41-50 Киллмастер Сборник детективов про Ника Картера

Глава 4

Штаб-квартира AX в Западном Берлине всегда была скрыта за законным камуфляжем, который функционировал нормально во всех отношениях, и никогда более двух человек не знали, чему он на самом деле служит. В качестве дополнительной меры предосторожности меняли весь камуфляж не реже одного раза в год. Все ведущие агенты AX были проинформированы об этих изменениях, а также о применимых кодах и процедурах идентификации. Пока я платил за такси, я смотрел на это

скромное офисное здание с коллекцией шильдиков на стене. Мой взгляд остановился на названии внизу: BERLINER BALLETTSCHULE. Ниже мелкими буквами было написано: Директор - Др. Прельгауз.

Я улыбнулся. Конечно, это должен был быть Хауи Прайлер. Хоуи отвечал за создание и поддержание всего камуфляжа AX в Европе. У него была особая группа контактов. Мы встречались несколько раз. Я спустился на лифте и вошел в большую прохладную комнату, где внезапно оказался среди пятнадцати девушек в возрасте от двенадцати до двадцати лет, тренирующихся на барре. Я увидел четырех молодых людей и трех учителей - двух мужчин и женщину. Все были одеты в трико или пачки, и все были поглощены своей работой. Мое появление заметила только маленькая брюнетка, сидящая сбоку за столом. Она поманила меня, и я подошел к ней.

У меня назначена встреча с герром доктором, - сказал я. «Это отчет о школе».

Женщина сняла трубку с телефона, нажала кнопку, что-то кому-то сказала, потом улыбнулась мне.

«Пожалуйста, войдите, - сказала она. «Джентльмен из фотостудии уже там. Там по коридору, вторая дверь».

Я проследил за ее взглядом через студию и увидел узкий коридор с другой стороны. Я прошел через строящиеся балетки, нашел вторую дверь в коридоре и вошел в небольшой кабинет. Беглый взгляд на дверь и материал потолка показал мне, что комната звукоизолирована. Хоук сидел в глубоком кожаном кресле, а Хоуи Прайлер - за небольшом простом письменном столе. Непосредственный вопрос Хоука был характерен для его многолетнего опыта, но он также отражал его озабоченность.

Он спросил. 'Что случилось?' Я кивнул Хоуи, который быстро мне улыбнулся. Его глаза тоже были обеспокоены.

«У меня была компания», - сказал я Хоуку.

"Так рано?" - спросил он, глядя на меня серыми глазами за очками без оправы. Только его голос выдавал его удивление.

«То, что я сам об этом думал», - согласился я.

«Конечно, ты стряхнул их, прежде чем пришел сюда».

- Нет, они наверно хотели встретиться с вами. ».

Хоук проигнорировал меня. Его обычная реакция, когда он понял, что я остаюсь с ним крутым.

"Как ты их стряхнул?" - прямо спросил он.

«Они считают, что я специально проиграл матч с« Берлин-Гамбург »». Он внимательно слушал, пока я коротко и лаконично рассказывал, что именно произошло.

«Это было как раз вовремя, N3», - сказал он, когда я остановился. «Слишком уж вовремя», - признал я. «Хотел бы я знать, откуда они начали преследовать меня».

«Я тоже», - сказал Хоук. «Я думаю, они поймали Теда Деннисона , но не то, чтобы они заметили тебя. По крайней мере, пока. Это очень тревожно, N3.

«Я тоже не очень хорошо себя чувствовал», - сказал я. Я видел, как Хауи Прайлер пытался подавить ухмылку. Глаза Ястреба из бронзы смотрели невозмутимо ...

«Сядь, Ник, - сказал он. «Я скажу вам то, что мы знаем. Каждый раз, когда я смотрю на футляр, он мне не нравится. Имя Генрих Дрейссиг для вас что-нибудь значит?

Я кое-что знал об этом человеке, но на самом деле не намного больше, чем средний читатель газет. «Он председатель этой новой немецкой политической партии», - ответил я. «Я считаю, что они называют это NDHP».

«Правильно, Neue Deutsche Herrenvolkpartei. И, конечно, вы знаете, что это значит ».

Я знал это. Кто бы не знал? Один только Херренволк пах Гитлером, хотя они и не высказались прямо, и в этом была полезная доля политики.

