Язык до Китежа доведет

Глава 17

Прошагав метров сто по колее, оставленной «уазиком» в густой траве луга, мы оказались на краю лесного кладбища.

Если честно, мне казалось, что оно намного дальше. Знал бы, что так близко, не уснул бы так легко. Не самое приятное соседство для ночного отдыха.

Открывшийся в свете фонаря пейзаж навевал жуть и тоску. От тёмных покосившихся крестов рябило в глазах. Множество могил, целых или разрушенных временем, громоздились беспорядочно, словно наползая одна на другую. Захоронения абсолютно стихийные, никаких тебе дорожек, оградок и кварталов, обычных для нашего мира. Холмики густо поросли травой и кустарником, из иных торчали целые деревья. Прямо декорации для классического фильма ужасов!

Это как же давно здесь хоронят, если кладбище одного села и пары хуторов разрослось до размеров целого городка?

— Странный погост, — пробурчал я, нервно шаря по сторонам лучом фонарика.

— И что в нём странного? — Мурлыкнула на ухо Бася. — Погост как погост. Они у нас все такие, хоть в сёлах, а хоть и в самой столице. Ну, в столице, может, чуть поровнее да поухоженнее.

— Впервые вижу такое разнообразие крестов. Здесь вот андреевский, как буква «х». Там, в малиннике, кельтский, в кружочке. А вон, под ёлкой, вообще свастика торчит. Православных, да и вообще христианских маловато.

— А, вот ты о чём. Не удивляйся, Арсений. Это древняя часть кладбища, а христианство в нашем мире вера довольно молодая. В Свет оно пришло семь столетий назад. Вместе с Китежем из Свитязя вынырнуло. Но официально Навь крестилась двумя веками позднее. При этом, заметь, поклонения огню, Солнцу и атлантам никто не отменял. Все верования мирно уживаются. Одно лишь служение Чернобогу под строжайшим запретом, но и его умудряются обходить.

Да уж, мой родной мир пока не может похвастаться подобной терпимостью. А жаль! Скольких войн, смертей и разрушений можно было бы избежать!

Ветер усилился. Деревья заскрипели, застонали, и в шуме листвы мне послышался тихий, призрачный шёпот.

Казалось, само кладбище выражает недовольство нашим внеурочным присутствием.

В горле пересохло от нахлынувшей волны страха, сердце забилось быстрее. Мне вдруг, как никогда, захотелось домой, на любимый диван. Может, стоит вернуться?

— Спокойно, Сеня, — сказал я себе, выравнивая дыхание и стирая со лба холодный пот. — Спокойно. Бояться нужно живых, не мёртвых… Мёртвые не опасны.

— Совершенно не опасны, — подтвердила кошка. — Лежат себе под толщей сырой земли и никого не трогают. Но если проснутся и вылезут на охоту, тогда берегись! Живых они обожают, особенно больших и сочных, как ты.

— Вот спасибо, киса! Умеешь ты успокоить, — усмехнулся я, отгоняя панику.

Да, этот мир явно многое во мне перевернул. Подстроил под себя. Добавил безрассудства, возможно — смелости, и пробудил авантюрную жилку, много лет дрыхнувшую где-то в глубине души. Очень глубоко.

В своём мире после наступления темноты я старался без надобности вообще из дому не выходить. А здесь, в Нави, словно сам на неприятности нарываюсь: и разбойников «строил», и к демону в подвал полез, и с оборотнями бился. А сейчас вообще, словно храбрящийся подросток, попёрся ночью на кладбище. Практически в одиночку, если не считать наглой чёрной кошки на плече. Ну и ладно, зато с ней весело, можно поболтать, развеяться.

— Слушай, киса, а ты кроме человеческой речи ещё какими-нибудь полезными свойствами обладаешь?

— Полезными? Это какими же?

— Ну, к примеру, можешь стать большой и страшной, чтобы защитить меня от злобной нежити? Я тут недавно в интернете пару хороших книг читал. Так там обычные домашние коты превращались в настоящих боевых тигров, ­зубастых и клыкастых.

Бася хихикнула и щекотнула мне шею длинными усами.

— Нет, Сеня, извини. Большой и страшной не могу. Я всегда остаюсь маленькой и красивой, так что с нежитью разбирайся сам. Зато у меня память, как у дракона. Хочешь, расскажу сказочку о живых мертвецах?

Меня передёрнуло.

— Просил же тебя, не накаркай. Как бы нам самим сейчас в такую историю не попасть. А то потом кто-нибудь долгими тёмными вечерами будет рассказывать страшилки о нас!

