Абхазские сказки и легенды

Апсуара Все, чем живут абхазы

Рано утром, когда солнце еще не поднялось выше деревьев, седой как лунь старец верхом на муле въехал во двор абхаза. Хозяин вышел ему навстречу. Хотя гость и сказал, что он торопится, что он должен передать буквально несколько слов, абхаз пригласил его войти в дом, даже не спросив, что за дело его привело. Пока хозяин должным образом принимал гостя, полдень уже прошел.

— Пришел я вот за чем, — сказал гость, — сегодня ты придешь в такое-то, такое-то место, Бог будет наделять землей все народы мира. Тебе выпал жребий прийти туда от абхазцев. Но поспеши, — сказал он, — возможно, ты уже опоздал.

Сообщив это, гость сел на мула и, покинув двор, удалился.

Когда абхаз пришел в назначенное место, Всевышний покоился в окружении Высших Ангелов. Увидев абхазца, Бог сказал:

— Где ты был? Я уже роздал все земли.

— У меня был гость, из-за этого я опоздал, — сказал абхаз.

— Есть еще одна земля, но я оставил ее для себя… — озадаченно сказал Бог.

Тут вмешался Архангел:

— То, что сказал абхаз, это правда, этим гостем был я, из-за меня он опоздал, я не смог прервать его гостеприимство.

Выслушав Архангела, Бог сказал:

— Что ж, во имя справедливости я даю тебе, апсуа, земли Апсны (Абхазии), но взамен этого отныне все люди теряют возможность видеть мою славу при общении со мной.

И вот с тех пор живут абхазы на избранной Богом земле, чтут его, воспитывая в себе Апсуара[1], стараясь тем самым загладить вину свою перед Богом и остальным человечеством, осознавая, что они стали причиной утраты дара лицезреть Бога. Вот почему с тех пор говорят абхазцы, что гость приносит с собой семь счастий, уносит одно.

Записано со слов жреца святилища Дыдрыпш Заура Чичба в 1983 г.

Записал И. Хварцкия.

Перевел с абхазского Л. Анджинджал.

Абрскил (Абхазский Прометей) I вариант

В древнейшие времена в Абхазии жила одна прекрасная девица знатного происхождения. С самого детства она дала обет Богу оставаться на всю жизнь девою: родители не только не противились ее желанию, а напротив, помогали ей вести избранный ею образ жизни. Но, по прошествии некоторого времени, эта красавица вдруг сделалась беременною. Родители верили в непорочность своей дочери и потому спокойно ожидали рождения ее ребенка.

Родился мальчик. Он рос не по дням, а по часам, в десять лет он уже выглядел двадцатилетним юношей и скоро сделался прекраснейшим из молодых людей. С самого детства Абрскил — так звали его — отличался небывалой храбростью и удалью от своих сверстников; он не щадил себя в сражениях; когда соседние народы совершали набеги на священную землю Абхазии, богатырь мужественно защищал родину и Бог покровительствовал ему. В скором времени молва о подвигах Абрскила разнеслась по всей Абхазии и за пределами его отечества; земляки любили его, враги боялись. Но слава, почести, любовь и поклонение вскружили голову юному герою, и он возгордился безмерно, возомнил себя Богом на земле в облике человеческом — и этим вызвал гнев Божий.

Абрскил сделался жестоким, стал беспощадно истреблять светловолосых, голубоглазых, не щадил ни пленных, ни своих соотечественников, уверяя, что эти «пришлые» наводят порчу на всех, на кого поглядят.

Он мстил выходцам из рода Асуба и Кацуба, уничтожал виноградную лозу, перекинутую гирляндой через дорогу, если она мешала верховому ехать по ней, не нагнув голова. Когда спрашивали его, почему он так поступает, Абскрил говорил, что если проедет, не повредив лозу, тогда ему нужно наклонять голову вперед, а это похоже на поклонение Богу.

Бог потребовал, чтобы Абрскил оставил напрасное истребление людей и лозы и совершил сорок поклонов для искупления своей души, дабы избегнуть тяжкого наказания. Но герой отказался повиноваться Богу и не сделал ни одного поклона. Он сам царь и бог на этой земле, он выше смертных, и не к чему ему бить поклоны…

Долго Бог щадил Абрскила и надеялся на то, что он исправится. Но Абрскил продолжал свои жестокие игры. Тогда Бог в гневе приказал своим ангелам поймать юношу, дабы предать его страшному возмездию за грехи его и за гордыню.

Абрскил же решил обезопасить свою жизнь и выбрал себе два укрытия: одно — на вершине горы Уарцаху, другое на пустынном берегу Черного моря. Едва посланные Богом ангелы появились на вершине горы, араш[2] Абрскила одним прыжком переносил своего хозяина к Черному морю: здесь Абрскил отдыхал до нового появления ангелов, ел пищу, приготовленную им самим из убитой им дичи, а араш его пасся на тучной траве и пил морскую воду[3].

Как только араш чувствовал приближение ангелов, он говорил своему хозяину, что опасность близка, Абрскил вскакивал на коня — и они снова переносились на гору.

Долго продолжалось это безуспешное преследование Абрскила ангелами. Устав от бесплодных попыток выполнить волю Бога, ангелы обратились к одной хитрой старухе волшебнице с просьбой помочь им. Тогда волшебница посоветовала им растянуть бычью кожу на вершине Уарцаху и намазать ее скользким жиром. Одни ангелы остались на горе, другие появились на берегу. Араш прыгнул от моря на гору, и ноги его заскользили по растянутой коже. Конь упал, сбросив с себя всадника. Абрскил упал и больно расшибся. Тут-то ангелы схватили его. Связали и повели к Богу.

Разнеслась по Абхазии молва о поимке героя. Велика была радость светловолосых людей с голубыми глазами, но невозможно было описать печаль его друзей! Но, как ни старались они освободить своего любимого предводителя из плена, этого они сделать не могли, ибо Бог повелел тотчас же поместить Абрскила в такой пещере, где никто не мог его отыскать и куда невозможно было добраться ни одной живой душе.

Ангелы долго думали, но не могли найти такого места. Тогда они снова обратились к волшебнице и попросили ее указать им такое место для узника. Она назвала пещеру близ селенья Чилоу, у подошвы отрогов Панавского хребта. Пещера эта когда-то служила местом заточения одного богатыря, который томился в ней триста лет и, несмотря на все свои старания, не смог убежать оттуда, пока Бог не смилостивился над ним и не позволил выбраться из этой страшной темницы. В эту-то пещеру и ввели ангелы Абрскила с его арашем. Владетельница темницы приказала своим слугам заковать его в цепи и глаз с него не спускать. Долгое время выполняла старуха волю Господню: не давать ослушнику никакой пищи до его полного покаяния, — но затем сжалилась над прекрасным юношей и велела слугам тайно подносить Абрскилу еду. Но Бог проведал об этом и, разгневавшись, превратил непослушную старуху в собаку.

Долго томился Абрскил в этой пещере, в бессильной тоске думая о своей родине, постоянно мечтая получить хоть какую-нибудь весточку о прекрасной своей Абхазии. И вот однажды один из его друзей — Джомлат — нашел нескольких умелых проводников, взял с собой двенадцать мулов, навьюченных тюками с восковыми свечами, и, невзирая на запрет Бога, отправился к Панавскому хребту, отыскал тайный вход в пещеру и, засветив свечи, вошел туда со своими людьми. Долгой и трудной была их дорога, было темно, пещера то расширялась, то суживалась так, что людям приходилось двигаться ползком. Вот уж и свечи все кончились, а Джомлат все никак не мог увидеть того места, где томился легендарный Абрскил. И когда, уж совсем отчаявшись, люди стали думать и гадать, как же им выбраться назад из этого лабиринта, до них издалека донесся голос несчастного узника. Абрскил крикнул им, что напрасно они стараются увидеть его, ибо чем ближе они подвигаются, тем дальше его уводят от них. Герой Абрскил спросил, живут ли еще в Абхазии племена Асуба, Кацуба и голубоглазые блондины. Джомлат ответил, что на родине его все по-прежнему, но что Абхазия горько оплакивает судьбу своего защитника и покровителя. Герой произнес, горько рыдая:

— Погибла несчастная Абхазия!

Путешественники спросили, как им теперь выбраться назад без света.

Абрскил крикнул:

— Поверните своих мулов назад и возьмитесь за их хвосты, они выведут вас.

Долго молчали абхазы. Затем попрощались с героем и отправились назад. Абрскил же остался в темнице, глубоко скорбя, что не удалось ему повидаться со своими соотечественниками.

Выйдя из пещеры, Джомлат узнал, что находился в ней три дня…

И по сию пору абхазы считают, что Абрскил жив и станет свободным после второго пришествия Бога на землю. Жив, говорят, и его священный конь-араш, ибо даже и поныне горная речка близ селенья Чилоу выносит в своих водах из пещеры остатки Конского навоза. Старожилы уверяют, что защитник абхазов покинет пещеру тогда, когда родина его станет свободной…

В. Гарцк абхазских народных преданий и поверий. Сборник материалов по описанию местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1892, вып. XIII, отд. II, с. 34–38.

Абхазский Прометей[4] II вариант

Когда великий Бог задумал создать человека, взгляд его упал на движущиеся в небесном эфире планеты. На одной из них он решил устроить жилище для самого совершенного творения своего.

С этой целью он осыпал семенами эту безжизненную планету. Семена проросли и одели ее мягким, ровным покровом, а горячие лучи солнца вызвали к жизни растения, которые убрали землю зеленой изумрудной травой, ароматичными цветами, ветвистыми пальмами, могучими дубами и чинарами и целыми рощами плодовых деревьев.

Видя это чудесное превращение мертвой планеты в цветущую землю, дух зла похитил у великого Бога часть семян, заключавших в себе дорогие сокровища, которыми творец хотел подарить созданного человека, — золото, серебро, алмазы, рубины, яхонты и голубую бирюзу.

Но это не скрывалось от всевидящего Бога… Устрашившись гнева его, злой дух бросил на землю похищенные семена. Они также проросли, упав на ровную поверхность земной коры, и образовали неприступные горы, угрюмые скалы и утесы.

В наказание великий Бог низвергнул с небес и духа зла, заключив его душу вместе с похищенными богатствами в недра созданных им гор, и обрек его созерцать свой грех до тех пор, пока раскаяние не очистит его сердце.

Протекли века… Тысячи поколений сменились на Земле, которая плавным движением непрестанно носилась вокруг Солнца, черпая жизнь и силу в его лучах, а заключенная во мраке каменной темницы душа грешника не знала покоя.

Наводя страх на людей, он в бешеной ярости потрясал громады гор, силясь вырваться из страшных оков земли; знойное палящее дыхание его, прожигая земную кору, адским пламенем взлетало к небу, окутывая черными удушливыми тучами вершины «огнедышащих» гор, и расставленным кровавым потоком разливалось по склонам и цветущим долинам, неся с собою смерть и разрушение. Земля дрожала от подземных ударов; с огромных утесов летели каменные глыбы; разверзались страшные бездны, поглощая целые селения; гибли люди и животные, гибли прекрасные растения, вывороченные с корнями и опаленные смертоносным дыханием злого духа.

Но горы крепко держали страшного узника в своих каменных объятиях, которые становились все теснее и теснее. Утомленный и измученный бессильной борьбой, он смирялся: огненное дыхание замирало в его мощной груди, земная кора застывала, вершины гор покрывались слоями искристого льда и мягким снежным покровом.

Но и тогда на каждом шагу гибель грозила человеку в этом царстве злого духа: подстерегая одиноких путников и идущие караваны, он погребал их под снежными обвалами и огромными лавинами. А тоска все больше и больше томила его мятежную душу. Седые туманы ползли, как змеи, по ущельям и беспросветной тяжелой мглой ложились на его каменную грудь, в которой накипали жгучие, мучительные слезы. Растопив ледяной покров гор, они бурными потоками неслись по ущельям и сбегали к морю.

Однажды на орошенные влагой слез злого духа, оттаявшие горные луга весенний ветер принес семена цветов и пахучих трав, которые расцвели пышным ковром. Сладкий шепот их и аромат проникли в грудь томящегося узника, и весенние воды наполнились новыми потоками его слез.

— Так как страдание очистило твое сердце, — услышал гордый дух голос творца, — я даю тебе свободу на одну весеннюю ночь, с тем чтобы ты не касался человека и с наступлением зари вновь вернулся в свое царство тьмы.

Когда солнце скрылось за гребнями гор и на небе зажглись звезды, могучим взмахом крыльев злой дух взвился над землей и увидел во всем блеске красоту творения Бога.

Уже близилось утро, а с ним и час заключения, а освобожденному узнику казалось, что эта весенняя ночь пролетела, как одно волшебное мгновенье.

Он видел величие небесного свода, обнимавшего благоухающую землю, и блеск звезд над нею, серебряное сияние лунного света, отраженного в глубоких водах океана; он видел весь чудный мир и своего врага — человека. Он заглянул в его жилище и услышал звуки поцелуев, которыми тот дарил свою прекрасную подругу — женщину… Он увидел в этом жилище и на одежде женщины сокровища гор, которые человек, рассекая грудь утесов, успел похитить у него…

Чувство злобы вновь закипело в душе демона. Взлетев на вершину самой неприступной горы, он воздвиг на ней из сверкающих льдин высокий чертог и перенес в него лучшие свои богатства, чтобы украсть их у человека. И сказочный дворец засиял самоцветными камнями.

По ущельям еще был разлит голубой туман, но первые лучи солнца уже озарили сверкающий чертог, когда злой дух почувствовал, что объятья земли влекут его в свои недра.

Он бросил последний взгляд на расстилающийся у ног его мир и вдруг услышал серебристый звон металла у горного источника.

Взглянул, и ему показалось, что он обронил горсть своих сокровищ там.

Спустившись к источнику, он увидел, что яркие рубины принадлежали устам красавицы девушки, чудный голос которой, как серебристая струя, звенел в свежем утреннем воздухе, блестящие черные бриллианты сияли в ее взоре под дугами тонких бровей, а крупные зерна жемчуга сверкали в улыбке.

То была княжна Мегри, дочь одного из богатейших владетелей Абхазии. Самые знатные из соседних черкесских князей и удальцов искали ее руки, но никому не удалось покорить сердце гордой красавицы, которое знало до сих пор лишь чувство любви к родине.

Демон впервые увидел такую красоту, и горячее желание пламенем охватило его душу. Он быстро окутал прекрасную девушку густым облаком, которое скрыло от нее родной аул. Разорвав своим могучим дыханием завесу тумана в одном месте, он показал глазам восхищенной Мегри свой сверкающий чертог. Дуновением горного ветра он очищал путь перед нею, расстилал под ноги ее зеленый ковер трав, осыпая его благоухающими цветами, и очарованная княжна незаметно очутилась в сказочном ледяном дворце горного духа…

Когда утомленная долгим путем и ослепленная блеском драгоценных камней, девушка заснула на богатом ложе из бирюзы, осыпанном яхонтами и изумрудами, демон овеял ее зноем горячего сновидения, полного жгучих и сладких грез. Пламенное дыхание его, коснувшись ее уст, проникло упоительной отравой в ее душу, в ее кровь…

Туман растаял в лучах солнца, и недра гор навеки поглотили злого духа, который нарушил волю Бога, коснувшись его творения. Княжна Мегри очнулась от своего волшебного сна и вернулась в родной аул…

Когда дыхание новой весны принесло пробуждение жизни на земле, у нее родился сын. Она назвала его Абрскилом.