«Я расскажу вам о предыстории», - продолжил Хоук. «NDHP и Генрих Дрейссиг уже довольно давно работают в подполье. Но месяцев семь или восемь назад они внезапно появились среди бела дня. Они перестали быть незначительной группой, они развернули впечатляющую кампанию на последних выборах. Настолько впечатляюще, что они получили 40 мест в Бундестаге. Мне это не кажется большим, но всего сорок мест из пятисот - это почти десять процентов. Для партии, которая раньше имела всего три места, это был особенно резкий скачок. А с вашим знанием политики в нашей стране вы знаете, что для этого нужно ».

Я кивнул. «Для этого нужны деньги. Деньги и, конечно же, много ».

«Совершенно верно, - продолжил Хоук. И с тех пор они утроили свое партийное руководство, систематически расширили свою пропаганду и получили в пять раз больше новых членов. Дрейссиг посвятил свое время фанатическим выступлениям и политическим махинациям.

Мы боимся Дрейссига и его NDHP по ряду причин. Мы знаем, что у них есть явно неонацистские идеи. Что они крайне шовинистичны. Что они достаточно умны, чтобы их сдержать и запретить ... пока они не будут готовы предпринять дальнейшие шаги. Мы также знаем, что они могут нарушить особенно хрупкое равновесие между русскими и Америкой, между Востоком и Западом. На данный момент этот баланс очень нестабилен. Возрождение сильной неонацистской партии может вызвать неслыханные последствия, вызванные страхом, подозрениями или непониманием. Мы не можем этого допустить. Но мы знаем, что NDHP и Dreissig что-то замышляют. И что это нам нужно знать. Вот почему чрезвычайно важно выяснить, откуда они берут все эти деньги. Если нам это удастся, это может чертовски много рассказать нам о том, чем они занимаются ».

«И это то, что Тед узнал и должен был передать мне», - сказал я задумчиво.

«Действительно N3», - ответил Хоук. И они позаботились о том, чтобы он не смог передать это дальше. Но есть еще кое-кто, кто, я думаю, знает. На самом деле, держу пари, он передал информацию Теду. Но он наш агент в Восточной Германии. Спящий. Мы не можем рискнуть забрать его. Тебе нужно пойти к нему ".

Я понимаю, что русские очень осторожны с тем, кто приезжает в Восточный Берлин и из него, - сказал я. 'Именно так. Сначала нам нужно решить эту проблему », - сказал Хоук. Как мы можем доставить вас в Восточный Берлин. Но все произошло так внезапно, что мы даже не знаем как. Я подумал, может быть, твой плодородный мозг может придумать несколько идей. Хауи может достать тебе практически любую фальшивую бумагу. Это вообще не проблема. Сложность состоит в том, чтобы сделать ваше пребывание там настолько правдоподобным, чтобы вас не наблюдали у Бранденбургских ворот, а также чтобы за вами не наблюдали постоянно, когда вы сидите там. Хауи найдет решение. Вы двое обсудите это завтра утром. Я должен вернуться сегодня вечером. Я уезжаю из Темпельхофа в шесть часов ».

Хоук встал. «С этого момента это ваша работа, N3», - сказал он. «Итак, нам сначала нужно знать, откуда Дрейссиг берет деньги. Тогда мы узнаем, что он задумал ».

«Прежде, чем ты уйдешь, - сказал я, - мне нужен чек на машину той девушки».

«Я пошлю тебе один из Штатов», - грубо сказал Хоук. «Конечно, я должен выпустить купон; Я не могу просто выписать чек на 7000 долларов ».

«Ты чертовски хорошо знаешь, что можешь», - сказал я с приятной улыбкой. - И не пытайся меня обмануть. Я знаю лучше. Я действительно знал лучше, у AX есть средства по всему миру на все возможные чрезвычайные ситуации, деньги на замалчивание, деньги на взятки и так далее. Но также и на непредвиденные расходы, как в моем случае. У Чрезвычайного фонда для Европы был счет в швейцарском банке. Поэтому его рассказ о нехватке денег не нашел у меня отклика, хотя он продолжал попытки. Возможно, это была одна из основных причин того, что мы с ним так хорошо ладили на работе. Оба, каждый по-своему, мы всегда старались. Между двумя людьми, глубоко уважавшими друг друга, было постоянное тонкое чувство духа и хитрости. Я знал, что Хоук всегда боялся платить деньги AX за то, что он любил называть «небрежным и неосторожным» поведением своей команды. Это никогда не должно было быть личным. Он знал, что его агенты не были небрежными. Предположительно, это был пережиток строгого старомодного воспитания.

