я дам тебе сундук, полный золота, ты отдашь мне вашу черную курицу?

Она же ответила:

— Как я могу сделать это? Ведь муж мой перед отъездом наказал мне отдавать тебе только ее яйца.

Он же сказал:

— Если он рассердится, не волнуйся. Я беру всю ответственность за этот обмен на себя.

И он открыл сундук и показал ей золото, которое в нем находилось. И женщина обрадовалась, что у нее будет так много золота, и отдала курицу еврею. А он взял ее, сразу же зарезал и сказал жене бывшего флейтиста, чтобы та выпотрошила ее и приготовила. И добавил:

— Я скоро приду и заберу ее. Но если хоть один ее кусочек будет отсутствовать, я вскрою желудок того человека, который съел его, чтобы получить свое.

И он ушел.

А в полдень из школы вернулся сын бывшего флейтиста. И он увидел, что мать его достала приготовленную курицу из кастрюли, положила ее на фарфоровое блюдо и прикрыла муслиновым платком. И душа его страстно возжелала съесть кусочек этой прекрасной курицы. И сын бывшего флейтиста сказал матери:

— Дай мне кусочек, о мать моя!

Она же ответила ему:

— Помолчи! Она нам уже не принадлежит!

Однако, когда мать его ненадолго отлучилась по нужде, он откинул муслиновый платок, разом откусил от курицы гузку[20] и проглотил ее, еще теплую. Это увидел один из рабов, живших в доме, и он сказал ему:

— О юный господин мой, какое несчастье! Нет тебе спасения! Беги поскорей из дома, потому что еврей, который придет забирать свою курицу, распорет тебе живот, чтобы вытащить из него ту гузку, которую ты только что проглотил!

А сын бывшего флейтиста ответил:

— И то верно. Лучше мне убраться, чем лишиться этой славной гузки.

И он сел на своего мула и уехал.

А еврей не замедлил прийти, чтобы забрать курицу. И увидел, что у нее не хватает гузки. И он спросил жену бывшего флейтиста:

— А где гузка?

Та же она ответила:

— Пока меня не было, сын мой откусил ее без моего ведома и проглотил.

И еврей воскликнул:

— Горе тебе! Я отдал все свои деньги за эту гузку! Где сын твой, этот олух? Зови его сюда, чтобы я мог вскрыть ему брюхо и вытащить ее оттуда!

Она же ответила:

— Он в страхе убежал.

Тогда еврей поспешно вышел из дома бывшего флейтиста, стал бродить по городу и окрестностям, расспрашивая о мальчишке, пока не натолкнулся на него, спящего в поле. Осторожно подкрался к нему, чтобы убить, но мальчишка, который лишь дремал, проснулся.

Тогда еврей крикнул ему:

— Иди сюда, о сын бывшего флейтиста! Кто тебе сказал, чтобы ты ел куриную гузку?! Я отдал за нее целый сундук, набитый золотом, и поставил твоей матери определенное условие. А теперь условие нарушено — и ты заплатишь за это жизнью!

А мальчик, не смутившись, ответил ему:

— Иди-ка ты отсюда, еврей! Неужели тебе не стыдно, что ты проделал весь этот путь ради какой-то куриной гузки?! И разве это не еще больший срам, что из-за этой гузки ты хочешь вспороть мне живот?!

Но еврей ответил:

— Ну, погоди, вот увидишь, я это сделаю!

И с этими словами он вытащил из-за пояса нож, чтобы вспороть им мальчику живот. Но тот схватил еврея одной рукой, поднял его и ударил о землю так, что переломались все кости его и длина его вошла в ширину его. И еврей — будь он проклят! — умер в тот же час.

Однако вскоре этому отроку предстояло испытать на себе действие куриной гузки. И действительно, он решил вернуться домой, к матери, по своим следам, но заблудился по дороге и пришел в город, где увидел царский дворец, на воротах которого висели сорок голов без одной. И он спросил людей:

— Отчего висят тут эти головы?

И ему ответили:

— У нашего повелителя есть дочь, которая очень сильна в ручной борьбе. И кто победит ее, тот женится на ней, а кто не победит, тому отрубят голову.

Тогда отрок не раздумывая пошел к царю и сказал ему:

— Я хочу выйти на поле и бороться с твоей дочерью, чтобы померятся с нею силами.

И царь ответил ему:

— О мой мальчик, поверь мне, уходи! Ведь она уже победила стольких мужчин, а они были сильнее тебя! Мне будет горько убивать тебя!

На это отрок ответил:

— Я хочу, чтобы она победила меня, отрубила мне голову и повесила ее на воротах дворца.

Тогда царь сказал:

— Ну тогда напиши это на бумаге и проставь свою подпись.

И юноша написал условия поединка и подписался.

После этого во внутреннем дворе замка был разложен ковер, принцесса и отрок вышли на него, крепко схватились друг за друга, и между ними началось славное сражение. Иногда юноша брал вверх и сбивал принцессу с ног, а иногда она, увертываясь, как змея, в свою очередь, опрокидывала его на землю. И он продолжал сбивать ее с ног, и она сбивала его с ног в течение двух часов, но ни один из них не мог положить противника на лопатки. И тогда царь стал гневаться, что дочь его на этот раз быстро не справилась с противником, и он воскликнул:

— На сегодня достаточно! А завтра вы снова выйдите на поле боя!

Затем царь развел противников в стороны и вернулся в свои покои, где вызвал дворцовых докторов и сказал им:

— Этой ночью вы сделаете так, чтобы во время сна этот юноша, который боролся с моей дочерью, надышался наркотическим дымом, и, когда он произведет свое действие, вы осмотрите его тело, чтобы узнать, носит ли он на себе талисман, который делает его таким стойким. Ибо, по правде говоря, из всех доблестных рыцарей мира дочь моя победила сильнейших и заставила скатиться на землю сорок голов без одной. Почему же она не смогла победить этого молодого человека? Значит, тут должна быть какая-то скрытая причина, и именно эту причину вы и должны обнаружить, иначе ваша врачебная наука ни к чему, и ваша помощь мне будет без надобности, и я выгоню вас из моего дворца и из моего города!

Поэтому, когда наступила ночь и юноша уснул, врачи окурили его наркотическим дымом, а потом, когда он впал в глубокий сон, осмотрели тело его пядь за пядью, постукивая по нему, как постукивают по глиняным кувшинам, и в конце концов они обнаружили внутри него, в его внутренностях, куриную гузку. И они пошли за своими ножницами и прочими инструментами, сделали надрез и вытащили куриную гузку из тела юноши. А потом они зашили надрез, полили его бальзамическим уксусом и вернули все в прежнее состояние.

А под утро юноша пробудился от наркотического сна и почувствовал себя утомленным, и что грудь у него побаливает, и сам он уже не такой крепкий, как прежде, ибо силы его ушли вместе с куриной гузкой, которая обладала чудесным свойством делать непобедимым того, кто съест ее. И, почувствовав, что теперь прежней силы у него нет, юноша не захотел подвергаться опасному испытанию и сбежал, опасаясь, что юная принцесса одолеет его во время поединка и он расстанется с жизнью.

И он уносил ноги, пока не скрылся у него из виду и дворец тот, и город. А потом он встретил трех мужчин, которые ссорились между собой. И он спросил их:

— Из-за чего вы ссоритесь?

И они ответили:

— Из-за одной вещи.

И он сказал:

— Из-за одной вещи? И что это за вещь?

Они же ответили:

— У нас есть ковер. И если кто-то заходит на него и ударяет по нему вот этой палочкой, прося его подняться даже на вершину горы Каф, ковер переносит его туда в мгновение ока. И сейчас мы оспариваем обладание им.

