7000 километров по Африке

К миссии Д. Ливингстона. В горы к вич-доктору. Это черная африканская магия. Мы — жертвы шамана. Колдун дарит амулеты. К врачам ходить — себе вредить!

Ровно половина всех дней нашей экспедиции осталась позади. Ежедневные десяти — двенадцатичасовые переезды, подъемы в пять часов утра и отбой около полуночи уже стали давать знать о себе. Все мы немного подустали, хотя и втянулись в режим: палатки ставим за три — пять минут, полностью сворачиваем лагерь за четверть часа. Сегодня Брендон решил дать команде день отдыха. Большинство людей отправились загорать на берег озера, а он принялся проводить профилактические работы на машине. Ну а русским вновь пришел черед дежурить по лагерю. На этот раз мы решили отработать парами, и сегодня дежурными будут Паша и Володя. Естественно, чужую посуду мыть никто больше не собирается. Была, правда, шальная мысль снова собрать у всех миски и помыть старым таежным способом: там охотники обычно ставят свои миски перед собаками, и те начисто их вылизывают, тут вам и мытье, и дезинфекция вместе. Собак по нашему лагерю сегодня бегает немало, и руки чесались насолить чванливым иностранцам. Но потом решили собак не утруждать.

Неподалеку от нашего кемпа на трассе расположилась небольшая деревня, жители которой изготовляют и продают различные африканские сувениры. Туда мы и отправились после завтрака. Местные ремесленники устроились довольно мудро: с одной стороны шоссе протянулись их тростниковые хижины и мастерские, а с другой — довольно большой сувенирный рынок. В землю рядами врыты крепкие жерди, покрытые сверху длинными навесами из тростника. Весь товар разложен прямо на циновках, лежащих на земле, и представляет, в основном, резные изделия из черного дерева. Чего тут только нет: разнообразные маски, прорезная посуда, ритуальные статуэтки, фигурки всех известных животных Африки, подсвечники и бокалы. Продается даже прекрасная резная мебель и шахматные столики с великолепными фигурами. Конечно, увезти это могут лишь те, кто путешествует на собственном транспорте. Тем не менее мы уговорили Брендона, и он разрешил желаюшим прикупить шикарные раскладные кресла, увязав их на крыше трака. А какие замечательные африканские барабаны и другие музыкальные инструменты мы увидели и даже опробовали! Когда-то, учась в институте, я создал на курсе музыкальный ансамбль «Юность». В те времена мы все заслушивались группой «Битлз», а потом и сами создали подобный коллектив, где я играл на гитаре. Вспомнив молодость, я подзадорил приятелей, и мы, без всяких репетиций, исполнили русскоафриканской группой всем известную композицию — «Желтая подводная лодка». Наше выступление имело весьма шумный успех и было заснято на все имеющиеся видеокамеры.

Но больше всего нас восхитили знаменитые зулусские щиты. Мало того, что они очень красивы на вид и очень легкие. Сделанные из шкур, они тем не менее настолько прочны, что выдерживают не только стрелу лука, но и пулю гладкоствольного ружья. Ранее я рассказывал уже о том, как с их помощью когда-то охотились на львов. Но щиты были уж больно велики, а нам предстоял еще долгий путь. Зато мы заказали персональные резные доски из черного дерева с нашими именами, маршрутом и всей африканской атрибутикой. Их уже сегодня вечером обещали принести в наш лагерь. Чернокожие продавцы уже «озападнились», а потому бойко торгуются и даже предлагают менять нашу одежду и обувь на свои изделия. Курение в Африке запрещено, и они, к счастью, не знают, что такое сигареты. Некоторые из них, правда, курят палочки из веток какого-то местного дерева, затачивая их ножом с обеих сторон.

