А если ты ошибся?

Глава первая

Сидящая против доктора женщина совершенно не соответствовала мягким пастельным тонам его кабинета.

Исследованиями доказано, что пациентов угнетает все холодно-белое и больничное, поэтому дизайнер использовал бледный персик для стен и приглушенные зеленые тона для покрытий – предполагалось, что такие цвета должны успокаивать.

Доктор Нордстром не сомневался, что общество Джасинты Кейтлин Джеймс может возбудить любого мужчину.

Она была слишком яркой в своем темно-красном топе и юбке безумной тропической расцветки. Слишком экзотична с этой цыганской гривой, миндалевидными глазами и пышным бюстом.

Внезапно лицо пациентки страшно побледнело.

– Мисс Джеймс? – окликнул доктор. – Вам нехорошо?

Собственное имя отозвалось в ушах так глухо, словно он звал ее из подземелья.

– Все в порядке, – машинально откликнулась она, сопротивляясь накатившему мраку и пережидая, когда пройдет головокружение.

За эти годы Джейси как только не называли; от настойчивой до настырной. Некоторые политики и копы величали ее не иначе как «чертов репортер», но даже ее противники соглашались, что она маниакально правдива в своих статьях и всей душой предана темам самых безнадежных дел и неудачников.

Коллеги из «Хьюстон сентинел» прозвали ее «лиходейкой», а однажды кто-то слышал, как босс в припадке благорасположения назвал ее лучшим журналистом штата по расследованиям. Но вот чего Джейси никогда не ожидала, так это что ее когда-нибудь назовут мамой.

Она прерывисто вздохнула. Сознание прояснялось, она обнаружила, что стоит посреди миленького кабинета доктора Нордстрома, а он сидит за своим огромным столом и с интересом разглядывает ее.

Лицо доктора было таким же младенческим, как у ребенка на картинке за его спиной. Достаточно ли он опытен, чтобы объяснить ей, что случилось с ее телом? Джейси не нравилось, что он так на нее смотрит. Она быстро оглядела кабинет, словно искала пути отступления.

Ее внимание привлекла картина, изображавшая дитя в утробе матери. И у ребенка и у женщины была бледно-розовая кожа.

Не такая, как у Джейси. Люди часто принимали ее за мексиканку, что, возможно, так и было. Этого она не знала. Ее смуглый цвет лица мог быть обусловлен и любой другой наследственностью – от Средиземноморья до бедуинов, – а зеленые глаза говорили о некоей интернациональности в ее генетическом прошлом.

– И когда же я должна?.. – Вопрос был вполне разумен. Похоже, она все же что-то соображает, хотя в голове оставались только мелькающие обрывки мыслей, которые она никак не могла ухватить.

– В марте.

– Конечно. – Нет, ее мозг явно не работает, раз ей не пришло в голову прибавить девять месяцев к единственно возможной дате зачатия.

Зачатия? Некоторое удивление отобразилось на ее лице, а рука скользнула по талии. Ладонь ощутила тепло тела сквозь натянутый трикотаж топа, который она выбрала, потому что ярко-красный напоминал ей о необходимости отваги… и сестру Мэри-Элизабет.

– Мисс Джеймс, не стоит расстраиваться. Пожалуйста, сядьте.

– Все в порядке, – опять повторила она. – Я просто… не знаю, что с этим делать.

Это было явным преуменьшением. Какой она будет матерью, если сама не имела родителей? Джейси тряхнула головой.

– Вы, должно быть, подозревали о своем состоянии, когда записывались на прием.

Но Джейси все еще не верила. Что и было одной из причин, по которой она не упомянула о подобной возможности сестре Мэри-Элизабет, когда навещала ее в прошлую субботу.

– Послушайте, – она повернулась, – полагаю, я знаю… но это кажется невозможным. Я не чувствую тошноты по утрам ни недомогания. И…

И ведь была только одна ночь, хотелось крикнуть ей. Это нечестно, несправедливо, хотя столь горестная мысль была более под стать переживаниям подростка, чем женщине в тридцать один год… Но, в общем, не была ли незапланированная беременность из разряда тех, что случаются с неосторожными малолетками? И чего никак не может произойти со здравомыслящей деловой женщиной, которая слишком уважает себя для случайного секса и которую никогда не соблазняла подобная мысль? Никогда, кроме той ночки, два месяца назад.