Фонарик на миг потух, но тут же снова засветился.

— Что это с твоим огоньком? — Заинтересовалась киса. — Ветром задувает?

— Нет, энергия заканчивается. Разрядится аккумулятор — и всё, можно выбросить. Эх, надо было генераторный покупать. Или с солнечной панелью. Тогда ещё послужил бы. К сожалению, электрических розеток в Навьем царстве пока не придумали.

— Мы давно уже не царство. А поближе взглянуть можно?

Я поднёс фонарик к кошачьей мордашке. Бася обнюхала его, царапнула лапкой и задумчиво мяукнула:

— Какая интересная штучка. Она ломает все мои представления о вашем мире! И не только мои…

— То есть?

— Ну, у нас принято считать, что во Тьме нет магической энергии. А она, оказывается, есть! Более того, вы даже научились её собирать и накапливать.

— Ты об электричестве? — Сообразил я. — Так мы им уже пару столетий пользуемся. И добываем из всего, из чего только можем, начиная с обычных дров и заканчивая силой солнца, воды и ветра.

— Что добываете — это хорошо. Да только пользоваться не научились. Отняли у вас атланты нужные знания.

— Что значит — не научились? — Я даже обиделся за свой мир. — Да у нас, если хочешь знать, всё на электричестве работает! Оно — и свет, и тепло, и движение…

— Вот именно. Вместо того чтобы пользоваться самой магией, вы через свои механические штучки безвозвратно расходуете энергию, её порождающую.

— А можно попроще, киса? Что-то я совсем запутался.

— Сейчас попробую объяснить. Представь: у тебя есть молодой красавец-конь, сильный, здоровый. Он способен с утра до вечера таскать крестьянский плуг или возить царскую карету, а по ночам пастись на лугах и набираться сил. Но, поскольку управлять им ты не можешь, попросту забиваешь коня на колбасу, наевшись которой, впрягаешься в оглобли сам. Через седмицу-две мясо заканчивается, а ты, проклиная всё на свете, валишься с ног от усталости. Я уже молчу об эстетической стороне вопроса. Согласись, лошадка впереди кареты смотрится всё-таки получше, чем потный усталый мужичок. Пока всё ясно?

— Вроде да.

— Вот так и с магией: намного проще сразу создать светящийся шарик, питаемый живыми силами природы, чем загонять драгоценную энергию в какую-то коробочку, где она истратится без остатка и умрёт.

— Наверное, ты права. Действительно, мудрых чародеев, способных голыми руками черпать чистую магию, у нас нет. Зато её энергия доступна последнему глупцу. Клацнул выключателем — и пользуйся.

— Потому-то вы и есть Тьма, — невесело фыркнула киса. — Атланты лишили вас мудрых табунщиков и конюхов, вот и пускаете на мясо здоровых лошадей, способных долгие годы работать и приводить жеребят. Скоро табун закончится, а другого-то и нет. Ведь энергия не бесконечна, друг мой. И что тогда станет с вашим миром, а?

— Это точно. Ничего хорошего.

— Да, слишком уж жестокий получился эксперимент…

Глухой и невыразимо тоскливый стон из-под земли заставил кошку умолкнуть.

— Что это? — Волосы у меня встали дыбом, едва не сбросив с головы бандану. — Ты слышала?

Стон повторился, тихий и жуткий.

— Мяу! — Нечеловеческим голосом взвыла Бася, и тут же попыталась спрятаться у меня под жилеткой.

Если даже храбрая киса так отреагировала, значит, происходит нечто на редкость неприятное.

— Что, докаркалась? — Буркнул я, прижимая к себе дрожащее тельце, после чего грозным свистящим шёпотом поинтересовался: — Кому не спится в ночь глухую?

Эх, смотаться бы отсюда подальше! Да только непонятно, где это оно стонет. Рискую влететь голодному мертвяку прямиком в распростёртые объятия. Вот блин горелый! И чего меня вообще понесло на погост ночью?..

— Тяжко мне, тяжко… — леденяще провыл бесцветный подземный голос. — Помоги, богатырь! Помоги…

Так уж нормальный человек устроен: если просят о помощи — сразу куда и весь страх девается. Конечно, если просят спокойно, а не приказывают или, что ещё хуже — вопят на всю улицу «Караул!.. Убивают!!!».

— Что… Что нужно сделать?

— Давит… Дерево давит… Убери, друг…

Друг! Ну и как после этого пройти мимо?

Быстро осмотревшись, я заметил скромную могилку, заросшую травой. Рухнувший во время последней грозы старый клён разрушил холмик, а крест — железный, православный — вдавил в землю по верхнюю перекладину.

