Великая Отечественная на Черном море. часть 2

Интересен тот факт, что из состава ЧФ Приморской армии были переданы шесть морских орудий. Орудия предназначались для установки на батареях, обслуживаемых армейскими расчетами. Они получили наименование «батареи морских орудий». Позиции этих батарей также оборудовались армейскими частями. Одна батарея находилась в районе современной ГРЭС, вторая – в районе современной ул. Генерала Мельника, третья – в Балаклаве рядом со старой позицией 19-й батареи, за скалой. После боев зимнего штурма зенитная артиллерия Приморской армии понесла ощутимые потери. Во многих зенитных батареях оставалось по одному-два орудия. Для них стали оборудовать долговременные огневые позиции с укрытиями для личного состава. На немецких картах они так и обозначены: «одиночное зенитное орудие». На наших картах и схемах они по-прежнему обозначались как зенитная батарея на долговременном основании. В некоторых местах были оборудованы т.н., узлы сопротивления. Отдельные строения или хутора, находящиеся в полосе обороны, укреплялись огневыми точками, дома и ограды перестраивались и укреплялись бетоном. Силами армейских инженеров были оборудованы многочисленные укрытия для личного состава. Часто для этой цели использовались подвалы разрушенных домов, перекрытия которых были усилены бетоном. В верховьях балок было построено большое количество жилых землянок, т.к. существующих казарм и убежищ для размещения личного состава не хватало.

Все объекты старались строить с соблюдением маскировки, и после сдачи все объекты были неплохо замаскированы. Хорошая маскировка объектов обороны повышала их живучесть. Анализ хроники боевых действий в период третьего штурма показывает, что в целом линия обороны была подготовлена неплохо, кроме... тех участков, где наносился основной удар противника. Хорошо подготовленная, имевшая тыловые позиции линия обороны в районе г. Кара-Коба и напротив х. Мекензия, укрепления во втором секторе, в районе Федюхиных высот, а особенно, рубежи в первом секторе обороны, сыграли совсем небольшую роль.

Свою отрицательную роль сыграла и разобщенность в командовании секторов и несогласованность при строительстве оборонительных сооружений, слабое оборудование районов стыков между секторами и несогласованность при их обороне. Хорошо подготовленный немецкой разведкой главный удар пришелся в самое слабое место обороны на стыке 3-го и 4-го секторов. В основном, укрепления новых Передового и Главного рубежа представляли собой дзоты, землянки, остатки траншей и проволочных заграждений, сборные железобетонные пулеметные и артиллерийские доты. Сохранность сооружений , как правило, плохая. Основательно построенных монолитных артиллерийских и пулеметных дотов на этом рубеже почти не встречается. Сборные железобетонные огневые точки (СЖБОТ) на рубеже были построены, в основном, упрощенной конструкции и меньшего размера, чем строились ранее, без сквозника.

Неменко приводит мнение немецких военных инженеров о СЖБОТах: «…Конструкции из блоков русские не рассматривали как временные. Они считали искусственные блоки основным материалом для сооружений и занимались усовершенствованием этих конструкций. Данное обстоятельство можно с достаточной ясностью установить при ознакомлении с захваченным материалом. Формы блоков они брали соответственно с формами того или иного опорного пункта. Размеры выбирали так, чтобы их было удобно перевозить. Распространенным типом сооружений на сухой кладке является строение из блоков, которые соединялись друг с другом при помощи особо образованных швов. Его несомненному достоинству, состоявшему в плотном примыкании блоков, противостояли недостатки: из-за большой массы отдельных камней (от 100 до 600 кг) возникали затруднения при перевозке и производстве работ, что ограничивало их применение. Для построения большинства каменных и деревянных простейших оборонительных сооружений (пулеметных одно- или многоамбразурных точек, орудийных и минометных позиций и т.д.) требовалось 9-12 таких блоков. Видимо, для этих же целей были сделаны модели опалубки. В блоках оставлены отверстия, расположенные одно против другого таким образом, чтобы отдельные слои можно было связывать друг с другом посредством вертикальных стальных штырей и заливать цементным раствором. Этот новый скоростной способ строительства нашел широкое применение. Отдельные блоки были изготовлены на заводах весьма небрежно, в них попадаются пустоты без гравия, погнутая арматура, не имеющая необходимого бетонного закрепления, швы не заполнены раствором, стержни либо отсутствуют, либо не зацементированы. Во время опытного обстрела из противотанковых орудий калибра 88 мм с расстояния 800 м такие конструкции разрушались после попадания трех снарядов, причем сами блоки повреждались очень незначительно; так что блочные сооружения сыграли небольшую роль для защиты Севастополя. Объясняется это, во-первых, плохим технологическим процессом изготовления, а во-вторых, сниженной на треть толщиной конструкции, которая представляет собой образец поспешного и небрежного производства строительных работ».

Если посмотреть на схемы, приведенные в литературе, то поражает количество дотов и дзотов, построенных за это время, однако большинство из возведенных укреплений до названия «ДОТ» не дотягивают, и носят полевой, полудолговременный характер, однако, объем выполненных севастопольцами работ воистину является грандиозным. При обороне Севастополя под понятием «ДОТ» часто подразумевалось одиночное орудие на временном основании, установленное в окопе. Громкое название «форт», с легкой руки немецких военных бытописателей, часто носило земляное укрепление времен Крымской войны.

«…Батарей новейшего типа, пригодных для боевых действий на ближних дистанциях, не было – ни для фланговой защиты береговых батарей, ни для отражения атаки с севера или востока. Показанные на чертежах и часто упоминаемые батареи, представляют собой типовые каменно-земляные укрепления старых типов (к таковым относятся опорные пункты «Урал», «Волга», «Сибирь»), либо возвышенные площадки, перед войной усиленные бетонированными рвами, ходами сообщения и стрелковыми пунктами (например, батарея «ЧеКа»), либо образованные из валов со слабо облицованными рвами глубиной 4 м и слабо защищенными от обстрела казематами (Северное укрепление)... Способность к обороне этих сооружений определялась не столько толщиной перекрытий дотов (даже построенные из бетона, они не выдерживали обстрела полевой артиллерии), сколько количеством небольших опорных пунктов. Эти пункты были весьма удачно приспособлены к окружающей трудно просматриваемой местности и являлись плохими целями для артиллерийского огня. Их следовало подавлять в ходе боев на ближних дистанциях…». Это выдержки из переводного немецкого источника, описывающего укрепления Севастополя.

Во время третьего штурма опорными пунктами становились отдельные хутора и отдельные дома. Стены и перекрытия домов усиливались, окна закладывались мешками с песком, каменные ограды хуторов приспосабливались для ведения огня. Часто в качестве укреплений использовались добротно построенные казармы царской постройки. Эти узлы сопротивления могли оказать серьезное сопротивление немецким войскам, если бы... Если бы немецкие войска применяли при штурме только полевую артиллерию. Но именно на подавление узлов сопротивления были направлены усилия немецкой армейской артиллерии и авиации. Без преувеличения можно утверждать, что большинство узлов сопротивления были стерты с лица земли артиллерийским огнем и авиацией.

В первом секторе выявлены три узла сопротивления: в районе пос. Благодать, в районе села Оборонное (хутор Прокутора), в районе горы Гасфорт (хутор Калигай). Во втором секторе выявлено три таких узла: хутор Кара-Коба (хутор Шталя), на горе Кара-Коба и в районе высоты Сахарная головка. В третьем секторе пока удалось локализовать один узел сопротивления – дореволюционные казармы лесной стражи с каменной оградой на кордоне Мекензия № 1. В 4-м секторе узлами сопротивления стали два хутора и здание томатной фабрики в районе ВИРа. К настоящему времени от этих узлов почти ничего не осталось, их руины были разобраны на строительство домов в близлежащих поселках.

ОТРАЖЕНИЕ ТРЕТЬЕГО ШТУРМА

СООТНОШЕНИЕ СИЛ

Начиная с 20 мая, противник начал подготовку к штурму Севастополя. Какими же силами располагали немецкие войска к началу штурма? Наиболее устоявшейся цифрой численности немецких войск считается 203 тысячи, однако в последнее время рядом авторов была сделана попытка ревизовать эту цифру в сторону уменьшения. Они мотивируют это тем, что в семи немецких дивизиях не могло быть более 150 тысяч бойцов. Действительно, 7 дивизий немецких против 7 советских дивизий. Силы почти равны. Но это явная подтасовка, рассчитанная для амбициозных дилетантов.

Во-первых, не учтены силы как минимум трех румынских дивизий, принимавших непосредственное участие в штурме. Не учтены и силы «прикомандированных» на заключительном этапе полков из состава других дивизий, в частности, из 25-й немецкой дивизии. Во-вторых, в штурме принимали участие не только пехотные части, но и подразделения других родов войск. В-третьих, не учитывается то, что в ходе штурма многие разбитые немецкие части отводились на Керченский полуостров, а вместо них в бой вводились свежие части из группы генерала Матенклота, оставленные для охраны Керченского полуострова. В-четвертых, не учитываются двадцать семь маршевых батальонов пополнения, которые сменили многие части на Керченском полуострове, 3 батальона, составленных из пленных и татар, принимавших непосредственное участие в штурме. Не учтена трофейная техника, захваченная у советских войск на Керченском полуострове. В-пятых, стоит обратить внимание на то, что авторы совершенно забывают о том, что немецкая пехотная дивизия формирования 1942 года, имея 17,8 тысячи человек, почти вдвое превышала советскую дивизию полного состава, имевшую, в лучшем случае, 11 тысяч человек. По числу орудий немецкая дивизия превосходила советскую в полтора раза. Превосходила она ее и по мобильности, прежде всего, по обеспечению автотранспортом.

Сравним понятие «дивизия» в составе немецких войск и в составе СОР, взяв для сравнения две дивизии, оказавшиеся противниками во время последнего штурма: 22-ю немецкую и 172-ю советскую. В составе немецкой 22-й дивизии по состоянию на 1 июня 1942 г. числилось личного состава 17 752. Из них «штыков» – 15 172. В советской 172-й дивизии числилось 5 173 бойца и командира. Из них «штыков»... 1 925 в двух полках неполного состава. В советской дивизии реальное количество «штыков» было намного меньше за счет того, что в дивизию входили части ПВО, инженерные части, медсанбат и ряд других вспомогательных подразделений. Но это только половина правды. Комплектность пехотных батальонов в дивизиях СОР была намного ниже, чем во вспомогательных подразделениях. Т.е. если общая численность 172-й дивизии составляла 50% штатной, то конкретно в пехотных подразделениях укомплектованность составляла 20-25%.

Мы уже вели речь о том, что только соединение полного состава в немецких источниках именуется дивизией. Если потери составляют более 25%, то бывшая дивизия именуется «группой», а если из состава дивизии осталось 33%, то такое соединение называется «остатками дивизии». Т.е. остатки дивизии по немецкой классификации – это около шести тысяч человек. Большинство советских дивизий в своем составе насчитывали около 5 тысяч человек. Т.е. почти все советские дивизии (кроме 386-й) по своему численному составу были слабее «остатков» немецкой дивизии.

По состоянию на начало июня 1942 года почти все немецкие дивизии имели полный состав. Исключение составляла 132-я немецкая дивизия, но и она к началу штурма была усилена смешанной боевой группой, заменившей ее 438-й полк, понесший серьезные потери и еще находившийся на переформировании. Смешанная боевая группа была усилена советской трофейной техникой и тремя батальонами, составленными из местного населения и пленных.

Не стоит забывать и о румынских войсках. К началу штурма румынские бригады были развернуты в полнокровные дивизии. В их состав входила тяжелая, противотанковая и полевая артиллерия, минометы, пулеметы, штатный и мобилизованный транспорт. В современной литературе сформировалось принебрежительное отношение к румынским войскам, что не соответствует реальной боеспособности румынских частей в первый период войны. Немецкие источники замалчивают успехи румынских войск в ходе штурма, выпячивая победы своих войск. Замалчивают их и советские источники (в основном, из политкорректности по отношению к Румынии, входившей в СЭВ). Воспоминания ветеранов боев рисуют румын, как серьезного противника, который нанес войскам СОР серьезные потери. Румынские части были неплохо оснащены и вооружены. Их мощь была усилена, в том числе, и за счет трофейной советской техники. В ходе боев на Керченском полуострове было захвачено большое количество советского вооружения: артиллерии, тягачей, пулеметов, танков (в т.ч. и тяжелых танков КВ). Вся эта техника была включена в состав штурмующих подразделений и использовалась при штурме Севастополя. Обычно трофейную технику не показывают ни советские, ни немецкие источники. Немцами на Керченском полуострове были захвачены в исправном состоянии 2546 (!) орудий и минометов, 55 танков (в том числе, 12 тяжелых), 3 тыс. автомашин, 560 тракторов и тягачей. Часть техники была захвачена в неисправном состоянии, но была восстановлена на заводах в Симферополе. Большая часть этой техники была использована для усиления огневой мощи немецких и румынских войск.

Попробуем привести полный список немецких частей, стоявших под Севастополем к началу штурма.

11-я армия состояла из пяти корпусов, из которых непосредственно под Севастополем находились три: ХХХ корпус (командующий – генерал Зальмут), LIV корпус (командующий – генерал Хансен), румынский корпус (командующий – полковник Раду Корнэ). Кроме указанных корпусов в непосредственном армейском подчинении находились:

– 306-я моторизованная артиллерийская дивизия;

– 300-й танковый батальон;

– 223-я танковая рота;

– 776-й артполк (три дивизиона 105-мм орудий (147-й, 789-й и 148-й) и три дивизиона 150-мм орудий (284-й, 774-й и 747-й);

– инженерные, строительные, саперные подразделения.

Для выполнения задачи к 11-й армии был прикомандирован 8-й воздушный флот Люфтваффе, в составе которого числилось 975 самолетов. Но и это еще не все. Из состава Люфтваффе для поддержки штурмующих войск были выделены пять зенитно-артиллерийских полков (т.н. группа «Nord»), которые почему-то при подсчете боевых средств противника большинством авторов не учитываются.

Рассмотрим подробнее каждый из корпусов.

ХХХ корпус состоял из трех пехотных дивизий полного состава:

– 28-й легкопехотной или егерской, командир – оберст Шинхубер;

– 72-й ефрейторской, командир – оберст Мюллер-Гебхарт;

– 170-й легкопехотной.