Причем она знала, что будет именно «ночка». Особенно, когда, уходя, Том сказал: «Это было ошибкой».

– …он предохранялся.

– Да, такой способ заслуживает доверия, когда используется с каким-нибудь кремом или пенкой. – Доктор Нордстром покачал головой. – Возможно, оболочка могла порваться или была неправильно надета. Люди, привыкшие к другим способам контроля за рождаемостью, иногда находят презервативы несколько сложными в употреблении.

Джейси кисло улыбнулась. Почему-то ей не показалось, что Тому нужен дополнительный опыт. Но он очень спешил. Разве нет? Она была почти уверена, что он так же отчаянно стремился к близости, как и она.

Воспоминания всплыли из глубин памяти, куда она их загнала. Ей не хотелось бы снова почувствовать то, что было той ночью. Она тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение, и услышала слова юного доктора:

– …нужно знать, во-первых, собираетесь ли вы сохранить беременность.

Сохранить? Господи! Ей вдруг захотелось сесть. Она вернулась к креслу, стоявшему напротив доктора, и села. Она даже не задумывалась… Именно с этого момента все, что сказал доктор, стало реальностью.

– Да, – уверенно сказала она. Ее рука прошлась по плоскому еще животу. – Я хочу ребенка.

Ее ребенка. Однако, несмотря на то, что опасения и страхи терзали Джейси, сомнений насчет ребенка у нее не было вообще.

– Очень хорошо. Мои предшествующие записи неполны, так что я должен задать вам еще несколько вопросов. Кто ваши родители?

– Понятия не имею. – Она широко взмахнула рукой. Ее прежний доктор – он уехал в прошлом году – знал о ней все; по правде говоря, ее страшно раздражал этот новичок, занявший его место. – Я выросла в приюте.

– Понимаю. – Он нахмурился, барабаня пальцами по столу. – Кроме того, медсестра сказала, что вы не назвали отца, мисс Джеймс. Ради здоровья малыша, как и вашего собственного, мне нужны кое-какие сведения об отце младенца, тем более что у вас отрицательный резус-фактор.

Значит, все-таки придется сказать Тому. Поскольку последние годы Джейси провела в борьбе за вскрытие и освещение истины, то по части уклонений и сокрытий дело у нее обстояло неважно. Господи, помоги!

– Мисс Джеймс?

– Дайте мне несколько дней, – пересилила она себя. – Я получу его медицинскую карту или заставлю зайти и заполнить все ваши бланки.

Когда она покинула доктора Нордстрома, в руках у нее был рецепт на витамины, талончик на следующий прием и пара красочных брошюр.

Был август, стояла жара. Пока Джейси пересекала стоянку, она вся взмокла. Сев в красный «мустанг» шестьдесят пятого года выпуска, она включила зажигание, чтобы заработал кондиционер. Нынче была высокая влажность, и салон больше напоминал сауну. Белая кожа сиденья даже сквозь хлопчатую юбку обжигала ноги. Джейси сидела, слушая радио. Мелодия «Бич Бойз», кумиров калифорнийских девчонок, несколько успокоила ее.

Когда Джейси было семь с половиной, сестра Мэри-Элизабет поселила ее в комнате, в которой жили еще три девочки, выделив верхнюю койку. Джейси часами лежала там и строила планы, какая у нее будет свадьба. Шикарная свадьба. Подвенечное платье с такой широкой юбкой, что Джейси с трудом пройдет в нем по церковному проходу. Потом она заживет в двухэтажном доме, где будет много всякой живности… О да, это были приятные грезы.

Она признавала, что ее «планы» не более чем фантазии, но это утешало ее.

