Вечность - Благая Весть

— “Захарий, я знаю, и Авраама я недавно видела, он уже здесь, но пока проходит обработку”. — “А что это значит?” — “Сам скоро узнаешь”. — “Скажи мне, а ты видела Всевышнего?” — “Пойми, я нахожусь во власти Его, в Его Истине, а Истина — есть Он и только Он, и мы, все умершие, живем в Царствии Бо­жьем”. — “Елизавета, я тебя понял и не понял, но осознал для себя одно — то, что Он есть, Он реален, как сила и дух. Об остальном я говорить не буду”. — “Захарий, все, мне пора, но еще раз прошу тебя, будь спокоен, ибо я все время нахожусь рядом. Подойди ко мне поближе”. Захарий подошел, посмотрел в глаза своей жене, из глаз ее исходил очень сильный жар. Он удивился, почему все так происходит, и в этот момент Елизавета исчезла. Захарий посмотрел на Иоанна, но сын спал, он успокоился и сам прилег рядом со своим чадом, обнявши его, он крепко уснул. Может быть, ему что-то и виделось, но об этом знает лишь только сам Всевышний.

На следующий день Иуваль собрался отправиться в Иерусалим. По восходу солнца он зашел к Захарию. “Мир тебе”. — “Бог с тобой, Иуваль”. — “Понима­ешь, Захарий, мне нужно отправиться в Иерусалим, дела у меня есть там неотложные”. — “Иуваль, учти, Иоанна с тобой я не пущу”. — “Да нет, я его и не прошу, мне там надобно быть одному”. — “Иуваль, прошу тебя, не задерживайся там долго, ибо неровен час…” — “Захарий, я все понял”. Елисуа посмотрел на Иуваля. “Елисуа, по взгляду твоему молящему я по­нял, что ты хочешь отправиться со мной в Иерусалим”.

— “Конечно, я не против, идем со мной. Захарий, Иоанн, не скучайте без нас, мы скоро вернемся”. Захарию стало не по себе. “А вдруг я уйду в мир иной, тем самым я могу напугать Иоанна. Как не кстати ушел Иуваль”, — подумал Захарий.

“Иоанн”, — “Отец, я слушаю тебя”. — “Идем со мной”. — “Если не секрет, то куда?” — “Иоанн, я хочу побыть с тобой сегодня целый день на природе”. — “Отец, я не против, мне тоже хочется погулять, надоело сидеть дома. Отец, идем на Иордан, там красивые мес­та”. — “Идем, я тоже хочу увидеть эту Божью красоту”.

Подойдя к реке, Захарий призадумался, и так молча он стоял несколько мгновений. “Иоанн, посмотри сюда”.

— “А что там такое?” — “Да вроде бы и нет ничего приметного, но здесь в этом месте когда-то много-мно­го лет назад переправлялся чрез Иордан с израильтя­нами сам Иисус Навин и это место воистину святое место”. — “Отец, значит, поэтому наше селение и на­зывают “Домом переправы?” — “Да, именно поэтому и называют”. — “Отец, мне кажется, что я-я…” — “Ну что ты замолчал?” — “Понимаешь, отец, или мне пока­залось, или я на самом деле увидел яркую вспышку”.

— “Где именно?” — “А вот, недалеко от берега”. — “Иоанн, это было на самом деле, сам Господь привел нас сюда, дабы укрепить тебя И больше влить в тебя силы Божьей”. — “Отец, но я этого не чувствую”. Захарий улыбнулся. “Придет время и почувствуешь”.

“Отец, давай подойдем вон к тем рыбакам”. — “Мир вам!” — “А, Захарий, мир и вам. Что, надоело все время находиться в синагоге?” — “Просто решили с сыном провести свое свободное время на свежем воздухе, тем более у реки”. — “Захарий, не стесняй­тесь, присоединяйтесь к нам, и угощайся рыбой”. — “Спасибо вам”. — “Отец, я лучше пойду к реке, а ты посиди, отдохни”. — “Хорошо, иди”. — “Захарий, про­сти нас за нашу дерзость, но скажи нам: правда, что твой сын от Бога и что он есть Предтеча Божья?” — “Я даже не знаю, как вам ответить, но скажу так, что через несколько лет вы узнаете о нем, а пока он есть лишь дитя”. — “Да, Захарий, это интересно. И почему Бог избрал именно наши места для своих посланни­ков”. — “Судя по всему, Богу понравилась наша мест­ность, да и страдания нашего народа переполнили чашу Божью, а именно терпение. Вот и избрал Он Моисея, Иисуса Навина, Иова, а сейчас очередь пришла к на­шим детям”. — “Скажи, ты епископ, веришь ли ты в жизнь, в ту жизнь, что существует на Небесах?” — “Когда-то не верил, а сейчас верю, ибо вижу сына сво­его, и сам чувствую, что в каждом человеке восседает дух Господен. Только Его нужно услышать и почув­ствовать”. — “Научи нас, как это сделать”. — “По­нимаете, этому научить, наверное, нельзя”. — “Что же тогда делать?” — “Поверить нужно и открыться пред Богом, и думаю, что тогда вы услышите Его, и Он за­говорит с каждым из вас”. — “Захарий, а ты говоришь с Ним?” — “Не только говорю, но и видел Его”. “Ты видел Бога?” — “Нет, не самого Всевышнего, но Ар­хангела Гавриила”. — “Скажи нам, какой он из себя”.

— “Нет, не скажу, ибо это трудно объяснить, да и боюсь, что вы будете смеяться надо мной, как когда-то люди смеялись над Моисеем”. — “Мы об этом слы­шали и точно знаем, что даже брат его над ним смеял­ся. И все же, смеясь, он шел вслед за Моисеем”. — “Вот-вот, теперь Я думаю, что вам все понятно. Спасибо вам за угощение, судя по всему, нам пора, Иоанн, Иоанн, идем”. — “Отец, нет”. — “Нет, идем”.

Иоанн шел впереди отца. Захарий смотрел вслед сыну. “Боже, как умно Ты все сделал, дитя мое идет впереди меня. Оно идет не зря, ибо несет все Божье в этот белый свет, как когда-то и я нес. Но мое время прошло, и мне пора к Тебе, а ему еще предстоит пройти много”, — думал Захарий. “Отец, догоняй меня”. За­харий улыбнулся. “Эх, сынок…”

Пройдя одиннадцать миль, Иуваль не выдержал и обратился, к Елисуа: “Слушай, Елисуа, я больше не могу, нужно отдохнуть немного”. — “Иуваль, я не про­тив, давай через три мили и отдохнем”. — “Елисуа, но я же не ишак, я пожилой человек, и мне нужен отдых”.

— “Хорошо, Иуваль, вон там видишь, у костра сидит какой-то путник, давай подойдем к нему и там остано­вимся на отдых”. Иуваля передернуло, и все же он согласился. Подойдя ближе к отдыхающему путнику, Иуваль невольно подумал: “Смотри какой верзила си­дит, он мне кого-то напоминает, но, как бы то ни было, придется обосноваться рядом с ним”. “Мир тебе”. Путник, не повернув головы, ответил: “Если с миром, то располагайтесь и угощайтесь, мясо уже готово”. Иува­лю стало не по себе, холодный пот покатился по спине. “Елисуа, присаживайся, мне же надобно… сейчас я приду”. Елисуа присел, посмотрел на путника, а тот на Елисуа. “Что у тебя за раны на руках, не проказа ли?”

— “Нет, уважаемый, нет, это просто раны”. — “А на ногах?” Елисуа покраснел. В этот момент к ним подо­шел Иуваль. “Боже, Варавва, это ты?” — “Дядя Иуваль, это я”. — “Знаешь, а я тебя испугался”. — “Дорогой, не бойся, ибо таким, как ты, я горя не несу, присажи­вайся”. — “Варавва, извини меня, а почему ты такой мрачный?” — “Жизнь, сама жизнь делает меня тако­вым, и я, как пес бродячий, шатаюсь по этому белому свету, и нет мне нигде места”. Варавва внимательно посмотрел на Иуваля. “Скажи мне, это твой друг?” — “Варавва, понимаешь, не друг, он ближе, ибо он спасен­ный мною, или, другими словами говоря, снятый мною с креста”. — “Он что, покойник?” — “Да нет, он уже живой”. Варавва задумался. “Как мне вас понять?” — “Варавва, это уже другой вопрос, а точнее ответ”. Ели­суа смотрел на Варавву и думал: “Господи, это есть тот человек, который мне нужен. Он и только он поможет мне в моей жизни. Именно с ним я стану настоящим человеком”. — “Как звать тебя?” — “А-а, меня? Ели­суа”. — “Елисуа, вижу я, что мы с тобой равны в годах”. — “Да-да, равны”. — “И ты решил сам для себя…” — “А что именно?” — “Я хочу, чтобы ты остался со мной, ибо я останусь с тобой”. — “Но учти, мы будем вершить суд над злодеями, которые сосут из нас кровь”. — “Я в этом убедился сам”. — “Вот и хорошо. Но прошу тебя, Елисуа, если ты обидишь хотя бы одного невинного человека, то я сам отрежу тебе голову”. — “Варавва, я при жизни пережил смерть, и я не позволю самому себе сделать кому-то больно”. — “Слушай, а ты мне нравишься, Елисуа, пойми меня, я иду против дьявольщины, тех, которые восседают в хра­мах, синагогах. Они видят пред собой только стены позолоченные, о людях они просто забыли, но при этом воспевают сами не зная кого. Но как они гробят и грабят народ…” - “Варавва, извини меня, но что я буду делать, ибо убивать я не смогу”. — “А я тебя об этом и не прошу. Я буду вершить суд, ты же будешь рядом, ибо кто-то должен быть свидетелем”. — “Чего?”

— “Понимаешь, мы молоды, и мы не должны допус­тить, чтобы эта нечисть расползалась по всей Земле”.

— “Варавва, мне не все понятно, но я буду рядом с тобой всегда”. Иуваль заплакал. “Дядя Иуваль, что ты?” — “Знаете, я бы тоже хотел остаться с вами, но я боюсь, да и стар уже”. Варавва засмеялся, потом изрек: “Запомни навсегда: только млад свершит то, что не ус­пел стар”. — “Спасибо, спасибо тебе, Варавва”. — “А сейчас — ешьте мясо”. — “А ты почему не ешь?”

— “Я не могу, ибо оно мне напоминает человеческое, и когда-то буду им сыт”. — “Варавва, может вина?” — “А вот от этого удовольствия я не откажусь”. — “Вот тебе мелех”. — “Дядя Иуваль, ты прожил много лет, ответь мне, почему в жизни устроено все так, именно я хочу понять истину”. — “Варавва, понимаешь, истина

— это мы со всей своей душой и телом. Деньги, дра­гоценности — это другая истина, обман — третье явление, и лишь смерть подводит итог и ставит все на свои места”. — “Что ж, тогда всю свою жизнь я отдам бедным людям”. — “Варавва, ты молодец и, на мой взгляд, не зря тебе Бог дал жизнь, хотя я думаю, что она у тебя будет очень трудной”. — “Я это и сам знаю, ибо внутри меня все горит”.

“Неужели я стану разбойником?” — подумал Ели­суа. При этом Варавва смотрел куда-то в поднебесье, ему грезилось кровавое небо, тучи представлялись ему каким-то мерзким столпотворением. Иуваль отошел в сторону и тоже задумался: “Господи, зачем Ты нам дал жизнь, страх и радость? Неужели это все пройдет и останется незамеченным? Я прожил жизнь, не ведая, почему, и на старости хочу понять, зачем я прожил ее, как быть, Боже, как быть и где найти свое спасение?”

— “В Иоанне ты найдешь свое спасение”. Иуваль припал к земле. Варавва обернулся. “Слушай, Елисуа, он же почти не пил вина, почему же он упал? Дядя Иуваль, что с тобой?” — “Нет-нет, ничего, все хорошо, только мне срочно нужно вернуться в Вифавару, в Иерусалим я не хочу”. — “Да что с тобой?” — “Ва­равва, ты помнишь того мальчика по имени Иоанн?” — “Да-да, я что-то, хотя смутно, вспоминаю”. — “Так вот, мне нужно к нему, ибо душа моя что-то услышала”. — “Дядя Иуваль, ты меня пугаешь”. — “Нет-нет, это есть зов Божий”. — “Тогда мы тебя не держим”. — “Елисуа, ты идешь со мной?” — “Нет, я останусь с этим прекрасным человеком и, судя по всему, другом. Я нашел свой берег, тем и буду жить”. — “Тогда прощайте, мне нужно спешить”. — “Дядя Иуваль, возьми в дорогу хлеба”. — “Спасибо, у меня есть. Ме­лех с вином я вам оставлю. Все, мне пора”. — “Ели­суа, что с ним случилось?” — “Варавва, это известно только ему. Что мы дальше будем делать?” — “Вот, Елисуа, сейчас мы это и обсудим”. — “Я согласен, только немного отдохну”. — “Отдыхай, нам спешить некуда, ибо нас нигде не ждут и жизнь наша ничего не стоит. Я признаюсь, дядя Иуваль мне очень нравится. Ради таких людей, на мой взгляд, можно нарушать заповеди Моисеевы. Елисуа, Елисуа… Ну молодец, тогда и я прилягу, устал я от всего.

Иуваль возвращался в Вифавару, он думал только об Иоанне и Захарии. Пред собой он не видел ничего, и только единственный оклик остановил его: “Да он сумасшедший!” — “Кто, я?” Пред Иувалем спешились легионеры. “Уважаемые, я вас слушаю”. — “Ты что, глухонемой?” — “Да нет, просто я…” — “Понятно. Куда ты следуешь?” — “В Вифавару”. — “А откуда?” — “Да я и сам не знаю”. Легионеры засмеялись: “Слушай, не видел ли ты верзилу?” — “А, этого раз­бойника, видел, он у меня забрал мое хранилище (ко­шелек)”. — “Где ты его видел?” — “О, это было вчера, и он мне сказал, что идет в Гадару, дабы там встретиться со своими друзьями”. — “А почему он тебе это сказал?” — “Я и сам не знаю, может, я понра­вился ему”. — “Ты или твои динарии?” — “Мне, кажется, ему все равно”. — “Он был один?” — “Нет, почему один, их было человек сорок или больше”. — “Все, тогда скачем в Иерусалим за подмогой”. — “Да-да, спешите, ибо войско у этого верзилы наводит на всех ужас”. — “Безумец, замолчи”. Иуваль в душе смеял­ся: “Боже, спасибо Тебе, горе я отвел в сторону”.

ВИФАВАРА. “Иоанн, сын мой, подойди ко мне”. — “Отец, тебе что, плохо?” — “Нет-нет, со мной все хорошо. Присядь рядом со мной, я хочу с тобой погово­рить”. — “Отец, отец, я вижу, что тебе не по себе, мне страшно”. — “Сынок, не бойся, страшиться этого не нужно. Я чувствую, что пришло мое время — и мне нужно уйти”. — “Отец, дорогой ты мой, я же еще ребенок, не оставляй меня”. — “Иоанн, я тебя не ос­тавлю, пока не придет Иуваль”. — “Да что же это такое, мама ушла, ты меня покидаешь?” — “Сынок, на это есть воля Божья”. — “Отец, воля волей, но ведь жизнь есть жизнь”. — “Иоанн, там тоже есть жизнь, и я иду к твоей маме”. — “А я, а я, как мне быть?” — “Иоанн, ты встретишься на земле с Богом”, — “А кто он будет?” — “Дядя Иуваль тебе все объяснит”. Он стал на колени. “Боже, я Твое дитя, прошу Тебя, не забирай у меня мою единственную радость, я не смогу без него”. — “Иоанн, сынок, запиши то, что я слышу: “И хочу тебе сказать в двадцать четвертый день один­надцатого месяца, это месяц шеват, во второй год Дария я услышал глас Божий, которому я не поверил, и я был наказан. Но после, по истине Божьей я прозрел, не зря мы с тобой гуляли над Иорданом, я привел тебя к святым местам, туда, где ступала нога Моисея, Иисуса Навина, и в том свечении, что ты тогда видел, никогда не сомневайся, ибо ты есть Предтеча”. — “Отец”. — “Иоанн, не плачь, мы всегда с мамой будем рядом с тобой”. Иоанн не выдержал и громко зарыдал: “Боже, помоги мне и отцу моему”. Захарий держался изо всех сил. Глядя на Иоанна, он ждал Иуваля. Смотреть на плачущего сына ему было больно, он терпел и ждал…

“Господи, быстрее, быстрее”.

