В тайном государстве

11

Серые бетонные здания Базинстока погружались в промозглый туман, растекавшийся по ним темными разводами. Стрейндж проехал под железнодорожным мостом, подальше от городского центра. «Аккутрон системз лимитед» занимала новенькое, еще пахнувшее краской здание в промышленном стиле. Стрейндж обошел стороной сверкающую стеклом приемную и направился к боковому служебному входу.

— Могу я видеть мистера Купера?

— Минутку, сэр. Сейчас отыщу. — Нескладный молодой администратор исчез в комнате за конторкой, но смущенно вернулся назад, забыв узнать имя Стрейнджа.

Через открытую дверь Стрейндж увидел маленький склад миниатюрных личных компьютеров. Дверь хлопнула, вошел другой клерк, постарше.

— Мистер Стрейндж?

— Да, это я, — отозвался Стрейндж настороженно.

— К сожалению, мистер Купер сейчас очень занят. У него переговоры.

— Освободится ли он после обеда?

— После обеда он уезжает.

— У меня к нему очень важное дело.

Клерк стоял на своем.

— Вы можете изложить свое дело письменно. Мистер Купер — слишком занятой человек. Если по выходе отсюда вы свернете налево, то попадете прямо на главную улицу. — Человек подталкивал Стрейнджа к выходу. Сопротивляться не было смысла.

Вчера от Хоскинса Стрейндж прямиком отправился в компанию «Эйвис» по прокату машин, располагавшуюся недалеко от гавани, и нанял элегантный красный «форд». Теперь он сидел в нем, слушал радио и наблюдал за зданием «Аккутрона». Полвторого молодой человек в темно-бордовом костюме вышел из главного входа, огляделся вокруг и снова скрылся. Вскоре он вышел в сопровождении пожилого коммерсанта и маленького полного бизнесмена в мятом темном костюме, тяжелых роговых очках, с небольшими офицерскими усиками.

Пропустив их на сотню ярдов вперед, Стрейндж включил мотор. Выйдя из промышленной зоны, они миновали два паба и свернули в боковую улицу, куда въезд был запрещен. Стрейндж спешно затормозил и устремился за ними пешком. Все трое вошли в индийский ресторан. Мелодия раги слилась со звяканьем дверных колокольчиков, когда Стрейндж вступил на порог. Купер и его спутники, единственные посетители, расположились в углу. Хозяин поспешил к Стрейнджу и приветливо препроводил его к пустому столу.

Купер сидел спиной к нему через два столика, молодой и пожилой компаньоны — лицом. На Стрейнджа они не обращали никакого внимания, тихо переговариваясь с одним Купером. Стрейндж сделал заказ и сидел, отхлебывая теплое пиво. Неожиданно они встали, не окончив трапезу, бросили пятнадцать фунтов на столик и направились к вешалке.

Стрейндж тоже поднялся.

— Эйдан Купер? Можно вас на пару слов?..

— Прошу прощения, не знаю, с кем имею честь, — ответил Купер. — Никогда с вами не встречался. Я очень занят. Извините.

Колокольчики на двери зазвенели, и хозяин, поднимавшийся из кухни, расположенной в подвале, вместе с кэрри, заказанным Стрейнджем, увидел, как трое в спешке покидают ресторан, а четвертый со стаканом в руке растерянно стоит посередине зала. Он разразился руганью на бенгальском наречии и о чем-то заспорил с официантом. Стрейндж вернулся на свое место. Пища была холодной, но он упорно жевал ее наперекор своим привычкам, допил пиво, заплатил по счету и вышел.

На этот раз он пошел прямо к конторке.

— Мистера Купера, пожалуйста.

— Мистер Купер… — В этот момент сам Купер влетел в приемную.

— Кстати, Сью… — Он умолк. — Слушайте, мистер Стрейндж, сегодня мне не до вас.

— Вы собираетесь уходить? — любезно спросил Стрейндж.

— А вы откуда знаете? — огрызнулся Купер.

— Тщательней подбирайте сотрудников, мистер Купер.

