В тени короля

Глава 9

— Вот говнюк! — морщась и кряхтя, Керс осторожно стянул рубаху. — Засунуть бы ему этот кнут в жопу и заставить пробежать пару кругов. Прямо по свежим штрихам хлестанул, гнида одноглазая!

— Ты же видел, что он не в духе, чего нарывался? — Твин умостилась рядом с лежащим на животе Семидесятым и коснулась его лба. — Да ты весь горишь!

Слай приподнялся на локтях и вымучил кривую улыбку:

— Не парься, я в порядке. Как прошёл день?

Выглядел он паршиво: бледное, что стена столовки лицо блестело от испарины, под глазами пролегли синие круги, губы потрескались и кровоточили. Ему бы в лазарете в себя приходить, но вчера мастер велел отправить его в загон, к остальным.

— Всё как обычно, — отмахнулся Керс и встревоженно глянул на Твин. Та в ответ чуть заметно кивнула. — Я это… Сейчас вернусь.

— Да мне уже лучше, правда. Пара дней, и буду как новенький, — заверил Слай, но вышло у него не слишком убедительно.

— Будешь, куда ж ты денешься. Керс уже договорился с лекарем, — Твин потрепала его по мокрому ёжику волос и поднялась. — Схожу за чистой повязкой.

Слай проводил подругу долгим взглядом, потом повернулся к Харо:

— Слушай, брат, ты у нас молчун… В общем, есть у меня к тебе важное дело.

— С чего бы такая честь?

— Брось язвить, неподходящее время, — Слай кивнул, чтобы подошёл ближе и, не сводя глаз с двери, понизил голос. — Короче, Бифф меня, похоже, убрать собрался. Есть у него повод… Беда в том, что и вас зацепить может. Я его шуганул, но мало ли, вдруг ему моча в голову ударит.

— Хренасе ты влип, братишка! — Харо присвистнул. — Что я должен сделать?

— Ты когда ему дверь расхерачил, он подумал, что вы всё знаете, так что будь эти дни предельно осторожен, усёк? Не спускай с Твин глаз, любое подозрительное движение с его стороны — сразу беги к Триста Шестому и передай ему всё, что я сейчас расскажу…

От громкого хохота Харо подскочил, пытаясь сообразить, где находится и куда подевался Слай. Вместо загона — тесная комнатушка с полудюжиной двухъярусных коек, между которыми фиг протиснешься, пара шкафов да небольшое оконце, распахнутое настежь. Морок с Шестьдесят Седьмым, развалившись на соседних лежанках, что-то бурно обсуждали. Только при виде их до Харо наконец дошло, что он в Опертаме, а Слай уже вторую неделю как мёртв.

Заметив, что он проснулся, Морок расплылся в псином оскале:

— О, братишка! Мы тут приличное пойло раздобыли, — в доказательство он кивнул на початую бутыль вина. — Будешь с нами?

— Мне на пост, — Харо спрыгнул с койки и поплёлся в душевую, надеясь побыстрее избавиться от беспричинно всплывшего воспоминания.

Морок ляпнул вдогонку что-то о хреновом виде, но сообразив, что колкость не достигла цели, быстро утратил к Харо интерес.

Под холодной водой сонливость как рукой сняло, а вот ноющая тоска никуда не делась. Чёрт, да не вернуть уже ничего! Они мертвы, их больше нет. Выбор сделан, не о чем тут жалеть. Твин не виновата… Никто не виноват.

Натянув новую форму — рубаха давила в плечах, не мешало бы подыскать другую, — Харо направился к выходу, но по дороге зацепился взглядом за своё отражение. Обычно он старался не смотреться в зеркала, а в последнее время и вовсе обходил их стороной — слишком татуировки напоминали о Твин.

«Ты предал меня! Предал свою семью!» — её голос прозвучал настолько отчётливо, что Харо невольно оглянулся, готовый увидеть Твин за спиной.

Нет, это всё в голове. Она умерла, её здесь нет. Предал… Семья… Да что такое семья? Кучка жалких существ, боящихся одиночества и вцепившихся друг в друга просто потому, что так проще и выгоднее: сегодня я помогу тебе, а завтра ты мне. Это, что ли, семья?