Прошло много лет, и ребенок превратился в юношу богатырского роста, необычайной красоты, которую он унаследовал от матери вместе с горячей любовью к своей родине.

От отца же — демона он получил в дар сверхъестественную мощь и силу, непримиримую ненависть к людям и гордый, непокорный дух.

Вскоре он стал героем всей страны, любимцем народа и грозой соседних племен: от одного молниеносного взгляда черных, как мрак ночи, глаз его люди гибли, словно пронзенные меткой стрелой; от одного удара копья его рушились стены неприступных крепостей, а пред очарованием его красоты не могла устоять ни одна женщина.

Сначала Бог покровительствовал гордому и храброму князю как горячему защитнику родины. Но жажда гибели человеческого рода разгоралась все сильнее в сердце Абрскила, и он стал истреблять не только врагов, но и своих соплеменников, гордыня все более и более овладевала его душой. Не видя себе равного среди людей, он возомнил себя равным Богу. Если на пути его виноградная лоза сплетала вершины дерев, он гневно рассекал ее мечом, ибо не желал наклонять голову, дабы это не походило на поклонение божеству.

Тогда великий Бог повелел своим ангелам наказать возгордившегося человека. Но все крылатое войско Всевышнего не могло овладеть непобедимым Абрскилом. Одним прыжком перелетал он на своем верном араше с берега Черного моря на самые неприступные вершины великого Кавказа — владения своего отца.

Но однажды утомленный долгим преследованием, конь поскользнулся на ледяной вершине и вместе со своим всадником повис над пропастью, где на склоне горы, подобно черной пасти, зияла глубокая, мрачная пещера.

В нее слуги великого Бога заключили непокорного Абрскила, приковав его тяжелой цепью к скале. И гордый великан, не желавший преклонить головы перед творцом Земли, склонил ее под мрачным низким сводом пещеры, куда не доносились ни дыхание горного ветра, ни аромат цветов, ни песни красавиц Абхазии, не проникал ни один луч солнца.

Но верный араш не покинул своего господина… Он безостановочно гложет и гложет железную цепь в надежде освободить сына духа гор…

Проходят годы, века… Цепь становится такою тонкою, как шелковая нить, но мучительная жажда начинает томить животное. Чтоб утолить ее хотя на мгновение, конь пьет воду из источника, который журчит по дну пещеры — это слезы измученного страданием Абрскила. Когда же араш, напившись, вновь принимается лизать цепь — он находит ее такою же толстой и огромной, < какой она была и прежде…

Черная пасть пещеры и поныне извергает тяжелое горячее дыхание истомленного коня и изнемогающего человека-великана. Ни один абхазец не решится войти в это «дьявольское помещение»[5], опасаясь вызвать гнев Божий — гром и молнию.

Принявшие христианскую веру жители Абхазии указывают на одной из скал[6] следы копыт огромного коня, глубоко ушедшие в камень, как в мягкую землю, и отпечаток ступни великана Абрскила, равный росту пятилетнего ребенка.

Когда Спаситель Мира придет судить людей, — говорит народное поверье, — гордый князь будет прощен и освобожден от страданий.

Э. Жаннерэ. Иллюстрированное приложение к газете «Кавказ» (1903, март, № 3, с. 6).

Абрскил III вариант

Это было тысячи лет тому назад.

В тот час весны, когда каждое дыхание славит Творца, создавшего необъятный мир и подарившего всему жизнь, этот неоценимый дар, под бирюзой южного неба у ниши древнего храма, с «пандарой» в руках, готовая приветствовать зарю утра и нарождающийся день, стояла красавица Астана, одинокая служительница божьего храма, Творцу и вере посвятившая свою молодость и силы, душу и сердце.

Все пело вокруг нее. Пели птицы, пели, казалось ей, роскошные цветы и травы, пели деревья, пели ручьи и водопады, и высокие горы, покрытые зелеными лесами, пели моря, катившие свои светлые пенные волны… Благоухание цветов наполняло грудь Астаны. Долго любовалась она красотой природы. И тогда почудилось ей, что все эти звуки, эти песни слились в один прекрасный гимн, и гимн этот, паря над миром подобно орлу, плавно и тихо подымался к лучезарному, вечному небу.

Вся обратясь во внимание, юная Астана, под звуки этого торжественного, величественного гимна, подумала, как мудр и всесилен тот, кто создал все это и всему дал голос, чтобы им восхвалять Творца.

Тихо наклонилась красавица к земле и услышала в ней сердце, которое билось так же, как и ее, горячо любящее эту чудную природу, этот мир, доставляющий юной красавице так много отрады… Полная восторга, она не почувствовала, как руки ее коснулись струн «пандары», как полились небывалые дивные звуки навстречу царице-заре…

Астана пела. Вряд ли когда в мире звучал такой очаровательный голос, потому что не было человека, который так же горячо любил этот мир.

Тяжелой волной катилась на плечи пышная коса красавицы Астаны, в ее черных, как ночи юга, очах, горели алмазы солнца, а длинные белые одеяния, которые обвивали ее стройный стан, казались пурпуром под яркими лучами зари…

Пела Астана, и снова чудилось ей, что, внимая ее песне, все выше и выше подымались вершины гор, а с ними возносился к облакам и древний храм, и она окружена гирляндами цветов, благоухающих роскошными ароматами, и где-то близко-близко возле нее тихие волны поют ей очаровательную колыбельную песнь.

Сладко заснула Астана, и новые райские сны видела юная красавица…

Чудилось ей, что ходит она в неземном саду, высокие деревья, тихо шелестя листвой, склоняют над нею развесистые ветви, вокруг благоухают новые дивные цветы. И вдруг кто-то весь в белом, окруженный сияньем радуги, наклонившись над ней, говорит:

— Девушка, за то, что ты лучше и краше всех восхваляла величие Творца, за то, что твоя песнь прекраснее всех земных песен, завтра ты будешь счастлива тем, что будешь иметь сына, который возвеличит родину свою, Абхазию. Имя ему — Абрскил.

Когда Астана очнулась от чудного видения, темная ночь уже плыла над миром во всем волшебном наряде и рассыпала яркие звезды.

Наутро сбылось предсказание, которое слышала красавица. Астана стала матерью подобного ей младенца-красавца.

И небо, и солнце, и розовые тучки приветствовали Абрскила, улыбаясь с высоты.

Через день, когда нежная мать приготовилась пеленать младенца, к великому удивлению Астаны, он заговорил:

— Мать моя, сын твой растет с каждым часом, — не связывай же своего Абрскила, дай ему волю.

С трепетом внимала красавица словам своего сына. Она любовалась им, пела ему песни, под которые тихо и сладко засыпал прекрасный младенец.

Через пять дней Абрскил выглядел уже как десятилетний мальчик. Черные кудри покрывали его красивую голову. На лице, белом, словно крыло лебедя, играл, подобно майской заре, яркий румянец. Глаза были такие же, как глаза матери, только выражение их было не то — по временам они блистали точно молнии.

На шестой день, нарубив гибких ветвей кизила, он сделал себе лук и стрелы.

Роскошный лес окружал древний храм, в котором жила красавица. В этот лес отправился на охоту Абрскил и к вечеру принес красивого фазана. Стрела поразила дичь в голову. Так стреляют только старые и самые ловкие охотники Абхазии. Наломав сухих сучьев, он разложил их и зажег костер, затем на пылающих углях поджарил убитую дичь.

Так бежали часы за часами, а вместе с ним рос и мужал Абрскил.

Недолго Астана дивилась своему сыну, недолго любовалась она им. Через десять дней Абрскил навсегда простился со своей матерью.

— Астана, — говорил он, покидая ее, — я призван защитить свою родину от врагов, я ухожу от тебя, но ты скоро услышишь о доблестных подвигах своего Абрскила; слава моя должна затмить славу богатырей мира!

Покинув мать, Абрскил направился в ближайший аул, где жили князья и урбеты абхазские. Там он был принят в войско, которое дивилось его богатырской силе, ловкости и небывалому умению владеть кривой саблей и гибким, острым кинжалом. Через год единогласно все войско избрало юношу своим вождем.

Из отдаленных концов мира то и дело приезжали послы от царей с богатыми подарками герою Абхазии. С послами от царей приходили певцы, которые в прекрасных песнях восхваляли славное имя Абрскила, сравнивая его с солнцем, что посылает великодушно свой свет земле и звездам. Гимны эти передавались народом из уст в уста; их распевали в войсках, в богатых дворцах и замках; из бедной хижины абхазца пастуха далеко разносился в ясную звездную ночь серебристый голос, то пела дочь его о герое Абхазии…

Абрскил, заметив повсюду такое поклонение, слыша гимны, в которых имя его восхваляется подобно имени Творца, возгордился этим и объявил всем, всему миру, что он равен по своему могуществу Творцу Вселенной.

— Творец, — говорил он, — товарищ мой, а не повелитель!

И стал Абрскил всюду выказывать свое неповиновение Богу.

Если на пути приходилось славному герою встречать деревья или лозы, переплетенные между собой и мешавшие пройти ему, не наклонив головы, Абрскил обнажал свой меч и разрубал их, дабы, не преклоняя головы, проехать или пройти дальше.

— Если я, — говорил богатырь, — наклоню свою голову, то Творец подумает, что я преклоняюсь перед ним.

И восстал славный герой Абхазии против величия Создателя.

Так проходили года за годами. Слава Абрскила гремела по всему миру. Непобедимым богатырем слыл он. Народные певцы только и пели, что о могучем богатыре Абрскиле, восхваляя его ловкость, силу и великодушие. Ни один враг Абхазии из опасения навлечь на себя гнев богатыря Абрскила не осмеливался ступить на землю его родины. Острые кинжалы и сабли врагов Абхазии ржавели в ножнах, ибо не только обнажать их, но даже и помыслить об этом никто не смел.

Так быстро все, и большой, и малый, и богатый, и бедный, стали, восхваляя Абрскила, поклоняться ему как Богу. Они всячески старались угодить богатырю, сблизиться с ним. Многие, многие искали родства с ним — и славные цари, и богатые князья. Каждый мечтал о его богатырской защите, потрясающей душу врагов.

А красавица Абхазия цвела и разрасталась с каждым днем. Любо было взглянуть на обильные жатвы хлеба, на прекрасные сборы плодов, на тучные стада овец. Ни одной вредной травки, ни одного ядовитого дерева не росло на этой прекрасной земле. То зеленым мягким шелком, то чистым ярким золотом переливались под яркими лучами южного солнца пышные высокие хлеба и травы. Чистые, как роса, реки и ручьи несли свои воды, полные целебной влаги, обильно поили людей и животных. И не было ни одного больного, ни одного немощного человека по всей Абхазии в то славное время.

Творец узнал о гордыне и неповиновении со стороны Абрскила. Долгое время терпеливо старался он образумить богатыря, заставить героя поклоняться себе. Однако все усилия, все старания образумить богатыря были напрасны. Тогда, разгневавшись на непокорного богатыря, Творец повелел двенадцати ангелам схватить неразумного Абрскила и, оковав его по рукам и ногам, бросить в мрачную пропасть.

Ангелы приступили к исполнению воли Божией. Однажды утром Абрскил спал, распростершись на мягкой траве в тенистом лесу; вдруг слышит он сквозь сон у самого уха своего конское ржанье и чей-то голос. Быстро вскочив, Абрскил увидел пред собою араша, верного коня своего, и объявил араш хозяину о воле Творца и о том, что двенадцать ангелов скоро настигнут богатыря.

— Садись на меня, я унесу тебя от твоих преследователей.

Моментально вскочил Абрскил на араша, и быстрее молнии понес его конь на берег Черного моря.

Там отдыхал богатырь до следующего дня, пока ангелы не появились вдали. Но лишь только араш завидел ангелов, он снова подхватил героя, и гордо понеслись они к горе Эрцаху. Там на барсовой шкуре сладко уснул Абрскил до другого дня.

Так — то в пещере горы Эрцаху, то на берегу Черного моря — укрывался непокорный Абрскил со своим арашем. На пустынном берегу Черного моря гордый богатырь любил охотиться на дичь, а верный ему араш всегда тут же, возле своего хозяина, щипал сочную шелковистую траву.

Отчаялись тогда ангелы, что не могут исполнить они волю повелителя своего. И им на помощь пришла одна хитрая голубоглазая старуха из племени, враждебного некогда Абхазии. Старуха эта посоветовала ангелам разостлать возле горного убежища Абрскила, в то время как богатырь умчится от них на своем араше к морю, огромные бычьи шкуры, смазанные овечьим жиром, и спрятаться нескольким ангелам за высоким утесом, а остальным направиться к Абрскилу. Совет старухи был исполнен. Разостлав густо смазанные шкуры у вершины горы Эрцаху, одни ангелы спрятались, а другие направились к морю, где на пустынном берегу спал в это время с выражением гордости и жестокости в чертах лица непокорный богатырь.

Вдруг араш заслышал приближение ангелов.

— Мчимся, Абрскил! — воскликнул он, разбудив богатыря.

Быстро, так быстро, как блещет молния, полетели они к вершине Эрцаху. Но здесь-то и суждено было погибнуть славному герою Абхазии Абрскилу.

Грузно упал араш, поскользнувшись, ступив на смазанные шкуры, и сбросил с себя гордого богатыря. В одно мгновение ангелы кинулись на непреклонного Абрскила и его араша. Долго и упорно сопротивлялся богатырь, но с посланными Творцом он был не в силах бороться. Обессиленный, упал Абрскил на землю, и тяжелые железные цепи сковали его по рукам и ногам.

Так был пленен Абрскил, славный герой Абхазии, равного которому не было в целом мире.

Та же участь постигла и араша.

Приковали ангелы узника к одной из отвесных скал в неизмеримой и мрачной пещере, что начиналась у горы Эрцаху и шла под всем Кавказом. Водрузив с помощью тяжелого молота огромный железный кол в эту скалу, они привязали к нему могучие цепи, сковывающие богатыря, и вернулись к Творцу рассказать обо всем. Бог, услышав о пленении Абрскила, вместо стражи из ангелов послал к нему серую «адарганцухву»[7].

Едва Абрскил, вырываясь из цепей, могучими плечами своими настолько расшатывал водруженный на скалу железный кол, что достаточно было ничтожного усилия, чтобы вырвать его из ненавистной скалы, птичка адарганцухва, ловко вспорхнув, пролетала пред мечущими молнии глазами богатыря. И грузно опускался тяжелый молот на кол, который от этого снова погружался в скалу, а утомленный тщетной борьбой Абрскил вновь быстро и крепко засыпал.

Глубокая скорбь объяла всю Абхазию.

Печаль, уныние царили повсюду. Абхазские красавицы в своих песнях горько оплакивали участь славного героя. Они рвали на себе длинные пышные косы и призывали всех юношей к спасению Абрскила. Кругом раздавались рыдания:

— Кто, кто, дорогая Абхазия, кто, милая родина, спасет тебя от врагов твоих, кто заменит тебе Абрскила?

И вот собрались доблестные абхазские юноши спасти любимого богатыря. Двадцать мулов нагрузили они «чирагами»[8] для освещения мрачной пещеры. Кое-как освещая ущелье, шли храбрые абхазцы, готовые пожертвовать собой ради любимого героя своей родины.