Теперь Джейси пыталась вспомнить, мечтала ли она хоть когда-нибудь иметь ребенка. О щенке, да, она страстно мечтала. Но о крошечном человечке?.. Разве она когда-нибудь думала, что будет отвечать за маленькое беспомощное существо?..

Наконец Джейси пристегнула ремень безопасности и, подняв сотовый телефон, набрала номер, который помнила наизусть.

Тэйбор ответил сразу же. Она сказала ему, что ее не будет сегодня, она, мол, занята расследованием.

По сути, так оно и было. Джейси знала только один способ решить проблему и намеревалась изучить создавшуюся ситуацию совершенно так же, как исследовала любую незнакомую тему: она просмотрит все, что пишут по этому поводу эксперты, прежде чем попытается составить собственное мнение. По такому важному предмету, как материнство, должно существовать множество экспертов.

Она только сожалела, что сказала боссу не всю правду: Тэйбор, конечно, скоро узнает о ее беременности, но он был ее другом.

И все же пока не следует рассказывать ему о том, в какую переделку она попала. Том должен услышать эту новость первым. Какие бы фантазии ни выворачивали ее наизнанку, каковы бы ни были ее соображения, он должен узнать, что ему предстоит стать отцом. Ее ребенок заслуживает отца. Но сейчас с этим, конечно, можно повременить. Джейси была слишком растерянна, чтобы взглянуть в лицо мужчине, который оставил ее в беде. В пятницу, она расскажет ему в пятницу, через четыре дня.

Лучи солнца проникали сквозь жалюзи на окне кабинета, ложась полосами на серое покрытие пола, угол стола и плечо человека, сидевшего за большим металлическим столом.

За окном стояла послеполуденная пятница. На столе, заваленном документами, были аккуратно разложены обычные канцелярские принадлежности, а сбоку пристроена черная ковбойская шляпа «стетсон». Кроме того, половину стола занимал компьютер. На полке позади человека находилось несколько стопок бумаг, а также четыре семейные фотографии в латунных рамках. Еще один снимок, большего размера, стоял в центре стола. Эти фотографии были единственными цветными пятнами в серо-мрачном кабинете следственного отдела Главного полицейского управления.

Том Расмуссин редко задерживался за рабочим столом на целый день, но этим утром он появился здесь еще до восхода солнца и оставался в кабинете весь день, пытаясь справиться с накопившейся бумажной работой, чтобы отправиться с братом на уикенд.

Впрочем, в сегодняшнем раннем появлении не было ничего странного: обычно он работал сутками. И не было никого, кто бы против этого возражал.

Расмуссин просматривал последний рапорт, когда дверь кабинета открылась. Он взглянул на вошедшего, и уголки его губ дрогнули.

– А что, в следственном отделе уже нет никакого контроля?

На мужчине, появившемся в безупречном кабинете Тома, были драные джинсы и черная выцветшая футболка с неприличной надписью по-испански, на щеках темнела трехдневная щетина. Засаленная пестрая бандана на лбу не позволяла каштановым космам падать на глаза.

– Как я выгляжу, братишка? Сегодня даже нижнее белье сменил.

Том откинулся в кресле.

– Удивляюсь, что на тебе вообще есть белье. Может, тебе сгонять к родителям и выяснить их мнение о своем туалете?

– Думаешь, они устроили бы мне выволочку? – Брат Тома ухмыльнулся и, развернув стул задом наперед, оседлал его. – Уж кто-кто, а мама приняла бы и такое.

Рез попал в точку. После сорока одного года совместной жизни с копом Лидия Расмуссин разбиралась в тонкостях полицейской службы, в том числе и в работе тайных агентов.

– Даже футболку? – вздернул брови Том.

– Ага. Зато ты, – парировал Рез, – консервативен за двоих. У тебя есть хотя бы одна цветная рубашка?

– Давай-ка сбегай за кофе и перестань надоедать старшим, – проворчал Том.

– Смеешься? Пьешь эту гадость? – Рез пожал плечами. – Ну еще бы, ведь в своем следственном вы не обращаете внимания на такие мелочи. Ты скоро?