Харо со всей дури двинул по стене кулаком. В жопу все эти подражания свободным! Это их участь — жаться друг к другу, как те щенки месмерита, трясясь от страха перед всем на свете.

«Есть я, есть тот, кто мне дорог, а остальное — самообман, которым тешат себя слабаки вроде Керса, — он равнодушно оглядел разбитые костяшки пальцев. — Соберись, кретин! Ты нужен принцессе. Вот, что сейчас важно».

Ровена… Хрупкая наивная девочка, рядом с ней хотелось стать лучше. Наверное, потому он и не смог переступить черту в тот вечер — не так это должно быть. В ней говорило выпитое, она и сама не понимала, что творит, а ведь чего ему только стоило перебороть искушение и заставить себя уйти…

Мысли о принцессе помогли прийти в себя. Не время пускать сопли, нельзя забывать, где они находятся. Девчонка слишком доверчива, не замечает очевидного — магистр темнит. Эти его сальные улыбочки — старый пёс явно положил на неё глаз. Не мешало бы подумать над запасным планом, на случай, если что-то пойдёт не так. Бросив последний взгляд на своё отражение, Харо натянул маску и вышел к остальным.

— Эй, Сорок Восьмой, точно не будешь? — Шестьдесят Седьмой протянул кружку Мороку. — Пойло-то отменное.

— Что такое «гений»? — почему-то вспомнилось то странное слово, которым обозвала его Ровена.

Двадцать Первый задумчиво почесал макушку:

— Смерг его знает! Может, какая-то местная зверюга?

— Нет здесь таких зверюг, — поразмыслив, отозвался Шестьдесят Седьмой. — У нас учитель был из Опертама, многое про местных тварей рассказывал. Ты лучше у Нудного спроси, он же у нас всезнайка, может чего подскажет.

Будто услышав своё прозвище, в комнату ввалился Сто Двадцать Восьмой, и, глянув на распивающих вино собратьев, завистливо шмыгнул носом.

— Ты чего пост оставил, придурок! — прорычал Харо.

— Так я за тобой пришёл, — принялся оправдываться тот. — Госпожа тебя зовёт, велела, чтоб поторопился.

— Понятно. А что такое… — Харо осёкся, представив, как Нудный опять начнёт гундеть на полдня. Ну нахрен такое удовольствие! — Забудь. А вы двое не набухивайтесь, не в замке, чтобы задницы расслаблять.

Ровену просто поставили перед фактом: внизу в гостиной собрались все магистры Легиона и желают говорить с ней. Совершенно не готовая к такому повороту, она дождалась, пока Брутус уйдёт и, приказав Нудному срочно позвать Харо, в полном смятении плюхнулась на софу.

Убеждая себя, что всё получится, Ровена пыталась успокоить разбушевавшееся волнение, но выходило из рук вон плохо. Сердце продолжало бешено колотиться, а в животе образовался огромный ледяной ком. А если магистры откажут? Что тогда делать? Куда бежать? Брутус обещал, что всё пройдёт как нужно, и что это всего лишь формальность, но даже его заверения не могли остановить стремительно нарастающую панику. Едва услышав стук, Ровена стрелой вылетела из спальни и чуть не врезалась в Харо.

— Они все там, внизу, — выпалила она, вцепившись ему в руку. — Все магистры! И они хотят говорить со мной.

— И чего ты так испугалась?

— А вдруг они не поверят мне?

— Смелее, принцесса, у тебя всё получится.

— Очень надеюсь, — она грустно улыбнулась. — Что ж, так или иначе, мне придётся спуститься к ним. Пожелай мне удачи, Харо. И, пожалуйста, не отходи от меня ни на шаг!

Скорпион кивнул, и Ровена, шумно выдохнув, решительно зашагала к лестнице. Паникой делу не помочь, нужно срочно взять себя в руки! Харо прав, всё получится, важно верить в свои силы. Но с трудом накопленная уверенность быстро испарилась, стоило лишь переступить порог гостиной. В воцарившемся молчании на неё устремились семь пар испытующих глаз, а осквернённые, сопровождающие своих хозяев, застыли в низком поклоне.