В корпусном подчинении находились приданные ему части:

– 249-й дивизион штурмовых самоходных орудий StugIII;

– 610-й легкий моторизованный дивизион ПВО;

– 70-й моторизованный ракетный дивизион (реактивные минометы);

– 110-я артиллерийская бригада прибыла к началу штурма в небоеготовом состоянии, но была восстановлена на заводах Симферополя. В штурме участвовала в составе: 2 батареи 2-го румынского артиллерийского полка (210-мм гаубицы и 150-мм орудия); 154-й тяжелый артиллерийский дивизион (150-мм гаубицы); батарея 624-го тяжелого артиллерийского дивизиона (305-мм гаубицы); 2 батареи 767-го тяжелого артиллерийского дивизиона (150-мм орудия); батарея 818-го тяжелого артиллерийского дивизиона (105-мм орудия).

LIV корпус состоял из пяти дивизий:

– 22-й Нижнесаксонской пехотной дивизии (командир – оберст Вольф), в составе 65-го, 16-го и 47-го пехотных полков);

– 24-й Саксонской пехотной дивизии (командир – оберст фон Теттау) в составе 30-го, 31-го и 32-го пехотных полков);

– 132-й дивизии (командир оберст Линденберг) в составе 436-го, 437-го пехотных полков и смешанной боевой группы);

– 50-й пехотной дивизии (командир – оберст Шмидт) в составе 121-го, 122-го, 123-го пехотных полков);

– 4-й румынской горной дивизии.

Многим свойственно недооценивать вооружение, оснащение, боевые качества румынской королевской армии и совершенно напрасно. Румынская армия в начале войны имела на вооружении английскую, немецкую, французскую, чешскую и советскую технику. Вопреки тому, что принято писать в советской и немецкой исторической литературе, румынские части под Севастополем показали себя очень неплохо. Артиллерия румынской дивизии была усилена советскими трофейными орудиями, в т.ч. и мощными пушками-гаубицами «МЛ-20».

Для штурма 54-му корпусу были приданы:

– 138-я артиллерийская бригада в составе:

– 458-я отдельная тяжелая артиллерийская батарея (420-мм гаубицы);

– 624-й тяжелый артиллерийский дивизион (305-мм гаубицы);

– 641-й тяжелый артиллерийский дивизион (305-мм и 355-мм гаубицы);

– 737-й тяжелый артиллерийский дивизион (150-мм гаубицы);

– 767-й тяжелый артиллерийский дивизион (150-мм орудия);

– 2 батареи 814-го тяжелого артиллерийского дивизиона (240-мм гаубицы);

– 2 батарея 8 18-го тяжелого артиллерийского дивизиона (105-мм орудия);

– 815-й тяжелый артиллерийский дивизион (305-мм гаубицы);

– 833-й дивизион тяжелых самоходных орудий (600-мм гаубицы Карл);

– 857-й тяжелый артиллерийский дивизион (210-мм гаубицы);

– 917-я отдельная батарея самоходных орудий (194-мм гаубицы).

49-й тяжелый моторизованный артполк в составе:

– 1-я батарея 147-го артиллерийского дивизиона (105-мм пушки);

– 3-я батареи 148-го артиллерийского дивизиона (105-мм пушки);

– 502-я отдельная артиллерийская батарея (280-мм гаубицы);

– 741-я отдельная артиллерийская батарея (280-мм гаубицы);

– 742-я отдельная артиллерийская батарея (280-мм гаубицы);

– 743-я отдельная артиллерийская батарея (280-мм гаубицы);

– 744-я отдельная артиллерийская батарея (280-мм гаубицы).

781-й тяжелый железнодорожный артиллерийский полк в составе:

– 459-я отдельная артиллерийская батарея (420-мм гаубица «Гамма»);

– 672-й артиллерийский железнодорожный дивизион (800-мм орудие «Дора»);

– 688-я артиллерийская железнодорожная батарея (280-мм орудия «Бруно»).

787-й артиллерийский полк в составе:

– батарея румынских 210 мм гаубиц;

– 2 батареи 54-го артиллерийского дивизиона (150-мм гаубицы и 105-мм орудия);

– батарея 77-го тяжелого артиллерийского дивизиона (150-мм гаубицы);

– 3 батареи 111-го тяжелого артиллерийского дивизиона (150-мм гаубицы);

– батарея 2-го тяжелого артиллерийского полка (210-мм гаубицы);

– 1-я ракетная бригада (реактивные минометы);

– 1-й ракетный полк (пусковые установки 280/320-мм);

– батарея 1-го полка реактивных минометов (150-мм);

– батарея 54-го дивизиона реактивных минометов (150-мм);

– 4-й отдельный минометный дивизион (105-мм минометы).

Непосредственно пехотные части поддерживали:

– 190-й дивизион штурмовых (самоходных) орудий StugIII;

– 197-й дивизион штурмовых (самоходных) орудий StugIII.

Но это список частей по состоянию на начало штурма. Помимо пяти дивизий на направлении главного удара вводились еще три полка 46-й пехотной дивизии. Официально дивизия в штурме Севастополя не участвовала и входила в состав 42-го корпуса. Однако один полк этой дивизии с самого начала находился в резерве 22-й дивизии, а на завершающем этапе еще два полка дивизии были переброшены под Севастополь. Кроме этих частей в ходе штурма под Севастополь был переброшены 213-й пехотный полк 73-й пехотной дивизии и 33-й пехотный полк 10-й румынской пехотной дивизии. На Керченском полуострове эти полки сменили остатки немецких частей, выводимые из-под Севастополя из-за высоких потерь. Румынский горный корпус, действовавший между 30-м и 54-м немецкими корпусами, состоял из:

– 1-й горнострелковой королевской дивизии;

– 18-й пехотной дивизии;

– 52-го тяжелого артдивизиона;

– 54-го тяжелого артдивизиона;

– 57-го тяжелого артдивизиона.

Ко времени начала штурма на исходной позиции находились 2225 орудий, 75 самоходных орудий, 125 танков, около 800 самолетов. Без преувеличения можно сказать, что вся 11-я армия была задействована в штурме севастопольских рубежей. Оборона Керченского полуострова поручалась тем частям, которые отводились из-под Севастополя для переформирования и пополнения. За время штурма Севастополя 11-я армия получила 27 маршевых батальонов пополнения. Данные по пополнению румынских войск найти не удалось.

Особое внимание уделялось снабжению боезапасом и артиллерийской поддержке войск. В планах штурма особая роль отводилась реактивным минометам. Первый полк тяжелых минометов, 7-й минометный полк, 1-я и 4-я минометные батареи были приданы специальному штабу под командой полковника Ноймана.

Из истории 22-й немецкой пехотной дивизии: «При каждом залпе этого полка вылетало 324 ракеты в направлении целей. Эти огневые валы предназначались для того, чтобы деморализовать вражеские войска, а также физически уничтожать их оборонительные сооружения. И в обоих случаях был достигнут весьма положительный эффект. Батарея из шести ракетных установок могла выстреливать 26 снарядов, летевших с разрушающим нервную систему ревом, производя ужасный эффект. Осколки от этих снарядов не производили такого впечатления, как осколки от артиллерийских снарядов, но разрыв снаряда в ограниченном пространстве или на близком расстоянии приводил к разрыву кровеносных сосудов от ударной волны. Вражеские солдаты, находившиеся в непосредственной близости к месту взрыва, были вскоре деморализованы рвущими барабанные перепонки разрывами, и обычный, инстинктивный страх быстро уступил место ужасу и панике. Русские солдаты-стоики, обычно нечувствительные даже к налетам «штук«, часто становились беспомощными под такими обстрелами». К началу штурма немецкие войска были с избытком обеспечены всем необходимым, в т.ч. и боезапасом.

У защитников ситуация была иной. К началу третьего штурма войска СОРа состояли из семи стрелковых дивизий (25-й, 95-й, 109-й, 172-й, 345-й, 386-й и 388-й), трех бригад (79-й стрелковой, 7-й и 8-й бригад морской пехоты) и двух полков морской пехоты (2-го Перекопского и 3-го). Укомплектованность дивизий, кроме 386-й, имевшей около 100% состава, была в среднем около 50%. Части морской пехоты были укомплектованы до 80%. Но это общая укомплектованность. Парадокс заключался в том, что наиболее неукомплектованными оказались именно стрелковые части дивизий. В то время, как укомплектованность тыловых частей достигала 70-80%, в некоторых стрелковых батальонах численность личного состава составляла 10%, а полки чаще всего были двухбатальонными. Об этом в наших источниках, как правило, не пишут. А. Неменко проанализировал списочный состав некоторых подразделений и сделал этот неожиданный вывод. Лучше всего ситуация с кадрами была в артиллерии.

Артиллерия Приморской армии состояла из восьми полков дивизионной артиллерии (57-го, 69-го, 99-го, 134-го, 404-го, 905-го, 952-го и 953-го) по одному на дивизию, кроме 25-й дивизии, в которой было два полка; из одного тяжелого артиллерийского полка корпусной артиллерии (18-го гвардейского, бывшего 265-го), артиллерийского полка армейской артиллерии (52-го); 51-й артиллерийский полк был переименован в 404-й и включен в состав 109-й дивизии, трех отдельных артиллерийских дивизионов 7-й, 8-й и 79-й бригад и батарей 2-го и 3-го полков морской пехоты.

Реально армейский 52-й артполк в расчет можно было не принимать. Оснащенный французскими 155-мм орудиями Шнейдера он почти не имел боезапаса. Ставка резерва главного командования (РГК) выделила в Севастополь два легких артиллерийских противотанковых полка (674-й и 700-й) которые были разделены на дивизионы и приданы дивизиям. Что интересно, в большинстве источников численность всех дивизий дана с учетом приданных противотанковых дивизионов легких артполков РГК, и в то же время эти полки считаются отдельно. Налицо двойной счет. Всего насчитывалось около 400 орудий разного калибра. Кроме того, в армии было 1770 минометов и один (3-й гвардейский) минометный дивизион «катюш» – 12 реактивных установок М-8.

Вопреки распространенному мнению реактивные минометы впервые появились в немецких войсках (как впрочем, и противотанковые ружья). Эффективность немецких реактивных установок была существенно выше советских. Достоинство и преимущество советских «катюш», установленных на шасси грузовика или танковых шасси, была именно в их мобильности. Помимо полевой артиллерии в войсках Приморской армии были и морские орудия. Ей были переданы шесть морских орудий, из которых было создано три батареи: в районе старой позиции 19-й батареи (предположительно, 2х152 мм); в районе хутора Дергачева (предположительно, 2х152 мм) и над Лабораторным шоссе (предположительно, 2х100 мм). По воспоминаниям ветеранов артиллерии орудия, переданные армии, были сильно изношены, и к ним было мало боезапаса. История этих батарей мало изучена и многие вопросы требуют уточнения.

В составе Приморской армии числились и два отдельных танковых батальона: 125-й и 81-й. Всего 47 легких танков различных модификаций (БТ-7, Т-37, Т-27, Т-26, Т-34). Большинство машин представляли собой пулеметные танки Т-26 ранних выпусков. Лишь 8 танков имели пушки. Часть боевых машин была переоборудована в огнеметные танки с огнеметами севастопольского производства. Кроме того, в 81-м и 125-м отдельных танковых батальонах Приморской армии насчитывалось 7 бронеавтомобилей (БА-10 и БА-20).

Зенитная артиллерия Приморской армии состояла из 880-го отдельного зенитного полка (7 батарей с 20 орудиями калибра 85 мм), 26-го отдельного зенитного дивизиона (3 батареи с 9 орудиями 76,2 мм образца 1938 г.) и 21-й отдельной прожекторной роты.

Артиллерия Береговой обороны к началу третьего штурма состояла из:

– 1-го отдельного дивизиона в составе двух башенных батарей: № 30 и № 35 с 8 орудиями 305-мм калибра;

– 2-го отдельного артиллерийского дивизиона в составе батарей: № 8 (4х45-мм 21К), № 12 (3х130-мм Б-13), № 14 (3х130-мм Б-13), № 2 (2х100-мм Б-24БМ) и № 2-бис (2х100-мм Б-24БМ);

– 3-го отдельного артиллерийского дивизиона в составе трех батарей: №18 (4х152мм), № 19 (2х152-мм) и № 705 (2х130-мм, обр. 1913 г.);

– 77-го (бывшего 4-го) отдельного артиллерийского дивизиона в составе батарей: № 701 (2х130-мм Б-13), № 702 (2х130-мм, обр. 1913 г.), № 702-бис (2х130-мм Б-13), № 703 (2х130-мм обр. 1913 г. и 1 – 180-мм) и № 704 (2х130-мм обр. 1913 г. и 2х100-мм Б24БМ);

– четырех артиллерийско-пулеметных батальонов дотов и дзотов (№ 1, 2, 3 и 4) с 64 орудиями калибра от 45 до 130 мм и около 75 пулеметов;

– двух отдельных тяжелых подвижных батарей (724-й и 725-й) с 8 полевыми орудиями калибра 152 мм;

– бронепоезда «Железняков« с тремя универсальными орудиями калибра 76 мм.

Нужно отметить, что материальная часть береговой артиллерии и дотов была сильно изношена. Орудия были многократно отремонтированы, пневматика орудий Б-13 и Б-24 не действовала, на многих батареях не хватало приборов управления стрельбой, отсутствовали дальномеры. Огонь велся по пристрелянным участкам. Зачастую, под словом «артиллерийский дот» понималось морское орудие, иногда даже без щита, установленное за земляным валом.

В составе Береговой обороны были части морской пехоты, стрелковые и специальные части и подразделения:

– 9-я бригада морской пехоты в составе четырех стрелковых батальонов, артиллерийского и минометного дивизионов (это было уже третье формирование бригады, остатки первых двух формирований были дважды влиты в состав СОР);

– Местный стрелковый полк в составе трех стрелковых батальонов (каждый численностью не более роты);

– 178-й отдельный инженерно-саперный батальон (бывший местный инженерно-саперный батальон);

– запасной артиллерийский полк (существовавший, в основном, на бумаге, поскольку его численность составляла всего 241 человек);

– отдельные химическая и дегазационная роты и три огнеметно-фугасные роты.

Всего в Береговой обороне, включая артиллерию 9-й бригады морской пехоты (31 орудие), было 151 артиллерийское орудие и до 12 батальонов (пулеметно-артиллерийских, стрелковых и морской пехоты), задействованных, в основном, в противодесантной обороне.