И он сказал им:

— Вместо того чтобы препираться друг с другом за обладание этим летающим ковром, возьмите меня в качестве судьи, и я разрешу ваш спор по справедливости.

И они ответили:

— Будь нашим судьей!

Тогда он сказал им:

— Разложите этот ковер на земле, чтобы я мог оценить его длину и ширину. — А потом он встал посреди ковра и сказал: — Я изо всех сил брошу камень, и вы все трое побежите за ним. Тот, кто добежит до камня первым, и станет обладателем летающего ковра.

И когда они согласились на это, он взял камень и бросил его, и все трое побежали за ним. И пока они бежали, он ударил по ковру палочкой, сказав ему:

— Отнеси меня прямо на царский двор!

И ковер немедленно выполнил этот приказ — и в тот же миг сын бывшего флейтиста был доставлен на тот самый царский двор, где обычно происходила борьба принцессы с претендентами на ее руку.

И юноша воскликнул:

— Вот борец перед вами! Пусть придет его победитель!

И принцесса спустилась во двор и встала на ковре напротив юноши. А он сразу же ударил по ковру палочкой и сказал:

— Лети на вершину горы Каф!

И ковер, ко всеобщему изумлению, поднялся в воздух, и за меньшее время, чем требуется, чтобы закрыть глаза и открыть их, он опустил их на вершину горы Каф.

Тогда юноша сказал принцессе:

— Ну, и кто из нас теперь победитель?! Ты, что вынула из меня куриную гузку, или я, умыкнувший царскую дочь прямо из дворца?!

В этот момент своего повествования Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Он опустил их на вершину горы Каф.

Тогда юноша сказал принцессе:

— Ну, и кто из нас теперь победитель?! Ты, что вынула из меня куриную гузку, или я, умыкнувший царскую дочь прямо из дворца?!

И она ответила:

— Я под твоей защитой! Прости меня! И если ты захочешь вернуть меня во дворец отца моего, я выйду за тебя, сказав: «Он победил меня». И я прикажу врачам положить куриную гузку обратно в тело твое.

И он ответил:

— Хорошо, однако пословица гласит: «Куй железо, пока оно горячо». И я хочу сделать с тобой, сама знаешь что, прежде чем мы улетим обратно.

И когда она ответила согласием, он лег на нее и, найдя то, что надо, приготовился бить по наковальне до полного размягчения. Но вдруг она ударом ноги сбросила его, и он скатился с ковра. Она же ударила по ковру палочкой и воскликнула:

— Лети, о ковер, и перенеси меня во дворец отца моего!

И ковер в тот же миг поднялся в воздух и понес ее во дворец. А сын бывшего бродячего флейтиста остался один на вершине горы, рискуя умереть от голода и жажды, ведь там не водились даже муравьи. И он стал спускаться с горы, кусая себе руки от ярости. И так он спускался и день, и всю последующую ночь, не останавливаясь, и к утру добрался до середины горы. И на свою удачу, он нашел там две финиковые пальмы, которые склонялись под тяжестью спелых фиников.

Так вот, на одной из этих финиковых пальм финики были красными, а на другой — желтыми. И юноша поспешил собрать финики каждого вида. И поскольку предпочитал желтые, он с наслаждением проглотил один желтый финик. Но тотчас же он почувствовал, как что-то царапает ему кожу на голове, и он поднес руку к голове своей, к тому месту, где ее что-то словно царапало, и почувствовал, как из головы его стремительно вырос рог и обвился вокруг пальмы. И как ни стремился освободиться, он оставался прикрепленным этим рогом к финиковой пальме. И тогда он подумал про себя: «Чему быть, того не миновать, но все же я предпочитаю сначала утолить голод, а потом умереть». И он принялся за красные финики. И вот как только он проглотил один из них, то почувствовал, что его рог оторвался от финиковой пальмы и голова его освободилась. И в мгновение ока рог пропал, словно его и не было, не осталось даже следа на голове.

Тогда юноша сказал себе: «Хорошо». И он принялся есть красные финики, пока не утолил голод. Затем он наполнил свои карманы красными и желтыми финиками и продолжил путь свой. И так он шел день за днем и ночь за ночью целых два месяца, пока не добрался до города своей соперницы, царской дочери.

И он пришел под окна дворца и стал выкрикивать:

— О финики, каких нынче не купишь! О финики, пальцы принцесс! О финики, друзья рыцарей! О финики!

И эти выкрики о финиках, которых невозможно было в то время достать на базаре, услышала царская дочь, и она сказала слугам своим:

— Пойдите скорей и купите мне фиников у этого продавца, да выбирайте самые спелые!

И слуги пошли купить финики, которые благодаря их редкости шли по одному динару за каждый. И они купили шестнадцать фиников за шестнадцать динаров и пошли вручить их госпоже своей.

И царская дочь увидела, что это были желтые финики, именно те, которые ей больше всего нравились. И она съела их все один за другим, все шестнадцать, едва успевая подносить ко рту, и сказала:

— О сердце мое, как они восхитительны!

Но только она сказал это, как почувствовала резкий зуд, от которого у нее в шестнадцати разных местах зачесалась голова. И она быстро поднесла руку к голове своей и почувствовала, что в шестнадцати местах равномерно и симметрично пронзают кожу и вырастают шестнадцать рогов. И не успела она вскрикнуть от ужаса, как эти шестнадцать рогов успели не только вырасти, но и прочно, группами по четыре, прикрепиться к стене.

И, услыхав крики ужаса, которые издавала принцесса вместе с ее служанками, прибежал, задыхаясь, отец ее и спросил:

— Что случилось?

И служанки ответили ему:

— О наш повелитель, мы подняли глаза и вдруг увидели, что из головы госпожи нашей выходят эти шестнадцать рогов и прирастают по четыре к стене! Сам посмотри!

Тогда отец принцессы собрал самых искусных докторов, тех, которые достали из юноши куриную гузку. И они принесли пилы, чтобы отпилить эти рога, но рога не поддавались. И они перепробовали разные другие средства, но не добились нужного результата и не смогли исцелить ее.

Тогда царь прибегнул к крайним средствам и послал глашатая в город кричать: «Тот, кто принесет лекарство царской дочери и избавит ее от шестнадцати рогов, женится на ней и будет назначен наследником престола!»

Вот так-то! И что же случилось дальше?

А дальше было вот что. Сын бывшего флейтиста, который только и ждал этого момента, вошел во дворец, стал между рук царя и сказал:

— Я избавлю принцессу от рогов.

И, подойдя к принцессе, он взял красный финик, разломал его на кусочки и положил один из них ей в рот. И в тот же миг один из рогов открепился от стены, стал укорачиваться и в конце концов на глазах у всех совсем исчез с головы принцессы.

При виде этого все придворные во главе с царем воскликнули от радости:

— О великий врач!

А он сказал:

— Завтра я уберу второй рог.

Тогда его отвели в палаты дворца, где он пробыл ровно шестнадцать дней, и каждый день он избавлял принцессу от одного рога, пока не избавил от всех шестнадцати.

И тогда благодарный царь, находясь на грани изумления, тотчас же велел написать брачный договор для этого юноши и принцессы.

И свадьба их была отпразднована с радостью, и весь город был по этому случаю освещен. А потом наступила ночь обладания и проникновения, и, когда юноша вошел в брачные покои супруги своей, он сказал ей:

— Ну, что теперь скажешь?! Кто из нас двоих победитель?! Ты, вынувшая из меня куриную гузку и укравшая волшебный ковер, или я, отрастивший на твоей голове шестнадцать рогов и заставивший их исчезнуть в мгновение ока?!

