Воскресшая

Глава 22. Лекарство

Маленький домик вдовы священника, окруженный цветущим садом, издали казался кукольным или мультяшным, одним словом – ненастоящим. За время скитаний мы отвыкли видеть настолько ухоженные, опрятные жилища.

Дом в полтора этажа с вместительной мансардой, выкрашенный в бледно-желтый цвет, выглядел так уютно, словно человеческая цивилизация не клонилась к закату, подобно золотящему его стены солнцу. Но когда мы думали, что для этого мира скоро наступит новый рассвет, то не были уверены в том, что нечто подобное – восхождение к свету и спасение из когтистых объятий мрака произойдет и для оставшихся на планете людей. Мы лишь хотели не терять надежду на то, что завтрашняя утренняя заря воссияет и для всех нас тоже, а не только для кровожадных захватчиков.

– Мои дорогие! Как я рада вас видеть! Молилась, чтобы вас сохранил Господь! – Бетани тяжело спустилась по ступенькам крыльца, придерживаясь за перила.

Ее неизлечимая болезнь давала о себе знать. Я расстроилась, что доброй женщине снова стало хуже. А мы только все вместе понадеялись, что улучшение экологической ситуации пойдет ей на пользу и продлит жизнь.

Бетани обняла каждого из нас по очереди.

Мы не хотели ее расстраивать и слишком сильно волновать. Потому решили не говорить ей ни о том, что Грейсон – это не Чарли, песни под гитару которого ей так нравились. Ни о том, что надо мной провели эксперимент загадочные крылатые Наблюдатели.

Увидев мои крылья, глубоко верующая женщина пала бы на колени, поклоняясь мне как небесному ангелу. Мне этого не хотелось.

Я не ангел и недостойна того, чтобы передо мной люди падали ниц. Не в моих силах принести им всем долгожданное спасение. Я лишь честно стараюсь продолжать борьбу за родной мир по мере своих скромных возможностей.

– Прелестное дитя, – Бетани приподняла малышку Дафну и чмокнула в румяную щечку. – Помню, мы с мужем подумывали о дочке. Вместе мечтали, как будет хорошо, если у нашего сына появится младшая сестренка. А потом одна война, другая. И вот я осталась одна. Уже ни о чем не мечтаю, разве что молю Бога, чтобы позволил прожить еще один день.

– Мародеры убили дедушку этой крохи. Ее единственного родного человека, – тихо сказала я, печально потупив взор. – Мы с ребятами не сможем так позаботиться о девочке, как вы. Вся наша жизнь – сплошная борьба с врагами. Мы не можем подолгу оставаться на одном месте. А ей нужно спокойствие, чтобы вырасти здоровой.

– У вас появится приемная дочка, – ласково улыбнулась Динь. – И мы верим, она принесет в вашу жизнь много счастья, приятных впечатлений.

– Я бы с радостью взяла малышку на воспитание, – Бетани достала из кармана платья носовой платок и смахнула слезинку. – Но, боюсь, мне осталось совсем немного. С каждым днем все труднее становится ухаживать за козой и птицей, да и просто хлопотать по дому. Опухоль растет, а еще в лучшие времена врачи говорили, что она неоперабельная. В скольких клиниках я побывала, и никто не смог помочь. Понимаете, я не могу взять на себя такую ответственность. Нельзя рисковать жизнью ребенка. Страшно представить, что будет с малышкой, если ее приемная мама прямо на ходу помрет. Вот подниму ее на руки и…

Женщина разрыдалась и присела на ступеньках крыльца, утирая слезы. Динь и Арс принялись ее утешать. Ганс начал копаться в рюкзаке с лекарствами. Билли словно играл в гляделки с пестрой козой, которая уставилась на нас, просунув голову между прутьями загона и пожевывая пучок травы.

Грейсон отвел меня в сторону, взяв за руку.