Одной из основных причин падения Севастополя называют нехватку боезапаса. Действительно, обеспеченность боезапасом артиллерии Приморской армии была слабой. Артиллерия Приморской армии перед третьим штурмом была обеспечена боеприпасами следующим образом:

– орудия калибра 122-152 мм – 2-3 боекомплекта (60-90 снарядов на орудие);

– орудия калибра 75-85 мм – 2,5-3 боекомплекта (200-300 снарядов на орудие);

– орудия калибра 45 мм – до 6 боекомплектов (900 снарядов на орудие);

– минометы калибра 107-120 мм – 0,9 боекомплекта;

– минометы калибра 82 мм – немногим более 1 боекомплекта;

– минометы калибра 50 мм – 2 боекомплекта.

Ситуация с боезапасом, действительно, была сложная, но не катастрофическая. Морские же орудия имели зачастую даже избыточный боезапас, достаточный для полного расстрела стволов орудий. Так, например, орудие калибра 180 мм (восстановленное учебное орудие в Лазаревских казармах) имело запас, достаточный для достижения полного износа.

Но не обошлось и без подтасовок и откровенного искажения фактав. По утверждению П.А. Моргунова 305-мм орудия батарей № 30 и № 35 имели боезапас, достаточный для полного расстрела стволов. Да, действительно, орудия этих батарей имели боезапас, достаточный для расстрела стволов при стрельбе на МАКСИМАЛЬНОЙ дальности. Реально орудия стреляли, чаще всего, уменьшенным зарядом и, следовательно, ресурс их увеличивался вдвое. Сопоставив количество выстрелов 305-мм орудий, дальность стрельбы и ресурс стволов, можно уверенно сказать, что орудия 35-й батареи имели износ всего 75 процентов. Т.е. батарея могла произвести еще 50 выстрелов полным зарядом на каждый ствол или более 100 выстрелов уменьшенным. Т.е. 305-мм орудия 30-й и 35-й батарей (даже с учетом поврежденных стволов) могли выпустить не менее 350 снарядов по противнику. В последние дни обороны была сделана попытка доставить 305-мм боезапас на 35-ю батарею, но к тому времени орудия батареи были уже взорваны.

152-мм орудия имели 1,84 боекомплекта или по 370 снарядов (в пересчете на армейские нормы – 6-7 боекомплектов). Учитывая изношенность орудий, этого количества снарядов хватило бы для полного расстрела стволов.

130-мм орудия имели по 1,7 боекомплекта или по 340 снарядов (по армейской норме – 5-6 боекомплектов); 130-мм боезапаса было явно недостаточно. Ресурс стволов 130-мм орудий ОСЗ (батареи № 702, 703, 704,7 05) позволял еще сделать 1200-1500 выстрелов, а орудия Б-13 (батареи № 12, 14, 701,702-бис) были лейнированными, и на складах флота имелся достаточный запас лейнеров к стволам этих орудий.

Орудия 100-102-мм были обеспечены боезапасом полностью. Из Севастополя перед 3-м штурмом даже вывезли 38 тонн 100-мм боезапаса, т.к. орудия имели по 1000 снарядов на ствол (по армейской норме – более 10 боекомплектов). Орудия калибра 37, 45, 75 и 76 мм имели по 1000 снарядов на ствол (по армейской норме – около 6 комплектов).

Авиация СОР располагала единственной 3-й особой авиагруппой из 116 самолетов (исправных по состоянию на начало штурма – 82 самолета), в том числе: 56 истребителей, 16 бомбардировщиков, 12 штурмовиков, 31 ночной бомбардировщик (летающие лодки МБР-2, ГСТ и самолеты У-2). Кроме того, 28 мая в оперативное подчинение командира 3-й особой авиагруппы прибыла эскадрилья 247-го истребительного полка (12 самолетов Як-1) 5-й воздушной армии во главе с командиром полка – майором Я.М. Кутихиным.

Обо всем этом уже говорилось и не стоило бы повториться, но… Я специально перечислил весь состав артиллерийской и авиационной группировок противника и наших, для того, чтобы сделать один неприятный, но назревший вывод. Удержать Севастополь при таком соотношении артиллерии крупных калибров и авиации противоборствующих сторон было нереально. То, что наши войска отчаянно сопротивлялись, уничтожая врага и сдерживая его в течение полутора месяцев было несомненным боевым достижением и величайшим подвигом.

Знаете ли вы основную причину оставления Южной части Севастополя в период Крымской войны? Выясняется, что причина проста и до боли знакома – подавляющее преимущество англо-французов в мортирах крупных калибров. Путем, как бы сейчас сказали «визуальной разведки на местности» и последующих подсчетов руководители обороны Севастополя подсчитали ежесуточные потери наших войск от огня вражеской артиллерии и, прежде всего, от тяжелых мортир, и пришли к простенькому выводу, что дальнейшая борьба на бастионах приведет к неоправданной гибели большей части защитников крепости. Что, казалось бы, стоило генералу Петрову с начальником артиллерии армии полковником Рыжи; адимиралу Октябрьскому с генералом Моргуновым и начальником разведки полковником Намгаладзе сопоставить силы артиллерии и авиации сторон и выйти с предложениями и планами перед московским руководством по заблаговременной авакуации частей СОРа, начиная с тылов и управлений?

Можно с большой долей уверенности сказать, что при положительном решении этой проблемы боевая устойчивость группировки войск не особенно пострадала бы, тыл «оздоровился» и мобилизовался, сроки сдерживания немецкого штурма и последующей борьбы на рубеже обеспечения эвакуации существенно не изменились бы. Такая мера в большей бы степени мобилизовала войска на борьбу чем истерические призывы бороться «…до последнего патрона, до последней капли (естественно, чужой) крови…» и пр. При таком решении проблемы борьба за Севастополь на последнем этапе приняла бы более организованный и упорный характер. Борьба немцев за Крым и, непосредственно, за Севастополь в апреле-мае 1944 года – очевидное и убедительное тому подтверждение…

АРТПОДГОТОВКА ПЕРЕД ШТУРМОМ

Авиационную и артиллерийскую подготовку немецкого наступления следует разделить на два взаимосвязанных этапа.

На первом (20 мая – 2 июня) авиация противника действовала небольшими группами, плотность огня полевой артиллерии была меньше, чем на втором этапе. Удары наносились преимущественно по городу, порту, артиллерийским позициям, аэродромам, командным пунктам. Немецко-фашистское командование пыталось, прежде всего, ослабить противовоздушную оборону Севастополя. Так, например, 27 мая мощный огневой налет был произведен на 926-ю зенитную батарею (командир – ст. л-т А.С. Белов), располагавшуюся в районе д. Новые Шули (Штурмовое). Эта батарея имела славную историю: она находилась на склонах Федюхиных высот над деревней Новые Шули. Еще во время первого штурма она участвовала в отражении глубокого прорыва немецких войск 7-8 ноября по долине Кара-Коба. Тогда роте 54-го охранного полка НКВД (охрана ж/д тоннелей) вместе с двумя зенитными батареями удалось остановить вражеский прорыв. Об этом событии упоминаний практически нет. Лишь на основании воспоминаний ветеранов удалось восстановить эти события. И вот, 27 мая 1942 г. эта батарея была полностью уничтожена, погибло 30 бойцов, погиб командир батареи, уничтожено 4 орудия. Стоит отметить, что несмотря на то, что пишется в литературе, командование СОР мало уделяло внимания ПВО, что стало одной из многих причин падения города. Одной из причин разгрома советских войск в Севастополе стало полное господство немецкой авиации. 76-мм снаряды к зенитным орудиям оставались в складах, оборудованных в потернах бывших 10-й, 15-й и 19-й батарей. Однако, остававшиеся в строю 13 зенитных орудий (по состоянию на 29 июня) не могли обеспечить нужной плотности зенитного огня. Даже по состоянию на 1 июня количество зенитных орудий на квадратный километр защищаемой территории было втрое меньше нормативного. Авиация также не могла обеспечить защиту войск от воздушных налетов противника. За время огневых налетов авиация СОР была частично выведена из строя, моторы к неисправным самолетам прибыли только перед самым штурмом и в строй удалось вернуть только три машины, а действовать севастопольской авиации приходилось в самых сложных условиях. Это не могло не сказаться на ее эффективности.

На втором этапе (2-7 июня) противник наносил артиллерийские и авиационные удары по боевым порядкам войск, огневым позициям артиллерии, командным пунктам частей, соединений и узлам связи, особенно в полосе вдоль Ялтинского шоссе, пос. Камары, Сапун-гора, в полосе Камышлы, кордон Мекензия № 1, станций Мекензиевы Горы, Бельбек. За этот период немецкая авиация сделала свыше 9 тысяч самолето-вылетов, сбросила до 45 тысяч авиабомб весом 100, 250 и 1000 кг, а артиллерия выпустила 126 тысяч снарядов крупных калибров. Вопреки тому, что пишут в нашей литературе, эффективность артподготовки была исключительно высокой. Многие укрепления переднего края огнем немецкой тяжелой артиллерии и авиации были разрушены именно в этот период. Установить численность потерь советских войск за период артподготовки пока не удалось, но только офицеров в звании от подполковника и выше было убито и ранено 9 человек.

В условиях слабой защиты зенитными средствами и истребительной авиациией войска могли спасти мощные бетонированные укрепления и убежища, но, несмотря на большое количество укреплений, дотов, дзотов надежность их была очень низкой. Из отчета немецких инженеров, обследовавших укрепления Севастополя: «Во время опытного обстрела из противотанковых орудий калибра 88 мм с расстояния 800 м такие конструкции (речь шла о СЖБДОТах) разрушались после попадания трех снарядов, причем сами блоки повреждались очень незначительно; так что блочные сооружения сыграли небольшую роль для защиты Севастополя. Объясняется это, во-первых, плохим технологическим процессом изготовления, а во-вторых, сниженной на треть толщиной конструкции, которая представляет собой образец поспешного и небрежного производства строительных работ». Действительно, обследование остатков укреплений показывает, что 85% бетонных огневых точек были разрушены в ходе артиллерийского обстрела.

Из воспоминаний старшины 2-й статьи Игнатьева: «...после того как наступила тишина и осела пыль я выглянул с КП и увидел, что все вокруг стало белым: земля была вся в воронках. Наш КП устоял, хоть и был наполовину засыпан мелким камнем. У армейцев внизу дела были совсем плохи. На их участке раньше стояли пять каменных дотов, теперь четыре из них представляли собой кучи бетонных камней, все бетонные колпаки – оголовки были разбиты осколками и сброшены со своих мест. Из-под одного такого колпака армейцы вытаскивали бойца, которого придавило обломками. Он истошно кричал от боли и просил, чтобы его оставили там, на месте. Неожиданно немец возобновил огонь: первый выстрел лег с недолетом, второй с перелетом, еще три легли вокруг уцелевшего дота. В воздух взлетели бетонные обломки. Соскочить вниз я не успел, а стоял и смотрел. Когда пыль осела, дот представлял собой кучу камней, из-под которой торчала чья-то рука. Два бойца, вытаскивавшие своего товарища из-под обломков колпака, остались лежать на земле. Был убит и придавленный солдат...».

Что бы там ни писали о надежности севастопольских укреплений результаты обследований показывают, что практически все огневые точки в полосе наступления немецких войск были уничтожены. Г.И. Ванеев в своей книге «Севастополь. Хроника героической обороны» пишет: «Это свидетельствовало о том, что наши воины на переднем крае обороны были надежно защищены от ударов противника. Крепкие блиндажи и «лисьи норы» – специальные убежища, покрытые несколькими метрами грунта, – надежно защищали бойцов».

П.А. Моргунов писал об этом так: «Несмотря на такую продолжительную и мощную авиационно-артиллерийскую огневую обработку обороны, наши потери в личном составе были незначительными. Спасали глубокие и узкие траншеи, а также подкопы под их передние стенки». Возвращаемся к воспоминаниям старшины 2-й статьи Игнатьева: «...Фашисты вели огонь орудиями крупного калибра, даже от близкого разрыва такого снаряда сборные огневые точки разваливались так как будто они были сложены не из бетонных камней, а из картонных кубиков. Выходы из многих укрытий и землянок засыпало. Мы были вынуждены под огнем противника откапывать своих товарищей. Многих спасти не удалось, и они так и остались навсегда под землей. После артиллерийской подготовки, выскочив из бетонного каземата, я не узнал местности: все было перепахано артиллерийским огнем. Немецкие снаряды, взрываясь в каменистой севастопольской земле, высекали из нее тучу мелких и микроскопических камушков, которые тоже наносили раны...». Кому мы проверим: генералу Моргунову, который все месяцы обороны просидел в потерне КП береговой обороны, или старшине, который за пять месяцев имел две контузии, тяжелое ранение и… медаль «За отвагу»?

С одной стороны, наши историки пишут о том, что немецкая артподготовка не нанесла урона оборонительным сооружениям, с другой, сами себе противоречат, описывая повреждения береговых батарей. Была повреждена даже бронебашенная батарея № 30. «К исходу дня была зафиксирована стрельба осадных 615-мм мортир, стрелявших по батареям береговой обороны. Одним снарядом была пробита крыша башни батареи береговой обороны № 30, и та временно вышла из строя» (Из обзорной сводки за первую неделю 3-го штурма). Современное обследование линии обороны СОР показывает, что на участках наступления немецких войск практически все огневые точки были разрушены. Противоречивые сведения по результатам первых дней штурма были вызвано тем, что после освобождения Севастополя органами НКВД проводилось разбирательство по вопросу слабости укреплений Севастополя и создатели севастопольских укреплений были вынуждены оправдываться, представляя «липовые» отчеты. Эти отчеты составили основу многочисленных исследований по обороне. На самом деле, при строительстве укреплений никто и предположить не мог, что немецкое командование будет столь массировано использовать артиллерию особо крупного калибра. Однако убежища высшего командного состава, КП секторов, управлений были построены добротно и надежно защищали от артиллерийских и авиационных налетов.

Еще не закончился массированный артиллерийский обстрел, а генералы И.Е. Петров, П.А. Моргунов, В.В. Ермаченков и коменданты секторов получили от вице-адмирала Ф.С. Октябрьского и дивизионного комиссара Н.М. Кулакова телеграмму: «Противник продолжает усиленную подготовку к наступлению на Севастополь. Противник подвозит новые силы, видимо, боится перейти в наступление, чувствуя нашу силу. Проверьте все! Ни шагу назад! драться до последнего! Усиливайте инженерное оборудование. Правильно, эффективно используйте боезапас, бомбы».