— Как вы смеете! Извольте оставить помещение, пока у меня не лопнуло терпение и я не вызвал полицию.

— Вы всегда так обращаетесь с клиентами?

— Вам отлично известно… — Купер замолчал и посмотрел на Сью. — Прошу вас, мистер Стрейндж, уходите. Я очень занят. Попробуйте изложите все в письменном виде. Мне некогда сейчас разговаривать. Сью, пожалуйста, проводите мистера Стрейнджа. Всего наилучшего. — Хлопнув дверью, Купер скрылся. К великому облегчению секретарши, Стрейндж повернулся и вышел на улицу, где в ближайшем магазине канцтоваров приобрел дешевые синие чернила.

В машине он последовал совету Купера и написал ему письмо. Отправив его, он стал ждать — больше ничего не оставалось. Гостиница в Базинстоке не самое подходящее место для времяпрепровождения, но Стрейндж знал — к концу рабочего дня он должен быть в пределах досягаемости. Если сегодня ничего не получится, завтра он предпримет еще одну попытку. Он наслаждался своим инкогнито. Оно означало свободу. Он сидел в номере на первом этаже, взятая напрокат машина была припаркована неподалеку. Он без конца пил чай, смотрел телевизор. Яркие картинки мелькали на экране, а Стрейндж думал, что даже теперь, когда он так недалек от истины, ему приходится сидеть одному в темноте в этой старомодной гостинице. В десять часов в дверь постучали. Стрейндж надел туфли и прошел в узкий холл. За дверью кто-то стоял. Стрейндж сжался в пружину.

— Кто там?

— Горничная, сэр.

Он открыл дверь. Чернокожая девушка держала стопку подносов с упакованными в фольгу завтраками. На лице следы пролитых слез. Вид измученный.

— Завтрак, сэр. Рано утром ресторан не работает, — объяснила она. Стрейндж подумал: «Должно быть, наплакалась вдоволь».

— Благодарю вас. У меня вскипел чайник, — нерешительно заикнулся он. — Не откажетесь от чашечки? Чай свежий, — добавил он.

— Ох, спасибо, сэр, — ответила девушка и расплакалась. Стрейндж растерялся. Он быстро прикрыл за ней дверь, надеясь, что коридор пустой.

— Не плачьте, — в нем росло чувство беспомощности. — Выпейте, вам полегчает, — он усадил девушку. — Может, вам показаться доктору?

— Нету доктора, — в голосе горничной прозвучали горечь и гнев. — Он отказался лечить цветных. Мама сделала все, что было в силах. Она — сиделка в Бирмингеме.

— Так что же случилось?

Девушка обхватила пальцами белую горячую чашку.

— Парень мой разбился. На велосипеде. Теперь… — Девушка поперхнулась, пролив чай.

— Не волнуйтесь.

— Теперь… его нет в живых…

Стрейндж не мешал ей плакать. Трагедия вытеснила растерянность, вызванную слезами, капавшими в чай. Выждав некоторое время, он произнес:

— Все еще обойдется.

Шурша нейлоновой формой, девушка повернулась к нему.

— Нет, сэр, нет. Только не в этой стране. — Горький смех вызвал новый поток слез. — Лучше бы мне умереть.

— Ну, не так уж все плохо. Горе вы переживете, раны заживут, — повторил Стрейндж привычное утешение.

— Извините, сэр. Вы очень добры, но вам не понять. Раз ты черная, то ты — никто. Лучше умереть. — Девушка встала. — Спасибо за чай, сэр. Завтракайте на здоровье. — И она вышла, не оглянувшись. Стрейндж не шевельнулся. Потом запер дверь и стал ждать.