Вот оно как, и после смерти покой нам только снится…

— Ой, Сенечка, может, не надо? А вдруг это колдун тебя заманивает? — Тихонько пропищала Бася, крепче вцепляясь когтями в кольчугу.

— Вряд ли. Батюшка говорил, что колдун только на прошлой неделе дуба врезал. А этой могилке, как видишь, уже не один десяток лет.

— А если мертвяк вылезет?

— Вылезет — поговорим, познакомимся. Что он, не человек… был? А станет наглеть и вредничать — назад закопаем. Ты посиди пока здесь, на пеньке, понаблюдай. А если что не так, сразу чеши к Ване с Мидей, они защитят.

С трудом оторвав от себя испуганную кошку, я ухватил дерево за торчащие ветки и попробовал приподнять.

Ага, уже там. Только мышцы заныли и ремень в штанах лопнул. Не помог и опыт работы грузчиком. Даже с камнем Яги как-то попроще было.

— Сень, мне страшно! Давай уйдём отсюда, — тихонько ныла киса. — Надорвёшься ещё, пупок развяжется. Как потом от жмурика отбиваться станешь?

— У меня пила есть. Карманная. А у клёна древесина мягкая. Сейчас мы его разделаем, и дело веселее пойдёт.

Через двадцать минут каторжного труда я, обливаясь потом, откатил куски ствола в сторону.

Немного передохнув, выдернул ржавый крест и закрепил его на законном месте.

— Эгей, дружище! Ну как тебе там, полегчало?

В ответ из глубины донёсся мощный вздох. Могильный холмик дрогнул, зашевелился, и из земли по локоть высунулась сухая костлявая рука.

Мы с Басей подскочили от неожиданности, но агрессии со стороны мертвеца не последовало. Сомкнутые пальцы разжались, и на ладони блеснула крупная золотая монета.

— Возьми, богатырь, — прогудел замогильный глас. — Отнеси во храм, пущай тебе поп молебен во здравие отслужит. Скажи — старопреставленный купец Пересвет просит.

Я вопросительно глянул на кошку.

— Бери-бери, — кивнула она. — Подарки от благодарных мертвецов могут принести пользу. А могут и не принести. Короче, вреда не будет, а это главное.

Монета перекочевала ко мне в карман, а кошка вновь шустро вскарабкалась на плечо.

— Храни тебя господь, друже, — донеслось из могилы.

Размашисто меня перекрестив, рука скрылась под землёй.

— Знаешь, Сень, что-то мне уже не хочется на эту твою дискотеку, — задумчиво промурлыкала Бася. — Совсем не хочется. Может, вернёмся?

Меня и самого давно уже тянуло назад, в лагерь, поближе к друзьям. Но…

— Да мы ненадолго, туда и обратно. Интересно ведь, что за концерты посреди ночи.

Далеко идти не пришлось. Пара сотен шагов, и между деревьями мелькнул просвет.

Флейта пела теперь совсем рядом, к её звонкому посвисту примешивался ритмичный стук бубна и странное сухое клацанье. Лёгкий мотивчик напомнил мне народные кельтские мелодии, под которые так здорово танцуют ирландцы.

Музыка звучала так радостно и заразительно, что даже Бася на плече принялась пританцовывать, переступая лапками. Однако я не расслаблялся: ночное кладбище далеко не то место, где ожидаешь услышать весёлые мелодии.

— Это там, — киса кивнула на густой ельник впереди. — Тебе не страшно, Сень?

— Страшновато, — признался я. — Правда, после общения с мертвецом уже и не знаю, чего опасаться. Но, раз пришли, давай поглядим, что там за гулянка.

— Давай поглядим, — она крепче вцепилась когтями в жилетку. — Только огонёк свой притуши, не привлекай внимания раньше времени.

— Его не привлёк даже скрежет пилы под боком… Ну да ладно, — Фонарик перекочевал в карман.

Мы тихо подобрались поближе. Пышные еловые лапы разошлись в стороны, открыв нам странную картину, одновременно и жуткую, и забавную.

На маленькой круглой полянке, залитой серебристым лунным светом, лихо отплясывала джигу дюжина людских скелетов. Клацали челюсти, весело погромыхивали сухие кости. Рядом, с большим бубном в когтистых лапах, восседало на корточках странное существо. Тощее и долговязое, в белой мешковатой рубахе и коротких штанах, от скелета оно отличалось разве что наличием тонкой морщинистой кожи, жёлтыми выпуклыми глазами и слюнявой пастью с редкими острыми зубами.

