47 отголосков тьмы (Антология)

Родилась в 1989 году в Москве. С детства испытывала тягу к мистическим произведениям и страшным сказкам, а повзрослев, решила и сама взять в руки перо. Занимается писательской деятельностью два года, за это время было написано несколько повестей и больше десятка рассказов. Рассказ «Повторюша» был опубликован в сборнике «Писатели-мистики XXI века», выпущенном издательством «Союз писателей», а также в онлайн-альманахе издательства «Снежный ком». Недавно участвовала в конкурсе «Чертова дюжина» с произведениями «Сказка про зайку, лисенка и медвежонка» и «Кап-кап».

Гостья по имени Д.

Она не приходила ко мне уже давно. Очень-очень давно – настолько, что в последнее время я даже позволила себе питать иллюзии насчет того, что она полностью забыла обо мне. Это было так глупо… но мне просто страшно осознавать, что когда-нибудь все начнется заново. Что она снова подкрадется ко мне сзади и тихонько дернет за рукав, призывая пойти с собой – туда, где вечный мрак и холод. А затем возьмет меня своей невидимой рукой за мою и поведет куда ей угодно, как маленькую девочку. Странно, что когда я ухожу с ней, на самом деле я не трогаюсь с места – а быть может, так и есть? Да, скорее всего, темный коридор со стенами, покрытыми изморосью, существует лишь в моем воображении. А точнее, в моей душе. Она забирается в мою душу как маленький черный паучок и начинает впрыскивать в нее парализующий яд. Раньше я пыталась бороться с этим пауком – отвлекалась на то, что дарило мне позитивные эмоции. С каждым лучом солнца, который я видела, хватка паука слабела, а на его яд свет действовал как спасительная вакцина. И все было бы хорошо, если бы однажды она не схватила меня за горло так крепко, что у меня не было сил повернуть голову, чтобы увидеть солнце. Я тянула к нему руку, но оно казалось далеким и отчужденным. Оно как будто равнодушно смотрело на нас, сцепившихся в смертельном поединке, разводило руками и говорило: «Жаль, но я уже ничем не могу помочь». Тогда я начала сдаваться – а ей ведь только того и надо было – поставить меня на колени, а затем пнуть под живот, чтобы окончательно сломить. Поначалу я хотела встать и пойти, размахивала руками, несмотря на то, что она скрутила их за спиной – я барахталась, как лягушка в кувшине с молоком из сказки, а она захлестывала меня собой, и я тонула в бездонном сером море. Я молилась и кричала: «Отпусти! Уйди!» – но она лишь висела у меня на плечах и продолжала душить.

Я не видела, как она выглядит на самом деле – потому что каждый раз, когда я чувствую, что она с минуты на минуту войдет в мою комнату, я забираюсь в постель и сворачиваюсь калачиком. Затем я накрываюсь с головой одеялом и тихо-тихо лежу, стараясь даже не дышать. Я наивно полагаю, что она не заметит меня, свернувшуюся клубочком и не подающую признаков жизни. Но это бесполезно – ее шаги становятся все громче, и наконец я отчетливо чувствую, что она склонилась надо мной. Я никогда не видела ее истинное лицо: паук, мрачный коридор, холодное море – все это лишь образы, и я полагаю, что у нее еще множество ликов. Когда-нибудь я наберусь смелости и взгляну на нее, когда она приходит ко мне в человеческом облике. Я думаю, что она худая, и бледная, и холодная, как лед. Одета она, должно быть, в длинное черное платье, напоминающее монашеское. Да ведь и правда – в этот раз я обязательно осмелюсь и посмотрю на нее. А пока что я слышу лишь биение своего сердца, прерываемое ее топотом по комнате.

Одно я знаю совершенно точно – ее имя. Оно длинное, давящее, и мне даже не хочется произносить его полностью. Могу лишь сказать, что оно начинается на букву «Д». Я так и зову ее – просто Д. Она страшная, очень страшная, отвратительная. Когда она проникает в мою душу, та начинает задыхаться. Я теряю способность радоваться чему-то – хоть чему-то, – весь мир кажется мне черным, беспросветным. Этот мрак сжирает меня изнутри – ах да, вот и еще один ее образ – ночь. Моя душа пытается сопротивляться, но ее движения скорее напоминают предсмертную агонию. Ее спасли бы электрические разряды, и люди говорили, что мне надо найти тот источник электроэнергии, который будет мне их давать. Но ненавистная Д. так подчинила меня себе, что я уже не в состоянии найти для себя то, что хоть как-то радовало бы меня.