Иуваль бежал. “Да что же это такое, одни змеи у меня на пути, к чему это все, неужели, неужели… Нет, все равно я успею, не может такого быть, ибо Иоанн для меня — моя жизнь”.

РИМ. “Даврий!” — “Мама, что случилось?” — “Отец наш, можно сказать, добился исполнения твоего желания”. — “Мама, мамочка, как я рад”. — “Вот, Даврий, сегодня мы и идем смотреть бой гладиаторов”.

— “Спасибо вам, наконец-то я увижу то, что хотел увидеть. Идемте прямо сейчас”. — “Хорошо, сейчас пойдем, и там нас ждет твой отец”.

Вокруг шумел народ, все ждали чего-то необык­новенного. Даврий посмотрел по сторонам, на этом зре­лище женщин было большинство. Это его удивило. “Даврий, не отвлекайся”. — “Мама, но я…” — “Ты о чем нас просил?” — “Извините меня”.

На поле вышли два гладиатора, завязался бой. Это было действительно зрелище. Вокруг все кричали, можно сказать, орали. “Мама, они что, звери?” — “Нет, сынок, они гладиаторы”. — “А все, смотрящие на них?”

— “Замолчи, ибо это может на нас повлиять, смотри лучше на бой”. — “Нет, с меня хватит, я лучше зак­рою глаза, ибо это не бой, здесь пахнет чем-то непри­ятным”. — “Даврий, да что с тобой?” — “Ничего, давайте уйдем отсюда, ибо кровь красного цвета будет меня преследовать всю мою жизнь”. — “Сын ты мой, о чем ты говоришь?” — “О смерти своей”. — “Тогда скорее уйдем отсюда”. — “Мама, мне очень плохо, но не от боя гладиаторов, а от тех женщин, которые рожа­ют нас и убивают”. — “Даврий, прости меня, но гла­диаторы — не люди”. — “А мы кто?” — “Прости меня еще раз. Да, они люди, но строй наш такой”. — “Мамочка, но почему они убивают друг друга?” — “Дав­рий, то прихоть богатых, и только деньги вершат это зло. Не вини нас в этом, мы ни в чем не виновны”. — “Все, я стану настоящим человеком, ибо чувствую, что смерть должна быть справедливой, но ни в коем случае не принужденной. Мама Хиттура, я правильно гово­рю”. — “Даврий, мне стыдно, ты мое дитя и учишь меня. Теперь я знаю, что глаза, ум детей превыше нашего мышления. Знаешь, Даврий, когда-то давным-давно Бог Зевс на огненной колеснице приземлился у нас в Риме, и знаешь, что Он сказал?” — “Нет”. — “Он сказал: “Люди, вас всегда посещают Боги, те, ко­торые сотворили вас, радуйтесь им, но не гоните, ибо гоня Творца, своего, вы утратите себя. Наши огненные колесницы всегда будут посещать вашу Землю и свое Творение”. — “Мама, а ты Зевса видела?” — “Нет, не видела”. — “А я бы хотел увидеть”. — “Придет время, и ты увидишь” — “А когда это время насту­пит?” — “Скоро, Даврий, очень скоро…”

ВИФАВАРА. “Слава Всевышнему, наконец-то я добрался до дома своего, — подумал Иуваль, — но нет, мне нужно идти к Захарию”. Захарий лежал, ря­дом сидел плачущий Иоанн.

“Иоанн, что, уже?” — “Нет, он спит, я боюсь”. — “Сынок, не бойся, я же рядом с тобой. Захарий, про­снись”. Тот открыл глаза. — “Иуваль, я-я дождался тебя, слава Богу, теперь мне не страшно уходить к своей Елизавете”. — “Захарий, не уходи”. — “Иуваль, бере­ги Иоанна. Сынок, подойди ко мне”. — “Отец!” — “Иоанн, держись дяди Иуваля, мне же пора”. — “Отец, прошу тебя, не уходи”. — “Сынок, запомни то, что скажу: все сбудется, ибо дух человека переносит его немощи, а пораженный дух, кто может подкрепить его, как не сам Бог”. Захария тошнило, ему хотелось кричать, но он тер­пел, глаза его тускнели, веки стали тяжестью для него, сердце стало стучать все медленнее и медленнее. Пред ним все плыло. В один миг он увидел все, всю свою жизнь. Страха не было, была одна только легкость. Захарий уходил в Царствие Божье, он несся, проходя все Божьи барьеры, ему было очень приятно. Яркий свет одолевал его, душа парила, она ничего не чувствовала, кроме ласки Божьей. Как в тумане, пред ним предстала Елизавета, извне появился Авраам. “Боже, как мне лег­ко, как мне хорошо”. — “Захарий, вернись назад на мгновение”. — “Я не хочу”. — “Нет, вернись”. — “Но мне здесь очень приятно”. — “Ты очень скоро будешь здесь, вернись к сыну”.

Захарий открыл глаза. “Боже мой, как мне тяже­ло. Иоанн, дай я тебя поцелую”. Иоанн не мог оста­новить слезы, он подошел к отцу, наклонился. “Отец, отец ты мой, не оставляй меня одного, я боюсь, мне страшно, не хочу быть один”. — “Иоанн, пойми, так нужно Богу”. — “Захарий поцеловал Иоанна и зак­рыл глаза, снова появился яркий свет, который погло­щал Захария, он не понимал, что с ним происходит. Ему казалось, что его несло куда-то в бездну. После он увидел, что тело покинуло его, и снова появилась легкость, он снова парил. “Господи, я боюсь этой высо­ты”. — “Захарий, это не высота, ты влился в Мой простор. Посмотри вокруг, ведь ты не на Небесах, ты есть везде. Войди вот этими вратами ко Мне”. — “Боже, сейчас я войду, но я хочу еще…” — “Захарий, успеешь”. — “О Боже, я вижу Иоанна, Иуваля, я вижу синагогу, где вел проповеди”. — “Захарий, это еще не чудо, оно ждет тебя впереди, но что же ты остановился пред вратами?” — “Грешен я, Господи”. — “Входи, грехи свои ты смоешь вон там”. Неведомая сила втя­нула Захария в нечто священное. “Боже, как мне лег­ко без тела, и как я жалею о своем теле”. — “Захарий, не думай об этом, ибо ты у Меня”. — “Господи, а кто этот мальчик?” — “Это Мой Сын Иисус”. — “Не тот ли Иисус?” — “Именно тот”. — “Захарий!” — “Боже, я не вижу Тебя”. — “Ха-ха-ха, но себя-то ты слы­шишь?” — “Да, я слышу”, — “Тогда восстань среди всех живых”. — “Боже, этого я сделать не могу”. — “Захарий, тогда Меня ни о чем не проси, но запомни одно: вот дела, которые вы должны делать: Говорите Истину друг другу, по Истине и миролюбию судите у ваших ворот”.

Варавва встал, посмотрел вокруг. “Елисуа, ну что, идем?” — “А куда?” — “Я и сам не знаю. Пойдем туда, где живет настоящая Истина и хорошая жизнь, если она существует на самом деле”. — “Варавва, а где это находится?” - “Не знаю, может быть, рядом, а может быть, где-то далеко. Но я полон сил и буду искать свое счастье везде, и ты будешь рядом со мной. Пусть прольется очень много крови, но мы будем идти только по светлому пути, даже нарушая Моисеевы за­коны, и думаю, что он нас простит, ибо, следуя этим путем, мы идем не ради наживы своей, а ради унижен­ных людей. Елисуа, вперед!”

Захарий отходил, Иоанн видел все своими глазами. Он просил Бога вернуть ему его отца, но, увидев слезы на глазах Иуваля, он понял все, ибо отца Заха­рия Бог воистину забрал к себе. “Иоанн, успокойся, отец твой уже находится там”. — “Дядя Иуваль, я это уже понял”. — “Пусть придут плакальщицы, и завтра предадим его тело земле. А сейчас давай присядем и помолчим…” Душа Захария влилась в Простор Бо­жий. Иоанн с Иувалем остались на обратной стороне жизни, их разделял небольшой промежуток Божьей Вечности, но они пока этого не могли понять.

“Вот, Иоанн, мы и остались с тобой вдвоем на этом белом свете. Я думаю, что ты будешь жить у меня”. — “Да, дядя Иуваль, я не против. Скажи мне, а Елисуа придет еще к нам?” — “Я думаю, что он нас навестит, а вообще, я рад за него, ибо он нашел свое место в жиз­ни. И пусть ему сопутствует удача всегда и везде. Идем. Иоанн, ко мне. После всего случившегося нам нужно отдохнуть и набраться сил”.

Со дня смерти Захария Иоанн все чаще и чаще стал слышать свой внутренний голос. Сначала он это­му удивлялся, но со временем привык и в любую мину­ту мог общаться с ним. Об этом он никому не говорил, но Иуваль это замечал, ибо бывало, что Иоанн не сдер­живался и говорил сам с собой. Иувалю было инте­ресно смотреть, и в душе он радовался за него.

“Иоанн, с кем ты сейчас говорил?” Иоанн покрас­нел. “С родителями своими”. — “И что же они тебе говорят?” — “Они успокаивают меня, утешают, и бла­годарят тебя за то, что ты не отказался от меня”. — “Что ж, спасибо им”.

Вот так вместе они и прожили семнадцать лет. На их пути было все: и радость, и горе, смех и слезы. Но они все пережили.

“Иоанн, сынок, тебе уже двадцать пять лет от роду, и я стал уже стар. Думаю, что мне уже пора отправ­ляться к отцу твоему. Там я увижу Захария и Елизаве­ту, увижу всех своих родных”. — “Отец Иуваль, не нужно об этом думать, рано тебе еще туда”. — “Нет, Иоанн, зов Божий я тоже слышу, и мне нужно быть готовым к этому всегда. Сам посмотри на меня, как я выгляжу”. “Да, отец Иуваль, ты прав, и уже никто ничего не изменит”, — подумал Иоанн.

“Иоанн, попрошу тебя, отвези меня в Хеврон. Это моя родина, и я хочу найти свой покой у себя на роди­не”. — “Хорошо, отец, я сделаю все так, как ты жела­ешь. Завтра же и отправимся в Хеврон”. — “Спаси­бо тебе, Иоанн. Сынок, путь наш лежит через Иеруса­лим, и я перед смертью хочу посетить дом Сомея, ибо и я, и твой отец знали эту семью только с хорошей сто­роны”. — “Отец, все так и будет”.

Утром следующего дня они отправились в путь. Иуваль лежал в повозке, Иоанн шел рядом. “Сынок, почему ты молчишь?” — “Отец, я не знаю, что говорить в таких случаях, В данный момент у меня почему-то скверно на душе”. — “Сынок, не бойся, ты никогда один не будешь, у тебя будет очень много друзей, и они тебя никогда не оставят одного. Но самое главное, что рядом с тобой всегда присутствует Всевышний, и впе­реди тебя ждет очень тяжелый труд. Тяжелый для тела, но для души он легок. Ибо ты есть…” — “Отец, я знаю кто есть я, ибо слышу каждый день об этом от Бога — я Предтеча Господня — Иоанн Крести­тель”. — “И как ты к этому относишься?” — “Зна­ешь, отец, только с уважением и с душевной радостью. Мне радостно от этого, ибо сам Бог избрал меня”. — “Сынок, я тоже горжусь этим, сожалею лишь об од­ном…” — “О чем?” — “О том, что жизнь прошла так быстро, я ее даже не заметил, какой она была. А ведь я всегда мечтал только о хорошей жизни. И сейчас надеюсь, что я ее увижу на Небесах и прошу Бога, чтобы Он пожалел меня”. — “Отец, Он тебя слышит и не обойдет своей лаской и любовью. Я в этом уве­рен”.

Так весь путь до Иерусалима они провели в разго­ворах. Появились первые хижины. “Ну слава Богу, доб­рались. Отец, проснись, Иерусалим пред нами”. Иуваль приподнял голову. “Иоанн, стой. Я хочу встать и прой­тись улицами города своими ногами”. — “Идем”.

Они подошли к Рыбным воротам, у которых сто­яли легионеры. — “Стойте, откуда вы следуете?” — “Из Вифавары”. — “Кто вы такие?” — “Я Иуваль, а это мой сын Иоанн”. — “И зачем вы прибыли сюда?”

— “Просто в гости”. — “Не встречали ли вы по дороге разбойников?” — “Да нет, не встречали. А что случилось?” — “Ничего, проходите”. “Значит, жив еще Варавва, а с ним и Елисуа”, — подумал Иуваль.

Город, как всегда, шумел, шла бурная торговля. Ку­пить можно было все. Глядя на все это, Иуваль взбод­рился: “Сынок, погоди, сейчас я скуплюсь, а то как-то неудобно идти в гости без ничего”. — “Хорошо, отец, иди скупись, а я немного отдохну вон там в тени”. Иоанн присел под небольшим деревом и закрыл глаза. Усталость сделала свое дело. Людской говор, исходив­ший от базарной площади, во сне казался ему шумом моря. Иоанну было приятно. Пред ним предстал кто-то в блистающих одеждах и очень внимательно смот­рел на него. “Иоанн, открой глаза”. - “Нет, я хочу спать”. — “Прошу тебя, очнись, а отдохнешь в доме у Сомея”. Иоанн открыл глаза, рядом никого не было, лишь толпа людей шумела, о чем-то говорили, спорили. И вдруг в толпе он увидел знакомое женское лицо. Иоанн тряхнул головой, еще раз внимательно посмот­рел. Рядом с женщиной стоял очень красивый моло­дой человек. “Боже, где я мог видеть Ее? Она мне кого-то напоминает. Иоанн подошел поближе, посмот­рел еще раз на эту женщину: нет, я не могу вспомнить”.

“Иоанн, сынок, иди сюда, я уже все купил”. — “Отец, сейчас”. Иоанн хотел подойти к женщине и поговорить, но не решился. Подойдя к отцу, Иоанн спросил его: “Отец, а где мы будем искать дом Сомея?”

— “Сынок, это не трудно, я его дом с закрытыми глазами могу найти”. Но до самой ночи они искали дом Сомея. “Отец, ты же говорил, что…” — “Да-да, вот и дом его. Понимаешь, за семнадцать лет город очень изменился”. Иуваль постучал.

“Если с миром, то входите”. Они вошли в дом. “Мир дому сему”. — “Мир и вам”. Пред ними стоял молодой человек. Иуваль обратился к нему: “Скажи мне, Сомей здесь живет?” — “Жил, но уже четыре года, как он живет на небесах”. — “А ты случайно не Осия?” — “Слушай, старик, что тебе нужно? Да, я Осия”. Он подошел к Иувалю, внимательно посмот­рел на него. “Слушай, старик, не ты ли Ио… Иу… дядя Иуваль?” — “Да, это я”. — “Боже, как ты поста­рел. А это кто с тобой?” — “Это… это сын мой приемный, которого вы двадцать пять лет назад вместе с Вараввой…” — “Все, все я вспомнил и понял. Зна­чит епископа Захария тоже, уже нет в живых?” — “Осия, ты все правильно понял. Отца Иоанну заменил я”. — “Что же вы стоите, присаживайтесь. Только поесть на сегодняшний день у меня нет ничего”. — “Осия, за это не беспокойся, у нас все есть. Иоанн, неси все сюда в дом”. — “Сейчас, отец”. — “Осия, ответь мне, а где сейчас находится Варавва?” — “Дядя Иуваль, об этом поговорим чуть позже”. Иоанн занес в дом купленное отцом.

“Да, дядя Иуваль, а ты в этом плане не изменился, даже вино купил”. — “Осия, я думал, что Сомей жи­вой”. — “Ничего, сын заменит его. Скажи, а почему твой сын ничего не ест?” — “Осия, он назариянин”.

— “А, назариянин, сейчас я ему дам мед и лепешку”.

— “Спасибо, Осия”.