Вернувшись в лагерь к ланчу, мы с досадой обнаружили, что полковник Володя бросил Пашу дежурить в одиночку, а сам ушел в миссию Ливингстона. Знаменитый путешественник создал ее когда-то на вершине горы, высящейся неподалеку и жил там некоторое время. Нам всем хотелось туда сходить, но на это требовался целый день, а покидать лагерь из-за дежурства мы не имели права. А вот Володя, ни слова не говоря, взял и ушел… Да, русские попадаются разные даже среди походников. Паша разбушевался и стал грозить разобраться с «ушлым полковником», когда тот вернется. Пришлось мне напомнить ему, что все люди — разные, воспитывать и переделывать кого- то на свой лад — бессмысленно и бесполезно. Если человек близок тебе по духу и убеждениям, то и общайся с ним в свое удовольствие. А вот если жизнь заставила его открыться, и ты увидел, что на самом деле не имеешь с ним ничего общего, то просто отойди от него. Он не плохой, а просто другой, поэтому-то каждый и должен искать всю жизнь себе подобных методом проб и ошибок. И чем быстрее ты поймешь, кто с тобой рядом, тем меньшим будет разочарование… Паша успокоился, но заявил, что жить с Володей в одной палатке далее не будет. Мы помогли ему в дежурных работах после ланча, и дальше наши планы разделились. Юрик, который постоянно страдал от неудовлетворительного, по его мнению, количества и качества походной пищи, не смог уговорить нас с Пашей посетить ресторанчик в небольшом отеле на берегу озера, и потому один отправился кушать и спать…

Для меня же еда никогда не представляла из себя предмет пристального внимания. И будучи мальчишкой я всегда забывал про нее, увлеченный то книгами, то авиамоделизмом, то общественной работой, а когда стал изучать медицину, то понял, что яды, в основном, попадают в организм человека двумя способами: с вдыхаемым воздухом и с потребляемой пищей. Дышать реже мы не можем, а вот ограничить количество еды, особенно тем, кто ведет малоподвижный образ жизни, просто необходимо. Причем еда эта должна быть не только простой и естественной. Чуть позже я расскажу, почему, по моему мнению, вредно употреблять в пищу импортные продукты. Хотя долго задерживаться на этой теме не считаю необходимым. Процесс принятия пищи всегда отождествлялся для меня с бензозаправкой автомобиля, то есть что-нибудь надо перекусить только тогда, когда в организме заканчивается «горючее», причем постараться сделать это побыстрее, так как для человека существуют более достойные занятия. А вот чревоугодие, на мой взгляд, вообще является примитивным качеством. У кого нет пищи для ума, тот замещает ее пищей для желудка. Конечно, в жизни бывает необходимость решить за столом какие-то серьезные вопросы. Но для меня всегда важнее был вопрос — с кем пообедать, а не чем пообедать.

Поэтому-то мы с Пашей предпочли согласиться с предложением посетить вич-доктора. Дело в том, что в лагерь к нам пришел темнокожий мальчик, лет двенадцати, по имени Винсент. На прекрасном английском языке он предложил, за пять долларов с носа, сводить желающих в горную деревню к местному знахарю-шаману, или вич-доктору, как зовут здесь таких людей.

Около часа прошли мы по горной тропинке, петляющей среди леса, пока не оказались в глухой деревеньке, состоящей из четырех тростниковых хижин, прилепившихся у крутого обрыва. Шаман где-то медитировал в лесу, и его уже ждал деревенский мальчуган, повредивший себе руку. Один из местных мужчин взял большой барабан и принялся боем вызывать шамана в деревню. Я тем временем осмотрел руку мальчишки. Налицо имелся перелом костей предплечья, и мне пришлось шинировать его какими-то подручными палками и тряпками. Сигнальный барабан гудел не менее получаса, пока из леса не показался, наконец, высокий худой старик, лет семидесяти, иссохший и морщинистый как мумия. Одет он был в потрепанную козлиную шкуру, а голова была покрыта высоким тюрбаном из пестрой ткани. Узнав причину, по которой его побеспокоили, он велел нам подождать и, бросив на землю свою котомку, занялся поврежденной рукой мальчика. Сняв с нее все, что я с трудом нагородил, он принес из своей хижины деревянную миску с каким-то белым порошком. Винсент тихо сообщил нам, что это толченая кость гиены. Шаман смешал порошок с соком какого-то растения, до образования кашицы. Оторвав полосу материи, он смочил ее в этой кашице и затем забинтовал ею поврежденную руку. Затем он занялся своей котомкой, вытряхнув из нее пучки каких-то трав и корней. Присев на камень у хижины, он удалил с них остатки земли, затем ободрал веточки и разложил отдельными кучками корешки, травы, листья и семенные коробочки. Каждую из этих кучек он завернул в ветхую тряпочку, завязал и подвесил под стреху своей хижины. Какие-то крупные корни знахарь надрезал в нескольких местах, сложил в полотняный мешочек и стал давить и толочь их между двумя камнями. Периодически он мыл эти камни в плошке с водой, а потом замочил там и весь мешочек. Тем временем мальчик с забинтованной рукой вновь попался мне на глаза. Подозвав его знаком, я осмотрел повязку, сделанную шаманом. К великому моему удивлению, она уже высохла, превратившись в легкий, гладкий и твердый футляр, хотя прошло не более пятнадцати минут. Фиксация руки была идеальной, и я стал серьезно присматриваться к тому, что делал лесной лекарь.