И она ответила ему:

— Так это был ты? Ах, ифрит!

И он сказал ей:

— Да это я, сын бывшего флейтиста!

И она сказала ему:

— Клянусь Аллахом! Ты мой победитель!

И легли они на брачное ложе, где были равны в силе и упорстве. И стали они со временем царем и царицей. И жили вместе в полном блаженстве и совершенном счастье.

Такова моя история.

И когда султан Бейбарс услышал эту историю от начальника Низам ад-Дина, он воскликнул:

— Йа Аллах, я уверен, что это самая красивая история из тех, которые я когда-либо слышал!

Тогда вперед вышел девятый начальник стражи, которого звали Джалал ад-Дин[21], поцеловал землю между рук султана Бейбарса и сказал:

— Иншаллах, о царь времен! История, которую расскажу я, наверняка тоже тебе понравится.

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ДЕВЯТЫМ НАЧАЛЬНИКОМ СТРАЖИ

Жила когда-то на свете женщина, которая, несмотря на все старания, не зачала и не родила. И вот однажды она встала и обратилась к Небесам с мольбой: «О, дай мне дочку, даже если она тут же умрет, лишь понюхав льняные пеленки!»

И, говоря о запахе льняного белья, она хотела выпросить себе дочурку, пусть даже такую нежную, что ее мог бы убить даже безобидный запах белья.

И вот она зачала и родила дочь, которую дал ей Аллах и которая была так же прекрасна, как восходящая луна, и так же бледна и нежна, как лунный свет. И назвали ее Сетт Укхан.

И вот когда она выросла и ей исполнилось десять лет, царский сын вышел на улицу и увидел ее, прислонившуюся к окну. И любовь к ней пронзила его сердце, и он ушел домой больной от любви. И врачи принялись лечить его, толком не зная, какое лекарство ему нужно. И тогда пришла к нему старуха, которую прислала жена привратника, и сказала, посмотрев на него:

— О! Я вижу, ты влюблен!

И он ответил:

— Да, я влюблен.

Тогда она сказала ему:

— Поведай мне, в кого ты влюблен, и я стану связующей льняной ниточкой между тобой и ею!

И он ответил:

— Я влюблен в прекрасную Сетт Укхан.

Она же сказала:

— Осуши глаза свои и успокой сердце свое, я доставлю ее тебе.

И старуха ушла и вскоре нашла нужную молодую девушку, которая вышла на порог своего дома подышать свежим воздухом. И после приветствий и всяческих добрых пожеланий старуха сказала ей:

— Храни Аллах таких красавиц, как ты, о дочь моя! Все, кто похож на тебя и у которых такие же красивые пальцы, как у тебя, должны уметь прясть лен, ибо нет ничего искуснее, чем веретено в руке прядильщицы. — И с этим словами она ушла.

А девушка пошла к матери своей и сказала ей:

— О мать моя, сведи меня к мастерице.

И мать ее спросила:

— Какой мастерице?

Она же ответила:

— Прядильщице льна.

Мать же ее воскликнула:

— Замолчи! Лен опасен для тебя, а его запах губителен для груди твоей! Если дотронешься до него, то умрешь!

Она же ответила:

— Нет, я не умру!

И она так долго настаивала и плакала, что мать в конце концов отправила ее к мастерице-прядильщице.

И девушка осталась у нее на целый день, учась прясть лен. И все соседки дивились красоте ее и ловкости пальцев. Но вот одна льняная ниточка попала ей под ноготь, и прекрасная Сетт Укхан упала без сознания. И все подумали, что она умерла, пошли к отцу и матери ее и сказали:

— Придите и заберите дочь свою, и да продлит Аллах ваши дни, ибо она умерла.

Тогда отец и мать ее, для которых она была единственной радостью в жизни, разорвали одежды свои и, сотрясаемые ветром бедствия, пошли за саваном, чтобы похоронить дочь. Но в это время к ним подошла старуха и сказала:

— Вы люди богатые, и было бы позором для вас похоронить дочь вашу, просто предав ее тело земле.

И они спросили:

— А что же нам делать?

Старуха же сказала:

— Постройте для нее павильон посреди реки и уложите ее на ложе в этом павильоне. И вы будете ходить туда, когда захотите.

И тогда они построили для нее мраморный павильон на колоннах посреди реки. И они окружили его садом с газонами. И они положили дочь свою на ложе из слоновой кости в этом павильоне и ушли, плача.

Но что же было дальше?

А дальше случилось вот что. Старуха тотчас же нашла царского сына, который был болен от любви, и сказала ему:

— Иди к своей красавице. Она ждет тебя, лежа в павильоне посреди реки.

Тогда молодой царевич поднялся и сказал визирю отца своего:

— Пойдем со мной на прогулку.

И они оба вышли и последовали на расстоянии за старухой, которая показывала царевичу дорогу. И так они дошли до мраморного павильона, и юноша сказал визирю:

— Жди меня у ворот. Я надолго не задержусь.

Потом он вошел в павильон и увидел мертвую девушку. И он сел рядом, оплакивая ее и читая стихи о красоте ее. И он взял ее руку, чтобы поцеловать, и залюбовался ее пальцами, которые были такими тонкими и красивыми. И, любуясь ими, он заметил на одном, под ногтем, льняную ниточку. Он удивился и осторожно вытащил ее.

И тотчас же девушка очнулась от обморока…

В эту минуту Шахерезада заметила, что брезжит рассвет, и со свойственной ей скромностью умолкла.

А когда наступила

она сказала:

И тотчас же девушка очнулась от обморока, поднялась с ложа, села, улыбнулась молодому царевичу и спросила:

— Где это я?

А он прижал ее к груди своей и ответил:

— Ты со мной!

И он поцеловал ее и лег с нею на ложе. И они пробыли вместе сорок дней и сорок ночей, находясь на верху блаженства.

А потом он отстранился от нее и сказал:

— Я совершенно забыл о визире отца моего, которого оставил ждать снаружи. Я отведу его во дворец и сразу же вернусь.

И молодой царевич вышел из павильона, чтобы найти визиря. И он действительно нашел его и пошел с ним через сад к дворцу отца своего. Но по дороге увидел белые розы и жасмин, удивился и сказал визирю:

— Смотри-ка! Розы и жасмин такие же белые, как щеки Сетт Укхан! О визирь, жди меня здесь еще три дня, позволь мне пойти и снова увидеть щеки Сетт Укхан!

И юный царевич вернулся и пробыл с Сетт Укхан еще три дня, любуясь ее щеками, которые были похожи на белые розы и жасмин.

А потом вышел из павильона, присоединился к визирю и продолжил с ним прогулку по саду, направляясь к выходу. И он встретил по дороге рожковое дерево с длинными черными плодами, был тронут и сказал визирю:

— Смотри-ка! Стручки рожкового дерева, длинные и черные, как брови Сетт Укхан! О визирь, подожди меня здесь еще три дня, чтобы я мог снова увидеть брови Сетт Укхан!

И он вернулся в павильон и пробыл с нею еще три дня, любуясь ее прекрасными бровями, длинными и черными, как плоды рожкового дерева среди ветвей.

А потом он вышел из павильона, снова встретил визиря и продолжил с ним путь через сад к дворцу отца своего. И по дороге ему попался фонтан, единственная струя которого была так прекрасна! И юноша был тронут и сказал визирю:

— Смотри-ка! Струя фонтана напоминает мне стройную Сетт Укхан! О визирь, подожди меня здесь еще три дня, чтобы я снова мог полюбоваться на стать Сетт Укхан!