Осия рассказал им все о своей жизни. Иуваль о себе. И так несколько часов они провели в разговоре. И вдруг в другой комнате кто-то застонал: “Осия, Осия, принеси мне воды”. — “Боже, я-то о нем и забыл”. — “Осия, а кто там?” — “Это самый лучший друг Вараввы. Четыре дня назад легионеры ранили его в живот. Варавва доставил его сюда, а сам пустил­ся в бега. Я не знаю, что с ним делать”. — “Позволь мне посмотреть на него”. — “Идем”. Они вошли в комнату, там было темно и стоял неприятный запах. “Осия, да что же ты, принеси сюда свечу”. Иуваль поднес свечу к лицу лежавшего. “Господи, Елисуа, Елисуа, дорогой, это ты?” — “Старик, а кто ты, я тебя не уз­наю”. — “Да я же, я же Иуваль”. — “Иуваль?” — “Да, Иуваль”. — “А Иоанн где?” — “Он со мной. Иоанн, Иоанн, иди скорее сюда”. — “Отец, что случи­лось?” — “Посмотри, это же Елисуа. Вот мы и встре­тились все и второй раз нам придется спасать его”. Елисуа внимательно смотрел на Иоанна. “Иоанн, я тот самый ребенок, которого ты знал. Елисуа, я часто тебя вспоминал и ждал тебя, и вот Господь помог нам встре­титься”. — “Хорошо, поговорим об этом немного пого­дя. Иоанн, принеси сюда воды и вина, я ему обработаю рану”. Осия стоял с открытым ртом. “Дядя Иуваль, разве вы знакомы?” — “Осия, мы его спасители”. — “Ну вы и даете”. — “Отец, возьми воду и вино”. — “Осия, у тебя есть какое-либо чистое тряпье?” — “Да есть”. — “Тогда принеси и, попрошу тебя, открой все, что можно открыть, ибо его врачевателем будет свежий воздух. Вы же подождите нас в другой комнате”. — “Хорошо, отец”. Осия и Иоанн присели, Осия долго молчал, потом не выдержал и заговорил: “Иоанн, ска­жи мне, вот Варавва дружит с Иисусом Христом, кото­рый заявляет, что Он есть мессия. О тебе я тоже много слышал от людей. Все говорят, что ты есть Предтеча. Ответь мне, знаком ли ты с Иисусом?” — “Увы, Осия, я еще не знаком с Ним и ни разу не видел Его. Хотя мы и являемся с ним родственниками. Мать Его есть моя тетя, я однажды видел Ее. Конечно, я тогда был еще ребенком, и думаю, что если мы встретимся, то не узнаем друг друга”. — “Иоанн, Иисус уже пропове­дует об Истине Божьей, а когда ты начнешь?” — “Осия, не приставай к сыну, только Бог ведает об этом, и Ему решать”. — “О, смотри, и Елисуа встал. Как ты себя чувствуешь?” — “Осия, намного лучше, дайте мне по­есть”. — “А вино будешь?” — “Конечно, буду”. — “Ты смотри, вот тебе и раненый, на, набирайся сил”.

— “Елисуа, выдел ли ты еще хотя бы один раз огнен­ную колесницу?” — “Да, дважды видел, но очень дале­ко, сейчас я не могу об этом вспоминать, ибо когда вспоминаю, то предо мной появляется образ бедняги Авраама”. — “А ты и его помнишь?” — “Да как же мне забыть, Иуваль, мне жалко его до сих пор”.

“Где я мог видеть эту женщину? Боже, помоги мне, ну где?” — “Сынок, Иоанн, о чем ты задумался?” — “Отец, извините меня, просто на базарной площади я видел одну женщину, но не могу вспомнить, кого она мне напоминает”. — “Иоанн, не думай сейчас об этом”.

— “Отец, я хочу спать”. — “Хорошо, отдыхай, я же немного посижу еще, ибо следующего раза такого не…” Иуваль замолчал.

“Иоанн, погоди”. — “Осия, что ты хотел?” — “Сей­час, я тебе кое-что подарю”. — “Зачем?” — “Просто думаю, что тебе это пригодится”. Осия принес хитон (из верблюжьей шкуры). Вот тебе мой подарок и ду­маю, что это одеяние будет согревать тебя везде. Возьми и пояс, он тоже пригодится тебе”. — “Спасибо тебе, Осия”. “Да не за что, все равно я не знаю, где это достал Варавва”, — подумал Осия.

“Иуваль, ты спасаешь меня уже второй раз, не знаю, сумею ли я отблагодарить тебя”. — “Елисуа, прошу тебя, не думай об этом”. — “Нет, я так не могу. При­ми от меня вот эти деньги”. Иуваль взял хранилище с деньгами и посмотрел на Елисуа. “Пойми, Елисуа, там на Небесах они мне будут не нужны, а вам они приго­дятся в самый раз. Так что возьми деньги обратно. Поймите, что дни мои сочтены, я возвращаюсь к себе на родину, чтобы умереть”. — “Ты что, уже со смер­тью говорил?” — “Нет, Осия, с Богом”. — “Ладно, если ты уходишь туда, то обними там и моих родите­лей и скажи им, что я исправился и стал другим чело­веком”. — “Это я вижу, но тебе нужно быть немного умней”. — “Дядя Иуваль, что ты имеешь в виду?” — “Да нет, это я к слову. Но запомни, если бы я сегодня не вошел в твой дом, то я бы там очень скоро…” — “А-а-а, я все понял”. — “Все, давайте отдыхать, ибо поутру мы с Иоанном отправимся в Хеврон”.

Новый день встретил всех прохладным дождем. “Вот, Иоанн, я же говорил, что хитон пригодится тебе”.

— “Осия, спасибо тебе еще раз”. Иуваль посмотрел на Елисуа, Осию, подошел к ним и обнял их. “Все, прощайте, ибо я вас больше при жизни не увижу”. Осия прослезился: “Прощай, дядя Иуваль”. — “Ели­суа, отойдем в сторону”. — “Иуваль, ты мне что-то хочешь сказать?” — “Понимаешь, когда я отойду во владения Бога, Иоанн останется совсем один и, ежели ты встретишь его, прошу тебя помоги ему, если ему бу­дет трудно”. — “Хорошо, Иуваль, я найду его и сде­лаю все так, как ты просишь меня”. — “Все, Елисуа, прощай”. “Прощай, Иуваль. Два раза ты меня спас от смерти, я же не могу уберечь тебя от нее, здесь я бессилен. Но пусть Бог примет тебя и не обидит ни в чем”, — думал Елисуа вслед уходящему Иувалю.

Иуваль с Иоанном снова вышли на шумные улицы Иерусалима. Шли молча, Иуваль думал о своем, Иоанн же смотрел по сторонам, ему хотелось увидеть еще раз ту женщину, но ее нигде не было. “Отец, стой”. — “Сын, что такое?” - “Посмотри вон на того человека, я его вспом­нил, ибо еще ребенком клялся, что его никогда не забуду, это он — Сафаит. Отец, вспомни тот караван…” — “Иоанн, мне сейчас не до этого, лучше идем”. Шел дождь, шумел ветер, настроение было неважным. Они прибли­жались к Дамасским воротам, Иуваль обернулся. “Иеру­салим, прощай и ты навсегда, больше я никогда не войду и не выйду вратами твоими”. — “Иуваль, ты войдешь дру­гими вратами в небесный Иерусалим”. — “Сынок, что ты говоришь?” — “Отец, я молчу и жду тебя”. — “О, Господи, Иоанн, тогда нам нужно спешить”. — “Отец, посмотри, какое красивое место”. — “Где?” — “А вон там”. — “А это есть так называемое лобное место. Вот видишь, эта возвышенность напоминает голову человека”.

— “Да, действительно, похоже”. — “Идем, сынок, нам предстоит еще преодолеть двадцать миль или чуть боль­ше”. — “Отец, садись в повозку, да и я тоже присяду, давай укроемся этой верблюжьей шкурой, нам намного будет теплее”.

“Иоанн, проснись, мы прибыли”. — “Отец, так быс­тро?” — “Нет, просто, ты долго спал. Вот мой родимый Хеврон, да и твой тоже. Когда-то Моисей его называл Мамре, а Авраам считал его другом Божьим. И ежели так Авраам считал, то мы попали с тобой в объятия Божьи. Прошло много лет, как я покинул этот город, и нам трудно будет найти место для ночлега, хотя давай подойдем к моему дому и, ежели в нем никто не живет, то мы в нем и останемся”. Но увы, как такового дома Иува­ля уже не было. Он заплакал. “Иоанн, время забрало мой дом к себе, и я об этом сожалею. Но, дорогой мой сын, еще не все потеряно. Если жива моя знакомая, то мы остановимся на время у нее. Идем со мной. Вот здесь, похоже, есть живые люди”.

Иуваль постучал. “Иска, Иска, ты дома?” — “Да кто же это там в такой поздний час?” — “Это я, Иуваль, пусти меня”. — “Уходи, не знаю я никакого Иуваля”.

— “Иска, я же не один, я с сыном Захария и Елизаветы. Прошу, прошу тебя, вспомни”. Им открыла пожилая жен­щина, несколько минут они смотрели друг на друга.

“Иска, это ты?” — “Иуваль, Иуваль, а это значит Иоанн?” — “Да, Иоанн”. — “Входите, сейчас я вам что-нибудь приготовлю, ибо вижу, что вы долгое время ничего не ели. И за трапезой вы расскажете мне все о себе”. И снова ночь прошла для всех в разговорах, лишь под утро все уснули. Иоанн спал целый день. Дождь не прекращался, Иоанну не хотелось вставать.

“Сынок!” — “Отец, я слушаю тебя”. — “Сегодня я нашел место”. — “Какое место?” — “Пещеру, и завтра я ее тебе покажу, ибо там ты оставишь мое тело” — “Отец, но ведь ты же чувствуешь себя хорошо”. — “Иоанн, пойми, что пред смертью всегда так бывает. Пещера эта находится на самой высокой горе, и я буду рад лежать рядом с гробницами Авраама, Исаака, Иако­ва и их женами. С ними мне не так страшно будет. Понимаю, они были пророками, а я простой человек, но находившийся все время рядом с будущим пророком. Думаю, что они не обидятся на меня”.

Вошла Иска. “Иуваль, я все слышала. Ты что, хочешь уходить?” — “Да, Иска, это же не моя прихоть. Но пред всем этим мне нужно посетить синагогу, ту, где Захарий вел свои проповеди. Иоанн, думаю, что тебе тоже будет приятно посетить Храм Божий, где вел службу твой отец”. — “Да, отец, я пойду с тобой”. И поутру они отправились в синагогу. Прихожане только начали собираться.

“Смотри, Иоанн, вот здесь вел службу твой отец, я его всегда внимательно слушал, ибо интересно было его слушать. Ну-ка, Иоанн, погоди, я узнал своего дру­га. Исаак, ты узнаешь меня?” — “Иуваль, ты жив?” — “Да, Исаак, пока жив, но вернулся на родину, чтобы умереть”. — “Да, наша земля обетованная, и она всех примет нас”.

“Исаак, познакомься, это Иоанн, сын покойного Захария”. — “Иуваль, ты не обманываешь меня?” — “Ну, как я могу”. — “Слушай, Иуваль, громко об этом не говори, а то нас могут забросать камнями”. — “За что?” — “За Иоанна. Ибо все знают, что он, в общем, я дальше говорить не буду, и вам лучше уйти, пока вас не узнали”. — “Иоанн, уйдем отсюда”. — “Отец, давай побудем еще немного”. — “Нет-нет, идем”. Они вышли из синагоги. “Отец, но я ведь ничего плохого не сделал”. — “Еще сделаешь, и это кому-то не будет нравиться. Давай лучше будем идти молча”. — “А ты покажешь мне сегодня твою гроб­ницу?” — “О, спасибо тебе, что ты напомнил мне об этом, идем”.

Местность была скалистая, взбираться к гробнице было трудно, но они потихоньку поднимались все выше и выше. “Все, отец, я вспомнил”. — “Что, что ты вспом­нил?” — “Ну ту женщину, что видел в Иерусалиме. Это же была моя тетя Мария”. — “Иоанн, ты ошибся, ведь они живут в Назарете”. — “Отец, и все же это была Она”. — Ну, если это была Она, значит Она жива и здорова. А вот и гробница моя. Нравится она тебе?” — “Отец, о чем ты говоришь?” — “Хорошо, давай немного отдохнем здесь и вернемся к Иске, я уже проголодался”.

РИМ. “Даврий, члены сената единогласно реши­ли, что ты с сегодняшнего дня будешь являться следо­вателем при собрании. Ты очень умный и, на наш взгляд, достоин этого места. Думаем, уважаемый Дав­рий, что ты полностью согласен с нами. Работа ждет тебя очень трудная. От тебя будет зависеть многое, ибо сенат доверяет тебе судьбы человеческие”.

“Сколько бедных и невинных людей вы уже уби­ли, а сейчас просите меня быть справедливым? Что ж, по отношению к бедным я буду справедливым, но к вам я буду всегда беспощаден, ибо на вас столько кро­ви невинной, ее бы хватило, чтобы утопить в ней всех вас”, — думал Даврий.

“Уважаемые, я согласен и думаю, что если вы меня считаете справедливым, то я таковым и останусь и даже к тем, кто меня не считает таковым”. Несколько чело­век невольно улыбнулись. “Все, ты можешь быть сво­боден и, когда мы сочтем нужным, мы призовем тебя, а пока можешь радоваться тому, что тебя избрали на это святое место. И смотри, не подведи нас”. — “Не подведу. До свидания”.

Даврий вышел из палаты. “Ну что ж, канальи, ра­дуйтесь и вы тому, что я есть и буду являться главным следователем над вами. Он шел улицами Рима, везде было многолюдно. “Нужно удалиться от суеты, думаю, что река Тибр не будет против того, что я посещу ее”. Подойдя к реке, он присел. “Как все-таки прекрасно жить, видеть все это. Мне кажется, что со всем види­мым можно говорить и в этом общении находить свою духовную радость. Я выражаю огромную благодар­ность Ромулу за то, что он избрал эти прекрасные места и обосновал здесь этот город.

“Уважаемый господин, можно присесть рядом с вами?” Даврий поднял голову, пред ним стоял нищий старик. “Конечно, можно, присаживайтесь”. — “Господин, из­вините меня, я вижу, что вы не простой человек”. — “А разве это видно?” — “По одежде, да”. — “Старик, я человек, а эту одежду можно и снять и облачиться в другую, но все равно я останусь человеком”. — “Вижу, ты молодец, хоть и молод, но умен. Как тебя звать?” — “Даврий”. — “А вас, уважаемый?” — “Меня точно так, как и Цезаря звали, Юлий. Даврий, тебе нравится это место?” — “Да, я часто здесь бываю и каждый раз не могу налюбоваться этой красотой”. — “А я прихожу к этой красоте, чтобы поплакать”. — “А почему попла­кать?” — “Двенадцать лет назад здесь утонула моя жена и двое сыновей. И вот я навещаю их здесь”. — “Юлий, но я вас здесь ни разу не видел”. — “Я прихожу ночью, чтобы меня и мои слезы не видел никто”. — “Знаешь, Юлий, идем ко мне. Я живу один, родители мои умерли, поживи у меня, ибо ты выглядишь очень жалко”. — “Даврий, ты не шутишь?” — “Нет, я не шучу, идем”. Они подошли к дому Даврия. “Я не пойду, я боюсь заходить в этот дворец, хотя когда-то и у меня такой был, но в нем сейчас живут другие люди”. — “А почему в нем живут другие?” — “Понимаешь, я был сотником при императоре и меня…” — “Так-так, идем, идем в дом”. Они вошли в дом Даврия. “Так, Юлий, сначала приведи себя в порядок, а я пока подыщу вам отцовскую одежду, эту же давай спалим. Приводите себя в поря­док не спеша, я же приготовлю что-нибудь поесть”.

“Господи, да что же он так долго”, — подумал Даврий. — “Даврий, вот и я”. Даврий от удивления открыл рот. “Мама моя, да ты же еще молод”. — “Мне сорок семь лет от роду”. — “Боже, Юлий, а я-то думал. Ну смотри, чтобы ты так всегда выглядел, и если хочешь, то живи у меня”. — “Спасибо тебе”. — “Юлий, благодарить будешь позже, а сейчас ешь и рассказывай о себе”. И Юлий начал свой рассказ, он говорил медленнее, Даврий слушал его внимательно.

