13-й отдел НКВД. Книга 2

Глава 17

– Ну, а теперь, Наталья Никаноровна, поговорим, наконец, откровенно. Так сказать, по душам. Без свидетелей. Очень внимательно слушаю Вас. – Едва Мацкевич вышел из дома, я решил не затягивать и использовать козырей. Пока ещё что-то не приключилось.

Тем более, не известно, на сколь долго Генрих Эдуардович покинул наше общество. Есть ощущение, от Иваныча этот товарищ вообще бы не отходил, если бы мог. Он смотрел на меня с безумным блеском в глазах и восторгом. Реально, будто тот самый персонаж из известной трилогии, который готов перегрызть горло любому ради кольца. Сейчас в роли золотой штуковины выступал я. Этот ненормальный, судя по всему, собирается бдить рядом двадцать четыре часа. Лишь бы не выпускать меня из поля зрения.

С горем пополам бабуля, которая тоже вполне понимала, что нам с ней надо переговорить наедине, выпроводила его за доктором, объяснив это все тем же чувством вины. Мол, спать не может, как ее совесть мучает. Практически покалечила спасшего их с внучкой парня. Как только за Мацкевичем закрылась входная дверь, я, собственно говоря, и задал сильно волнующий меня вопрос. Похоже, это было не совсем то, что Наталья Никаноровна планировала услышать.

– О чем речь, Ванечка? – Бабка-демон выглядела столь искренне, что не знай я ее в тех ситуациях, в которых уже успел узнать, ей-богу, поверил бы. Ещё дебильная лиса на шее. Так и казалось, что эта тварь сейчас поднимет свою башку.

– О наших планах, Наталья Никаноровна. – Ответил ей таким же «сюсюкающим» тоном. Разговаривает, как с дурачком, чесное слово. Ванечкой стал вдруг. Ты погляди.

– Так они известные, радость моя. Надо сведения получить, наивысшей секретности. Чтоб наша доблестная Красная Армия не только врага отбила, но и пошла в наступление. – Лицо у бабули даже как-то покруглело, пополнело. Стало такое… По-деревенски простое, словно румяный блин. И взгляд – сама честность.

– Вы, Наталья Никаноровна, это хрень можете прививать Тихонову. Мацкевичу можете что-то подобное рассказать. Даже Лизе. Но я, Наталья Никаноровна, сделал один очень важный вывод. Есть у Вас очаровательная особенность. Когда Вы что-то говорите, под этим самым «что-то» сто процентов скрывается ещё парочка слоев, сильно отличающихся от внешнего. Понимаете, о чем я? И вот сейчас, в данную секунду имею твердое убеждение, что, дико извиняюсь за грубость, брешете Вы, радость моя. А я уже задолбался от ваших выкрутасов. Хочу знать все, как есть.

Ну, да. Пошел ва-банк. Но и плясать под ее хитрожопую дудку надоело.

Бабка – демон вытаращила на меня глаза, даже начала подергивать нижней губой. Типа того и гляди заплачет. Потом одним пальцем провела по нижнему веку, вытирая несуществующую влагу.

– Что ж ты, Иван… Как же так… После всего, что между нами было… Эх… Я к тебе, словно к сыну родному…

– Хватит! – По-прежнему сидел в кресле, куда меня благополучно устроил Мацкевич. Не было сил стучать кулаком или топать ногой. А очень хотелось. Потому как этот цирк-Шапито бесил до ужаса. Но ещё больше бесило, что бабка – демон продолжает упорно считать меня идиотом и, соответственно, делать из меня идиота.

– Ну, ок. Значит, слушайте. Тогда скажу я. Никогда не поверю, будто Вам на самом деле понадобилось помогать Тихонову достать эти секретные сведения. Нет. Вы их, может и правда добудите. Попутно. Лиза, к примеру, вполне способна. Мысли не читает, как Вы уверяет, но уж выковырять из фрица необходимое, уверен, сможет. Вам от этого не холодно, не жарко, а девчонка постарается на благо партии и Родины. Пригодится на будущее. Но информация не является той причиной, по которой Вы решили идти сюда. Вот прямо от слова «совсем». И майора, на секундочку, вполне могли заставить передумать. Зачем тащиться в зону активного противостояния двух армий за тем, что для Вас не является важным? Бестолковые движения с которых выхлопа лично Вам никакого.