– Нет, и думать не смей, – пригрозила ему, раздраженным рывком заставив меня отпустить. – Я тебе не позволю съесть козу. Куры и утки во дворе тоже не для тебя живут. Понял? Видишь, за полем начинается лес. Охоться там.

– Эмбер, я не о том хотел с тобой поговорить, – парень мотнул головой, но его нечеловеческие уши были плотно прижаты к голове, и потому острые кончики не показались из волос. – Не об охоте. Думаю, я могу помочь этой женщине. Я вижу ее насквозь, понимаешь. Знаю, где опухоль, и чувствую состояние здоровья. Ей, правда, долго не прожить. Может, месяц. Точнее не скажу.

– Грейс, я не спорю, у тебя есть локаторы, глаз-рентген и не знаю, что еще, – я дернула плечом, чувствуя нервный озноб. – Но ты сам слышал. И я добавлю. Ее не брались оперировать самые опытные, известные на весь мир врачи. Что мы можем сделать?

– Попробовать рискнуть, – Грейсон широко улыбнулся, подстрекательно подмигивая мне. – Один из ферментов ифери может как минимум остановить распространение опухоли, а в идеале растворить патогенные клетки. Надо просто взять немного слюны у меня, для стабильности действия добавить каплю моей крови и сделать инъекцию этой женщине. Прямо в центр опухоли. Понадобится длинная игла. И пригодится умение твоей подруги делать уколы. Так, чтобы рука не дрогнула. Мне нужно твое согласие, как лидера команды. Ты разрешишь мне обсудить вопрос с твоей подругой? Готова рискнуть?

– Я не против риска, если он оправдан, – мне казалось, что я пытаюсь обмануть саму себя. Вспоминала обо всех совершенных ошибках, и на сердце становилось все тяжелее с каждой прошедшей секундой. – Главное для нас – не навредить Бетани. Не сделать еще хуже.

– Худшим решением для меня сейчас будет откусить ей голову. И то, с какой стороны посмотреть. Умирать от болезни она будет в мучениях. Испытывать страшную боль. Я правильно все объяснил? – Грейсон встал передо мной и взял за руки, не давая отвести взгляд.

Ифери грел мои пальцы в своих горячих ладонях, и, стыдно признаться, мне это было приятно. Не хотелось вырываться и сбегать.

– Я поговорю с Динь, – приняла непростое решение и сделала шаг назад, мягко высвобождая пальцы из инопланетной “грелки”. – Ты прав, надо попытаться вылечить Бетани. Человеческих средств и способов не хватило, так может, нечеловеческие смогут помочь.

После нашего с Динь тайного совещания Грейсон помог тяжело больной женщине подняться со ступеней, придерживая ее под локоть.

– Бетани, не плачьте и не хороните себя раньше времени, – он старался говорить, как обычный человеческий парень. Копировал самую простую народную речь. – Не все потеряно. Мы попробуем вам помочь.

– Уж если мне не помогли светила мировой медицины, – тяжело вздохнула женщина. – Ребята, вы все просто замечательные. Большое вам спасибо за помощь и поддержку, но…

– Знакомый врач моего отца изобрел новое лекарство, – уверенно и спокойно продолжил Грейсон. – Его не запустили в массовое производство. Сами понимаете, сколько всяких тестов и испытаний надо было пройти и как дорого оно могло бы стоить. Но мой отец был миллиардером. Наш семейный врач считался лучшим в стране. Он не принимал пациентов из простого народа, как вы.

– Он все врет. Мой отец был здоров как бык, – метнувшийся к дому Билли чуть не сорвал наш план.

К счастью, я успела его поймать, заткнуть ему рот ладонью и в грубой форме посоветовать держать язык за зубами.

– Не спрашивайте, каким хитрым способом, но я добыл для вас то самое лекарство, – Грейсон взял рюкзак с медикаментами, нарочито в нем порылся и достал первую попавшуюся под руку стеклянную ампулу. Пальцем закрыл надпись, что это вода для инъекций. – Динара сделает вам укол. Вам просто нужно будет полчаса полежать без движения. Хорошо? Мы договорились?

