А перед Ильей Анисимовичем все же Петька выслужился. Сергей в милицию, он — к Демаревым. Юркнул во двор, по ограде на цыпочках в сенки, просунул голову на кухню. Запах — в глазах помутилось. Вот сыто живут.
— Дядя Илья, а, дядя Илья, можно вас на минутку?
— Чего тебе, Колесов?
— По секрету. Выйдите сюда.
Прикрыл Петька дверь, невмоготу стало, ждет. Слышит — половицы там заскрипели. Идет. Ага, идет. Вышел.
— Н-н, в чем дело?
— Понимаете ли… Надюшка у нас болеет сильно.
— Обращайтесь к врачу, я тут при чем?
— Обращались. Врач советует кормить лучше.
— Так кормите.
— Хлебца она просит, а где его взять? Немножко, с полмешочка пшеницы бы, дядя Илья.
— Х-ха, х-ха, ха! С полмешочка. Ш-шутник. Что у нас, зерносклад?
— Я не задарма прошу, я новость какую-то скажу.
— Что там за новость у тебя? Уж не война ли кончилась?
— Не-ет, война ишо идет. А дадите? С полмешочка. Для вас же лучше делаю. Я ведь могу и не говорить, перебьемся. Только смотрите…
— Ты вот чего, парень, ты не пугай меня, я Колчаком пуганный. Ты, если пришел говорить, то говори. Посмотрю: дать — не дать.
Поозирался Петька на углы демаревских сеней, тянется к волосатому уху губами. Дотянулся:
— Сережка ваш в милицию побежал заявлять, где у вас пшеница спрятана. Вот честное…
— Стервец! Ну, явится он оттуда… Так он что, всем доложился, куда отправился?
— Не-е, мне только. Я его отговаривал.
— Ладно, отговаривал ты…
Илья Анисимович выволок из кармана гремучую связку ключей, отыскал, какой тот, отомкнул кладовку. Кладовка темная, как пропасть: шагни и полетишь в тартарары. Шагнул, возится где-то, еще один замок отмыкает. Возвратился — буханка в руке. Здоровущая буханка, с эмалированный тазик.
— Это тебе задаток, расчет попозже. Если уж друга продал за полмешка зерна… С этого вот и начинаются предатели.
— Сестренка болеет.
— А так не продал бы? Ладно, ладно, хорошо сделал. — Демарев похлопал Петьку по плечу. — Отнесешь своей сестренке хлеб (да спрячь его под пиджак!) — вернешься. Дождись Сережку и смани куда-нибудь. В кино сходите. Денег дать на билет? Потом еще куда-нибудь позови. Понял?
— Понял.
— И никому ни-ни. Понял?
— Что вы, дядя Илья, не маленький. Буду молчать, как земля.
А земля тоже не всегда молчит.