Сейчас я повернулась на спину и чуть приоткрыла глаза – краем глаза я заметила, что она и правда одета во все черное. Ее лицо я не смогла разглядеть, но по-моему, оно абсолютно неприметное и как будто размытое. Она подходит все ближе и ближе – я уже начинаю ощущать ее дыхание. Я знаю, что однажды ко мне придет и другая гостья – та, чье имя начинается на букву «С». Она тоже одета во все черное и, по слухам, носит в руке остро наточенную косу. Плоти на ее костях нету – она представляет из себя лишь белоснежный скелет. По логике, я должна бояться ее больше, чем свою Д., так как она приходит ко всем только один раз. Но мне было бы нестрашно уйти вместе с ней, хотя я не знаю точно, куда она меня поведет, насколько далеко это находится и что я буду делать там, когда мы придем. Мысль, что она избавит меня от Д., даже греет меня – возможно, когда-нибудь я приду к ней добровольно, если Д. однажды доведет меня до такого состояния, что я уже не смогу все это выносить.

Да, Д. уже совсем близко – она положила руку мне на плечо. Своим худым телом она заслонила мне весь мир – я нестерпимо хочу закричать и позвать кого-нибудь на помощь. Но я знаю, что никто не в состоянии мне помочь – нестерпимая тяжесть наваливается на мое сердце. Кажется, что оно сейчас остановится. На улице утро, а может быть, день – когда она держит меня в своих цепких объятиях, у меня возникает ощущение, что время останавливается, просто наступает ночь, которая может длиться и несколько недель, и несколько месяцев. Как ни прискорбно об этом говорить, но каждый ее последующий визит длиннее предыдущего – и в один скорбный день она точно поселится у меня навсегда.

А я ведь даже не помню, когда она пришла ко мне впервые, – лишь знаю, что в детстве я и не подозревала о ее существовании. Впрочем, смутные воспоминания проносятся в моей голове – кажется, это произошло лет в пятнадцать. Да, точно – именно тогда я внезапно утратила вкус к жизни. То, в чем я находила раньше удовольствие, внезапно рассыпалось в прах: общение с друзьями стало нагонять на меня скуку, учеба начала казаться тяжким бременем, а музыка, в которой я до этого черпала вдохновение и силы – лишь набором звуков. Я две недели практически не вставала с кровати, мне не хотелось есть, я не могла спать. А она сжимала мою душу тисками и выкручивала ее наизнанку. В ту пору врач прописал мне таблетки – и они прогнали ее. Ее мертвая хватка ослабла, и вскоре она покинула меня. Я с радостью проводила ее и думала, она больше не вернется. Но прошел месяц – и я снова ощутила неприятное тянущее ощущение в груди – зубастая крыса начала рвать душу на части. Она отщипывала от нее маленькие кусочки, очевидно, желая продлить пытку и сделать ее как можно более мучительной. Крыса – вот еще одно лицо Д. Я снова начала принимать таблетки, надеясь вытравить ими эту крысу, но в этот раз они помогали мне уже куда меньше. Лишь через месяц серое существо нехотя удалилось, всем своим видом давая понять, что в самое ближайшее время снова вернется. Надо сказать, что Д. отличается пунктуальностью – действительно, совсем скоро она навестила меня опять. В тот раз она приняла образ змеи, ледяным клубком сдавившей мою грудь и не дававшей сделать глоток свежего воздуха. До сих пор у меня в глазах стоит ее блестящая шкурка, черная в серую полосочку. Она вонзала в меня зубы и отравляла – этот яд, в отличии от паучьего, не только парализовывал меня, но и причинял невыносимую боль телу: каждый день моя голова разламывалась от боли, она долбила в виски, словно молоток. Да, значит, Д. может являться и в виде змеи.