Почему ты не взял девушку с «фольксвагеном»? - проворчал он, доставая чековую книжку. «Тебе действительно стоит что-нибудь сделать с твоим дорогим вкусом, N3».

Обещаю. Как только перестану жить, - ответил я. Когда я напомнил ему не забывать о ее деньгах на продукты, он бросил на меня сокрушительный взгляд своими жесткими серо-стальными глазами.

«Нам повезло», - сказал я, пожав плечами. 'Почему ты так думаешь?' - медленно и резко спросил он.

"Конечно, она могла сделать покупки в берлинском эквиваленте Тиффани?"

Хоук с угрюмым лицом сунул мне чек. «Я должен радоваться, что ты все еще жив», - грубо сказал он. «Постарайся быть немного осторожнее в следующий раз, N3».

Для Хоука это было почти сентиментальное заявление. Я кивнул. У старого ворчуна был чуткий нрав. Вам просто нужно было вникнуть в это. Я помахал Хоуи Прайлеру, снова прошел мимо подающих надежды балерин и вышел на улицу. Когда я кладу чек в карман, ч

Когда я прикоснулся к ключу и подумал о Хельге. Я получил неожиданный бонус - дополнительную ночь в Западном Берлине с Хельгой. Конечно, от меня ожидалось, что я сам попытаюсь найти хороший способ добраться до Восточного Берлина, но, возможно, Хельга могла мне в этом помочь. Казалось, она знала свои факты. Но сначала у нас была Лиза Хаффманн. Лиза вызывала совершенно другие мысли. Даже в те сатанинские часы, которые я проводил с ней, она выдыхала редкую изысканность, которая обращалась как к интеллекту, так и к телу. Хельга же была чисто чувственной. Меня заинтриговал странный аспект нашего сексуального опыта, но он тоже был чисто физическим.

Я обратил пристальное внимание, когда прошел немного. Убедив себя, что за мной не следят, я остановил такси и откинулся на диване. Я посмотрел на эксклюзивные, роскошные магазины «Кудамм», которые не уступали аналогичным заведениям в Лондоне и Париже. Здесь действительно было фантастическое представление. В конце Второй мировой войны 90 процентов этой магистрали были разрушены, сильно повреждены. Сгорел практически весь город. Мало того, что все было перестроено, но построено двести тысяч совершенно новых домов. Каждый кусок мусора, который можно было использовать, предназначался для восстановления. Город действительно был фениксом, воскресшим из пепла. Я подумал о Генрихе Дрейссиге и его неонацистской партии. Разве было немыслимо, чтобы сегодняшние немцы позволили этому фениксу ненависти подняться из прошлого? Тем не менее, это прошлое для многих было столь же невообразимо. Но это случилось. Мы доехали до Кайзерслаутерн-штрассе 300, и я вышел перед скромным жилым домом среднего класса. Я посмотрел на почтовые ящики в холле. К одному из автобусов скотчем была прикреплена карточка.

Л. Хаффманн и Детвайнер. Я позвонил, и к двери вошла Л. Хаффманн в очень элегантном кремово-белом платье, подчеркивающем ее прекрасные формы. Платье также хорошо служило ее великолепной груди, раскрывая грациозную восходящую линию ее бюста. Я увидел, как ее глаза расширились, когда она посмотрела на меня. Удивлена? - спросил я со смешком.

«Да ... и нет», - ответила она. «Я определенно не ожидала тебя так скоро».

У меня мало времени, - сказал я, протягивая ей чек. «Еще раз спасибо за использование машины». Лиза Хоффманн изучала чек, хмуря гладкий белый лоб. Это был нумерованный чек на нумерованном счете в швейцарском банке. Вы не могли сказать.

«Он прикрыт», - сказал я.

«Спасибо», - ответила она, глядя на меня долгим задумчивым взглядом. И ты по-прежнему таинственный человек. Я даже не знаю твоего имени. Это все еще секрет?

Я смеялся. "Нет я сказал. «Меня зовут Ник ... Ник Картер». Я просто хотел кое-что сказать. Я хотел остаться, но оставаться здесь означало еще больше отвлечься. На этом Хельги было достаточно. Кроме того, мне предстояла особенно рискованная работа. Но в любом случае мне хотелось снова увидеть это чрезвычайно привлекательное создание. Ее хладнокровие самообладания было одновременно сложным и освежающим.

