13-й демон Асмодея. Том 2

Глава 16

Когда я вошёл в приёмник, пациент с болями в спине, только что сидевший прямо и что-то доказывающий Глебу Леонидовичу, начал заваливаться на кушетку, закатив глаза.

— Что за… — анестезиолог сделал шаг в сторону, и к мужику бросилась Наталья Сергеевна.

Старшая медсестра словно чувствовала что-то, потому что пошла прямиком сюда, а не в сестринскую, чтобы немного отдохнуть. Опыта у неё было на троих таких, как я, потому что не успели мы с Глебом Леонидовичем выругаться, как мужик был уже опутан проводами и подключён к кардиомонитору. Его, как только бригада передала привезённый с собой более навороченный, из палаты Дмитрия забрали.

— А где его давление? — спросил негромко Глеб Леонидович.

— Вы у меня спрашиваете? — спросил, глядя на монитор и задаваясь тем же самым вопросом. Монитор словно услышал нас, взвыв дурным голосом.

— Допамин, быстро, — прошипел реаниматолог, и Наталья Сергеевна тут же принялась вводить лекарство, которое уже успела приготовить и ждала только распоряжения врача.

Как оказалось, она успела даже катетер внутривенный поставить за те десять секунд, пока мы с Глебом разглядывали монитор.

Давление начало подниматься. Нет, не так. Оно появилось. Систолическое понемногу дошло до восьмидесяти и на этом остановилось. Диастолическое так и не появилось, и это было как минимум странно. Не ожидая дальнейших распоряжений, медсестра быстро зарядила инфузомат тем же самым допамином и теперь смотрела на нас, ожидая дальнейших распоряжений, в то время как мы пялились на монитор. В это время пациент пришёл в сознание и переводил взгляд с меня на Глеба Леонидовича.

— Так, позовите Михаила Борисовича, — бросил Глеб Наталье Сергеевне. Та только кивнула и выскользнула в коридор. Она, в отличие от меня, успела познакомиться с членами бригады, и ей не нужно было объяснять, кто такой этот Михаил Борисович.

В это время в приёмник заглянула Аллочка, снова дежурившая в лаборатории.

— Анализы Кротова, — проговорила она, кивая на лежащего на кушетке мужика. — Я тут добавила от себя без вашего назначения, так, на всякий случай. Если что, я в лаборатории. Кровь ещё есть, — она быстро закрыла дверь и удалилась, чтобы нам не мешать.

За листками мы с Глебом потянулись одновременно, почти выхватывая их друг у друга. Повышенные тропонины и Д-димер. Похоже, реактивы привезла с собой эта бригада. Или это наша машина их захватила после того, как бабульку с холециститом сопровождающий сдал хирургам губернской клиники? На самом деле это было неважно, а важно только то, что реактивы были, и кроме тропонинов и Д-димера никаких отклонений в анализах не обнаружилось, и как раз эти показатели Аллочка проверила дополнительно. Что-то ей, видать, в крови не понравилось.

— ТЭЛА? — неуверенно спросил я, потом схватил фонендоскоп и принялся слушать лёгкие Кротова. Если тромбоэмболия лёгочной артерии настолько обширная, то по идее, я должен услышать хрипы или же вообще ничего не услышать, если лёгким совсем трындец. Дыхание выслушивалось по всем полям и было абсолютно одинаковое.

В приёмник быстрым шагом вошёл высокий хирург. Одет он был в пижаму, и даже на голове на самой макушке красовалась шапочка. Он бросил мимолётный взгляд на Кротова, который смотрел на нас, недоумённо хлопая глазами. Змея над чашкой у всех троих продолжала светиться, и уже никто не сомневался, что именно из-за этого пациента.

— Миша, осмотри пациента, — тихо проговорил Глеб. — Я чем-то задним чую, что это твоё.

— Что беспокоит? — спросил хирург, неохотно подходя ближе к кушетке.

— Спина болит, не разогнуться, и голова кружится, — слабым голосом ответил Кротов.

Михаил Борисович сел рядом с кушеткой и принялся мять Кротову живот. Не найдя ничего подозрительного, встал и повернулся к Глебу и ко мне.

— Здесь нет ничего моего, — уверенно сказал он. — Ищите, в чём проблема.

— Миша, он на допамине давление не держит, — сквозь зубы процедил Глеб.

— А я причём? — хирург сжал губы и схватил бланки с анализами. — Вот, сам видишь, тут нет ничего моего! Явного кровотечения по анализам не видно, да и живот спокойный. Думаю, что тут инфаркт, — и он развернулся на выход под нашими офигевшими взглядами.

— Какой, к херам собачьим, инфаркт⁈ — я, нахмурившись, смотрел на хирурга. Он медленно повернулся ко мне.