Бросив в плошку с замоченным корнем круглый зеленоватый камешек, он поставил ее на солнце и что-то пробормотал. Мы, общаясь с шаманом через Винсента, спросили ею о назначении данного снадобья. Старик ответил, что еще неделю будет готовить из него зелье, с помощью которого сможет летать по воздуху, чтобы найти и уничтожить того врага, который недавно отравил воду в лесном озере. Винсент подтвердил, что в озере действительно стали травиться животные и что шаман уже несколько раз улетал на несколько дней в поисках вредителя.

Мы спросили шамана, может ли он показать нам, как он общается с духами? Старик ответил утвердительно, взяв с нас за это зрелище по два доллара. Он снял с себя козлиную шкуру и, оставшись в набедренной повязке, стал готовиться к сеансу черной африканской магии. Натерев свое тело каким-то коричневым порошком, шаман сначала им же намазал нам лбы, а потом дал глиняную плошку со скользкой и холодной белесоватой кашицей, велев нанести ее на виски. Смесь эта имела кисловатый запах и стала довольно быстро высыхать, стягивая к затылку кожу головы. Затем нам была дана другая плошка, в которой курился пучок рыжеватой травы. Нам было предложено вдыхать по очереди тонкую струйку зеленоватого дыма, тянущуюся из плошки, и стараться ни о чем не думать…

Сам же шаман повесил себе на пояс сначала одну связку, состоящую из металлических и деревянных побрякушек, величиной с консервную банку каждая, а затем, поверх первой, нацепил связку с побрякушками поменьше. На свои лодыжки и запястья он прицепил черные, белые и красные бусы, вперемешку с маленькими колокольчиками. На голову старик надвинул большую шапку-папаху, сшитую из хвостов шакала. Затем он снял со своей шеи небольшой мешочек-кисет и высыпал оттуда себе на ладонь зеленовато-коричневые, похожие на спитый чай листики. Набив ими короткую глиняную трубку, он подпалил угольком содержимое и сделал несколько глубоких затяжек…

Через минуту он отбросил трубку в сторону и вышел в центральный круг деревенской поляны, обозначенный черепами каких-то животных, держа в руках изогнутый посох. Внезапно раздался рокот барабанов. Это три полуголых нефа начали отбивать бешеный ритм на высоких барабанах, зажав их между бедрами. Старый шаман сначала медленно раскачивался, что-то бормоча, а затем издал резкий высокий крик, подпрыгнул на месте и вдруг бешено закрутил своим тазом. Побрякушки и бубенцы вокруг его талии разлетелись в стороны и стали издавать страшный звон и треск. Несколько женщин, сидящих у костра на краю поляны, бросили в огонь охапку красноватой травы. Повалил густой дым с запахом вяленого мяса, и женщины запели, стуча деревянными дощечками друг о друга.

Я чувствовал, как лицо мое стало тяжелеть, а внутри головы начало разливаться необычайное тепло. Собственное дыхание стало жечь мне ноздри холодным жаром, будто куском льда. Всякие мысли в голове исчезли окончательно, оставив лишь ощущение полного счастья. Я видел, что все вокруг меня пели, тогда запел и я, произнося неведомые мне звуки. Песня становилась все более неистовой, и я лихорадочно старался поспевать за ней, останавливаясь лишь на секунды, чтобы перевести дыхание. Мне казалось, что песня вытекает сама по себе через открытый рот откуда-то из глубины моего тела, заставляя его вибрировать. В то же время, сознание мое оставалось абсолютно ясным, позволяя четко осознавать происходящее глазами постороннего наблюдателя.