Ровена растерянно оглядела присутствующих, не зная, стоит ли сначала занять своё место или поприветствовать их с порога. Правила этикета почему-то умалчивали о столь щекотливом нюансе, когда на официальной встрече нет ни герольда, ни церемониймейстера. И вновь Брутус пришёл на помощь, обратившись к своим гостям:

— Имею великую честь представить вам Её Высочество Ровену Леоволатти, дочь короля Урсуса Второго, племянницу Его Величества Юстиниана Великодушного.

Кресла заскрипели, заскрежетали деревянными ножками. Магистры приветствовали её поклонами и лестными комплиментами, а Брутус, почтительно взяв её под локоть, проводил к специально приготовленному месту во главе стола. Под пристальными взглядами магистров в голове образовалась пустота, словно невидимая рука выскребла все мысли, кроме одной, самой бесполезной: «Нужно было обуть старые туфли, эти слишком жмут».

Ровена уселась в глубокое кресло и украдкой оглянулась на Харо, ища поддержки. Брутус остановился у своего места и незаметно для остальных подмигнул Ровене, заверяя, что всё пройдёт как задумано.

— Ваше Высочество, — заговорил он. — Позвольте представить вам моих многоуважаемых партнёров. Господин Кастул Грассо.

Мрачный старик небрежно кивнул, будто клюнул кого-то невидимого своим орлиным носом.

— Эолус Флуме-Де-Аури.

Господин с огромной залысиной сдержанно улыбнулся.

— Это Келсий Эспосито, — Брутус указал на тощего мужчину с огромной родинкой на щеке. — А это Улисс Нери и Прискус Клауд.

Курчавый толстяк добродушно оскалился, а болезненного вида господин суетливо поклонился и нервно прочистил горло.

— Позвольте, дорогой друг, — вмешался черноглазый юнец, одарив Ровену широкой улыбкой. — Перед вами Маро Толлман собственной персоной.

Брутус снисходительно покачал головой и устроился в своём позолоченном кресле.

— Я искренне рада нашей встрече, господа, — Ровена всеми силами старалась скрыть дрожь в голосе. — Надеюсь, она никому не принесёт разочарований.

— Вот и увидим, — проскрипел тот самый угрюмый старик, — поскольку такое разочарование может окончиться весьма плачевно для каждого из нас.

— Наш уважаемый Кастул хочет сказать, что мы серьёзно рискуем, находясь сейчас здесь, с вами, — пояснил Келсий. — Этим утром мы получили известие от Его Величества Юстиниана Великодушного, предъявляющее Легиону требование незамедлительно… эм… отослать вас обратно в столицу вместе со сбежавшими скорпионами.

Сердце Ровены замерло: как дядя пронюхал, где её искать?! Неужели Брутус..? Но какой ему в этом прок?

— Удивительно, как быстро разносятся слухи, — проговорила она, пристально глядя на первого магистра.

Тот сокрушённо покачал головой:

— Меня эта весть застала врасплох не меньше вашего, дорогая Ровена. Могу поклясться перед всеми шестью Великими Богами, никто из присутствующих не имеет к этому отношения.

— Кем бы ни был предатель, — заговорил Эолус тонким, почти женственным голосом, — заверяю вас, мы его непременно найдём, но, к несчастью, это не изменит сложившейся ситуации.

Если бы Легион хотел выдать беглецов, магистры бы здесь не собрались, а значит, им есть, что предложить. Намёк Ровена прекрасно поняла, и что-то подсказывало, что теперь условия, выставленные ими, будут куда менее выгодны.

— Уверена, мы сможем прийти к компромиссу.

— Именно поэтому мы здесь, — подтвердил её домыслы Келсий. — Легион не может пойти против воли короля, но у нас есть и хорошая новость. По счастливому стечению обстоятельств…

— Или по тупости нашего обожаемого правителя, — хихикнул Маро и быстро осёкся под суровым Кастуловым взглядом.

— Так вот, — продолжил Келсий, как ни в чём ни бывало. — Насколько нам известно, на вас не заведено уголовное дело и вы не числитесь среди разыскиваемых преступников.

— Действительно хорошая новость, — Ровена невесело усмехнулась. — Но как это поможет делу?

— О, здесь всё просто, — вмешался Улисс, потрясывая вторым подбородком. — Исходя из этого, требования короля можно расценить как настойчивое пожелание.