“Так, Юлий, ты говоришь, что видел со всей своей семьей огненную колесницу”. — “Не только видел, даже говорил с ее наездником, которого звали Горро, именно так его и звали. Я сначала об этом молчал, а потом рассказал о случившемся своему другу. На следующий день у берегов Тибра нашли мою жену и детей мертвы­ми. И с этого дня на меня начались гонения. Я покинул свой дом и скитался, где попало. Денег на жизнь не было, но есть всегда хотелось. Приходилось не только воровать, но и просить даже у своих знакомых, которые меня не узнавали. И вот сегодня я встретил тебя, чему и рад. Даврий, а чем ты занимаешься?” — “Я, как тебе сказать, я следователь при сенате”. — “Что-о, мне лучше уйти отсюда”. — “Юлий, не бойся меня, я тебе никакого вреда не сделаю. Поживи у меня и наберись сил, а потом видно будет. Но точно знаю, что сотником ты уже не будешь, ибо наши идолопоклонники… Дальше я про­молчу”. — “Даврий, я не пойму тебя, неужели ты, дей­ствительно, настоящий человек?” — “Юлий, это решать тебе. Идем, я покажу тебе твою комнату и отдохни так, как надобно отдыхать человеку”. На улице загремел гром. “Слава Богу, ведь я уже дома, пусть себе идет”, — пред глазами Даврия предстали образы матери и отца. Он вспомнил тот бой гладиаторов, и ему стало так тягостно, что он уронил слезу. “Отец, мама, я добился своего, не знаю, что ждет меня впереди, но я ко всему готов (он прилег) и выдержу все ради спра… спра…” Он уснул.

Во сне он видел множество крестов, но один из них был необыкновенен. Даврию было очень приятно, ему пригрезилась собака, которая человеческим голосом го­ворила ему: я твой друг и твой спаситель.

ХЕВРОН (МАМРЕ). Прошло около двух ме­сяцев. Иуваль уже не мог вставать, он задыхался, ему очень трудно было говорить: “Иоанн, сходи, купи мне вина, я хочу выпить, ибо виноградный плод придает силы, и тогда я сам дойду до своей гробницы”. Иска запла­кала. “Иуваль, а может, еще немного задержишься здесь?” — “Моих сил хватит лишь только до места моего погребения”. — “Иоанн, не ходи никуда, вино у меня есть. На, Иуваль, сколько твоей душе угодно, столько и пей”. — “Иска, спасибо тебе за все и, если ты не против, идем с нами”.

Они вышли из дома, светило солнце, у Иуваля по­явилось легкое головокружение. “Все равно сам дой­ду”, — подумал он. Итак, они медленно дошли до возвышенности, где находилась пещера.

“Отец, давай я тебе помогу”. — “Нет, Иоанн, я сам. Слава Богу, наконец-то я нахожусь у “дома свое­го”. Давайте присядем”. — “Отец, что мне делать дальше?” — “Иоанн, не отчаивайся, сам Бог будет тебя вести, и только Он укажет тебе путь, обо мне вспоми­най и никогда не забывай своих родителей. Подайте мне мелех с вином”. Иуваль не мог от него оторваться, ибо от вина исходил приятный аромат, аромат этот на­поминал запах жизни. “Все, мне пора в свое логови­ще”. — “Отец, возьми верблюжью шкуру”. — “Иоанн, она мне уже ни к чему. Когда я отойду в мир иной, плотно заложи вход камнями. Не хочу, чтобы по мне ползали гады ползучие”. Войдя в пещеру, Иуваль при­лег. “Господи, я жду, когда ты придешь за мной”. Иоанн с Иской стояли рядом и смотрели на умирающего Иуваля. Солнце находилось в зените, стояла невыно­симая жара. Иувалю становилось все хуже и хуже, и вот настал момент, когда душа начала уходить от тела своего. “Иоанн, Иоанн, Иоанн… все”. Иуваль издал последний вздох, захрипел, тело несколько раз вздрог­нуло и начало меняться в цвете. “Прощай и до встре­чи, друг мой, спаситель и отец. Как человек, ты был прекрасен….”

Вход в гробницу был заложен очень плотно. Они немного постояли. “Тетя Иска, я назариянин, мне нельзя пить вино, но сейчас я немного выпью, ибо ради этого человека можно нарушить закон нашей секты”.

“Иоанн, что ты думаешь делать?” — “Тетя Иска, прямо сейчас отправлюсь в Иерусалим. Мне есть где там остановиться. Там побуду немного и решу, как мне дальше быть в моей жизни”. — “Может, оста­нешься еще немного у меня?” — “Нет, я только на миг подойду к бывшему родительскому дому и попро­щаюсь с ним, судя по всему, навсегда. Ишака, повозку и все тряпье я оставлю тебе, ибо мне это ни к чему. Я молод, и мои ноги выдержат еще очень много-много миль”. — “Что ж, прощай”. Иоанн, с высоты птичь­его полета посмотрел на Хеврон. “Прощай моя ро­дина, ты действительно являешься Божьим уголком, о тебе я никогда не забуду, ибо ты для меня есть все. Но Бог зовет меня вперед, и по зову Его я буду нахо­диться там, где Он этого пожелает. Все, я иду в люди и к людям и как смогу, так и буду преподносить им Истину Божью”.

ИЕРУСАЛИМ. В доме Осии было многолюд­но. Стоял сильный шум, все веселились. Осия был невменяем. “Братья, угощайтесь, это все не мое, это Варавва…” — “Осия, замолчи”. — “Елисуа, ты по­койник, — последовал удар, — о нет, ты живой”. — “Так, проводи всех гостей, и я тебя начну перевоспиты­вать”. — “Ты что, мне отец?” — “Да, временно побуду им”. — “Так, братья, вы все свободны, уходите все, мне уже пора, пора”, — и Осия упал. Когда очнулся, у него трещала голова, вокруг никого не было. “Господи, хотя бы кто-нибудь подал воды. Елисуа. Елисуа, где ты есть?” — “Я здесь, — Елисуа подошел к Осии, — Осия, запомни, ежели ты в присутствии посторонних людей еще раз назовешь имя Вараввы, то я тебя…” — “Все-все, я больше не буду”. — “И, чтобы я этих пьяных “братьев” больше не видел здесь никогда”. — “Елисуа, дай мне немного вина”. — “Обойдешься, смот­ри, еще кто-то приполз сюда. Ну сейчас я ему… Иоанн, это ты, извини меня, я тебя по ошибке чуть не ударил”. — “Елисуа, что у вас здесь было?” — “Извини, но ничего хорошего. А почему я не вижу с тобой Иуваля, где он?” — “Он уже там”. — “Теперь я понимаю, он точно знал о своей смерти”. —”Скажи мне, Елисуа, можно мне на время остановиться у вас?” — “О чем ты спрашиваешь, живи сколько хочешь. А вот этого при­дурка, что валяется на земле, постарайся перевоспи­тать”. Осия закрыл глаза. “Что, стыдно? А ведь там, на Небесах, Иуваль твоим родителям говорит, что ты исправился”. — “Елисуа, прости и дай мне воды”..— “Нет, на лучше вина, напейся, ибо ты не дашь мне побеседовать с Иоанном”. — “Ха-ха-ха, спасибо тебе, Елисуа.., есть выше Бога… и я тебя люблю”.

“Иоанн, чем ты дальше намерен заниматься?” — “Понимаешь, Елисуа, я даже не знаю, как тебе сказать, поймешь ты меня или нет, но я буду проповедовать Истину Божью, и каждому человеку я должен донести ее”. — “Я понимаю тебя и, если можно, то возьми меня с собой”. — “Хорошо, ты будешь со мной. И, с твоего позволения, я хочу просто побродить по улицам Иерусалима”. — “Иоанн, я не против, иди посмотри на эту жестокую жизнь”.

Осия очнулся. “Послушайте, я есть Бог, а Варавва, мой друг — есть Всевышний, так что…” — “Слушай. Осия, отдохни”. — “Хорошо-хорошо, я знаю, что боги должны отдыхать”. — “Ну, Зевс, ты нас уже замучил”.

— “Елисуа, я пойду”. — “Иди, Иоанн, я подожду тебя”.

Самостоятельно, первый раз в своей жизни, Иоанн вышел в город. Шумела толпа продавцов, животные издавали свои вопли. У него все кружилось в голове. “Где я и куда попал?” Пред ним мелькали лица. Боже, что это такое?

“Молодой человек, отойдите в сторону”. Иоанн вздрогнул. “Вы обращаетесь ко мне?” — “Да, отойди­те в сторону. Послушай, ты мне чем-то знаком”. — “Я? Этого не может быть”. — “Тогда будем знакомы: Я Иоанн Зеведеев”. — “Господи, Ты есть на свете, мы тогда еще были детьми и собирались когда-то встре­титься. Вот и свел нас Господь. Иоанн, а где ты жи­вешь?” — “Я здесь, в Иерусалиме. А ты где?” — “Я везде живу”. — “Ты беден?” — “Как это тебе ска­зать — я богат”. — “Иоанн, прости меня, но я хочу кое-что… да-да, Иоанн, я наслышан об этом”. — “Идем со мной в люди, ибо они ждут нас”. — “Иоанн, дай я только отцу скажу”. — “Что ж, говори”. — “Но ты-то пойдешь со мной?” — “Да, я иду за тобой”.

Попрощавшись с родителями Зеведеевыми, взяв­ши с собой Елисуа, они отправились в путь. “Иоанн, ответь, куда ты нас ведешь?” — “В пустыню, которая находится среди человечества”. — “С чего начнем?”

— “Сначала идемте к реке Иордан, там мы начнем свою деятельность”. — “Не забросают ли нас камня­ми за эту деятельность?” — “Не бойтесь, ибо я рядом с вами, и Бог между нами находится”.

Первые посланцы Господа начали свой путь. Два Иоанна шли вперед, ибо они знали, что впереди них и за ними будет идти сам Бог.

И вот первое маленькое селение после Иерусали­ма. “Мир вам всем, живущим в этом селении”. — “Немедля убирайтесь отсюда, ибо здесь проказа на­стигла всех живущих”. — “Нет, мы не уйдем, мы дол­жны помочь вам”. — “Только сам Бог может помочь нам. А кто вы?” Иоанн посмотрел на говорящего с ним. “Уважаемый, я вижу, что ты болен, но дозволь нам помочь тебе и всем остальным. Наберите побольше воды из родника в тот стоящий чан, и я сделаю эту воду целебной”. — “Послушайте меня, мессия явился пред нами, и он исцелит всех нас”. — “Нет, уважаемые, я не мессия, я Иоанн Предтеча, и я хочу вам помочь в вашем недуге”. — “Люди, идите, идите все сюда”. Иоанн покраснел и в тот же миг услышал: “Не отходи в сторону от людей. Сделай то, о чем просят тебя”. — “Боже, но как я все это сделаю, ведь я не Бог”. — “Будь уверен в себе, и у тебя все получится”.

Иоанн подошел к первому прокаженному, посмот­рел на него, ему стало не по себе. “Боже, зачем Ты наказал их так?” Прокаженный стоял и молчал. Иоанн поднял руки над ним. “Господь, что мне делать даль­ше?” — “Иоанн, проси Меня, и у него все пройдет”. — “Как просить?” “Очень просто. Ежели человек просит Меня от души, то Я всегда иду ему навстречу”.

“Господи, избавь его от язв”. — “Иоанн, пусть он умоется Моей водой, искупается в ней, и у него все пройдет, так же, как и у остальных”.

Спустя некоторое время все прокаженные стали на колени. “Ты есть мессия”. — “Нет-нет, я же гово­рил вам, я не мессия, я Иоанн Предтеча. За мной же идет мессия”. С ним никто не соглашался: “Нет, ты есть Бог, ибо ты спас нас”. Иоанн радовался: “Господи, вот и я начал свою деятельность среди людей… Зеведей, Елисуа, подойдите ко мне”. — “Иоанн, что случи­лось?” — “Поймите, Бог меня родил, Бог меня и направил на путь истинный. Впервые я помог лю­дям”. — “Да, Иоанн, ты есть человек необыкновенный, и мы с тобой будем нести вместе все Божье”. — “Братья мои, я согласен”. — “Иоанн, мы тоже рады за тебя, и мы сможем изменить нашу жизнь, тем более знаем, что будем не одни, нас поддержат очень многие. С этого дня мы начнем свою деятельность. Иоанн, представляешь, какой груз ты возлагаешь на себя?” — “Да, Иоанн, я это понимаю и только радуюсь, ибо от всего этого получаю удовольствие. И чем больше бу­дет таких людей, тем светлее будет становиться жизнь. И ради счастливой жизни всех людей можно пойти на все. Так что, Иоанн, решайте и вы для себя, как вам поступить”. — “Понимаешь, Иоанн, ты есть Предтеча, и мы решили, что навсегда останемся с тобой. И да­вайте с этого дня будем искать своих последователей”.

— “Иоанн, Елисуа, я рад за вас, и завтра мы с вами отправимся в Енон. И с этого селения начнем пропо­ведовать, и думаю, что люди поверят, ибо я точно знаю, что Господь нам будет помогать. И Он нас размножит по всей Земле”.

И в этот момент эти три Божьих человека были самыми счастливыми на Земле, ибо Дух Господен осе­нил их. Они это чувствовали.

ИЕРУСАЛИМ. Базарная площадь. “Люди, вы знаете, что пророчество Моисея исполняется, ибо сре­ди народа нашего явился некий Иоанн Креститель, сын епископа Захария”. Разговоры были разные, но многие люди верили и ждали чего-то обнадеживаю­щего. И толпы людей потянулись из разных мест к Иордану, ибо они знали, что у вод реки находится свя­той человек, по имени Иоанн Предтеча, и его ученики.

“Боже, я не ожидал такого движения и порой не верил в это, но сейчас сам вижу и знаю, что Ты есть. Если бы не Ты, то все происходило бы по-другому. “Иоанн, о чем ты думаешь?” — “Елисуа, я не думаю, я говорю со своим Отцом”.

ИУДЕЯ. “Иродиада, ты слышала о том, что на нашей Земле появился некий пророк Иоанн Крести­тель?” — “Антипа, зачем ты это говоришь, мне напле­вать на этого проходимца”. — “Да нет же, Иродиада, он человек есть…” — “Почему ты молчишь?” — “Просто я подумал: неужели он идет против царя своего?” — “Антипа, я рядом с тобой, а этого пророка приговори к смерти. Ты же есть царь, а кто он — нищета и все”.

— “Иродиада, в нем что-то есть, но что именно, я не могу понять, ибо он не боится нас”. — “Антипа, убей его, и на этом будет все окончено”. — “Нет, не могу я убить его, что-то сдерживает меня”. Иродиада засмея­лась: “Антипа, послушай меня, я твоя родня, нарушив­шая закон Моисея. Ты есть мой дядя, родной дядя, и я же являюсь твоей женой. А это уже говорит о том, что мы грешники. Так давай и останемся ими до конца”.

— “Иродиада, я не хочу этого, ибо один позор уже лежит на моей душе”. — Да, ты есть мой дядя, а я есть твоя жена — это позор”. — “Иродиада, извини меня, но я скажу от души то, о чем ты просишь меня, это страшнее того, что ты сказала”. — Ну, хорошо, Анти­па, постарайся сделать так, чтобы пророк пришел к нам во Дворец, а остальное будет зависеть только от меня”. Антипа отошел в сторону. “Боже, что она заду­мала, я ее знаю уже очень много времени, почему, поче­му я польстился на нее. Она моя племянница, и она красивая. Боже, не обессудь меня, но прихоть моя ока­залась сильнее от Тебя”. — “Антипа, что с тобой?” — “Дорогая, я и сам не знаю, но мне что-то стало дурно”.

— “О, не переживай, идем со мной, сейчас тебе станет лучше. И попрошу тебя, об Иоанне больше не вспоми­най, мне это уже надоело”. — “Иродиада, он стоит и будет всегда стоять на нашем пути. В этом я уверен, и мы в нем увидим свою смерть”. — “Антипа, не при­нимай всерьез”. — “Иродиада, я прошу тебя, пошли слуг за Понтием, мне надобно поговорить с ним”. — “Хорошо, дорогой, сейчас отправлю слуг”.

Иродиада подумала про себя: “Неужели мой дядя — мой муж не верит мне? Я ведь отдаю все ради того, чтобы существовать в изобилии, о котором я всегда мечтала. Пусть пройдет время, и я себя еще покажу, ибо обо мне будут знать все, и вся Земля только и будет говорить обо мне. А муж мой — он временный царь, хотя мне его жалко. Муж (дядя мой) очень доб­родушен, но пусть время вершит своими делами, а мы будем опираться на свои поступки”. “Иродиада, то, о чем ты подумала, за все нам придется отвечать”.

