Воскресшая

Глава 23. День рождения

Меня разбудил петушиный вопль. Молодой петух орал надрывно и с хрипотцой, не вытягивая взятую ноту. Спустившись к завтраку, я вместо шумных поздравлений услышала звенящую тишину. Бетани, которая, растопив печку, одна хлопотала на кухне, принялась хвалить Чарли. Говорила, какой он молодец и добытчик. Рано утром, еще до зари, сходил в лес на охоту и подстрелил оленя. И теперь, по ее словам, наши парни были заняты разделкой туши, Динара присматривала за крошкой Дафной, а сама хозяйка дома готовилась запекать оленину в фольге к праздничному столу.

Я пребывала в легком шоке. Грейсон снова сделал так, чтобы оказаться в центре внимания и напроситься на комплименты. Несмотря на явную неприязнь со стороны моих друзей он старался стать нашим всеобщим любимчиком. Тут было впору завидовать его энтузиазму, но меня все сильнее мучили сомнения. Вдруг друзья правы и пришелец старается не бескорыстно? Сколько бы ни напрягала мозги, я все равно не могла ни доказать, ни опровергнуть эту теорию.

Выбрала из украденной в логове мародеров одежды и обуви красную клетчатую рубашку, светло-синие джинсы и серые кроссовки. Не слишком торжественно, зато удобно и вполне прилично для того, чтобы отметить день рождения.

Праздничный обед для меня прошел как спектакль в театре абсурда. Ничто не радовало: ни внимание и забота друзей, ни их простенькие подарки, сделанные своими руками, ни вдохновляющие поздравления. Бетани вместе с Динь испекли шикарный торт со взбитыми сливками, а я думала не о том, какой он вкусный, а о том, как бы выбрать нужный момент, когда хозяйка дома отвлечется, чтобы положить в рот еще один кусочек из тарелки Грейсона. Ифери едва не выворачивало наизнанку от привычной людям пищи и напитков. Он честно пытался облегчить участь моего желудка, провел эксперимент перед застольем, и тот, к нашему обоюдному сожалению, не прошел удачно.

Надо отдать парню должное, за столом он вел себя максимально сдержанно. Бетани упрекнула меня в том, что я обделяю вниманием жениха. Она считала, что мы с Грейсоном должны миловаться, как влюбленные голубки. Я сослалась на растерянность от приятных слов и маленьких чудесных сюрпризов. Затянула ответную речь, которая самой жутко не понравилась, показалась до зубного скрежета пафосной.

Вспоминая свои ранние годы, рассказала о маленькой девочке, для которой день рождения был самым любимым праздником. Она встречала его вместе с родителями, которые дарили книжки с яркими картинками, куклы и мягкие игрушки. А потом началась война и ей пришлось уехать на ферму, там ее из года в год поздравляли дедушка с бабушкой и деревенские друзья. Но теперь эта девочка выросла, и она больше никогда не будет прятаться от врагов. За прожитые годы она научилась смотреть в лицо страхам. Поняла, что лучший способ выжить и защитить тех, кто дорог – это не отступать и не сдаваться. Никогда не пасовать перед трудностями. И она не отступит, будет и дальше идти напролом. И ей не важно, нравится это кому-то или нет. Может, кто-то сочтет риск излишним и неоправданным. Она сделала свой выбор и ступила на путь, с которого не сойдет до последнего вздоха.

Друзья поддержали мою речь аплодисментами, но те почему-то мне показались фальшивыми. Как будто весь мир вокруг меня превратился в глупую постановку. Фильм или спектакль бездарного режиссера.

Все началось с того, что в моей жизни появился поддельный Чарли и ненастоящая любовь, которой нет в реальности, а есть лишь незатухающий обманчивый отголосок чувств к человеку, которого никто мне не вернет. И никто никогда не сможет его заменить.

После обеда Грейсон предложил мне прокатиться на мотоцикле к красивому широкому озеру за лесом. Я подумала, он сказал это в угоду Бетани, которой хотелось, чтобы мы с “женихом” остались наедине. Поэтому я согласилась без возражений. Не хотела расстраивать добрую гостеприимную женщину. Может, ей пока еще нельзя нервничать.

– Садись и поехали, – Грейсон поторопил меня.