В полночь из соседней комнаты донесся чей-то смех, но к часу дом затих. В два часа ночи в комнату проникал только белесый лунный свет да случайный шум мотора уносящейся в ночь машины. В три он задремал. В четыре раздавались лишь ночные шорохи. В пять свет автомобильных фар ярким полукругом полоснул окно. Перед входом остановилась чья-то машина. Стрейнджу не терпелось встать и посмотреть, кто приехал, но он остался на месте, уставившись в редеющую темноту и внимательно вслушиваясь. Затем машина тронулась, шум мотора затих вдалеке. Щелкнул замок в двери соседней комнаты. Негромкие голоса, шаги, топающие по коридору. В шесть начали просыпаться коммивояжеры. До него доносились телефонные звонки, новости, передаваемые по радио. Стрейндж снова задремал и, проснувшись, увидел, что уже восемь часов. Он позавтракал и вышел в вестибюль.

— Вам, письмо, сэр.

Смеркалось, когда Стрейндж поставил взятую напрокат у «Эйвиса» машину в гараж. Дежурный, парнишка в замасленной белой куртке, недавно бросивший школу, вышел из будки. Стрейндж опустил стекло.

— Я поставлю машину там, у туалета.

Парень пожал плечами и выдал ему талон. Стрейндж запер машину и направился в мужскую уборную. Выйдя оттуда, он пошел медленно, внимательно разглядывая другие машины. Белый «роувер» стоял на углу. Куперу явно нравилось парковаться по углам. Волоча ногу, Стрейндж дошел до машины и открыл заднюю дверцу. Его ждал Купер.

— Не знаю, намять вам бока или пожать руку, — приветствовал он Стрейнджа, — но в любом случае, здравствуйте. — У него была безапелляционная манера говорить, но искорки в глазах свидетельствовали о присущем ему чувстве юмора. Стрейндж заметил — при каждом слове усы у Купера нервно подрагивают.

— Вы испуганы? Напрасно, — постарался успокоить собеседника Стрейндж со своей привычной тактичностью. — Я один. Меня никто не видел.

— Вы уверены? Вам не понять, чем я рискую.

— Ну что вы! Какой тут риск. — Смятение Купера казалось непонятным. Ему бы радоваться, что представилась возможность выговориться про Листера.

— Об этом потом. Сначала мне надо выяснить, чего вы добиваетесь.

В глазах у Купера появился блеск. Стрейндж подумал: «Этому человеку, пожалуй, есть что терять, отсюда, возможно, его беспокойство». Он решил зайти с другой стороны.

— Что вы знаете обо мне?

— Вы — Фрэнк Стрейндж. Я сразу вспомнил ваше имя. Из Управления Си. Вас хорошо знают в Челтнеме.

— С чего бы?

— Ну, мистер Стрейндж, я здесь не для того, чтобы распространяться о вашей персоне. Мы вас боялись. Вы были молотом управления. Усовершенствовали работу, каждого заставляли как следует вкалывать. Все знали — доберись вы до нас, нам долго не протянуть. Я рад, что вышел из игры до сведения счетов.

— Верней, вас уволили за утайку темных делишек.

— Утайку чего? — Купер разволновался. — В чем вы меня обвиняете? Я явился сюда не ради ваших обвинений. Я — частное лицо и пришел только поговорить.

— Интересно, удивитесь ли вы, если я скажу, что из Челтнема до меня ничего не дошло о расследовании обвинений, выдвинутых Диком Листером против вас и Тони Эллисона.

Странно, но Купер, казалось, принял эти слова близко к сердцу.

— Нужно ли говорить вам, Стрейндж, что в управлении есть операторы, работающие с информацией высшей степени секретности? Кроме того, в Челтнеме явно не хотели давать вам предлог для чистки аппарата, не так ли?

Стрейндж согласился.

— Удивительно, — продолжал Купер доверительным тоном, — что по этому поводу вы стремитесь сейчас со мной побеседовать.

— По какому поводу?

— По поводу Листера и его дел.

— Почему удивительно?

— Я слышал — вы в отставке. Какое вам до всего этого дело?

Стрейндж резко повернулся. Купер оказался лучше информирован, чем он думал. Он в упор посмотрел на собеседника.

— Листер испортил мне жизнь в управлении, — ответил он просто. — Я вышел в отставку, потому что был сыт по горло. Собирался отдохнуть на пенсии.

— Оно и видно, как вы отдыхаете.

Купер, видно, не без юмора. Стрейндж угрюмо улыбнулся.