Д. опустила руку ниже и со всей силы давит мне на ребра. «Пожалуйста, уйди», – молю я ее. Раньше я пыталась молиться высшим силам, но, очевидно, им абсолютно все равно, так как они и не думали прогонять ее от меня. Так что я не знаю, кого мне молить о помощи – очевидно, только ее саму. А она не уйдет, как ни проси, я это точно знаю. Мне хочется плакать, и когда-то мне это помогало – такое ощущение, что она вытекает вместе со слезами, во всяком случае, на какое-то время после того, как я плакала, мне становилось легче. А теперь… Теперь я не могу выдавить из себя ни слезинки – я полностью окаменела изнутри, Д. сделала свое дело. Она выпила из меня все соки, высушила и растерла в порошок. Во мне не теплится ни единого теплого чувства – внутри я ощущаю только тьму, пустоту и холод.

Д. уже не дает мне дышать – сейчас она проломит мне грудную клетку. Да, лучше бы мне нанесла визит гостья по имени С. Хотя порой у меня возникают сомнения, что она сможет полностью избавить меня от Д., ведь если я оставлю физическое тело, Д. потеряет интерес к нему – ей же нужна именно душа, а душа останется со мной. От души я никогда не смогу деться, а значит, никогда не убегу от Д. Она найдет меня везде – даже на краю света. А когда-то мне удавалось убежать от нее: я постоянно меняла место жительства, и Д. не сразу могла найти меня в новом месте. Я так научилась запутывать следы, что ей требовалась неделя-две, дабы найти меня и снова начать душить. Но потом она изучила все мои маневры и стала угадывать, куда я отправлюсь на этот раз. Думая, что сбежала от нее, я расслаблялась, но стоило мне лечь в кровать и остаться в тишине, как я слышала стук в дверь. Затем дверь открывалась, она садилась на краешек моей постели… и все… Все начиналось заново.

Мне кажется, что я схожу с ума – перед моими глазами как будто стоит черная пелена. Неужели она может становиться такой большой и заслонять собой все пространство? Наверное, она бессмертна и бесконечна – будь моя воля, я бы никогда не заводила с ней знакомство. Мне хочется убить ее, зарезать, задушить… Но я понимаю, что это невозможно. Во мне кипит желание мести, я так хочу ударить ее по голове чем-нибудь тяжелым, а когда она упадет на пол, начать душить ее, так же, как она сейчас душит меня – я бы так давила руками на ее горло, что на нем оставались бы темные синяки. Она бы хрипела и сдавленным голосом молила меня о пощаде, но я осталась бы непреклонной и со злорадной торжествующей улыбкой сидела верхом на ней, дожидаясь момента, когда она испустит дух.

Интересно, ко скольким людям она приходит? Быть может, по необъяснимым причинам она проявляет интерес только ко мне? Впрочем, вряд ли – читая статистику самоубийств, я убеждаюсь в том, что я не единственная ее жертва. А может, она не одна, а их много? Худых женщин в черном, которые заключают людей в свои ледяные объятия и давят на них до тех пор, пока из тех не вытечет вся энергия и жажда жизни не исчезнет насовсем.

«Уйди!» – закричала я сейчас на всю комнату. Она лишь тихо хихикнула мне в ответ. Я нашла в себе силы полностью открыть глаза и взглянуть ей прямо в лицо. Дрожь пробежала по моему телу, хотя я увидела то, что и ожидала увидеть. У Д. нет лица – она безликая. Вместо него лишь смутные, размытые очертания, напоминающие сморщенное старушечье лицо.

Мне страшно, паника охватывает меня. На сей раз я точно не вынесу всего этого.

Она наклонилась к моему горлу и вцепилась в него зубами. У меня перехватывает дыхание – я отчаянно машу руками, но чувствую, что сознание покидает меня. Я пытаюсь оттолкнуть ее, вскакиваю с кровати и выбегаю из дома. Оглядываюсь по сторонам – вокруг меня ходят люди, все они улыбаются и разговаривают между собой. Неужели и я скоро стану такой же счастливой, как они? Да, я делаю глоток свежего воздуха и ощущаю, как наполняюсь жизнью изнутри. Сейчас я вернусь в дом, и обнаружу ее лежащей на полу мертвой, и тогда с аппетитом поем, а потом пойду встречусь с друзьями и забуду о ней, как о кошмарном сне. Свобода – она так близко, я буквально чувствую ее привкус на кончике языка. Делаю еще один глубокий вдох… Как вдруг… легкое прикосновение холодной руки к спине заставляет меня застыть, как парализованную. Она снова рядом. И больше никогда меня не покинет. У меня начинается звон в ушах, и я падаю на асфальт. Провал в памяти…