И он вернулся в павильон и просидел с нею еще три дня, любуясь ее стройностью, схожей со струей фонтана.

Затем юный царевич вернулся к визирю, чтобы продолжить с ним путь через сад к царскому дворцу. Но красавица, увидев, как ее возлюбленный поднимается и снова уходит, хотя он возвращался уже трижды, сказала себе: «На этот раз я хочу пойти и посмотреть, почему он уходит, а потом так скоро возвращается». И она вышла из павильона и остановилась за дверью, которая выходила в сад, чтобы посмотреть, как он уходит. И юноша, обернувшись, увидел, как она выглянула из-за двери. И тогда он вернулся к ней, бледный и опечаленный, и сказал:

— О Сетт Укхан, Сетт Укхан! Я больше никогда не увижу тебя! О, больше никогда!

И он ушел вместе с визирем, чтобы больше не возвращаться.

Тогда Сетт Укхан пошла бродить по саду, плача и жалея, что не умерла на самом деле. И пока она так бродила, увидала, как что-то блеснуло у воды. Она подняла и увидела, что это кольцо царя Сулеймана. И она потерла венчавший его гравированный сердолик — и перстень тотчас сказал ей:

— По твоему приказу вот он я! Что прикажешь?

И она ответила:

^{Потом он вошел в павильон и увидел мертвую девушку. И он сел рядом, оплакивая ее и читая стихи о красоте ее.}

— О перстень Сулеймана, я прошу у тебя дворец рядом с дворцом молодого царевича, который полюбил меня, и даруй мне также красоту, превышающую мою собственную!

А перстень ей ответил:

— Закрой глаза свои и открой!

И она закрыла глаза, а когда открыла, то оказалась в великолепном дворце, построенном рядом с дворцом царевича. Она посмотрела на себя в зеркало — и поразилась красоте своей.

И когда царевич проезжал мимо на коне, она подошла к окну. И он увидел ее, не узнав, и влюбился. И он пришел к матери своей и сказал:

— О мать моя, не найдется ли у тебя чего-нибудь очень красивого, чтобы отправить в подарок госпоже, поселившейся в новом дворце? И не могла бы ты сказать ей при этом: «Мой сын хочет на тебе жениться»?

И царица, мать его, сказала:

— У меня есть два отреза королевской парчи. И я отнесу их ей и скажу, о чем ты просишь.

И он сказал ей:

— Хорошо, отнеси.

И мать царевича пошла к молодой красавице и сказала ей:

— О дочь моя, прими этот подарок, мой сын хочет на тебе жениться!

И красавица позвала свою служанку-негритянку и сказала ей:

— Возьми эти два отреза парчи и сделай из них тряпки, чтобы мыть каменные плиты дворца моего.

И царица вернулась в гневе к сыну своему, который спросил ее:

— Что же она тебе ответила, о мать моя?

И царица сказала:

— Она заставила рабыню взять эти два отреза золотой парчи и приказала ей сделать из них тряпки, чтобы мыть дворец свой!

Тогда он сказал ей:

— Умоляю тебя, о мать, нет ли у тебя еще какой-нибудь драгоценной вещи, которую ты могла бы ей отнести? Я болен от любви к ней.

И мать ответила ему:

— У меня есть ожерелье из изумрудов без изъяна.

И он сказал ей:

— Хорошо. Тогда отнеси его ей.

И царица пришла к молодой красавице и сказала:

— Прими от нас этот дар, о дочь моя, ибо мой сын хочет жениться на тебе!

И она ответила:

— Твой подарок принят, о госпожа! — позвала рабыню свою и спросила: — Наши голуби уже поели?

И рабыня ответила:

— Пока нет, о госпожа моя.

Тогда красавица сказала ей:

— Возьми эти изумрудные зерна и отдай их голубям, пусть они склюют их и освежатся!

Услышав эти слова, царица сказала девушке:

— Ты унизила нас, о дочь моя! Однако прошу сказать мне только одно: хочешь ты выйти замуж за моего сына или нет?

И красавица ответила:

— Если хочешь, чтобы я вышла замуж за твоего сына, скажи, чтобы он выдал себя за мертвого, заверни его в семь саванов, провези через весь город и скажи своим людям, чтобы хоронили его только в саду моего дворца.

И царица сказала:

— Хорошо. Я передам твои условия сыну.

И она пошла и сказала сыну:

— Ты не поверишь! Чтобы жениться на ней, ты должен выдать себя за мертвеца! И тебя должны завернуть в семь саванов, и провезти с похоронной процессией через весь город, и отвезти к ней, чтобы похоронить в ее саду! И тогда она выйдет за тебя.

И царевич ответил:

— Только это, о мать моя? Тогда разорви одежду свою и кричи: «Мой сын умер!»

И мать юного царевича разорвала на себе одежду и закричала истошным голосом:

— О, бедствие мое! Мой сын мертв!

Тогда, услыхав этот крик, все люди, что были во дворце, прибежали и увидели царевича, который лежал на полу словно мертвец, и мать его, рыдающую над ним. И они подняли тело покойного, омыли его и завернули в семь саванов. Потом собрались чтецы Корана и шейхи и пошли в похоронной процессии перед телом, покрытым драгоценными платками. И они прошли с мертвецом через весь город и вернулись, чтобы оставить его в саду красавицы, как она и просила. Там они оставили его и пошли своим путем.

И вот когда в саду уже никого не было, красавица, некогда едва не умершая от льняной ниточки, щеки которой напоминали белые розы и жасмин, брови — плоды рожкового дерева на ветвях, стать — струю фонтана, спустилась к молодому царевичу, который был завернут в семь саванов. И она один за другим стала снимать с него эти саваны. И когда сняла седьмой, сказала ему:

— Как?! Так это ты?! Неужели твоя страсть к женщине заставила тебя завернуться в семь саванов?!

И юный царевич, будучи в полном замешательстве, укусил себя за палец и чуть было не откусил его от стыда.

А она сказала ему:

— Ладно, на этот раз я прощаю тебя.

И они остались вдвоем, любя и наслаждаясь друг другом.

И когда султан Бейбарс услыхал эту историю, он сказал начальнику Джалал ад-Дину:

— Валлахи! Мне кажется, что я не слышал ничего более достойного восхищения!

Тогда десятый начальник стражи, которого звали Хилал ад-Дин[22], подошел к султану Бейбарсу и сказал:

— История, которую я хочу поведать тебе, словно сестра уже рассказанной.

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ДЕСЯТЫМ НАЧАЛЬНИКОМ СТРАЖИ

Жил когда-то царь, у которого был сын по имени Мухаммед. И сын однажды сказал отцу:

— Я хочу жениться.

И отец ответил ему:

— Хорошо, подожди, и мы пошлем мать твою посмотреть на девушек брачного возраста в гаремах, и пусть она выберет одну для тебя.

Однако царский сын сказал:

— Нет, отец, я хочу собственными глазами увидеть такую девушку.

И когда царь согласился на это, юный царевич сел на коня своего, красивого, словно он вышел из сказки, и отправился в путешествие. И через два дня пути он встретил в поле человека, который срезал лук-порей, в то время как его юная дочь связывала его в пучки.

И царевич после приветствия сел возле них и сказал девушке:

— Не найдется ли у тебя немного воды?

И она ответила:

— Найдется.

И он сказал:

— Принеси мне напиться.

Она встала и принесла ему кувшин, и он напился. И девушка понравилась ему, и он сказал ее отцу:

— О шейх, отдашь мне в жены дочь свою?

И отец девушки ответил:

— Мы слуги твои.