В общем-то телеграмма Ф.С. Октябрьского как всегда пустая, не содержащая в себе никаких конкретных указаний. Интересно другое... командующий, не покидая своего ФКП, общается со своими ближайшими помощниками – членами СОР, находящимися в своих, не менее надежных убежищах, посредством телеграмм. Так воевать можно…Пройдут годы войны, и они напишут правдивые (?) отчеты о надежности командных пунктов и убежищ… своих.

Расстановка сил перед началом штурма.

К утру 7 июня построение оборонительных боевых порядков войск СОР на 39-километровом фронте было следующим:

1 сектор. Комендантом сектора оставался командир 109-й стрелковой дивизии генерал-майор П.Г. Новиков, военком – бригадный комиссар Хацкевич; командир 388-й стрелковой дивизии полковник Н.А. Шварев (бывший зам командира 79-й морской стрелковой бригады), военком – старший батальонный комиссар К.В. Штанев. Штаб сектора и 109-й стрелковой дивизии ветряк ЦАГИ (над современным поселком Флотское); штаб 388-й стрелковой дивизии – хутор Николаевка (5-й км Балаклавского шоссе).

Взгляните на карту: КП 388-й дивизии находился на четыре километра дальше от переднего края, чем КП сектора обороны. Стоило после этого удивляться, что бездарно и позорно были потеряны наши позиции на Сапун-горе?

109-я дивизия в составе: 381-й, 456-й, 602-й стрелковые полки, 404-й артполк, 234-я зенитная батарея, 192-й минометный дивизион, 173-я разведрота, 229-й саперный батальон, 279-й отдельный батальон связи, 281-й медсанбат, рота химразведки, автотранспортная рота. Из состава легких противотанковых полков резерва Ставки ВГК дивизии был придан 256-й противотанковый дивизион 76-мм орудий УСВ.

456-й стрелковый полк (бывший сводный полк НКВД 109-й (бывшей 2-й дивизии) располагался в три эшелона. Передовой батальон, усиленный пулеметной ротой и ротой минометчиков занимал позиции: Генуэзская башня, далее по скатам высоты 212.1 (искл.), до совхоза «Благодатъ» (искл.). Основные силы 1-го батальона полка занимали оборону в Генуэзской башне и в домах вдоль набережной Балаклавы. Вдоль скатов высот, занятых немецкими войсками, занимало позиции боевое охранение.

Второй батальон находился на противоположной стороне бухты, в районе бывшей позиции 19-й батареи, и высоты Кая-баш. Третий батальон располагался в Кадыковке и в дотах вдоль Балаклавского шоссе. Двухбатальонный 381-й стрелковый полк 109-й СД (бывший одесский 1330-й полк) занимал позиции от опорного пункта в совхозе «Благодать» по гребню высоты до опорного пункта на хуторе Прокутора (в 500 м от окраины дер. Камары, ныне село Оборонное). Он располагался в двух батальонных опорных пунктах. Они представляли собой лесистые высоты, имевшие деревоземляные укрепления, окруженные противотанковым рвом и проволочными заграждениями. Резерв полка находился в укрытиях в совхозе «Благодать» в районе старой казармы. 602-й (бывший 383-й) в составе двух батальонов занимал позиции от деревни Камары (Оборонное) до опорного пункта вокруг развалин казармы у подножья горы Гасфорта (искл.). Во втором и третьем эшелоне на левом фланге занимала позиции 388-я дивизия. В ее составе числились: 773-й, 778-й, 782-й стрелковые полки, 953-й артполк, 181-я зенитная батарея, 675-й минометный дивизион, 452-я разведрота, 671-й саперный батальон, 841-й батальон связи, 475-й медсанбат, рота химразведки, автотранспортная рота. Из состава легких противотанковых полков резерва Ставки ВГК дивизии был придан 104-й противотанковый дивизион 76-мм орудий УСВ.

Батальоны 782-го полка 388-й дивизии находились во втором эшелоне и были задействованы на строительстве укреплений и противотанковых рвов вокруг высот позади д. Камары и вдоль Ялтинского шоссе. Основные силы полка располагались в старом турецком редуте на холме Канробера. Холм был превращен в мощный опорный пункт.

Резервом сектора являлся вновь формируемый однобатальонный 773-й полк 388-й дивизии, который находился на тыловой линии обороны на высотах Карагач и в районе деревни Карань (Флотское). Полк, находившийся в третьем эшелоне, почти не имел оружия и был слабо обучен. Большую часть времени бойцы этого полка были задействованы на строительстве оборонительных укреплений. Третий, двухбатальонный 778-й полк 388-й дивизии находился в армейском резерве. Он находился на «позициях прикрытия эвакуации», т.е. на «линии Камьеж» в районе бухт Камышовая–Казачья.

Артиллерия сектора располагалась:

404-й артполк – в районе развилки Балаклавского и Ялтинского шоссе. Позиции полка были хорошо оборудованы, следы их и сейчас неплохо читаются над Ялтинской трассой, на границе степи и лесопосадок. Позиции имели деревоземляные погреба боезапаса и укрытия для личного состава.

1-й дивизион 953-го артполка (122-мм гаубицы) находился в районе отдельного двора в 2 км от хутора Николаевка через дорогу от хутора Максимовича. Сейчас на этом месте большая «проплешина» в виноградниках. Горные 76-мм орудия 953-го полка находились в районе хутор Лукомского – Сапун-гора.

Расположение батарей противотанкового дивизиона пока уточнить не удалось. По воспоминаниям ветеранов он располагался в долине Золотая балка, в районе 3-го отделения и вдоль дороги на Балаклаву. Артиллерия находилась под прикрытием флотской зенитной батареи на хуторе Лукомского. В этом же районе находились батареи береговой обороны № 705 (бывшая 116-я) и 19-я, поддерживающие сектор. Таким образом, артиллерия сектора располагалась довольно кучно. Чуть позже (10 июня) начала действовать батарея № 702 б. Сначала одним, а потом и двумя 130-мм орудиями Б-13, установленными в районе хутора Отрадный. Кроме того, в секторе действовала трехорудийная батарея № 14.

Оба медсанбата дивизий находились в районе Георгиевского монастыря. Зенитная батарея 109-й дивизии находилась над деревней Карань, прикрывая КП сектора и медсанбаты. Зенитная батарея 388-й дивизии находилась в 1,5 км западнее высоты Горная, прикрывая артиллерию сектора. 1-й сектор был, пожалуй, единственным участком обороны, где была хотя бы частично реализована идея батальонных опорных пунктов. Практически все высоты в 1-м секторе обороны были опоясаны противотанковыми рвами, следы которых просматриваются и по сей день. В секторе было установлено около пятидесяти сборных железобетонных дотов и оголовков. Еще пять пулеметных дотов были построены уже в ходе боевых действий. На участке 1-го сектора находились артиллерийские доты № 1А-8А, 29 и на тыловом рубеже – доты № 30-34. Еще пять 45-мм противотанковых орудий были установлены в дзотах с использованием бетонных элементов.

Несмотря на то, что в армейский резерв был выведен двухбатальонный 778-й полк 388-й дивизии, а 773-й полк той же дивизии был однобатальонным, в стрелковых частях 1-го сектора было достаточно много бойцов. Наиболее боеспособной частью являлся 456-й полк (бывший сводный полк НКВД). Фронт сектора был небольшим: со всеми изгибами, его длина составляла не более семи километров.

Против войск сектора действовали: 28-я легкопехотная дивизия (на участке 456-го и 381-го полков), 170-я дивизия (на участке 602-го полка и опорных пунктов 388-й дивизии). 72-я ефрейторская дивизия была сосредоточена в тылу немецких войск в Варнутской долине.

2-й сектор. Комендант сектора – командир 386-й стрелковой дивизии полковник Н Ф. Скутельник, военком – старший батальонный комиссар Р.И. Володченков. Сектор обороняли справа налево: 7-я бригада морской пехоты (4500 человек, 5 батальонов, артиллерийский дивизион, минометный дивизион); командир 7-й бригады морской пехоты – генерал-майор Е.И. Жидилов, военком – бригадный комиссар Н.Е. Ехлаков (с 7 июня, после ранения Ехлакова, – полковой комиссар А.М. Ищенко).

Штаб 7-й бригады морской пехоты находился в первой (восточной) лощине на Федюхиных высотах. Бригада располагалась в два эшелона: первый эшелон – в районе обратных скатов горы Гасфорта занимал 5-й батальон капитана Филиппова, левее на высоте Телеграфная – 4-й батальон к-на Родина. Во втором эшелоне на Федюхиных высотах – 1-й батальон майора Запорожченко, 2-й батальон м-ра Гегешидзе. Здесь же, на Федюхиных высотах, в балке находились артиллерийский и минометный дивизионы бригады. Третий батальон бригады (командир капитан Рудь) находился в районе аэродрома на Куликовом поле в противодесантной обороне. Далее, вдоль дороги на Шули (Терновка) занимали оборону части 386-й дивизии, численностью около 10 тыс. человек. Штаб сектора и 386-й СД находился на хуторе Дергачи.

Дивизия имела в своем в составе: 769-й, 775-й, 772-й стрелковые полки, 952-й артиллерийский полк, 90-й противотанковый дивизион (76-мм дивизионные пушки), 180-ю зенитную батарею, 670-й саперный батальон, 674-й минометный дивизион, 840-й отдельный батальон связи, 474-й медсанбат, дивизионный ветеринарный лазарет (в дивизии было много лошадей), автотранспортную роту. Основные силы дивизии располагались вдоль подножья горы Кара-коба, в лощине, где сейчас расположена воинская часть. Передовое охранение находилось на обратных скатах высот, отделяющих долину от дороги на Шули (Терновка).

За 386-й дивизией в долине Кара-Коба, до дороги на хутор Мекензия занимала оборону 8-я бригада морской пехоты (4 батальона, артиллерийский дивизион, минометный дивизион). Командир 8-й бригады морской пехоты – полковник П.Ф. Горпищенко, военком – полковой комиссар П.И. Силантьев. Бригада располагалась в два эшелона. Первый батальон находился на вытянутой высоте, идущей от обрыва Мекензиевского плато до колодца, второй батальон находился в районе хутора Кара-Коба (б. хутор Шталя) и современной в/ч, основные силы бригады находились на г. Читаретир, г.Сахарная головка и в районе верховий Первомайской балки. Штаб 8-й бригады морской пехоты 1,5 км восточнее хут. Дергачи (район современного поселка Штурмовое).

Сектору придан 3-й дивизион 18-го гвардейского артиллерийского полка (10 орудий «МЛ-20»). Резерв сектора – три батальона 7-й бригады морской пехоты (один батальон – на охране аэродрома «Куликово поле» и два батальона в районе Сапун-горы) и батальон 775-го стрелкового полка в районе 1 км севернее Сапун-горы. Артиллерия сектора (952-й артиллерийский полк и 3-й дивизион 18-го артиллерийского полка) располагалась в районе Федюхиных высот и в районе хутора Дергачи. Части 2-го сектора были более или менее полнокровными, но фронт сектора (с изгибами) составлял около 15,5 км. На участке 2-го сектора находились двадцать морских орудий в дотах, 57 СЖБОТов, около двадцати бетонных оголовков. Сектор поддерживали своим огнем береговые батареи 177-го артдивизиона: № 701, 702, 703.

На участке второго сектора действовали румынские части: против 7-й бригады морской пехоты и 386-й дивизии – 1-я королевская горнострелковая дивизия. Против 8-й бригады действовала 18-я румынская пехотная дивизия полковника Ращану. Это же подразделение действовало против советской 25-й стрелковой дивизии.

3-й сектор. Комендант сектора командир 25-й стрелковой дивизии – генерал-майор Т.К. Коломиец, некоторые источники указывают военкомом дивизии полкового комиссара Н.И. Расникова, но тот был ранен 4 июня. Штаб сектора и 25-й стрелковой дивизии – 1 км восточнее Инкермана, в районе древней крепости Каламита и старого монастыря.

25-я дивизия имела в своем составе: 31-й, 54-й, 287-й стрелковые полки, 69-й артиллерийский полк и 99-й гвардейский гаубичный полк. Кроме пехотных и артиллерийских полков в составе дивизии числились: 164-й противотанковый дивизион, 193-я зенитная батарея, 756-й минометный дивизион, 80-я самокатная (велосипедная) разведрота (сформирована вместо погибшего в мартовских боях 80-го отдельного разведывательного батальона), 105-й саперный батальон (в составе которого оставались на должностях младших командиров 37 курсантов ВМУБО), 52-й батальон связи, 47-й медсанбат, рота химразведки, автотранспортный батальон.

Войска занимали позиции следующим образом: от стыка с 8-й бригадой в районе дороги на хутор Мекензия занимал позиции 3-й полк морской пехоты. Командир полка – подполковник С.Р. Гусаров, военком – батальонный комиссар Шаринов. Его полоса обороны имела длину около 2 км. Левее – небольшой выступ в районе урочища Горелый лес до Темной балки занимали два малочисленных полка 25-й дивизии: 54-й и 31-й, далее вдоль рукава Камышловского оврага стоял 287-й полк той же дивизии. Стрелковые части 25-й дивизии были крайне малочисленными и располагались в два эшелона. Вторые эшелоны 25-й дивизии находились в верховьях Мартынова оврага. Укрепления первой и второй линий обороны были в основном деревоземляными.

От стыка с 287-м полком занимала оборону 79-я морская стрелковая бригада (3 батальона). Командир бригады – полковник А.С. Потапов, военком – полковой комиссар И.А. Слесарев. Из средств усиления бригаде придавались 5-я батарея 674-го артиллерийского полка и 1-й артиллерийский дивизион 134-го гаубичного артиллерийского полка. Кроме того, бригада должна была поддерживаться артиллерией 2-го дивизиона 18-го гвардейского армейского артиллерийского полка и 724-й батареей береговой обороны. Бригада располагалась в два эшелона. 1-й батальон занимал скаты Камышловского оврага от стыка с 287-м полком, гору Трапеция и 3-й батальон и рота 2-го батальона занимали высоту 127.9 до стыка с войсками 4-го сектора в районе высоты 123.5. Во втором эшелоне находилась 1-я рота 1-го батальона, рота ПТР, две роты второго батальона и артдивизион бригады.

