28 июня 1940 года: Победа без войны

III. Москва, 27 июня 1940 года, 23.00. Кабинет Вячеслава Молотова

Румынский посол Георге Давидеску, ещё не отошедший от напряжения после получения ноты от 26 июня, вошёл в кабинет народного комиссара иностранных дел Вячеслава Молотова, бывшего по совместительству ещё и Председателем Совета Народных Комиссаров СССР. Крепко сбитый Молотов пригладил усы и закурил. Через много лет советский писатель Юлиан Семёнов напишет в своих «Семнадцати мгновениях весны», что, пренебрегая предупреждениями Минздрава о вреде курения, шеф советской дипломатии всё же никогда не затягивался. Мы этого доподлинно не знаем, а потому не будем останавливаться на столь дискуссионном вопросе.

Беседу стенографировал помощник наркома Борис Фёдорович Подцероб. Это о нём наш великий гроссмейстер Михаил Ботвинник в своей книге «Портреты» оставил следующие строки: «Когда МИД возглавлял Молотов, он работал его старшим помощником. Так что это был влиятельный и уважаемый человек. Тогда все работали до тех пор, пока Сталин не ляжет спать. Но Подцероб работал и после того, как разъезжались по домам другие руководители министерства — до 5–6 часов утра. Сталин как-то сказал о нем: «Это человек, который никогда не спит».

Позднее Борис Подцероб стал замминистра иностранных дел Союза, членом Коллегии МИДа, послом в Турции и Австрии. Свою карьеру он завершил Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР по особым поручениям. Умер он 11 февраля 1983 года в Москве. Что ж, и титаны уходят…

О его шахматных успехах рассказывал всё тот же Михаил Ботвинник, вспоминавший, как на игру с австрийскими мастерами приезжал из Советского Союза Соломон Флор: «Когда С. Флор гастролировал в Австрии и давал сеанс с часами сильным австрийским шахматистам, советский посол решил попытать счастья. И вся Австрия ахнула от изумления — он оказался единственным участником, кто выиграл у гроссмейстера».

Таковы были дипломаты советской, если угодно, имперской, эпохи.

Слегка отвлекаясь от темы нашей книги, скажем, что его родившийся сын Алексей Борисович пошёл по стопам отца: закончил Московский Государственный Институт международных отношений (МГИМО), стал доктором исторических наук, работал послом России в Ливии и Тунисе.

… Королевский посланник зачитал текст документа, открыв мягкую кожаную папку:

«Правительство СССР обратилось к Румынскому правительству с нотой, которая была вручена 26 июня в 10 часов вечера его превосходительством г-ном В. Молотовым, Председателем Совета Народных Комиссаров, народным комиссаром иностранных дел, г-ну Давидеску, посланнику Ру-мынии в Москве.

Вдохновляемое тем же, что и Советское правительство, желанием видеть решенными мирными средствами все вопросы, которые могли бы вызвать разногласия между СССР и Румынией, Ко-ролевское правительство заявляет, что оно готово приступить немедленно, в самом широком смысле к дружественному обсуждению, с общего согласия, всех предложений, исходящих от Советского правительства.

Соответственно Королевское правительство просит Советское правительство соблаговолить указать место и дату, которые оно желает фиксировать для этой цели.

Как только Румынское правительство получит ответ Советского правительства, оно назначит делегатов и надеется, что переговоры с представителями Советского правительства будут иметь результатом создание прочных отношений, доброго согласия и дружбы между СССР и Румынией.

Т1 июня 1940 года».

«Правая рука Сталина» улыбнулась про себя: молодцы! Не сдаются, тянут время! Что значит одна из сильнейших в Европе дипломатических школ! В этом румыны, право, схожи с канувшей в историю Австро-Венгерской империей: австрийцы могли проиграть какую угодно войну — туркам, французам! — но за столом переговоров они почти всегда выигрывали выгодный для Вены мир. Потому и стояла веками Австрия во всём её лоскутном величии, сотканном из самых разнообразных стран и народов, которые то и дело пытались расползтись из монархии Габсбургской династии, как недавно пойманные раки из корзины.

Вот и румыны: оттяпали у венгров Трансильванию, у болгар Добруджу, у русских Бессарабию… И это при том, что немцы сокрушили румынскую армию в 1916 году за несколько недель и захватили Бухарест. Еле-еле удержались тогда остатки румынских войск в Яссах с помощью союзных русских дивизий. Пытались румыны залезть и на Левобережье Днестра в 18-м, но удалось их тогда отогнать.

Однако Бухарест ошибается в главном. Сейчас карта Европы полностью изменилась, а потому играть на противоречиях между великими державами у румын не получится. Париж под немцами, Лондон зализывает раны, Берлину сейчас начинать кампанию против Союза нет резона. Да и кого ради? Поэтому следует вернуть румын с небес на грешную землю.

Приняв у Давидеску бумагу с текстом, Молотов нарочито медленно, словно вбивая в голову собеседника мысль, проговорил:

— Но я не вижу в сделанном заявлении согласия на советские предложения. Я полагаю, что завтра же советские войска должны вступить на территорию Бессарабии и Северной Буковины. Если советские предложения приняты, то остается лишь договориться о деталях.

Давидеску впился взглядом в стёкла молотовско- го пенсне и сразу же ответил отточенной фразой:

— Господин министр, ответ моего правительства определенно является положительным. Речь идет лишь о том, чтобы договориться об определенной процедуре и юридических формах осуществления данных мероприятий. Советское правительство, по — видимому, желает сначала оккупировать территорию, а затем уже договариваться о деталях. Румынское правительство считало бы более предпочтительным сначала обсудить детали, а затем приступить к оккупации. Что же касается возможности подписания сегодня соглашения, то я сделать этого не могу, так как не имею на это полномочий.

Но и Молотов был готов к такому ходу:

— Если уважаемый посланник считает румынский ответ положительным, то 28 июня советские войска должны занять определенные пункты и трех — четырех дней им будет достаточно для того, чтобы занять остальную территорию. Не так ли?

Румынский посланник вежливо уточнил:

— На территории Бессарабии и Буковины находятся румынские войска. Желательно заранее предусмотреть все условия их эвакуации и вступления советских войск.

Он ненавязчиво возвращал советскую сторону к варианту, при котором за обсуждением этих условий можно было бы провести ещё несколько дней. А там… Кто знает, что произойдёт за этот период? Но Молотов сказал мягким тоном:

— В советском заявлении имеются два пункта. Первый: о возвращении Советскому Союзу Бес-сарабии. Второй: о передаче ему северной части Буковины. Согласно ли на это Румынское прави-тельство? Я могу считать румынский ответ положительным только в случае согласия на эти два конкретных предложения Советского правительства, изложенных в его заявлении от 26 июня.

Хватка была жёсткой. Но Георге Давидеску выполнял инструкции Бухареста, не терявшего надежду на изменение внешней ситуации вокруг Бессарабии:

— Не считает ли господин министр, что Советскому Союзу и Румынии следовало бы начать переговоры, например, в Одессе, где делегаты обеих сторон получили бы полномочия решить вопросы, которые Советское правительство хочет видеть решенными?

За ними никого нет, окончательно понял Молотов. Это не 18-й. Тогда они захватывали чужое, используя англичан и французов против немцев и австрийцев, и наоборот. Они никогда не дрались с врагом в одиночку, лицом к лицу. Да и врага старались выбирать уже ослабленного. Только с немцами в 16-м просчитались. А мы им и вовсе врагами не были. Напротив, были союзниками, спасли их от полного краха. А они чуть что — топором нам, между лопаток. А про Одессу — это умно. Очень даже. Мало того, что они выиграют время, заставив нас вместо завтрашнего вхождения в Бессарабию много дней обсуждать тысячу частных деталей, так ещё и день — два потеряем на поездку в Одессу.

Голос Молотова построжа л, не переходя, впрочем, дипломатической корректности:

— Если в румынском ответе содержится только согласие на переговоры, то я не могу считать румынский ответ положительным. В советском за-явлении говорится о передаче Советскому Союзу территорий, а не о переговорах. Я считаю необходимым, чтобы занятие территорий Бессарабии и Северной Буковины началось завтра, 28 июня.

Давидеску предпринял отчаянную контратаку:

— Господин министр! По моему мнению, два советских предложения приняты Румынским пра-вительством в качестве базы, но остается еще ряд технических вопросов. На территории Бессарабии и Северной Буковины есть местные органы администрации, полиция, жандармерия, служба охраны лесов и другие учреждения. Неизвестно, кому эти власти должны передавать находящееся в их ведении имущество. Я понимаю так: Румынское правительство желало бы перейти к осуществлению предлагаемых Советским правительством мероприятий, но оно желало бы предварительно договориться о техническом порядке этой реализации.

Но остановить продвижение Молотова было уже невозможно:

— Я считаю необходимым, чтобы занятие территорий Бессарабии и Северной Буковины началось завтра. Можно установить такой порядок, при котором между войсками обеих сторон во время передвижения будет сохраняться дистанция от 5 до 10 километров. Завтра население данных территорий будет уже знать о предстоящем их переходе к Советскому Союзу. Поэтому завтра же нужно начать движение войск с тем, чтобы 28 июня советские войска заняли города Черновицы, Кишинев, Аккерман и еще 2–3 пункта. Это необходимо в интересах порядка. Речь идет о разрешении вопроса мирным путем. Речь, заметьте, идет о вопросах политических, а не технических. Вы, господин посланник, могли бы, конечно, снестись для этого со своим правительством. Кстати, уже имеются сообщения иностранных агентств, например, агентства «Рейтер» и Германского информационного бюро, о том, что Королевский Совет Румынии решил принять предложения, сделанные Советским правительством. В настоящий момент необходимо договориться только об эвакуации румынских войск. Что же касается румынских властей и румынских граждан, то они могут оставаться на местах, и румынские власти должны будут передать находящееся в их ведении имущество советским военным властям. Впоследствии можно будет договориться об эвакуации румынских властей и отдельных румынских граждан, которые пожелают выехать с занятой Советским Союзом территории. Таким гражданам Советский Союз не будет чинить никаких препятствий.

Молотов помолчал и добавил:

— Я гарантирую, что вступление советских войск на территории Бессарабии и Буковины будет осуществлено в полном порядке.

Давидеску бросил на стол последний козырь:

— Я обсуждаю сейчас вопросы, в которых не являюсь компетентным. Желание Румынского пра-вительства сначала договориться о деталях и затем приступить к эвакуации вызывается только желанием избежать конфликтов и недоразумений. Румынские войска не подготовлены к эвакуации, в то время как советские войска находятся в нескольких километрах от румынской границы и готовы начать свое продвижение.

Граница, усмехнулся Молотов. Какая граница может быть в результате захвата одним государством части территории другого государства? В лучшем случае, демаркационная линия. Ворвались в Бессарабию, захватили Кишинёв, залили кровью Хотин, Бендеры, Татарбунары, и говорят о границе! А мы им ноты и предложения. Но разве в Бухаресте забыли, что ещё 29 марта я заявил перед депутатами союзного Верховного Совета: «У нас нет пакта о ненападении с Румынией. Это объясняется наличием нерешённого спорного вопроса о Бессарабии, захват которой Румынией Советский Союз никогда не признавал, хотя и никогда не ставил вопрос о возвращении Бессарабии военным путём». Наизусть эти слова помню.

Всё верно. Мы как раз и пытаемся вернуть румын по месту их «постоянной прописки» за Прут мирным путём. Слово с делом не расходится. Упрекнуть нас не в чем.

Но завершать такими словами беседу с посланником было с дипломатической точки зрения невозможно, немыслимо. Необходимо чередовать твёрдость с гибкостью:

— Я понимаю все сложности, господин посланник. Я посоветуюсь с военными и через некоторое время приглашу Вас для того, чтобы сообщить Вам в письменной форме советский ответ на румынское заявление.

Они раскланялись. За Георге Давидеску ещё не успели затвориться двери кабинета премьера- наркома, но Молотов уже видел: эта схватка Советским Союзом выиграна вчистую. Если немцы затеяли драку в Европе, то мы возвращаем свои исконные земли без выстрела. Наполеон умел одними передвижениями войск принуждать противника к капитуляции. СССР только выдвинул войска к Днестру, и румыны уже готовы отдать захваченное ими много лет тому назад.

Не об этом ли писали восточные стратеги: вступай в сражение тогда, когда оно уже выиграно…