– О, Чарли, не знаю, как тебя благодарить! – Бетани расплылась в счастливой улыбке.

– Все после. Пока не благодарите. Еще рано… Эй, Дафна! Нельзя тянуть руки к козе, – Грейсон подхватил оставшуюся без присмотра девочку на руки и принес к дому.

– Мне готовиться к уколу? Или успею разогреть для вас ужин? – радостно засуетилась Бетани.

– Мы очень проголодались и, пожалуй, сначала поедим. Большое вам спасибо. Сами только ничего не ешьте и не пейте. Я скажу, когда можно будет, – Динь была полна энтузиазма.

Подруге хотелось провести необычный эксперимент и помочь доброй женщине. Мне не пришлось ее долго уговаривать.

Пока Бетани суетилась на кухне, подсоединив к плите припасенный на случай гостей последний полный газовый баллон, Динь набрала в шприц “лекарство”. Девушка сначала просунула иглу между человеческими и иферийскими зубами Грейсона, откуда стекало что-то вроде слюны, а потом уколола его внутри ушной раковины, чтобы взять кровь.

На ужин была подана жареная картошка с овощами и сырная запеканка. Мы долго не сидели за столом, несмотря на то, что всем нам хотелось поведать Бетани о многих опасных приключениях. Из тарелки Грейсона, который ни к чему не притронулся, мы с Арсом понемногу таскали еду, каждый со своей стороны. Ифери попробовал теплый чай и шепнул мне на ухо, что для него полезнее обычная чистая вода.

– Хочу предупредить вот о чем, – он обратился к хозяйке дома, первым выйдя из-за стола. – Средство экспериментальное. Я точно не знаю, как оно действует. На всякий случай у нас есть обезболивающее.

– Ох, Чарли, болезнь приучила меня терпеть боль, – Бетани поднялась со вздохом и направилась к двери. – Я ее не боюсь. Давайте приступим, пока совсем не стемнело. Еще сумерки.

Необычную операцию проводили при свете керосиновой лампы. Бетани сказала, что эту лампу купил ее дедушка, когда-то давно, в его молодые годы. Она много лет пролежала на чердаке и после отключения электричества неожиданно пригодилась вместе с запасом керосина в сарае.

Я стояла, склонившись над лежащей на кровати Бетани. Крепко сцепила пальцы сложенных на животе рук, чтобы не теребить их от переживаний. Моя роль сводилась к одному – быть молчаливым зрителем, не мешать Грейсу и Динь. Наш инопланетный союзник показывал, в какие места на боку женщины делать укол. Говоря словами подруги, они посоветовались и решили сделать три инъекции с небольшой дозировкой активного вещества.

Время для меня тянулось бесконечной жвачкой. После введения фермента Грейсон своим сверхчутьем отслеживал, что происходит в организме женщины. Несколько раз он спрашивал, как та себя чувствует. Сначала Бетани говорила, что немного жжется глубоко под кожей, но не щиплет. Потом отвечала, что в боку разливается странное тепло, как от горчичника. И наконец она, привстав, сказала, что боль прошла. Ощупала бок и не почувствовала бугорка опухоли.

– Здоровые клетки не повреждены. Дальнейшее развитие болезни маловероятно, – Динь перевела нам то, что ей шепнул Грейсон.

Ифери устало размял шею, откинувшись на спинку стула.

Бетани готова была пуститься в пляс. Я не могла припомнить, чтобы когда-то видела ее такой счастливой. Грейсон и Динь с трудом убедили ее в том, что нужно до утра сохранять покой и не делать резких движений. Уговорив женщину вернуться в постель, Динь принесла ей ужин и подогретый чай.

Встав со стула, Грейсон подошел ко мне и пригласил выйти из спальни.

– Твои сородичи могут напасть на Бетани как на здорового взрослого человека? – я задала ему животрепещущий вопрос. – Мы не можем остаться в ее доме и охранять их с девочкой.