«Вы видите, что к нему добавлены деньги на продукты», - тихо сказал я.

«Я видела это», - ответила она.

«Кроме этого, я хотел бы объяснить все, как только смогу», - сказал я. "Неужели мы все забудем до тех пор?"

"До каких пор?"

«Я не могу сказать этого сейчас, но я свяжусь с вами. Ты собираешься остаться с тетей надолго?

«Еще неделю или около того», - холодно сказала она. «Хотя я бы хотела остаться еще на полгода, чтобы услышать, как ты все это объяснишь».

Ее мозг лихорадочно отклонял одно возможное объяснение за другим. Я прочитал это в ее глазах, и мне пришлось рассмеяться. «Вы очень необычная женщина, Лиза Хаффманн, - сказал я. «Я никогда не встречал такую ​​женщину».

«И я никогда не встречала такого человека, как ты», - сказала она. Я улыбнулся и вышел. Я сделал два шага, но снова повернулся, протянул руку и потянул ее к себе. Я поцеловал ее, и ее мягкие влажные губы остались неподвижными и без какой-либо реакции. Затем, внезапно, они расстались достаточно, чтобы предположить страсть.

«Я не хотел, чтобы ты меня забыл», - сказал я, отступая. Ее глаза были холодными и насмешливыми.

«Я не верю, что это возможно», - сказала она. Даже без последнего. Ты все равно произвел смелое впечатление ».

На этот раз я пошел дальше; Я усмехнулся и снова посмотрел на нее. На этот раз она помахала рукой, но это было не что иное, как контролируемое движение руки.

Я почувствовал облегчение, идя по Кайзерслаутерн-штрассе, как чувствуешь облегчение, когда заплатил долг. Меня всегда беспокоит, когда мне приходится вовлекать в эту темную игру кого-то невиновного. Часто это было неизбежно, но меня это беспокоило. Это была старомодная позиция, я это очень хорошо знал. Хок часто говорил об этом. «Нет больше невинных людей, - говорил он. «В наши дни все заняты. Многие знают об этом, другие не осознают, но все равно они есть ». По иронии судьбы именно здесь, в Германии, Адольф Гитлер заявил, что отчужденных граждан больше нет. Все были более или менее солдатами, включая заводских рабочих, домохозяек и даже детей. Это была точка зрения, которую русские и китайские коммунисты с радостью сделали своей собственной. Это сделало моральные решения ненужными. Это был ход мыслей, в котором стало приемлемым взорвать толпу, чтобы схватить одного человека. Хоук всегда настаивал на том, что мы должны учитывать это, чтобы понять врага и его действия.

Мои мысли все еще были с русскими и китайцами, когда я решил пройтись до квартиры Хельги. Мне было интересно, кто из них мог бы поддержать Дрейссига и его NDHP. Мне казалось маловероятным, что это будут русские, если только они не будут хитро использовать его в своих собственных действиях. Возможно, в конце концов, их политика была чисто макиавеллистской. Однако китайцы были более подходящими. Они привели целую батарею агентов, чтобы усложнить задачу русским и нам. Они действовали согласно старой анархистской теории: чем больше хаоса, тем лучше. И, конечно же, существовала также возможность заговора старых немецких промышленников, которые поддерживали Дрессига в интересах Отечества и своих личных интересов, людей, которые все еще были полны старого милитаристского национализма. Лично я придерживался этой теории. Сегодня в мире больше национализма, чем когда-либо прежде.

Появились десяток новых стран, полных духа национализма. Почему это не повлияет на немцев? Учитывая менталитет среднего немца, это было не только естественно, но и подготовлено. Любопытно, как две основные грани немецкого национального характера могут быть изображены в двух жанрах музыки: марше и вальсе. Немцы одинаково страстно и страстно относятся к обоим продуктам «световой музы». После Третьей мировой войны вальс стал самым популярным, но теперь Дрейссиг вернулся с маршем. И если он сыграет достаточно усердно, они снова начнут марш.

Я добрался до адреса Хельги и обнаружил, что она живет на четвертом этаже, а лифта нет. Я решил позвонить в звонок. Ключ был скорее жестом.