Я прихожу в себя. Обнаруживаю себя лежащей на больничной койке. В мою вену воткнута капельница – прозрачная жидкость медленно, капелька за капелькой, втекает в меня. Я в панике оглядываюсь по сторонам – хоть бы она не нашла меня здесь. Но по мере того, как сознание возвращается ко мне, я ощущаю, что моя душа сжимается в крохотный комочек. Где она, моя ненавистная Д.? Ее нету вокруг.

Никто не стоит в палате, тем не менее я четко чувствую, что она рядом. И только теперь я понимаю – она не вокруг меня, а внутри, я все-таки впустила ее. Хотя… могла ли я сопротивляться?

По прошествии последующих лет я успела смириться с мыслью, что она постоянно будет со мной. Врачи пытались как могли, но им так и не удалось разлучить меня и Д. Единственное, что они смогли сделать, – это чуть-чуть ослабить натиск ее объятий. А я уже привыкла к ней, и мне даже не верится, что когда-то я жила и не была с ней знакома. Может быть, когда меня наконец-то заберет гостья по имени С., я тоже превращусь в худую женщину со стертыми чертами лица и буду стучаться в чью-то дверь. Несомненно, мне доставит удовольствие высосать из молодого и свежего человека все силы, заставить его упасть на колени, наблюдать за его жалкими попытками бороться… А в конце концов он непременно сдастся – просто ляжет в постель, как я когда-то, и перестанет шевелиться. И я восторжествую, и так будет вечно. Да, мне не терпится стать чьей-то гостьей по имени Д. И пусть только кто-нибудь попробует мне не открыть.

Я улыбаюсь своим мыслям. А Д. свернулась змеей вокруг моего сердца и хихикает в ответ. Наконец-то мы с ней поняли друг друга. Я завидую ей – я очень хочу стать такой же, как она. И я точно знаю, что буду ей. Может быть, через двадцать лет. Может, через десять. Или уже через год-два. Или даже завтра. Но уж скорей бы… Я просто не могу дождаться. Кажется, я уже готова к тому, чтобы приложить к этому усилия. Да, однозначно – я хочу этого. Хочу, чтобы ко мне пришла та, чье имя начинается на букву С. Решено – зачем ждать?

Змея с полосатой черно-серой шкуркой медленно проползла по холодному трупу молодой девушки, ненадолго задержалась на ее стянутом петлей горле и, издевательски хихикнув, прыгнула на пол и прошмыгнула за дверь. Ей пора отправляться дальше – пришло время навестить еще одного человека. А на сей раз она добилась того, чего хотела, – впрочем, как и всегда…

Пальчики

Я шел по недавно заасфальтированной дороге. Асфальт под моими ногами был еще темно-серым и выглядел так, будто намок под проливным дождем.