Неужели это и есть тот самый мёртвый колдун, упомянутый добрым отцом Сергием? Ну и запустил он себя! Три дня как помер, а вид такой, словно целый год в земле провалялся. Вот что злоба с людьми делает!

Стоп, а кто же тогда играет на флейте?

Царапаясь о колючие смолистые ветки, я шагнул вперёд и вытянул шею. Присмотрелся.

На другом краю поляны, в густой тени, обнаружился древний каменный склеп, остроконечную крышу которого венчала чёрная крылатая химера. А флейтист, молодой парень в тёмном плаще, сидел на ступенях, подперев спиной кованую решётчатую дверь.

На вид вроде обычный живой человек. Ну, некромантит помаленьку, и что? У каждого свои развлечения. Зато сам не вампир, не оборотень, значит, будем знакомиться.

— Доброй ночи, — вежливо поздоровался я, вываливаясь из ельника. — А у вас, гляжу, весело! Реальная дискотека!

Дальше всё произошло быстро. Очень быстро.

Музыкант испуганно вскочил и выронил инструмент.

Скелеты замерли и распались на отдельные косточки.

Тощая тварь отбросила бубен и с воем скрылась в лесу.

Чёрная химера на склепе распахнула крылья и с леденящим кровь рёвом спикировала на меня.

— Сеня, берегись! — Истошно взвыла Бася, скатываясь на землю и драпая в кусты. — Это Крылатая Смерть!

Действительно, надо мной, едва не задев лицо острыми кривыми когтями, пронёсся гигантский каниптер с длинной лохматой мордой. Огромный, виденные ранее особи казались куда мельче. Размах крыльев зверюги как у крупного альбатроса, не меньше четырёх с половиной метров.

Присев от испуга, я ощутил, что клыки на целый миг перестали помещаться во рту. Из горла вырвался приглушённый рык, тут же сменившийся кашлем.

Сделав круг над поляной, летучий пёс шумно притормозил крыльями и приземлился прямо передо мной. Осторожно принюхался, прижал уши и вдруг радостно завилял длинным пернатым хвостом.

— Гм, очень интересно, — подал голос музыкант. — Весьма странное поведение. Обычно у Тузика с незнакомцами разговор короткий: сперва что-нибудь на лету отхватит, а уж потом приземляется и принюхивается.

— Ну, извини, дружище, — я осторожно протянул руку и почесал пса за пушистым ухом. Тот даже зажмурился от наслаждения. — У каниптеров отчего-то ко мне особое отношение. Никто пока не дал объяснения этому феномену.

— Действительно, феномен. Я-то Тузика у охотников выкупил, они его где-то раненого подобрали и в клетке в столицу привезли. Выкормил, выходил, вот он меня и не трогает. А где ты с каниптерами встречался? — заинтересовался парень, подходя ближе. — В зверинце или на ярмарке?

— В лесу, — честно ответил я. — На востоке, далеко отсюда. Много их там было, всё небо закрывали. А уж вой стоял…

Глаза у парня вылезли на лоб.

— Как, ты был в Лесу Крылатой Смерти⁈ И выбрался живым⁈ Но это же невозможно! Псы разрывают на части всех, кто забредёт в их проклятую чащу, будь то хоть заяц, хоть медведь. Бывало, и драконов губили. А людей вообще на дух не переносят… Я точно знаю, курсовик на эту тему писал.

Тузик приоткрыл глаза, принюхался и вдруг с тихим ворчанием обнажил длинные белоснежные клыки, глядя куда-то мне за спину. Я резко обернулся и увидел перепуганную Басину мордашку под кустиком.

— Приятель, не знаю, как тебя зовут, но попроси своего зверя не обижать мою кису.

— Радосвет моё имя. А Тузику скажи сам, он всё прекрасно понимает.

Присев, я заглянув в умные собачьи глаза.

— Тузик, Бася — мой друг. Не обижай её, пожалуйста. Она, хоть и кошка, но хорошая!

Каниптер внимательно выслушал, склонив голову набок, и тут, к моему удивлению, ответил приятным баритоном с лёгкой хрипотцой:

— Не волнуйся, бескрылый, твою зверушку я не трону. Наше племя с ними не враждует. Пусть выходит.

— Ух, он у тебя что, ещё и говорящий? — Уважительно глянул я на Радосвета.

Тот вновь с изумлением вытаращился на меня.

— Шутишь, что ли? Нет, конечно! Где это видано, чтобы каниптеры говорили?

Я с не меньшим изумлением повернулся к Тузику и поймал его озадаченный взгляд.

