9 1/2 рассказов для Дженнифер Лопес

КАНАЛ ГРИБОЕДОВА

Она метет канал Грибоедова. Очень грязное, заплеванное место. Много окурков, бумажных стаканчиков, пыли. Она метет тщательно, по советам старых дворников прижимая метлу, делая ровный, далекий скребок. Три раза в день. Утром, когда прохожих еще нет, выметает ночные следы: бывает разное. В обед грязи поменьше. А в шесть вечера — мусорный пик.

За месяц ей надо сдать десять кошек. Она ловит их по дворам, в подвалах. С двух лестниц без лифта надо стащить бачки с пищевыми отходами.

Техник-смотритель, оплывшая, несчастная мать-одиночка, не любит ее, придирается, пишет докладные. Потому что часто, в промежутках между утренней, дневной и вечерней работой на участке, видит ее спешащей куда-то, свежей, легкой, праздничной. Технику-смотрителю кажется, что эта девчонка хитрее, опытней, циничнее ее, и, пока есть возможность, надо дать хлебнуть ей по самые ноздри.

А она спешит в Академию художеств, где занимается на курсах рисовальщиков. Способности у нее средние, но она еще не знает этого.

Ей ближе ехать на троллейбусе до площади Труда, и оттуда — через мост Лейтенанта Шмидта. Но она ходит через весь Невский, мимо Эрмитажа, через Дворцовый мост, мимо Академии наук, мимо Университета, Меншиковского дворца, Румянцевского садика. Когда она приходит в Академию, то уже не помнит о канале Грибоедова. Ее лицо возбуждено, стремительно.

И иногда старый, опытный мастер, преподающий рисунок, встретившись с нею глазами, вдруг начинает сомневаться в том, что из нее ничего не выйдет.

Последний рассказ я оставил Борису для Дженнифер Лопес, еще не зная того, что он вскоре погибнет, а она станет знаменитостью. Не знаю, слышала ли она его, этот рассказ… Я прочел в одной газете о том, что Борис Васильевич Болотов из Киева почти решил проблему бессмертия. Хотя бы теоретически. Он считает, что в организме (как и вообще в природе) есть клетка-лидер, находящаяся в районе солнечного сплетения, и если ее время от времени омолаживать, то все остальные клетки будут жить как угодно долго. Это относится и к народам, и к цивилизациям. Но меня поразило в его методах другое откровение. Б. В. Болотов с юности пытался достигнуть единства мысли и действия. То есть того, чего пытаются достигнуть монахи. Это страшно — на взгляд современного человека — стать прозрачным со всеми своими мыслями и желаниями, проявить их, как на фотопленке, в жизнь. А с другой стороны, не к этому ли мы движемся в открытом обществе, где вслух говорится даже о поругании святынь… Жизнь интересна.