Воздух пропитался его запахом – сложно описать запах свежеположенного асфальта: терпкий, горьковатый, чуточку отдает запахом клея для обоев – в общем, вы меня поняли. Многие не любят этот запах; помню, когда в последний раз мы гуляли с Марией и прошли на проспект с только что уложенным тротуаром, она закашлялась и побежала вприпрыжку, чтобы поскорей преодолеть расстояние до конца дороги. Ну а мне он нравится – нравится настолько, что я даже приостановился и вдохнул его всей грудью. Справа от меня призывно мигнула витрина продуктового универсама – захудалый магазинчик отчаянно пытался привлечь покупателей фантастическими ценами. На мгновение и мне его предложение купить цыпленка за полцены показалось заманчивым, к тому же мать все время ругается, дескать, я затариваюсь только в супермаркетах и не умею экономить. Впрочем, какая ей разница, ведь я сам зарабатываю на еду. Я отвернулся от витрины и, достав из кармана сигарету, закурил. Куда отправиться, чтобы как следует отдохнуть в этот пятничный вечер? У меня было три варианта: кинотеатр, боулинг и бильярд. Совсем неподалеку расположен бар, но я дал слово больше не увлекаться спиртным. Стоит пропустить хотя бы бокальчик пива, и гульба может затянуться до позднего воскресенья. Огни вывески бара весело мигали, как будто танцуя задиристый танец. Наверное, сейчас там шумно и жарко во всех смыслах. Я докурил и бросил бычок в урну. Он упал мимо, и, чертыхнувшись, я отпихнул его ногой. Окурок покатился по асфальту и закончил свое увлекательное путешествие в ближайшей лужице. По грязной луже растеклось несколько кругов. Я глупо посмотрел на них, так, будто видел круги на воде впервые. Почему-то вспомнилось, как в детстве я пускал по лужам кораблики, – в то время любая лужа казалась мне морем, в котором можно утонуть. Когда кораблик переворачивался, я переживал за него всей душой, как если бы на его палубе находились живые люди. Мне пришла в голову дурацкая идея: смастерить кораблик и запустить его в лужу. Я посмотрел по сторонам, стыдясь своего замысла и боясь, что кто-то застанет взрослого дяденьку за столь несерьезным занятием. Из продуктового магазина постоянно выходили покупатели – в основном ими были старушки с авоськами и молодые мамы с детьми.

Мне не захотелось привлекать их внимание, и, отбросив в сторону странную идею, я двинулся в направлении к торговому центру, в котором располагался кинотеатр. В последний раз здорово было смотреть блокбастер про роботов в 3D-очках – мне казалось, что я стал частью этого фильма и нахожусь в эпицентре событий. А о чем был сам фильм, я толком и не помню – нынешнее кино не рассчитано на то, чтобы пичкать зрителя тонной смысла и запутанным сюжетом, главное – навертеть побольше спецэффектов и страстей. Но неважно – иногда просмотр таких зрелищ является идеальным способом расслабиться, не прибегая к помощи бутылки. Я остановился перед перекрестком. Светофор уныло отсчитывал оставшиеся до зеленого света секунды. Я засунул руки в карманы и погремел лежавшей в них мелочью. В нынешнее время монеты, равно как и купюры, становятся чем-то раритетным, ведь все заменили пластиковые карточки. Мои старенькие родители до сих пор не могут понять, как одной карточкой можно оплачивать многочисленные покупки, им эта система кажется слишком сложной. Зажегся зеленый свет – сквозь призму редкого дождика он показался расплывчатым и уставшим. Я внимательно посмотрел по сторонам – никогда не знаешь, чего ждать от пьяных водителей с купленными правами. Однако машины стояли как вкопанные, и на горизонте не виднелось едущих автомобилей. Я спешно перебежал многополосную дорогу. Все-таки здесь слишком много полос – пора строить подземный переход. Достав еще одну сигарету, я поднес к ней зажигалку и поджег, с удовольствием наблюдая за возникшим пламенем. Как возникает этот огонь? Когда я учился в школе, я так и не понял природы возникновения обжигающей субстанции. Опять же, неважно – главное, что за ним так приятно наблюдать.

Я шел и курил на ходу – говорят, это признак дурного тона, но мне хочется побыстрей попасть в кинотеатр и курить тоже хочется сильно. Старик в клетчатом берете проводил меня долгим осуждающим взглядом. Хорошо, что ничего не высказал, иначе я не удержался бы от того, чтобы нагрубить в ответ. А может, он на всех так смотрит и сигарета в моей руке не имеет к этому отношения. Дождь хоть и был редким, но успел неприятно намочить мои волосы – я провел рукой по голове и пригладил спутавшиеся пряди.

Монотонный шум города нарушился капризным криком – визгливый голосок требовал купить ему новую игрушку. Посмотрев вперед, я увидел неподалеку от себя молодую пару с ребенком. Ребенок быстро шел и пытался пританцовывать прямо на ходу. Его маленькие ножки, обутые в яркие резиновые сапоги, топали по тротуару и создавали диссонанс со звуком капающего дождя. Я вспомнил себя в детстве – у меня ведь тоже были яркие резиновые сапожки, в которых я обожал бегать по лужам. Интересно, я был таким же шумным и избалованным?