ЕНОН. Иоанн Предтеча, Иоанн Зеведеев, Ели­суа посетили это селение. Предтеча не знал, как себя вести и с чего все начать, хотя внутренний голос глаго­лил: Иди в люди, иди к ним, ибо от тебя ждут многое. “Боже, мне — очень трудно”. — “Иоанн, это не труд­ность, ибо это есть радость. Ты, именно ты, несешь добро людям и Божью ласку. Возрадуйся всему это­му. Крести народ водой, и ты увидишь, что будет тво­риться, ибо крещение есть от Бога, как и ты сам”. — “Господи, я слышу Тебя и повинуюсь Тебе, и всегда буду таким, каким Ты меня хочешь видеть. Но мне одному будет очень трудно, и я прошу Тебя, позволь мне избрать себе учеников, хотя у меня уже двое есть”. — “Иоанн, твои просьбы будут исполнены, ибо твое же­лание есть Моя прихоть, и в ней ты найдешь все свое”.

— “Господи, спасибо Тебе, и я буду всегда идти толь­ко ради Тебя и всего самого святого. Прошу Тебя, Господи, благослови меня на праведный путь, и я оп­равдаю Твое доверие”. — “Иоанн, Я все сделаю так, как Мне нужно. Но учти, многие тебе поверят, другие зло проявят, и в этой злости ты встретишься со своей смертью”. — “Боже, ради Тебя я на все готов”. — “Тогда — в путь добрый”.

РИМ. “Юлий, очнись”. — “Даврий, извини меня, я-я, действительно почувствовал себя человеком”. — “А я в этом и не сомневался, будь таким всегда”. — “Даврий, а ты на самом деле есть добро, хотя у тебя такая должность”. — “Юлий, во-первых, я человек, а должность моя ничего не значит”. — “Даврий, спаси­бо тебе, и я очень рад тому, что я встретил тебя”. — “Юлий, попрошу тебя, ответь мне на один мой вопрос: огненная колесница была на самом деле?” — “Да, я видел ее, и Горро, наездник ее, сказал мне, что во все века они будут посещать нас, всех людей”. Даврий с иронией улыбнулся. “Хотя бы один раз увидеть это чудо”, — подумал он. “Юлий, не боялся ли ты наезд­ника колесницы?” — “Нет, ибо от него и его друзей я чувствовал то ли тепло, то ли доброту. Даже сейчас еще не могу понять, что от них исходило”. — “Юлий, конечно, это все интересно. Второй мой вопрос: как звали твоего друга, которому ты рассказал об огненной колеснице?” — “Аккима”. — “Он еврей?” — “Да”. — “Когда-либо ты задумывался обо всем происшед­шем?” — “Конечно, Даврий, я об этом все время ду­маю”. — “Что ж, тогда мне нужно найти этого чело­века”. — “Ты его уже не найдешь”. — “Почему?” — “Он умер и самое главное то, что он умер в один миг. И думаю, что ему сейчас намного легче, чем мне”. — “Гм, наверное ты в этом прав. Но я прошу тебя, терпи, ибо большее ты уже пережил, хотя, не дай Бог, кому-то еще такое пережить. Я ненавижу горе и не люблю дождь, ибо он мне напоминает горе и какую-то обиду, другими словами говоря, тяжесть. Когда-то мне дове­лось видеть смерть, причем невинную, она была прихо­тью других. И я ненавижу ее, но и не боюсь ее, ибо презираю эту нечисть. Юлий, я сегодня свободен, идем снова к берегам Тибра. Мы должны там успокоиться и отдохнуть от всей этой суеты”. — “Даврий, я родил­ся заново и боюсь, что меня кто-то может узнать”. — “Юлий, об этом не думай, ибо я буду рядом с тобой. Пусть твоя душа хотя бы не намного возрадуется этой нелепой жизни. И прошу Тебя, Господи, сделай так, чтобы сегодня не пошел дождь”. Юлий улыбнулся. “Даврий, чем же он тебя…” — “Юлий, это уже другая тема для разговора”.

Река шумела, пели птицы, жизнь процветала и на­бирала сил. Два человека, два Божьих создания сиде­ли у берега реки. Судьбы были у них разные, но над ними был и властвовал сам Господь Бог. Он видел их, чувствовал и слышал, но они этого еще не понимали, ибо верили пока в идольство. Хотя Юлий думал о всей своей жизни иначе, чем Даврий, но всему свое время, ибо так хотел сам Бог. Где-то там далеко жил Иисус Христос, Иоанн Предтеча — они творили чу­деса, но пока Даврий и Юлий об этом ничего не зна­ли. Они жили каждый своей жизнью, а Сын Божий жил властью Божьей и не ведал Он, что где-то там, в Риме, живет человек, который со временем станет са­мым близким человеком, ибо справедливость Божья должна была их сблизить. Так было угодно не только одному Богу, а и всей вечной жизни. Бог жил на Зем­ле, Бог видел все и вся, Он любил всех, Его любили не все. Презрение брало свое, ненависть, издеватель­ство над Ним, но Бог жил и терпел. И при этом Он все же воспевал всех и нес им радость, и эта радость заключалась в одном — в жизни вечной.

*

Смерть ходила повсюду. Она смеялась, но не над Богом, а над теми, кто не верил в Него. Радость пере­полняла ее все чаши, ибо, глядя каждому в глаза, она молила, я и только я, меня вы видите, а Его обходите стороной, и поэтому только я существую для вас, а Его нет. Но признаюсь: придет такое время, и вы вспомни­те о Нем, но для каждого из вас это уже будет поздно, ибо вы мне поверили больше, чем Ему. И я смеюсь над вами и забираю вас к себе каждый день из века в век. На Него плюете, смеетесь над Ним, тем самым ласка­ете и любите меня. Вы, и только вы, поставили меня впереди Его, и я вам благодарна за это, хотя точно знаю, что вы есть безумцы и очень глупые. Но я рада и, дай Бог, чтобы всегда так было. Его вы не признае­те, и я снова смеюсь над всеми и всегда буду смеяться. Лишь только в вере вашей я смогу найти свою поги­бель, но такого никогда не произойдет, ибо вы все мои. Уходя от всего святого одной тропинкой, вы идете ко мне и, не дай Бог, вам поверить, и увидеть истину, хотя в ней ваше спасение. Но я — смерть — превыше всего именно для вас. Наслаждайтесь мною и любите меня. Вы есть семя не созревшее. И я снова смеюсь над вами.

*

РИМ. “Юлий, мне хочется помочь тебе, а точнее говоря, чтобы ты снова почувствовал себя настоящим человеком. Однажды я тебе сказал, что ты больше не будешь сотником, судя по всему, я ошибся, и я тебя восстановлю”. — “Даврий, я тоже этого хочу, но со­мневаюсь, что власти меня поймут”. — “Юлий, я, ка­жется, прозреваю и, пожалуйста, верь мне”. — “Я хочу верить, но, Даврий, ты видишь, кто находится у престола и кто восседает в сенате. Их много, у них власть, а ты — один”. — “Нет, Юлий, нас двое, и я, как следова­тель, хочу помочь тебе, но при одном условии: если ты будешь помогать мне”. — “Даврий, я не трус, я чело­век воли, и ради справедливости я пойду на все”. — “Вот, Юлий, и договорились”.

БЕРЕГА РЕКИ ИОРДАН. “Люди, — обратился Иоанн, — я вижу, как Божья сила ведет вас ко мне, и это мне в радость и в ваше освобождение. Ибо я ради всего святого делаю добро для вас. Вам стано­вится легко, так как и мне. Прошу вас только об одном: верьте в Бога и самих себя, ибо без веры погаснет солнце и холодные темные тучи нависнут над всеми. И будут казнить всех своей темнотой. Величие Бога при­ближается к вам с каждым днем все быстрее и быст­рее, и святость каждый из вас узрит в Нем и обрадует­ся увиденному и услышанному из уст Господа. Прошу вас и умоляю, прежде всего всегда будьте людьми и все зверские помыслы свои отбросьте в сторону, и вы очиститесь от всего грешного. Сейчас грешна вся Зем­ля, каждый человек грешен, ибо не понимает, зачем живет. Я пришел только подготовить вас пред встре­чей с истинным Богом, Я буду крестить вас водой, дабы ваши души очистились. Твердь Земли нашей есть и является твердью телесной, но твердь небесная всегда для всех нас будет являться твердью души нашей, духа нашего Божьего. Возрадуйтесь этому и примите Бога нашего к себе”.

“Иоанн, скажи нам, а какой Он из себя?” — “Спрошу и я вас: разве вы не видите Его в том, что видите. Посмотрите вокруг себя, и во всем увиденном вы по­чувствуете Его”. — “Иоанн, неужели эти воды, скалы, песок — есть Он?” — “Это Его создание, и каждая земная тварь должна избрать свое место: кому вода, а кому и песок, являются родиной Его. Мы же живем везде, ибо наш разум превыше от всех ползучих, и мы, люди, должны и всегда будем обязаны чтить Творца справедливого, ибо в Нем сила и наша жизнь вечная”.

— “Ответь, а как понять жизнь вечную, что это такое?”

— “О, ехидны, вы привыкли видеть только одно — это… своего ишака, о другом даже и не помышляете”.

— “Что ты имеешь в виду?” — “Я имею в виду ту сторону, о которой суждено знать только избранным”.

— “Раз мы есть дети Божьи, значит мы избранные”.

— “Одного еще вам недостает — Веры, сильной Веры, которая вас всех будет сближать с Господом Богом”.

— “Скажи, а ты можешь творить чудеса?” — “Что вы хотите от меня увидеть? Именно какое чудо?” Толпа зашумела. “Иоанн, вот здесь находится одна женщина, у которой на руках дитя, дитя есть незрячее, сотвори чудо. И если это дитя прозреет, то все мы поверим во все, тобой сказанное”. Иоанн задумался: “Господи, как мне быть?” — “Иоанн, бери в свои руки дитя и ровно семь раз искупай его в реке”. — “Господи, а если…”

— “Иоанн, ты проповедуешь Мое Господство, и Я свершу чудо”. — “Боже, я все сделаю так”.

“Женщина, поднеси свое дитя”. Со слезами на гла­зах она поднесла к Иоанну ребенка и стала на колени. “Мессия, исцели его, ибо он с рождения ничего не видит”. — “Женщина, я не мессия, я вас крещу лишь только водой, и я помогу твоему чаду”. Он взял мальчи­ка на руки, поднял его к Небесам. “Господи, это чадо я держу в своих руках, помоги, прошу Тебя, помоги ему и укрепи меня”. — “Делай то, о чем Я тебе говорил”. Ровно семь раз Иоанн окунул дитя в воду. На седьмой раз чуда не произошло. “Господи, меня сейчас убьют”.

— “Иоанн, где твоя вера? Приложи свою левую руку к глазам ребенка и несколько мгновений подержи”.

— “Хорошо”. Иоанн положил левую руку и придавил оба глаза. Мальчик заплакал. “Иоанн, убирай руку и укрой дитя своим хитоном, ибо свет Мой это дитя еще не видело”. Иоанн укрыл мальчика. “Сколько мне его держать так?” — “Немного”. Иоанн, волнуясь, терпел.

“Все, сын Мой, можешь этому чаду показать весь бе­лый свет”. Иоанн поднял полы. Ребенок громко закри­чал. “Люди, это чудо, чудо, он исцелил его!” — “Люди, исцелил не я его, а Господь Бог. Женщина, забери своего сына, он будет очень долго жить, а самое главное, он будет видеть солнце, ибо тьма для него прошла”.

“Иоанн, ты ли Христос?” — “Во второй раз я вам говорю, что я не Он, ибо Он выше меня”. — “Но кто бы ты ни был, не бросай нас”. — “Как я могу вас бросить, ибо вы все рассеяны, как зерно, по всей зем­ле”. — “Если не секрет, ответь, кто нас рассеял?” — “Боже, я вас учил, и вы не поняли меня. Вы ограничи­ваетесь тем местом, где живете, но ведь Земля очень большая, с Небес, и только с них, сюда мы были дос­тавлены. И как семя Господне, рассыпаны везде”. — “Иоанн, я простой человек и вижу пред собой все время одно и то же, но я хочу видеть и других людей. Ты говоришь, что Земля большая”. — “Как имя твое?” — “Простое и обыкновенное — Исаак”. — “Обещаю тебе, Исаак, что о всем спрошенном ты увидишь. Только сам подготовься к этому”. — “Иоанн, ты знаешь, я слушаю тебя все время, мне интересно это слушать, но к чему я должен подготовиться? Ответь мне”.

“Господи, что мне ответить этому человеку?” — “Иоанн, ответь ему так, что Земля круглая и где кто как поселен, тот так и живет. Здесь на земле обето­ванной, можно сказать, всегда тепло, но есть на Земле такие места, где лежит один лишь лед. Вам пока этого не понять, но время, века начнут познавать все, как и вы их”. — “Боже, как это трудно” — “Конечно, трудно, ибо все Я понимаю. Учти еще раз, Я все понимаю, все делаю, творю, даю добро, вас расселяю, даю память, ум, разум, но не полностью, дабы вы сами созрели, как зерна. Откровенно говорю, что придет такое время, когда человек, сам человек будет искать свой источник. По­нимаю, что многие его прикопают, дабы не развить дальнейшее движение. Но учти, развить что-то смогу только Я, и только Я”.

Иоанн закрыл глаза, пред ним возникло что-то нео­быкновенное. “Люди, завтра с восходом солнца мы снова с вами встретимся”. — “Иоанн, ты заболел?” — “Нет, но мне нужно побыть наедине, с самим собой и с Богом”. Толпа людей возмутилась: “Что это с ним? Смотрите, смотрите, он уходит в пустыню. Может, он не Христос, а Моисей? Нет-нет, люди, он Илья-пророк”.

Один из старых жителей, по имени Гойша, вышел к толпе. “Уважаемые, неужели вам непонятно, что че­ловек устал. Он устал не от нас, а от нашего неверия. Поверьте мне, я верю в Бога, но только в первоначаль­ного, он же — дитя Его, но вслед за ним мы увидим Иисуса Христа”.

“Старик, уйди, ибо будешь убит”. — “Дорогие мои, за что? Моисей всех нас провел через воды, Иоанн ведет нас через Дух Божий. Здесь, на этой земле, мы нашли свой приют. Я понимаю, вы можете убить меня, но вы не убьете Учения Моисеева. Еще раз прошу — поверьте Иоанну”. — “Старик, замолчи, мы уже по­верили”.

Иоанн смотрел на всех и думал: “Боже, почему Моисей, Авраам так и не изменили эту толпу, прости меня, Господи, безумцев. Мы единицами появляемся, и нас хотят съесть живьем, но они же не звери”. — “Иоанн, снова ты слышишь Мой глас, и Я глаголю тебе снова: возлюби все немыслящее и своей любовью образумь их, ибо они уже верят и не отступят от тебя ни на один локоть”. — “Учитель, Ты есть мой Учитель, веди меня до конца, ибо Ты сам видишь, что они пока не люди, ибо они забыли, откуда они взялись”. — “Иоанн, ты прав, ибо Высшие Силы не смогли стер­петь одного предательства”. — “Всевышний, скажи мне, какого?” — “Об этом Я отвечу тебе чуть позже”. — “Боже, но ведь страдания — это трудность”. —

“А как Мне было в тот момент, когда Меня Мое Творение наказало”. — “Прости меня, Боже, ведь я тоже не все ведаю”. — “Тогда учи их и воспитывай от имени Моего, и Мой Сын единственный поможет тебе в этом. Времени Я не жалею, сколько надобно, столько и берите, для Меня это не имеет значения, ибо Я вечен, как и все Мое Творение”. — “Господи, я стою перед Тобой на коленях снова. Только извини меня, что я в таких одеяниях”. — “А разве тебе не стыдно было, в каких одеяниях Я тебя родил?” Иоанн заплакал: “Нет, не стыдно, ибо помню мать свою и отца”. — “А сей­час смотри внимательно”. — “А куда мне смотреть?”

— “Вовнутрь себя, прожги себя своим взглядом, и ты увидишь все”.— “Но я не могу”. — “Успокойся, это будет как во сне. Присядь, Я уверен, что ты спокоен”.