— Которое весьма чревато при игнорировании, — хмуро пробурчал Кастул.

— Вы правы, — согласился Келсий, — но если оно не противоречит этике или закону.

— Постойте, господа, — Ровена совсем запуталась. — Требование дяди не противоречит закону. Но причём тут этика?

— Как раз здесь она играет одну из основных ролей, Ваше Высочество, — торжественно заявил Келсий.

— Позвольте мне объяснить, — прервав своего партнёра, Брутус поднял на Ровену взгляд, пронзительный, изучающий, как при первой встрече. — В этом случае только кровное родство или брачные узы дают нам право отказать Юстиниану, и суд безоговорочно примет нашу сторону.

— Кровное родство или брачные узы? — тихо повторила Ровена, осмысливая услышанное. — То есть, вы предлагаете мне выйти за кого-то из вас замуж, я правильно понимаю?

— Только если вы не намерены заявить, что Кастул ваш отец, — осклабился Маро. — Но тогда короны вам не видать как собственных ушей.

— И если не считать долгого судебного процесса, требующего весомых доказательств, которых, конечно же, не существует, — монотонно забубнил Прискус.

— Не порите чушь! — отмахнулся юнец. — Вам, друг мой, не мешало бы научиться различать юмор.

Ровена не знала, что сказать. Она невольно оглянулась на Харо, но скорпион лишь вопросительно блеснул глазами — на будущее стоило бы научить его высокому языку.

— Я… Право, не знаю, — выдавила Ровена. — А есть ли у нас другие опции?

— Разумеется, вы можете вернуться в каструм к своему дядюшке, — развёл руками Келсий. — К сожалению, другого мы предложить вам не в состоянии. К тому же намного проще убедить знать поддержать вас как члена семьи одного из магистров Легиона, нежели как дочь покойного короля с подмоченной репутацией.

— Никогда не говорите о моём отце в таком тоне! — вспылила Ровена, и за её спиной тут же тихонько звякнула сталь. Да как он смеет, мерзкий слизняк, презренный работорговец без совести и чести! Вот он, пресловутый оскал Легиона!

— Прошу прощения за моего друга, принцесса, — поспешил смягчить обстановку Брутус. — Уверен, он не хотел вас оскорбить. Но давайте будем честны, именно так относятся знатные к вашему, несомненно, великому отцу.

— Всё хорошо, успокойся, — шепнула она Харо, сжимающему в пальцах остриё ножа, и обратилась к первому магистру. — И кого же вы предлагаете мне в мужья? Этого чванливого гордеца, у которого нет ни капли уважения к моей семье? Или вот этого самовлюблённого мальчишку, у которого язык работает впереди ума? Или вы великодушно дозволите мне самой выбрать любого из вас? Наша встреча, господа, слишком напоминает сватовство, причём довольно несуразное.

Ровена не просто злилась, её распирало изнутри от обиды и негодования. Эти высокомерные сухари, отчего-то решившие, что вправе распоряжаться ей как безвольной куклой — все они были ей омерзительны. До чего же она докатилась — терпеть унижения от убийц её же отца!

— Я же говорил, — проскрипел Кастул, многозначительно покосившись на Брутуса.

— Очевидно, конструктивный разговор у нас не состоялся, — вздохнул Келсий. — Печально. Весьма печально.

— Вы позволили себе непростительную вольность, друг мой, — осадил его Брутус. — Так не ждите в ответ льстивых речей.

Возмущение работорговцев мгновенно стихло. Ровена обескураженно смотрела на первого магистра, не веря, что за неё кто-то вступился, и в этом поступке было нечто очаровывающее. Вкупе с галантностью и щедростью, Брутус выгодно отличался от остальных своих партнёров, внушая к себе невольное почтение.

— Ещё раз приношу вам свои извинения, Ваше Высочество, — поднявшись из-за стола, Брутус намеренно подчеркнул последние слова, видимо, напоминая своим партнёрам, кто именно перед ними. — Да, ваш гнев справедлив, но постарайтесь понять: мы также серьёзно рискуем. Отказав королю, Легион окажется в незавидном положении. Вам наверняка хорошо знаком нрав вашего дядюшки.

— Допустим, я признаю конфликт исчерпанным. Но вы мне так и не ответили, за кого именно я должна выйти замуж?