– Она не должна ощущаться как пригодный в пищу человек с хорошими вкусовыми качествами, – ответил Грейсон. – Низшим точно не уловить разницу. И я думаю, что Бетани внесена в базу данных тяжело больных людей. Вряд ли ифери снова откроют на нее охоту.

Он привел меня в пустующую комнату с темно-синими обоями. Там не было дивана, кровати или хотя бы раскладушки. Одинокий стул виднелся у окна в вечернем полумраке.

– Мне нужно сбегать в лес, чтобы найти подходящую еду, – тихо предупредил Грейсон. – Заодно проверю, не бродят ли низшие шакалы на подступах к нашему временному убежищу. Бетани спросит, где я – скажи, что крепко сплю. Устал, намучился. Соври что-нибудь похожее на правду.

– С тобой мне приходится учиться врать. Ненавижу ложь, но… Ты не оставляешь мне выбора.

Я забилась в угол, чувствуя себя слабой и беспомощной перед монстром, которого не могла прогнать навсегда – просто взять и с легкостью вычеркнуть из своей жизни и борьбы нашей дружной команды за лучшее будущее. От Грейсона много пользы. Он помог нам в битве с мародерами, а теперь вот еще спас жизнь Бетани.

– У меня самого выбор невелик, – уши Грейсона дернулись под волосами, и оказались на виду их заостренные кончики. – Я должен побыть наедине с самим собой, чтобы кое-то для себя прояснить и принять одно важное решение.

– Есть меня или не есть? Вот твой вопрос? – я перефразировала фразу из старинной пьесы.

– Не угадала. Он куда глобальнее. И разве я могу покуситься на тебя? – Грейсон коварно улыбнулся, и на его щеках появились симпатичные ямочки. – Причинить боль моей высшей, избранной…

– О, нет, прошу тебя, не говори это ужасное слово, – взмолилась я.

Ничуть не сомневалась, что ифери снова назовет меня самкой, и от этого внутри будто все переворачивалось.

– Девушке, – заискивающе произнес Грейсон.

Я получила лишнее доказательство того, что пришелец умеет удивлять.

– Вот, уже лучше, – я не могла его не похвалить, но понимала, что не стоит продолжать разговор, который становился все более интимным. – Ну, хватит. Все! Иди, лови… Кого ты там почуял?

– Помнишь, какой завтра день? – Грейсон открыл окно и, оперевшись локтем о деревянную раму, подстрекательно заулыбался, не сводя с меня темных глаз.

– Не-а, – промычала, не поняв, к чему он клонит. – Я, кажется, запуталась в числах.

– Тогда вспоминай. У тебя целая ночь впереди, – Грейсон скинул с плеч куртку, передал ее мне и начал быстро раздеваться, ни капельки не стесняясь моего присутствия.

Меня больно кусала мысль о том, что это неправильно и неприлично. Я старалась напомнить себе, что не должна смотреть на него. Нельзя мне заглядываться на красивое крепкое тело, которое было лишь копией человеческого.

Подросший и заметно возмужавший Грейсон выглядел, пожалуй, даже немного старше настоящего Чарли. И пусть мой парень был отнюдь не хилым доходягой, он все-таки не был похож на завсегдатая спортзала. Бицепсы-трицепсы были у него не настолько фактурными, а задница уж точно была более плоской. Да и тон кожи отличался. У Грейсона он был почти молочно-белым, с легким бежевым оттенком. Ни загара, ни пигментных пятен, ни родинок – сплошная светлая гладкая текстура, к которой хотелось прикоснуться, чтобы понять, живая она, теплая, или пальцы ощутят безжизненную прохладу.

Отвернувшийся от меня к окну парень казался каким-то нереальным, напоминал не то оживший манекен, не то популярного в азиатских странах реалистичного робота. Но я-то знала, что он живой, и помнила, что температура тела у ифери немного выше, чем у людей. Или они могут ее регулировать?