— А вы как бы поступили, если бы человека, превратившего вашу жизнь в кошмар, нашли мертвым в последний день пребывания на службе? — Ответа он не ждал и продолжал энергично: — Я хочу выяснить, какую игру вел Листер, а потом буду отдыхать на пенсии.

От этого сообщения Купера передернуло. Подумав, он сказал:

— Не вел он никакой игры.

Ложь вывела Стрейнджа из себя и сделала безжалостным.

— Было бы куда легче, мистер Купер, если бы вы перестали играть в молчанку. Мы не можем лгать друг другу весь вечер. Заметьте, Листер покончил с собой потому, что на него свалилось слишком много. Вы были связаны с ним, и немало людей об этом знает.

Купера обуял страх.

— Вот уже три года, как я ушел. Я… я не видел его с тех пор. Мы больше не дружили. Понятия не имею, о чем вы говорите.

Но Стрейндж видел — Купер боится и безжалостно продолжал:

— Мне что, клещами из вас вытягивать? Плевать мне, друзья вы были или нет. Предположим на минутку, что Листер обвинил вас и Эллисона, чтобы прикрыть собственные грязные делишки. Он имел с вами дело и наверняка знал, какими возможностями вы располагаете. И вот он мертв.

Очевидно, Стрейндж попал в точку. Маленький рот под усами искривился. Купер заговорил с явной неохотой.

— Отъедем куда-нибудь подальше. Не хочется тут долго оставаться. Мало ли что. Я доставлю вас обратно. Сюда.

— Вас дома не ждут?

— Жена знает, что я могу задержаться. — Купер дал задний ход и, хрустя гравием, вырулил на главную дорогу. — Куда ехать? Говорите.

— Тут вы хозяин, — отозвался Стрейндж, — езжайте, куда хотите.

Некоторое время они ехали молча. Рядом с вересковой пустошью, где не светилось ни единого огонька, Купер резко тормознул и приткнулся у крутой обочины.

— Тут вроде ничего. Подойдет? — Он выключил фары. На секунду Стрейндж испугался подвоха, но по голосу Купера определил, что тот на него не способен.

— Кто вам сказал, что Листер заметал следы?

— Хоскинс, а он — журналист, — не мог удержаться от уточнения Стрейндж. — Вам повезло, что большая часть истории до сих пор не опубликована.

Купер взбеленился.

— Вы это бросьте. Скажите лучше, что вам от меня надо.

— Ладно. Для начала: хорошо ли вы знаете Тони Эллисона?

— Почти не знаю. Вы ошибочно представляете, будто Листер обвинил нас обоих. Дик не предал бы друга так легко. Он обвинил Тони, а тот, дрянь этакая, наклепал на меня. Я был старшим в его секторе. А Листер заявил, что проведенная им проверка доказала, будто Тони и я занимаемся недозволенной работой. Прис быстренько вывел его на чистую воду. Речь шла о простой программе, которая не значилась в списке Листера. Листеру так и не удалось доказать свою правоту, но он старался высосать доказательства из пальца. Это тот еще тип. Листеру доставляло удовольствие думать, что он все знает, но на самом деле ничего не знал. Во всяком случае, он остался ни с чем.

Стрейндж понимал, что собеседник не лжет.

— Говорите, Эллисон втянул вас, — сказал он, — значит, он признал обвинение?

— Разумеется, нет! — отрезал Купер. — Не болтайте чепухи. Сейчас я все объясню. Листер подал на Эллисона жалобу, верно? Тони прислали копию с требованием объяснений. Думаю, он испугался еще и потому, что понимал: даже если и выяснится, что это ерунда, на его репутацию ляжет пятно. Вот он и требовал, чтобы никто не выносил сор из избы. А свалилось все на меня.

— Когда Прис решил начать расследование, почему Листера не уволили?

— Мистер Стрейндж, я уже объяснял, — меньше всего мы в Челтнеме хотели привлекать к себе внимание, особенно если учесть, что из этого, если можно так выразиться, получалась красная тряпка для быка.