И царевич сказал ему:

— Хорошо, о шейх! Оставайся здесь со своей дочерью, а я вернусь домой, чтобы приготовить все для свадьбы, а потом вернусь.

И пошел Мухаммед к отцу своему и сказал ему:

— Я обручился с дочерью султана Страны лука-порея!

А отец ему ответил:

— В Стране лука-порея теперь есть султан?

И юноша ответил:

— Да, и я хочу жениться на его дочери.

Тогда царь воскликнул:

— О сын мой, хвала Аллаху, Который дал Стране лука-порея султана! — и добавил: — Хорошо, что его дочь тебе нравится, но подожди немного, мы отправим мать в Страну лука-порея, чтобы увидеть отца-лук-порей, мать-лук-порей и дочь-лук-порей.

И царевич Мухаммед согласился. И вот мать его отправилась повидать отца девушки и обнаружила, что та, которую ее сын назвал дочерью султана Страны лука-порея, была очаровательной во всех отношениях и действительно создана для того, чтобы стать женою царского сына. И она понравилась ей до крайности, и она обняла ее и сказала:

— Дорогая моя, я царица, мать юноши, которого ты недавно видела, и я пришла, чтобы выдать тебя замуж за него!

А девушка ей сказала:

— Как?! Твой сын — сын правителя?!

И она ответила:

— Да, мой сын — сын царя, а я его мать.

И девушка сказала:

— Тогда я не выйду за него замуж.

И царица спросила:

— Почему?

Она же ответила:

— Я выйду замуж только за ремесленника.

Тогда царица рассердилась и сказала мужу своему:

— Девушка из Страны лука-порея не хочет выходить замуж за нашего сына.

И царь спросил:

— Почему?

И царица ответила:

— Потому что хочет выйти замуж только за человека, который умеет что-то делать.

И царь сказал:

— Она права.

Но юный царевич, узнав об этом, заболел.

Тогда царь встал и послал за шейхами различных цехов, и, когда все они пришли и стали между рук его, он спросил первого, который был шейхом плотников:

— Сколько времени потребуется, чтобы научить моего сына твоему ремеслу?

И тот ответил:

— Для этого нужно самое большее два года, но не меньше.

И царь сказал:

— Хорошо. Отойди в сторону.

Затем он повернулся ко второму, который был шейхом кузнецов, и спросил его:

— Как скоро ты сможешь научить моего сына ремеслу твоему?

И тот ответил:

— Для этого мне нужен год, и ни днем меньше.

И царь сказал ему:

— Хорошо. Отойди в сторону.

И так он расспрашивал всех шейхов разных ремесел, и одни отвечали, что им нужен год, другие — два, а другие — три, а то и четыре года. И царь не знал, на что решиться, когда увидел, что позади всех какой-то человек подскакивает, и делает ему знаки глазами, и поднимает руку. И он подозвал его и спросил:

— Почему ты прыгаешь?

И тот ответил:

— Чтобы меня заметил наш господин правитель, ибо я беден, а шейхи ремесленников не предупредили меня о своем прибытии сюда. Я ткач, и я научу твоего сына моему ремеслу за час.

Тогда царь отослал всех прочих шейхов и задержал ткача, и он принес ему шелков разных цветов и ткацкий станок и сказал ему:

— Научи своему искусству моего сына!

И ткач повернулся к подошедшему царевичу и сказал ему:

— Смотри! Я не буду говорить тебе: «Делай так и делай этак». Открой глаза свои и гляди! Смотри, как работают мои руки. — И в мгновение ока ткач соткал платок, а царевич при этом пристально смотрел, как тот работает. Затем ткач сказал ученику своему: — Теперь подойди и сделай такой же платок.

И юноша принялся за дело и соткал великолепный платок, изобразив на нем дворец и сад отца своего.

В этот момент своего повествования Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

И в мгновение ока ткач соткал платок, а царевич при этом пристально смотрел, как тот работает. Затем ткач сказал ученику своему:

— Теперь подойди и сделай такой же платок.

И юноша принялся за дело и соткал великолепный платок, изобразив на нем дворец и сад отца своего.

И взял ткач оба платка, и подошел к царю, и спросил его:

— Какой из этих двух платков моя работа, а какой — работа сына твоего?

И царь не раздумывая показал пальцем на работу сына, где был прекрасный рисунок дворца и сада, и сказал:

— Этот твоя работа, и другой тоже твоя работа.

Однако ткач воскликнул:

— Это заслуга славных предков твоих, о царь! Прекрасный платок — дело рук сына твоего, а этот, безобразный, соткал я.

Тогда пораженный царь назначил ткача шейхом над шейхами всех цехов, и тот ушел счастливый.

После чего царь сказал супруге своей:

— Возьми платок, произведение нашего сына, покажи его дочери султана Страны лука-порея и скажи ей: «Мой сын по ремеслу своему ткач шелков».

И мать юного царевича взяла платок, пошла к его избраннице, показала ей платок и повторила ей слова царя. И та, увидев платок, удивилась и сказала:

— Теперь я выйду замуж за твоего сына.

И визирь царя привел кади, и они пошли заключать брачный договор. И была отпразднована свадьба. И принц стал жить на земле дочери султана Страны лука-порея, и у нее родились дети, и на их бедрах был знак — лук-порей. И каждый научился какому-то ремеслу. И все они жили в довольстве и процветании. Но Аллах знает все лучше нас!

Тогда султан Бейбарс сказал:

— Эта история о дочери султана Страны лука-порея понравилась мне своей прекрасной моралью. Но нет ли среди вас еще кого-нибудь, кто мог бы мне что-нибудь рассказать?

Тогда вперед вышел еще один начальник стражи, который был одиннадцатым, и звали его Салах ад-Дин[23]. И, поцеловав землю между рук султана Бейбарса, он сказал:

— Вот моя история.

ИСТОРИЯ, РАССКАЗАННАЯ ОДИННАДЦАТЫМ НАЧАЛЬНИКОМ СТРАЖИ

Однажды случилось так, что у одного султана родился сын и в то же время чистокровная кобыла из его конюшен родила жеребенка. И султан сказал:

— Пусть появившийся на свет жеребенок будет записан на счастье моего новорожденного сына и станет его собственностью.

Когда же ребенок повзрослел, его мать умерла, в тот же день скончалась и кобыла, что родила того жеребенка.

А дни шли, и султан женился на другой женщине, которую он выбрал из дворцовых рабынь. И он повелел отдать мальчика в школу, больше не заботясь о нем и не любя его. И сын его первой жены, как сирота, всякий раз, возвращаясь из школы, приходил к коню своему, гладил его, давал ему поесть и попить и рассказывал о своих горестях и одиночестве.

Так вот, у рабыни, на которой женился султан, был любовник, врач-еврей, — да будет он проклят! И эти двое чувствовали себя очень неуверенно во время своих встреч благодаря присутствию во дворце отрока. И они спрашивали себя: «Что же нам делать?» И они додумались до того, чтобы отравить молодого принца.

И вот однажды он, как обычно, вернулся из школы и пошел к коню своему. И он нашел его плачущим и спросил его, поглаживая: — Отчего ты плачешь, о конь мой?

И конь ответил:

— Я плачу о жизни, которой вскоре ты лишишься.

Он же спросил его:

— И кто же хочет отнять у меня жизнь?

И конь ответил:

— Жена отца твоего и врач-еврей, этот проклятый.

И отрок спросил:

— И как они решили это сделать?

И конь сказал:

— Они припасли для тебя яд, который приготовили из кожи негра. И они положат его в еду твою, поэтому остерегайся вкушать ее.