К началу третьего наступления немецко-фашистских войск бригада в своем составе имела три стрелковых батальона, минометный батальон 82-мм минометов, минометный дивизион 120-мм минометов, два артиллерийских дивизиона и четыре отдельных роты (автоматчиков, противотанковых ружей, разведывательную и саперную). В каждом стрелковом батальоне бригады имелось три стрелковых, одна пулеметная и одна минометная роты. После пополнения людьми и доукомплектования вооружением численность бригады составляла 3527 человек. В стрелковых ротах насчитывалось от 100 до 110 человек в каждой. На вооружении в подразделениях бригады имелось: ручных пулеметов – 94, станковых пулеметов – 38 (включая взвод крупнокалиберных пулеметов ДШК, полученных со складов флота), противотанковых ружей – 27 и 50-мм минометов – 35.

В составе артиллерии усиления бригады: 82-мм минометов – 26, 120-мм – 8, 45-мм противотанковых орудий – 6, 76-мм полковых пушек – 8, 122-мм гаубицы – 4. Кроме того, бригаде были приданы: 5-я батарея 674-го легкого противотанкового артполка – четыре 57-мм орудия ЗиС-2, 1-й артдивизион 134-го гап – 10 орудий 122-мм гаубиц. На участке бригады могли действовать 2-й артдивизион 18-го гвардейского ап – 8 107-мм орудий, 724-я батарея береговой обороны – 4 орудия 152 мм «МЛ20».

Резервом сектора являлся 2-й Перекопский полк морской пехоты. Командир полка – подполковник Таран (бывший командир 2-го Черноморского полка морской пехоты), военком – батальонный комиссар И.В. Степашин.

Сектору были приданы: 107-мм орудия 18-й гвардейского артиллерийского полка (без 3-го дивизиона) и по дивизиону от 905-го, 52-го и 134-го гаубичного артполков (122-мм орудия). Артиллерия сектора располагалась в верховьях Мартынова оврага – гора Кара-Коба (Читаретир) – тыловые позиции 79-й бригады. В 3-м секторе части имели разную укомплектованность. Хуже всего ситуация обстояла именно в Чапаевской дивизии. В дивизии (при полной укомплектованности тыловых частей) пехотные батальоны имели 25-35% личного состава. Более того, полки дивизии были в основном двухбатальонными, а 287-й полк – однобатальонным. Батальоны 79-й бригады и 2-го Перекопского полка были также ослаблены, хотя ситуация в них была не такой плохой, как в 25-й дивизии. Во втором Перекопском полку третий батальон еще только формировался. Пехотные батальоны этих частей имели от 45 до 65% личного состава. 3-й полк морпехоты был укомплектован на 80%.

Длина оборонительной линии (с изгибами) составляла 8,5 км. Против 25-й дивизии действовали: румынская 18-я пехотная дивизия и часть 50-й дивизии немцев. На участке 79-й морской стрелковой бригады противостояли сразу две немецких дивизии: 50-я и 22-я, а в резерве в деревне Заланкой находилась еще одна, 24-я немецкая дивизия.

4-й сектор. Комендант сектора – командир 95-й стрелковой дивизии полковник А.Г. Капитохин, военком – старший батальонный комиссар А.П. Гордеев. Штаб сектора и 95-й стрелковой дивизии – Братское кладбище в 150 м от храма.

Состав: 95-я стрелковая дивизия в составе 90-й, 161-й, 241-й стрелковые и 57-й артиллерийский полки, 97-й отдельный противотанковый дивизион, 194-я зенитная батарея, 91-й батальон связи, 48-й саперный батальон, 103-й медсанбат, авторота, разведрота. Состав дивизии солидный, но все три полка дивизии после мартовских боев имели очень слабый, двухбатальонный состав, а 241-й полк был вообще однобатальонным и находился на переформировании. Такая же ситуация была и в 172-й дивизии.

172-я стрелковая дивизия, командир – полковник И.А. Ласкин, военком – бригадный комиссар П.Е. Солонцов. 747-й, 514-й стрелковые полки были двухбатальонными, а формируемый 388-й стрелковый полк численностью был менее батальона.

В боевых порядках дивизии находились 134-й гаубичный артиллерийский полк (без 3-го дивизиона, который действовал в 3-м секторе); 341-й отдельный зенитный дивизион; 174-й отдельный противотанковый дивизион. Кроме того, в 172-й дивизии числились 270-й саперный батальон, 224-й медсанбат, 222-й батальон связи.

Сектору были приданы: 1-й дивизион 52-го артиллерийского полка (155-мм пушки Шнейдера), 2-й и 3-й дивизионы 905-го артиллерийского полка (76-мм горные орудия). Штаб 172-й стрелковой дивизии находился на обратных скатах высоты 104,5.

Войска сектора занимали рубеж (справа налево): 747-й стрелковый полк – высота 123.5 – изгиб железной дороги в районе современного поселка ВИР; 514-й стрелковый полк – далее до дер. Бельбек (Фруктовое); 90-й стрелковый полк – от дер. Бельбек (искл.) до 2,5 км западнее дер. Бельбек; 161-й стрелковый полк – от стыка с 90-м полком до берега моря в 2 км севернее дер. Любимовка.

Резерв сектора – 241-й стрелковый полк в составе батальона в районе бывшей батареи № 20 (массивы царских батарей № 16 и 24).

Артиллерия сектора располагалась следующим образом:

– 57-й артиллерийский полк (76-мм дивизионные орудия) – в районе дер. Учкуевка;

– два дивизиона 905-го артиллерийского полка (горные 76-мм орудия) и два дивизиона 134-го гвардейского артиллерийского полка (122-мм гаубицы) находились в районе – кордон Мекензи № 1 ст. Мекензиевы Горы;

– дивизион 52-го армейского артиллерийского полка (155-мм орудия Шнейдера с ограниченным количеством боезапаса) – в 2 км юго-восточнее совх. им. С. Перовской.

Против сектора действовали 132-я и 22-я немецкие дивизии. Интересно и то, что памятный знак границы секторов над поселком «Заря свободы» установлен не на границе 3-го и 4-го секторов, а на границе позиций 747-го и 514-го полков 172-й дивизии.

Общая длина оборонительной линии сектора с изгибами составляла около 7 км. Нужно отметить, что длины оборонительных линий даны по результатам современных фактических замеров и немного расходятся с указанными в сводках.

В полосе сектора находились шестьдесят СЖБОТов, восемь морских орудий в дотах, поддерживали сектор батареи береговой обороны № 2 и № 12.

Резерв Приморской армии составляли: 345-я стрелковая дивизия: 1163-й, 1165-й и 1167-й стрелковые полки. Она находилась в районе: Мартынов овраг (1165-й полк, батальон связи и инженерный батальон), Графская балка и штольни нефтебазы (1163-й полк, 1167-й полк).

Штаб 345-й стрелковой дивизии находился в 1,5 км юго-восточнее кордона Мекензия № 1. Дивизия еще не оправилась после мартовских боев, и все ее пехотные полки имели от 25 до 40% личного состава. Если брать общую численность (с учетом артиллерийских и тыловых частей), то в составе дивизии оставалось 50% личного состава. Однако в стрелковых батальонах было не более 40% личного состава. В составе дивизии числились: 78-й противотанковый дивизион, зенитная батарея, минометный дивизион, саперный батальон, батальон связи, разведрота, автотранспортная рота, медсанбат. Командир дивизии – полковник Н.О. Гузъ, военком – старший батальонный комиссар А.М. Пичугин.

В резерве СОР оставались:

– 778-й стрелковый полк 388-й стрелковой дивизии. Он стоял в дер. Голиково (район хутора Пятницкого);

– Местный стрелковый полк БО (очень ослабленного состава). Располагался в своих казармах на старой батарее № 4 (возле современного катерного причала на Северной стороне);

– 125-й танковый батальон (3 роты по 8 танков) располагался поротно в засадах в районе 3-го сектора. Основное расположение батальона находилось в районе современной войсковой части недалеко от развилки старой и новой дороги;

– 81-й танковый батальон в дер. Голиково, в противодесантной обороне.

День первый, 7 июня 1942 года.

Командованию СОР удалось упредить немецкую артиллерийскую подготовку. В 02.55 артиллерия СОР начала контрподготовку, направленную на подавление батарей противника. Внезапный массированный огонь и смелые действия штурмовой авиации по вражеским позициям немного расстроили боевые порядки противника. Однако большого урона противник не понес, ибо контрподготовка (вследствие ограниченного количества боеприпасов) длилась всего 20 минут, а в штурмовке принимали участие только 8 самолетов Ил-2 штурмового авиаполка майора Губрия. Наши источники указывают, что «...только к 4 часам утра немцам удалось восстановить связь и начать артподготовку». Это неправда. Немецкая артподготовка задержалась всего на 15 минут и началась в 3 часа 15 минут. Длилась она один час. Особенно сильный огонь был открыт немецкой артиллерией на участке главного наступления в 3-м и 4-м секторах, где действовали шестиствольные минометы и реактивные батареи. Вопреки распространенной легенде о примуществе «катюш», немецкие реактивные снаряды были мощнее, а эффект от немецких реактивных снарядов был значительно выше. Г.И. Ванеев указывает: «Одновременно с артиллерийской была проведена и авиационная подготовка». Это не так, авиация начала действовать с рассветом. Авианалеты продолжались с 4 ч 20 мин до 6 часов 45 минут. Немецкие войска начали наступление сразу после завтрака в 7 часов. Правда, немецкие источники называют другое время: 6 часов утра.

Из истории 22-й немецкой пехотной дивизии: «В месте наступления одной только 22-й ПД было сосредоточен огонь около 100 батарей артиллерии. В утреннем сумраке в 5 час. 50 мин начали атаку на вражеские позиции подразделения 1 и 3-й батальоны 47-го ПП (слева), и 2 и 3 батальоны 16-го ПП (справа). Пожалуй, первые позиции противника были захвачены более-менее легко, но в дальнейшем твердость их защитников, их непрекращающийся огонь вынуждал каждую огневую точку захватывать с использованием огнеметов, дымовых зарядов и ручных гранат. Каждый считал это своим долгом».

Теперь обратимя к воспоминаниям непосредственного участника событий, командира 172-й дивизии И.А. Ласкина: «…С новой силой содрогнулась земля. На всех наших позициях забушевал огненный вихрь. От разрывов многих тысяч бомб и снарядов потускнело небо. А самолеты все летели и летели волна за волной. И бомбы сыпались на нас почти непрерывно. В воздух взлетали громадные глыбы земли, деревья с корнями. Особенно сильно подвергались бомбежке и артиллерийскому огню боевые порядки 172-й дивизии и левофланговый батальон 79-й бригады. По узкому участку в четыре-пять километров одновременно вели огонь свыше тысячи орудий и минометов, его бомбили около 100 бомбардировщиков. Огромное облако темно-серого дыма и пыли поднималось все выше и скоро заслонило солнце. Светлый солнечный день сделался сумрачным, как при затмении. Вскоре была замечена приближающаяся к нашему переднему краю цепь фашистов. Но тут же, спасаясь от нашего огня, гитлеровцы стали ложиться и укрываться за различными складками местности. Они будто исчезали на время, но через какие-то минуты вновь поднимались и устремлялись вперед. И снова наш огонь прижимал их к земле. Перед самым передним краем метко разили фашистов артиллеристы 134-го гаубичного артиллерийского полка и минометчики дивизиона М.А. Макаренко. Обрушила свой огонь на врага и батарея береговой обороны. Зеленая Бельбекская долина стала похожа на огромный костер, затянутый дымом. Немцы несли большие потери, и вскоре атаки прекратились».

Действительно, части 22-й дивизии к 8 ч 30 мин, продвинувшись в долине Бельбека на 500 м, в ходе первой же часовой атаки понесли серьезные потери и залегли. Понесли серьезные потери и части 132-й дивизии, атаковавшие правее, ближе к морю. В лесистой части Камышловского оврага атаки 50-й дивизии противника были отбиты с большими потерями. Первая атака немецких войск велась без поддержки бронетехники и была отбита передовым охранением. Над деревней Бельбек (Фруктовое), на правом берегу, находилось боевое охранение 172-й дивизии, численностью около роты (2-я рота 514-го полка), которое первым приняло удар немецких войск. Бой был неравным, но первую атаку бойцам удалось отбить. «Мы с беспокойством и душевным трепетом ожидали кровавой схватки. Да и знают ли ребята о подстерегающей их опасности? Но опасения были напрасными. Как по команде, наши солдаты боевого охранения стали бросать гранаты в набегающих фашистов. Одновременно застрочили и автоматы. Не прошло и пяти минут, как цепи немцев были полностью уничтожены. Задачу бойцы охранения блестяще выполнили. Но командир роты отходить не стал, решил продолжать бить врага на передовой позиции».

Успешно отразило атаку и передовое охранение 79-й бригады в районе деревни Камышлы. Сама деревня была превращена в опорный пункт. Многие дома были превращены в укрепления и усилены бетоном, подходы к деревне были прикрыты двумя сборными железобетонными дотами. Оборону в деревне занимала 1-я рота 1-го батальона 79-й бригады.

Передовые отряды 47-го полка 22-й дивизии были остановлены плотным пулеметным огнем со стороны деревни и, не смотря на то, что большинство огневых точек на скатах высоты 127.9 были разбиты артогнем – продвинуться не смогли.

После первой неудачной атаки немецких войск последовала штурмовка оборонительных позиций немецкими истребителями и бомбардировщиками, и в 11 часов была проведена повторная атака уже при поддержке бронетехники.

Вторая атака немецких войск велась в трех направлениях. Вдоль Симферопольского шоссе, здесь атаковали 436-й полк 132-й немецкой дивизии и 16-й полк 22-й немецкой дивизии. В стык между 172-й дивизией и 79-й стрелковой бригадой атаковал 65-й полк немецкой 22-й дивизии. По Екатерининской дороге в стык между 1-м и 3-м батальонами 79-й МСБр атаковал 47-й полк той же дивизии.

Эта атака была подготовлена лучше и стала роковой для боевого охранения 172-й дивизии. Оставшись без боеприпасов, бойцы затаились в окопах. Забросав траншеи гранатами, немецкие войска попытались занять окопы боевого охранения, но оставшиеся в живых бойцы ввязались в штыковой бой.