Я стояла возле призывно рычащего под седоком мотоцикла. Замерла в нерешительности, не осмеливаясь сесть сзади и обнять парня. Боялась, что это вызовет слишком болезненные воспоминания. Увидела, что на крыльцо вышла Бетани, и пересилила себя. Стиснув зубы, устроилась за спиной Грейсона и обхватила его за талию.

Мотоцикл рванулся с места. Я закрыла глаза, прижавшись щекой к плечу парня. И снова подсознание будто издевалось надо мной, угощая крышесносным коктейлем из прошлого и настоящего. Будущее я вовсе не представляла. Привыкла жить одним днем, когда дотянуть до нового утра – и то счастье.

Упоительная иллюзия не хотела исчезать, оставлять меня в покое. Казалось, что мы с Чарли опять вместе, мчимся навстречу новым приятным впечатлениям.

Наверное, если бы даже я неустанно бормотала, цедя сквозь зубы: “Это пришелец, это не человек, а тем более не мой любимый Чарли”, мои слова не возымели бы никакого действия, и я продолжала бы плавать на волнах фантазий – красивых и сладких, как испеченный на мое совершеннолетие торт.

Вода в озере была завораживающего бирюзового цвета. В ней отражалось яркое безоблачное небо, оплетенное зеленым кружевом деревьев. Мы выбрали самый высокий берег, потому что с него открывался лучший вид. На мелководье плескались дикие утки, и когда Грейсон попросил меня немного подождать его, мне ничего другого не пришло в голову, кроме того, что ифери собрался их ловить. От этой мысли стало неприятно и тяжело на сердце.

Ну вот почему так несправедливо? Острые гребешки волн моего настроения только начали сглаживаться под влиянием красот природы. И снова меня ждало кровавое зрелище.

– Ты нацелился на охоту? – напрямую спросила я.

Собралась встать и уйти в лес, подальше от берега и уток.

– Нет. Хочу сделать тебе подарок. Маленький сюрприз, – Грейсон с загадочной улыбкой отступил, не раздеваясь и не оборачиваясь зверем.

Он ушел в кусты, немного там пошуршал и вынес что-то упакованное в черный полиэтиленовый мешок. Я поежилась, представив лежащие там чьи-то расчленные останки. Ну правда, в таких мешках возят трупы. Еще мусор, но коммунальные службы не работают во времена постапокалипсиса.

– Смотри, – Грейсон развязал мешок, и я мысленно приказала себе не отворачиваться.

Что бы там ни было, монстр не должен считать меня трусихой.

Облегченно вздохнула, когда парень посадил передо мной на траву плюшевого медведя. Обычную мягкую игрушку – не окровавленную, не изорванную. Чистую, как будто только что взятую с витрины магазина. Медвежонок мило улыбался, и солнечные блики отражались в его пластиковых темных глазах.

– С днем рождения, Эмбер, – спасенный ифери поздравил меня, глядя, как я беру в руки подарок. – Тебе нравится?

– Он прелестный. Большое спасибо, Грейс, – я растерянно рассматривала игрушку, не решаясь взглянуть на парня.

Намного лучше, чем откушенная голова или нечто вроде того.

– Я знаю, что человеческим девушкам нравится, когда парни дарят им плюшевых мишек, – Грейсон решил похвастаться знанием наших традиций. – Это ведь мишка Фредди. Символ нежности, заботы и любви.

– Что? – мне стало немного страшно.

И почему я сразу не уловила его намек? Вот что мне теперь делать? Куда бежать?

Мы одни в лесу. Да и если бы поблизости случайно проходили люди, они вряд ли смогли бы защитить меня от высшего ифери.

Я словно пробудилась от глубокого сна. Проведя ладонью по ноге от бедра до щиколотки, почувствовала шероховатую и жесткую ткань джинсов и убедилась в том, что не взяла ни пистолет, ни кинжал. Вышла совсем без оружия из-за праздничного стола и поперлась в безлюдную даль наедине с пришельцем. Можно ли после этого считать, что у меня в голове достаточно мозгов? Навряд ли.

– Я пытаюсь признаться тебе в любви, – Грейсон сел на берег рядом со мной и смущенно уставился на травяную кочку между нами. – Объяснить наличие чувств.

Вид у него был потерянный и несчастный, как у плюшевого медвежонка, оставленного на скамейке под дождем.

– Мы говорили с тобой об этом, и ты должен понимать, – я путалась в словах, пропуская нечто важное.

Не знала, как объяснить пришельцу заново то, что мы с ним раз десять успели обсудить.