— Ты что, человек, понимаешь мой язык?

— Кажется, да. Только не представляю, почему.

Бася медленно приблизилась к нам.

— Сень, ты общаешься с этим прекрасным зверем? На первый взгляд невероятно, но вполне объяснимо. Настоящие берендеи понимают медвежью речь, значит, ты можешь говорить с собаками. Не с любыми, конечно, а с магически созданными.

Наверное, моя премудрая кошка права. Такое объяснение вполне логично.

— Если ты и берендей, то странный, — дёрнул головой Тузик. — Кроме размера, медвежьего в тебе ничего нет. Зато собачья аура очень мощная и видна издалека. Поверь, мы такое чувствуем.

— Слушай, уважаемый, — подал голос Радосвет.

— Арсений, — подсказал я.

— Арсений, ты что, и вправду можешь с ним говорить?

— Вроде бы да. Свежеприобретённая способность, сам только что узнал о ней.

— Может, спросишь тогда, почему Тузик тебя не тронул? Понимаешь, профессиональный интерес. Дипломную тоже хочу по каниптерам писать.

— Да, кстати, Тузик, почему? — Старая загадка всплыла из глубин памяти и вновь потребовала решения. — Почему ты и твои лесные сородичи не причиняете мне вреда? Неужели всё дело в собачьей ауре?

— Не только. На тебе печать благословения королевы Небесных псов. Ещё никто из двуногих не удостаивался такой чести.

— Что, что он говорит? — Некромант чуть ли не подпрыгивал от нетерпения.

— Оказывается, меня благословила их королева, — ­перевёл я, задумчиво почесав бровь. — Только что-то не припомню, чтобы в Лесу Крылатой Смерти был представлен сей монаршей особе. Как она хоть выглядит?

Радосвет задумчиво почесал в затылке.

— Если не врут древние источники, королева каниптеров — маленькая рыжая птичка размером с воробья. Именно она была сотворена первой, потому все крылатые собаки почитают её, как прародительницу своего рода.

— А, точно, видел такую! Как только в их лес зашёл. Она запуталась в каком-то жутковатом колючем кусте, а я её вытащил. Все руки себе ободрал.

— Ого! К твоему сведению, бескрылый, это не просто колючий кустарник, — проговорил Тузик. — Это проклятие нашего леса, подорожный кровошип. Он растёт вдоль дорог и звериных троп, вонзает шипы в тело жертвы и высасывает кровь. Застрянешь — осушит до последней капли. Сотни щенят, едва научившись летать, гибнут в его ветвях. Да, кстати, — он покосился на Радосвета, — Мы, конечно, не самое гостеприимное племя, но именно кровошип виноват в большинстве тех смертей, что люди приписывают нам. Так что, спасая королеву ты, берендей, по-настоящему ­рисковал жизнью. Поверь, Небесные псы такого не забывают.

Вот оно что… Теперь-то всё встало на свои места. Что же, одной загадкой меньше, и это радует.

А вот интересно: знал бы я о смертоносности кустарника, сунул бы в него руку?

Скорее всего, да. Не могу видеть, как мучаются живые существа. Тем более — собаки, хоть и с крылышками.

— Верю, Тузик. Меня ведь уже успели отблагодарить.

Опустившись на каменные ступени склепа, я подробно пересказал историю стычки с лесными разбойниками, дополнив её словами каниптера.

— Надо же, мне ты об этом приключении не рассказывал, — задумчиво протянула Бася, — А о подорожном кровошипе не упоминает ни одна современная энциклопедия… Надо запомнить! Дедушка с ума сойдёт, когда узнает.

— Да, информация очень интересная, — согласился Радосвет. — И полезная. Можно я упомяну твой случай в своей дипломной работе? В приложениях, как конкретный пример нестандартного взаимодействия человека со стаей летучих собак. Прости, — он бросил быстрый взгляд на Тузика.— С Небесными Псами.

— Валяй, упоминай, — согласился я. — Только что мы всё обо мне да обо мне? Расскажи и ты о себе, некромант музыкальный. Видели мы, как перед тобой скелеты выплясывали!

Парень завернулся в плащ и тяжело вздохнул.

— А мне, собственно, рассказывать нечего. Становиться магом, тем более возиться с мертвечиной, я не собирался. Да только это старинная семейная традиция. Некромантами были мои предки до пятого колена, потому всё решилось без моего участия и согласия. Сам-то я мечтал учиться в Китежградской музыкальной академии, уж больно музыку люблю. Да против родительской воли разве попрёшь? Отправили меня в университет магии, на трупфак. Ну, на факультет практической и теоретической некромантии. Подготовился я хорошо, экзамены сдал на «отлично». Тогда отец и подарил мне вот эту флейточку, — он показал нам свой инструмент. — Прапрадед мой, отставной солдат, выиграл её в карты у нечисти на заброшенной мельнице. Может, потому флейта и не испортилась после Чёрного урагана, уничтожившего другие артефакты…

— Что за Чёрный ураган? — тихонько спросил я у Баси.

