А началось с ничего...

5

Долго сидел на мешках Сергей. Он пытался найти оправдание и отцу, и этим мешкам. Хлеб не мог быть довоенным запасом, его тут сроду не было. И мешки как вчера выстиранные. Если сказать, что купил где…

Сергей усмехнулся:

— Нет, папаша, видимо, перешагиваешь ты через что помельче. Через десяток картофелин, например. Через мешочки перешагнуть нога не поднялась. Стареешь, предок.

Сергей решил дождаться отца с работы, а его нет и нет. Поужинали вдвоем с матерью. Мать поспрашивала, поспрашивала у сына, что случилось с ним, уж не промочил ли ноги да не заболел бы, позаглядывала в лицо, повздыхала, подперев щеку кулачком. Ничего не сказал про находку Сергей, и так забот да хлопот у бедной хоть отбавляй.

Лампочка замигала, скоро совсем потухнет, предупреждают. Потухла. Зажег керосинку, ждет.

В двенадцатом часу засовы заскрипели, крючки забрякали. Слышно, как шарит отцовская рука по двери, скобку ищет. Устает Илья Анисимович, устает с утра до поздней ночи на элеваторе, дверную ручку найти не может. Нашел. Портфель под скамейку, картуз на гвоздь. Кряхтя вылупился из реглана, тянется за счетами. Дотянулся, кинул их на стол, теснит сына.

— Подвинься-ка. Все беллетристику пашешь? Ты мне арифметику паши. Чего наполучал сегодня?

— Меня не спрашивали. — Сергей положил на отцовский блокнот ключ от погреба. Отец смотрел в глаза сыну, сын — отцу. В упор, зрачок в зрачок. Когда Сергей был Сергунькой, они часто играли с отцом в гляделки. Отец к великой мальчишечьей радости, первым отводил глаза. Сейчас он тоже первым опустил глаза, но то была уже не игра, и опустил он их не нарочно.

— Папка! Верни мешки на элеватор.

Отец нагнул угловатую голову и побагровел. От стыда или от злости?..