И вот когда молодой принц подошел к жене отца своего, она поставила перед ним еду. Он взял ее и, в свою очередь, поставил перед кошкой жены султана, которая мяукала у его ног. И прежде чем хозяйка успела помешать ему, кошка проглотила еду и тотчас умерла. А принц встал и вышел, сделав вид, что ничего не заметил.

Тогда жена султана и врач-еврей спросили каждый в душе своей: «Кто мог предупредить его?» И они решили, что никто не мог это сделать, кроме коня его. Тогда жена султана сказала себе: «Ну ладно» — и притворилась, что заболела. И султан призвал этого проклятого врача-еврея, который был их придворным врачом, чтобы тот осмотрел больную. И он осмотрел ее и сказал:

— Лекарство для нее может быть приготовлено из сердца коня, рожденного чистокровной кобылой такого-то цвета.

И султан сказал:

— У меня есть только один конь, который подходит под это описание, это конь моего сына, рожденного первой женою моей.

И когда юный принц вернулся из школы, отец сказал ему:

— Твоя мачеха больна, и нет для нее другого лекарства, кроме сердца коня твоего, рожденного породистой кобылой.

И юноша ответил:

— Хорошо, о отец мой, но я еще ни разу не седлал коня своего. И я хотел бы сначала поскакать на нем, а потом пусть его зарежут и заберут сердце его.

И когда султан согласился на это, юноша вывел коня, взобрался на него и пустил его вскачь прочь от дворца султана. И вскоре они исчезли из вида, а султан пустил за ними погоню, но всадники не смогли найти их.

А конь с принцем прискакали в другое царство, и конь остановился возле царского сада. И он дал юноше пучок волос из своей гривы и огниво и сказал ему:

— Если я тебе понадоблюсь, сожги один из этих конских волосков — и я тотчас же появлюсь. А теперь я лучше оставлю тебя, во-первых, чтобы позаботиться о собственном пропитании, а во-вторых, чтобы не мешать тебе встретиться с судьбой твоей.

И сын султана обнял коня своего, и они расстались.

И пошел принц к главному садовнику и сказал ему:

— Я здесь никого не знаю. Не возьмешь ли ты меня к себе на службу?

И садовник ответил ему:

— Хорошо. Мне как раз нужен человек, чтобы управлять волом, который крутит водяное колесо для полива.

И молодой принц подошел к колесу для полива и принялся погонять вола садовника.

И вот в тот день по саду гуляли дочери царя, и младшая увидела юношу, погонявшего вола, который крутил водяное колесо. И любовь вспыхнула в ее сердце. Однако, не подав вида, она сказала сестрам своим:

— О сестры мои, как долго мы будем обходиться без мужей? Наверное, отец наш хочет, чтобы мы тут прокисли. Наша кровь от этого свернется.

И сестры сказали ей:

— Это правда. Мы киснем тут, и наша кровь сворачивается.

И они, все семеро, собрались, пошли к матери своей и сказали ей:

— Неужели отец наш хочет, чтобы мы кисли тут в одиночестве? Наша кровь от этого свернется. Или, может быть, он наконец найдет для нас мужей, которые уберегут нас от этой печальной участи.

Тогда мать их пошла к царю и поговорила с ним об этом деле. И царь приказал кричать по городу, чтобы все юноши прошли под окнами его дворца, потому что принцессы должны выйти замуж.

И все юноши прошли под окнами его дворца его. И всякий раз, когда кто-нибудь из них нравился одной из сестер, она бросала ему свой платок. И таким образом все шестеро заполучили мужа по собственному выбору и были этим очень довольны.

Однако младшая дочь так никому и не бросила свой платок. И царю сказали об этом, и он спросил:

— Значит, в городе больше не осталось ни одного юноши?

И ему ответили:

— Остался только бедный юноша, который крутит водяное колесо в твоем саду.

И царь тогда сказал:

— И все-таки он тоже должен пройти под окнами дворца, хотя я знаю, что дочь моя его точно не выберет.

Пошли за ним и привели под окна дворца. И тогда младшая дочь бросила ему свой платок и вышла за него замуж. И от такого горя царь, отец ее, заболел.

И тогда собрались врачи и приказали ему в качестве диеты и лекарства пить молоко молодой медведицы, хранящееся в бурдюке из только что снятой медвежьей шкуры.

И царь ответил:

— Это легко устроить. У меня есть шесть зятьев, они прекрасные наездники, ничуть не похожие на того проклятого, седьмого, крутильщика водяного колеса. Скажите им, чтобы они принесли мне это молоко.

Тогда шестеро царских зятьев сели на прекрасных коней своих и поехали, чтобы достать молоко медведицы. А муж младшей дочери взобрался на хромого мула и тоже отправился в путь, и все над ним смеялись. Однако, оказавшись в отдаленном уединенном месте, он ударил по огниву, сжег один конский волос — и явился конь его. Юноша обнял его и рассказал ему все, о чем должен был рассказать.

А через некоторое время из странствий вернулись шестеро царских зятьев, и они привезли бурдюк из шкуры медведицы, наполненный медвежьим молоком, вручили его царице, матери жен своих, и сказали ей:

— Прикажи отнести этот бурдюк нашему царю!

Царица хлопнула в ладоши — и прибежали евнухи. И она сказала им:

— Отдайте это молоко врачам для осмотра.

И врачи осмотрели молоко и сказали:

— Это молоко старой медведицы, оно находится в бурдюке из старой шкуры и может принести только вред здоровью царя.

И тогда евнухи сразу вернулись к царице, передали ей слова врачей и сказали:

— А этот бурдюк нам только что вручил юноша на коне, который был красивее ангела Харута[24].

И царица сказала им:

— Отнесите и этот бурдюк врачам, чтобы они осмотрели его.

И врачи осмотрели его и сказали:

— Вот то, что мы искали. Это молоко молодой медведицы в бурдюке из свежеснятой медвежьей шкуры.

И они дали его пить царю, который в одночасье исцелился и сказал:

— Кто принес это лекарство?

И ему ответили:

— Это юноша на лошади, который красивее ангела Харута.

И царь сказал:

— Пусть передадут ему от меня кольцо царствования и посадят его на мой престол. А потом я встану и пойду, чтобы развести младшую дочь мою с этим парнем, крутильщиком водяного колеса. И я выдам ее замуж за того красавца, который заставил меня вернуться из страны смерти.

И его приказ был немедленно исполнен.

Затем царь встал, оделся и пошел в тронную залу. Он пал к ногам прекрасного юноши, который сидел на троне, и поцеловал их. И он увидел рядом с ним младшую дочь свою, которая улыбалась ему. И он сказал ей:

— Вот и славно, о дочь моя! Я вижу, ты уже развелась с этим парнем, крутильщиком водяного колеса, и остановила свой выбор на этом юноше, который красивее ангела Харута.

И младшая дочь сказала ему:

— О отец мой, парень, крутильщик водяного колеса, и юноша, который принес тебе молоко молодой медведицы и сейчас восседает на престоле царствования, — это один и тот же человек.

И царь был ошеломлен этими словами и, обратившись к прекрасному юноше, сидящему на троне, спросил:

— Это правда?

И тот ответил:

— Да, чистая правда. И если ты не хочешь, чтобы я был твоим зятем, то сделать это легко, потому что твоя дочь еще девственница.

И царь обнял его и прижал к груди своей. А затем он отпраздновал его свадьбу со своей младшей дочерью. А потом, после первой брачной ночи, юноша вел себя так хорошо, что навеки лишил молодую супругу свою возможности скиснуть, а ее кровь — свернуться.