— “Посмотри вокруг себя”. — “Боже, что я вижу, но я этого не боюсь. Какие прекрасные звери окружают и ласкают меня, а птицы, птицы — просто чудо”. — “Иоанн, это не самое главное, оно ждет тебя впереди. Прошу тебя, встань и немного пройдись”. — “Я пови­нуюсь Тебе и иду. Какая красота вокруг, но почему люди со мной не говорят?” Всевышний улыбнулся. “Пойми, их как таковых пока нет, это иллюзия, хотя это слово появится на много лет впереди тебя”. — “Боже, мне здесь очень приятно”. — “Иоанн, не от­влекайся, смотри дальше”. Иоанн посмотрел, но не уви­дел ничего. “Боже, я ничего не вижу”. — “Снова спрошу тебя, ты веришь в Меня?” — “После всего увиденного как не поверить в Тебя”. — “Иоанн, устреми свой взор вправо, Я тебе повторяю, вправо”. — “Мама, отец, отец Иуваль!” — “Сынок Иоанн, подойди к нам, мы все тебя обнимем и поцелуем”. — “Нет, я-я…” — “Не бойся, ибо мы живы, поверь, мы живы”. — “Хо­рошо, я иду к вам. Мама, отец…” — “Не плачь, сынок, ведь счастье наше в вечной жизни”. — “Отец Иуваль, а почему ты молчишь?” — “Иоанн, я просто подумал, узнаешь ли ты меня”. — “Отец, дай я тебя обниму”.

“Иоанн, твое время…” — “Господи, еще-еще не­много дай мне времени. Мама, отцы мои, давайте вер­немся домой”. — “Иоанн, сынок, дом наш сейчас на­ходится здесь, а земля — лишь причал там, где рожда­ются и после уходят в море. Нам туда (на Землю) нельзя. Сюда для тебя и всех врата всегда открыты”.

— “Мама, а что за птицы летают в небесах?” — “Сынок, пусть отцы твои ответят тебе на это”. — “Отец Захарий, отец Иуваль, что это такое?” — “Иоанн, сын наш, на Земле это считают…” — “Я знаю-знаю, “ог­ненные колесницы”. — “Нет, совсем другое, это наши колесницы, на которых мы передвигаемся по всему Про­стору Небесному”. — “Отцы, я вас понял, и я не верю во все это, ибо это мой сон”. — “Иоанн, не обижай нас, мы есть явь”. — “У меня появилось желание увидеть здесь еще кое-кого”. — “А разве ты помнишь о нем?”

— “Смутно, но помню”. — “Что ж, Иоанн, Авраам сейчас находится очень далеко”.

“Иоанн”. — “Отец Иуваль, я слушаю тебя”. — “Скажи мне, как там Иска?” — “Отец, все твое я отдал ей, она жива-здорова. Извините, мне как-то не­ловко говорить…” — “Мы понимаем тебя, ибо ты еще молод и не полностью предан Всевышнему. Иоанн, пойдем лучше пройдемся улицами нашего Небесного города”. — “Родители, дорогие вы мои, идемте. Толь­ко возьмите меня за руки, дабы мне не было…” — “Иоанн, мы тебя будем держать очень крепко”. — “Послушайте, мне кажется, что мы не идем, а летим”.

— “Наконец-то ты понял все до конца. Да, действи­тельно, мы летим вместе с тобой”. — “Мама, я вижу многие селения, города, кто там живет?” — “Иоанн, там живут все те, кто раньше жил на Земле, но не имел счастья жить в таких домах (бедные)”. — “А где же богатые живут?” — “Это совсем другое дело, давай сейчас опустимся ниже, и посмотри сам”.

Они медленно стали опускаться, пространство про­глатывало их. Перед Иоаном появилось что-то напо­минающее облако, но оно было черным. Потом по­явился очень сильный жар. “Иоанн, вот здесь и оста­новимся, ибо нам дальше нельзя”. Иоанн посмотрел вниз. “Мама, мамочка, возвращаемся, я не хочу на это смотреть. Давай лучше вернемся туда”. — “Ты име­ешь в виду на несколько ступеней выше?” — “Да-да, именно это”. — “Запомни сынок, раз и на всю свою жизнь, что есть что и что есть где, и людям решать в жизни телесной, верить им в это или нет”.

Они снова поднялись к яркому свету, где царило благополучие и любовь. “Мама, наконец-то мы дома”.

— “Иоанн, это мы дома, твой же дом пока на Земле. И тебе очень скоро следует вернуться туда”. — “Не хочется мне покидать вас”. Елизавета посмотрела на Иоанна, после обняла его. “Иоанн, разницы нет, где мы живем, есть одно — это жизнь. Конечно, на Земле все выглядит серо, но ты рожден на Земле, и долг твой быть там до конца”. — “Мама, но сколько раз ты мне будешь говорить об этом”.

“Иоанн”. — “Отец Иуваль, я знаю, о чем ты хо­чешь спросить меня. Отвечу так, что у всех пока все хорошо, а что дальше будет — одному Богу известно. А кстати, почему я не видел Его?” — “Иоанн, ты ви­дел Царствие Его и тебе все, думаем, понравилось, а Бога, придет время — увидишь, хотя ты Его слышишь”.

— “Иоанн, Иоанн, очнись”. — “Елисуа, Иоанн”.

— “Что с тобой?” — “О, Боже, где я был и что снова вижу я”. — “Сын ты Мой, возьми себя в руки и твори то, что суждено тебе творить”.— “Боже, я понял Тебя”.

— “Иоанн, я не Бог, я Елисуа”. — “А-а, извините меня еще раз. Только скажите мне, сколько дней я был в таком состоянии? - “Иоанн, о чем ты говоришь? Ты был в беспамятстве всего несколько мгновений”.

— “Неужели?” — “Конечно, это заметили только мы, окружающие не видели, что ты уходил в какую-то неизвестность”. — “А мне показалось, что я где-то провел вечность”. — “На, лучше испей воды роднико­вой”. — “Спасибо вам, братья мои”.

“Зеведей, а тот мальчик?” — “Иоанн, он видит. Да разве ты не помнишь?” — “Еще прошу у вас прощения, но я был там. Все, я пока больше ничего не скажу, и мне сейчас нужно уйти куда-то и отдохнуть”. — “Иоанн, идем к тем деревьям и там отдохнем”.

К Иоанну подошел молодой юноша. “Мир тебе, Учитель”. — “Мир и тебе. Что ты хочешь от меня?”

— “Прошу тебя, Иоанн, возьми меня к себе в учени­ки”. — “Хорошо, твое желание будет исполнено, ибо вижу, что ты человек очень, оч…”, — и Иоанн уснул.

Елиуса обратился к юноше: “Дорогой, потерпи не­много, ибо ему сейчас очень трудно. Это первые шаги его”. — “Да-да, я все понял, но мне приятно смотреть на вас, тем более на ваши дела”. К ним подошел Иоанн Зеведеев. “Юноша, хотя ты мне и ровесник, как имя твое?” — “Саул”. — “Саул, а почему ты такой робкий?” — “Просто мне как-то неловко, ибо о вас говорят, что вы есть Боги, и я хочу быть таким”. Иоанн посмотрел на Елисуа, они улыбнулись. “Что ж, Саул, и ты будешь таковым, только не Богом, а дитям Божьим. Оставайся с нами, но учти, у нас есть одно условие”. — “Мне что, нужно платить? — “Вот именно, Саул, нуж­но платить”. — “Но у меня нет денег”. — “Они нам и не нужны, верой в Бога дань будешь отдавать свою”. — “Тогда я согласен, ибо с малых лет верю, что я сотворен не только моими родителями”. Все громко засмеялись. “Ну, Саул, ты молодец”.

“Братья мои, что случилось?” — “Иоанн, отдыхай, просто пока ты спал, нас на одного стало больше”. — “Как все произошло?” Снова раздался громкий смех: “Очень просто, мы приняли к себе еще одного нашего брата”. — “Что ж, я рад, и ежели вера привела его к нам, то он будет спасен”. Саул не мог понять, от чего он будет спасен.

Елисуа подошел к Иоанну. “Иоанн, ты есть Бог наш”. — “Нет, Елисуа, я не Бог, я-я…” — “Нет, ты Бог, ибо слушал тебя сегодня и плакал, да и окружающие тоже плакали, ибо ты говорил словами не простого чело­века, а Божьими”. — “Елисуа, Иоанн, Саул, Бог грядет за мной, и от Его слов вы не плакать, а рыдать будете. Так что будем ждать и надеяться только на Него. Мы лишь подготовим Ему путь, дабы стези были прямыми Ему”. — “Иоанн, как бы ни было, все равно ты есть начало Божье на Земле”. — “Да, но в Божьем Царстве я лишь агнец, которого ведет сам Господь”.

РИМ. “Юлий, Юлий, ты где?” — “Даврий, я здесь, и я волнуюсь”. — “Дорогой, не волнуйся, ибо уже кое-кого я затронул за живое место и о тебе вспомнили. А раз вспомнили, то значит, я думаю, что не забывали о тебе. Завтра мне предстоит посетить Тиверия Кесаря и, ду­маю, что я смогу в чем-то его переубедить именно в твою пользу”. — “Даврий, а не навредишь ли ты себе?” — “Нет, Юлий, этого я не боюсь, ибо они сами просили меня об этом”. — “Даврий, я восхищен тобой”. — “По­нимаешь, Юлий, я признаюсь, что “огненная колесница” для меня луна, которую я не достану рукой, ибо далеко от нее. И вот что-то я не верю. Для меня существует другая сторона — справедливость наша человеческая, думаю, что безденежная, просто чистая”. — “Даврий, и ты ее уже встречал, эту чистую справедливость?” — “Я — нет, Юлий, а ты?” — “Боже ты мой, да вот именно только сейчас я ее встретил в лице твоем”. Даврий посмотрел на Юлия. “Что ж, я доволен”.

Под вечер следующего дня, посетив Тиверия, Дав­рий вернулся домой. Юлий видел, что он нервничает. “Даврий, что-то случилось?” — “Нет, Юлий, но повто­ри мне имя твоего друга, которому ты рассказал об “огненной колеснице”. — “Даврий, его звали Аккима”. — “Но почему же тогда в твоем доме живет некий Рахив?” — “Даврий, ты это серьезно говоришь?”

— “Да, там живет Рахив, и я чувствую, что Тиверий что-то скрывает или, в крайнем случае, боится чего-то”. — “Может не следует тебе…” — “Нет, Юлий, вот именно здесь я должен довести до конца свое дело. Аккима умер сразу. В доме твоем живет Рахив…” — “Даврий, извини, но я знаю его уже почти 17 лет”. — “Так почему же ты молчал?” — “Просто стеснялся говорить, не хотел тебя беспокоить”. — “В общем, Юлий, здесь что-то неладное, и дай мне время, чтобы я обдумал все это, ибо твоя честь, думаю, восстановится”.

— “А твоя?” — “Пусть даже меня и снимут с моей должности, но я все доведу до конца. Юлий, а дом твой у тебя действительно красив и уютен”. — “Ты что, был в нем?” — “Только я сожалею, что он стоит у тебя у подножия холма, ибо дождевые воды…” — “Даврий, я снова говорю тебе, ты есть Бог”. — “Юлий, давай Бога не будем вспоминать, лучше пройдемся по улице нашего родного Рима, тем более, сейчас вечер. Свежий воздух нам будет только в пользу”. — “Что ж, Даврий, идем, но с одним условием, что мы подойдем к моему дому. Я хочу хотя бы мысленно побывать в нем. Стоя рядом с ним, может, образно, я увижу там своих детей, жену”. Даврий смотрел на Юлия и думал: “Господи, зачем, зачем люди переносят такое горе, зачем страда­ния? Неужели мы рождены только для горя и ненави­сти? Ежели человек видел что-то чудное для нас, нельзя, нельзя же его за это наказывать”.

“Юлий, идем, думаю, что в жизни пока мы правду не найдем. Утешение какое-то изыщем, но только для себя. Те, кто очень “мудры” в этой жизни — они пока правят балом жизни и на их совести все — и честь и насилие”. — “Господи, я прозрел”. — “Юлий, что ты имеешь ввиду?” — “Только жизнь, ибо я пережил очень много”. — “Слушай, об этом не думай, но вспоминай и свою семью, и свой очаг”.

Они подошли к дому Юлия. “Даврии, мне страшно, я вижу свой дом и не имею права войти в него. Я вижу в нем свою семью, вижу радость, слышу смех своих детей, но не вижу в этом доме самого себя”. — “Друг ты мой, успокойся. Идем на шестой холм и среди природы, сре­ди деревьев немного отдохнем. С холма мы увидим весь наш ночной город, и пусть зрелище поднимет нам на­строение”. — “Даврий, о чем ты сейчас думаешь?” — “Я и сам не знаю, просто отдыхаю, но мысли мои внутри меня кипят”. — “Даврий, посмотри на звезды, и ты ус­покоишься. На мой взгляд, они говорят с нами”. Даврий улыбнулся. “Юлий, знать бы, о чем они говорят с нами. Если они несут зло, то и не стоит на них смотреть, ежели радость, то дай мне арфу, и я буду петь под ее звучание”.

— “Даврий, я понял тебя. Скажи мне, а что думаешь о смерти, есть ли она?” — “Юлий, если люди умирают, значит она есть. Но что-то еще есть, а объяснить я этого не смогу, именно то, что есть”. — “Да, я с тобой согла­сен”. — “Пойми, во сне я не один раз, а много раз гово­рил со своими покойными родителями, и они мне такое рассказали, что при жизни мне об этом никогда не гово­рили. И главное то, о чем они говорят, все сбывается. В это трудно поверить, но это происходит. И думаю, что там, где-то в неведомом где, что-то есть еще. И если оно существует, то я воспою то при жизни своей. Юлий, а ты хотел бы сейчас умереть?” — “Сейчас нет, но в тот день, когда я увидел мертвыми свою семью, тогда да. Не знаю, что меня тогда удержало, но точно знаю, что что-то удер­жало от моих помыслов”. — “Пойдем домой, мы и так очень много времени провели на свежем воздухе”.

Они прошли несколько улиц, прохожих было мало, луна освещала весь город. “Даврий, а почему на небе я вижу только три звезды?”— “Юлий, вот когда мы с тобой попадем туда, тогда я тебе все и объясню. А сейчас пока нам приходится только смотреть, хотя в мыслях нужно искать ответ на все свои вопросы”.

“Стойте”. — “Да, мы вас слушаем”. Их окружи­ло несколько человек. Один из них громко произнес: “Следователь вот этот”. Юлий сообразил сразу все. “Даврий, уйди в сторону, я сам”. Завязалась потасов­ка. “Господи, как же я могу стоять в стороне, видя эту жестокую бойню?” — “Даврий, помоги мне”. — “Сей­час, Юлий”. Сколько длилась эта бойня, никто не помнил. “Юлий, ты жив?” — “О, Даврий, я жив, и я узнал их. Боже, погоди у меня что-то болит”. — “Юлий, скажи мне, кто они?”— “Это снова мои дру­зья из моего бывшего легиона. Даврий, посмотри, мне что-то мешает в области поясницы, может, я ударил­ся”.— “Нет-нет, погоди, это нож. Тебе больно?” — “Да, неприятная боль”. — “Потерпи, я сейчас”. — “О Боже, Даврий, а сейчас боль невыносимая”. — “Так, Юлий, идем домой. Рана у тебя небольшая”.

— “Это я и сам чувствую. Даврий, тебя хотели убить”.

— “Юлий, с чего ты взял?”—”Но ведь ты тоже слышал их разговор. Тем более, это сотники из леги­она смерти, и я один из них. И если бы ты шел сейчас один, то завтра я тебя уже бы не увидел. Боже, как болит голова”. — “Юлий, давай зайдем в это непристойное заведение, там есть вино, комнаты, где я смогу обработать твою рану”.

Они вошли в полуподвальное заведение. Вокруг все гудело и шумело. “Господи, куда я попал?”— подумал Даврий. Они стояли и смотрели, они видели настоящий разврат. Юлий зашатался. “Даврий, мне здесь плохо”. — “Хозяин, господин!” — “Я вас слу­шаю”. — “Мой друг чувствует себя неважно, помо­гите, все оплачу”. — “Господин, я это сделаю вмиг”.— “Юлий, идем с ним”. Они вошли в отдельную ком­нату, Даврий помог Юлию раздеться. Рана кровото­чила, Юлия бросило в жар, ему что-то грезилось: люди с рогами на голове звали его к себе. Он отвечал им: нет, господа, мое место не у вас и прошу, уйдите от меня. “Юлий, Юлий, ты жив?”— “Даврий, это ты? А почему у тебя нет рогов на голове?” Даврий взялся за голову руками, потом резко отпустил руки. “Юлий, извини, но я еще не женат”.— “Да я не это имею ввиду, ибо предо мной были черти”. — “Нет, пред тобой был я, только твой друг. Полежи немного, и тебе станет лучше”.