Продолжали грохотать барабаны, вертелся в бешеной пляске старик-шаман, выкрикивая что-то в сторону невидимого врага. Все части его тела двигались как бы самостоятельно и независимо друг от друга. Они как будто болтались в воздухе, подвешенные на прозрачных нитях. Его лицо я видел, как через водную пелену. Оно то было широким и круглым, то становилось совсем узким, колыхаясь и расплющиваясь под водяными струями, будто текущими сквозь его голову. Гигантская линза показывала мне то дно его огромного глаза, то заросли волос в ноздре, то красный ком распухающего языка, то лабиринты уха… Какой-то желтый свет окружил всю его фигуру неярким мерцанием и затем стал наплывать и на меня…

Не знаю, сколько времени все это продолжалось. Помню только, как в глазах шамана стала колыхаться кровь, синие вены на его висках набухли и отстранились от головы, а изо рта потекла широкая полоса густой белой пены… Внезапно, протянув к небу руки, он издал дикий стон и как подкошенный рухнул на землю. Тотчас потемнело в глазах и у меня…

Очнулся я от приятного запаха какой-то травы, которую у моего носа держал Винсент. В голове, как и во всем теле, ощущалась необычайная легкость и свежесть. Приподнявшись с земли, я увидел недалеко от себя Пашу, которого пробуждал один из барабанщиков. Поймав мой взгляд, он проговорил: «Ё-мое» и улыбнулся, как счастливый ребенок.

Винсент сказал, что вич-доктор ждет нас в своей хижине, и мы поспешили к старику. Тот сидел на земляном полу своей хижины, набросив на плечи старую козлиную шкуру, в окружении скляночек, баночек, мешочков и коробочек с известным одному ему содержимым. Тростниковые стены его лачуги были увешаны пучками трав и кореньев, высохшими телами жаб, змей и каких-то насекомых.

Я спросил старика, общался ли он с духами и что те сказали про меня. Правильно ли я живу на этом свете? На те ли дела растрачиваю жизнь? Какая цель поставлена передо мной Создателем? Верна ли моя дорога?

Шаман ответил, что духи благословили меня, как человека, идущего по тропе познания мира, но они не в состоянии ответить на эти вопросы. Он сказал, что такие вопросы не задают словами. Надо чаще спрашивать их сердцем и тогда обязательно услышишь ответ в глубине своей души…

Желая помочь нам в преодолении житейских проблем, старик предложил приготовить для нас амулеты на здоровье, на удачу, на любовь, на ясность мысли, на победу над врагами. Мы верили ему и заказали для себя все, что он предложил. Долго смешивал он различные порошки, зашивая готовые снадобья в маленькие тряпочки и вешая их нам на шеи. Прощаясь, он достал из коробки и подарил нам двух живых ящериц. У моей был зашит нитками рот, а у Пашиной — веки глаз. Шаман сказал: «Разрежьте нитки у больших камней, по дороге домой, и выпустите ящериц на свободу. Это поможет вам открыть в себе то, чего вам пока не хватает для истинной мудрости».

Поблагодарив старого шамана, мы предложили ему взять у нас деньги за амулеты, но он отказался, сказав, что для жизни деньги ему не нужны, а те несколько долларов, что он уже взял, нужны ему только для изготовления амулетов на защиту от жадности.

Мы попрощались с мудрым стариком и отправились обратно в лагерь, сопровождаемые проводником и переводчиком — Винсентом. На душе было, как в той песне: «…и приятно, и весело, и легко, и тревожно чуть-чуть…»

А австралийские парни весь день играли в пляжный волейбол. Отдежурив, Паша ушел от Володи в одноместную палатку без выяснения отношений, и далее они практически не общались. Начавшийся дождь быстро разогнал всех от вечернего костра. Но даже монотонный стук его капель по палатке никак не помогал мне уснуть. А может причиной этого был сеанс магической терапии у вич-доктора? Кто он, врач от Бога, в прямом смысле этого слова, владеющий древними тайнами и приемами лечения тела и души, или шарлатан. Ведь посмеялся же Юрик сегодня над нашими амулетами и рассказом о старом шамане, а он считается, в обществе, высококлассным врачом, получившим за тридцать лет медицинской деятельности все возможные звания и регалии. Да я и сам когда-то двадцать лет лечил больных и пользовался у них немалым уважением. Но действительно ли я лечил людей? И действительно ли продолжают их лечить тысячи людей, носящих белые халаты? Вернее даже будет поставить вопрос так: то ли они все лечат, что нужно, или не то?