— Миокарда, — ровным голосом ответил он, — или лёгких, что тоже не исключено. Так что ищите причину и не грейте мне голову. — И он сложил руки на груди.

— ЭКГ без патологии! — уже не сдерживаясь, рявкнул я. — Да и, может быть, вы мне объясните, где связь между спиной и сердцем? — ядовито добавил я. Случившееся совсем недавно в палате цесаревича прочно отошло на второй план. Даже казалось, что все эти события не десять минут назад происходили. Будто прошло уже по меньшей мере несколько дней, а то и недель.

— Будем разбираться, — отстранённо проговорил Глеб Леонидович, подключая к нашему больному уже давно заряженный инфузомат.

Давление снова начало потихоньку падать, и он не стал дожидаться развития коллапса. — Хорошо, хоть реаниматолог на месте, — промелькнуло у меня в голове. Хотя куда бы он делся! Какая бы причина ни была, сейчас это исключительно его пациент.

Немного подумав, я прошёл в диспетчерскую.

— У нас палатный рентген есть? — поинтересовался у Анечки. Инфаркт не инфаркт, но тромбоэмболию лёгочной артерии всё-таки надо исключить.

— Есть, — кивнула Анечка. — Его уже разогрели. Бычков ждёт и уже спрашивал, нужен он здесь или может домой идти.

— И где он? — я осмотрелся по сторонам, но так и не обнаружил нашего рентген-лаборанта.

— У себя. Так я его зову вместе с аппаратом? — спросила Анечка деловито. И, не дожидаясь от меня подтверждения, рванула из кабинета за Бычковым и его аппаратом.

Вернулись они на удивление быстро, так быстро, что даже Михаил Борисович не сумел сбежать. Он уже привык ничего не делать, потому что я на удивление очень качественно прооперировал Великого князя, а тут на тебе, работать заставляют! Нет, если бы у Кротова было что-то явно хирургическое, то Миша не выделывался бы, ему бы клятва не дала. Но никто из нас понятия не имел, что происходит с этим мужчиной, который всего-то жаловался на боль в спине, а фельдшер ещё с утра подозревал почечную колику.

— Давайте головной конец поднимем, а то так не очень удобно, — меланхолически проговорил Бычков, настраивая аппарат, который он лично прикатил. — Его можно двигать? — немного запоздало поинтересовался он.

— Понятия не имею, — Глеб бросил ещё один злобный взгляд на Мишу и повернулся к кушетке. — И как эту древность поднимать?

— Отойдите, — вздохнув, ответила ему Наталья Сергеевна и быстро подняла головной конец кушетки так, что Кротов оказался в полусидячем положении. — Так пойдёт? — спросила она, и тут монитор взвыл дурным голосом, рисуя прямую линию.

— Остановка сердца! — заорал Глеб, а Бычков отошёл к стене и вытер бледное лицо, покрытое потом. Уже второй раз за неполную неделю в его присутствии кто-то начал умирать. Хотя обычно при рентгенографии этого не случалось примерно… никогда! — Да опустите вы эту кушетку!

Раздался скрип, и головной конец кушетки опустился. Монитор практически сразу замолчал и перешёл на мерное тиканье. Кротов открыл глаза и посмотрел на нас, часто моргая.

— Совпадение? — нахмурился анестезиолог и, быстро разобравшись с механизмом кушетки, начал медленно поднимать её вверх. Ровно до тех пор, пока противный звук монитора вновь не оповестил нас, что Кротов пытается покинуть этот бренный мир, как только принимает сидячее положение. Резко опустив кушетку, мы увидели точно такую же картину, что была до этого: сердце завелось само, а мужчина сразу же пришёл в себя, прикладывая руку к голове.

— Охренеть! — выдавил из себя Михаил Борисович. — В общем, это точно не моё, ищите. — И он быстрым шагом вышел из приёмного покоя.

Глеб проводил его взглядом сузившихся глаз. Он всё ещё был в бригаде главным, и этот взгляд не обещал Мише ничего хорошего. Я же только плечами пожал. Пусть как хочет, так и разбирается со своим подчинённым, а мне бы выяснить, что с пациентом происходит, и почему он умирает.

— Как будто что-то в животе мешает оттоку крови, — проговорил я, задумчиво глядя на него. — Какой-то блок, который тут же перекрывает кровоток выше, когда мы меняем положение его тела.

— Логично, — кивнул Глеб, самостоятельно осматривая пациента, чего реаниматологи практически никогда не делают.

— А причём здесь спина? И тропонины с Д-димером, — я поёжился. Как-то тут прохладно.