— Вы будущая королева, Ровена, и ваш муж обязан соответствовать вашему статусу, — Брутус отвесил учтивый поклон. — Пожалуй, из всех кандидатов, даже если не брать во внимание, что среди нас всего двое не связаны узами брака, я единственный соответствую столь строгим требованиям.

Ровена задумчиво опустила взгляд на свои руки. Что ж, могло быть и хуже. Правда, оставалось одно «но», не дающее покоя с момента, как разговор зашёл о замужестве.

— Ваше предложение весьма заманчиво, господин Брутус, но оно, боюсь, станет серьёзным препятствием в достижении наших целей. Став вашей женой, я уже не смогу носить корону, ведь, насколько мне известно, всем, кто так или иначе связан с Легионом, строго запрещено занимать какие-либо государственные должности. Поправьте меня, если ошибаюсь.

— Не ошибаетесь, принцесса, — на губах Брутуса обозначилась лукавая улыбка. — Но ведь ношение короны не совсем должность. Это, скорее, право по рождению, по крови, если можно так выразиться. И в Заветах об этом не сказано ни слова. Принцепсом, пожалуй, вам никогда не стать, но при этом вы можете быть королевой.

Поразительно, как они всё предусмотрели! Даже лазейку в Заветах раскопали.

— Более того, — продолжил первый магистр, — законы можно и поменять. Кодекс Скверны прямое тому доказательство. И как уже сказал уважаемый Келсий, высокородные охотно поддержат жену магистра Легиона.

— Кодекс Скверны — это вынужденное исключение, — возразила Ровена. — Заветы не станут переписывать по одной моей прихоти.

— Прибрежьем правят не Заветы, принцесса, а люди, которые и наделяют их силой. Вы получите свой трон, а я стану всего лишь королём-консортом. Как видите, Легион согласен на скромную роль. Так признайте же, разве это не выгодное предложение?

Предложение и впрямь казалось выгодным. При её статусе, брак — это сделка, и думать о любви рождённым в знатных семьях — непозволительная роскошь. Но ведь никто не отменял раннего вдовства…

— Мне понадобится время обдумать ваше предложение, — и всё же нужно дать им понять, что Легион для неё не последняя спасительная соломинка.

— У вас есть день, Ваше Величество, — поспешил сообщить Келсий. — Дольше тянуть с ответом, к сожалению, мы не сможем.

— Хорошо, — Ровена сцепила пальцы в замок и опустила локти на зеркальную столешницу. — Но у меня есть одно условие. Так как наш брак можно назвать фиктивным, я прошу оставить мне право распоряжаться своей личной жизнью на своё усмотрение. То же самое я предлагаю и вам, господин Брутус — в ваши дела я вмешиваться не стану.

Главный магистр ухмыльнулся самым краешком губ и слегка склонил голову:

— Если вы так настаиваете.

Именно это Ровена и хотела услышать. Такой человек обязан сдерживать свои обещания, но в ближайшее время лучше более детально обсудить брачный контракт. Она поднялась:

— Благодарю вас, господа. Надеюсь, наш союз пойдёт нам всем во благо.

— А как же иначе! — прокаркал Кастул, сверкая глазами из-под кустистых бровей.

С холодной вежливостью Ровена попрощалась с магистрами и поспешила покинуть гостиную. Даже находиться среди гнусных подонков, бессовестно торгующих чужими жизнями, ей было невыносимо. Брутус вызывал некоторое уважение, но он, по сути, ничем не отличался от остальных. Менее омерзительный ещё не значит благородный.

— Как всё прошло?

Она подняла взгляд на Харо. Преданный, беззаветно влюблённый — тот, кто готов отдать жизнь за неё, не требуя ничего взамен. После того вечера Ровена по-настоящему осознала, как ей с ним повезло. Поначалу она сердилась на него, но потом поняла: он мог воспользоваться её состоянием, а вместо этого показал, что заслуживает полного доверия.

— Прошу, выслушай меня и постарайся понять, — Ровена всё ещё сомневалась, стоит ли говорить ему сейчас о предстоящем замужестве, но рано или поздно правда всё равно раскроется, и лучше, если он узнает об этом из её уст. — Король нашёл нас и потребовал у Легиона выдать всех немедля. Магистры предоставили мне выбор: если я выйду замуж за Брутуса, они защитят меня… Защитят нас. А ещё помогут мне стать королевой.