Большинство людей на Земле, несмотря на жалкие потуги материалистов, все-таки являются людьми верующими. Они верят в то, что произошли не от обезьяны, а созданы великим единым Богом — неизвестным нам Мировым Разумом. Они верят в то, что истинной смерти, то есть смерти — как окончания чего-то, не существует, ибо гибель одного всегда означает рождение другого, и процесс этот безостановочен и вечен. Верят они и в то, что человек — это совсем не то, что мы видим глазами, а то, что чувствуем сердцем, то есть верят в то, что у человека есть душа. Можно называть ее сущностью, внутренним Я, энергетическим ядром или как-то иначе, но суть от этого не изменится: душа есть и душа вечна, так как является частью Вселенского информационно-энергетического поля. Тело же — бренно и по сути своей является просто «набором инструментов» для существования души в условиях конкретной среды. На планете Земля этот «набор» выглядит в виде человека, а в других местах Вселенной он наверняка выглядит иначе, с учетом местных условий обитания. В силу какой-то непостижимой для нас божественной программы души периодически меняют тела своего пребывания, перемещаясь не только в пределах нашей планеты, но и улетая к иным Мирам. Нам не суждено познать подробности этого процесса, так же, как, например, бабочка не знает, что была куколкой, а куколка не ведает, что была гусеницей, хотя все они — одно насекомое…

Какое это все имеет отношение к врачам и медицине? Сейчас объясню. Наше тело, как уже было сказано, создается планетой Земля как, образно говоря, одежда для прибывающей души. Оно имеет как ген рождения, так и ген смерти, то есть должно изнашиваться в «процессе эксплуатации». А посему болезни тела — это ни что иное, как норма, естественная реакция его биомассы при взаимодействии с окружающей средой в ходе неизбежного биологического старения. Из этого следует, что лечить тело — это все равно что штопать прохудившиеся носки или пытаться доносить до лохмотьев истрепавшуюся одежду. А современные врачи — это просто высококвалифицированные цеховики-ремесленники, с пользой для себя эксплуатирующие извечный страх человека перед смертью. Они занимаются «починкой» организма так же, как сапожник занимается починкой сапог, и заслуживают не меньшего уважения, так как продлевают срок его службы.

Но такая судьба — удел малодушных, людей со слабой душой. Мне представляется, что надо так жить, давать такую нагрузку на свое тело, так эффективно его использовать, чтобы оно выработало себя до конца. Нельзя себя щадить. Термин «беречь здоровье» представляется мне весьма сомнительным. Оберегая свое тело, мы невольно не реализуем весь тот потенциал, который дан нам Создателем в нынешней жизни, в данном теле.

Но этот вопрос каждый решает для себя сам. Если ты считаешь, что старую одежду надо смело менять на новую — не тяни и не ходи по докторам, так как они ни за что не дадут твоему телу умереть спокойно и достойно. Жалко расставаться с обносками, считая, что это все, что у тебя есть, — ремонтируй тело до дыр. Только это ли является смыслом человеческой жизни на земле? Вспомните, как истинные монахи истязали веригами свое тело, чтобы оно не отвлекало их от главного дела…

Пускай эскулапы и дальше лечат тело, раз есть на это спрос у биомассы («Пока живут на свете дураки, — не оскудеют наши кошельки»). Только не надо забывать, что лечат они не Человека, а его второстепенную составляющую. А кто же у нас «отвечает» за главное, за душу. Ведь она на Земле тоже испытывает на себе агрессию и тоже нередко заболевает. А к кому обратиться человеку с больной душой? Раньше в таких случаях помогала церковь, но она сама погрязла в пороках, в роскоши, в заигрывании с государством, в разжигании межконфессиональных споров и склок. Проповеди ее скучны и малопонятны, а прихожане, за редким исключением, — пожилые люди, которых привел туда страх близкой смерти. Но помощь нужна не тем, кому пора умирать и «отчаливать» с Земли, а тем, у кого душа болит, и еще есть время.

Нынешняя медицина тут бессильна, потому что считает, будто врач — это профессия или специальность. Она выращивает эскулапов, которые не могут понять, что так называемые наследственные и врожденные заболевания было бы правильнее называть — запрограммированными. И расценивать их даже не как патологию, а как индивидуальное состояние здоровья. Лечить их — глупо и бессмысленно, так как невозможно устранить причину, кроющуюся в индивидуальной божественной матрице каждого.