После чего он во главе многочисленного войска вернулся с нею во владения отца своего. И обнаружил, что его отец умер, а жена его заправляет всеми делами султаната вместе с врачом-евреем, да будет он проклят! И тогда он схватил обоих и испепелил их в один миг, и жизнь их закончилась, и они обратились в пепел.

И это все, что случилось с ними.

Хвала Аллаху, пребывающему вовеки!

И султан Бейбарс, услыхав эту историю Салах ад-Дина, сказал:

— Как жаль, что больше некому рассказывать мне подобные истории!

Тогда вперед выступил двенадцатый начальник стражи, по имени Наср ад-Дин[25], который после приветствий сказал султану Бейбарсу:

— Я еще ничего не рассказывал, о мой повелитель! И после меня уже никто ничего не расскажет, потому что уже больше нечего будет рассказывать.

И султан Бейбарс обрадовался и сказал ему:

— Тогда расскажи, что там у тебя припасено!

И двенадцатый начальник стражи рассказал следующее:

Рассказывают, — но есть ли кто-то более сведущий, чем Аллах? — что жил на земле царь. И этот царь был женат на бесплодной царице. И вот однажды к царю пришел магрибинец и сказал ему:

— Если я дам тебе снадобье, чтобы жена твоя зачинала и рожала столько, сколько она пожелает, ты отдашь мне своего первого сына?

И царь ответил:

— Хорошо, я отдам его тебе.

Тогда магрибинец дал царю две сладкие таблетки, одну зеленую и одну красную, и сказал ему:

— Ты съешь зеленую, а жена твоя — красную. А остальное сделает Аллах.

И, сказав это, он ушел. И царь съел зеленую таблетку и дал жене своей красную, и она съела ее. И она забеременела и родила сына, которого они назвали Мухаммедом — да будет благословенно это имя! И ребенок стал подрастать, и был он способным в обучении и одарен красивым голосом.

А потом царица родила второго сына, которого они назвали Али, и он стал расти неуклюжим и криворуким. После чего она снова забеременела и родила третьего сына, по имени Махмуд, который стал расти глупым и ленивым.

И вот по прошествии десяти лет магрибинец пришел к царю и сказал ему:

— Отдай мне своего первого сына!

И царь сказал:

— Хорошо. — И пошел он к супруге своей и сказал ей: — Магрибинец пришел к нам просить нашего старшего сына.

И она ответила ему:

— Никогда! Отдадим ему нашего неуклюжего Али.

И царь сказал:

— Хорошо.

И он подозвал неуклюжего Али, взял его за руку и отдал магрибинцу, который взял его и ушел.

И он бродил с ним по дорогам по жаре до полудня, а потом спросил его:

— Ты не голоден? Не хочешь ли пить?

И мальчик ответил ему:

— Клянусь Аллахом! Что за вопрос?! Неужели ты думаешь, что после полудня, проведенного без еды и питья, я не испытываю голод и жажду?!

Тогда магрибинец хмыкнул, взял мальчика за руку, привел его к отцу и сказал:

— Этот не мой сын.

И царь спросил его:

— А который же твой?

И магрибинец ответил:

— Покажи мне всех троих, и я узнаю его.

Тогда царь позвал трех сыновей своих. И магрибинец протянул руку и взял старшего, Мухаммеда, который был умным и одаренным красивым голосом. И он ушел и ходил с ним полдня, а потом спросил его:

— Ты не голоден? Не хочешь ли пить?

И умный сын ответил:

— Если ты голоден или хочешь пить, то и я голоден и хочу пить.

И тогда магрибинец обнял его и сказал:

— Это так, и ты умен, и ты действительно мой сын.

И он повел его в свою страну, вглубь Магриба, и привел его в сад, где дал еду и питье. После чего магрибинец принес ему гримуар[26] и сказал:

— Читай эту книгу!

И юноша взял книгу и открыл ее, но он не смог понять в ней ни одного слова.

И тогда магрибинец разозлился и сказал ему:

— Как?! Ты мой сын и не умеешь расшифровывать этот гримуар?! Клянусь Яджуджем и Маджуджем[27] и огнем вращающихся звезд, если через месяц ты не будешь знать всю эту книгу наизусть, я отрублю тебе правую руку!

И после этого он оставил его и вышел из сада.

И юноша взял гримуар, принялся читать и читал в течение двадцати девяти дней. Но по прошествии этого времени он еще даже не знал, как его нужно правильно держать и в каком направлении читать его тексты. И тогда он сказал себе: «Раз у меня остался всего один день, судьбы мне не избежать. Пойду погуляю по саду и не буду продолжать таращить глаза на этот гримуар». И он зашел далеко под деревья сада и вдруг увидел перед собой молодую девушку, повешенную за собственные волосы. И он поспешил ее освободить. Она же поцеловала его и сказала:

— Я принцесса, попавшая под власть этого магрибинца. Он подвесил меня здесь, потому что я выучила гримуар наизусть.

Тогда Мухаммед сказал ей:

— Я тоже царский сын, и магрибинец дал мне свой гримуар, чтобы я выучил его наизусть за тридцать дней, и до моей погибели остался только завтрашний день.

И принцесса сказала ему:

— Я научу тебя читать гримуар, но, когда придет магрибинец, скажи ему, что ты его не познал.

Потом она села рядом с ним, обняла его, поцеловала и научила читать гримуар.

В эту минуту Шахерезада заметила, что восходит утренняя заря, и с присущей ей скромностью умолкла.

А когда наступила

она сказала:

Тут она села рядом с ним, обняла его, поцеловала и научила читать гримуар. А потом сказала ему:

— Ты должен оставить меня в таком виде, в каком увидел.

И он повиновался ей.

А под конец тридцатого дня пришел магрибинец и приказал юноше:

— Читай гримуар!

А тот ответил:

— Как же я буду читать его, если я не понял в нем ни слова?

И магрибинец тотчас отрубил ему правую руку и сказал:

— У тебя еще есть срок в тридцать дней! Если через это время ты не познаешь гримуар, я отрублю тебе голову!

А когда он ушел, юноша пошел в сад, держа в левой руке свою отрубленную руку, чтобы найти там девушку. И он снова освободил ее, а она сказала ему:

— Вот три листа одного растения, которое я нашла, в то время как магрибинец ищет его уже сорок лет, чтобы пополнить с его помощью свои знания о магии. Наложи два из них на обе части руки твоей — и она заживет.

И юноша сделал это, и его рука стала как прежде.

Тогда девушка, читая что-то в гримуаре, потерла третий листок — и в тот же миг из-под земли явились два быстроногих верблюда и опустились на колени, чтобы принять их на свои спины.

И девушка сказала юноше:

— Давай отправимся домой, к нашим родителям! А потом ты приедешь просить моей руки во дворец отца моего, в такое-то место, в такую-то страну.

И она ласково поцеловала его. И по взаимному их обещанию каждый пошел в свою сторону.

И юный Мухаммед прибыл к своим родителям на быстроногом верблюде. Однако он ничего не сказал им о том, что с ним произошло. Он только передал верблюда их главному евнуху и сказал ему:

— Иди и продай этого верблюда на рынке, но поостерегись продавать веревку, которая у него в носу!

И евнух взял верблюда за веревку и пошел на рынок, где продавали и покупали скот. И там он встретил продавца гашиша, который захотел купить этого верблюда. И после долгих споров и препирательств он купил его у евнуха по очень низкой цене, так как обычно евнухи ничего не смыслят в купле-продаже. И чтобы завершить сделку, он продал его вместе с веревкой.

