13-й демон Асмодея. Том 2

Глава 11

Ночью мне поспать снова не удалось, потому что в Петровке произошёл инцидент. Гальку Акимову выпустили на свободу, посчитав, что на этот раз она не слишком виновата в произошедшем с её сожителем. Уж не знаю, чем руководствовались следователи при этом. Вполне возможно, что они её отпустили намеренно, чтобы в эту злополучную Петровку никто посторонний больше не вошёл и не пробрался сквозь неё к Мёртвым пустошам. Ну а что, тоже верно. Гуляют они, похоже, с размахом и не слишком благожелательно настроены даже к себе, не говоря уж про пришлых.

Так вот, эта самая Галька решила устроить праздник в честь своего досрочного освобождения. Пока добиралась из Твери до дома, прикупила пару петард. На хрена она это сделала, так никто и не понял, наверное, душа настолько хотела праздника. В итоге одну из петард запустили прямо в комнате её убогой избушки, и она приземлилась аккурат в Галькиной тарелке. Как дом не сгорел, удивило всех. Но только потолок подпалило, да стол прогорел.

Ничего фатального и с людьми, решившими посетить сие увлекательнейшее мероприятие, не произошло. Её и парочку «гостей» слегка посекло осколками, которые я полночи и выбирал у неё из лица. Хорошо ещё, что глаза не задело. Ехать в Тверь Галька наотрез отказалась.

— Мне что, потом опять домой на перекладных добираться? — спросила уже протрезвевшая женщина. — Здесь клади. Ничего с Петрихой не случится, потерпит моё присутствие.

— Галя, а ты какое образование получила в своё время? — вкрадчиво спросил я, потому что сказанная фраза ввела меня в жуткий диссонанс.

— Да какая разница? — она посмотрела на меня с неприязнью, словно я задел очень неприятную для неё тему. — Что есть, всё моё. Так мне домой шлёпать, или хоть до утра подержишь?

— А чего тебя держать, ты что, буйная? — я усмехнулся. — Сколько пила до праздника?

— Думаешь, белку словлю? — она хмыкнула. — Не бойся, нет предпосылок.

Я внимательно на неё посмотрел. Если её протрезвить как следует, отчистить и марафет навести, то вполне симпатичная женщина получится. Это же надо было так себя довести! Я глянул в карточку. А ведь ей всего тридцать лет. М-да, даже мне таких, как Галька не понять.

— На слово не поверю, — предупредил я её. — Начнёшь куролесить, быстро скручу и бандеролью в Тверь отправлю, — бросив пинцет в лоток, я принялся стаскивать перчатки. — Таня, давай оставим эту красоту здесь. Не хотелось бы, чтобы лицо загнило, вся работа тогда насмарку пойдёт.

— Добрый вы человек, Денис Викторович, — улыбнулась мне Татьяна, дежурившая сегодня ночью на телефонах, и потащила Гальку в палату, куда ещё вечером мы подселили одну задорную бабульку с обострением желчнокаменной болезни. Что и в каких количествах она ела, бабулька так и не созналась, но со слов давно работающего тут персонала, она на недельку раз в два-три месяца к нам залетает. Потому что слово «диета» деревенские жители считают чуть ли не матерным.

Бабульку не оперировали, справлялись консервативными методами: большими дозами спазмалитиков и, да-да, той самой диетой. Видя на тарелке жидкую кашу на воде, бабка всегда орала, что её хотят заморить голодом, но это были уже нюансы.

— М-да, так меня ещё никто не называл, — пробормотал я, потерев подбородок, и ругнулся, наткнувшись на щетину.

Время тогда было уже семь утра, и начиналась привычная для больницы утренняя суматоха. Так что, подумав, я решил проверить Дмитрия и идти уже домой, чтобы не завалиться посреди коридора.

Войдя в палату Дмитрия, которую мы переоборудовали в палату интенсивной терапии, я молча протянул ему утку.

— Что, никто не хочет приезжать, чтобы сменить тебя на твоём посту? — он ухмыльнулся и взял протянутую тару.

— Да, наверное, откачивают тех, кто короткую спичку вытянул, — я подошёл к нему и отбросил в сторону тонкое одеяло, которым он был укрыт. — Так, катетер убрали, и если сам сможешь сейчас помочиться, то получишь трусы, а я пойду домой, чтобы уже отоспаться. Ты в любом случае в надёжных руках остаёшься, — и я кивнул на Наталью Сергеевну, суетящуюся возле стола. — Кстати, а куда делись следователи? Меня так и не опросили.