Почему боевое охранение 172-й дивизии не отошло назад? Сложно сказать, но уже к середине дня рота боевого охранения престала существовать, из ее состава в расположение дивизии вышло всего семь человек. Та же судьба постигла боевое охранение 79-й МСБр в деревне Камышлы. Бойцы 1-й роты смогли отбить три атаки пехоты противника, но через час во время третьей атаки подошли штурмовые (самоходные) орудия противника и начали планомерное уничтожение опорного пункта в деревне. Сборный бетонный дот, установленный на окраине деревни Камышлы метким огнем отсек пехоту противника, а расчеты противотанковых ружей смогли подбить две машины. Немецкому штурмовому орудию удалось, раздавив позиции ПТР, подойти к доту с фланга и выстрелом в амбразуру уничтожить дот.

Вторую атаку немецких войск И.А. Ласкин описывает так: «…Вначале их насчитали около трех десятков, но машины все шли и шли из глубины. Вскоре их было уже около шестидесяти. И большая часть танков двигалась на участок 747-го стрелкового полка подполковника Шашло и на левый фланг соседней 79-й бригады полковника Потапова. Танки шли под прикрытием плотного огневого вала. Вслед за ними поднялась и пехота».

Танки атаковали на двух направлениях: вдоль Симферопольской дороги и из Камышловского оврага. В мемуарах П.А. Моргунова указывалось: «Тяжелая обстановка сложилась на участке 79-й стрелковой бригады (командир – полковник А.С. Потапов) и 172-й стрелковой дивизии (командир – полковник И.А. Ласкин). Группа немецких танков из долины реки Бельбек пыталась прорвать стык этих соединений». Его слова, ничего не уточняя, повторяет Г.И. Ванеев. Однако атаковать танками стык 172-й дивизии и 79-й бригады противник не мог, в этом районе из-за пересеченного рельефа могла атаковать только пехота. Стык между 79-й бригадой и 172-й дивизией проходил по высоте, непроходимой для танков. Насыпь железной дороги и крутые скаты высот являлись непреодолимыми для бронетехники. Танки и самоходные орудия, действительно, атаковали стык двух полков 172-й дивизии. Атака велась вдоль Симферопольской дороги и вдоль пологих скатов балки, по которой прошла современная дорога, но и там они пройти не смогли.

Замечу, что линия современного Симферопольского шоссе проходит по насыпи, которой во время войны не было. Ранее в этом месте была поросшая лесом балка с крутыми склонами, а дорога проходила через современный поселок «Заря свободы». По дороге и балке проходила граница 514-го и 747-го полков 172-й дивизии.

На этом участке бронетехнике удалось продвинуться на 700 метров, но по немецким машинам открыли огонь батареи 134-го гаубичного артполка. Огонь вели орудия 2-го дивизиона майора Мезенцева и 3-го дивизиона капитана Халамендыка. Они били по машинам, выдвигавшимся из Бельбекской долины, а батареи 1-го дивизиона капитана Постоя поддерживали 79-ю бригаду, ведя огонь по танкам, двигавшимся по Екатерининской дороге из Камышловского оврага. Им помогали орудия полковой артиллерии, артдивизиона 79-й бригады и подразделения противотанковых ружей.

В разгар боя по нашим позициям открыла огонь немецкая батарея тяжелых реактивных минометов, стоявшая за деревней Камышлы. Тогда командир батареи младший лейтенант А.С. Умеркин несколькими выстрелами заставил ее замолчать и снова перенес огонь на пехоту и танки. Отлично действовала в этом бою прикрывавшая подступы к высоте 9-я батарея (командир – младший лейтенант Ф.Т. Сухомлинов) 3-го дивизиона (командир – капитан Д.В. Халамендык).

В ходе боя удалось подбить 12 танков и штурмовых орудий, но противнику удалось прорваться к оборонительным укреплениям. Завязался бой в пяти узлах сопротивления, созданных в Бельбекской долине и в деревне Камышлы. Особенно упорные бои развернулись вокруг узла сопротивления, который был оборудован на бывшем томатном заводе (современный поселок «Заря свободы» и участок, по которому пошло новое Симферопольское шоссе). Узел сопротивления представлял собой пять небольших зданий, окруженных каменной оградой, вокруг которой были построены полевые укрепления. Рота, занимавшая укрепления, была усилена батареей полковых орудий, крупнокалиберными и станковыми пулеметами. Командовал ротой старший лейтенант Каплан, а батареей полковых орудий – старший лейтенант Бондаренко. Бойцы, сражавшиеся в узле сопротивления, отбили все атаки, но понесли серьезные потери. Эвакуировать раненых не представлялось возможным, участок в 200 м до водостока под железной дорогой простреливался противником.

В ходе второй атаки некоторый успех наметился на участке немецкой 132-й дивизии, которая также предприняла атаку на участке западнее дер. Бельбек (Фруктовое). Но в 12 часов 1-й и 3-й батальоны 436-го полка немецкой 132-й дивизии попали под огонь советской артиллерии и понесли существенные потери. Оказывая огневую поддержку, береговая и полевая артиллерия ударила по скоплениям вражеских войск, артиллерии и танкам. Особенно результативным был огонь 305-мм береговых батарей № 30 (командир – майор ГА. Александер) и № 35 (командир – капитан А.Я. Лещенко), а также 134-го гаубичного артиллерийского полка (командир – майор И.Ф. Шмельков). Немецкая 132-я дивизия вновь понесла серьезные потери.

Перелом в пользу немецких войск наметился только около 13 часов, в ходе третьей атаки. Немецким войскам при поддержке бронетехники удалось, обойдя огневые точки, прорваться по Екатерининской дороге. Одной штурмовой группе немцев удалось просочиться между высотами 123.5 (немецкое название высоты Stellenberg) и 127.9 (Bunkerberg) по Минометной балке. Немецкие войска с боем прорывались к тоннельному водосбросу под железной дорогой и оттуда снизу пытались атаковать вдоль балки. Однако плотный огонь с двух высот наносил немецким войскам большие потери.

Из воспоминаний Р. Мюллера, участника тех событий с немецкой стороны: «Успех наметился у 1-го батальона 47-го полка 22-й дивизии, который при поддержке штурмовых орудий, прорвался вдоль старой дороги, но неожиданно в тылу батальона ожили большевистские огневые точки, и он, выйдя на плато, оказался почти отрезанным от основных сил. Только к пяти часам после полудня пулеметные точки противника удалось подавить пионерными частями с помощью огнеметов. В это же время 1-й и 3-й батальоны 122-го полка 50-й дивизии, наступавшие левее на гору Трапеция, завязли в боях в непроходимой лесной местности. Достигли успеха и два батальона 65-го полка, двигавшиеся по Минометной балке. Им почти удалось соединиться с воинами доблестного 47-го полка, но их продвижение было остановлено огнем вражеской батареи и пулеметным огнем из двух большевистских дотов, которые занимали отборные коммунистические части...».

Итак, частям немецкой 22-й дивизии удалось с двух сторон вклиниться в оборону 79-й бригады, отсекая 3-й батальон и 5-ю роту второго батальона на высоте 127.9. Линия обороны 79-й бригады была достаточно протяженной и не очень глубокой. Протяженность участка обороны 79-й бригады по фронту достигала 3,7 км, глубина первой лини – 2-3 ряда окопов. Насыщенность дотами на этом участке была небольшой, поэтому удержать линию обороны 79-я бригада не смогла. Соединившись, две немецких группы окружили 2-й противотанковый опорный пункт 79-й бригады, который располагался на вершине высоты 127.9 (немецкое название высоты Bunkerberg). В окружение попали две батареи 79-й бригады, бойцы 8-й роты 3-го батальона, 5-й роты второго батальона 79-й бригады. Кроме того, в окружение попали артиллеристы, находившиеся на корректировочных и наблюдательных постах в районе высоты.

Из воспоминаний И.А. Ласкина: «События развивались не в нашу пользу. На фронте 79-й бригады группы вражеских автоматчиков стали просачиваться в глубину обороны и вышли к высоте, где находились наблюдательные пункты командира 3-го дивизиона 134-го гаубично-артиллерийского полка капитана Д.В. Халамендыка и командира 9-й батареи младшего лейтенанта Ф.Т. Сухомлинова». Наблюдательные пункты артиллеристов сражались в окружении, пока оставался боезапас к личному оружию, однако вскоре патроны закончились. Наблюдательный пункт 3-го дивизиона отбили контратаковавшие бойцы 79-й бригады, а КП 9-й батареи отбить не успели. Когда кончился боезапас младший лейтенант Сухомлинов вызвал огонь батарей на свой КП.

До полка пехоты противника с танками вышли на саму высоту, где располагались наблюдательные пункты командира 1-го дивизиона 134-го гаубичного артиллерийского полка капитана Н.Ф. Постоя и командира 1-й батареи младшего лейтенанта А.С. Умеркина. Завязалась неравная схватка артиллеристов с немецкой штурмовой группой. Только Умеркину с раненым командиром взвода и связистом удалось вырваться и выйти к своим. В бою понесли большие потери роты 79-й бригады. Их остатки были сведены в один взвод, который возглавил политрук роты М.П. Яковлев. Горстка бойцов десять часов вела бой в окружении, а затем сумела вырваться из него. В ходе атаки немецким батальонам удалось глубоко вклиниться в оборону 79-й бригады. Но дальнейшее продвижение противника остановили бойцы роты ПТР 7-й и 9-й рот 3-го батальона майора Я.С. Кулинченко и резервного 2-го батальона майора Я.М. Пчелкина. В тылу опорного пункта находилась рота противотанковых ружей лейтенанта Ф.М. Грабового, которая закрыла брешь, после того как 8-я и 5-я роты были отсечены от основных сил. Рота ПТР остановила дальнейшее продвижение противника вглубь обороны. Бойцы открыли интенсивный огонь и с первых выстрелов из ПТР подбили два вражеских танка. Но противник продолжал двигаться вперед, и в ход пошли бутылки с зажигательной смесью. С большими потерями танковую атаку удалось остановить, но удобная для обороны высота 127.9 (Bunkerberg) была потеряна. Лишь на вершине продолжали обороняться остатки частей 79-й бригады и артиллеристы. Левее, на высоте 123.5 (немецкое название Stellenberg) оборонялся 747-й полк 172-й дивизии.

И.А. Ласкин писал в своих мемуарах: «Вскоре справа, с высоты, которую занимал наш сосед – 79-я бригада, по правому флангу 747-го полка хлестнули пулеметы. А через некоторое время там показались перебегающие гитлеровцы. С выходом противника на эту высоту положение наших правофланговых подразделений резко ухудшалось. Оттуда враг нас видел очень хорошо и поэтому довольно метко стал обстреливать из шестиствольных минометов».

Бой шел, в основном, в районе железнодорожной насыпи. 747-й полк попытался контратаковать вдоль насыпи, но попал под плотный огонь и откатился обратно, в свои окопы. Развивая наступление, 22-я дивизия вышла в тыл батальону 747-го полка, сражавшегося в районе ж/д насыпи, обходя высоту 123.5 (Stellenberg) с тыла. Непрерывный обстрел и бомбежка подняли сплошную стену пыли, проводная связь была перебита, командиры 172-й дивизии и 79-й бригады начали терять связь с батальонами.

В подразделения были направлены связные, которые вскоре вернулись с докладами о состоянии войск. Смысл их докладов сводился к следующему: 1-й и 2-й батальоны 747-го полка 172-й дивизии свои позиции удерживают. Пехота противника залегла перед окопами в 60-70 метрах. В тяжелом положении находится гарнизон, оборонявший опорный пункт – томатный завод. Находившаяся в боевом охранении 2-я рота 514-го полка полностью погибла. В 79-й бригаде 1-й батальон удержал свои позиции, брешь в обороне закрыта бойцами роты ПТР и резервного 2-го батальона. 5-я рота второго батальона сражается в окружении. Боевое охранение полностью уничтожено, огневые точки подавлены. Прорвавшись по дороге из Камышловского оврага на плато части немецкого 47-го полка при поддержке танков атаковали правый фланг 172-й дивизии.

Противника сдерживала лишь одна противотанковая батарея и два сборных дота. Бой достиг своей кульминации несмотря на то, что все проводные линии связи были перебиты. Связь с войсками сектора была практически потеряна. Но это не смущало командующего СОРом, он продолжал руководить со своего подземного бетонированного КП с помощью телеграмм: «Прорвавшегося противника к высоте 129.7 любой ценой уничтожить. Запрещаю откладывать контратаку на завтра, требую везде прочно удерживать свои рубежи». Телеграмму получили на КП сектора на Братском кладбище, но доставить ее до штаба 79-й МСБр не смогли, линии связи были повреждены, а все три связиста, направленные в штаб бригады, были убиты. Интересно, что подразумевал Филипп Сергеевич под понятием «…любой ценой…», когда позиции бригады были в клочья изорваны танковыми клиньями немецких штурмовых групп… Стоило ли ради таких «ценных, констуктивных» указаний гробить делегатов связи, посылая их на верную смерть?

Положение советских войск было сложным, но и 22-я немецкая дивизия вынуждена была приостановить наступление. 47-й пехотный полк, атаковавший из Камышловского оврага, и 16-й полк, атаковавший из Бельбекской долины, понесли серьезные потери. 65-й полк этой же дивизии был отведен в резерв. Около 15 часов опять началась бомбардировка и штурмовка позиций авиацией противника.

И.А. Ласкин пишет: «На нас снова обрушилась авиация, нанося массированные бомбовые удары. Прямых попаданий было на этот раз много. Погиб командир 1-го батальона 747-го полка старший лейтенант Орлов, был тяжело ранен Каплан. Но бойцы с еще большей яростью сражались, продолжая вести губительный огонь по наступающим немцам». В 15 ч 25 мин началась новая атака немецких войск. На сей раз атаковал левый фланг 132-й дивизии и правый фланг 22-й.

Немецкие войска попытались атаковать вдоль балки между высотой104.5 (Olenberg), соседней с ней высотой (Hacius) силами 132-й дивизии и вдоль симферопольского шоссе силами немецкого 16-го полка, поддержанного свежими 2-м и 3-м батальонами из состава 65 полка. Противника сдерживал лишь плотный огонь с высоты 104.5. Особенно мешал продвижению противника сборный бетонный дот в 50 м над дорогой. Противник мог просачиваться лишь мелкими группами вдоль лощины над которой проходила дорога. Атака в этом направлении для немецких войск окончилась неудачей и привела к большим потерям. К 18 часам наступление выдохлось. Из истории 22-й немецкой дивизии: «Вечером батальоны с трудом сосредоточились в зарослях и привели себя в порядок. 2-й батальон 16-го пп понес большие потери и был сильно ослаблен. В первые часы погибли 3 командира роты, четвертый командир роты с остатками сил достиг цели наступления. 47-й пп потерял командиров 2-го и 3-го батальонов. Оба батальона из-за отсутствия командиров были объединены под командованием обер-лейтенанта. Русские «хиви« подвезли продовольствие. Подводились резервы, в том числе подразделение татар с немецким оружием и с немецкими командирами отделений».