– Вот как… – Бабуля на момент нашего с ней разговора, а точнее его начала, как раз проводила Мацкевича и теперь, вроде бы совершенно естественно, принялась вытаскивать и ставить посуду на небольшой стол, типа журнального, из буфета, который я поначалу даже за огромным шкафом не заметил. Брала одну чашку, приносила ее, оставляла, потом шла за другой. Это мельтешение раздражало, конечно. Однако, подозреваю, в том и цель. Вывести меня из себя таким простым действием.

– Ага. Поэтому спрошу ещё раз. На кой черт мы сюда припёрлись? Что Вам нужно на самом деле? Скажите правду. Оно ведь проще и надёжнее. Одно дело делаем. Причем, дело, которое выгодно Вам. Все равно истина вскроется. Я тоже не просто так здесь понадобился. Резко вдруг поддержали мою задумку. Только, очень прошу, давайте басни про секретные сведения для майора государственной безопасности, оставим Лизе.

– А может, я за нее как раз переживаю? Поэтому и поддержала, чтоб ты с нами шел? Только ради Лизки. – Наталья Никаноровна поставила третью чашку на столешницу, а потом резко ногой вдруг толкнула его, стол, в мою сторону.

Не сказать, что данная часть обстановки выглядела легче, чем остальные. Хоть и небольших размеров, но он был таким же громоздким, как все, что находилось в этой комнате. Но при этом, стол сорвало с места, протащило по полу с противным скрежетом, а остановился он ровно передо мной. Прямо тютелька в тютельку. Демонстрация силы? Потому что я, даже не трогая этот чертов стол, например, по внешнему виду понимал, если пну, как сейчас сделала бабка-демон, то единственный эффект которого достигну – сломанная конечность. Одни только его толстые, изогнутые ножки, все с теми же львиными головами на концах, весили очень до хрена.

– На Лизку Вам, как и на всех нас, глубоко, искренне наплевать. Девчонка родная кровь для вот этого тела, в котором, я так понимаю, уже давно нет настоящего хозяина. Что с ней на самом деле случилось? С княгиней? Умерла? Будь настоящая Долгорукова жива, Вы бы так долго не находились внутри… Эх, даже не знаю, как правильно обращаться. Как правильно называть Вас. Так ведь никто и не представился настоящим именем.

– Ох, Иван… с огнем играешь… – Бабка-демон смотрела на меня с улыбкой, от которой, честно говоря, по коже бежали мурашки. Будучи человеком не особо верующим, я машинально начал вспоминать слова молитвы. Впервые за все время, сколько я знаю Наталью Никаноровну, она больше не была простоватой, немного беспардонной, безбашенной пожилой тёткой. На меня, сквозь ее глаза пялилось нечто иное. Нечто очень старое, хитрое и опасное. Я этот взгляд ощущал каждой частичкой тела. И хочу сказать, реально было страшно. Когда напротив тебя стоит бабуля-божий одуванчик, а есть четкое понимание, это – лишь оболочка. Настоящее – внутри. И вот очень хочется, чтоб оно там и оставалось.

– Нет. Лишь хочу знать, зачем мы тут. Зачем я тут. Вам нет нужды в моем присутствии ради каких-то данных. Сведения Лиза и без меня достанет. Документы у вас были для немцев. Итак прорвались бы сюда. Не говорю уж о том, что моя защита в качестве сопровождающего – смешно. Но Вы, можно сказать, уговорили Тихонова отправить молодого, не очень опытного чекиста с Вами.

В следующую секунду произошло то, от чего у меня чуть не остановилось сердце. Бабка-демон стояла на приличном расстоянии от кресла, где я сидел. Но после моих слов она вдруг оказалась совсем рядом. Серьезно. То есть это не выглядело, как сцена из фильма. Типа там скорость или очень быстрое движение или… не знаю. Хоть бы взорвались клубы дыма, в которых она пропала а потом возникла. Нет. Просто вот человек находится в нескольких метрах от меня, а вот он уже опирается руками о тот самый стол, наклоняется ко мне близко-близко и смотрит своими черными глазищами, в которых вообще нет зрачков.