Наконец приблизились они настолько, что ясно услышали стоны Абрскила. И в это время догорает у них последний «чираг».

— Абрскил, — кричали абхазцы, — скажи, скажи, что делать нам? У нас нет больше огня, чтобы освещать путь к тебе!

— О, дорогие дети мои, не дойти вам до меня, вернитесь обратно! Вы не можете освободить меня, потому что, чем ближе вы ко мне, тем дальше и дальше я от вас! Такова воля Творца. Вернитесь! Вернитесь домой, идите защищать мою дорогую Абхазию, дайте забыть мне о моей неволе, любите родину, как я люблю ее! Прощайте!

Страшный стон, сопровождая последние слова Абрскила и потрясая мрачные своды пещеры, вылетел из богатырской груди.

Тихо поникнув могучей главой на грудь, вновь непреклонный и гордый Абрскил отдался глубокой печали…

Так и по сей день мучается славный герой Абхазии. С грустью останавливается путник у мрачной пещеры горы Эрцаху, заслышав тяжкие стоны Абрскила; прошлая слава героя проносится пред его умственным взором, и, глубоко вздохнув, он дальше свершает свой путь…

Константин Горбунов. Торжество правды. СПб., 1913, с. 9–20.

Ацаны

Когда-то Абхазию населял исчезнувший ныне народ — ацаны. Жили ацаны в горах и, говорят, были настолько малорослы, что лазили на папоротники, чтобы рубить их ветки.

Тогда на горах не бывало ни снега, ни дождя, даже ветер не дул, погода стояла всегда хорошая.

Ацаны жили беззаботно: никого не боялись, ни с кем не считались, даже бога у них не было.

«Кто же, кроме нас, владеет жизнью?» — говорили они, и, ничего, кроме своей головы, не ценили.

Однажды в полдень, когда ацаны находились внутри ацангвара, за каменной оградой, сверху незаметно для всех опустилась золотая корзина. В ней была золотая люлька, а в люльке лежал новорожденный ребенок. Увидали ацаны ребенка — обрадовались. Они приняли его к себе и воспитали. Он рос не по дням, а по часам, и вырос так быстро, что все удивились.

Прошло время, и покинул он своих воспитателей, вознесясь обратно на небо. И вот по тому ли, по другому ли, но ацаны порешили вдруг, что им на земле все дозволено. Ничто их уже не удерживало от зазнайства и неповиновения кому бы то ни было, от недостойных поступков. Возгордившись так, они стали совершать самые непристойные действия. Ни бога, ни людей — никого признавать ацаны не хотели.

«Кто такой бог (анцеа дзустада)? Небо наверху, а внизу — мы!» — говорили они. И сделались ацаны настолько нечестивыми, грязными существами (уаа кьашькуан), что всячески портили источники воды. Бурные реки высыхали и пропадали, если они поселялись на их берегах. Дошло до того, что ацаны мочились не иначе, как обратившись лицом к небесам в знак издевательства над Богом. Ради праздной забавы они начали превращать в мишень для стрельбы свои деревянные кадки, в которых содержали кислое молоко (абкул). И даже обнажив свое тело, стали осквернять молоко газом, которое выпускали из себя, соревнуясь, кто сильнее и глубже пробьет толщу жира (ахчат), образующегося в верхней части медного котла, куда сливали цельное молоко; подтирались свежим сыром; высушивали коровью кожу и били в нее, как в барабан, подражая грому небесному.

Все это не понравилось Богу. И гневу его не было предела. «Я вам покажу, что значит не признавать Бога и издеваться над небесами!». И решил Господь наказать ацанов за их богохульство, нечестивость и безверие. Однажды призвал он к себе юношу — воспитанника ацанов и повелел ему узнать у нечестивцев, как же можно стереть их с лица земли.

Посланец Бога прибыл с этим поручением на землю ацанов. В это время ацаны, собравшись в кружок, сидели в своей ограде. Юноша, обратившись к их старейшине, спросил:

— Вы, как я вижу, не ведаете страха ни перед чем. Но есть ли на свете какая-нибудь сила, которая может вас победить?

На это ответили ему так:

— Есть против нас только одно средство — это огонь. Если сухая вата (хлопок), как глубокий снег, покроет всю землю и попадет в нее искорка огня, и загорится она, а вместе с ней и вся земля, мы, ацаны, исчезнем. А больше ничего нам не страшно.

Вызнав эту тайну, юноша тут же пропал.

Прошло немного времени. Однажды трехсотлетний большой отец ацанов, находясь при стаде, отдыхал, как обычно, сидя в тени, которая падала от длинной бороды козла (посудите сами, что это был за козел и какую имел бороду). И вдруг он заметил, что обычно неподвижная козлиная борода, доходившая до земли, начала странно шевелиться. То был ветер, который Бог впервые послал на землю ацанов. Страшное беспокойство охватило мудрого карликового старца. И все ацаны почувствовали, что надвигается что-то ужасное.

— Хай[9], теперь конец нам! Мы вырастили не ахупха[10], мы воспитали своего разорителя, он погубит нас! — закричал старейшина и указал всем ацанам на козла.

— Что такое? — спросили они.

Старик ответил:

— У нас, как вы сами знаете, никогда не было ветра, а вот теперь появился ветер и развевает бороду козла. Нас ждет погибель, нам конец.

А ветер дул все сильнее, и на землю выпал хлопковый снег. Он все шел и шел и достиг толщины двух саженей. Внезапно вата загорелась, и земля выгорела дотла. Так погибли ацаны. Но в горах до сих пор остались каменные ограды ацанов — «ацангвары».

По книге Ж Д. Инал-ипа «Памятники абхазского фольклора».

Сухуми, 1977.

Когда Цоу спал

Было время, когда желания людей исполнялись, они жили так, как хотели, никто их не тревожил и они не знали, что такое грех. В гости к людям с неба спускались боги. Происходило это так. Гром раздавался в ясном небе и сверху спускалась золотая арба, на котором сидели боги. Для богов земля была местом отдыха.

Однажды боги спустились на землю и, отдыхая, неторопливо вели разговор между собой. Они рассуждали о том, кто из них больше нужен человеку, и каждый говорил в свою пользу. Боги не заметили, как беседа затянулась, и в это время совсем низко пролетела одна звезда. Она рыдала, обливаясь слезами. Искры, исходившие от звезды, посыпались на плечи и головы богов.

— Хай! — воскликнули боги. — Пока мы разговаривали, между звездами возникла ссора и обидели одну звезду.

Раздался грохот грома страшной силы, и ослепительная вспышка озарила небо. Боги сели на свою золотую арбу и вознеслись в небо.

В это время на берегу реки Жоэквара спал бог дождя Цоу, он не мог слышать то, о чем говорили боги. Он был в гостях у Цыблаку. Говорят, когда Цоу спал на берегу реки, случалось, что и река тоже засыпала, дабы своим шумом не разбудить его.

Спящую реку Жоэквара тогда увидел некий человек, и зная, что в это мгновение исполняется загаданное желание, захотел он стать дьяволом. Мгновение — и этот человек стал дьяволом, но он не знал, как применить свою сверхъестественную силу. Однако он недолго размышлял, ибо вскоре он превратил все живые существа на земле в живых камней. Люди не знали, кто же сделал их такими несчастными, и проклинали всех. Куда бы ни пришел дьявол, он слышал одни проклятия. Не выдержал он этого и сказал: «Хай, лучше бы мне стать ослом, чем слышать эти проклятия!» И дьявол превратился в осла, но дух его витал в небе.

Боги узнали, что с землей, которую они так любили, что-то случилось, люди перестали соблюдать обычаи, начали забывать богов.

Всевышний собрал всех богов и стали думать о причине земных несчастий.

Один из богов встал и сказал:

— Думаю, что больше всех виновен Решающий Судьбу.

— Я не вижу своей вины, надо спуститься на землю и искать причину несчастий там, — сказал Решающий Судьбу.

Чтобы проверить людей, Всевышний ниспослал на землю страшную засуху, но люди не попросили защиты у Всевышнего. Тогда Всевышний послал на землю потоп и землетрясение, но люди были безмолвны.

Всевышний под видом старика спустился на землю и увидел ужасающую картину: по земле ходили каменные люди и животные, в небе летали каменные птицы. Только мухи были такими, как раньше, и они роем налетели на Бога, чтобы испить его кровь. Понял Всевышний, что это дело рук дьявола. И изгнал его навсегда из Абхазии. Всевышний опять вдохнул радость в жизнь, и на земле жизнь стала прекрасной, как и прежде. С тех пор дьявол ненавидит Абхазию.

Записано со слов неустановленного сказителя.

Записал С. Габниа.

Перевел с абхазского И. Хварцкия.

Аерг[11]

Героические подвиги Аерга бесчисленны, их всех не вспомнит даже Бог, не говоря о людях. Про него говорили: Аерг — тушитель огня, Аерг — тот, которого испытал Афы (Бог молнии). Старики, которых я застал, говорили, что он сразился с огнем. Говорят, с каждым подвигом его сила и мощь возрастала, а красота его становилась еще более поразительной. Он сопровождал Всевышнего в его пути, да не потеряем мы свет, исходящий от него!

Когда-то Бог, разгневавшись на нечестивых ацанов, послал на землю ватный снег и поджег его. Ацаны сгорели, но на землю сошла беда. Все живые существа выбежали из леса и вошли в реки. Волк и косуля тогда стояли рядом, спасаясь от огня. Покровитель леса Мзытхуа и покровитель диких животных Ажвейпш пошли к Богу, но Бог не смог принять их, потому что у него в гостях были Высшие Силы или Архангелы. Тогда они пошли к Шашуы, от которого исходят золотые лучи. Шашуы в их глазах увидел все. Он видел, как в это время Аерг боролся против огня. Аерг собрал огонь и загнал его в реку. В тот момент вода и огонь полюбили друг друга и помирились. С тех пор это место стало называться. Берегом без воды, потому что вода высохла.

После этого геройства Бог во всем стал доверять Аергу, и Шашуы наградил его именем — Герой молний (Афы-рхаца). Так была спасена жизнь на земле, и Ажвейпш исполнил свой обет: он принес в жертву Богу лучшее животное и произнес молитву, держа насаженные на ореховую палку сердце и печень агнца.

Записано со слов Дармаа Шаадата в с. Куланурхва 1984 г.

Записал С. Габниа.

Перевел с абхазского Я. Хварцкия.

Бог и Ацан

Однажды Бог, да будем получать мы свет, исходящий от Него, под видом простого человека ехал на муле и увидел ацана, который рубил ветки папоротника, взобравшись на него.

— Да обернется твой труд добром, — приветствовал его Бог.

— Добро пожаловать, — ответил ацан. Откуда ему было знать, с кем он говорит?

— Что тебя заставляет работать в такой знойный день? — удивился Всевышний.

— Я умру завтра, — отвечал ему ацан, — поэтому спешу закончить работу сегодня.

— Но если ты знаешь, что умрешь завтра, чем же тебе поможет то, что ты делаешь? — еще больше удивился Создатель, хотя, конечно, ответ он прекрасно знал сам, ведь он был Всевышним.

— Это пригодится тем, кто останется в этой жизни, после того как я уйду из нее, — спокойно сказал ацан, продолжая с усердием свою нелегкую работу.

Услышанное заставило Бога надолго задуматься.

— Отныне пусть никто не знает заранее, когда он умрет, — сказал Создатель, удаляясь от ничего не подозревавшего и продолжавшего трудиться ацана.

С тех пор никто не знает дня своей смерти.

Записано со слов 80-летнего сказителя Шамтона Дагвазиа в с. Моква в 1971 г.

Записал Ш. Д. Инал-Ипа.

Перевел с абхазского В. Алборов.

Ажвейпш

Ажвейпш, или, как его еще называют — Ажвейпшаа — повелитель лесов и гор, зверей и птиц; он покровитель охоты. У Ажвейпша семья: женатый сын по имени Иуана, вечно юные дочери-красавицы; есть у него еще верный слуга — быстроногий Швакваз. Ажвейпш — хотя и седобородый, но еще крепкий старик. Все звери составляют его стадо; он пасет его, как хороший пастух, доит самок и распределяет между охотниками дичь. Им достаются лишь те животные, которые съел Ажвейпш, а остальные звери из стада Ажвейпша для охотников невидимы и потому недоступны. Только дичь, съеденная и воскрешенная Ажвейпшем, попадается на глаза охотникам, и они могут ее бить.

У Ажвейпша есть свои пастухи. Это — белые звери; они пасут других зверей. Охотники не убивают белых зверей, потому что знают: за это Ажвейпш их накажет — не даст больше дичи.

Однажды случилось так, что какой-то охотник нечаянно застрелил белого козленка, и вдруг откуда-то раздался плачущий девичий голос: «Мама, мама, моего козлика убили!» Это был голос дочери Ажвейпша. С тех пор тот охотник не знал удачи. Сколько бы он ни бродил по горам и лесам, ему на глаза не попадалось никакой дичи. Так наказывал Ажвейпш.

Со временем владыка зверей и покровитель охоты одряхлел и оглох, поэтому с ним стали разговаривать громко. Дичь между охотниками, по указанию Ажвейпша, распределял слуга Швакваз. Он тоже, как и его господин, постарел и немного стал туговат на ухо. Ажвейпш справедлив и добр. Он хочет распределять дичь всем охотникам поровну. Бывало так, что он скажет: «Давай тем, кому не давал!» А Шваквазу слышится: «Давай тем, кому давал!» Вот и получается так, что Швакваз дает дичь не тому, кому следовало бы. Оттого некоторые охотники всегда удачливы, а иные ничего не могут добыть.

Единственным человеком, которому удалось видеть Ажвейпша, был герой-охотник Акун-ипа Хатажуква. А случилось это так.

Однажды Акун-ипа Хатажуква с товарищами отправился на охоту. В пути он отбился от них и забрел в густую чащу леса. Вдруг на него набежал олень. Охотник выстрелил в него и попал в бок, но не убил, а только ранил. Олень скрылся в зарослях. Акун-ипа Хатажуква пошел за ним по следам. Долго он прослеживал раненого оленя и к вечеру подошел к поляне, на которой увидел большое стадо оленей, туров, серн. Красивый седой старик в конусообразной войлочной шапке доил одну из олених. Старик заметил охотника и окликнул его:

— Добро пожаловать! Зайди ко мне в дом. Я пока не могу отойти от стада, а то оно разбредется.

Охотник смекнул, что это был сам Ажвейпш. Дом был небольшой, но построен из меди. Акун-ипа Хатажуква вошел в него.

Подоив стадо, Ажвейпш и Швакваз внесли в асура[12] большой медный котел с молоком.

— Охотник, ты устал и проголодался, — сказал владыка. — Садись и поешь.

Ажвейпш подал гостю ахарцуы[13]. Акун-ипа Хатажуква съел три ложки и почувствовал, что сыт. Затем Ажвейпш выбрал из своего стада и зарезал того самого оленя, которого подстрелил охотник. Сварили мясо. Хозяин подал гостю лопатку. Хатажуква вынул свой нож, отрезал от лопатки три ломтика мяса и съел, а затем незаметно воткнул свой нож между мясом и костью лопатки. После Ажвейпш собрал кости оленя и остатки мяса, сложил их в шкуру и ударил плеткой. В мгновение ока олень ожил, вскочил и присоединился к стаду.