И вот продавец гашиша повел верблюда мимо своей лавки, чтобы заставить своих обычных клиентов, потребителей гашиша, восхищаться им. Он принес таз с водой, чтобы напоить верблюда, и поставил его перед ним, в то время как потребители гашиша наблюдали за этим. И верблюд поставил обе передние ноги в таз, чем рассмешил зрителей. Тогда продавец гашиша ударил его, крикнув:

— Назад, о проклятый!

А верблюд, услышав это, поднял две задние ноги и нырнул головой вперед, прямо в таз, пропал в воде и больше не появлялся.

При виде этого продавец гашиша всплеснул руками и воскликнул:

— О мусульмане, на помощь! Мой верблюд утонул в тазу!

И, крича так, он показывал на веревку, оставшуюся у него в руках. А собравшиеся со всех концов базара люди говорили ему:

— Молчи, о человек! Ты, верно, сошел с ума! Как верблюд может утонуть в тазу?!

А он отвечал им:

— Уходите! Что вы здесь делаете? Говорю вам, он утонул в тазу, бросившись в него головой! Вот его веревка, она осталась у меня в руках! Спросите у почтенных, которые сидят тут, у меня, говорю я правду или лгу!

Но здравомыслящие базарные купцы сказали ему:

— Ты и те, кто сидит у тебя, — потребители гашиша, вам нельзя доверять.

И вот пока они так спорили, магрибинец, заметивший исчезновение юноши и принцессы, пришел в безграничную ярость, укусил себя за палец и, чуть не откусив его, воскликнул:

— Клянусь Яджуджем и Маджуджем и огнем вращающихся звезд, я догоню их, пусть даже они окажутся на седьмой планете![28]

И он помчался сначала в город Авис, и он вошел в него как раз в разгар спора между потребителями гашиша и народом на базаре. И, услыхав историю о веревке, верблюде и тазе, который послужил для него морем и могилой, он подошел к продавцу гашиша и сказал ему:

— О бедняга, если ты потерял своего верблюда, я готов заплатить тебе за него. Ради Аллаха, отдай мне только то, что от него осталось, а именно эту веревку, и я дам тебе цену, которую он тебе стоил, и еще сто динаров.

И сделка была тут же заключена, и магрибинец взял у продавца гашиша верблюжью веревку и тихонько ушел, радуясь своей удаче.

Дело в том, что эта веревка обладала силой захвата. И как только магрибинец показал ее издалека царевичу, тот сразу же сам просунул в нее голову, тотчас же превратился в бегового верблюда и опустился на колени перед магрибинцем, а тот взобрался к нему на спину.

И магрибинец погнал его в сторону города, где жила принцесса. И вскоре они оказались под стенами сада, который окружал дворец отца ее. Но в тот момент, когда магрибинец тянул за веревку, чтобы заставить верблюда опуститься на колени и лечь, мудрый Мухаммед в образе верблюда смог ухватить веревку зубами и перекусить ее посередине. И тут же сила, присущая этой веревке, была уничтожена. А мудрый Мухаммед, чтобы спастись от происков магрибинца, превратился в большой гранат и спрятался на ветвях между цветами гранатовых деревьев.

Тогда магрибинец вошел к султану, отцу принцессы, и после приветствий и пожеланий мира, сказал ему:

— О царь времен, я пришел попросить у тебя гранат из твоего сада, потому что дочь моего дяди беременна и душа ее горячо желает гранат. А ты знаешь, какой грех не удовлетворять желания беременной женщины.

И султан удивился этой просьбе и ответил:

— О человек, нынче не сезон для гранатов, ведь гранатовые деревья в моем саду лишь вчера расцвели.

А магрибинец ответил:

— О царь времен, если в твоем саду не найдется спелого плода граната, пусть мне отрубят голову!

Тогда султан позвал своего главного садовника и спросил его:

— Правда ли, о садовник, что в моем саду есть спелые гранаты?

И садовник ответил:

— О мой повелитель, разве нынче время для спелых гранатов?

И тогда султан обратился к магрибинцу и сказал ему:

— Пропала твоя голова!

В этот момент своего повествования Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.

А когда наступила

она сказала:

И когда султан сказал магрибинцу: «Пропала твоя голова!» — тот ответил:

— О царь времен, прежде чем моя голова отделится от тела, прикажи своему садовнику поискать в саду спелые гранаты.

И султан согласился и махнул садовнику рукой, чтобы тот проверил, нет ли на деревьях спелых гранатов, несмотря на то что для них пока не сезон. И садовник спустился в сад и нашел на одном из гранатовых деревьев большой плод, который не был похож на любой другой гранат, виденный им в жизни. И он сорвал его и принес султану.

И султан взял этот гранат и поразился безмерно, и он не знал, оставить ли его при себе или отдать этому человеку, который попросил его для своей беременной жены. И он сказал визирю своему:

— О визирь мой, я хотел бы съесть этот большой гранат! Что скажешь?

И визирь ответил ему:

— О мой повелитель, скажи, если бы гранат не нашли, разве ты не отрубил бы голову этому магрибинцу?

И султан ответил:

— Да, конечно!

Тогда визирь сказал:

— Значит, гранат принадлежит ему по праву.

Тогда султан собственноручно вручил гранат магрибинцу. Но как только магрибинец дотронулся до него, гранат лопнул и все зерна посыпались из него и покатились в разные стороны. А магрибинец принялся собирать их одно за другим, пока не добрался до последнего зерна, которое упало в небольшую ямку у подножия царского трона. Так вот именно в этом зерне и была скрыта жизнь мудрого Мухаммеда. И магрибинец вытянул шею и протянул руку, чтобы взять его и раздавить. Но вдруг из этого зернышка вылетел кинжал и во всю длину своего клинка вонзился в сердце магрибинца. И он умер в ту же минуту, извергнув свою душу неверного вместе со своей кровью.

А юный царевич Мухаммед явился во всей своей красоте и поцеловал землю между рук султана. И в этот самый момент вошла принцесса, дочь султана, и сказала:

— Вот этот юноша, отвязавший мои волосы с дерева, на котором я висела.

И султан сказал:

— Раз уж этот юноша тебя освободил, тебе ничего не остается, кроме как выйти за него замуж.

И девушка ответила согласием, и их свадьба была пышно отпразднована. И их брачная ночь была благословенной. И с тех пор они жили вместе, довольные и счастливые, и имели они детей, сыновей и дочерей.

И это все, что случилось с ними. Слава и хвала Единственному, у Которого нет ни начала, ни конца!

Так говорил двенадцатый начальник стражи, которого звали Наср ад-Дин. И он был последним среди рассказчиков.

И султан Бейбарс содрогнулся от удовольствия, которое доставил ему этот рассказ, и радость его дошла до крайних пределов. И чтобы отметить начальников своей стражи, которые так его развлекли, он назначил их всех дворцовыми камергерами[29] с жалованьем в тысячу динаров в месяц из царской казны. И он сделал их своими сотоварищами и не расставался с ними больше ни во время войны, ни в мирное время. И да пребудет над ними милость Всевышнего!

Сказав это, Шахерезада улыбнулась и скромно замолчала. И царь Шахрияр сказал ей:

— О Шахерезада, как коротки теперь ночи, жаль, что они не позволяют мне слышать большего из уст твоих!

И Шахерезада ответила:

— Да, о царь! Тем не менее я верю, что и сегодня, если ты позволишь, я успею рассказать тебе историю, которая оставляет далеко позади все, что ты слышал ранее.

И царь Шахрияр ответил:

— Конечно, Шахерезада, ты можешь начать рассказывать ее, так как она, я в этом не сомневаюсь, достойна восхищения!

Тогда Шахерезада начала так: