367 дней

Глава 21 Рия — 18 дней

Баррет не был отличной компанией.

Ну, нет, я к нему несправедлива.

Он составляет мне хорошую компанию, когда я была в хорошем настроении и, соответственно, могу насладиться его сарказмом, отстранённостью и разведывающей беседой.

Но когда я довожу себя до беспокойства, потому что Сойер, Брок и Тиг выслеживают моего бывшего, который в течение года держал меня в проклятой коме, а также недавно забрал свою жену и по всем признакам, просто сошёл с ума, да, он отстойная компания.

Потому что всякий раз, когда я озвучиваю своё беспокойство, его попытка успокоить меня — это сказать, что Сойер и ребята знают, что делают.

И, ладно, конечно. Конечно, они знают. Они на протяжении жизни ставят себя в опасные ситуации. Но это не значит, что я не должна беспокоиться.

В конце концов, обеспокоенная, я задремала на диване в гостиной, Слим заснул около дивана, лёжа на спине, лапами вверх.

Я проснулась, когда что-то шлёпнулось на журнальный столик.

Дезориентированная я заморгала, смотря целую минуту на тёмный пузырёк, заставляя свои сонные глаза прочитать этикетку. Затем что-то ещё шлёпнулось рядом.

Моя голова вздёрнулась вверх, взгляд сосредоточился на Сойере.

Он выглядел уставшим. Его глаза были полуприкрытыми , и от недостатка сна виднелись тёмные круги под глазами. Но он был в порядке. Не похоже, чтобы на нём была хоть царапинка.

— Витамины для беременных и фолиевая кислота, — на мой смущённый взгляд, он прошёл между мной и журнальным столиком, присел на корточки и убрал мои волосы за ухо. — Доказано, что врождённые пороки формируются в первые три или четыре недели беременности. Так что фолиевая кислота поможет оградиться от проблем с головным и спинным мозгом.

— Ты книжки о беременности читал или занимался поисками Майкла, чтобы посадить его за решётку?

— И того, и другого понемножку, — сказал он с уставшей улыбкой. — Я нашёл Майкла. Сейчас он в участке. Так же как и Салли. Но я решил остановиться в аптеке, прежде чем приеду домой. Я так же взял эти книги, после того как пролистал их, — добавил он, потянувшись за другим пакетом на полу за журнальным столиком. Он показал мне три книги по беременности и по рождению ребёнка и положил их рядом с витаминами.

Я огляделась, ощутив, странный всплеск эмоций. Это кое о чём говорит. Это говорит, что он не просто согласился с ситуацией, потому что я беременна, а он хороший парень и у него не было выбора. Это говорит о том, что он вносит свой вклад в это, в ребёнка, и соответственно, в нас и наше будущее.

— Что? — спросила я, чувствуя себя немного некомфортно из-за слишком больших эмоций, вызванных книгами и витаминами, и продолжила, пытаясь смягчить настроение. — Никаких книжек по выбору имён? У меня такое чувство, что мы будем сталкиваться лбами все девять месяцев.

— Для этого созданы веб-сайты с именами. Ты из тех цыпочек, которая постоянно выбирает имена?

— Раз уж я всегда хотела взять приёмного ребёнка, а у большинства детей уже есть имена, к которым они наверняка привязались, то нет.

— Верно подмечено.

— Баррет — хорошее имя, — произнёс Баррет с того места, где он сидел за кухонной стойкой со своим ноутбуком, там он провёл большую часть времени из шести часов нахождения со мной, без перерыва. У Сойера есть термос, так что он мог просто сидеть за стойкой рядом со своей чашкой и периодически наполнять её.

— Таким образом, если у нас будет девочка, ты хочешь, чтобы мы её назвали маленькой Барреттой? Хорошенькая маленькая Баррет? — поддразнил Сойер.

— Намёк понят, — ровно произнёс Баррет.

— Итак, как ты смотришь на то, чтобы закинуть немного смузи с витаминами, которые я купил, и накинуть на себя немного одежды?

Я поморщила нос при мысли о витаминах, зная, что они, как правило, усваиваются прямо в животе, а с моим токсикозом это не кажется отличным планом.

— Если тебя вырвет, ты просто сможешь принять ещё, — предложил он с улыбкой.

— Да, но от этого не легче, — засмеялась я, присаживаясь. — Мне нужно одеться, потому что они хотят поговорить со мной, верно?

Он выглядел практически виноватым, даже учитывая тот факт, что это совсем не его вина.

— Да, детка. Но я знаком с детективом и он разрешит мне присутствовать, если ты хочешь.

— Конечно, хочу, — сказала я, слова просто вылетели из меня, заставляя его широко улыбнуться, а в глазах появилось тепло.

— Значит, я буду там.

— Фу, — застонал Баррет, захлопывая свой ноут. — Мне просто необходимо находиться где-нибудь в другом месте, — сказал он, мотая головой. — И если вы посмеете сказать какое-нибудь дерьмо о том, что когда-нибудь я найду себе прекрасную женщину, я занесу вирус на твой компьютер и выкачаю все твои деньги в фонд по спасению какой-нибудь грёбаной морской свинки или что-то подобное. Эти свинки будут жить припеваючи за твои деньги. Мне хватает этого дерьма от Мардж.

С этими словами он вышел за дверь, а глаза Сойера смотрели на меня, на большую улыбку на моём лице.

— Что? — спросил он.

— Когда у Баррета день рождения?

— Пятого декабря, — сказал он автоматически.

— В зоомагазине на Мэдисон всё ещё продают морских свинок? — спросила я, и Сойер рассмеялся, следуя за мной в коридор.

— Я разузнаю к пятому.

До того, как я очнулась на парковке «Семейного», я ни разу не видела полицейский участок изнутри. Мне было совершенно не до того, чтобы осматриваться там в первый раз, но во второй раз, мне всё виделось здесь почти комичным, как в участках по ТВ. Прямо перед парадной дверью внутри располагался стол, за ним стояла женщина, всё в ней указывало на тот факт, что она сделана из стали и у неё нет времени на всякую фигню. Справа располагались кабинеты. Слева и сзади стояли столы, занятые различными детективами.

Рука Сойера находилась на моей пояснице, и он дёрнул подбородком в сторону мужчины среднего возраста с округлившимся животом, который встал и указал нам на одну из открытых дверей в конце помещения.

— Комнаты для допросов, — сказал Сойер, направляя меня.

— Звучит, будто ты бывал тут раньше.

— Ох, всего-то два или три десятка раз, — сказал он, злобно усмехнувшись, когда я прошла в другую комнату, которая была прямо как из сериала «Закон и Порядок». Там располагался стол с тремя стульями, двухстороннее зеркало и камера в углу.

И всё.

— Мисс Суини,— сказал детектив, когда я присела. — Меня зовут детектив Коллинс.

— Здравствуйте, детектив, — сказала я, немного улыбнувшись ему.

— У меня здесь ваше заявление. И я прошу прощения, что никто не принимал ваши показания всерьёз до этого момента.

— В защиту детектива скажу, что моя история , вероятно , звучала безумно.

— И все же Сойер поверил.

— Что ж, это правда.

— Это в прошлом. Сейчас мне необходимо расспросить вас о ваших взаимоотношениях с Майклом Робинсоном…

Так он и сделал. Либо благодаря его доверию, либо какому-то предупреждению от Сойера, он старался держаться кратко и любезно, опуская наиболее существенные детали в период наших отношений, осторожно спрашивая о медицинских результатах после того, как Салли бросил меня, а так же просмотрел заявление, что я подала пару недель назад.

Когда всё было сказано и сделано, детектив проинформировал меня, что со мной могут связаться, на что Сойер заявил, что это можно сделать через него, после чего мы встретились с Тигом и Броком в комнате ожидания, и все вместе вышли наружу.

Я поблагодарила обоих, получив огромные медвежьи объятия от Тига и поцелуй в висок от Брока, прежде чем они покинули нас в поисках своих кроватей, выглядя так, будто им обоим они очень нужны.

Сойер и я прошли к машине и поехали домой в полной тишине, отчего я начала волноваться. Возможно теперь, когда всё прояснилось, и пыль осела, у него появились беспокойства и сомнения.

— Знаешь, — сказал он, припарковав машину и развернувшись посмотреть на меня, — у каждого есть «подсказки».

— Подсказки?

— Действия, которые говорят о том, что человек нервничает. Брок становится напряжённым и молчаливым. Тиг много болтает. Баррет становится дёрганным. А ты, очевидно, отодвигаешь кутикулу.

Я посмотрела на свои руки, в действительности даже не замечая, что я делаю это, но я делала.

— Знаешь, у тебя просто ужасающий набор знаний.

— Они могут быть очень полезными, когда моя женщина замыкается в себе и не хочет рассказывать мне, что её тревожит.

Моя женщина.

— Ты был молчалив.

— Верно, потому что обычно в любой другой день я очень общительный.

— Необычайно тих, — сказала я, переводя свой взгляд на него.

— Детка, я просто выжат, вот и всё. Были долгие сутки с половиной. И если уж быть предельно честным, приходить домой к тому, кто беспокоится обо мне … Это дерьмо ново для меня. Так что если тебе нужно что-то от меня, детка, просто скажи это. Что тебе нужно?

Скажем прямо, я честно даже не знаю, что на это ответить.

— Я, э-э…

— Хочешь пересказ ночных событий? Со всеми деталями?

Я ощутила, как в животе всё перекрутилось, и помотала головой.

— Когда-нибудь, да. Но не прямо сейчас.

Он кивнул, на секунду посмотрев в окно.

— Как на счёт того, чтобы присоединиться ко мне в душе? Правда, я не могу гарантировать, что это не повлечёт за собой кое-какой тесный контакт. Затем забраться со мной в кровать, где этот контакт обернётся в нечто большее, а потом вздремнуть со мной?

И я поняла, что это именно то, что мне нужно.

Я нуждалась в ласке, в том, в чём я всегда была убеждена, — это первый признак того, что кто-либо всё ещё заинтересован в тебе. В день, когда вы перестаёте касаться друг друга, ваши отношения начинают умирать.

— Звучит идеально, — согласилась я, мы вылезли из машины и вернулись в квартиру, где Слим медленно и показушно слез с дивана, на котором, он знает, его не должно было быть.

Рука Сойера схватила мою, переплетя наши пальцы, и протянула меня прямо в ванную, где он отпустил её только тогда, когда потянулся к душу, чтобы включить воду. Сойер был лицом ко мне, когда медленно начал поднимать футболку и стаскивать её.

И, что тут можно сказать? Такое ощущение, будто прошли годы с тех пор, как я увидела его обнажённым. На самом деле прошли дни с тех пор , как меня впервые стошнило, и мы оба решили, что хватать и трогать меня, возможно, не самая лучшая идея. Это и тот факт, что я ещё никогда не чувствовала себя менее сексуальной, чем прямо в тот момент или сразу после того, как меня тошнило на протяжении десяти минут каждые пару часов.

Так что, да, я засмотрелась. Мои глаза были жадными, двигаясь по плоским очертаниям мышц его живота, следуя за дорожкой волос к поясу его штанов, где его руки расстёгивали пуговицу и молнию. Сойер стянул штаны, и было очевидно, что его разум затрагивала та же проблема, потому что его член выпирал из-под материала его боксёров.

— Собираешься стесняться? Поскольку твоя задница пойдёт в этот душ вместе со мной, и я не думаю, что это было бы комфортно делать со всей этой чёртовой одеждой на тебе.

Я почувствовала, как кончики моих губ рефлекторно поднимаются, не знаю почему, но я всегда находила комфорт в его сарказме. Возможно, потому что это был он. Помню, как слышала однажды, что когда ты встречаешься с потенциальными партнёрами, то поначалу, ты не встречаешься с ними, ты встречаешься с их представителями. Подавляющее большинство людей показывают себя только с хорошей стороны первые несколько недель или даже месяцев, ужасаясь демонстрировать какие-либо недостатки. Это не то, как ведёт себя Сойер. Как сказала Мардж, он знал, как коротка может быть жизнь, поэтому он и не тратит времени на какую-либо чушь. Сойер всегда на сто процентов был он сам.

И после того, как я встречалась с мужчинами, которые так же не знали, кем они были или притворялись теми, кем они не были, это было успокаивающе и обнадеживающе знать, что ты просто знаешь кого-то.

Я подняла подбородок и потянулась за низом своей футболки, потянув её вверх и отбросив в сторону. Я выскользнула из своих штанов и носок, оставаясь в несовпадающем нижнем белье — ярко-розовом бюстгальтере и трусиках цвета хаки, в действительности я никогда не была из тех, кто проводит много времени над совмещением бюстгальтера и трусиков.

Глаза Сойера опустились и медленно двинулись по мне, снизу вверх, каждый сантиметр кожи будто жгло от его осмотра, когда я потянулась за спину расстегнуть бюстгальтер, затем стянула трусики.

Обнажённая, я подсознательно потянулась рукой вниз к животу, задаваясь вопросом, насколько он изменится в течение нескольких месяцев. Я слышала, что предрасположенность к растяжкам передаётся с генами, вот почему у некоторых женщин гладкий живот, а у других — на нём «тигровые полоски». Не зная своей биологической матери, я понятия не имею, как будет выглядеть мой, когда всё закончится.

Заметив небольшое движение, потому что Сойер, чёрт побери, всё замечает, он придвинулся ближе, одной рукой обхватывая мою спину, а другую положив поверх моей руки на живот. Он слегка наклонил голову, так что наши лбы соприкоснулись. Мы долго стояли так, я делала глубокие вдохи и медленно выдыхала, позволяя беспокойству по поводу моего тела на мгновение покинуть меня.

Я задрожала, соски заострились, кожа покрылась мурашками.

— Давай-ка согреем тебя, — предложил он, опустив свою руку с живота, но только чтобы схватить мою, затем Сойер притянул меня под душ, давая мне время постоять под водой и согреться, затем забрался ко мне, прижав моё тело к своему, просто крепко обняв меня и удерживая целую минуту.

Мне стало любопытно, как часто, он может приходить домой ко мне таким, как сейчас: уставшим, совершенно без сил. Мне так же стало интересно, всегда ли это будет близость, успокоение, которое он хочет, или будут ночи, когда он будет возвращаться взвинченным, нуждающимся в выходе энергии, и будет трахать меня жёстко, быстро и грязно, пока не успокоится.

Я обнаружена, что озабочена тем, чтобы выяснить это.

Это должно быть пугающим.

Всё, что я действительно знала, это то, что есть люди, которым я не должна доверять, которых я переоценила и вложила в них все силы.

Но я пришла к Сойеру со своей разбитой на кусочки жизнью, лежащей у моих ног, и он не уклонился от беспорядка, от работы. Он закатал рукава, вытащил меня из трясины и помог мне восстановить её.

Я могла бы довериться ему.

И я буду доверять ему.

Не только то, что касается меня.

Я могла бы и буду доверять ему с жизнью, которую мы создали, и вероятно с жизнями детей, которых мы можем усыновить в будущем.

— Ладно, искупались. Ты чистая. Жди меня в постели, — сказал он, шлёпнув меня по попе и двинувшись под душ, когда достал своё мыло.

Я вытерлась и направилась в постель, забравшись голой под одеяло, потому что, как мне думается, это то, что у него на уме и, ну, у меня тоже.

Он пришёл пять минут спустя, полотенце свисало неприлично низко на его бёдрах, мышцы его брюшного пресса ловили отблески света светильника с прикроватной тумбочки. Сойер подошёл к подножью кровати, стоя там долгое мгновение, прежде чем потянуться за одеялом и медленно начать тянуть его на себя, гладкий материал чувствительно скользнул по моей коже, отчего на ней практически ощущалось электричество. Он не остановился, пока всё одеяло не соскользнуло на пол к его ногам, полностью раскрыв меня.

— Это нечестно, — сказала я, приподнимаясь на четвереньки и подползая к краю кровати. От этого движения, его глаза запылали, а дыхание с шипением вырвалось изо рта. Мои колени оказались на краю матраса, а моё тело в нескольких дюймах от его.

Я наблюдала за его лицом, когда мой палец прижался к его солнечному сплетению, затем мучительно медленно двинулся вниз по его животу, по маленькой дорожке волос, которая исчезала за полотенцем, затем туда, где завязывалось полотенце, схватив и подтянув его.

Полотенце упало.

Сойер стоял передо мной обнажённым, его член был уже твёрд и напряжён, капелька смазки уже появилась на его головке.

— Так вот, — сказала я, двигая грудью так, чтобы она прижалась к его царапающим волоскам на груди, которые заставили мои соски затвердеть ещё больше. Мои губы прижались к его шее. — Знаешь, каким вопросом я задавалась чуть раньше?

— М-м-м? — спросил он, мужская грудь завибрировала от звука.

— Мне было интересно узнать, когда ты возвращаешься домой после работы, ты будешь нуждаться в нежности и близости или жёстком, грубом и грязном сексе?

Когда я отодвинулась назад, его губы были приподняты вверх.

— Детка, я приму от тебя всё, что у тебя есть.

— Что ж, посмотрим, — сказала я, потянувшись ниже, чтобы дотронуться до его бедренных мышц, которые я нахожу такими восхитительными. — Мы уже такие чистые…

Поняв намёк, его руки , наконец , потянулись и впились в мои бока, кинув меня спиной на кровать.

Я приземлилась, слегка подпрыгнув, и засмеялась, мне понравился тот факт, что он не стал обращаться со мной, будто я нечто хрупкое. Когда я двинулась, чтобы сесть, он схватил мои лодыжки, подтащив меня обратно к себе, пока моя попа не зависла на краю постели. В ту же секунду моё тело перестало шевелиться, его руки прижимали мои бёдра вниз, пока они широко не раздвинулись, и он опустился на колени.

Его рот оказался на мне ещё до того, как я успела сделать вдох. В этом не было ничего медленного, сладкого или благоговейного.

Он пожирал меня.

Его язык проследовал к моему клитору, нажимая на него. Его зубы царапали его. Его губы жёстко всасывали.

— Бл*дь, — выкрикнула я, моя рука сжалась у него на затылке , когда его глаза открылись и взглянули на меня, после чего его язык начал всё сначала. Он издал звук «м-м-м», и так быстро созданный оргазм судорогой прошёлся через всё моё тело.

Он не стал продолжать лизать и всасывать меня, пока это происходило со мной.

Сойер поднялся на колени на краю матраса, и одним резким толчком вошёл в меня, от этого вторжения другая волна накатила на меня, заставляя выгнуться на матрасе и сжать простыни в кулаки, когда я издала громкий стон.

— Охренеть, как я люблю, когда твоя киска доит меня, — прорычал он, потянувшись вниз подхватить мои колени и дёрнуть их вверх, придерживая, поскольку он начал толкаться в меня — жёстко, быстро, безжалостно.

Он толкнул мои колени к моей груди, наполовину свернувшись над ними, врываясь так глубоко, как только мог, интенсивно удерживая мой взгляд.

— Моя охренительная киска, — прорычал Сойер, приподнимая бёдра вверх, когда он глубоко входил в меня, заставляя ощущать восхитительный толчок на особое местечко внутри меня, который мне хотелось почувствовать снова, так что когда он снова двигался вперёд, я опускала свои бёдра, чтобы получить больше этих ощущений.

Именно в тот момент, когда я уже подумала, что ничто не может ощущаться лучше, он свёл мои ноги вместе и повернул их на бок , согнув их под углом и создав новое ощущение.

— Бл*дь, да, — взревел он, поскольку мои стеночки начали сжиматься вокруг него. — Кончи для меня, — добавил он, бёдра вжимались сильнее в меня, и если бы его руки не удерживали меня за лодыжки и попу, я бы уже была на середине кровати от давления на них. — Кончай, — потребовал он вновь, голосом более грубым, теряя свой контроль.

И прямо в тот момент, когда он произнёс это, я кончила.

И Сойер сам последовал за мной спустя несколько секунд, с моим именем на его мужских губах.

Его тело упало за моим , а ноги согнулись под моими, руками Сойер обхватил мой живот, притягивая меня поближе к нему.

— У меня просьба, — сказала я после того, как тишина охватила нас на целую минуту, и у обоих выровнялось дыхание.

— Всё, что угодно.

— Каждый раз, приходя домой с работы, буди меня для этого.

Его ответом стал низкий, вибрирующий смех, когда он откинулся назад и притянул меня на другой бок, лицом к себе.

— Думаю, я могу справиться с этим, — сказал он, подавшись вперёд и захватывая мои губы. — Фактически, я разбужу тебя для этого, скажем так, часов через шесть.

— М-м-м, — произнесла я, прикрывая глаза. — Но в этот раз я буду сверху.

— Тогда, возможно, нам следует заснуть, — предложил он, рукой обхватив мою спину, и перевернул меня на себя, каким-то образом подхватив край одеяла, которое зацепилось за угол кровати и подтянув его. Сойер сильнее подтянул его вверх на мои бёдра и обернул свои руки вокруг меня. — Просто, чтобы было проще.

— Отлично звучит, — согласилась я, уткнувшись лицом в его шею, пока он пальцами водил по моей спине. Не смотря на то, что мне удалось немного поспать, я всё равно чувствовала себя выжатой. Вините во всём секс, токсикоз, беспокойство, поездку в полицейский участок, но я смертельно устала.

Я проснулась спустя где-то пять с половиной часов, как в тумане, все ещё наполовину сонная, но каким-то образом возбуждённая. И так и было, пока я наконец-то не поняла, что вызвало это, отчего я сразу же полностью проснулась.

А причиной тому был твёрдый член Сойера, прижимающийся к моей щёлочке, его бёдра двигались в медленном, продуманном ритме, который уже наполовину довёл меня до оргазма, даже прежде чем я проснулась.

— А вот и ты, — улыбнулся мне Сойер, когда я упёрлась руками, приподнявшись, чтобы посмотреть вниз на него. — Пытался разбудить тебя минут десять.

— М-м-м, — промямлила я, потянувшись между нами и направляя его тяжёлый член в меня, со стоном закрывая глаза, когда мне это удалось. — О, Боже! — застонала я, прижимаясь лбом к его плечу, я никогда не осознавала, насколько же это хорошо, проснуться уже мокренькой, уже готовой, и, ощущая, что требуется немедленное удовлетворение. Каким-то образом, каждое нервное окончание ощущается более чувствительным, более восприимчивым к каждому ощущению.

Рука Сойера обхватила меня, когда он телом подался вверх, скрестив ноги под моей попой, чтобы поддержать меня. Я обвила ногами его спину, руки вокруг его шеи, и начала тереться, решив прямо здесь и сейчас, что у меня появилась новая любимая позиция, не только потому, что ощущается она суперски, но и потому что это настолько интимно. Я смотрю в его глаза, я чувствую его тело напротив моего, его сердце бьётся напротив моего, его дыхание в моих волосах.

Я начала тихо, медленно и сладко, но вскоре, моё тело стало жаждать освобождения, и я объезжала его быстрее, жёстче, пока изголовье кровати не сделало практически предупреждающий глухой стук о стену, когда я совершенно полностью разлетелась на кусочки, цепляясь за него всем телом.

Даже разбитая на части, я никогда не чувствовала себя наиболее завершённой.