Повисло тягостное молчание. Харо долго смотрел на неё, переваривая услышанное, затем медленно стянул маску к подбородку:

— И что ты ответила?

— Пока ничего. Мне дали на раздумья всего один день.

— Хорошо. Этого достаточно. Будь готова к полуночи, мы уходим.

— Уходим? Но куда, Харо, куда?! Куда мы уйдём, скажи мне на милость!

— Куда угодно, — он мягко сжал её плечи. — Мы обязательно что-то придумаем. Я найду для нас убежище. Только ты и я…

— Как же ты не понимаешь! В этом мире мы не будем в безопасности. В этом мире, какой он сейчас, нам никогда не быть вместе! Но в новом, который я собираюсь построить, мы можем быть настоящей парой, не боясь гонений.

— Всё это просто мечты, Ровена, — Харо покачал головой. — Нет никакой уверенности, что у нас получится хоть что-то изменить. Зато мы можем быть вместе прямо сейчас. Я могу найти для нас дом, я буду оберегать тебя, защищать тебя до самой своей смерти.

— Забудь об этом! — ей не хотелось спорить с ним, но всё то напряжение, в котором Ровена пребывала в последний час, бесконтрольно вырвалось наружу. — Я не готова до конца своих дней ютиться в какой-нибудь лачуге на краю света. Эта жизнь не для меня, Харо! Неважно, пусть всё это пустые мечты, но я не отступлюсь от них!

— И это значит..? — он отпустил её плечи, и в этом движении было столько разочарования, что Ровене вдруг стало жаль его.

— Пойми, пожалуйста, мне придётся пойти на их условия, — его лицо оставалось совершенно неподвижным, не дрогнул ни один мускул, но взгляд… От него по коже вдруг побежали мурашки. — У меня нет выбора, Харо! Это единственная возможность.

— Не делай этого, — он коснулся ладонью её щеки, и Ровена ощутила, как дрожит его рука. — Дай мне шанс! Клянусь, я раздобуду для тебя эту треклятую корону!

— И как же ты её раздобудешь? — она горько усмехнулась: какой же он всё-таки наивный! — Украдёшь? Убьёшь дядю? Пойми, не так это работает.

— Я не знаю, как, но я это сделаю. Ты станешь королевой, обещаю! Просто давай уйдём отсюда.

— Куда уйдём? В Пустоши? Или в Безмолвные леса? А может, вернёмся в Перо?

— Не знаю… Неважно! Просто дай мне время.

— Нет у меня времени, Харо! — его непонятливость начинала раздражать. — Как и нет ни гроша за душой. Будем вдвоём грабить караваны? Хорошее начало, нечего сказать! Послушай, ты дорог мне, правда дорог, но ты простой воин, а не политик. Ты даже не лидер, как Севир, ты всего лишь рядовой скорпион. Смирись с этим! Без поддержки знатных мы оба и медяка ломанного не стоим.

— Поэтому ты готова лечь под этого ублюдка? Ради медяка стать подстилкой Легиону?

Ровена отвесила ему звонкую пощёчину, да так сильно, что ладонь словно окатило кипятком:

— Знай своё место, Сорок Восьмой!

Воцарилась невыносимая тишина. Харо внимательно изучал Ровену, и о чём он сейчас думал — одним богам известно.

— Тебе лучше уйти, — устало произнесла она, с трудом выдерживая его взгляд. — И не возвращайся, пока не остынешь.

Небрежно поклонившись, он скрылся за поворотом, так ни разу и не оглянувшись. Ровена смотрела ему вслед, надеясь, что он передумает и вернётся. Она даже готовилась извиниться за резкие слова и за вполне заслуженную пощёчину, лишь бы сейчас не оставаться одной. Но прошла минута, затем вторая, потом ещё несколько, а Харо всё не возвращался. Последняя надежда ушла, когда из-за угла вынырнула низкорослая фигура Морока. Горло внезапно стиснула невидимая рука, на глаза навернулись слёзы и, подавив всхлип, Ровена толкнула дверь спальни.