В моем кармане завозился телефон. Этот виброзвонок когда-нибудь сведет меня с ума – почему я никак не уберу его? Посмотрев на дисплей, я увидел имя своего коллеги по работе. Ненавижу, когда в выходной приходится обсуждать рабочие дела. На то он и выходной, чтобы отдыхать ото всех дел. Я убрал телефон обратно в карман. Пусть думает, что я занят, или сплю, или чего-нибудь еще. На моем пути возник еще один магазин, предлагающий продукты по дешевке. Супермаркеты словно соревнуются друг с другом, играя в аукцион наоборот – кто предложит дешевле. Однажды, последовав совету матери, я приобрел там безвкусную перемороженную рыбу со скидкой. Так что спасибо, пусть едят свой дармовой корм сами.

Ребенок, шедший впереди меня, перестал играть в танцора. Теперь он прыгал и с каждым последующим прыжком стремился подняться все выше. Должно быть, он хочет взлететь. Время от времени он оглашал сумрачный вечер довольными криками – видно, прыжки получались именно такими, какими он хотел.

Я чуть не споткнулся об сидящего на асфальте голубя. Эти наглые птицы уже совсем не боятся людей. Неудивительно, что в городе их частенько давят машины. Я взмахнул ногой, чтобы согнать его с дороги, но похоже, голубь был болен, и он даже не отреагировал на мое движение. Мне пришло в голову, что у него орнитоз, и я поспешно отбежал от пернатого болвана, чтобы не заразиться самому. В этот момент ребенок воскрикнул нечто вроде «Там птички!» и помчался к противоположному концу тротуара. На какое-то время он скрылся из моего поля зрения, и я поневоле вернулся к мыслям о работе и размышлениям о том, почему коллеге потребовалось звонить мне во внеурочное время.

– Не беги так быстро! – озабоченным тоном прокричала мать малыша. Прошло несколько секунд, и я вновь увидел маленького непоседу на горизонте. Он повернулся к матери и улыбнулся полубеззубым ртом.

– Птички… – невнятно повторил мальчик. Речь у него была совершенно смутной, и даже это слово я разобрал с большим трудом. Мать подлетела к сыну и взяла его за руку. Я пригляделся к ее фигуре и вынес вердикт, что она очень даже ничего. Будь она одна, я бы предложил ей чем-нибудь помочь – ну например, усадить ребенка в коляску. Или поднести до дома тяжелые сумки. Но рядом с ней муж – я не видел его лица, но в глаза мне бросилась бритая голова и толстенный зад. Типичный диванный увалень, шастающий на унылую работу, а вечерами не отрывающий филейную часть от компьютерного стула.

И почему симпатичные молодые девушки выходят замуж за таких никчемных персонажей?

Девушка подошла к мужу и что-то сказала ему. Мужчина кивнул головой и достал из увесистой сумки небольшой пакетик. Ребенок радостно взвизгнул и неуклюжими движениями распечатал упаковку. Я не мог разглядеть, что он оттуда достал, но предположительно это была продолговатая чипсина. Они кормят свое дитя чипсами? Неужели они хотят, чтобы к пяти годам он стал таким же увальнем, как его папаша?

Мужчина достал из другой сумки пакетик с трубочкой и протянул его малышу. Тот жадно втянул в себя находившуюся в пакетике жидкость. Как хорошо, что я был на достаточно почтительном расстоянии, чтобы не услышать чавкающие и хлюпающие звуки, наверняка издаваемые им. Все дети такие неопрятные… Если они едят суп, то обязательно выльют пару ложек себе на штаны, если им пожарить куриную ножку, то они до ушей измажутся в жире. А то еще и истекут соплями во время еды.

Молодая пара продолжила прогулку. Теперь ребенок пританцовывал и прыгал не так отчаянно, как прежде, но вместе с тем умудрялся параллельно доставать из пакетика еду и пить из коробочки с трубочкой. Признаться, я не люблю детей, но сейчас у меня возникло легкое беспокойство относительно того, не подавится ли он, если будет есть на ходу. Девушка, словно прочитав мои мысли, прикрикнула на ребенка и сказала, чтобы он шел спокойно, и пусть либо танцует, либо ест. Малыш смиренно послушался мать и начал идти совершенно спокойно. Мое инстинктивное волнение улеглось и вновь уступило место раздражению. Ненавижу, когда детей кормят прямо на улице! Ну неужели они не могут потерпеть до дома?