Не время было начинать новый допрос, но, по моим ощущениям, Грейсон всегда был горячее, чем я. Хотелось это проверить – протянуть руку, погладить его спину, радующую глаз идеальной осанкой, но у меня в запасе еще осталось достаточно здравомыслия, чтобы понимать – между нами есть черта, за которую нельзя переходить. Не все границы могут быть нарушены, даже в жесточайших условиях, когда само существование государств на карте мира под большим вопросом.

– К утру вернусь, – Грейсон оглянулся через плечо всего на миг.

Я не смогла из себя выдавить ни слова. Молча смотрела, как он выпрыгнул в окно и уже в зверином обличье сначала передними, потом и задними лапами опустился на давно не стриженный газон. Умчался в лес так быстро, что я не смогла проводить его взглядом.

Собрала с пола его одежду, чтобы отнести в свободную комнату. Поднесла куртку к лицу, поддавшись внезапному желанию почувствовать и сравнить запах. Да, он был другой. Не такой, как у Чарли. Слабее, тоньше и с древесно-ореховыми нотками. Приятный и успокаивающий.

Скрипнула дверь, и я чуть не выронила скомканную мужскую одежду из рук. Почувствовала себя так скверно, будто меня застукали за чем-то уж очень постыдным. Впрочем, это было недалеко от истины.

– Он ушел? – Динь подошла к окну, чтобы его закрыть.

– Да. А ты шпионила за нами?

Я вся взвилась. Нервы встали на дыбы. На душе стало еще противнее от того, что моя подруга за нами подсматривала.

– Эмбер, нет, – Динь заслонилась руками, заняв тот самый угол, в котором пару минуту назад раздевался Грейсон. Во всей комнате это было единственное место, куда проникал свет луны. – Я просто хотела с тобой поговорить. Ты же знаешь, я не из тех, кто любит подглядывать в замочную скважину.

Похоже, видок у меня был не самый адекватный. Иначе бы девушка не выглядела такой испуганной и растерянной.

– И о чем ты хотела поболтать? О нем? Я угадала? – прицелилась аккуратно сложить одежду парня на старый фанерный стул, но в итоге нервно бросила на обитое потертой тканью сиденье весь ворох.

– Понимаю, для тебя это болезненная тема, – подруга смотрела на меня с робкой надеждой на понимание.

Я чувствовала себя неуютно, глядя в ее большие карие глаза. Как будто была в чем-то виновата перед ней и нашими парнями. Но ведь это не так? Правда же? Я не сделала ничего плохого.

– Грейсон, – горло стянуло, как при простуде, когда я произнесла вслух это имя. Точнее, бывшую фамилию, если так можно выразиться. – Он помог нам всем и заслужил право остаться в команде.

– Я говорю не о том. Не отрицаю и не умаляю его помощь, – Динь помотала головой, и черные прядки волос, выбившиеся из пучка, забавно качнулись. – Эмбер, я не спорю, он много сделал. Помог нам разобраться с мародерами и той жирной белой тварью. Вылечил Бетани. Он спас ей жизнь, подарил возможность вырастить и воспитать приемную дочь. Это неоценимо. И благодаря ему мы узнали больше о врагах. Но меня тревожит совсем другое. То, что я вижу. Вот это меня нешуточно пугает.

– И что же конкретно ты видишь? – подстегнула я. – Говори прямо. Не тяни резину. Кого стесняться?

Подруга закусила губу, набираясь смелости.

– И не смотри на меня как на монстра, – меня больно задело ее непривычно опасливое отношение. – Я же не кровожадное чудище. В самом деле, я не самка ифери и не кусаюсь.

– Очень хорошо, – Динь беспокойно потерла вспотевшие ладошки. – То, что ты пока еще понимаешь это. Ты не ифери, а Грейсон-2 не человек.

– Ты чудишь. С чего бы мне об этом забывать? – мне все меньше нравилось, куда она ведет наш разговор. – Я вроде пока головой не тронулась.