— Я же тебе рассказывала! — Возмущённо мяукнула киса. — Тот, что зародился в Лесу Припятых колдунов, когда Черз из Пекла рвался.

— А, точно. Извини, подзабыть успел.

Радосвет тем временем продолжал:

— Короче, у меня появилась возможность кроме учёбы заниматься и музыкой. Инструмент же мне достался не простой, а с хитрым секретом: могу любого заставить танцевать. Правда, действует только на людей.

— А это разве люди? — Я кивнул на то, что ещё недавно выплясывало джигу.

— Когда-то они ими были, — некромант щёлкнул пальцами, и кости вновь приняли первоначальный человекообразный вид. — Вот, гляди!

Поднеся флейту к губам, он заиграл плясовой мотивчик.

Скелеты, разбившись на пары, принялись лихо скакать, ­словно пьяная молодёжь на деревенском празднике, и при этом дружно отбивали ритм белоснежными зубами. У меня же вновь по спине пробежали мурашки.

— Красиво, но с непривычки страшновато! Выходит, на этом кладбище ты совмещаешь приятное с полезным? Проходишь практику и музицируешь всласть?

— Точно, — улыбнулся Радосвет, перестав играть. Танцоры тут же вновь рассыпались.

— А почему именно здесь? Разве в Нави заброшенных кладбищ мало? Местный священник так напуган твоими концертами, что до рассвета нос из дому не высовывает. Думает, это колдун мёртвый озорует.

— Так был колдун! — Огорошил меня парень. — Я ж для того на погосте этом и заночевал. Услыхал в селе, что мертвяк бесчинствует, решил помочь, медянку какую заработать. А заодно попрактиковаться.

— Ну и как? Удачно? — Заинтересованно мяукнула Бася.

— А то! Вредный старикан сразу после полуночи и вылез. Свеженький ещё, шустрый. Увидал меня, и дёру! Но не далеко убежал. Тузик ему с налёту голову оторвал, а я кол осиновый, заговорённый, в сердце вбил. Затем, как по конспекту — тело испепелил, а прах по ветру развеял. Больше баловаться не станет.

— Да уж… Хорошая у тебя работа, интересная. На воздухе и с людьми, — усмехнулся я, нервно передёрнув плечами. — Так ты тем и зарабатываешь, что жмуриков укладываешь?

— Ты не поверишь, но чаще всего наоборот! Некроманта нанимают безутешные родственники и друзья умершего. Требуют поднять его на похоронах, чтобы усадить за стол, хорошенько накормить и поднести последнюю чарку.

— Ну и как, получается?

— Конечно! Это даже первокурснику под силу. Свежее тело легко запустить, там ещё не все жизненные связи нарушены. Даже остатки личности сохраняются. Сложность в другом: покуда покойник видит выпивку и угощение, он категорически отказывается хорониться. Поёт, пляшет и требует продолжения банкета. При жизни-то его так не потчевали! Вот, к примеру, седмицу тому один так упоил гостей на своих поминках, что сам потом разносил их по домам. И гроб самолично на кладбище волок. А потом забрался в него, закрылся изнутри и всю ночь похабные частушки орал! Только к третьим петухам и угомонился, поганец.

Я не удержался и хохотнул в голос.

— Тише! — Шикнула на меня Бася. — Сейчас на твоё ржание сюда вся нечисть да нежить сбежится!

— Со мной да Тузиком она вам не страшна, — уверенно проговорил Радосвет. — Но осторожность не помешает. Сейчас и вправду ночных тварей развелось — шагу ступить негде! Словно назревает что-то… Мало того, что своих упырей не счесть, так ещё и гости из тёплых краёв пожаловали. Вы о гулях когда-нибудь слыхали, о трупоедах заморских?

Киса кивнула, я же отрицательно мотнул головой.

— Да ты должен был видеть, один у меня ударником работает, в бубен бьёт. Сейчас позову. Степан! Стёпка! Гули-гули-гули!

Тут же затрещали кусты, и на полянку выбралась уже знакомая костлявая фигура в светлых одеждах. Окинув нас пустым безразличным взглядом, гуль метнулся к бубну, схватил и принялся ритмично постукивать, растянув в глуповатой улыбке слюнявые губы. Ни дать, ни взять — цирковой шимпанзе-зомби.