Прошло немного времени. “Юлий, как ты себя чувствуешь?” — “Терпимо”. — “Тогда идем домой”. Войдя в дом, Юлий подумал: раз я дошел до дома, значит я выживу. “Даврий, теперь, с сегодняшнего дня, я буду всегда рядом с тобой, ибо эти ехидны способны на все и в любой момент могут настичь тебя”.— “Спа­сибо тебе, Юлий”.

В дверь постучали. “Даврий, открой, это Артема”. — “Что, что случилось? — “Тебя вызывают в се­нат”.— “Артема, я скоро буду там. Юлий, ты же собе­ри в себе силы и до моего возвращения оставайся живым, ибо с этого дня я буду считать тебя своим братом”.

Войдя во дворец Тиверия Кесаря, Даврий почув­ствовал прохладу, ибо к нему вышли только слуги. “Гос­подин, вы следователь?”— “Да”.—”Тиверий очень скоро вас примет”. В голове Даврия начали возникать разные мысли, они были хорошие и плохие. И вдруг он услышал: “Следователь, войдите”. — “Господин…” — “Даврий, не говори мне о себе ничего, ты посещаешь меня второй раз, тем более, я знал твоих родителей. Следователь из тебя получается профессиональный”.

— “По какому поводу меня вызвали?” — “Даврий, я много наслышан о тебе, и меня поразил тот случай, который произошел с тобой вчера”. “Откуда он мог узнать так быстро? — подумал Даврий, — И все же я ему расскажу все о Юлии и о всем случившемся”. Даврий говорил очень долго. После всего услышанно­го Тиверий сказал: “Пусть ко мне придет Юлий”. — “Господин, но ведь вы его…” — “Я повторяю, пусть при­дет”. — “Хорошо, я скажу ему”. Тиверий посмотрел на Даврия и произнес: “А ты, между нами говоря, импера­тор”. — “Нет, господин, я простой человек”. — “Нет-нет, ты не человек, ты выше его, ибо из твоих уст исходит много справедливости”.— “Спасибо, господин, мне можно идти?” — “Да, иди”.

“Мы звери, все звери. Мне бы понять, почему это так происходит”,— думал Тиверий. Даврий, вышедши из дворца, засмеялся. “Вот и я начал свою настоя­щую работу, тем более, Тиверий позволил мне делать то, что я хочу делать. Действительно, я получил сегодня приятное чувство удоволетворения. Я очень рад, но одна мысль у меня не выходит из головы: Тиверий что-то знает, и он чего-то боится, но я чувствую, что очень скоро доведу дело Юлия до положительного конца. Так что, Рахив, жди меня в гости еще один раз. И вы, сотники”.

ИУДЕЯ. Иоанн, имея трех своих учеников, следо­вал по пустыне, мысли у него были одни: я помогу лю­дям. Они шли впереди, несли радость вслед за собой, несли все Божье. Проходя селения, Иоанн призывал всех людей, чтобы они обращались только к Богу. И его призыв был везде услышан, толпы людей тянулись к нему, ибо все хотели увидеть чудо.

В одном из селений они остановились на ночлег.

“Иоанн, ты еще не спишь?” — “Нет, а что случи­лось?” — “Тебя хотят видеть двое мужчин”. — “И что они хотят от меня? — “Иоанн, мы и сами не знаем, просто хотят поговорить с тобой”. — “Хорошо, сейчас я выйду”.

Выйдя на улицу, он увидел мужчин. “Господа, я вас слушаю”. — “Ты ли есть Иоанн?” — Да, это я”.— “Можно ли с тобой поговорить?” — “Я не против, го­ворите”.— “Недавно мы видели, мы даже боимся го­ворить об этом…” — “Нет-нет, говорите, что вы виде­ли?” — “В общем, мы видели огненное крыло”. — “Это интересно, значит, видели огненное крыло?” — “Да, имен­но”.— “И как вы отнеслись ко всему этому?” — “Иоанн, только не смейся над нами, но страх одолел нас. Ко­нечно, и интерес”. — “Что ж, уважаемые, бояться этого не нужно, лишь радоваться, ибо Силы Небесные осве­тили вас своим знамением. Но пока об этом никому не сказывайте, дабы не навредить самим себе”. — “Хоро­шо, Иоанн, мы будем молчать, только умолчать будет очень трудно. Об увиденном хочется говорить всем”.— “Господа, еще не время об этом распространяться, но я уверен, что наступят такие времена, когда люди не бу­дут бояться говорить вслух о красотах небесных”.— “И еще одна просьба у нас к тебе: разреши нам ос­таться с тобой, нам хочется больше узнать о Царствии Божьем”.—”Я рад и не против, оставайтесь. Только учтите, что будет очень трудно, ибо мы пешим ходом преодолеваем огромные расстояния”.—”Иоанн, мы мо­лоды и выдержим все”.—”Как вас зовут?”—”Меня Овадия, а меня Сува”.— “Располагайтесь, места на всех хватит, и я действительно рад, что вы поверили мне и рад за то, что нас стало уже шестеро и мы преодолеем все трудности ради Бога и всех людей”.

Наступала ночь, ученики вышли из дома и размес­тились у костра. С нетерпением ждали, когда Иоанн начнет разговор: “Братья мои, величит моя душа Бога, точно так же, как Он величает нас. Покайтесь, от­бросьте все сомнения, поверьте в Небесные Силы, и они всегда придут к вам на помощь, ибо Высшие Силы видят и слышат нас и, без сомнения, можете полагаться на них. Уважайте все таинственное, ибо оно исходит только от Бога”.—”Иоанн, а мы увидим Бога?”—”Сува, каждому из нас не избежать встречи с Ним. Рано или поздно она наступит, и мы войдем блаженными врата­ми в Царствие Его, и души наши узрят лик Его и обрадуются увиденному”.—”Иоанн, ты слышал глагол Божий?”—”Братья, да, я слышал и слышу Его все время и, дай Бог, чтобы каждый из вас так же смог услышать глас Его. Овадия, о чем ты задумался?”— “Понимаешь, Иоанн, хотелось бы сразу услышать глас Его”.—”Раз вы видели огненное крыло, значит и ус­лышите Его. И все услышанное запоминайте, ибо мы должны говорить людям только правду и убеждать всех словами Божьими. Посмотрите на звездное небо, воз­радуйтесь ему, ибо Господь сотворил все эти красоты только для нас. Он вложил в них свой дух и всю искренность свою”.—”Иоанн, смотри, к нам кто-то приближается”.—”Елисуа, если с добром эти люди к нам, значит, будут нашими гостями”.

“Мир вам”. — “Мир и вам”. К ним подошли во­семь человек. “Господа, скажите нам, есть ли среди вас Иоанн Креститель?” Иоанн привстал. “Я вас слу­шаю”.— “Слава Богу, мы нашли тебя, Божий ты чело­век”.—”Что вы хотите от меня?”—”Мы из окрестных деревень, многие люди хотят, чтобы ты покрестил их”.— “Что ж, пусть поутру придут сюда все желающие, и я исполню их просьбу”.—”Спасибо тебе, Иоанн, мы все придем к вам с женами и детьми. Оставайтесь с Бо­гом “.—”Спасибо и вам”.

“Иоанн, ты представляешь, сколько народа завтра будет здесь?” —”Представляю, поэтому и будем сейчас отдыхать”. Все духовные братья лежали на земле и смотрели на звездное небо. Каждый о чем-то думал, мечтал и жил своей жизнью в мыслях вместе с Богом.

ДВОРЕЦ ИРОДА АНТИПЫ

“Иродиада, я начинаю волноваться. До меня все больше и больше доходит слухов об Иоанне Крестите­ле. Ежели его не остановить, то я уверен, что вместо меня он будет царем Иудейским”. — “Наконец-то, Ан­типа, ты начинаешь все понимать. Убей его, и все”.— “Нет, Иродиада, на убийство я никогда не пойду, а поговорить мне с ним следует, и чем скорее, тем лучше. За ним идет народ, я не могу понять, почему они идут за ним, он же слишком умен, тем более, не по своим го­дам”.—”Иродиада, как бы ни было, но я хочу видеть его у себя во дворце”.—”Что, этого голодранца ты хо­чешь видеть здесь?”—”Дорогая, но не поеду же я ис­кать его”.—”Антипа, а знаешь ли ты, что он питается акридами (род саранчи)?”—”Лично меня не интере­сует, чем он питается, меня больше интересует, чем он притягивает к себе людей”.—”Что ж, делай как зна­ешь”.—”Вот когда увижу его и поговорю с ним, тогда и решу, как поступить”.—”Антипа, я больше чем увере­на в том, что если он тебе понравится, то ты ему ничего не сделаешь”.—”Понимаешь, Иродиада, вообще-то ум­ные люди мне нравятся больше, чем глупцы”.—”Все, Антипа, я тебе больше не советчик, посылай за ним слуг и беседуй с ним, сколько захочешь”.—”Иродиа­да, в моем царстве живет пророк и, как бы ты ни упрямилась, все равно будет по-моему”.”Нет, дорогой, наступит и мой час — и все будет по-моему”, — поду­мала Иродиада. У нее запылали щеки, и она с огром­ным удовольствием покинула Антипу.

“Как мне и о чем говорить с этим пророком, ведь я же все-таки царь, а он пророк и все, да еще впридачу — нищий? — Антипа задумался.— Может, Иродиа­да права, не стоит с ним встречаться. Нет, все ж пус­кай доставят мне его сюда”.

ИОРДАН. Ранним утром к реке со всех селе­ний двигались огромные толпы людей. Иоанн и уче­ники были очень довольны, ибо видели, что люди пове­рили им полностью. Господь тоже видел это движе­ние и радовался вместе со всеми.

“Уважаемые братья, покайтесь, прошу вас, покай­тесь, ибо приблизилось Царствие Божие, и воды Иор­дана смоют с вас все грехи. И вы намного станете духовно чище пред Всевышним”.—”Учитель, сюда ска­чут всадники”. — “Не бойтесь, ибо Господь не позво­лит им на этом святом месте совершить зло”. Всадни­ки спешились. “Кто здесь из вас пророк?”—”Это я, что вам нужно от меня?”—”Ты есть Иоанн Крести­тель?”— “Я вам что, не нравлюсь?”—”Да нет, нра­вишься, только вот боимся — Ироду ты не нравишься. Ирод требует представить тебя во дворец”.—”Он что, меня приглашает на бал?”—”А вот это ты у него спро­сишь сам. Как нам доложить царю, когда ты навес­тишь его?”—”Через два дня я буду у него во дворце, так и доложите ему”. — “Пророк, а ты однако смел. Не боишься ли ты, что он тебя в темницу посадит?”— “Думаю, что умный царь этого не сделает”. —”Что ж, так и доложим ему”. Всадники ускакали.

“Иоанн”. — “Елисуа, я слушаю тебя”. — “Может быть, ты не пойдешь к Ироду?”— “Если я не пойду, то он сочтет меня трусом”. —”А ежели он тебя поса­дит в темницу?”—”Братья, не бойтесь, ничего худого он мне не сделает, ибо за мной стоит весь верующий народ и сам Господь”.

Ирод с нетерпением ждал Иоанна. Иродиада виде­ла, как он нервничал, и наслаждалась этим. “Ну что, царь, какой-то нищий заставляет тебя волноваться. Царь ты царь, не стыдно ли тебе быть таковым?”—”Иродиада, не тревожь меня, ибо я могу рассердиться и надолго. Но ежели он не придет ко мне в назначенное время, то я его действительно накажу по своему, по-царски”.

Иоанн же на встречу с Иродом не торопился. Он делал свое дело и в какой-то момент забыл о том, что ему нужно быть во дворце, лишь через несколько дней: “Учитель, — обратился к нему Иоанн Зеведеев, — ты обещал Ироду…”—”Спасибо, Иоанн, что ты напомнил мне. Хорошо, завтра же я направлюсь к нему”.

Ирод был зол, как пес, он кричал не своим голосом. Иродиада же смеялась, глядя на него. В палату вошел слуга. “Господин, к вам прибыл Иоанн Креститель”.— “Так пусть немедля войдет сюда”. Слуга от нечеловечес­кого крика затрясся. “Сейчас, господин, сейчас”.

Иоанн вошел в палату, он был спокоен как никог­да. Ирод посмотрел на него. “Ну что, Пророк, заставил ты меня ждать, так вот ты какой на самом деле. Зна­чит ты проповедуешь среди людей о Царствии Божь­ем. Скажи мне, какое оно есть?”—”Великий царь, при­дет время, и ты сам увидишь это Царствие”.—”Хм, однако ты молод, но дерзок. Но я прощаю тебе все, ибо ты от Бога”. Ирод засмеялся. “Да, я, но не ты”.— “Слушай, не смей со мной так говорить”.—”Господин, я тебе лишь отвечаю, при этом я не унижаю тебя”. — “Я слышал, что ты крестишь водой, тем самым снима­ешь грехи с людей. Может, и меня покрестишь?”— “Да, я крещу водой. Но, чтобы смыть грех с рода Иро­дов, просто не хватит воды в Иордане”.—”Слушай, голодранец, да как ты смеешь говорить мне такое? Я сейчас прикажу тебя казнить”.—”Господин, я этого не боюсь, ибо точно знаю, что встречусь с тобой там”. “Смотри, я начинаю бояться его, Иродиада в чем-то была права”,— подумал Антипа и сказал: “Что ж, Иоанн Креститель, крести и дальше, ибо мне не ме­шаешь быть царем и, думаю, что мы с тобой еще уви­димся, ибо сегодня у нас не получился разговор”.— “Господин, мне неприятно говорить с человеком, я по­вторяю с человеком, который живет со своей племян­ницей”. Ирод несколько раз подпрыгнул, его затрясло, но он ничего не мог сказать в ответ. От его вида Иоанну стало не по себе. “Как я затронул его за жи­вое”,— подумал он.

Внутри себя Ирод чувствовал свой грех, и это его, можно сказать, спасло. Он успокоился. “Пророк, ты можешь идти. Придет время, и я, твой царь, найду тебя сам”. Иродиада подслушала весь разговор. “Ну, про­ходимец, я этого без внимания не оставлю и очень ско­ро накажу тебя своим судом женской чести”, — дума­ла она. Ирод думал иначе, чем жена его.

“Ну что, царь, поговорил?”—”Да, дорогая, погово­рил. Он мне нравится, ибо он смел и чувствую, что не боится меня. Может быть, он и есть на самом деле Бог? Тогда почему Он избрал именно этого Иоанна, а не меня?”—”Антипа, я смотрю на тебя и не могу по­нять, то ли сходишь ты с ума, то ли я?”— “Иродиада, не знаю, кто из нас сходит с ума, но я хочу, чтобы он снял с меня все грехи”. Иродиада рассмеялась: “Я с тебя буду снимать, но не он, а его чтобы я больше не видела здесь никогда. Пусть там, где-то в пустыне, он проповедует свою веру. Ты и есть мой Бог для меня, другого я не знаю”. Антипа посмотрел на жену. “Мо­жет быть, ты и права, но думаю, что не во всем. В этом Иоанне тоже что-то есть святое и иногда к нему нужно прислушиваться”. А сейчас, дорогая, оставь меня одно­го, мне нужно все обдумать”.—”Думай, думай — и Царствие Божье тебя примет в свои объятия. Ирод ты Ирод, смотрю я на тебя, как на малое чадо”.—”Прошу снова тебя, оставь меня одного”.

Иоанн вышел из Иерусалима, присел у источника Рогель. Было тепло. Он был доволен встречей с царем Иродом. Солнце пригревало, его клонило ко сну. На некоторое время он уснул. Ирод же в это время сидел и молчал. В голове у него все шумело, но он так и не смог найти в своем челе какую-либо приятную мысль. Перед ним все время стоял образ Иоанна Крестителя.

Зашумел ветер, от источника потянуло прохладой, Иоанн открыл глаза, пред ним стояли две девочки. “Господин, вам плохо?”—”Нет, дети, как раз наоборот. Мне сейчас очень хорошо, так хорошо мне никогда не было”. Девочки засмеялись и убежали. Иоанн испил прохладной воды и отправился к своим ученикам и к людям, которые ждали его.