Шёл пятый час напряжённого ожидания. От трудного подъёма нога нещадно ныла, но лучшего места для засады не найти: с идеально ровной площадки луг просматривался как на ладони. К тому же выступ скалы заканчивался здоровым каменным шипом, за которым можно легко укрыться, когда прилетит тварь. А она прилетит, Бернард знал это наверняка.

Готовился он к этой охоте добрых три месяца, просчитывал каждый шаг, учитывая все, даже самые несущественные детали. Нет, на этот раз всё должно получиться! Самым сложным оказалось раздобыть куний яд. Стоил он целое состояние — пятьдесят золотых за жалкую склянку, которой едва хватило обмазать шерсть ягнёнка. Не задумываясь ни на секунду, Бернард отдал все свои сбережения, даже пришлось одолжить немного у Ады, но заветный пузырёк он заполучил.

Бернард принялся расхаживать взад-вперёд, чтобы размяться после продолжительного сидения. При каждом шаге изувеченную ногу пронзала боль, с которой, впрочем, он давно научился жить. Два года прошло, как Серый Демон сделал из него калеку. Но не убил, хотя мог. Точно насмехаясь над беспомощностью старика, бестия щёлкнула острыми, как лезвия, зубами у его лица и улетела прочь. Чудом Бернарду удалось добраться до Ады. Если бы не Рыжая, прискакавшая на отчаянные крики хозяина, гнить бы ему вон у тех скал, на горизонте.

Знахарка сделала всё, что могла. Кости-то срослись, но гнуться нога перестала. И всё же, вопреки увещеваниям Ады, что пора бы смириться со смертью Джоди, что монстра ему не убить, Бернард упрямо продолжал искать пути отмщения, и наконец-то этот день настал. Голову Демона он принесёт в посёлок, чтобы хоть как-то утешить тех, чьи близкие были разорваны кровожадной тварью.

На безоблачном небе показалась тёмная точка. Поначалу Бернард принял её за ворона, но спустя минуту уже судорожно хромал к укрытию. Демон здесь.

Серым пятном чудовище кружило над беззащитным ягнёнком, а тот, звеня колокольчиком, в ужасе метался из стороны в сторону и жалобно блеял: верёвка не позволяла бедолаге спастись от верной гибели.

Бернард в волнении затаил дыхание. Как только тварь сожрёт наживку, яд сработает, и всё закончится.

Сделав ещё один круг в воздухе, бестия, тяжело размахивая кожистыми крыльями, приземлилась в нескольких метрах от плачущего как ребёнок животного. Перебирая острыми конечностями, усеянными мелкими шипами, Демон приподнял треугольную морду, принюхиваясь к добыче. Спинные гребни вздыбились и мелко задрожали, тонкая кожа меж ними натянулась, будто парус, наполненный ветром.

Ягнёнок сжался и притих. Нервно хлестнув длиннющим хвостом, бестия ловко засеменила передними лапами-крыльями и, нависнув над полуживой от ужаса приманкой, раскрыла огромную пасть. Тускло сверкнули клыки, а уже в следующую секунду обезглавленное тельце рухнуло в траву, подёргивая копытцами. Бернард едва сдержал ликующий вопль: Демон купился! Невесть откуда взявшаяся пакость, десяток лет держащая в страхе целые поселения, скоро за всё поплатится. За каждую каплю пролитой крови, за каждую горькую слезу утраты. Тварь заплатит за Джоди, заплатит за всех несчастных, убитых ею за все эти годы!

Демон навис над неподвижной тушкой с разинутой пастью, собираясь проглотить оставшуюся добычу, но тут вдруг застыл, словно о чём-то задумавшись.

— Давай же, чего ты тянешь? — прошипел Бернард. — Жри это, Тейлур тебя подери!

Бестия осторожно осмотрелась по сторонам, издала царапающий слух стрёкот и взлетела, так и не притронувшись к тельцу.

— Что?! Нет, стой! — Бернард в безысходности замолотил камень. — Ты должен был его сожрать! Почему ты не сожрал его? Почему!?

Он сполз на землю и разрыдался. Громко, по-детски отчаянно. Его пальцы заскребли каменистую почву, плечи мелко затряслись, а из груди вырвался протяжный, полный бессильной ярости вой.