— Как вам мой красавчик? Классический степной гуль, потому Стёпкой и зову. Я его у стаи упырей отбил, на деревенской помойке за объедки дрались.

— Хорош, — мурлыкнула Бася, на всякий случай взбираясь ко мне на колени. — А он это… на нас не бросится?

— Гули живых редко трогают. Иногда могут на ребёнка напасть, на пьяного или спящего путника, но предпочитают мертвечину. Она безопаснее, не размахивает страшным острым железом и дубинами, — Радосвет посмотрел по сторонам и засуетился. — Ой, заболтались мы что-то! Рассвело уже. Пора Степана прятать.

Я недоумённо посмотрел по сторонам, поднял глаза в тёмное небо, на котором всё так же ярко светила луна. Взглянул на часы. Надо же, скоро пять!

— Рассвело, говоришь? Почему же тогда так темно?

— А, ты вот о чём, — молодой некромант загнал упирающегося трупоеда в склеп. — Не обращай внимания, это просто магический антураж. Лунная ночь — моя любимая декорация для игры на флейте. Вот по случаю и прикупил на столичной ярмарке…

— Что прикупил?

— Вот, гляди, — он пошарил рукой в воздухе, нащупал что-то и сильно дёрнул.

Ночное небо дрогнуло, побледнело и с шорохом рухнуло к нашим ногам, превратившись в лёгкий шелковистый полог. Тут же на верхушках деревьев зазолотились первые солнечные лучи.

— Видишь, как всё просто? — Радосвет подобрал «магический антураж», скатал в клубок размером с яблоко и спрятал за пазуху. — Сейчас немного здесь приберусь и схожу к твоему священнику. Порадую. А после в село загляну, за гонораром. Мёртвый колдун упокоен и больше никого не потревожит.

— По-моему, селяне особой доверчивостью не страдают, — фыркнула Бася. — Без доказательств ты от них и грошика ломаного не дождёшься! Ещё и побить могут.

— Знаю, — улыбнулся молдой некромант. — Нам технику ­безопасности на первом же занятии вдолбили. Потому и запасся одним неопровержимым доказательством. Вот, — он приоткрыл свою торбу.

— Что там? — Любопытная киса сунулась внутрь и тут же испуганно отскочила. — Фу, это что за гадость?

— Голова колдуна. Тело-то я испепелил, а башку прихватил, — хмыкнул Радосвет. — Как получу гонорар, так и от неё избавлюсь. Лишь бы не завонялась.

Забросив торбу в склеп, он встал посреди полянки и взмахнул руками. Скелеты поднялись на ноги. Помахав нам на прощание, они разбрелись по своим могилкам и медленно впитались в них, словно вода в песок. Даже при свете смотрелось это жутковато.

Наблюдая за действиями мага, я вдруг вспомнил об Оле.

— Радосвет, дружище, можно один вопрос?

— Да хоть сотню.

— Есть одна девушка… Точнее, была. Оля. Её звали Оля. Она… Она погибла пару недель назад… — Как же, оказывается, тяжело об этом говорить!.. Словно ковыряешь незажившую душевную рану. — Можно как-то с ней связаться, пообщаться?

Парень задумчиво потёр подбородок.

— Вообще-то, я умею пока только поднимать мёртвых, и то ненадолго. Общение с теми, кто ушёл — более высокий уровень некромантии. Мы его ещё не проходили. Впрочем, в учебники для старшекурсников я заглядывал, теорию знаю. Но человека, желающего вступить в контакт, сперва нужно погрузить в особое состояние, нечто между сном и явью. А это очень сложно. Боюсь, у меня не получится.

— Зато у меня получится, — подала голос Бася. — Я ведь из рода Баюнов, нам сон наслать — раз мурлыкнуть.

— Правда? Из Баюнов? — Удивился Радосвет. — То-то, думаю, откуда ты такая разговорчивая! Это, выходит, наш историк, Мяндекс Василич, тебе…

— Родной прадедушка, — отрезала киса. — Ну что, приступим? Я усыпляю, остальное — твои заботы. — Она села и напротив меня. — Так, Сеня, закрой глаза и расслабься. Просто расслабься.

Откинувшись спиной на решётчатую дверь склепа, я глубоко вздохнул и закрыл глаза.

— Подумай об Оле, — подключился маг, кладя руку мне на плечо. — Подумай. Представь. Позови.