Акун-ипа переночевал в доме Ажвейпша, а утром, съев три ложки ахарцвы и насытившись вдоволь, поблагодарил гостеприимного хозяина и отправился в путь. В лесу он встретил оленя и убил его. Скоро Акун-ипа Хатажуква нашел своих товарищей. Они ждали его на охотничьей поляне. Принесли оленя, освежевали его и сварили мясо. Каждому досталось по большому куску. Акун-ипа взял себе лопатку. Стал он обрезать с нее мясо и вдруг обнаружил свой нож. Товарищи очень удивились: как попал в тело оленя нож Акун-ипа? Тогда отважный охотник рассказал о том, как побывал в гостях у Ажвейпша и как воткнул свой нож между мясом и костью лопатки оленя.

— Вот видите, — сказал в заключение Акун-ипа, — наш великий золотой князь Ажвейпш посылает нам только тех животных, которых он зарезал сам, съел с родичами или гостями, а потом оживил для нас, простых смертных!

По книге «Абхазские сказки». Сухуми, 1983.

Составил, обработал, перевел X. Бгажба.

Дочь Ажвейпша

У владыки зверей и птиц, покровителя охоты, лесного старца Ажвейпша вечно юные дочери. Их тела белы, как парное молоко, а золотистые кудри свисают до щиколоток. Они часто заводят знакомство с холостыми охотниками и становятся их возлюбленными. Своих избранников дочери Ажвейпша щедро награждают дичью.

Но случилось так, что старшая дочь Ажвейпша влюбилась в женатого охотника. Они встречались на цветущих горных полянах или в пещерах.

Случалось, что она не отпускала охотника, и он проводил с нею ночь в лесу. А чтобы у жены не было подозрений, он приносил в таких случаях особенно много дичи.

Но вот однажды дочь Ажвейпша проводила своего возлюбленного до самого его огорода, который примыкал к лесу, и заночевала с ним на балкончике кукурузного амбара.

Жена охотника, вставшая рано утром, пошла в огород и увидела, что рядом с мужем спит лесная красавица. Ее золотистые кудри свешивались до самой земли, и тихий ветерок купал в пыли концы длинных шелковистых прядей.

Много разных чувств вспыхнуло в сердце обиженной женщины, но победило великодушие. Она подняла золотистые волосы соперницы, перевязала их своим головным платком и осторожно положила на грудь дочери Ажвейпша. Затем она бесшумно ушла. Вскоре лесная красавица проснулась и догадалась обо всем.

После этого дочь Ажвейпша больше не заводила знакомств с женатыми мужчинами.

По книге «Абхазские сказки». Сухуми, 1983.

Составил, обработал, перевел X. Бгажба.

Охотник Смел и его сын

В том селе, где жил охотник Смел, все его уважали. Смел считал, что его дело — охота, и он занимался только ею. Все село питалось мясом дичи, которую добывал Смел. Каждый раз, когда он шел на охоту, его сопровождало полсотни односельчан с лошадьми и ослами. Они навьючивали лошадей и ослов дневной добычей Смела. Когда истощались запасы дичи, Смел опять шел на охоту. Сам царь уважал охотника Смела, а соседи помогали ему во всем — засевали поле и исполняли все работы по хозяйству.

Всякий раз, когда Смел уходил на охоту, он брал с собой своего ученика, соседского мальчика Хныша; тот помогал ему нести припасы и снаряжение. Смел учил его выслеживать зверя.

Но вот случилось несчастье — умер Смел, оставив жену с малолетним сыном — других детей у него не было. Все село оплакивало его смерть. «Как мы были счастливы, когда он был жив! Всех нас он кормил дичью, вот теперь мы почувствовали, какого благодетеля лишились!» — твердили односельчане.

С тех пор, как только соседям случалось собраться, они всегда с грустью вспоминали чудесного охотника.

Но время шло. Ученик Смела Хныш стал известным охотником и тоже снабжал народ дичью, хоть и не так щедро, как Смел. Подрос и сын охотника Смела. Часто он брал отцовское ружье и стрелял в цель. Как-то раз он обратился к подручному своего отца:

— Не возьмешь ли ты меня с собой поохотиться? Правда, я пока не смогу убивать дичь, но научи меня, как мой отец когда-то учил тебя.

После долгих просьб Хныш согласился взять мальчика с собой. Они договорились о месте встречи в лесу. Довольный мальчик побежал домой поделиться с матерью своей радостью.

— Мама, — стал он ее упрашивать, — приготовь мне охотничьи припасы. Хныш согласился взять меня помощником. Скорей готовь припасы, а то я опоздаю!

— Унан![14] — воскликнула мать. — Да ведь ты еще ребенок! И он все же согласен с тобой возиться? Пусть же Создатель будет милостив к нему и пошлет ему удачу!

Мать стала готовить снаряжение: подала отцовское ружье, затем свернула маленькую бурку и повесила ее через плечо сына. Мальчик пришел к назначенному месту в лесу, но Хныша еще не было. Да он и не собирался прийти в условленное место — один ушел на охоту в другую сторону.

Сын Смела ждал Хныша, пока не стемнело. Тогда он отправился в обратный путь. Но сбился с дороги. Наконец мальчик остановился перед огромным буком. В самом низу ствола было дупло. Мальчик влез в него и сказал:

— Бук, этой ночью — я твой гость!

Немного погодя начался дождь. А поблизости от того места, где ночевал мальчик, протекала речка. За речкой, в скале было обиталище лесного владыки.

И вот в полночь из-за речки раздался зычный голос:

— Шважы![15]

С вершины бука, в котором сидел мальчик, послышался ответ:

— Эй, кто зовет меня?

— Иди, уже пора, — ответил голос из-за речки.

На это дух, хозяин бука, крикнул:

— Как же я приду? У меня гость!

— Если у тебя гость, приходи вместе с ним, — разве мы не сможем принять и его? — послышалось в ответ.

Тогда хозяин бука спустился вниз и сказал мальчику:

— Ты меня не бойся, — иди туда, куда я пойду!

Сын Смела доверился, повесил ружье через плечо, накинул бурку и последовал за хозяином бука. Так пришли они к речке, перебрались через нее и подошли к скале. Скала раздвинулась и опять закрылась за ними. Мальчик огляделся и видит: горит много свечей и какие-то люди сидят за трапезой. Хозяин бука оставил мальчика в сторонке, а сам подошел к сидевшим за столом.

— Добро пожаловать! — приветствовали его собравшиеся.

— Почему ты так запоздал? Я думал, что ты раньше придешь, — сказал ему седой почтенный старик.

— Ухацкы[16], Ажвейпш, — ответил хозяин бука, — как я мог прийти? Заблудившийся мальчик устроился ночевать в дупле моего бука и сказал: «Я твой гость». Мне жаль было оставить его одного.

Оказывается, седой старик был владыкой леса, зверей и птиц, покровителей охоты.

Ажвейпш спросил:

— Чей он сын?

Хозяин бука ответил:

— Этот мальчик сын охотника Смела, которого ты когда-то жаловал дичью.

— Да разве он уже так вырос, что может сам охотиться? — опять спросил Ажвейпш. — Ведь он, должно быть, еще совсем ребенок.

И тогда хозяин бука стал рассказывать:

— Ты, верно, помнишь, Ажвейпш, что когда Смел ходил на охоту, он брал с собой парня, по имени Хныш, чтобы обучить его охоте. Когда же Смел умер, Хныш тоже стал охотником. И вот маленький сын Смела стал упрашивать Хныша взять его на охоту. Тот прикинулся, что согласился. Но когда мальчик пришел в указанное место, он никого там не нашел. Разве этот себялюбец Хныш взял бы мальчика на охоту! — он направился совсем в другую сторону. Когда стемнело, мальчик пытался вернуться домой, но заблудился и заночевал в дупле моего бука. Вот этого мальчика я и привел сюда.

— Если так, — сказал Ажвейпш, — покажи его мне.

Хозяин бука подвел мальчика к Ажвейпшу, тот взглянул на него и засмеялся:

— Оказывается, он совсем ребенок! А того зазнайку-парня, — добавил Ажвейпш, — я проучу, чтобы ему было неповадно!

— Не стесняйся! — сказал он мальчику. — Садись, кушай и ни о чем не беспокойся. Мой друг, который привел тебя сюда, поможет тебе во всем, только смотри, слушайся его.

Когда трапеза кончилась, хозяин бука увел мальчика. Они вернулись к дуплу. Покровитель мальчика сказал ему:

— Сиди, где сидел. Утром, как только станет светло, ты увидишь вблизи тура. Стреляй в него, тур станет твоей добычей. Его послал тебе Ажвейпш, у которого мы были этой ночью. А Хныш будет находиться поблизости. Услышав выстрел, он прибежит сюда и начнет тебя уговаривать: «Давай-ка скажем всем, что этого тура убил я». На это ты ему ответишь: «Хорошо, если желаешь, чтобы все думали, что тура убил ты, ударь трижды по этому буку и скажи: „То, что я должен убить и что ты должен убить, пусть с того дня достанется тебе!“».

Сказал это хозяин бука и исчез в его вершине.

Как он предсказал, так все и произошло. Наступил рассвет, уже можно было различить мушку ружья. Вот невдалеке от бука прошел тур. Мальчик выстрелил в него и убил наповал. На выстрел прибежал Хныш. Увидев мальчика, он стал оправдываться:

— Мы с тобой уговорились вместе идти на охоту, но я невольно обманул тебя. Гоняясь за дичью, я бросился в другую сторону. Потом стало темно, где мне было тебя разыскивать?.. Но теперь я тебя прошу, — добавил он, — сказать всем, что тура убил я.

Мальчик помолчал и сказал:

— Хорошо, но если ты хочешь, чтобы я всем сказал, что тура убил ты, тогда ударь три раза рукой по этому буку и скажи: «Пусть с этого дня вся дичь, которую я убью и которую ты добудешь, достанется тебе!»

Хныш поступил так, как потребовал мальчик. Затем они вернулись в село, и сын Смела всех оповестил:

— Охотник, с которым я ходил на охоту, убил тура. Отправляйтесь за мясом!

— Вот удача! — воскликнули односельчане. — Этот охотник теперь заменяет нам Смела.

Захватили лошадей, мулов и отправились в лес. Мальчик привел их туда, где лежал убитый тур. С него сняли шкуру, забрали тушу и поехали домой. Все хвалили охотника:

— Ты для нас добываешь мясо, как раньше добывал Смел.

Вскоре Хныш с сыном Смела пошли туда, где был убит тур.

Смотрят — в овраге пасется стадо косуль. Стал Хныш стрелять: раз выстрелил, два, три, но ни разу не попал. Тогда стал стрелять мальчик и уложил целую дюжину косуль. Когда они вернулись, Хныш созвал народ и признался, что это не он убил давешнего тура, а мальчик.

— С этого дня я не смогу больше охотиться для вас, — сказал он. — Этот мальчик, сын Смела, стал таким же умелым охотником, как его отец. Теперь он будет вам помогать, а в лесу моей ноги больше не будет. Стыдно мне туда ходить. Вы меня по великодушию, может быть, простите, а звери, чего доброго, засмеют.

По книге «Абхазские сказки». Сухуми, 1983.

Составил, обработал, перевел X. Бгажба.

Цхы-мш

После Всевышнего, выше всех богов, стоит бог молнии — Афы ах ду. Его правая рука — Шашуы[17].

К Шашуы обращена молитва: «Да не потеряем свет, исходящий от тебя! Да простится нам наше незнание!»

Цхы-мш пользовался особым доверием Шашуы. Он провожал день и встречал ночь. Путь его лежал от Утренней звезды к Вечерней. Цхы-мш принес в жертву богам свою любовь. Любил он Рассветную звезду. Они встречались в пути, и Рассветная звезда провожала Цхы-мша недолго, ибо должна была возвратиться, зачерпнуть небесную воду и посылать ее на землю в виде росы. Затем ее шепот будил мужчин: «Проснись, нан[18], уже пора вставать, пока птички не проснулись, пока луч Шашуы не коснулся лица твоего!»

Записано со слов Кучи Тваба в с. Дурипш в 1984 г.

Записал С. Габниа.

Перевел с абхазского И. Хварцкия.

Агуж-ипа Уаздамыр

В давнишние времена жили девушки из рода Ассир (чудесные). Жили они в горах, в каменных оградах, построенных еще ацанами. Мужчины не имели права заходить туда, а девушки к людям не выходили. Напялив на себя змеиную кожу, к ним через каменную ограду проник Агудж-ипа Уаздамыр. Две девушки подошли к ограде, но он спрятался, не вышел к ним. Когда подошла младшая, он посватался к ней. Девушки, приметив, где он пролезал, поставили силки из ножниц. Возвращаясь обратно через ограду, он порезался ножницами. Его невеста это заметила и попросила Бога разрешить ей покинуть ацангвару.

Она шла по следам и пела:

Ее заметил пастух и сказал:

— Ты уже близка к нему, скоро увидишь.

Увидев мертвого жениха, она прилегла рядом с ним на тахту и уснула. Во сне из ее глаз выкатились слезы, которые превратились в свинец, и она отдала его пастуху, чтобы он использовал свинец для охраны стад.

Потом она откинула одеяло и легла на кровать. Вытащила из-за пазухи платок и оживила им жениха…

По книге А. А. Аншба «Абхазский фольклор и действительность».

Тбилиси, Мецниереба, 1982.

Абхазы и арапы

Абхазы вышли из страны арапов (Рапстан), которые делились на две группы: черных и белых. Абхазы произошли от последних. Черные придерживались закона: око за око, зуб за зуб, и на этой почве между черными и белыми возникла война. Потерпев поражение, белые, вынужденные покинуть родину, направились на север.

К вечеру они остановились на большой поляне. Вдруг ночью просыпается одна старуха и, рыдая, говорит:

— Хазаратаалы[19] преследуют нас на своем коне Дулдул, перережет всех своей саблей.

— Что делать? — обратились к ней гонимые.

— Принесите мешок пшеничной муки, соль и сито. Ничто, кроме хлеба-соли, нас не спасет, — сказала вещая старуха.

Подали ей все то, что она потребовала. По ее распоряжению весь народ разместился посреди поляны, а она обошла сородичей кругом, сея через сито муку и соль. Когда же Хазаратаалы показался на горизонте, она вышла вперед и стала на колени. То же сделал и весь ее народ. Хазаратаалы на Дулдуле летел прямо на них, размахивая саблей. Но конь его вдруг остановился, как вкопанный, не смея переступить хлеб-соль. При этом старуха обнажила свою грудь и, обращаясь к преследователю, сказала:

— Сын мой, не это ли взрастило и тебя? Не убивай нас, отпусти, мы уходим, никому зла не желаем.

Так и не удалось Хазаратаалы добраться до них. Не смея наступить на хлеб-соль, он повернул и ушел обратно, сказав:

— Сегодня, покидая нас, вы повернулись к нам спиной, но пусть со временем снова обернетесь сюда лицом!

А белые, двигаясь дальше, осели временно на земле армян, которые напали на них и многих истребили. Отомстив армянам, когда те были собраны в большом храме, белые люди отправились дальше и достигли Кубани. Почувствовав, однако, что не могут вынести здешнего холода, они отправили гонцов на поиски теплых мест. Последние попали в Абхазию, которая в то время была вся покрыта лесом. Они обосновались сперва на Лыхненской поляне. Затем из-за гор постепенно стали стекаться к ним их сородичи. Но часть из них все же осталась на севере — это абазинцы.