И тут раздался негромкий хлопок и посреди кабинета оказалась моя курица. Мурмура держала в клюве лист бумаги, на котором было что-то написано. Выплюнув бумагу мне под ноги, она клюнула Глеба за руку. А вот не надо куда не просят свои грабли совать! Окинув нас презрительным взглядом, курица с гордо поднятой головой вышла из приёмника. Я же поднял бумагу. Надпись была словно чем-то выжжена: «Посмотрите брюшную аорту».

Я поднял голову и осмотрелся. Дядюшка решил сдержать слово и помочь мне? Это, кстати, потому что я понятия не имею… И тут я замер.

— Глеб Леонидович, — я подскочил к реаниматологу, в этот момент изучающему показатели монитора. — У вас случайно нет с собой аппарата УЗИ и того, кто может посмотреть сосуды?

— Случайно есть, а зачем тебе… Аневризма! — он ударил себя по лбу рукой.

— Не просто аневризма, а расслаивающая аневризма, — быстро добавил я. — Она не разорвалась ещё. Именно поэтому пациент выглядит скорее живым, чем не очень живым. Но процесс расслоения в ходу! И что-то мне подсказывает, что чем дольше он тут лежит, тем быстрее идёт процесс, учитывая скорость кровотока и давление в этой проклятой аорте.

Глеб только кивнул в знак согласия и побежал извлекать из ординаторской узиолога и непосредственно аппарат.

Женщина лет тридцати на вид даже не представилась. Она села рядом с кушеткой, а в это время хмурый Миша вместе с Глебом втаскивали аппарат. Он чуть не застрял в дверях, но они справились.

— Что вы придумали? Какая аневризма? — пробурчал хирург, скрестив руки на груди.

— Расслаивающая, — прервала его женщина, водящая по животу Кротова датчиком. — В ходу, — добавила она. — На почечной артерии. Вот, сами посмотрите, — и она повернула монитор в нашу сторону.

Мы уставились на рябящее нечто. Лично я видел здесь… Да ни черта я не видел! Зато видел Глеб. Он повернулся к подошедшему ближе Мише и ткнул пальцем на какую-то шишку на экране монитора.

— Нет здесь никакой аневризмы, да, Миша? — спросил он язвительно. — А это что почти всё забрюшинное пространство заполнило?

Я же смотрел туда, где стоял его палец, в надежде разглядеть это самое выпячивание стенки крупного сосуда да ещё и её расслоение, в нашем случае почечной артерии, если верить этой спокойной женщине. А не верить ей у меня не было никаких причин. Я так напряжённо всматривался в изображение, что мне, кажется, удалось разглядеть расслоение стенок артерии и набухание этого образовавшегося кармана из-за затекающей в него крови.

— То, куда вы смотрите, это мочеточник, — тихо пояснила женщина, проследив за моим взглядом, чем непроизвольно вогнала меня в ступор. — Вот тут, смотрите, я сейчас доплер ещё раз включу, чтобы было понятнее.

Теперь я действительно увидел то, что сейчас обсуждала бригада врачей. Нет, доктор точно не может знать всё. И я прекрасно понимаю, что если мне показать эту картинку ещё раз, всё равно ни черта тут не увижу. Ну, может быть, раза с десятого начну видеть, но не сейчас, это точно.

— Собирайся, — коротко приказал Глеб, обращаясь к Мише, и я тряхнул головой, приходя в себя. — Повезёшь в сосудистую. Здесь нечего делать двум хирургам.

— Но… — Миша открыл было рот, вот только Глеб Леонидович на диалог не был настроен.

— Быстро, пока он ещё более-менее стабилен, — и он весьма демонстративно постучал по всё ещё светящейся змее. — Быстрее, Миша, не тяни время.

— С Хромцовым сами свяжетесь? — хмуро спросил Михаил, срывая с головы шапочку и засовывая её в карман.

— Да, — ответил ему Глеб. — Вас будут встречать. Шевелись, мать твою!

Миша сразу же вымелся из приёмника в сторону ординаторской, а Наталья Сергеевна принялась быстро собирать сумку экстренной помощи на всякий случай. Хотя я, если честно, не представляю, как Миша сможет помочь, если аневризма не выдержит тока крови и лопнет. Это же мгновенная смерть.

— Я здесь больше не нужен? — спросил я у Глеба, и тот отрицательно покачал головой.

— Ты молодец, — сказал он мне, ещё раз проверяя показатели монитора. — Прижизненно поставить расслаивающую аневризму далеко не каждому удаётся. Можешь себе в зачёт ещё одну спасённую жизнь записать. И иди уже домой. Мы здесь без тебя дальше справимся.

— Монитор не отдам! — заявила Наталья Сергеевна. — Я прекрасно видела, что вы на реанимобиле прикатили, у вас должен быть портативный, который на ведущий артефакт двигателя запитан. И инфузомат. Давайте свой, а я, так уж и быть, лекарствами поделюсь и даже зарядить помогу.