– Эмбер, ты только не обижайся, – Динь подошла ближе и несмело коснулась моей руки, – на то, что я сейчас должна сказать. Это поняла не я одна. Сближение между вами трудно не заметить. Оно видно невооруженным глазом, даже Гансу без очков. Да, ты начинаешь забываться. Тянуться к нему. Понимаю, где-то на уровне подсознания тебе может казаться, будто это все еще наш Чарли.

– Динь! – я хотела как можно скорее поставить точку в дружеском диалоге, грозящем перерасти в ссору. – Мне ничего не кажется. Не надо держать меня за идиотку! Я прекрасно помню, что Чарли больше нет. Или ты скажешь, как слизняк Билли, что я запала на пришельца и мне все равно, кто он. Человек или ифери.

– Эмбер, не перевирай мои слова, – обиженно бросила подруга. – Я только сказала, что ты начала оттаивать. Проникаться к нему доверием. А это может быть опасно. Не при наших стремных условиях жизни надевать розовые очки.

– Да, этот парень крут, – в комнату вошел Арс.

Так и знала, что наш ставший слишком громким разговор привлечет лишнее внимание. Парней здесь только не хватало для полного комплекта.

– Я рискну сказать, он супер-мега-крут, – Арс невесело улыбнулся. – В том и проблема. Мы без понятия, чего там у него на уме. А ты не думала, что Грейсон-2 нарочно втирается к нам в доверие? Усыпляет бдительность. Вот вам подачки, держите и кушайте на здоровье. А какова будет оплата? Кто-нибудь может сказать?

– Прости, Эмбер, – к дискуссии присоединился Ганс. – Но это правда. Ему ничего не стоит подойти к любому из нас и откусить голову. За долю секунды. Легко и без проблем. У него нет представления о совести. Я прикидывал вероятность худшего варианта развития событий и…

– Без Грейсона никто не смог бы вылечить Бетани. И что бы мы делали с маленьким ребенком в бегах? Да мы бы и крошку Дафну не спасли без его помощи, – я привела самые весомые аргументы и вклинилась между парнями, чтобы выйти в коридор. – Все! С меня хватит! Верно, мы не должны забывать об осторожности. Но давайте не будем дружно превращаться в параноиков.

Наконец закончив спор, я выскочила за дверь и быстро поднялась по скрипучей деревянной лестнице в мансарду, разделенную на небольшие комнатки. Мне досталась с маленьким круглым окном и коротконогой кроватью, поставленной почти в самый угол скоса крыши. Бетани заботливо оставила для меня разноцветное лоскутное одеяло, свечу в железном канделябре и коробок спичек. Я не стала зажигать свечу, но, устраиваясь спать, поглядывала на нее, будто сияющую в лунном свете.

Уютная атмосфера, царящая в крошечной комнатке, словно перенесла меня на пару веков назад, когда в мире не было электричества и с наступлением темноты люди сидели при свечах. Многие из наших предков засыпали в точно таких же комнатах с бумажными обоями в мелкий розовый цветочек и тканевыми занавесками, укрывались самодельным лоскутным одеялом.

Закрывая глаза, я подумала, что неплохо было бы совершить во сне путешествие во времени. Переместиться в галантную эпоху, о которой я читала книги и смотрела фильмы. Примерить на себя роль пусть не аристократки, но хотя бы пастушки из сельской глубинки. Спешить на свидание к дровосеку по цветущему лугу, распевая веселые озорные песни и наслаждаясь покоем и безмятежностью. Это так прекрасно…

Намного лучше, чем пытаться выжить в погибающем мире и не сойти с ума, заимев приобретение в лице/морде инопланетного монстра. Еще и друзей при этом не потерять. Задачка точно не из легких. В контрольных тестах, которые я считала сущей пыткой, они попадались хотя бы решаемые. На крайний случай можно было списать. А здесь даже Наблюдатели на нас забили и не давали подсказок.

Но кое-что важное я все-таки узнала, проверив телефон. Посмотрела дату и вспомнила, что завтра мой день рождения.