– Я освобожусь через пятнадцать минут, если ты немного помолчишь, – Том повернулся к компьютеру.

Помолчать Резу было бы нетрудно, но сидеть без движения – это совершенно невозможно. Через мгновение он вскочил и начал кружить по кабинету. Рез всегда говорил, что его брат получил все фамильное терпение, а он – обаяние.

Братья были похожи: оба унаследовали отцовскую костлявую фигуру и тот тип худого лица, который сделал знаменитым Клинта Иствуда поколением раньше, но во всем остальном они были абсолютно различны. У Тома почти черные волосы, у Реза – светло-каштановые. Кроме того, у Тома глаза стальные, почти бесцветные, тогда как у Реза добрые глаза кокер-спаниеля. Том холоден и замкнут; Рез – открыт и души не чаял в брате.

Рез подошел к окну и провел пальцем по перекладинке жалюзи.

– Знаешь, этот кабинет до отвращения чист.

– Пошли жалобу на уборщицу, – откликнулся Том, не поднимая головы, – пусть ее уволят за то, что она так хорошо делает свое дело.

Кабинет не просто чист, подумал Рез. Он стерилен. Как и вся жизнь Тома после смерти Эллисон. Невозможно представить, что могло бы выдернуть брата из полумертвого состояния, в котором тот пребывает с тех пор, как отступило первое горе.

Может быть, девчонка? Но Том слишком упрямый сукин сын. Рез прошелся вдоль стены, на которой были развешаны дипломы и награды брата.

– Хочешь, заскочим в тот веселенький данс-клуб?

Том, поморщившись, сверил что-то в своем рапорте с заметками в блокноте.

– Да уж, удовольствие! Взмокнуть и налакаться, а потом возвращаться с тобой домой, братец.

Рез пожал плечами – Тому и в голову не пришло, что ему необязательно возвращаться домой в компании брата. Том очень изменился с тех пор, как три года назад умерла его жена, но он и раньше был очень закрытым человеком. Рез представить себе не мог, чтобы тот мог привести к себе «ночную бабочку».

Раздался звонок внутреннего телефона. Том снял трубку и прижал ее подбородком к плечу, не отрываясь от компьютера.

– Слушаю. Расмуссин.

Рез прекратил гонки по комнате, с интересом наблюдая за своим обычно невозмутимым братом. Том выронил трубку, но подхватил ее прежде, чем она шлепнулась на пол.

– Что? – воскликнул Том. – Нет! Меня нет! Скажите ей… что я уехал. Я позвоню ей, когда вернусь. – Он швырнул трубку.

– Кто это был? – Рез улыбнулся.

– Никто! – Ответ Тома мог остановить кого угодно, но только не брата.

– Что-то мне не нравится это «никто». – Рез снова оседлал стул и явно веселился. – Похоже, ты избегаешь какую-то женщину.

– Не будь дурнее, чем есть.

Опять зазвонил телефон. Том схватил трубку.

– Что? – рявкнул он. Вдруг лицо его помертвело. – Пропустите ее наверх, – прорычал он и хлопнул трубкой.

– Фантастика, – осклабился Рез. – Я с нетерпением жду встречи с этой женщиной.

– Убирайся!

– Никоим образом. Я ни за что не хочу пропустить такое.

Конечно, Джейси и прежде бывала в Главном управлении полиции: то на пресс-конференциях, то получить информацию. Так что ей была знакома служба безопасности: и тяжелые стальные двери, которые разблокировал дежурный у входа, и визитка, прицепленная ею на блузку, и камеры наблюдения, как металлические пауки висевшие в каждом углу.

Правда, когда Джейси вышла из лифта, у нее предательски дрожали руки, но все ее чувства заглушала клокотавшая внутри ярость.

В кабинете Тома она никогда не бывала. Как и в его квартире, зато Том мог бы с легкостью описать свой путь в ее апартаменты.

Нет, сказала она себе, стискивая вспотевшими пальцами папку, будь справедлива. Он не врывался к тебе силой – ты сама пригласила его.