А каково их отношение к приобретенным болезням тела? Вспомните телевизионную рекламу жвачки «Орбит». С умным видом доктор там говорит, что надо жевать резинку, потому что зубы разрушаются в кислой среде. Помилуйте! Ведь зубы и создавались Богом для работы в этой самой среде, не заболевая. Точно так же кислота желудочного сока никогда не разъест его стенку, если только не…

Вот тут-то и зарыта собака… Если только организм не разбалансирован. А кто им управляет? — Душа!

Причиной любого заболевания тела является болезнь души! Да, сначала всегда заболевает душа, дух, а потом органы и системы тела. Отчего она заболевает? От душевного дискомфорта, неудовлетворенности, фобий, комплексов неполноценности, страхов и неуверенности в себе, оскорблений и хамства, лжи и предательства, зависти и ненависти, от всего того, что можно назвать одним словом — Зло!

В корне неверно считать, что в здоровом теле — здоровый дух. Все наоборот: если дух здоров, то будет здоровым и тело! Его-то, дух, и надо лечить. Вернее, не лечить, а настраивать, как опытный и мудрый настройщик настраивает свой рояль… А это — Божий дар!

Но наши медвузы, почти как ПТУ, готовы предоставить профессию врача любому, сдавшему экзамены по физике, химии и биологии. Они дают профессиональные знания, которые быстро устаревают, да еще знание анатомии, нужной, в основном — в морге. Получил диплом — и шуруй! А за двадцать — тридцать лет и медведь может научиться стандартным приемам…

А ведь настоящий доктор должен обладать способностями целостного видения; его талант не должен исчерпываться только знаниями и навыками мышления. Одаренность и глубина личности целителя — вот самые главные его качества.

Одаренных, а не знающих надо отбирать в мединституты, а затем несколько лет заниматься только формированием личности врача, развитием интуиции, озаренности разума, способности постижения целого в частном. Потому что медицина, скорее всего, это не наука, а искусство!

Мало того, что медвузы готовят ремесленников от медицины, в конце концов и им дело найдется, страшно то, что к экспериментам со здоровьем человека могут пробираться морально нечистоплотные люди. Ведь их никто не учил самопожертвованию и состраданию. В итоге, давая клятву Гиппократа, большинство нынешних врачей быстро становятся клятвопреступниками.

А как еще изволите называть людей, для которых медицина становится средством наживы? Для которых пациенты делятся не по сложности заболевания, а по материальному и служебному положению.

Безусловно, врач — не Святой Дух и, как и все, нуждается в средствах для своей жизни. Но настоящие врачи всегда жили за счет того, что им давали благодарные пациенты, а не вывешивали на стене расценки на свои услуги, как в цирюльне. Некоторые, особо ушлые, и тут приспособились: лечение вроде бесплатное, но все знают, сколько этому «доктору» надо заплатить за то, а сколько за это… Не зря в народе с горечью говорится, что лечиться даром — это даром лечится… А ведь по сути любой бизнес вокруг больного, страдающего, человека — аморален, как аморальны циничные и прагматичные люди, им занимающиеся. Их души очерствели, и Тот, наверху, уже давно взял их на заметку…

А эскулапам все неймется. Они теперь «додумались» до того, чтобы попытаться клонировать человека! И какое же примитивное мышление надо иметь, чтобы захотеть сделать то, что доступно только Богу? Не понимают сирые, что можно клонировать животное, можно клонировать органы человека и даже всю его биомассу целиком, но «это» никогда не будет Homo sapiens, потому что невозможно клонировать душу. Так что выращивайте, на здоровье, органы тела и не лезьте в Божий промысел, если не хотите получить монстра на свою явно не здоровую голову…

Так что картина получается безрадостная. Врачей самих надо лечить, то есть спасать их души: церковь превратилась в хоспис для престарелых грешников, просвещение заменилось учебой.

В пору восстановить международный сигнал «SOS» и отправить его Создателю, потому что слова «Спасите наши души» кричит уже все человечество! Может быть, услышит, простит и поможет…

Пока же рассчитывайте только на себя. Сами больше думайте о чистоте своей души, а не одежды. Найдите себе «гуру» в этой нелегкой жизни, найдите собратьев по разуму среди людей. И дай вам Бог как можно меньше думать о здоровье своего тела. А уж если заболит, невмоготу, ищите истинных врачей, которые лечат тело через душу. Их не так много, но они есть. На свой тяжелый труд они назначены Богом, а институт лишь дал им диплом. Они — врачи по призванию…