— Я поинтересовался у старшего следователя, о чём тебя нужно расспрашивать, чего я бы не знал? Предатели приехали вместе со мной, а ты попался вообще только потому, что мне захотелось с тобой поговорить наедине. Так получилось, случается, — он осторожно пожал обнажёнными плечами. — Так что они уехали, объявив, что вернутся, если у них всё-таки появятся вопросы.

Дмитрий протянул мне утку, и я удовлетворённо кивнул. Да, я был прав, он очень сильный маг, и это не могло не отразиться на выздоровлении. Если так дальше пойдёт, то уже завтра начну помогать ему присаживаться. Отставив утку, я продолжил осмотр. Монитор показывал вполне приличные показатели. Повязки были сухие, по дренажам сегодня ничего не отделялось. Через пару дней уберу их, чтобы уже ничего не мешало заживлению.

— Когда-то не так давно я думал, что стыдлив, — Дмитрий внимательно смотрел на меня. — И даже не представлял, что женские руки могут коснуться меня, не только лаская, — он явно намекал на некоторые интимные моменты, которые с ним проделывала Наталья Сергеевна, вроде извлечения катетера и мытья. — Как же быстро меняется наше мировоззрение!

— А вот не отказался бы ехать, и тебе предоставили бы медперсонал на выбор, — заметил я. — И не пришлось бы жертвовать стыдливостью. — Он не ответил, только зубы стиснул. Ну что за упрямый баран⁈

За стеной в это время послышались женские крики. Удар о стену чего-то довольно тяжёлого был полной неожиданностью. Потом раздался вопль дежурной сестры и временное затишье.

— Это что? — спросил Дмитрий, прислушиваясь к воцарившейся тишине.

— Женская палата. Ты же занял одну из двух, поэтому приходится им ютиться в оставшейся независимо от отношения друг к другу, — усмехнулся я. Цесаревич ничего не ответил, только хмуро на меня покосился.

Да, я теперь при каждом удобном случае, пока Дмитрий находится здесь, буду ему сообщать, что всё, случившееся в этой больничке, произошло только потому, что он остался. Может, и согласится в конечном счёте побыстрее свалить отсюда в менее шумное и более комфортабельное место. Ещё день-два и его точно можно будет спокойно перевозить, не беспокоясь о состоянии и ране.

— Тебе не скучно? — спросил я, когда понял, что продолжения концерта за стеной вроде как не намечается.

— Нет, я же здесь не один. Со мной всегда кто-то находится, — он выдохнул и прикрыл глаза. — Тем более за стеной у меня появились вполне задорные соседки. Но если ты мне принесёшь книгу…

— Не принесу, — я покачал головой. — Вот когда мы тебя поднимем, и ты начнёшь расхаживаться, тогда и вернёмся к этой теме. А пока извини. Но я сейчас нахожусь в активном поиске сиделки. Если удастся подходящую найти, то попросишь её почитать тебе. Сейчас тебе помогут немного одеться и сменят бельё, — сообщил я Дмитрию, снова подходя к постели. — А я всё-таки пойду посплю. Ничего не соображаю, если честно. Часов через шесть-семь вернусь. Надеюсь, что кто-нибудь к этому времени приедет. Я, зевая, направился к двери: — И очень надеюсь, что никто меня не будет дёргать, потому что в противном случае я за себя не ручаюсь.

— Денис, зачем мне сиделка? — Дмитрий спросил это твёрдо, а обернувшись, я снова увидел, что он упрямо сжал губы.

— Давай сделаем так: если я смогу найти подходящую, то приведу её сюда, и тогда ты сможешь категорически отказаться от её услуг. Или не отказаться, тут ведь не угадаешь… — и я вышел из палаты, аккуратно закрыв дверь.

Немного подумав, решил посмотреть, как отдыхается моим пациенткам, а то они как-то подозрительно притихли. Открыв соседнюю дверь, я зашёл в женскую палату и остановился в дверях как вкопанный, во все глаза глядя на открывшуюся передо мной картину.

Надежды Петровны в палате не было. Галька спала, свернувшись на кровати в довольно компактный комок. А вот бабулька с обострением холецистита сидела на кровати и держала в руках стеклянную трёхлитровую банку. Банка была набита свежесваренными пельменями, которыми она активно подкреплялась, с завидной скоростью кладя один пельмень в рот за другим.

— Что тут происходит⁈ — рявкнул я, подходя к пациентке, имя которой позорно забыл и решительно выдернул банку из худощавых рук. Точнее, попытался вырвать. Той силе, с какой она вцепилась в свою собственность, позавидовал бы взрослый мужик.

— Вы что делаете? — возмущённо завопила она. Своим воплем она вырвала из крепкого сна Гальку, которая, вскочив на постели, начала озираться по сторонам, видимо, соображая, где вообще находится.