– Твою ж мать… – Это было так внезапно и так страшно, что я машинально отпрянул, вжимаясь в спинку кресла. И вот вообще не возникло, даже рядом, стыда по поводу испуга. Потому что реально охренеть, как страшно!

– Иван, ты, смотрю, вырос. Повзрослел. Стал много соображать. – Наталья Никаноровна наклонила голову к плечу, ещё больше напоминая клиента экзорциста. Не удивился бы, если она вдруг побежала бы по потолку, вывернув ноги и руки.

– Слушайте… Да идите вы на хрен. Честно. И хорош меня пугать! Пуганый. Интересует смысл нашего настоящего здесь пребывания. Все. Относительно меня самого и Иваныча. И… Лизы тоже. Хочу знать, что Вы задумали. Потому что, так будет лучше для всех. Ясно?

Бабуля вдруг резко поднялась, оторвавшись от стола, а потом, прямо на глазах, как-то сдулась, возвращаясь к привычному образу Натальи Никаноровны. Глаза, кстати, тоже стали нормальными. Вот только на мгновение показалось, что эта чертова лиса на ее шее подмигнула мне.

– Ну, ладно. Уговорил. – Старушка – божий одуванчик опять была похожа на себя. Больше из нее ничего не выглядывало. Только голос звучал собрано и серьезно. – Когда догадался? Интереса ради спрашиваю.

Она отошла к свободному креслу, которое стояло неподалеку, одной рукой взяла его за спинку и, оторвав от пола, как пушинку, перенесла ближе ко мне. Поставила напротив, так, что нас разделял лишь стол с пустыми чашками, которые, кстати, даже в момент, когда эта женщина пихала мебель ногами, не сдвинулись на миллиметр. Будто их приклеили. Ну и кресло, конечно, тоже несомненно впечатлило.

– Спасибо! – Сказал от души.

Был счастлив, что демонстрация мистических способностей потусторонней силы закончилась. Поначалу, после знакомства, дюже хотел убедиться, что Клетчатый и Никаноровна – реально демоны. Ну, вот как бы все. Больше не хочу. А я, между прочим, далеко не склонный к панике и стрессу человек.

– Понял ещё в Москве, когда Вы вдруг патриота из себя разыгрывать начали. Словами майора прониклись о помощи Родине. Просто потому, что Ваша… м-м-м-м… Родина… ну, это точно не про Советский союз. Во-первых. По большому счету, класть Вам с высокой колокольни и на страну, и на народ. Во-вторых, вы же вообще не человек. Несмотря на то, что очень тщательно пытаетесь меня в этом убедить. Да ещё, так сказать, на темной стороне находитесь. Вам вся эта кровь, грязь, убийства и срань – мед. Сами говорили. Грехи и все такое. На кой черт тогда нужно совершать героические поступки, чтоб это закончилось? Чтоб вся кутерьма под Москвой благополучно завершилась и так далее. Чтоб дело пошло к лучшему. И вот задав себе эти вопросы, я нашел единственный ответ. Только потому, что под предлогом помощи майору, есть ещё что-то. И это что-то находится здесь. Вот оно Вам нужно. И я нужен. Почему? Не знаю. Тут не могу ответить. Но точно нужен именно я.

Наталья Никаноровна хмыкнула. Ненавижу ее эти многозначительные звуки. Хрен поймёшь, что имеется в виду.

– Ну, ладно. Да. Здесь находится одна вещь. Конкретно, у фон Бока. Мы… а, нет. Ты. Ты должен ее забрать. Я не могу. Лизка скорее всего, тоже. Из расчета, что книга внезапно стала частью жизни Иваныча, хотя не должна была, есть подозрение, изъять необходимую вещь у немца можно твоими руками. Так что, выполняем все задуманное, а потом, со сведениями, столь важными майору, и той самой вещью, столь важной мне, возвращаемся обратно. Насчёт вещи… Уже был разговор у нас как-то, если помнишь. Белым нет возможности ответить. Вера ушла. Человек, на которого делались ставки… Вы его с Иванычем, ты уж не обессудь, но просрали. Совершенно бездарно. Однако, если эту ситуацию не изменить, впервые партия будет сыграна с победой. А этого нельзя допустить. Рай, ад, как вы это называете, – у них свое место. И уж точно не здесь. Так что ради своих же людишек, тебе надо будет постараться. Ну, и книга, конечно. Ее надо забрать. После этого все вернётся на свои места. Включая ваши с Иванычем жизни.