Телефон снова зашуршал в моем кармане, но теперь совсем тихо. Значит, пришло сообщение. Я не стал извлекать гаджет из сухого теплого места навстречу дождю и решил, что прочитаю СМС тогда, когда окажусь в торговом комплексе. Почему меня никак не могут оставить в покое? То сотоварищ по офису, то это сообщение. Скорее всего, СМС-сообщение пришло от него, может, он заболел и теперь по уважительной причине переложит всю работу на мои плечи? Еще и компьютер на работе стал барахлить – в пятницу он упорно отказывался открывать мне «Мозиллу», и в Интернет я смог зайти только с «Хрома». К тому же в последнее время он повадился в самый неподходящий момент радовать меня синим экраном. Сейчас экран смерти не так страшен, как несколько лет назад, и его даже снабдили смайликом, чтобы не так расстраивать пользователей. А синий экран с многочисленными рядами букв (я так и не запомнил, что на нем было написано) попросту сводил меня с ума. Каждый раз казалось, что после него компьютер уже не включится. Недаром его называли «экраном смерти».

– Пальчики! – промямлил малыш с набитым ртом. Что у него с пальчиками? Замерз, наверное. Вечно этим детям то холодно, то жарко. Тут я понял, что у меня самого настолько продрогли руки, что я поспешил убрать их в теплые карманы.

Ребенок стал громко напевать песенку. Медведь явно наступил ему на ухо, потому что я не смог разобрать мало-мальски понятного мотива. Кажется, это было что-то из мультика. Но самым раздражающим фактором являлось не столько само пение, сколько то, что одновременно с ним ребенок продолжал жевать. Как хомяк, и куда в него столько лезет? Мои волосы окончательно промокли под дождем, и я замучился приглаживать их и стряхивать с них капли. К тому же я порядком продрог и несказанно обрадовался, когда увидел, что добираться до развлекательного центра мне уже недолго. Осталось перейти еще одну широкую дорогу. И тут тоже нет подземного перехода. То, что за прошлый месяц под колесами машин здесь погибли как минимум три человека, никого не настораживает – в мэрии считают, что гражданам достаточно и светофора. Пара с ребенком замедлила шаг и остановилась рядом с переходом. Я вплотную приблизился к ним и, как обычно, огляделся по сторонам. Мальчик затопал так, что мне показалось, будто асфальт под ним вздрогнул. Мне становится неприятно, когда дети находятся совсем близко от меня, и я пытался не смотреть в его сторону. Снова раздалось чавкание и хлюпание – этого сорванца точно следует научить хорошим манерам. Страшно представить, как он ест у них дома. Наверное, уляпывает едой весь пол.

Боковым зрением я поймал на себе пристальный взгляд ребенка – ну почему, почему дети все время пялятся на взрослых? Я напрягся и стал насвистывать под нос спонтанно придуманную мелодию. Ребенок недовольно заверещал и топнул еще сильнее. Нехотя я перевел взгляд в его сторону. Как я и предполагал, вся его мордашка была перемазана. Похоже, он пил томатный сок, поскольку его рот был испачкан темно-красной жидкостью. Малыш ехидно улыбнулся и запустил пухлую ручку в пакетик. В моем животе свело, а сердце подскочило к горлу – я бросился наутек и опомнился лишь после того, как оказался на обратной стороне перехода. Какая-то машина просигналила мне вслед. Очевидно, я рванул прямо на красный. Я побежал и не замедлял бег до самых дверей торгового комплекса. Оглядевшись вокруг, я обнаружил, что пара с ребенком осталась где-то позади. Я прислонился к стене и нервно засмеялся. Я всегда знал, что дети отвратительны. Мне всегда было неприятно ощущать их присутствие, и я четко осознавал, что от них можно ожидать чего угодно. И я не ошибался – ведь я совершенно отчетливо увидел, как этот непоседливый карапуз доставал из пакетика отрубленные человеческие пальцы.