Стрейндж хмыкнул, а Купер, довольный метафорой и разрядившейся атмосферой, рассмеялся вместе с ним.

— В самом деле, — продолжал Стрейндж, — вы удачно вышли из трудного положения. Заварили кашу и предоставили ее расхлебывать в Лондоне.

— Я тут ни при чем, — запротестовал Купер, — признаюсь, я смолчал, но вовсе не хотел, чтобы Листер попал к вам. Откровенно говоря, мне хотелось одного — спокойной жизни. Дело Листера дурно пахло.

— Насколько дурно? — перебил Стрейндж.

— О чем вы?

— Хорошо, спрошу по-другому: на кого работал Листер?

Купер явно удивился вопросу.

— Понятия не имею. На себя, наверное. Не думаете ли вы… — Он осекся.

— Ну, ну, признайтесь! — несколько самодовольно произнес Стрейндж.

— Если честно, не знаю. Меня напугала вся эта история, хотелось поскорее из нее выкарабкаться. Вы мне уже написали, чем я рискую.

— Видно, поэтому вы и не выдвинули контробвинений?

— Мистер Стрейндж, мы всячески старались замести следы. Я, по крайней мере. Тони, более упрямый, все время стоял на своем. Он, похоже, и приложил руку к смещению Листера. Не знаю.

«А позже Листер взъелся на него, — подумал Стрейндж. — Похоже на истину». Вслух он произнес:

— Вам не позавидуешь. — Потом добавил: — Моральная низость.

— Уверяю вас, мистер Стрейндж, — упорно отбивался Купер, — если ваша жизнь окажется, подобно моей, в опасности, вы тоже станете низким человеком. Не знаю, кто прячется за спиной Листера, и знать не желаю. Я министерству ничем не обязан.

— А стране?

— Черт с ней.

Стрейндж печально покачал головой.

— Страна ничего не стоит. И уж конечно, такой постыдной смерти, как у Листера.

Купер взглянул на собеседника.

— Странно, Стрейндж. Мы вас боялись, а вы единственный, кто не замешан в деле Листера. Но вам не терпится в него вмешаться. Это противоестественно.

— У вас есть что-нибудь по этому поводу?

— Пожалуй. — Купер сквозь темноту вглядывался в лицо Стрейнджа. — Я уже сказал, что согласился на встречу не ради личной выгоды. Просто хотелось узнать, что творится в управлении. Поверить не могу, что вы действуете бескорыстно.

В этот момент что-то оборвалось в их беседе. Неуместное замечание Купера прервало ее ход. Стрейндж забеспокоился. Время истекало. Трудно надеяться, что Купер достаточно долго будет держать язык за зубами. Придется учитывать этот риск. В Базинсток они возвращались, обмениваясь отрывистыми замечаниями. Настроение поднялось, только когда Купер остановил автомобиль за две улицы от гаража.

— Остальное лучше пройти пешком. Вот моя визитная карточка. Дайте знать, если что-нибудь отыщете. Какой у вас номер?

Стрейндж нацарапал вымышленный номер на клочке бумаги и приготовился вылезать. Молчание было омрачено невысказанными думами. Вдруг Купер сказал:

— Вас поразила его смерть?

Стрейндж хотел было ответить «нет», но передумал.

— Да, как и всех. Слишком уж это было неожиданно.

— Он не оставил ни строчки?

— Ни одной. — Стрейндж вспомнил вдруг слова Пола Кита и посмотрел на Купера. — Вы были близкими друзьями, правда? Скажите, похоже это на него?

— Да, этого можно было от него ждать… — Купер осекся. — Наверное, можно, — он старался быть убедительным, но у него это не вышло.

И тут Стрейнджа озарило, почему так напуган Купер.

— Вы не верите в самоубийство, так ведь? Вы считаете… — и та же мысль испугала его самого, — вы считаете, что его убили?

— Нет! Нет! — воскликнул Купер, но глаза выдали его, он запаниковал. — Вылезайте! Вылезайте! — почти кричал он.

Не успел Стрейндж вылезти из машины, как белый «роувер» рванул в темноту.