– Да, я понимаю, что не смогу заменить его для тебя. Как бы ни хотелось стать ближе, я буду оставаться для тебя другим и чужим. Не таким, каким был он.

– Но ты и правда другой и чужой. И ты не можешь занять его место. Оно тебе не принадлежит.

– Как и твое сердце, – Грейсон приложил руку к груди, посмотрев на меня страдальческим взглядом. – Но это понимание не помогает мне. От него становится больнее и хуже. Оно не избавляет меня от чувств к тебе… Эмбер, я знаю, что ты не воспринимаешь меня всерьез. Считаешь меня… ненастоящим. Но я люблю тебя по настоящему… Это ошибка для людей – повторять слова. Прости, я не помню, как сказать по-другому.

– Послушай меня, Грейс, – я придвинулась чуть ближе, неотрывно глядя ему в глаза. Убедила себя в том, что нельзя показывать монстру терзающие меня сомнения и слабость духа. – С чего ты взял, что влюбился в меня? Возможно, у тебя так проходит процесс взросления. На тебе отражаются вспышки гормонов.

– Эмбер, я понимаю, как любят люди, – парень осторожно и нежно взял меня за руку, боясь спугнуть. – И я люблю тебя по-человечески. У ифери это происходит иначе. Без всей той гаммы чувств, которую я испытываю рядом с тобой. Мы оба стали взрослыми по меркам своих народов, и можем подумать о том, чтобы стать ближе друг к другу.

– Никакой физической близости с ифери у меня быть не может. Ни в восемнадцать, ни в сорок пять, ни в девяносто. И даже ни в сто, если я доживу до таких лет, – я отдернула руку и, неудачно попятившись, чуть не свалилась с крутого берега.

Грейсон придержал меня и помог сесть поудобнее. Плюшевому мишке он тоже не дал упасть в воду. Посадил его рядом с нами подальше от обрыва.

– Я ждал подобного ответа, но все равно должен был сказать, – Грейсон сиротливо поежился. – Хотел, чтобы ты знала. Не бойся, я нечего с тобой не сделаю без твоего разрешения.

– Я не боюсь тебя, – снова я солгала ему и самой себе.

– Эмбер, а если я помогу спасти твой мир, остановлю войну людей и ифери, тогда у меня появится шанс остаться рядом с тобой? – внимательные темные глаза Грейсона словно заглянули мне в душу. – Стать для тебя больше чем другом.

– Тогда я подумаю, – его вопрос поставил меня в тупик.

Хуже всего, что я сама не была уверена в том, по своей ли воле или из понимания, что так надо, отвергала его не вполне приличное предложение. Наверное, если копнуть поглубже, мне самой хотелось прикоснуться к этой светлой и гладкой коже, обнять это красивое тело. Меня подкупала его преданность, но я не знала, была ли она искренней. Или, может, для меня разыгрывался продуманный до мелочей спектакль.

– Пообещай, что дашь мне шанс, – попросил обнадеженный Грейсон. – Тогда мне будет легче следовать путем своей борьбы. Ты сама сказала, мы не должны прятаться и убегать от опасностей. Нужно преодолевать трудности. Я много думал ночью, на охоте и разведке, о нашем будущем. Но только после твоих слов принял окончательное решение.

– Грейс, ты о чем? – у ифери просто был талант с легкостью заводить меня в глухие дебри под названием “непонятки”.

– Эмбер, я должен уйти, – Грейсон положил руки мне на плечи. – Пойми, мне нельзя оставаться рядом с тобой. Это может быть опасно для тебя и твоих друзей. Ты все слышала и понимала, что говорила самка-альбинос. Меня ищут и хотят убить. Они не успокоятся. И я не могу бегать от них остаток жизни. Это ничем не поможет нашим мирам.

– Ты вернешься к сородичам? Но тебя там не ждут с распростертыми объятиями.

– Я могу пройти в родной мир, но ты не можешь последовать туда за мной. Человеку там не выжить. Атмосфера для вас ядовита.

– Так вот почему меня туда не пускает. Не открываются порталы, – я поняла, что Наблюдатели не вредничали, а заботились о нас, блокировав саму возможность проникновения людей в мир ифери.

– Эмбер, я должен узнать правду о семье и продолжить дело моего отца. Не мог он действовать самостоятельно. В одиночку не устроить мятеж. Я думаю, у него осталось много сторонников, в том числе среди высших. Тех, кто понимает, что война на два фронта с полным истощением родного мира способна погубить весь наш народ.