Аш. Военно-статистическое обозрение страны, заключенной между Мингрелиею, крепостью Анапою, Черным морем и северо-западной частью Кавказского станового хребта. 1830, ЦГВИА, ВУА, Ф. 414, № 310, л. 4.

Абхаз и наут Албанская легенда

На юг от реки Евфрат в незапамятные времена жили два семейных брата. Были они очень богаты: не было счета их коням, верблюдам, рабам. Но вот развевался творец на ту землю и послал засуху. Погибла большая часть стад, умирали с голоду люди. И тогда братья, в поисках новых мест, пошли на север. Дошли до высоких гор, где буйные потоки мчатся по дну пропастей, а седые облака разрывают грудь свою о вершины бесплодных скал.

— Это и есть обетованная страна! — сказал один брат. — Видишь сколько тут воды? Засухи нечего опасаться! И травы всегда хватит для наших стад!

Но другой брат не захотел оставаться здесь и они расстались. Старший — его звали Абхазом — остался в приглянувшихся ему горах Кавказа. Младший — его звали Наутом — пошел дальше, обошел Черное море, пересек Балканы. И, наконец, увидел горы, походившие на те, которые задержали Абхаза. — Эти горы будут моими и детей и внуков моих! — сказал Наут. И раскинул свой стан там, где теперь стоит город Эльбассан. От старшего, Абхаза, пошло самое воинственное племя Кавказа — абхазы, родные братья албанцев. От Наута пошли арнауты, или албанцы, — самое неукротимое племя в мире[20].

М. К. Первухин. Страна белых гор (Албанские впечатления) // Природа и люди. 1916, № 11, с. 172.

«Апсы иуаа»

Когда-то, в стародавние времена, на земле существовало множество драконов и других страшных чудовищ. И люди тоже жили тогда, но жили они в страхе, потому что истребляли их драконы, и становилось их все меньше.

Однажды на земле родился человек, который силой, умом и красотой выделялся среди других людей, и все смотрели на него с надеждой как на защитника и предводителя. Жил он одиноко в пещере, там, где горы близко подходили к морю. Когда пришло время, этот мужчина женился на самой красивой женщине. Но неожиданно, в день свадьбы, он умер. Люди, потеряв своего предводителя, долго горевали, но с надеждой на чудо решили проводить его невесту в пещеру, где лежал покойник, веря, что он все же подарит им наследника. И чудо свершилось: женщина забеременела и родила мальчика. Род, который пошел от него, и стали называть «апсы иуаа»[21] — «люди покойника» или «люди души»[22].

Записано со слов Темыра Хварцкия в с. Звандрипш в 1965 г.

Записал И. Хварцкия.

Перевела с абхазского Т. Алексеева.

Два брата

У двух братьев было много овец. Они пошли пасти их вместе. В это время младший сказал:

— Я залезу на эту скалу.

Залез и остался там: подняться поднялся, а спуститься не может.

Подвернулась ему веточка, он за нее ухватился. Выскользнет из рук — костей не соберешь.

Тогда старший брат взял в руки свирель и сел у подножия скалы. Начал играть на свирели задумчивые, печальные мелодии.

— Даст Бог, ты сорвешься со скалы и погибнешь, а я возьму твою жену, — говорит, — твоего единственного сына сделаю козопасом и овчаром, — говорит, — твою дочь водоноской сделаю, — говорит[23].

Так прошла эта мучительная ночь. А этот осёл думает в душе: «Ох, спуститься бы только живым, я с ним расправлюсь, убью на месте!»

Как только рассвело, старший брат поднял крик, стал сзывать народ:

— Я пропал, мой младший брат застрял на скале, веточка выскользнет из рук — сорвется, разобьется вдребезги, помогите!

Люди достали веревки, доски, ветки, все это связали и с трудом, но благополучно сняли со скалы глупца. Когда его спасли, братья погнали скот домой. По дороге им встретилась река, большая как море, через которую был проложен огромный мост. Когда братья дошли до середины моста (старший шел впереди, а младший — сзади), младший ударом ноги сбросил старшего в воду. Тогда все овцы вслед за старшим братом бросились в реку.

Младший брат пришел домой, жена поставила перед ним еду.

— И овец нет, и брата твоего нет, куда подевались? — спросила она у мужа.

— Ох, я отомстил за себя! — ответил муж.

— Что ты сделал, чтобы потух очаг? — спросила жена.

— Что я сделал? Вчера я застрял на скале, а он всю ночь оскорблял меня. Я весь горел на огне, я лопался от злости. А сегодня по дороге на большом мосту я сбросил его в воду, — сказал он.

Только он приступил к еде, жена моментально убрала ее.

— Чтобы погас твой очаг, ты погубил (буквально — съел) своего брата, — сказала она. — Говоря тебе обидные слова, он пытался не дать тебе уснуть и тем спасти тебя, а ты не понял. А теперь иди на берег реки и играй на свирели и пой так: «Моя смерть — твоя смерть; твоя погибель — моя погибель».

Ходил, ходил, пока из реки не показался его брат. Вслед за ним вышли и овцы. Но не успел брат дойти до берега, как младший подбежал к нему и крикнул: «Ой, мой бедный брат, погубленный мной, это ты идешь?!»

— Ах, чтоб у, тебя никогда не было удачи! Приходи ежегодно к этой реке, подучишь клубок (моток) шерсти, больше тебе не суждено. иметь, — сказал старший брат и, повернувшись, ушел под воду. И овцы ушли вместе с ним.

Если бы глупец сумел сдержать себя и не подбежал бы к своему брату до, того, пока с овцами не вышел на берег, брат и его овцы остались бы живы и невредимы. Но не вытерпел, бедняга. Говорят, с тех пор раз в году эта огромная река выбрасывает на поверхность воды овечью шерсть.

Это предание записано у 64-летней абхазской сказительницы Шадии Халваш[24] в г. Батуми в 1964 г.

Записал Ш. X. Салакая.

По книге А. А. Аншба. «Абхазский фольклор и действительность».

Тбилиси, «Мецниереба», 1982.

Хавя Амаршан

Хавя Амаршан был удалец и охотник, каких в то время не было во всей Апсны. Даже боги знали его. Пуля его была метка, глаз верен, и могучие плечи могли снести с гор зубра.

Раз под вечер бог Ажвейпш, пастух всех зверей, сидел, по обыкновению, на корточках на опушке горного леса и доил лань. Нечаянно лань толкнула ногой ведро и пролила молоко наземь.

«Чтоб тебя Хавя Амаршан застрелил!» — выругался огорченный Ажвейпш, поднялся, взял пустое ведро и пошел прочь.

Услышал Хавя слова Ажвейпша. Он давно подкрался и смотрел, как Ажвейпш доил лань. Мигом сдернул с плеч винтовку и повалил лань на месте. Затем связал ей все четыре ноги вместе, взвалил на плечи и пошел домой.

Только вечерело. Под горой, у самой дороги, на краю большого болота, дышащего сонмами ядовитых испарений, собрались бледные, зловонные тени болезней, как густые клубы пара. Сидят друг около друга злые, мрачные и с тихим хохотом, с шипеньем, полным ужаса смерти, рассказывают друг другу, кого из людей терзали они и жгли своим дыханием, кого преждевременно свели в могилу.

Легкой походкой, как шакал, подкрался Хавя к ним, прилег наземь и стал слушать. Долго рассказывали болезни друг другу свои подвиги и, наконец, стали рядить, кому куда на этот раз идти.

Распределились все, осталась одна лихорадка.

— Ну, я пойду к Хавя Амаршану, — сказала лихорадка, — попробую справиться с ним, хоть он и силен, крепок, но и я не без мощи.

— Ой, оставь, не ходи к нему, — стали отговаривать лихорадку другие болезни, — Хавя человек как кремень, хитер. Пробовали мы, да ничего не вышло. Наживешь еще с ним беды.

— Ничего, попробую, — отвечала им лихорадка. — Он, кстати, сегодня на охоте. Вернется к ночи домой и попросит, по обыкновению, у жены напиться. Поднесет она ему чашку с водой, как только возьмет он ее, вскочу в чашу. Выпьет он воду вместе со мной, и примусь я тогда за него.

План этот болезни нашли удачным. Пожелали друг другу успеха. Назначили срок нового свидания ровно через месяц и разошлись каждый в свою сторону.

Пришел домой и Хавя, загадочно усмехаясь. Дорогой зашел он к пастуху и взял у него хороший, крепкий бурдюк для воды. Пришел Хавя домой. Поздоровался с гостями. Сказал жене, чтобы она дала ему напиться. Жена поспешно подала ему полную чашу воды с медом, чтобы сладко напился муж. А лихорадка уже притаилась в углу и ждет. Взглянул на нее искоса Хавя. Взял чашу у жены. Поднес ко рту и нарочно на одно мгновенье придержал ее. Лихорадка быстро прыгнула из угла в чашу, только один маленький пузырек булькнул. Тогда Хавя моментально вылил воду из чаши в бурдюк, завязал его крепко, повесил на крюк над огнем и сел с гостем ужинать.

Две недели сушил Хавя бурдюк над огнем, и когда он стал величиной с кулак, пожалел Хавя лихорадку, снял бурдюк с крюка, развязал его и выбросил в воду, а сам через две недели отправился к болоту на условное место, запрятался в кусты и стал ждать.

Только солнце стало садиться и стал подниматься с болота пар, стали с разных концов сходиться болезни. Вот собрались все. Нет одной лихорадки. Долго ждали ее болезни и дивились, чего она не идет. Наконец, вдали на дороге показалась и лихорадка, но в каком виде!

Еле тащилась она, иссушенная, изломанная, хромая на обе ноги, чуть дыша, останавливаясь на каждом шагу. Кинулись болезни к ней и помогли добраться до своего места. Села лихорадка и слабым, еле слышным голосом рассказала друзьям свои злоключения.

В старину люди от лихорадки умирали, так сильна была она, после же того, как Хавя Амаршан изморил ее, она только мучает людей.

Убивать же их у нее не хватает сил.

Записал М. М. Галашевский.

(«Сухумский вестник», 1910, 10 окт.).

Абынуавы

Говорят, что в старину в лесах Абхазии обитал абынуавы — лесной человек. Абынуавы похож на человека. Он высокого роста, весь покрыт шерстью. На лице его шерсть образует подобие бороды. И даже уши заросли ею, только ладони рук голые. Грудная кость сильно выступает вперед. И ногти у него длинные, цепкие.

Одевался абынуавы в звериные шкуры. Он обладал громадной силой, был неустрашим и зол. И поэтому встреча с ним не обещала ничего хорошего.

Лесной человек жил охотой на диких зверей. Пойманного зверя он разрезал костяным выступом на груди и высасывал из него кровь.

Абынуавы выходил на добычу только ночью, а днем укрывался в недоступных дремучих лесах. Он был в постоянной вражде с охотниками, нападал на них и похищал у них добычу. Шло время. Люди стали вырубать лес, прорезать его тропинками. Абынуавы удалялся все дальше в глухие леса и погиб от руки отважного охотника Мард-ипа Мардсоу. Произошло это вот как.

Однажды отважный охотник Мард-ипа Мардсоу пас стадо в лесу, в верховьях реки Бзыбь. Днем он убил дикую козу. Вечером развел костер и жарил на вертеле печень и сердце дичи. Вдруг слышит — идет кто-то по лесу, ломает ветки и кричит: «Мард-ипа Мардсоу здесь?» Охотник догадался, что это зовет абынуавы, и не ответил.

Снова раздается голос: «Мард-ипа Мардсоу здесь?» Мардсоу опять не ответил, быстро зарядил кремневку, положил на пень бурку, а сам спрятался в кустах. Подходит абынуавы, бросается на бурку, думая, что под нею спит охотник.

— Стой! — крикнул Мард-ипа Мардсоу.

— Не стреляй, все равно не попадешь: в меня попадает лишь одна пуля из ста, — насмешливо бросил абынаувы.

— Эта пуля будет как сто пуль, — сказал Мард-ипа Мардсоу.

Он выстрелил и попал абынуавы в сердце. Застонал лесной человек и убежал.

Утром пошел Мард-ипа Мардсоу с кремневкой и собаками по кровавому следу и в лесной чаще нашел мертвого абынуавы. Видит — около него сидят две сестры его и плачут, причитают:

— Мы же говорили тебе: не ходи в лес, где охотится Мард-ипа Мардсоу.

Когда перед ними появился отважный охотник, сестры абы-нуавы испугались и стали просить его не убивать их. Мард-ипа Мардсоу успокоил их:

— Не бойтесь. Пусть только никто не смеет показываться в моем лесу, где я охочусь, — сказав это, охотник удалился.

Убив лесного человека-абынуавы, Мард-ипа Мардсоу оповестил народ, что отныне можно охотиться свободно.

Из книги «Абхазские сказки». Сухуми, 1983.

Составил, обработал, перевел X. Бгажба.

Аиага Гурюак

Храбрейший и удачливый охотник Аиага Гурюак однажды в горах услышал страшный рев, доносившийся со стороны водопада. Такого душераздирающего рева ему никогда не приходилось слышать. Сердце Аиага Гурюака не дрогнуло, и, держа наготове ружье, он направился к водопаду, откуда доносился крик.

Аиага поднялся на скалу и увидел дракона, терзавшего медведя на берегу горного ручья.

Бесстрашный охотник, прицелившись, выстрелил в дракона, но дракон даже не почувствовал, что в него попала пуля, и продолжал убивать медведя. Одиннадцать раз выстрелил охотник в дракона, после чего чудовище оставило свою жертву и ринулось на Аиагу. У охотника остался один заряд, и он решил выстрелить, когда дракон подойдет ближе. В это время черная туча появилась в небе, грянул гром и сверкнула молния. Охотник увидел, как молния поразила дракона.

Аиага Гурюак устало сел на камень, облегченно вздохнул и закрыл глаза.

Неожиданно раздался голос:

— Гурюак, да будешь ты еще больше удачлив!

Аиага вскочил от неожиданности и произнес:

— Кто ты, чей голос я сейчас услышал? Спасибо, но я должен сказать тебе, что не я убил дракона.

— Я — Ажвейпш, помог тебе убить дракона, но и ты всадил в чудовище одиннадцать пуль. До сих пор добыча принадлежала тому охотнику, кто последним выстрелом убивал дичь, но отныне добыча будет принадлежать тому, пуля которого первой настигнет дикое животное, если даже эта пуля будет не смертельной, — услышал охотник голос Ажвейпша.

С тех пор в горах воцарился закон: забирает дичь тот, кто первым выстрелом попадает в нее.

Записано со слов Сината Джеина в с. Лыхны в 1972 г.

Записал К. Шакрыл.

Перевел с абхазского И. Хварцкия.

Баранзаа Абыгу

Каждый охотник знает, что если убьешь дичь белого цвета, прогневаешь владыку диких животных и птиц Ажвейпша.

Баранзаа Абыгу знал об этом, но, не сдержав охотничьего азарта, убил однажды белого кабана.

Ажвейпш проклял Абыгуа так: «Пусть ты умрешь, как только мясо этого кабана кончится». Абыгу слышал эти слова проклятия. Он был не из простых и пошел на хитрость. Вынув сердце и печень кабана и выдолбив отверстие в буковом дереве, он положил туда сердце и печень и закрыл дыру выдолбленной щепкой. Рана на дереве зажила. Абыгу поднял кабана и направился домой.