— Я вам что вчера говорил? — я стиснул зубы, стараясь держать себя в руках и продолжая тянуть на себя банку с пельменями. Они меня в этом Аввакумово решили довести, что ли, за столь короткий срок? Хорошо, что глаз ещё не дёргается, но, чувствую, уже скоро и это придёт.

— Чтобы я не ела ничего жирного, — недовольно пробормотала она. — Так я и не ем. Пельмешки куриные на пару сваренные, где в них жир-то? Да и сметанка обезжиренная. И супчик принесла доча без мяса даже. Гадость редкостная, но явно не ваша бурда, которой вы меня с утра накормить пытались. Вернее, со свету сжить, голодом заморив. Всё соблюдаю, чего вам ругаться?

— Нет, я говорил о том, что сейчас вам вообще есть нельзя, кроме пары ложек той самой бурды, которую вам утром дали, — проговорил я, отпуская банку. Похоже, тут что-то объяснять бесполезно. — А супчик-то какой был?

— Да свекольник обычный без мяса, я же говорила, — недовольно пробурчала она, ставя банку на тумбу рядом с кроватью. Видимо, я ей аппетит перебил, не иначе.

— Со шкварками, поди, — хмыкнул я, думая над тем, что делать-то? Смысла в консервативном лечении при таком подходе нет никакого. Проще было вырезать ей желчный к хренам собачьим и отпустить уже с миром домой. Вот только для операции тут много чего нет: опытного хирурга, анестезиолога и здоровья пациентки, способного выдержать операцию без осложнений.

— Естественно со шкварками. Что, суп совсем голый есть, что ли? — она даже удивилась моему тупому вопросу. Я же досчитал до десяти, чтобы не высказать всё, что о ней и её родне думаю, и только после этого ответил.

— Всё, хватит. Собирайте вещи. Как только машина освободится, поедете в Тверь, мне некогда с вами нянчится.

С этими словами я вышел из палаты, не обращая внимание на вопли бабульки. В этот момент я размышлял над тем, кого мне прибить в первую очередь: медсестру, которая не может уследить за тремя пациентами, или родственников бабульки, которые, очевидно, хотят её смерти.

Быстро уяснив, чем именно я недоволен, Ольга Васильевна, постовая медсестра, заступившая утром на сутки, миниатюрная симпатичная брюнетка, ломанулась в палату. Очень скоро оттуда раздались вопли бабки, периодически срывающиеся на ультразвук, и крик Гальки, советовавшей всем заткнуться, иначе она за себя не отвечает! Я даже пожалел несчастного Дмитрия, который всё это слышал. Ну зато ему явно сейчас не скучно.

Вытащив с приёма Старостина, я велел организовать доставку недисциплинированной бабушки в губернскую больничку, и наконец решил свалить из этого гостеприимного места, пока ещё что-нибудь не случилось.

Быстро переодевшись, почти бегом побежал к выходу, возле которого стояла машина. Идти домой было лень, поэтому попрошу, чтобы меня отвезли. Настя сидела на приёме в амбулатории, Владимир Семёнович осматривал взрослых. Меня никто пока не дёргал. Всё-таки высокопоставленный пациент не давал никому расслабиться, и меня ради этого даже освободили от амбулаторного приёма. Хотя, как освободили? Даже не спрашивали, просто сами поняли, что вести его сегодня я не стану ни при каких раскладах.

Когда я уже подходил к дверям, ко мне подбежала Надежда Петровна.

— Денис Викторович, — она перегородила мне дорогу, — а когда вы меня отпустите домой?

— Как только у вас показатели крови к приличному уровню придут, — ответил я и попытался её обойти, чтобы проскользнуть в дверь. Но, это я сделал зря, не подумав, так сказать.

— В таком случае переведите меня в другую палату, — категорично заявила женщина, скрестив руки на груди. — Я не могу лежать вместе с Галькой Акимовой.

— А я не могу вас перевести в другую палату, потому что там у меня находится мужчина. Это если не брать во внимание, что он ещё даже не вставал после операции, — я повторил её жест, сложив руки на груди. — Надежда Петровна, не нужно на меня давить, это бесполезно и приведёт только к тому, что я немного разозлюсь и отвезу вас в губернскую клинику независимо от подписанного вами отказа. И мне ничего за это не будет, потому что я числюсь врачом-стажёром и вряд ли задержусь в этой больнице больше чем на два месяца моей стажировки. А теперь дайте мне пройти.

К счастью, в этот момент из палаты Дмитрия вышел Саша. Увидев, что происходит, он подскочил и, обаятельно улыбаясь, оттащил возмущённо пыхтящую женщину от меня. При этом он что-то ей нашёптывал, гася бурю в зародыше. М-да, вот из кого первоклассный демон перекрёстка получился бы. Подозреваю, что он самого Асмодея ухитрился бы на сделку развести.