Я не стал слушать, о чём они говорят, и вышел в коридор. Змея на значке успокоилась и перестала гореть зелёным огнём, как только началась подготовка к транспортировке.

Перед тем как пойти домой, я заглянул к Дмитрию. Полог тишины или как там эта заглушка называется, уже убрали, но из палаты не доносилось ни звука.

Ольга стояла возле стола и тщательно заносила в лист показатели. В палате царил полумрак, монитор пикал в рабочем режиме, а Дима спал, слегка наклонив голову.

— Он устал, — ответила Ольга на мой вопросительный взгляд.

— Устал строить князя Безносова? — я подошёл к кровати и откинул тонкое одеяло, внимательно осматривая повязку. Не найдя на ней ничего криминального, снова укрыл Дмитрия и повернулся к сестре. — Оля, Диму накачали лошадиными дозами лекарств. То, что он вообще проснулся и сумел отчитать князя, можно засчитать за чудо. Скажи, у него есть недостатки?

— Ты у меня спрашиваешь? — взгляд Ольги был серьёзный. — Я не объективна, Денис. Мне казалось, что самый большой его недостаток — это то, что он Великий князь, — и она слабо улыбнулась.

— Ладно. Постарайся хотя бы подремать, — я заглянул в лист наблюдений, уточнил, что всё в порядке, и побрёл на выход.

Возле крыльца меня ждала Мурмура. Она ходила возле лука, охраняя его. Надо же, вытащила из больницы! Молодец! Я только сейчас начал вспоминать, что просто бросил его в коридоре, когда мы неслись в сторону приёмника, и так и забыл о нём. И не вспомнил бы, если бы сейчас не увидел. Подняв лук и закинув его за спину вместе с колчаном, я посмотрел на курицу. Это ко мне она может переместиться, а вот попасть домой только ножками или же у меня на руках. Я вздохнул и протянул руки, решив проверить, насколько далеко распространяется её неприязнь ко мне. К удивлению, курица выбрала второй способ и, замахав крыльями, запрыгнула ко мне на руки. Я же с тоской огляделся. К крыльцу подъехала машина. Это был тот самый реанимобиль, о котором говорила Наталья Сергеевна, и на нём повезут сейчас Кротова в отделение сосудистой хирургии.

Нашей машины нигде не было видно, так что идти домой всё-таки нужно было пешком. Тяжело вздохнув, я поправил лук, поудобнее перехватил Мурмуру и пошёл домой. Когда я уже подходил к небольшому забору, огораживающему территорию больницы, во двор лихо зарулила машина и остановилась возле меня. Из неё выскочил Сергей и махнул рукой.

— Садитесь, Денис Викторович. Сейчас вас быстро до дома довезут, — крикнул он, почему-то всё время глядя на те самые раскрытые ворота, через которые машина и заехала на территорию. — Давайте быстрее, а то вдруг машина нам понадобится. Вызов, например, срочный…

Он не успел договорить, а я не успел сесть в машину, как на территорию вбежала молодая женщина, не старше двадцати пяти лет на вид. Одета она была, правда, очень странно: на ней был халат на три размера больше, чем нужно, а вокруг бёдер намотана шаль. И это летом, когда даже вечером жара не отпускала.

— Эх, не успели, — простонал Сергей, а женщина подскочила ко мне, остановилась и, уперев руки в бока, заголосила.

— А ну, вертай всё как есть, ирод проклятущий! А голос был очень приятный. Я, конечно, ещё не слишком долго нахожусь в Аввакумово, но не слышал ни разу, чтобы кто-то из жителей говорил таким грудным обволакивающим голосом.

— Э-э-э… — протянул я, разглядывая красивое личико. — Не понял. Я что-то должен вернуть?

— Верни мне мои годки прожитые. Я не хочу снова в девках бегать! — и она начала на меня наступать, потрясая кулаком. — Отжила я своё, хватит!

— Кто это? — я повернулся к Сергею. — И что ей от меня надо?

— Это Алевтина Тихоновна Кольцова, — громким шёпотом ответил Сергей. — Вы же сами меня к ней отправили, чтобы узнать, как дела обстоят.

— Я тебя отправил к… — и тут я замер, уставившись на Алевтину. — Быть того не может! — только и смог пробормотать, разглядывая красотку. Это что же, я своей дикой смесью неоформленной силы, замешанной на демонической ауре и силе лука, вернул бабке молодость? — Охренеть! — высказавшись, я покрепче прижал к себе Мурмуру, смотрящую на бывшую бабку, выпучив глаза. — Сергей, определи Алевтину Тихоновну в палату. Завтра мы её обследовать будем, чтобы понять, можно это как-то исправить или нет. Если она, конечно, не передумает.