Когда кончилось мясо кабана, все представители рода Баранзаа умерли. Но Абыгу остался. Он одряхлел, ему уже исполнилось 300 лет, но он все не умирал, хотя был уже не прочь и умереть, потому что надоело жить.

В конце концов он собрал родственников и послал их к тому дереву, где он спрятал сердце и печень кабана.

— Это дерево самое старое, вы его не спутаете с другими деревьями, — сказал он им. — На этом дереве вы увидите след от удара топора. В том самом месте, внутри ствола, лежит что-то. Выньте его оттуда и принесите мне.

Родственники решили, что старик совсем выжил из ума, но все-таки пошли искать это дерево. Долго они искали и, наконец, нашли и дерево, и след от топора. Продолбив дерево в том месте, они извлекли оттуда сердце и печень кабана. Мясо было совсем свежее, как в тот день, когда Абыгу его положил туда. Родственники принесли старику мясо. Старик сказал:

— То, что вы принесли, сварите в котле и отдайте собакам. Ни в коем случае вы не пробуйте это мясо. Из-за этого мяса я не могу умереть.

Старик рассказал от начала до конца все, как было.

Когда собаки освободили свои желудки от съеденного мяса, Абыгу растянулся на кровати и умер.

Записано со слов Кукуны Бениа-Кехир-ипа в с. Бармыш в 1963 г.

Записал К. Шакрыл.

Перевел с абхазского И. Хварцкия.

Как Хавя Амаршан случайно оказался во владениях Ажвейпша

Однажды Хавя выстрелил в косулю и ранил ее. На этот раз знаменитый охотник промахнулся. Но Хавя стал преследовать раненую косулю и оказался во владениях владыки зверей и птиц Ажвейпша. Раненая косуля оказалась дочерью Ажвейпша. Как ни пытался охотник, он не смог выбраться из этого мира в свой мир. И от этого страдают и Хавя, и Ажвейпш, потому что они не видят друг друга. Начались страшные болезни во владении Ажвейпша. Ажвейпш пригласил Знающую. Она сказала, что в мир Ажвейпша попал чужеродный, и чтобы изгнать его, нужно открыть двери владения Ажвейпша.

— Другим способом нельзя избавиться вам от болезней, — сказала Знающая.

Ажвейпш открыл двери, ведущие в мир людей из его владения. Хавя Амаршан выбрался из владения Ажвейпша, и там прекратились болезни.

Записано со слов Калги Халита в с. Абгархук в 1988 г.

Записал З. Джопуа.

Перевел с абхазского И. Хварцкия.

Худыш

Род ацанов был уничтожен Богом, но один ацан случайно избежал смерти. В то время, когда огонь бушевал по всей земле ацанов, он был на охоте со своим закадычным другом Бырцем. С ним была его собака Худыш.

Вернувшись в родные края, он увидел страшное пепелище на месте цветущих садов и полей. Что было делать одинокому ацану? Он спустился с гор и решил поселиться на побережье. Люди, жившие на побережье, помогли ацану пустить, как говорится, корни. Соседи построили для него пацху, огородили усадьбу, зарезали быка и устроили пир. В разгар пира со свадебной песней «Радеда» группа всадников въехала во двор с невестой для ацана.

Так начал жить среди долинных жителей горец ацан. Люди присматривались к ацану и его жене и радовались: муж и жена жили дружно. Он был хорошим хозяином, смелым охотником, она — трудолюбивой, гостеприимной хозяйкой.

Прошло некоторое время. Ацан стал замечать какие-то перемены в поведении жены, но не придавал этому значения. А оказалось, что жена ацана тайно встречалась с волком. Более того, когда ацана не было дома, волк стал приходить к ней домой. Некоторые соседи, заметив это, стали поговаривать, что это ацан иногда приходит домой, напялив на себя волчью шкуру.

Пришел однажды волк домой к жене ацана. Женщина поспешно закрыла дверь пацхи. Она приказала волку вырыть глубокую яму внутри пацхи, надеясь на то, что муж, войдя в дом, упадет в яму, где его будет ждать волк. Волк вырыл яму, а женщина разделась донага и стала купаться. В это время ее муж вернулся с охоты и не успел еще переступить порог дома, как его собака Худыш, опередив хозяина, ворвалась в пацху и растерзала волка. Собака первой учуяла измену женщины. Люди собрались и решили наказать женщину: раскаленным железом выжгли они кожу на ее лбу и отпустили на все четыре стороны.

Человек может совершать чудовищные поступки и совершает их. А потом постепенно забывает о своих поступках и повторяет снова…

Записано со слов Кучи Тваоба в с. Дурипш в 1984 г.

Записал С. Габниа.

Перевел с абхазского И. Хварцкия.

Пещера чертей

Пастух Кун охотился в горах, и Ажвейпш послал ему добычу — дикую козу. В пещере Кун нашел спрятанный охотниками котел, развел огонь и, быстро разделав козу, положил мясо в котел. Пастух сидел и ждал, когда сварится мясо. Вдруг он отчетливо услышал какие-то голоса:

— Эй, идите сюда, сегодня у нас свадьба! — и Кун увидел, что его окружили черти.

— Сегодня у нас большая свадьба! — опять повторили черти в один голос и стали танцевать. Закончив, они приблизились к охотнику и, дергая его за одежду, стали требовать: «Дай мяса! Мяса дай!»

Кун начал отмахиваться от них и незаметно обнаружил, что тоже танцует вместе с ними. Воспользовавшись этим, черти начали из котла выхватывать куски мяса.

«Хай! Проклятые Богом! Не дали мне даже произнести слова молитвы по обычаю!» — подумал про себя Кун и, рассердившись, выхватил из огня горящую головешку и пошел на чертей, размахивая ею. Кого-то головешка зацепила, кого-то уложила насмерть, кого-то обожгла, — одним словом, страшно вопя, черти разбежались. Но начали раздаваться душераздирающие крики. Кун решил, что дольше оставаться здесь бессмысленно, собрал свои вещи и отправился домой. Позади себя он слышал чей-то голос, повторявший:

— Умер, умер Данья, брат Хакьи! Умер брат Хакьи!

Когда Кун пришел домой, его кошка прыгнула на него, пытаясь выцарапать ему глаза. Изловчившись, Кун сумел схватить кошку и швырнул ее со всей силой. Визг ее где-то затих. Тогда Кун вспомнил, что кошку-то и звали Хакья.

Поэтому не зря абхазы говорят, что у кошки дьявольская натура.

Записано со слов Тишкуа Ашуба в с. Дурипш в 1985 г.

Записал С. Габниа.

Перевел И. Хварцкия.

Как люди стали приносить жертву Богу

Один крестьянин женился поздно и принес Богу такой обет: «Если Всевышний даст мне наследника, я зарежу и принесу Ему в жертву самое дорогое, чем я владею».

У крестьянина родился сын. Когда сыну исполнилось пять лет, крестьянин сказал жене: «Искупай ребенка, мне надо с ним куда-то пойти».

Жена вымыла мальчика, надела на него чистое белье и отпустила его с отцом. Едва мальчик с отцом вышли со двора, женщина услышала откуда-то голос:

— Твой муж хочет убить сына, зачем ты отпустила сына?

— Если отец решил убить своего сына, пусть убивает, — ответствовала женщина.

В дороге мальчик тоже услышал голос:

— Твой отец хочет убить тебя, вернись домой.

— Он мой отец. Если он решил, что надо меня убить, пусть убивает, — ответил мальчик.

Отец с сыном дошли до красивой поляны и остановились, и сын сказал отцу:

— Отец, почему ты стоишь в раздумьи? Сделай же то, что ты задумал. Но об одном прошу: не испачкай ворот рубашки кровью, маму жалко.

Сказав так, лег мальчик на траву. А отец взял нож и произнес, обратившись к небесам: «Я исполню то, что обещал тебе, Всевышний». Стал он резать горло сыну, но на горле мальчика не появилось ни царапины.

Тут откуда ни возьмись появился на поляне ягненок. Крестьянин зарезал ягненка и, исполнив обет, вернулся с сыном, живым и невредимым, домой.

С тех пор люди стали приносить в жертву Богу овец. К дню жертвоприношения, по абхазскому обычаю, готовят мамалыгу. Жрец произносит слова молитвы. Потом кладут агнца на подстилку из ореховых веток, садятся на землю, дабы отведать мяса жертвенного животного.

Записано со слов Султана Гумба в с. Дурипш в 1980 г.

Записал З. Джопуа.

Перевел с абхазского И. Хварцкия.

Как люди стали курить табак

Жил один, всеми уважаемый, достойный человек. Женился он поздно и жил с женой недолго. Через год после женитьбы он умер. Жена его вскоре родила сына. Вырос мальчик в статного, красивого юношу. Мать присматривалась к мужчинам, но не увидела такого, кто пришелся бы ей по душе. Единственный, кто напоминал ей умершего мужа, был ее сын.

Однажды мать позвала сына и сказала ему:

— Нан, я должна уйти из дома надолго. Возможно, я больше не приду домой. Примерно через год в твой двор войдет женщина. Ты должен на ней жениться, потому что тебе не суждено жениться на другой.

Через год его мать, изменив свой облик, вернулась домой. Сын посмотрел на нее и не узнал свою мать. Помня просьбу матери, юноша женился на этой женщине.

Прошло время, и сына вдруг озарило, что жена его — его мать. Когда он убедился окончательно, что женился на своей матери, он повел ее в лес, убил, похоронил под деревом, а сам пошел куда глаза глядят.

На могиле этой женщины выросло одно растение и зацвело. Один пастух сорвал лист этого растения и, растерев на ладони, понюхал. Запах ему понравился. Дома он посеял семена этого растения. Это был табак. Так люди стали курить. Поэтому говорят, что табак вырос на груди распутной женщины.

Записано со слов Гуны Уахайда в с. Звандрипш в 1975 г.

Записал А. Аншба.

Перевел с абхазского И. Хварцкия.

От судьбы не уйдешь

Жил-был один весельчак и гуляка, который женился, когда ему уже перевалило за шестьдесят. Со своей женой, единственной дочерью одинокой вдовы, он познакомился на одной свадьбе, и, как говорится, полюбили они друг друга с первого взгляда, хотя ей едва исполнилось восемнадцать лет.

Однажды, когда они лежали в постели, муж обратил внимание на шрам на теле юной жены своей.

— Откуда взялся шрам у тебя на животе? — спросил он.

— В ту ночь, когда я родилась, — отвечала жена, — изможденная родами мать, выкупав, уложила меня в колыбель, а сама уснула как убитая. Вдруг откуда ни возьмись в доме появилась большая кошка, схватила меня и потащила на чердак. Она вспорола мне живот, но мать, проснувшись от моего плача, быстро вскочила, нашла меня на чердаке и, спустившись в комнату, зашила живот нитками. Бог пожалел мою мать, и я осталась жива.

— А твоя мать видела ту кошку? — спросил муж.

— Нет, мать видела только силуэт кошки, которая спрыгнула с крыши.

Мужчина лежал, словно пораженный молнией. Он вспомнил одну давнюю историю.

Однажды он решил увести корову, которую давно приметил. Ночью незаметно он проник в коровник и осторожно стал отвязывать корову. Коровник был пристроен к дому. Вдруг мужчина услышал взмах крыльев и голоса. То были ангелы, которые опустились на крышу дома.

— Сегодня у этой вдовы родилась дочь. Пусть она вырастет в красивую, умную девушку, — сказал первый ангел.

— Она выйдет замуж за того мужчину, который сейчас находится в коровнике, чтобы украсть единственную корову вдовы, — сказал второй ангел.

— Если тот, кто нас слышит, расскажет кому-нибудь о том, что он услышал, пусть он окаменеет, — сказал третий ангел. После этого они улетели.

Мужчина решил избежать предсказанной судьбы, пробрался в дом, вспорол ножом живот новорожденной девочки и забросил ее на чердак, а сам скрылся.

— Каким несчастным человеком был бы я, если бы ты умерла… — сказал мужчина и обнял свою жену.

По книге К. С. Шакрыл «Народные сказания — неиссякаемый родник».

Сухуми, «Алашара», 1990.

Владение Ананы Гунды

Было это около трехсот лет тому назад. Абатаа Базрыква, охотник из абазинского села Хважкыт, совершив убийство, скрылся в горах. Спустя некоторое время перешел он через перевал Нахар и дошел до села Псху, к братьям Аджыр-ипа, которых хорошо знал и раньше. Братья дали Абатаа землю, и он поселился здесь окончательно. Базрыква был опытным охотником и знал все горные тропы Карачая. Вместе с братьями Аджыр-ипа они часто переходили через горные хребты на север и перегоняли оттуда угнанный скот. В те времена это было частым явлением.

У братьев Аджыр-ипа была красавица сестра Гуагура, которая безумно влюбилась в Абатаа Базрыкву. Братья недолго совещались и выдали ее замуж за Базрыкву. Но в это же самое время сам Базрыква полюбил другую девушку из рода Алтейба, которую звали Гуигуил, и женился на ней. Так у Базрыквы стало две жены, и это в те далекие времена случалось очень редко. Тем не менее женщины уважали друг друга, и Абатаа зажил со своими женами дружно.

Обычно летом Базрыква перегонял свой скот на гору Атыпду, что находится между Шхапшдзой и Куламбой. Там же, на пастбище, вместе с ним находились и его жены. Целыми днями Базрыква охотился на дикого зверя, тем более что у него было ружье, старинное, кремневое абхазское ружье — редкость по тем временам, — которое подарили ему братья Аджир-ипа.

Однажды Абатаа охотился на горе Старый Пардгял. Неожиданно он заметил стадо диких коз и несколько раз выстрелил, но козы укрылись между скал восточнее горы. Пока Абатаа дошел до холма Одинокого Человека, он убил трех туров, и хотя трудно было добраться до того места, куда упали туры, но он спустился туда и снял с них шкуры. В тот день в горах стояла сильная жара, мучила жажда, но вокруг не было ни маленького ручейка, ни источника. Вдруг взгляд Абатаа упал на кусочки черного камня, отколотые от скалы его пулей. Он поднял их, они почему-то были влажные и вдобавок окрасили его руки в черный цвет. Базрыква решил, что это редкие камни и, может быть, еще пригодятся, и положил их в свою походную сумку.

Мучимый жаждой, изнуренный долгой ходьбой, Базрыква вынужден был часть мяса оставить на полпути — зарыл возле большого камня, — а с оставшейся половиной добычи двинулся дальше и дошел до подножия горы Хашхвапсалара. Тут он увидел небольшой «кусок» влажной земли. Положив свою тяжелую ношу, Абатаа взял посох и вырыл немного земли. В образовавшейся ямке вдруг появилась вода. Она была до того холодна, что охотнику свело зубы. Базрыква срезал тростник, смастерил родничок и маленькими глотками вдоволь напился холодной воды. Он отдохнул немного и, возвратившись обратно, принес оставленную часть добычи. Так он добрался до горы «Где стоит ачамха», где его ожидал мул. Взвалив на мула свою тяжелую ношу, он отправился на свою стоянку. А родник этот, который открыл Базрыква, и сегодня журчит тонкой струйкой, даря живительную влагу любому путнику, и называется он — Родник Базрыквы.