Действительно, татарские формирования не только использовались в качестве вспомогательных, но и воевали на передовой. Общее количество бойцов в «татарских» подразделениях под Севастополем составляло 3579 человек (всего по Крыму – 8,5 тыс.). Но я намеренно взял слово «татарские» в кавычки. Дело в том, что в них служили не только татары, но и азербайджанцы, грузины, аварцы, карачаевцы и т.д. Служили в них и русские, и украинцы, и представители других национальностей. Здесь речь идет о регулярных формированиях, а не о «шума» или самооборонцах. На передовой эти части стали появляться только после 17-го июня 42 года, когда в немецких войсках стала ощущаться нехватка личного состава.

В целом, по рубежу обороны – части III и IV секторов удержали занимаемые рубежи. Стойко дрались 90-й стрелковый полк под командованием майора С.К. Роткина и 161-й стрелковый полк под командованием майора И.П. Дацко. При поддержке артиллерии 57-го артиллерийского полка (командир – майор А.В. Филиппович), противотанкового артдивизиона (командир – капитан Н.Н. Ромадин) и 2-го отдельного артиллерийского дивизиона Береговой обороны (командир – подполковник С.И. Черномазов) были отбиты все атаки частей 132-й немецкой пехотной дивизии и нанесены им большие потери. Правее деревни Камышлы 1-й батальон 79-й бригады отбил атаки и, нанеся серьезный урон немецким войскам, удержал высоту «Трапеция».

И.А. Ласкин писал в своей книге «На пути к перелому»: «Советские войска приводили себя в порядок: командиры выясняли наличие людей в ротах, батальонах, батареях. Солдаты теперь поднимались во весь рост, разыскивали своих командиров, товарищей. Местность была неузнаваемой. Люди не находили траншей и тропок, по которым до этого ходили, а при встрече не сразу узнавали друг друга. Лица были черны от пыли, блестели только зубы. У многих изменился голос. Это от дыма, пыли, гари и нервного потрясения. У всех было крайнее перенапряжение сил, нервной системы. Шутка ли – 18 часов пробыть в кромешном огненном аду! Ведь в тот день 7 июня только на участке 79-й курсантской стрелковой бригады и 172-й дивизии разорвалось около семи тысяч авиабомб и до четырнадцати с половиной тысяч снарядов. Многие бойцы находили своих товарищей ранеными или контуженными, тут же делали им перевязки, оказывали первую помощь. Немало было тяжелораненых, которые сами не могли выбраться из своих окопов, искали глазами товарищей и радовались, что находятся среди своих: ведь никто не хотел попасть в руки врага... Командира 514-го полка подполковника И.Ф. Устинова мы застали, как обычно, спокойным и уравновешенным. Положение с обороной у него было лучше. Особо упорная борьба велась на правом фланге полка, на участке 1-го батальона, которым командовал старший лейтенант Доценко. 5-я стрелковая, 2-я пулеметная и минометная роты в ожесточенных боях потеряли 70 процентов личного состава, но опорный пункт – Томатный завод все-таки удержали. На подступах к нему враг оставил до 400 трупов солдат и офицеров…».

Передовые укрепления нашей линии обороны и без того не многочисленные на этом участке были почти полностью уничтожены. Линия обороны вдоль железнодорожного полотна и сборные бетонные огневые точки на фронтальных скатах высот были уничтожены еще в ходе артподготовки. СЖБОТы на обратных скатах высот были разбиты немецкими штурмовыми орудиями в ходе атаки. Т.е. на участке главного удара немецких войск укрепления передового и главного рубежа были разрушены и позиции прорваны в первый же день немецкого наступления.

Итогом первого дня наступления стал захват немецкими войсками двух высот над современным поселком Поворотное (ВИР): 124.5 (Stellenberg) и 127.9 (Вunkerberg). Немецкие источники утверждают, что в этот же день 132-й дивизией была захвачена и высота 104,5 (Olenberg, Масляная гора, гора над Симферопольским шоссе и поселком «Заря свободы«), но эта информация не соответствует истине. 747-му полку удалось удержать и опорный пункт «Томатный завод», который сражался в полуокружении.

Из воспоминаний И.А. Ласкина: «Выйдя из блиндажа, мы встретили адъютанта 1-го батальона 747-го полка старшего лейтенанта Завадовского и командира роты Филиппова. Они доложили, что им пришлось вести бои в полуокружении. В тяжелых боях с автоматчиками и танками противника подразделение понесло большие потери. Погибли комбат и все командиры стрелковых рот. Завадовский и Филиппов, будучи раненными, с поля боя не ушли, заменили командиров и продолжали руководить боем. Теперь они собирали людей, выходивших из полуокружения, чтобы организовать оборону на новом рубеже. Оба настойчиво просили дать пополнение и обещали не пропустить врага. Помочь подкреплением мы им, конечно, не могли, резервов не было вовсе. Но, забегая вперед, скажу, что, вступив с утра в неравный бой, остатки батальона продолжали упорно драться. В ожесточенных схватках с врагом все они полегли на севастопольской земле, погибли лейтенант Завадовский и политрук Филиппов. Уже тяжелораненый Филиппов, собрав последние силы, связкой гранат подбил вражеский танк».

В течение этого дня бои шли в 1-м секторе на участке Камары (Оборонное) – Благодать и во 2-м секторе в районе дер. Верхний Чоргунь и долины Кара-Коба. Интенсивность натиска противника здесь была слабее чем в 4-м и 3-м секторах. Атаке предшествовала артиллерийская и авиационная подготовка. Особенно мощным ударам с воздуха и артобстрелу подверглись опорные пункты на холме Канробера, на хуторах Прокутора и Калигай. Одновременно 28-я легкопехотная дивизия противника перешла в наступление на позиции 109-й стрелковой дивизии генерала П.Г. Новикова. В бой вступили передовые части сектора: 381-го стрелкового (военком – батальонный комиссар X.Ф. Тодыка), 456-го стрелкового (командир – подполковник Г.А. Рубцов) и 602-го стрелкового (командир – подполковник П.Д. Ерофеев) полков. Интересно то, что ни в одном из документов не указан командир 381-го полка. Вероятно, им командовал военком. Из-за чего возникла такая ситуация пока непонятно. Стрелковые части поддерживали батареи 404-го артиллерийского полка подполковника А.П. Бабушкина и береговые батареи.

В районе дер. Верхний Чоргунь противник силами более полка атаковал рубеж, занятый 4-м и 5-м батальонами 7-й бригады морской пехоты, которыми командовали капитаны В.И. Родин и А В. Филиппов (вместо капитана Подчашинского, назначенного в штаб 8-й бригады). Противник неоднократно переходил в атаку, но действиями наших морских пехотинцев и огнем артиллерии он был отброшен. К концу дня наши части прочно занимали рубежи обороны. В этот день в районе высоты Гасфорта был тяжело ранен комиссар 7-й бригады Ехлаков.

Успешно были отражены попытки противника атаковать позиции 386-й стрелковой дивизии и 8-й бригады морской пехоты. Эти части поддерживали артиллеристы 952-го артполка майора Д.Д. Коноплева. Получив решительный отпор, румынские части в этот день уже не пробовали атаковать советские позиции. На участке вспомогательного удара немецким войскам не удалось прорвать линию обороны советских войск.

В 18 часов 50 минут и в 20 часов 10 минут 7 июня по приказанию командира 79-й МСБр артиллерия бригады и приданная ей артиллерия произвели два мощных огневых налета по скоплению пехоты и по артиллерийским позициям противника в районе Камышловского железнодорожного моста. Огонь велся по пристреляным позициям, без корректировки, эффект неизвестен.

Остается признать, что немецкое командование грамотно выбрало направление главного удара. Основной причиной потери двух важных высот на границе 3-го и 4-го секторов обороны было то, что на направлении главной атаки противника не было ни одного более или менее серьезного бетонного долговременного укрепления.

Бои 7 июня закончились поздно ночью. Враг понес значительные потери: по советским данным было уничтожено свыше 3500 солдат и офицеров и более 20 танков противника. По данным немецкой стороны потери составили 2200 человек и 12 танков и самоходных орудий, но и эта цифра является внушительной.

Во исполнение Приказа командующего СОР Ф.С. Октябрьского было решено провести контратаку. Контратаковать противника при этом соотношении сил было просто нелогично, и эти действия вели к серьезным и неоправданным потерям.

Из воспоминаний И.А. Ласкина: «Ночью из штаба армии передали, что командарм И.Е. Петров приказал командиру 79-й бригады Потапову с рассветом 8 июня контратакой восстановить оборону на своем левом фланге. В этих целях комендант третьего сектора генерал Т К. Коломиец передает ему один стрелковый батальон и роту танков (1-я рота 125-го отдельного танкового батальона Приморской армии). А мы должны поддержать контратаку всей массой артиллерийского огня. Начальник штаба дивизии подполковник М.Ю. Лернер на этот раз был как-то раздражен.

– Ну разве может Потапов двумя батальонами выбить противника, который в шесть-восемь раз сильнее их? – сокрушался он.

Да, Михаил Юльевич был прав. Проводить контратаку силами двух батальонов с десятью устаревшими танками почти в лоб против сильнейшей ударной группировки врага на направлении главного его удара, где сосредоточены в огромном количестве огневые средства и танки, было слишком рискованно. Но... приказы не обсуждаются».

День второй, 8 июня.

Немецкие войска в начале дня были заняты перегруппировкой, что и дало возможность начать атаку. Генерал Коломиец усилил 79-ю бригаду 1-м батальоном 2-го Перекопского полка подполковника Н.Н. Тарана. Командир бригады Потапов стал готовить контратаку на утро 8 июня. Атаковать решили 2-м батальоном 79-й бригады с 1-й ротой 125-го отдельного танкового батальона и 1-м батальоном Перекопского полка. Нужно отметить, что 2-й батальон еще накануне понес потери и имел едва ли 60% личного состава, кроме того, он занимал теперь оборону в первой линии бригады, но выбирать не приходилось, приказ есть приказ. Была предусмотрена артиллерийская подготовка, в которой должны были участвовать батареи 134-го гаубичного полка, 18-го гвардейского артиллерийского Богдановского полка и 724-я тяжелая батарея береговой обороны. Кроме того, назначили для поддержки (в случае необходимости) 2-й отдельный артдивизион БО.

На рассвете 8 июня после короткой артподготовки командир 2-го батальона 79-й бригады капитан Я.С. Пчелкин повел бойцов в атаку. Завязался тяжелый бой. Атака была заранее обречена, т.к. батальон Перекопского полка, выделенный в поддержку, приказа не получил и как вспоминают ветераны полка: «…несколько запоздал с выходом на исходный рубеж». Хотя от расположения полка до передовой было всего 5 км. Почему это произошло? Выяснить пока не удалось. Чтобы обеспечить атакующих огневой поддержкой в действие были введены батареи береговой обороны 2-го дивизиона № 2, 12 и 14. Но и артподготовка получилась неудачной. Противник произвел штурмовку авиацией позиций береговых батарей. Атаке подверглись не только позиции батарей № 2 и 14, но и старая позиция 112-й батареи, на которой оставалось одно орудие, поврежденное немецким снарядом еще в ходе артподготовки 3 июня. Особо досталось 14-й батарее, которой командовал Григорий Исаакович Халиф. В 10 часов группа из 50 самолетов противника совершила налет на батарею. Вражеские самолеты сбросили на нее около 300 бомб разного калибра. Вслед за ударами авиации по ней открыли огонь три батареи противника. Досталось и батарее № 2, которой командовал Саламбек Дзампаев. Близким взрывом был сорван с креплений щит одного из орудий, но потери среди личного состава батарей были небольшими и орудия повреждений почти не получили. Результатом вражеского налета и обстрела явилось только то, что батареи временно прекратили огонь.

Однако это был именно тот момент, когда огонь этих батарей был особенно необходим для обеспечения атаки в секторе 79-й бригады. Тем не менее, несмотря на то, что подготовка наступления шла не по плану, батальон 79-й бригады, при поддержке шести пулеметных танков Т-26 решительно атаковал. Завязался встречный бой с частями немецкого 16-го полка. Еще два танка участвовать в первой атаке не смогли из-за неисправности двигателей и трансмиссии. Первый бросок оказался удачным, и батальону даже удалось выйти к дороге, прикрываясь броней танков. Но 4 танка были подбиты в течение 10 минут и атака захлебнулась. Батальон, вступивший в бой с двумя батальонами немцев, понес очень большие потери. Подоспевший спустя два часа батальон 2-го Перекопского полка во главе с капитаном А.Н. Смердинским, во исполнение приказа, опять же бросили в атаку, несмотря на ураганный огонь противника. Атаку поддерживали оставшиеся два пулеметных и один пушечный Т-26. Атака захлебнулась на начальном этапе. Батальон понес огромные потери. В бою капитан Смердинский был тяжело ранен. Его заменил капитан Д.С. Гусак, однако, вскоре он был убит. Был убит и комиссар батальона старший политрук Ф.А. Редькин.

Ценой больших потерь морским пехотинцам удалось ворваться в оставленные накануне окопы 79-й бригады. Рукопашный бой продолжался в окопах. Но силы были не равны, были убиты все офицеры, остатками рот командовали старшины. Еще несколько раз наши батальоны пытались контратаковать, но безуспешно. Из 7 танков, участвовавших в атаке, в строю остался только один Т-26. Командиру бригады полковнику Потапову и начальнику штаба подполковнику Сахарову, лично возглавлявшим третью и четвертую контратаки, пришлось отдать приказ об отходе на исходные позиции ввиду явной невозможности выполнить приказ наличными силами. Дальнейшее продолжение атак привело бы к полной потере всего личного состава. Серьезные потери в 3-м секторе, понесенные в ходе утренних атак, не могли не сказаться на общей ситуации на этом участке. После обеда противник продолжил свое наступление на участке стыка 3-го и 4-го секторов, нацеливая штурмовые группы на захват высоты Трапеция.