Джейси хотела его. С того еще первого раза, когда два года назад брала у него интервью. Она сразу увлеклась им. Джейси не отличалась застенчивостью, но потребовались месяцы, чтобы набраться храбрости и сказать ему, что он ей нравится.

Том был холодно-вежлив, объясняя ей, что она его не интересует. И все же, несмотря ни на что, у них сложились хорошие рабочие отношения – по крайней мере, насколько они могут быть хорошими между полицейским и репортером.

Время от времени Том подбрасывал Джейси информацию. Она тоже сообщала ему какие-нибудь факты или слухи. Вот так они и встречались, споря, кто у кого в долгу. В течение прошлого года они стали друзьями, или очень близко к тому.

Если Джейси и уделяла чуть больше внимания своему туалету и макияжу перед их встречами, то утешала себя тем, что это не более чем женское тщеславие. А он всегда давал понять, что для него имеет значение только дело. Так было до прошлого раза, когда они увиделись десятого июня, два месяца и четыре дня назад. Том позвонил в ту пятницу и пригласил ее выпить. Она согласилась, как всегда предполагая деловое свидание. Они встретились вечером в обычном месте, в баре недалеко от управления полиции.

Но в тот момент, как их взгляды встретились, Джейси поняла, что на сей раз он имел в виду совсем другое. И это сразу взбудоражило ее.

Безумное увлечение!.. Ее губы насмешливо кривились, когда она, выйдя из лифта, проследовала по длинному коридору мимо дежурного сержанта. Джейси так слепо, так глупо отдалась ему – словно девчонка-подросток. Она не просто хотела мужчину, который восхищал ее своей цельностью и силой. Около него она чувствовала себя… другой. Мягче, женственнее. Выходит, он окрутил ее?

Когда табличка с именем у входа в последний кабинет возвестила ей, что цель достигнута, Джейси без стука распахнула дверь и решительно вошла в комнату. Том сидел за столом, опущенные уголки губ придавали ему хмурый вид, в котором чувствовалась некая угроза. Его офис был абсолютно, стопроцентно деловой и аккуратный – она так и думала. Единственным цветным пятном выделялся ряд фотографий позади него и еще одна, стоявшая на столе, – большая, профессионально сделанная фотография хорошенькой молодой женщины в клетчатом платье.

Том был не один. Странного вида человек ухмылялся прямо в лицо Джейси. Грязный и неряшливо одетый, он явно забавлялся, в то время как Том был опрятен, сдержан и сердит.

Вот это да! Он и впрямь не хотел ни видеть ее, ни разговаривать с ней! Даже не потрудился обеспечить конфиденциальность их встречи.

Что ж, так тому и быть. Она расправила плечи и шагнула к столу.

– Мне наплевать на ваши методы, – прорычал Том, – я не знаю, чего вы хотите добиться, но…

– Заткнись, Расмуссин. – Она швырнула папку на стол. И тут впервые встретилась с ним глазами.

О Господи! Его глаза… прозрачные, как небо, смотрели… сквозь нее. У Джейси внутри все похолодело. Омерзительное ощущение. Она не может о чем-то просить такого человека. И не станет.

– Ты не собираешься представить меня. Том? – спросил странный грязнуля, продолжая ухмыляться.

– Помолчи, Рез! – Том потянулся к папке. – Это что за черт?

Рез? Джейси вспомнила: мистер Закон-и-Порядок имел брата, работавшего тайным агентом. Она бросила на бродягу внимательный взгляд, потом повернулась к аккуратисту.

И удовлетворенно улыбнулась: Том боялся разговаривать с ней наедине.

Наклонившись, она похлопала ладонью по папке.

– Здесь итоговая сумма моих возможных медицинских расходов и величина страховки, которая должна покрыть их. Я ожидаю, что ты заплатишь ровно половину. Никаких торгов я не потерплю. Найди время обдумать это, но до понедельника ты мне должен все вернуть. Таким образом, ты сэкономишь на гонорарах адвокатам и судебных издержках… папочка!

Его лицо стало таким же белым, каким было у нее в кабинете врача. Удовлетворенная, она развернулась и вышла.