На другой день после возвращения Абатаа показал всем, какие камешки он подобрал во время охоты. Его жена Гуагура в этот момент стирала одежду, и случайно один из камней упал в таз с водой и вода окрасилась в черный цвет. А другая жена, Гуигуил, связала для мужа носки и бросила их в таз, чтобы постирать, и они тоже окрасились в черный цвет. С тех пор люди стали пользоваться этим красителем. Охотники, побывавшие на холме Одинокого Человека, обязательно приносили куски этого камня с собой. А краситель этот назвали акырдуаг. (Я помню, как мои невестки Антика и Маруша сшили мне черкеску и покрасили этим красителем. Хороша была черкеска.)

Абатаа Базрыква был непревзойденным охотником, его ноги не знали усталости, в горах он всегда ходил один. Так он прожил немало лет. Летом он отправлял своих жен на отдых в горы, и сейчас то место, где они отдыхали, называется Стоянкой женщин. С юга эту гору перерезает река, вытекающая из Куламбы, — Бурная Река. Она течет к реке Лацаа. По пути в нее впадают горные реки, сбегающие с гор Аданге, Атигхы, Ачара, Квапак. В этом месте проходит граница между Бзыбскими и Абжуйскими горами.

Однажды Базрыква перегнал своих коз на гору Хсырхуа, что севернее горы Ахапш. Место это называется Большая Стоянка. Как-то вечером Базрыква сказал своим пастухам, что хочет подняться на гору, которая называется Владение Ананы Гунды[25].

В народе есть предание, что никто не может подняться на гору, потому что Анана Гунда может разгневаться. Но Базрыква все же отправился во владение Ананы Гунды рано утром, и больше его никто не видел. Он не вернулся. Пастухи говорили: «С утра гора была ясная, но к вечеру ее окутали черные тучи. Вскоре разразилась гроза, небо, и землю сотрясал гром. Но небо было ясное, буря бушевала только вокруг самой горы — во владениях Ананы Гунды».

Из книги Заура Бутба «Ты — мне, я — тебе».

Сухуми, «Алашара», 1987.

Перевел с абхазского В. Алборов.

Ецваджаа

Семь братьев, семь звезд Ецваджаа садились на своих коней и отправлялись в поход, и вся Вселенная, застыв в изумлении, глядела им вслед. Искры от подков дождем рассыпались по всему небу. Братья и внешностью, и даже голосом были так похожи, что нельзя было отличить их друг от друга.

Однажды Создатель позвал братьев Ецваджаа к себе и сказал:

— Садитесь на своих коней и езжайте к тому месту, где семь дорог расходятся в семь миров. Каждый пойдет отдельной дорогой, и в пути он встретит необычайно красивый камень. Каждый принесет мне по кусочку от тех камней.

Братья Ецваджаа отправились в путь, и когда дошли они до пересечения семи дорог, Вселенная раскрылась. Каждый пошел своей дорогой, и пока Вселенная опять не закрылась, они успели добыть по кусочку красивого камня. На гарцующих конях братья въехали во двор Создателя. Кони их так и танцевали под ними! Говорят, в древности кони могли танцевать даже лучше, чем люди.

Оказалось, что каждый кусочек камня имел свой особый цвет, и братья, вместе со своими конями, приняли на себя цвета камней из семи миров. После этого Создатель смог отличить братьев Ецваджаа по цвету. И братья стали причастны к семи мирам.

Записано со слов Кучи Тванба в с. Дурипш в 1984 г.

Записал С. Ганбиа.

Перевел с абхазского И. Хварцкия.

Легенда об Утренней звезде и Вечерней звезде

Два брата отправились в горы на охоту рано утром. Старший брат пошел по следу шестнадцатирогого оленя по отвесным скалам. Лишь к концу дня настиг было его на неприступной скале, но тут зашло солнце, и, не рискуя сорваться в глубокую пропасть, он не смог спуститься. В отчаянии старший запел песню, в которой он звал на помощь своего младшего брата.

Младший брат услышал пение старшего и поспешил на его зов к подножию скалы, но ничем помочь не мог: черная ночь быстро опустилась на горы. Чтобы брат не заснул и не сорвался со скалы, всю ночь младший брат пел песни, в которых издевался, смеялся над ним, приводя его в ярость, которая не позволяла тому сомкнуть глаз.

Так до рассвета пел младший брат:

Старший брат не понял мудрой находчивости своего младшего брата, не стал слушать его объяснения. Шел он молча, злобу на младшего затаил.

Когда братья переходили по мосту через бурную реку, старший выстрелил в спину младшему, и черные быстрые воды поглотили тело юноши.

Вернулся домой старший брат и рассказал матери о том, что произошло. Мать рвала на себе волосы: «Что ты наделал? Он же своими песнями спас тебя от гибели!» — и, громко крича и рыдая, стала оплакивать младшего сына.

Потрясенный старший брат пошел к реке, которая унесла тело убитого им брата, и долго лил в нее горячие слезы. Но не облегчили слезы душу. Тогда, завернувшись в бурку, бросился старший с моста в бурную реку. И с тех пор мерцают на небосклоне две звезды: Щарпиецв (Утренняя звезда) — младший брат; Хулпиецв (Вечерняя звезда) — старший брат.

Из книги «Абхазские народные песни».

Сухуми, Абгосиздат, 1959.

Составили И. Кортуа и В. Ахобадзе.

Поляна звезды

В горах Абхазии, между Ачандарой и Псху, есть поляна, которую пастухи называют «Поляной звезды». Когда-то на эту красивую поляну садилась звезда, и с нее сходила дева необыкновенной красоты. Она заводила знакомства только с женатыми пастухами и охотниками. Почему она знакомилась только с пастухами и охотниками, понятно, — ибо в горы поднимаются в основном пастухи и охотники, но вот почему с женатыми — непонятно.

Говорят, те мужчины, которые познали любовь звездной девы, оставляли потом своих жен, потому что уже больше не могли с ними жить…

Записано со слов Сергея Габниа в г. Сухуми в 1981 г.

Записал и перевел И. Хварцкия.

Звезда абазина

Есть в ночном небе одна звезда, которую абхазы называют Звездой абазина. Она зажигается ночью, и ночной путник порою путает ее с Утренней звездой. Название ее родилось так.

Один абазин гостил у своих родственников в Абхазии и, возвращаюсь к себе домой, решил переночевать в горах, чтобы встать с Утренней звездой и перейти через перевал. Проснувшись ночью, он увидел эту яркую полночную звезду и принял ее за Утреннюю. Быстро встав, абазин пошел к перевалу, думая, что скоро рассветет. Но путеводная звезда потерялась среди других звезд, и путнику пришлось продолжать опасный путь в кромешной тьме. Недолго шел абазин, ибо сорвался в темноте со скалы и погиб.

С тех пор эту полночную звезду называют Звездой абазина.

Записано со слов Нестора Конджария в с. Калдахвара в 1975 г.

Записал А Аншба.

Перевел с абхазского И. Хварцкия.

Звезда трех братьев

Когда-то жили три брата. И была у них сестра — людоедка.

Братья дали обет никогда не жениться, ибо боялись, что через поколения опять родится в их роду дьявол или людоед, а затем сбежали от сестры и нашли себе жилище в небе, превратившись в звезду. Если человек, встав рано утром и переступив порог, поймает взглядом эту звезду — будет ему сопутствовать удача. Его охраняют добрые души тех братьев.

Записано со слов Кучи Тванба в с. Дурипш в 1984 г.

Записал С. Габниа.

Перевел с абхазского И. Хварцкия.

Жгараа

Жгараа[26] — созвездие из четырех звезд. Говорят, что расположение звезд отражает случай воровства, который произошел когда-то. Первая звезда — это человек, укравший корову. За ним следует вторая звезда — это сама корова. Третья звезда — хозяин, преследующий вора, а за ним, чуть сбоку, светит четвертая звезда — это собака хозяина.

Записано со слов Алыксы Конджария в с. Калдахвара в 1975 г.

Записал А. Аншба.

Перевел с абхазского И. Хварцкия.

«Нар Улбааит!»

Когда нарты погубили своего младшего брата — Сасрыкву, которого презрительно называли незаконнорожденным, он превратился в созвездие. Его можно видеть в Южном полушарии неба в середине лета, напоминает оно по виду фигуру человека и лужу крови у его ног.

Спустившегося с дерева абхазы приветствуют так: «Нар улбааит!» («Чтоб ты спустился с Нара!»). Но в древности это словосочетание произносилось редко и означало приветствие, обращенное к тому, кто спустился с неба.

Записано со слов Сергея Габниа в г. Сухуми в 1981 г.

Записал и перевел с абхазского И. Хварцкия.

Кувшин

Под видом человека пророк вошел во двор одинокой женщины. Увидев гостя, женщина пригласила его в дом, быстро накрыла стол и пошла в погреб за вином. Два кувшина были зарыты в земле: один был полон, другой — уже полупустой.

Женщина не решилась открыть полный кувшин и взяла вино из открытого, полупустого кувшина.

Налила женщина вино в стакан и, поставив его перед гостем, извинилась перед ним за небогатый стол. Она пожаловалась на свою судьбу, сказав:

— Боже, за что ты безжалостно отнял у меня всех родных, и мужа и сыновей?

— Дад, скажи, из какого кувшина ты взяла вино, из полного или из полупустого? — спросил гость.

— Из полного… — солгала женщина.

— Бог иногда поступает так, как ты с этим кувшином вина. Если он приметит одну семью и начинает забирать людей оттуда, он не примется за другую семью, пока не заберет всех из той семьи, — сказал пророк и покинул дом.

Записано Артуром Аншба на похоронах в Сухуми в 1975 г.

Сказитель не установлен.

О том, как разлучились Амра и Амыз

В горной стране жила девушка несравненной красоты. Она была хорошего нрава и искусной рукодельницей. На равнинной местности, в соседстве с ней, жил прекрасный юноша. Он был ловким джигитом, ничего не боялся, любил странствовать.

До юноши дошел слух о прекрасной девушке из горной страны. Он давно дал клятву, что возьмет себе в жены только такую девушку, которая в один день, от зари до зари, сошьет ему бурку, и черкеску, и башлык, и ноговицы, и чувяки.

Набрал он войлока, сукна, шелка и сафьяна и поехал к красавице горянке. Пришел и рассказал ей о своем условии.

Девушке джигит уж больно приглянулся, она полюбила его.

Девушка приняла условия.

— Приходи завтра после захода солнца, будет исполнена твоя просьба, — сказала красавица.

Юноша уехал домой. На следующий день с самого утра девушка принялась за работу. Вечером, на закате солнца, у нее все уже было готово, даже чувяки с кожаными носками, только не успела пришить застежки к черкеске и архалаку — времени не хватило. Если бы солнце задержалось чуть-чуть, хотя бы на высоту топорища, она все бы кончила, но солнце уже заходило. Тогда девушка, видя, что она не сможет выполнить свое обещание, спустилась с балкона, взобралась на камень, что лежал перед домом, и стала молить Бога:

— Творец наш, создавший меня, прошу тебя, приподними солнце на высоту длины топорища, чтобы я успела закончить свое шитье!

И желание девушки исполнилось: солнце, которое уже почти зашло, вдруг поднялось вверх, и девушка смогла закончить в срок свою работу.

Тут пришел юноша. Примерили одежду и обувь, все пришлось как раз впору, как будто девушка сняла с него мерку.

В день свадьбы он послал за невестой дружков-верховых, и они привезли девушку. Три дня и три ночи гости не вставали из-за стола. Но вот кончился пир, и вечером жених, как принято, вошел в амхара[27].

Только молодожены разделись и собрались лечь в постель, как кто-то позвал со двора:

— Эй, хозяин! — и назвал жениха по имени.

— Хай! — быстро откликнулся он.

— Иди скорей сюда! — позвал тот же голос.

Юноша тотчас же оделся, вышел из амхара и куда-то исчез.

Молодая ждала-ждала, но в ту ночь он не вернулся. Явился он только на рассвете, мокрый от росы. Наступило утро, а молодые так и не успели прилечь.

А вечером, едва они остались одни, неизвестный снова позвал хозяина и увел с собой. И опять он вернулся только на рассвете.

На третью ночь повторилось то же самое — так каждую ночь кто-то вызывал и уводил его с собой.

Надоело все это молодой, говорит она золовке:

— Каждый вечер твоего брата кто-то вызывает, и затем они уходят, так что мы вдвоем как муж и жена ни одной ночи не провели.

— Если так, — ответила золовка, — я прослежу за братом этой ночью и никуда его не отпущу!

Вечером золовка спряталась около амхара, чтобы подкараулить брата. Вот наступило время ложиться спать. Вдруг опять тот же самый голос снова вызвал хозяина, тот вышел и пошел, не останавливаясь. Сестра бросилась за ним, догнала, поймала, но не смогла удержать — на глазах у сестры юноша стал превращаться то в змею, то в лягушку, девушка испугалась и выпустила брата. Он ушел, а сестра вернулась домой и рассказала все, что видела.

— Ну, на следующую ночь я его не пущу! — сказала тогда мать юноши, и вечером, притаившись, стала караулить.

Наступило время ложиться спать. Снова кто-то позвал юношу, снова он вышел из дома и пошел. Мать бросилась вдогонку, настигла, поймала, но лучше бы в ее руках оказался враг, чем сын: сперва он обернулся змеей и начал кусаться, потом превратился в лягушку, затем — в пламя и стал жечь. Мать долго его не пускала, наконец, не стерпела, выпустила, и он ушел.

Домой юноша вернулся, как всегда, усталым, изнуренным.

Тогда молодая говорит золовке и свекрови:

— Вы не смогли его задержать — этой ночью я сама поймаю его и никуда не пущу!

В ту же ночь, когда муж вышел из дому, жена пошла следом и поймала его. Он, как и раньше, сначала превратился в змею, в лягушку, потом стал пламенем, — все же она не пускала его, пока он не скажет, куда уходит. Юноша молчал. Вдруг появилась какая-то женщина и говорит:

— Я прокляла этого юношу. Каждую ночь он будет уходить от тебя, потому что ты своей молитвой разлучила меня с ним, моим мужем, и мы из-за тебя больше никогда не сойдемся.

Оказывается, эта женщина была Амрой — Солнцем, а ее мужем был Амыз — Месяц.

Раньше Амра и Амыз жили вместе и никогда не разлучались, как муж с женой. Теперь, по вине девушки, они разошлись и больше не смогли сойтись.

Но и новый брак не принес счастья. Как только наступает вечер и молодые собираются лечь в постель, приходит Амра и уводит юношу с собой.

Так продолжается и по сей день.

По книге «Абхазские сказки». Сухуми, «Алашара», 1973.

Составил и обработал X. Бгажба.

Отчего на луне пятна

Жил богатый князь. У него было трое сыновей, а хотелось ему иметь еще дочь. Князь стал молить Бога, прося у него дочку. Желание его исполнилось: скоро его семья пополнилась дочерью. По этому поводу князь устроил большой пир.

Однажды в загон для скота ворвался волк, схватил ягненка и унес. Карауливший в эту ночь стадо младший из братьев увидел волка и выстрелил в него. «Вроде попал, — думает он. — Пойду-ка посмотрю». Видит он, там, где пуля настигла волка, лежит отбитый палец. Взял он его, завернул в тряпочку и принес домой.

В это время лежавшая в колыбели новорожденная плакала. Подошли к ней и видят, что у нее на руке оторван палец. Приложил младший брат оторванный палец к руке сестры-младенца и видит: подходит. Тут он понял, что новорожденная ведьма — оборотень. Это она под видом волка таскала скот из княжеского стада.