Наталья Никаноровна договорить не успела, замолчав на самом важном, интересном месте, ибо, как назло, в доме обозначился вернувшийся с доктором Мацкевич. Чтоб ему, скотине, пусто было. Как же не вовремя!

Заметив изменившуюся частично обстановку, он остановился, с недоумением глядя на стол с чашками и кресло, где сидела бабуля. Понять удивление Генриха Эдуардовича можно. Из нас двоих, присутствующих в комнате, на роль внезапного дизайнера, решившего передвинуть мебель, не подходил никто. Наталья Никаноровна выглядит, как очень пожилая женщина, которая тяжелее своего излюбленного ридикюля ничего не удержит, а я буквально совсем недавно, шел с его же помощью.

– Ну, что ты встал то? Давай, пусть врач Ивана посмотрит, – Прикрикнула на Мацкевича бабка-демон. – Человек измаялся тебя ждать.

Генрих Эдуардович, продолжая коситься на удивительным образом перенесшуюся мебель, подошёл ко мне, помог подняться и проводил к кровати. При этом, он то и дело оглядывался назад, видимо, пытаясь убедиться в своей адекватности и вспомнить, а вдруг оно так и было на момент его ухода.

Меня уложили на постель, осмотрели. Потом посадили. Опять осмотрели. Заставили вытянуть руки и потрогать кончик носа. Все манипуляции совершал, естественно, врач. Фриц Он комментировал свои действия Мацкевичу на немецком, тот кивал в ответ. Затем чудный доктор, на вид ему было около пятидесяти, невысокого роста и худощавой комплекции, взял меня крайне осторожно двумя руками за лицо, а точнее за его нижнюю часть, и очень по-доброму улыбнулся. Я, естественно, тоже расцвел положительными эмоциями. Вот какой, оказывается, хороший человек пришел. В эту минуту он резко дёрнул челюсть, которая, щёлкнув, похоже встала на место. Но у меня потемнело в глазах, а боль молнией прострелила прямо в мозг.

– Что ж ты… сука… делаешь. – Ну, не удержался. Тем более один хрен по-русски не понимает.

– Сука, молодой человек, это как бы женского рода. Если только Вы использовали данное выражение для связки слов… – Ответил врач на великом и могучем.

– Вот же… извините, больно. Я думал, Вы немец. – Вообще, если честно, стыдно мне не было. Реально вырвалось.

– Нет. Местный. Просто Генрих Эдуардович в совершенстве владеет наследием Шиллера и Гете. Пользуюсь возможностью попрактиковаться. – Доктор указал мне рукой в сторону подушки. – Ложитесь. Отдыхайте. Сегодня Вам точно надо очень хорошо поспать. Снотворное и обезболивающее оставлю. Наши… как бы их назвать… гости города, велели очень хорошо за Вами приглядывать. Лично их генерал держит все под контролем. Уж не знаю, зачем Вы ему понадобилось, но явно сильно нужны. Хорошо или плохо такое внимание, судите сами.

Врач вытащил из пузатого чемоданчика, который по приходу поставил на пол, несколько свернутых бумажных пакетиков, а потом протянул их Генриху Эдуардовичу, отдав указание снова на немецком. Так понимаю, это прозвучала инструкция по применению. В принципе, учитывая, насколько я нужен Мацкевичу, мечтающему о книге, можно не сомневаться, ухаживать он за мной будет с большим рвением. Травить точно бессмысленно. Конечно, если подохну, в его понимании, книга останется без хозяина и ее можно брать. Но кто бы знал ещё, где именно.

Поблагодарив доктора, я упал на подушки, чувствуя, как снова подкатывает слабость.

– Наталья Никаноровна, скажите, а где Ваша внучка, кстати? Не видно ее что-то. – Вообще, этот вопрос хотел задать сразу же. Потому что блондиночка и правда отсутствует в доме, это факт. Ну, или она специально прячется, что выглядело бы очень глупо, а к глупостям подобного рода Лизонька не склонна.

– Так в гостях она, Иван. У господина фон Бока. Он лично пригласил ее отужинать. – Наталья Никаноровна с усмешкой посмотрела мне прямо в глаза, зная, какую реакцию вызовут ее слова.