– Твоего отца убили. И ты не знаешь, что стало с твоей матерью.

– Знаю. Нет, правильно сказать, подозреваю кое-что. Первая взрослая трансформация помогла мне понять. Смотри мне в глаза, – призвал Грейсон.

Я послушалась и увидела, как его глаза меняют цвет. Не на ставший для меня привычным красный, а на желтый.

– И что это значит? – я не поняла смысла фокуса.

– Я могу быть сыном Великой Матери. Мой отец был ее фаворитом. Вероятность достаточно велика. И цвет взрослых глаз у меня такой же, как у нее, – объяснил Грейсон.

– Так ты принц? Тебя можно поздравить? – я истерично хохотнула.

– Я тот, кто способен убить королеву. Изменить порядок мироустройства на Ифери, – парень встал и прошелся вокруг меня, как кружащий возле овечки волк. В его голосе слышалось гневное рычание. – Есть у меня подозрение, что ее мозг не смог вместить в себя скопившуюся за тысячелетия память и дал сбой. Говоря по-человечески, королева тронулась умом. Иначе бы не обрекла на погибель родной мир, который поклялась беречь и защищать. Не приказала бы убить моего отца, который боролся за правое дело. И не отреклась бы от сына, вопреки древним законам. Если королева погибнет, не успев передать память избранной дочери, это станет огромной катастрофой для всего народа ифери. Но в то же время и путем к освобождению от давно устаревших порядков.

– Я поняла тебя. Ты хочешь сломать систему и отомстить за отца, – мне пришлось встать, потому что закружилась голова в попытке, запрокинув голову, поймать взглядом его мелькающее по кругу лицо.

– Если я стану первым королем в истории мира Ифери и народ пойдет за мной, то я прекращу обе войны. И с ниаксами, и с людьми, – Грейсон остановился и снова присел напротив меня. – Позабочусь о восстановлении жизненной энергии нашей планеты.

– Ты понимаешь, насколько это опасно? – я пристально смотрела в его светлые глаза. Пыталась обнаружить в полном яростного рвения взгляде проблески здравомыслия. – А вдруг у тебя ничего не выйдет? Грейс! Тебя могут убить на подступах к покоям королевы-матери!

– Откажусь от единственного шанса – ты сама мне этого не простишь, – уши парня шевельнулись под плотным пологом черных волос. – Со временем ты начнешь меня упрекать в трусости, как младшего брата Чарли. И это при условии, что нас не найдут враги. В родном мире мне проще затеряться в лесах. Там намного больше ифери, чем на твоей планете. Здесь их на счет и все с опознавательными маячками. Поняла разницу? Мой отец осмелился действовать открыто. Я буду осторожнее и постараюсь не повторять его ошибок.

– Я буду переживать за тебя. Как болельщица за спортсмена.

– Просто верь в меня. И жди с любовью. Она укрепит мою решимость и поможет вернуться живым.

– Конечно, я буду ждать тебя. И скучать по тебе. Мы очень разные и знакомы всего несколько дней. Но мне кажется, что я знаю тебя всю жизнь. Именно тебя, а не Чарли, хотя вы похоже не только внешне. Я не скажу точно, влияют ли так его воспоминания, или у тебя изначально был похожий характер. Просто прикидываю, что если бы Чарли оказался на твоем месте, он бы тоже выбрал риск и попросил бы меня ждать его с любовью. Все это кажется диким и странным. Видишь, я сама путаюсь и не могу разобраться, что к чему и кто есть кто.

– Я – это я. А ты – это ты. Больше сейчас нам ничего не надо знать. Давай посвятим несколько минут друг другу. И у меня есть просьба. Пожалуйста, Эмбер, исполни ее в благодарность за мой маленький приятный сюрприз. Один прощальный поцелуй на удачу. По человеческой традиции. Это все, о чем я прошу.

– И больше никаких приставаний?

– Даю честное слово, – Грейсон встал передо мной на колени.

– Хорошо. Договорились, – я поудобнее расположилась на мягкой траве, жалея о том, что высокие деревья растут далеко от берега и не к чему прислониться.

Не знаю, почему мне захотелось быть прижатой крепким мужским телом к твердой поверхности. Откуда взялись эти пошлые мысли? Всплыли в памяти из прочитанных в тринадцать лет эротических книжек?