Огорчились братья такому неприятному открытию и разошлись кто куда. Сестра-колдунья погналась за младшим братом. Бросился он бежать, а та — за ним. Видит младший брат, дятел долбит дерево.

— Задержи, дятел, как-нибудь ведьму, а то мне от нее плохо будет, — попросил он.

Но дятел ответил:

— Не могу, нет времени. Мне нужно поскорее добыть пищу своим детям. Видишь, дерево гнилое, скоро оно упадет. Придется тогда голодать.

Младший брат ударил дерево палкой, и стало оно молодое, крепкое. Пошел он дальше. В глухом лесу увидел он маленькую избушку, а на пороге сидит колдунья Арупап. Младший брат попросил ее:

— Помоги, нан, матушка, спаси от сестры-ведьмы. Погубит она меня.

— Иди скорее дальше. По дороге ты встретишь большой двор, но не заходи в него, а следуй все прямо.

Младший брат все шел и шел, миновал двор, о котором говорила Арупап, и наконец пришел в края, где жила красавица Луна. Он ей очень понравился, и она вышла за него замуж.

Прошло много времени, стала Луна замечать, что ее муж загрустил.

— Что с тобой, о чем ты думаешь? — спросила она мужа.

Он рассказал ей о сестре-чародейке, о том, что его беспокоит судьба братьев и родителей. Выслушала его Луна, дала ему кольцо, а потом говорит:

— Иди и найди своих братьев и родителей, а если тебе придется очень трудно, тогда брось это кольцо мне.

Муж Луны сел на коня и поехал. Много дней и ночей был он в пути, наконец приезжает домой. Никто его не встретил, видит он, что хозяйство запущено, заброшено. Стоит только одна хижина с конусообразной крышей — акуацв, над ней дымок вьется. Спешился он и подошел к дому. Выходит ему навстречу сестра. Она обрадовалась, обняла брата, приглашает в дом. Через некоторое время сестра вышла. Она съела левую заднюю ногу араша, а потом вошла и спросила брата:

— Милый братец, что же ты это приехал на коне о трех ногах?

Понял брат, в чем дело, и ответил:

— Да.

Снова вышла сестра, съела вторую ногу араша.

— Что же ты, милый брат, приехал на лошади о двух ногах? — спрашивает она его.

Он ответил так же, как и в первый раз. Так сестра по частям съела всю лошадь, а потом обращается к брату снова:

— Милый братец, что же ты пешком пришел?

Затем она вышла, сказав, чтобы он поджидал ее, а сама пошла в кузницу точить зубы. Сидит брат и думает, что же делать? В это время в избушку прибежала крыса. Схватила она апхиарцу и стала играть на ней, приговаривая:

— Уходи скорее, твоя сестра точит зубы на тебя. Она хочет тебя съесть.

Брат пустился бежать. Ведьма наточила зубы, вошла в избушку, видит, нет брата. Отправилась она за ним вдогонку, вот-вот догонит. Он добежал до дятла и просит его помочь ему. Дятел сказал: «Беги, а я покажу ведьме другую дорогу».

Но ведьма скоро догадалась, что дятел ее не по той дороге послал, и снова погналась за братом. Стала она его догонять. Добежал он до избушки Арупап. Колдунья Арупап тоже немного задержала злую ведьму-людоеда. Но все же сестра стала догонять брата: вот-вот схватит его. Тут брат снял с пальца кольцо и бросил его жене в небо. Выскочили несколько собак, и набросились они на ведьму, а брат ведьмы быстро начал взбираться по лунной дорожке в дом жены. Вывернулась ведьма от собак, подпрыгнула и схватила брата за ногу. Ей удалось оторвать ногу брата до колена. Так с оторванной ногой он и живет теперь на Луне. Если вы внимательно присмотритесь в очертания пятен на Луне, то увидите в них одноногого человека — это он.

По книге «Абхазские сказки». Сухуми, «Алашара», 1973.

Составил и обработал X. Бгажба.

Гавриил Галашевский Рицха Легенда об озере Рица

Однажды летел над Апсны вольный, как ветер в горах, дух горный Ацы[28].

Под ним сияли снегами и вдали спешили чередою высокие горы. Забытой стояла в стороне Агепста-гора. Гранями чистого льда зорко следила Агепста, как солнце всходило, а вечер гора отразила глубины голубые и пламенный взор близко летевшего духа гор Ацы. И глянул случайно Ацы с вершины Агепсты к подножию горы… Вздрогнул Ацы: глубоко внизу бездна сияла, меж гор и лесов зияла, как черная ночь, как дикого зверя отверстая пасть. И задумал в тот вечер Ацы бездну меж гор светом Агепсты высокой всю озарить.

Черпнул светозарным, как льды на Агепсте, ковшом глубины закатные неба и залил ту бездну вмиг эфиром небес. И вдруг — засияла где бездна — сверкнула светом Агепсты чистого озера гладь. Рассеялась в бездне той темень ночи, и к ночи в глубинах озерных зажглись лучезарно, как в небе, звезды и месяц.

С тех пор разлилось когда озеро среди гор, кто знает, как времени много прошло? Спустились с гор люди. Селились у чистой воды, и скоро близ озера вырос богатый аул.

Посреди озера жила на острове с младенцем грудным вдова по имени Рицха[29].

Земли на острове том было лишь столько, чтобы саклю поставить, не больше! Но была у Рицхи не только под саклей земля. От острова к берегу шла полоска скалистой земли, и по этой земле Рицха ходила в аул работать на землях богатых…

День проработает Рицха у одного, два — у другого хозяина, и не было дома в ауле, который не знал бы, что у Рицхи-вдовы нет земли никакой, что бедна она вовсе, а кормит младенца едва.

Но подрос и младенец ее. Стало трудно… В ауле кормилась Рицха у того, где была на работе, и никто не давал ей с собой ни крошки абысты[30], и никто не подумал в богатом ауле, как же кормит ребенка вдова?!

Приносила же Рицха домой с собой лишь столько абысты, сколько случайно ее западало во время работы в чувяки ее. Снимая чувяки те с ног, ссыпала на камни по горсти из каждой и камнем толкла, варила ребенку кашу и кормила его. И случилось, что вдова заболела и день или два не могла подняться с постели.

С вихрем в ту пору осенним с вершины Агепсты летел на озеро дух Ацы, и слышит — в безмолвии гор плачет ребенок. Впервые заметил он среди озера саклю — дверь приоткрыта, заглянул и вздрогнул.

Вздрогнул Ацы. Вспомнил он вечер — в вершине Агепсты сияла заря, а внизу, как дикого зверя отверстая пасть, бездна сияла меж гор… Вздрогнул Ацы… здесь увидел он снова ту бездну, но… меж людьми.

И бережно взял Ацы плач ребенка, помчал он с ним мимо домов аулов богатых людей, помчал ребенка голодного плач. Чтобы слышнее был он, вихрем понесся по крышам аула, и пораскрывались в домах настежь двери и окна.

Взглянули с досадой те люди на остров, откуда с вихрем несся назойливый крик, встали и наглухо двери и окна закрыли. Эхо высоко на скалах звучало, и вторили крику и горы, и лес.

Разгневался дух. С эхом вознесся на скалы и выше лесами понесся он, как ураган, взвился до Агепсты. Обхватил он вершину горы и с силой потряс: сверкнули среди ночи молнии ало и сине, раскатисто громы взгремели в горах. Разверзлась земля, обвалилась — и аул поглотила с людьми вода.

Рицха взяла ребенка в испуге, собрала все силы и вышла из сакли. И только ступила она на порог, как сакля и остров исчезли в пучине озерной. Тесно прижавши ребенка к груди, Рицха, сплетаясь ногами, спешит по узкой тропе… и шаг за шагом вслед ей валится в озеро узкая Рицхи земля. И так невредимо вышла она на берег Юпшары.

К утру засияла снова, как свет на Агепсте, хрустальная озера гладь, а к ночи в тот же день в глубинах озерных зажглись лучезарно, как в небе, те же звезды и месяц.

«Советский писатель Абхазии».

Сухум, 1933, 8 дек.

Ажгери Кучук и черкес Саруат

Горемычный Ажгери Кучук, абхазский витязь, когда решил, что пришло время жениться со славой, послал людей к своим друзьям и постоянным спутникам в походе Махматкаче и Хиртизле, чтобы на третий день, который был вторником, они явились к нему, готовые к путешествию. Когда в назначенный вторник явились друзья, готовые отправиться с ним в путь, Кучук велел подавать ему коня. В те времена младшим не полагалось осведомляться, куда они отправляются в путь. И спутники Кучука двинулись с ним по направлению к Северному Кавказу. А Кучук задумал пленить русских, засевших в крепости, и умыкнуть генеральскую дочь. Когда они без отдыха прошли четыре дня пути, Махматкача переглянулся со своим приятелем, что не ускользнуло от взгляда Кучука. Они стояли на развилке трех троп.

— Несчастный, столько лет ты путешествуешь со мной, а не научился угадывать мои мысли! Ступай за мной прямо и направо! — воскликнул в негодовании Кучук.

Они шли еще семь дней, и наконец Кучук остановился в одной чаще и сказал, что теперь можно и передохнуть.

Они привязали коней и уселись под деревом, расстелив бурки. Кучук первый почувствовал приближение всадника, который виднелся в пыли от копыт своего коня, и определил, что это джигит.

— Друзья, опасный всадник направляется к нам. Если он подъедет справа и приветствует нас — берите его стремя и помогите спешиться, потому что он будет нам другом. А если он подъедет слева и приветствует нас, — убейте его, иначе он вас опередит, — распорядился Кучук.

Но при этом он сам, не дожидаясь, когда неведомый всадник приблизится к ним с левой или правой стороны, крикнул ему:

— Всадник, подними-ка шапку на конец сабли!

Всадник приподнял шапку над головой, Кучук, не вставая с места, выстрелил и прострелил шапку гостя.

— Ажгери Кучук, узнаю тебя по выстрелу. Если это ты, то подними теперь свою шапку, потому что я черкес Саруат, — сказал, приближаясь, всадник, и когда Кучук приподнял шапку, выстрел прожег ее прямо посередине.

Затем он подъехал справа от них, приветствуя путников.

— Добро пожаловать, гости! — сказал он, спешился, накинул на ветку узду коня, но из скромности присел поодаль от них под другим деревом.

— Гости, я хочу быть вашим хозяином, если вы снизойдете до меня, — сказал он.

Кучук и друзья подошли к черкесу и уселись на его бурке.

— Не гнушайтесь хозяйским обедом, — сказал тот и разложил перед ними еду из своих запасов.

Кучук с приятелями решили, что черкес еще молод и должен ухаживать за ними, и, не приглашая его к трапезе, стали есть.

— Теперь мы отведали твоего хозяйского обеда. Можешь и ты отойти и подкрепиться, — сказали они парню.

— Я сыт, благодарю вас, — ответил юноша. — Вы — мои гости и, хоть я и не равен вам, но эти места мне хорошо знакомы, позвольте мне быть вашим проводником.

— Мы идем брать русскую крепость, и если ты нам поможешь, это будет весьма кстати.

В сопровождении юного друга они пропутешествовали еще довольно долго, и наконец перед ними открылась желанная крепость. Но они нашли ее хорошо укрепленной и сильно охраняемой, каковым обстоятельством были весьма озадачены.

— Чтобы забраться в крепость, я прошу вас дать мне сроку сорок минут, — сказал Саруат.

Порыскав в окрестностях, заарканивая по два, по три человека, в одночасье он пленил сорок казаков и под их прикрытием с друзьями ворвался в крепость.

Обыскали семь покоев, но не обнаружили нигде генеральской дочери. Уже внизу Саруат случайно заметил, что девушка на мгновение выглянула из антресолей, где нашла убежище от хищников.

— Я прошу у вас позволения дать мне еще сорок минут, — попросил черкес Кучука и его друзей.

Кучук согласился. Они повели пленников, а Саруат снова вернулся в крепость. Прикрикнув на своего гнедого, он взобрался наверх по лестнице и спустился, держа генеральскую дочь на луке седла.

— Теперь в путь! — сказал он.

Когда же они вернулись к месту своей первой встречи, Саруат предложил устроить тут привал и передохнуть.

Сели и стали отдыхать. Кучук велел спутникам передать Саруату, что ему приглянулся гнедой черкеса.

— Пусть отдаст мне его и забирает моего скакуна, — сказал он.

— Мой гнедой вряд ли подойдет Кучуку. С ним одна возня, только за ночь съедает семь снопов сена, — сказал юноша.

Но Кучук стал упорствовать.

— В таком случае попросите его, чтобы он позволил мне последний раз прогарцевать на нем, потому что я еще вдоволь не наездился на гнедом, — попросил Саруат.

Получив позволение, Саруат несколько раз прогарцевал мимо спутников, схватил генеральскую дочь и был таков. Он поехал без остановки, по пути узнавая дорогу к селу Кучука. Когда он наконец добрался до села Кучука и нашел его дом, на его зов вышла к нему мать Кучука вся в слезах.

— Что с тобой, бабушка?

— Пока Кучук находился в походе, на село напали, ограбили и взяли в полон его сестру, — ответила старуха.

Черкес осведомился, в каком направлении удалились грабители, и узнал, что они ушли день и еще полдня назад.

— Утри слезы, бабушка, и посмотри вот за этой девушкой, — сказал Саруат и умчался.

Грабителей, удалявшихся день и еще полдня, он нагнал за полдня. В перестрелке он ранил предводителя грабителей, а также случайным выстрелом была ранена сестра Кучука. Расправившись с грабителями, черкес вернулся в село Кучука с освобожденными пленными.

— Сельчане твои возвращены, а теперь зови лекаря, дочь твоя ранена, — сказал он матери Кучука. — И пусть Кучук никого не подозревает, она ранена мною. Когда же ты расскажешь сыну, что все это сделал юноша, который привез девушку, прибавь, что если он захочет меня найти, то найдет в таком-то ауле, — сказал он и был таков.

Кучук вскоре вернулся, угнетенный тем, что потерял на полпути свою генеральскую дочь, и тут все узнал и убедился, что этот черкес превзошел его во всем.

Записано со слов Пашв Шевкета в г. Хендеке (Турция) в 1975 г.

Записал О. Чакар (Шамба).

Перевел с абхазского Д. Зантария.

Песнь про Енджи-ханум

Записано со слов сказителя Кьящ Раджаба в г. Адабазар (Турция) в 1975 г.

Записал Д. Хараниа.

Перевел с абхазского Д. Зантария.

Песня о Катмас-ипа Халыбее Амаршан

По книге «Абхазская народная поэзия». Сухуми, 1972.

Составители Д. И. Гуниа и X. С. Бгажба.

Перевел с абхазского Д. Зантория.

Песня о Хуите Айба

Эту песню пел под аккомпанемент апцхярцы Мустафа Чалмаза из с.3вандрипш.

Записал в г. Сухуми в 1991 г. И. Хварцхия.

Перевела с абхазского Л. Аргун.

Песнь о Сахаткери, сыне Керантуха

Эту песню под аккомпанемент анхярцы исполнял народный певец и сказитель Кчач Алыкса из с. Бармыш.

Записано со слов С. Чкотуа в г. Сухуми в 1991 г.

Записал И. Хварцкия.

Перевела с абхазского Н. Венедиктова.