Наши войска на участке немецкой атаки располагались следующим образом: 287-й полк 25-й дивизии оборонял скаты Камышловского оврага и южные скаты горы Трапеция (192.0). Далее оборонялась 79-я бригада в составе 1-го батальона и теперь уже остатков второго батальона, роты автоматчиков и роты ПТР. Ее участок проходил от Камышловского оврага до Симферопольского шоссе. Далее стояли остатки 747-го полка, дивизионы артиллерии, разведрота 172-й дивизии. Они занимали оборону вдоль шоссе и железной дороги. От виадука над ж/д и вдоль скатов высоты 104.5 занимал оборону 514-й полк 172-й дивизии. Левее до берега моря держала оборону 95-я дивизия. Линия обороны на этих участках заранее не оборудовалась. Бойцы использовали придорожные кюветы и рыли окопы. Тактика атак противника была прежней за исключением действий авиации, которая почти непрерывно висела небольшими группами над передним краем. Изменилась и тактика использования танков и самоходных орудий. Понеся серьезные потери в первый день наступления, бронетанковые части противника старались теперь вести огонь, возвращаясь в укрытие, если цель не была поражена.

В 13 часов противник опять перешел в наступление двумя штурмовыми группами. Первый удар наносился вдоль шоссе силами 22-й дивизии. Второй в районе горы Трапеция, на правом фланге 79-й бригады, в месте стыка ее с 287-м полком 25-й дивизии. Особо упорные бои завязались именно на этом участке. Атаковали советские позиции 121-й и 123-й полки 50-й немецкой дивизии. В 79-й бригаде наиболее боеспособным оставался правофланговый 1-й батальон под командованием старшего лейтенанта Н.С. Оришко. В ходе многочисленных атак он удержал свои позиции. Не выдержал натиска стоявший правее 287-й полк. Нужно отметить, что этот очень малочисленный полк был очень слабо подготовлен.

Из воспоминаний бывшего краснофлотца Лемешева: «...полк говорите? Рожки да ножки остались от нашего полка! Из тех краснофлотцев, которые со мной сражались еще в Каркинитском секторе, к третьему штурму осталось человек двадцать не больше, остальные полегли в землю севастопольскую. После мартовского наступления от полка ничего не осталось! Такое ощущение, что нас специально бросали в пекло. Потом, в апреле нас пополнили кавказцами из далеких аулов, в надежде, что мы из них бойцов сделаем. Да только как из него стойкого бойца сделать, когда он не только по-русски, но и по матери ничего не поймет. Командира нам дали толкового, боевого, бывшего командира 80-го разведбата. Антипин, кажется, фамилия его была. После того, как его батальон весь в марте полег, его нам на должность комполка назначили. Но только полк наш, едва ли численностью батальону равнялся...».

Подразделения левого фланга 287-го стрелкового полка (командир – майор М.С. Антипин) 25-й дивизии побежали. На их стыке с батальонами 79-й бригады образовался разрыв. Стремясь восстановить положение, Н.С.Оришко послал в атаку стрелковый взвод и взвод автоматчиков под руководством своего заместителя лейтенанта А.Н. Курбатова. Завязался скоротечный встречный бой. В ходе боя все 40 бойцов и их командир погибли. Но положение было восстановлено. Противник приостановил наступление. Враг усилил артиллерийский огонь и бросил туда танки. Чтобы преградить путь танкам, комендант сектора генерал-майор Т.К Коломиец приказал начальнику артиллерии сектора полковнику Ф.Ф.Гроссману поставить заградительный огонь. Это спасло положение. Тем не менее, спустя час батальон повторно оказался в сложном положении. Противник прорвался на этом участке силами двух батальонов, поддерживаемых тремя штурмовыми орудиями, и соединился с частями 22-й немецкой дивизии, наступавшими вдоль шоссе. Как указывается в книге Ванеева: «Комендант сектора приказал командиру 2-го Перекопского полка подполковнику Н.Н. Тарану найти правый фланг 79-й бригады, установить с ней локтевой контакт и закрыть образовавшийся разрыв, а на помощь 287-му полку перебросил две роты 31-го и роту 54-го полков дивизии. Это позволило приостановить дальнейшее продвижение врага. К исходу суток полк под натиском противника и в результате отхода 79-й бригады вынужден был развернуться фронтом на север южнее высоты 192,0».

Реально ситуация сложилась иначе: 79-я морская стрелковая бригада не отступила. Первый батальон этой бригады остался на своих позициях, приказ о восстановлении локтевой связи выполнен не был. Локтевую связь удалось восстановить только с остатками 3-го батальона бригады, который приводил себя в порядок в тылу. 1-й же батальон вместе с ротой ПТР и танкистами 1-й роты 125-го отдельного батальона сражался в окружении до утра 12 июня (!) и почти полностью погиб.

Остатки 1-го батальона и 1-й роты 125-го отдельного танкового батальона сражались в районе высоты, которую немцы называли «Panzerberg« (Танковая гора). Эта высота, в районе которой теперь размещается войсковая часть, находится недалеко от развилки старой и новой дороги в город. Старая дорога идет через Инкерман, новая мимо Сахарной головки.

Из воспоминаний В.М. Ковалева: «В расположении танковой роты оставались только экипажи трех неисправных машин и группа гражданских механиков-ремонтников из мастерских в которую входил и я. Третью роту отвели на основную позицию батальона в районе станции Мекензиевы горы. Канонада была непрерывной и все время нарастала. Во второй половине дня в расположение танкового батальона прибыла группа бойцов численностью чуть менее роты из 79-й бригады при пяти станковых пулеметах и заняла оборону по периметру. Командовал группой старшина первой статьи (фамилию я не запомнил) к ним присоединились и танкисты, сняв два пулемета с неисправного танка. Расположение батальона представляло собой земляное укрепление в форме многоугольника с дзотами по углам. Внутри укрепления находились хорошо замаскированные укрытия для танков. Большинство из них были пусты, лишь в одном стоял подбитый Т-26, рядом стоял прошитый пулями броневик. События развивались очень быстро: через час бой шел уже в 200 метрах от укрепления. Мы стали собирать инструменты и оснастку в грузовик, но через десять минут наш грузовик был разбит прямым попаданием снаряда. Ко мне подошел старшина, командовавший бойцами: «Уходите пешим порядком, нам вы уже ничем не поможете, а в городе вас уже ждут. Получена телефонограмма, обеспечить ваш отход к Инкерману».В этот момент мы увидели, как по дороге к нашему расположению едет велосипедист. Соскочив с двухколесной машины он что-то быстро и тихо сказал командиру морских пехотинцев. Тот вернулся ко мне «Эвакуация отменяется! Дорога перерезана врагом, пока остаетесь с нами». Бой шел уже у самого рва. Как-то само собой было принято решение присоединиться к нашим бойцам. Сняли с броневика пулемет, еще один сняли с неисправного танка. Вместо сошников использовали ствол расщепленного дерева. Неожиданная мысль пришла в голову нашему мастеру Никанорычу. Ему было уже 65, но он был неистощим на выдумку. «А ну, хлопцы, подсобите! Мы с удивлением смотрели на него. «Давайте, давайте! Чего стоите?! Цепляйте лебедку!» Только после этого мы поняли его задумку. На помощь к нам подтянулись и пехотинцы. Мы поставили неисправный танк поперек въезда на территорию и развернули его башню в сторону противника. Место в башне занял Никанорыч, подающим снаряды вызвался один из танкистов. Через час бой шел уже по всему периметру. Восстановить последовательность событий не могу, действовал как в бреду. Помню, что первую ленту расстреляли очень быстро. Пулемет так и норовил соскочить с импровизированной вилки. Побежал за новыми лентами, долго не мог сообразить, где мы их оставили, а когда вернулся, на месте, где мы установили пулемет, зияла желто-коричневой землей воронка. Пулемет остался на месте, только ствол был погнут, а на ручке осталась кисть руки моего напарника Коли, все, что от него осталось. Меня сбили с ног. «Ложись, жить что ли надоело!» – заорал пехотинец в помятой каске. В это время что-то грохнуло так, что я несколько часов ничего не слышал. Я с ужасом увидел огненный шар в столбе пыли на том месте, где стоял танк Никанорыча. От попадания снаряда взорвалась укладка боекомплекта. Ночью ко мне подошел парторг. Его рабочая спецовка была порвана во многих местах, а одна рука была на перевязи. У меня самого лицо распухло до неузнаваемости. «Уходить тебе нужно, расскажешь нашим о ситуации, вызовешь помощь, а мы постараемся продержаться«. Как добрался до своих, не помню, шел наугад, по слуху. Услышав незнакомый язык, побежал, нервы не выдержали, крики, выстрелы сзади, бежал до изнеможения, споткнулся, полетел в воронку. Утром подобрали свои: два бойца-дагестанца. Отвели к командиру. У меня лицо распухло так, что с трудом можно было открыть глаза. Но я пытался выполнить то, о чем просили меня товарищи. Просил, умолял, чтобы выделили отряд в помощь обороняющимся. Бесполезно. Выйдя из себя, сидевших передо мной командир роты, к которому меня отвели заорал: «Да у меня бойцов не хватает, чтобы немца держать! А ты ко мне со всякой... пристаешь!». В этот момент я потерял сознание. Очнулся уже в госпитале. У меня тогда извлекли из мягких тканей лица несколько кусков щепы, когда и как меня ранило я так и не вспомнил».

К концу дня от 79-й морской стрелковой бригады оставались только часть 3-го батальона (пополненная совсем малочисленными остатками 2-го батальона), минометный дивизион и приданный дивизион противотанковых орудий из состава полков РГК, тыловые части. Рядом заняли оборону остатки батальона Перекопского полка, участвовавшие в утренней попытке атаковать противника. Эти части и закрыли брешь в обороне.

Тяжелое положение было и в 4-м секторе. Из воспоминаний Ласкина: «Во второй половине дня противник снова попытался осуществить прорыв на участке 747-го полка и на стыке его с 79-й бригадой. Именно на этом направлении находились основные силы дивизии: огневые позиции батарей 134-го гаубичного артиллерийского полка, зенитной артиллерии, сюда же были выдвинуты дивизионы 674-го и 700-го истребительных противотанковых полков и находившийся до этого в резерве 388-й стрелковый полк, который имел в своем составе всего один неполный батальон, роту противотанковых ружей и минометную роту. В полку не было ни пушек, ни пулеметов».

Данные о событиях 8 июня на участке 172-й дивизии противоречивы. Связь со многими подразделениями была потеряна. Причем как с советской, так и с немецкой стороны. Нанося на карту местоположение светских и немецких частей в районе Симферопольского шоссе и высоты 104.5 восстановить обстановку того дня сложно. Более или менее ясную картину событий удалось представить по информации, данной участником штурма с немецкой стороны Ф. Ягером, который с привязкой на местности показал как развивались события.

«Еще накануне вечером (7 июня) частям 132-й немецкой дивизии удалось просочиться в балку между Масляной высотой (104.5) и хребтом Хациуса (соседняя высота, занятая 90-м полком 95-й дивизии). Неожиданным ударом удалось глубоко вклиниться в оборону большевиков. С другой стороны части 22-й дивизии, смело атаковав, окружили большевиков на Масляной высоте и в поселке у ее подножия». Ягером описывается боевой эпизод, когда остатки 747-го полка и часть 514-го полка 172-й дивизии оказались в окружении. Информация, данная Ф. Ягером, подтверждается и нашими ветеранами: «...Мы держали оборону вдоль дороги, связисты, артиллеристы, саперы. Пехоты не было, она или полегла в первый день, или сражалась где-то впереди в окружении...». Из тех же воспоминаний: «...За два дня наступления противнику на направлении главного удара удалось вклиниться в оборону 79-й бригады и 172-й дивизии всего на глубину одного километра и окружить часть сил 747-го полка (около батальона). Прорывая кольцо окружения, они многократно вступали в тяжелые ближние бои. Значительная часть воинов полка пала в боях, но многие вышли из окружения и заняли новые позиции. Оборона дивизии, таким образом, сломлена не была...». Теперь становятся понятными слова из сводки за 8 июня: «Правофланговые части 95-й стрелковой дивизии IV сектора из-за отхода 172-й стрелковой дивизии развернулись фронтом на восток, остальные части сектора удерживали свои рубежи обороны».

Неточность только в одном: части 172-й дивизии не отошли, а были окружены, и противника остановил второй эшелон из тыловых частей дивизии. Но немецким войскам эти успехи стоили огромных потерь. Только по немецким данным (явно заниженным) потери в этот день составили 2175 человек. Если в первый день наступления противнику удалось захватить большой участок обороны и две важные для обороны высоты, то во второй ему пришлось просто прогрызать нашу оборону. В 172-й дивизии в бой были брошены даже тыловые части, но никто не отступал со своих позиций. Командиры полков оставались на своих КП, даже когда к ним вплотную подходил противник.

Из воспоминаний командира 172-й дивизии И.А. Ласкина: «Я ...тут же отдал распоряжение начальнику штаба 747-го полка бывшему комбату майору Ширкалину направить на выручку своего командира роту автоматчиков и дополнительно все, что можно. Одновременно приказал начарту дивизии полковнику Рупасову поставить артиллерийский заградительный огонь перед наблюдательным пунктом командира 747-го полка Шашло. Мы считали, что после принятых мер НП командира 747-го будет в безопасности. Но через некоторое время выяснилось, что рота автоматчиков, на которую все надеялись, уже была введена в бой на другом опасном участке. Поэтому начальник штаба полка майор Ширкалин собрал всех, кто находился на командном пункте вплоть до писарей, и сам повел эту группу в направлении наблюдательного пункта, где находился В.В. Шашло. Однако, по рассказу очевидца этих событий лейтенанта Н.И. Маргелова, на их пути оказалась большая группа немецких автоматчиков. Завязался бой. В этот момент сзади фашистов прорывалась из окружения группа наших бойцов. Гитлеровцы, попав под огонь с тыла и с фронта, были полностью уничтожены. Подчинив себе группу вышедших из окружения красноармейцев, майор Ширкалин стал снова выдвигаться к наблюдательному пункту, а своему помощнику лейтенанту Маргелову приказал с несколькими бойцами добраться до командного пункта и осуществлять управление. Почти в это же время по приказанию комиссара полка В.Т. Швеца на наблюдательный пункт командира была направлена небольшая группа связистов во главе с командиром роты связи П.В. Ольховниковым. События развивались стремительно.