“Господа, смотрите, Учитель, Учитель вернулся”. — “Да, братья мои, я цел и невредим. С Божьей помощью я поговорил с царем, а сейчас давайте приступим к более важным делам”. Народ окружил Иоанна. “Учитель, мы просим тебя, больше рассказывай нам о Боге, о Его вла­сти и Царствии Его, о себе, об отце твоем Захарии. Мы хотим знать все”.—”Братья мои и сестры, я исполню желание ваше. Вы будете знать все, только приходите ко мне”.—”Учитель, а мы и не собираемся уходить от тебя. О тебе сейчас знают все, и скоро всем желающим увидеть тебя не будет хватать здесь места”.—”Братья, я рад за вас и за ваше признание”.

РИМ. “Юлий, дорогой ты мой, как ты чувствуешь себя?—”Даврий, брат ты мой, прекрасно. Мне кажет­ся, что я заново родился, а как у тебя дела?”—”Юлий, лучше и не может быть”.—”Даврий, извини меня, но я с сегодняшнего дня все время буду находиться рядом с тобой. Я боюсь за тебя и чувствую, что этих людей подкупил Рихав”.—”Юлий, я тоже это чувствую и очень скоро разберусь сам во всем, главное не спе­шить”. Кто-то постучал в дверь.”Кто это может быть?”— подумал Даврий. “Кто там?”—”Следова­тель, к тебе можно?”—”Сейчас открою. Господи, Кон­стантин, Александр, проходите”.—”Даврий, мы при­шли поздравить тебя”. — “Спасибо, хорошо, но сначала познакомьтесь. Это мой друг Юлий, он временно жи­вет у меня”.—”Очень приятно”.—”Юлий, а это мои друзья. Когда-то в детстве мы играли вместе, и я сре­ди них вел следствие и от них же получал”. Все зас­меялись. “Даврий, поздравляем тебя, поздравляем два раза”.—”А почему два раза?” — “Первое поздравление по поводу того, что ты уже следователь, а второе, ну разве ты не помнишь?”—”Нет”.—”У тебя же сегод­ня день рождения”.—”Боже, да как же это я забыл? Тогда сейчас устроим пир у реки”.—”Не получится у реки”,—Александр и Константин засмеялись снова. “А почему не получится?”—”Дождь надвигается со всех сторон”.—”О, идолы, все помните. Тогда отпраз­днуем дома, жаль только, что моих родителей нет рядом со мной. Я очень скучаю за ними”.—”Даврий, успо­койся, мы не заменим их тебе, а развеселить развесе­лим. В общем, за здоровье твое и удачу по службе”.— “Спасибо вам, друзья мои, главное, что вы не забыли меня и, дай Бог, чтобы всегда было так”.— “Даврий, мы собираемся отправиться в Иерусалим”. — “Это связано со службой?”—”Да, со службой, и не только”.— “Не хотите ли вы жениться?”—”Даврий, но мы же еще в своем уме. Понимаешь, ходят слухи среди рим­лян, что там живут два пророка, вот и хочется нам уви­деть их”.—”Александр, не говорите глупости”.—”Да нет, Даврий, это не глупость, а реалия нашего време­ни”.—”Что ж, желаю вам удачи. А сейчас давайте праздновать, ведь день рождения есть день рождения”. “И почему только мы празднуем? — подумал Даврий, — неужели с этим что-то связано?”

“Даврий, а слышал ли ты что-либо об “огненных колесницах”?”—”Ну хватит с меня. Вот Юлий видел, и этого достаточно. Лично я в это…— Даврий по­смотрел на Юлия.— Юлий, извини меня”. На улице загремел гром, и пошел сильный дождь. Даврий за несколько лет почувствовал домашний уют. Ему было очень приятно. Он даже не прислушивался к раска­там грома. Они смеялись, шутили, ибо молодость кипе­ла в их душах. Никто из них не знал, как сложится их судьба. Они резвились до утра. “Ну, Даврий, нам пора”.—”Спасибо вам, друзья. Лично мне вы подари­ли радость, не забывайте меня”.—”Но разве тебя за­будешь, — посмотрев на Юлия, сказали все. — Все, Юлий, до встречи. Мы рады были с вами познако­миться”.—”До встречи”.

“Константин, а когда вы отправляетесь в Иеруса­лим?”— “Дня через четыре”.—”Ну, в добрый путь вам”.—”Спасибо и вам”.

После ухода Александра и Константина Даврию стало скучно. Выйдя из дома, он посмотрел на небо. Низко над землей ползли тучи. Грусть охватила его еще сильней, и он вернулся в дом.

“Юлий, что ты мрачный такой?” — “Даврий, я вспомнил свою семью”.—”Извини меня, Юлий, вчера была радость, а сегодняшний день мне напоминает траур, но я думаю, что это скоро пройдет. Нам следует отдох­нуть, а все остальное образуется само по себе. Думаю, ты согласен со мной?”—”Даврий, я всегда буду согла­шаться с тобой, ибо твоя грусть есть моя грусть, а твоя радость будет моей радостью”.

ИУДЕЯ. Визит Иоанна Крестителя не давал по­коя Иродиаде. Она строила разные планы, думала, как наказать его. “Все, придумала — найму-ка я людей, и пусть они проучат этого пророка с его учениками”. Же­лающие сразу нашлись, ибо она предложила большую сумму денег. Ирод о замысле жены ничего не знал, хотя

он что-то чувствовал, но не придал особого значения.

На следующий день наемники отправились в Вифавару, как раз там находился Иоанн с учениками. Где находился дом Захария, знали все, поэтому найти его не составляло особого труда…

— “Иоанн!” — “Елисуа, что случилось?”—”Ты слышал чей-то разговор?”—”Нет, не слышал”.—”Что-то мне не нравится сегодняшняя ночь”.—”Елисуа, ус­покойся, я сейчас выйду и посмотрю, что там такое”.— “Нет, Иоанн, выйдем вместе. Братья, поднимайтесь”.— “Елисуа, что, что такое?”—”Только когда выйдем из дома, тогда и узнаем, что там такое и кто там. Я выхо­жу первый, вы же — вслед за мной”. Елисуа сделал только первые шаги, как на него набросилось несколь­ко человек. На фоне лунного света происходило побо­ище. Длилось оно недолго, ибо Елисуа был не из сла­бых. Он всячески старался защитить Иоанна, и это ему удавалось. “Ну, слава Богу, мы отбились. Но что они хотели от нас, Иоанн, как ты думаешь?”—”Елисуа, есть у меня одна мысль. Мне кажется, что это все связанно с визитом к Ироду. Идемте в дом, но все равно нам придется дежурить, ибо не ровен час, и они могут вернуться. Но мне кажется, что никто из нас уже не уснет”.—”Иоанн, неужели Ирод хочет от тебя изба­виться?”—”Думаю, что не он, а Иродиада, жена его”.— “Чем же ты ей так насолил?”—”Елисуа, не думай об этом. Господь нас рассудит. Главное, что из нас никто не пострадал”. Елисуа засмеялся: “Иоанн, нет, Сува немного получил”. — “Извините меня, я сонный был”. Все засмеялись. “Так что, тебя били спящего?” Сува опустил голову. “Да, первое время, а после я очнулся”. Снова раздался смех. К Иоанну подошел Иоанн Зеведеев. “Брат ты мой, это первые угрозы в нашу сторо­ну, нужно быть предельно осторожными, ибо ведь, кро­ме Бога, есть еще и черт”. — “Иоанн, я согласен с тобой”.—”Учитель, тебе же всегда нужно находиться среди людей, мы же будем тебя охранять”.—”Спаси­бо тебе, Иоанн, но думаю, что второй раз они не решат­ся на это, а ежели и решатся, то все будет выглядеть пострашней. Конечно, не с нашей стороны.

ДВОРЕЦ ИРОДА. “Дорогая, ты сегодня такая веселая и выглядишь не так, как всегда”.—”Да, Анти­па, просто у меня сегодня хорошее настроение”. — “С чего бы это?”—”Я вчера осуществила один свой план и думаю, что успешно”. — “И ты от меня скрываешь что-то?”—”Нет, я признаюсь тебе”,— и она все рас­сказала Антипе. “Да ты, действительно, сошла с ума”.— “Я не позволю ему, чтобы он издевался над нашей семьей. С меня достаточно унижений”.—”Хорошо, ус­покойся, а то вид у тебя стал не ахти приятным. Пред­ставляешь, дорогая, что будет, если он догадывается обо всем. Ведь он пророк, задумайся об этом”. — “Антипа, за кого ты меня принимаешь?” — “За жену свою, и не хочу я раньше времени потерять тебя, ибо пророки мо­гут делать все. А у нас есть лишь только деньги и власть необдуманная”.—”Вот и примени власть нео­бдуманную против нищего или дай ему денег, и пусть он убирается из наших краев. Думаю, что от денег никто не откажется”.—”Иродиада, думаю, что ты оши­баешься, он не из тех людей, и он знает себе цену. И такого человека трудно сломить”.—”Антипа, я смот­рю, ты меня ни во что не ставишь и унижаешь перед нищим”.—”Я хочу, чтобы ты это поняла, что таких людей нельзя трогать, хотя бы поначалу”.—”Что ж, дорогой, тогда я еще немного потерплю”.—”Иродиада, как мне трудно с тобой говорить.”—”С тобой не лег­че”.—”Все, дорогая, хватит об этом, ибо меня ждет се­годня встреча с двумя представителями из Рима, и я хочу выглядеть перед ними достойно”.

ИЕРУСАЛИМ. Дом Осии. “Ты дома?” — “О, Варавва! Ты появляешься, как орел перед птичками небесными”. — “А где же мне быть? На тот свет пока я не желаю. Посмотри на меня”. Осия посмот­рел на Варавву. “Ты вот и есть птичка небесная для меня. Так, Осия, а Елисуа у тебя?”—”Нет, он поверил в Бога и стал пророком. Он покинул меня”. — “Слу­шай, что ты верзешь?” — “Варравва, я не шучу, он ушел с Иоаном Крестителем”. — “С каким еще Крестите­лем?” — Ну, помнишь, мы с тобой в детстве его еще няньчили”. — “Да-да, что-то я припоминаю. Но я еще где-то его встречал, и с ним был Иуваль”. — “Да, Варавва, был, но он уже находится там, на отдыхе. Жалко мне его, хороший был человек”.—”Какой от­дых, о чем ты говоришь?” — “Понимаешь, Варавва, он умер и находится там, — он посмотрел вверх, — на Небесах, и не мешай ему отдыхать”. — “Ну что ж, Царствие Небесное ему”. — “Варавва, тебя повсюду ищут и хотят изловить”. — “Не получится, ведь ты же сам сказал, что я орел. У тебя вино есть?” — “Нет, с меня хватит. Елисуа меня отучил от этого”.—”Моло­дец Елисуа. Осия, на деньги и принеси мне вина”.— “Где ты только и берешь столько денег?” — “Это не твое дело, иди, а я подожду тебя”.—”Сейчас, я мигом”. Осия выскочил из дома и побежал на базарную пло­щадь. Варавва же прилег и уснул. Ему пригрезился какой-то кошмар, его пробрал холодный пот. Он вско­чил с лежака. “Осия, ты уже пришел?”—”Да, я дома, возьми вот рыбу и лепешки”.—”А ты почему сидишь в стороне?”—”Просто смотрю на тебя и думаю: то вино, которое я принес тебе, вкусное ли оно? —”Да, думаю, что вкусное, но только оно не для тебя. Бери лучше вот рыбу и ешь”.—”Варавва, спасибо, но после нее хочется пить”. — “Тогда не ешь, смотри на меня”. — “А ты надолго вернулся?”—”Сам еще не знаю. Дело у меня здесь есть одно. Когда свершу его, тогда и уйду”.— “Варавва, на этот раз забери меня с собой”. — “Осия, я подумаю”.—”И если не секрет, какое у тебя здесь дело?”—”Мне долг у одного господина нужно заб­рать”.—”А-а, Варавва, тогда я молчу”.—”Нет, Осия, и ты со мной пойдешь”. — “Варавва, но я-я-я…” — “А я говорю, что ты пойдешь”.—”Ну ты хотя бы сказал, что там за дело”. — “Увидишь сам и, если попадемся, мы с тобой будем распяты на кресте”.—”Но, Варавва, я этого не хочу”.—”Не бойся, если нас разопнут, то ты всегда будешь со мной”. Осия стал на колени. “Но я все же не хочу этого”. — “Так замолчи и смотри, как я ем и пью. И сегодня вечером идем”.

СИНЕДРИОН. “Уважаемые господа, — обра­тился ведущий собрания, — вы уже наслышаны о том, что у нас появились два пророка. И мы, высшее собра­ние, не можем допустить, чтобы эти проходимцы раз­вращали наш народ. Нужно принять все меры, и лю­быми путями нам нужно остановить этих, так называе­мых Учителей, ибо они проповедуют все сатанинское. И главное, народ идет за ними и слушает их бред. Если они считают себя посланниками Бога, значит они сумасшедшие. И пока не поздно, давайте решим, как нам поступить с ними. Они могут погубить полностью наш народ, ибо они ведут его в пропасть, сами не ведая этого. Они считают себя не только посланниками от Бога, но они считают сами себя Богами. Даже смешно об этом говорить. Мы, уважаемые люди Иерусалима, в глазах своего народа кажемся слабыми пред этими Учителями. На мой взгляд, они заслуживают только одного — смерти. Их нужно казнить, и чем быстрее, тем лучше будет для всех нас и для народа”. — “Но как это сделать? — послышался голос одного из чле­нов собрания”.—”Нам предстоит об этом подумать. Думаю, что Ирод и Пилат против не будут. На нашей земле было много таких пророков. Они рождались и умирали, они забыты и их пророчества тоже. Я не понимаю, как они не боятся провозглашать себя тако­выми. Я свое мнение высказал и хочется услышать ваше мнение, я имею в виду благоразумное мнение”. Все члены синедриона поддержали ведущего, хотя не­которые в душе были против, но высказывать свое мнение боялись. Обсуждение продолжалось несколь­ко часов, к единому мнению члены синедриона так и не пришли, отложив все до следующего собрания. Веду­щий негодовал, ему казалось, что этим унизили его честь, как человека и ведущего оное собрание, и он решил встретиться с Иродом. В беседе с Иродом ведущий тоже не получил удовлетворительного ответа и остал­ся ни с чем. “Неужели Ирод верит в пророков? Ежели он им верит, значит боится их? Только нужно понять, чего он боится?” Ирод думал иначе: “Если вы хотите убить пророков, то, значит понимаете, что они сильнее вас, и если понимаете, то будете искать любые пути, чтобы погубить их, а я просто не хочу участвовать в этом деле”. Ирод не знал тогда о плане Иродиады.

Темные силы витали рядом со светлыми. Они сгущались и окружали со всех сторон все святое. Мир еще не подозревал о том, что натворят истинные анти­христы. Даже тогда трудно было поверить в то, что они могут натворить. Была рождена новая эра и лишь только Бог знал, что она рождена на века. В муках и страданиях она была рождена, и светлые силы выдер­жали. Были сделаны первые шаги, и путь становился нескончаемым, он пролегал через тернии и ярой безду­ховности. Два Божьих посланника шли навстречу друг другу. Они шли уверенно, ибо точно знали, кто и зачем их ведет. Они слышали своего ведущего и были рады избранием своим.

ИЕРУСАЛИМ. “Осия, вставай, нам пора идти”.—”Варавва, может быть, ты один пойдешь?”— “Нет, идем вдвоем”.—”Но я боюсь”. — “А вот это меня не интересует”.

Они шли улицами ночного Иерусалима. Осии казалось, что они одни живут в этом городе. Страх пере­полнял его душу. Варавва это заметил. “Осия я не пойму, ты что, боишься самого себя?”—”Да, Варавва, мне страшно”.—”Терпи, дорогой, ты уже взрослый и должен жить не за мой счет, а за свой. Но если хочешь умереть с голоду, то возвращайся, я и сам справлюсь”.— “Нет-нет, Варавва, я иду с тобой”.

Они подошли к одному из домов. “Боже, Варавва, здесь же живет…”—”Молчи, я и сам знаю, кто здесь живет. Осия, ты стой здесь и жди меня, а я войду в дом”. Варавва постучал. “Кто там?”—”Господин, от­кройте, это слуга Понтия Пилата”.—”И что ему нуж­но от меня в такой поздний час?”— “Господин, впус­тите меня и я вам все объясню”. Варавве открыли. Моментально последовал удар. От всего увиденного Осия присел, его трясло. Варавва вошел в дом. Осия прислушался, но до него доносились только отдельные фразы. Варавва требовал у хозяина дома отдать ему хранилище.