Покачав головой, выскочил из больницы и уже через пять минут заваливался дома на кровать. Отрубился, похоже, ещё в полёте, не реагируя на любые внешние раздражители и даже толком не раздевшись.

Разбудил меня шум, идущий из кухни и приглушённые ругательства. Приоткрыв один глаз, я посмотрел на часы. Ого, уже шесть вечера! Неплохо я так заснул.

— Ах ты, паразитка такая! — грохот усилился, а вопль Насти разбудил меня окончательно.

— Что стряслось? — спросил я, заходя на кухню. По дороге бросил взгляд в зеркало и попытался пригладить стоящие дыбом волосы.

— Мышь перегрызла провод на выключателе, и теперь мы остались без света, — Настя вылезла из-под стола, где располагался выключатель, и показала мне на валяющийся на полу провод.

— И как её не прибило? — спросил я, пытаясь сообразить, как это вообще произошло?

— Понятия не имею, — Настя развела руками, чуть не плача. — И что мы будем делать?

— При свечах сидеть, что же ещё? — я поёжился. По обнажённой груди пробежал холодок. — Фёдор, выходи, — раздражённо проговорил я, складывая руки на груди. Призрак сразу же появился перед нами, а потом заглянул под стол.

— Интересное расположение выключателя, — проговорил он задумчиво. — Весьма оригинально и подходит для ленивых людей, которые не хотят делать зарядку.

— Фёдор, ты появился, чтобы выразить нам своё восхищение оригинальным расположением выключателя? — спросил я, не переставая хмуриться.

— Нет, я пришёл спросить, чем таким важным занят твой кот, если мыши вот так нагло пролазят в дом и грызут проводку? — спросил дядюшка, выпрямляясь.

Мы все как один повернулись к Барону, сидевшему здесь же на кухне на табурете и философски наблюдающему за творящейся суетой. Он посмотрел на нас прищурившись, как будто спрашивая: — Вы совсем ополоумели? Я что, себя на помойке нашёл, чтобы за какими-то грязными мышами гоняться? Вам надо, вы и ловите этого мыша, а к порядочному котику не приставайте.

Обматерив нас взглядом, кот соскочил с табурета и направился к выходу из дома, гордо задрав голову и хвост. Наверняка к Мурмуре жаловаться пошёл. Они друг друга неплохо поддерживают, когда чувствуют явную несправедливость этого мира по отношению к несчастным животным.

— Надо мышеловку купить, — наконец сказала Настя, поднимаясь со стула. — Пока ещё светло, я приготовлю ужин. Степан Егорович мне поможет. А ты сейчас к его высочеству пойдёшь? — спросила она, поворачиваясь ко мне.

— Да, только проснусь окончательно, — и я зевнул, взлохмачивая волосы ещё больше. — Интересно, когда бригада уже приедет?

— Насчёт бригады, — проговорил призрак. — Я ведь спешил сюда, чтобы передать, они приехали. Сейчас разгружаются. С ними серьёзный человек прибыл. Если не ошибаюсь, князь Безносов.

— Что же ты молчал? — процедил я, бросаясь к ванной, чтобы привести себя в порядок. И тут входная дверь открылась, а у меня на шее повисла очаровательная девушка.

— Денис, это ужасно! Мы так волновались! Ты в порядке? — затараторила Ольга и принялась меня ощупывать. Не найдя ничего криминального, заглянула мне в глаза: — Я с князем Безносовым приехала. Его величество нам позволил воспользоваться военным дирижаблем до Твери. Правда, летели вокруг, огибая пустоши, но всё равно быстрее, чем поездом.

— Тише, спокойно, — я слегка улыбнулся, глядя на её взволнованное личико. — Ты же не только ради меня приехала?

— Егорыч сказал, что у вас беда с сиделками. Благородным девушкам не стыдно ухаживать за страждущими, нуждающимися в помощи, — сказала Ольга, с вызовом посмотрев на меня.

— Особенно когда этот страждущий — Великий князь Дмитрий, — я хмыкнул. — Знаешь, я ведь был уверен, что ты нас не оставишь в столь затруднительной ситуации. Знакомься пока с Настей и дядюшкой Фёдором, а я пойду приведу себя в порядок, и мы отправимся творить добро. Главное, чтобы твой подопечный не сбежал, — пробормотал я так, чтобы Ольга меня не расслышала. — С него станется. Не захочет, чтобы ты его видела в таком виде и свалит через окно. Но это будет уже проблема бригады и князя: отловить, и снова подлатать. Я же наконец избавлюсь от этой мороки да с князем переговорю, может, за все мои заслуги меня наконец освободят от этого ада в виде практики в этом проклятом Аввакумово?