Расслабившись, я послушно нарисовал перед мысленным взором до боли знакомый образ стройной златоволосой девушки в голубом летнем платье и венке из полевых цветов. Нарисовал и потянулся к нему всей душой.

Образ колебался, словно сотканный из серого утреннего тумана, но с каждой секундой обретал чёткость, наливался жизнью и красками. Какой-то миг — и реальной осталась только девушка. Старое кладбище и кошка с некромантом исчезли. Вместо них возник цветущий луг над рекой, синее небо с жаворонком и соловьиная лесная опушка вдали.

— Ты звал меня, Арсен-царевич?

— Да, Оленька. Звал. Ты почему-то перестала мне сниться, хоть и обещала. А я так скучаю…

— Я тоже скучаю, очень-очень, — вздохнула девушка. — Но пойми, нельзя жить одними воспоминаниями. Нужно думать и о будущем. Думать, шевелиться, добиваться. Ты молодой, сильный, у тебя ещё всё впереди: и любящая жена, и куча ребятишек. Поверь, всё это появится. Появится, как только ты меня отпустишь и начнёшь внимательнее присматриваться к миру вокруг… Когда начнёшь жить, а не оглядываться назад и страдать из-за несбывшихся надежд!

— Оля, мне никто, кроме тебя не нужен. И то, что ты покинула этот мир, не должно нас разлучить. Просто дождись меня. Если нужно, я хоть сейчас готов умереть, лишь бы только быть с тобой.

Девушка долго смотрела мне в глаза и, наконец, грустно покачала головой.

— Как же легко ты готов расстаться с жизнью, не задумываясь о последствиях. Ты гонишься за призраком, за бесплотной мечтой, забывая о тех, кому действительно дорог. Так нельзя, Сеня. Это неправильно и нечестно. Человек живёт не только для себя.

— И что ты предлагаешь? — В отчаянии крикнул я.

— Живи, Сеня, и положись на судьбу. А меня отпусти. Просто отпусти… Тогда нам обоим станет легче.

Она отступила на шаг, помахала мне рукой и исчезла.

Наваждение пропало. Я открыл глаза и поймал заинтересованный Басин взгляд.

— Ну как? Получилось? У нас получилось? Или ты просто уснул, как всегда?..

Рядом всхлипнул Радосвет. По худым щекам молодого чародея текли крупные слёзы.

— Какая романтика, — всхлипнул он, вытирая нос краешком плаща. — Мои соболезнования, Арсений. Чудесная была девушка. Она действительно тебя любила, по-настоящему. С того света не лгут…

— А я ничего не увидела, — расстроилась Бася. — Так ты поговорил с Олей? Поговорил? И что она тебе сказала?

— Чтобы я перестал о ней думать и просто продолжал жить. И что так будет лучше для нас обоих. — Я подхватил кису на руки и нежно прижал к себе. — Она права, кошатинка. Права, как ни горько это осознать. Что же, будем жить. Пора возвращаться в лагерь, наших хлопцев будить.

— Мне тоже пора, — вздохнул некромант. — Передремаю пару часов, потом к батюшке схожу. И в село.

— Сходи, успокой старика. А потом куда двинешься?

— Да есть у меня одна мыслишка, — парень вытащил флейту и задумчиво покрутил её в руках. — До конца каникул полно времени. Хочу к местному князю податься. Поговаривают, он большой любитель балы закатывать. А с моей дудочкой я легко смогу стать главным придворным хо-ре-ографом, то бишь — танцмейстером. Ведь у меня затанцуют даже хромые и безногие!

— Что ж, удачи тебе, Радосвет, — я крепко пожал ему руку, — Удачи, и спасибо за помощь.

— Да я, если честно, ничего и не сделал! Ты сам отлично справился: дотянулся до Оли раньше, чем я начал помогать. Просто заговорил, словно она рядом… Даже не представляю, как это получилось. Видно, между вами по-настоящему крепкая связь.

— Всё равно — благодарю! Кстати, ты, случайно не знаешь, до столицы далеко?

— Не близко. Больше двух сотен вёрст. С купеческим обозом дней восемь, а то и десять добираться.

— У меня конь есть. Волшебный. Думаю, сегодня к вечеру уже на месте буду!

— Ого! Ну, счастливого пути тебе, Арсений-берендей! Надеюсь, ещё свидимся, — молодой некромант одёрнул плащ и подхватил торбу с головой колдуна. — До встречи!

— Прощай, спаситель королевы! — Рыкнул Тузик, пролетая над моей головой.

Помахав им вслед, я вновь забросил Басю на плечо и отправился через светлый утренний лес туда, где меня ждали друзья и верный деревянный «уазик».