Абсолем

Глава 7 Глава Верховной Лиги

Через пару дней Корин, как и обещала, выписала Макса из медицинского бокса. Рука совершенно не болела, лишь маленький белесый шрамик напоминал о том, что еще два дня назад конечность была рассечена до кости. Согласно своему больничному предписанию Макс мог еще один день провести дома, но он вышел на работу и стойко перенес все косые взгляды в свою сторону. Многие поглядывали на него откровенно насмешливо. Весть о том, что он сообщил полиции, будто видел кровь демона, уже разнеслась по всему колледжу.

После занятий Макс зашел к Паулюсу. Тот как раз пил кофе. По обыкновению ректор еле заметно кивнул и указал взглядом на кресло, будто без него Макс не догадался бы куда сесть:

— Анна сказала, у тебя что-то срочное. Ты побыстрее, а то мне пора в Лигу.

Макс закинул ногу на ногу:

— Я не задержу, поезжайте, только дайте мне доступ к красной базе.

Паулюс отставил крохотную чашечку и со скептической улыбкой посмотрел на Макса:

— Ты ведь знаешь, что даже не все преподаватели со степенью имеют доступ к этой базе.

— Знаю, — кивнул Макс.

— И тем не менее?

— И тем не менее он мне необходим, — спокойно проговорил Макс.

Паулюс покачал головой:

— Я еще не оправдался за последнюю историю, кстати, по этому поводу и еду в Лигу. — Он замолчал, выдержал многозначительную паузу, затем продолжил еще язвительнее: — Объяснять, почему это у меня вооружённые первокурсницы по колледжу ходят.

— Я думал, по этому поводу вас уже вызывали.

— Вызывали, — повысил голос ректор, — и не раз. И, судя по всему, мне еще не раз предстоит посетить сектор разбирательств Верховной Лиги. Ты хоть понимаешь, каково это, объясняться на ковре, словно нашкодивший мальчишка? Хотя куда тебе понять, ты никогда ни перед кем ответ не держишь.

Макс на это ничего не ответил.

— Итак, зачем тебе доступ к базе? — спросил ректор.

— Найти один контакт.

— Чей? — продолжал напирать Паулюс. — Имей в виду, если не скажешь, можешь даже не рассчитывать на то, что я хотя бы подумаю на эту тему.

— Иван Корсаков, московский…

— Я знаю, кто это, — перебил Паулюс, — исключено.

И он принялся собирать бумаги, разложенные на столе, и укладывать их в свой тонкий кожаный портфель. Макс сложил руки на груди, он продолжал смотреть на старика в упор, давая понять, что не сдвинется с места, пока не получит доступ. Хоть Паулюс и был сосредоточен на своих бумагах и не поднимал головы, но прожигающий взгляд на себе чувствовал. Наконец он не выдержал и отбросил портфель:

— И не смотри так! Этот адрес находится в красной базе, но даже там он скрыт. На этом настоял сам Корсаков. Старик с теми еще прибамбасами, но заслуженный, тут уж ничего не попишешь. Многие пытались его достать, но он никому не отвечает.

— Мне ответит, — уверенно проговорил Макс.

Паулюс был непреклонен:

— Нет.

— Я не уйду.

— Чтоб тебя, я опаздываю, — зло проговорил ректор, поглядывая на часы.

— Один контакт.

— Позову Леони, — пригрозил ректор.

Макс нахмурился, но не сдвинулся с места. Почти минуту они буравили друг друга взглядом, наконец Паулюс сдался.

— У тебя две секунды, — проговорил он, пододвигая стационарный манипулятор.

Он ввел свой код, открыл красную базу, ввел дополнительный пароль и повернул манипулятор к Максу. Тот не медлил ни секунды и быстро считал своим манипулятором необходимый контакт. Отключившись, он кивнул Паулюсу:

— Благодарю.

Ректор быстро закрыл базу.

— Зачем он тебе? — запоздало спросил Паулюс, но в кабинете он был уже один.

Конечно, Макс слышал вопрос, заданный в спину, но предпочел проигнорировать его. Все его мысли были заняты предстоящим делом. Итак, у него был необходимый контакт, оставалось сочинить письмо. Конечно, как только этот старик узнает, что его труд пропал, он тут же откликнется на просьбу и вышлет копию. Макс сталкивался с таким типом людей — они сбегают, чтобы их искали. Столько таинственности и непреклонности, да одним этим Корсаков мог заработать себе популярность. Что ж, он потешит самолюбие профессора. Дома Макс приступил к задуманному. Его послание было кратким, но между тем парой фраз он отдавал дань гению великого ученого и сообщал, что колледжу хотелось бы вновь получить его труд, который впредь будет оберегаться как зеница ока. Макс еще раз критически пробежался по тексту, не стал ничего исправлять и нажал «отправить». Словно почувствовав, что хозяин сделал все дела, Кошмара начала тереться о его штанину. Наматывая стандартные восьмерки между ног, она мурлыкала как приличный анидроид. Макс нагнулся и почесал ей за обрывком уха, и кошка совсем размякла. Он пошел на кухню; быстро перебирая лапками и постукивая кончиками коготков по полу, кошка последовала за ним. Макс достал из холодильника банку с кошачьей едой и вывалил содержимое в миску. Еще оставалось полбанки, Макс вернул её обратно на стеклянную полку, зацепил оттуда бутылку пива и закрыл холодильник. Открыл пиво, пена полилась через край. Макс вытер руку об штаны и вдруг замер. Как же он сразу не догадался! Он же вытер руку о свою амуницию. Там должно остаться пятно — образец той крови. Макс быстро достал манипулятор и набрал Корин.

— Ты на часы смотрел? — недовольно ответили на том конце.

— Корин, сердце моё, есть дело.

— Оно до утра не подождёт?

— Боюсь, что нет. Вспомни, моя хорошая, куда дели амуницию, в которой меня доставили в медсектор.

— Ты издеваешься? Из-за этого ты меня будишь?!

Далее последовала сложная конструкция непечатных слов. Макс дал Корин возможность продемонстрировать всю свою страстную южную натуру и терпеливо ждал, пока она закончит.

— Итак? — проговорил он, когда она умолкла, чтобы перевести дух.

Корин вздохнула и начала говорить по делу:

— Как обычно в таких случаях, одежда отправляется либо в утилизатор, либо в сортировку, а оттуда на дезинфекцию. В твоем случае был второй вариант.

— Значит, она в дезинфекционной, — проговорил Макс упавшим голосом.

Можно было не рассчитывать, что после дезинфекции на амуниции останутся хоть какие-нибудь следы.

— Да куда там, — проворчала Корин, — мы уже пятый день наладчиков дождаться не можем: конвейер в сортировке сломался. Там уже горы хлама скопились. Твоя амуниция даже не вышла за пределы сортировочной, так что не рассчитывай получить ее в ближайшее время. Кстати, — голос Корин стал подозрительным, — я же запретила тебе ходить на тренировки в ближайшие пять дней.

— И я строго выполняю все твои предписания, сердце моё, — заверил Макс. — А теперь к делу. Мне нужна моя амуниция, утром перед работой я заеду в твой сектор. Жди.

И Макс быстро отключился, не дожидаясь дальнейших расспросов. Утром он собирался быстро, чуть не забыв покормить Кошмару, но взгляд кошки, полный упрёка, вовремя затормозил его. Макс даже думать не хотел, что бы его ожидало вечером, не покорми он злопамятный комок шерсти. Только выполнив свои обязанности перед кошкой, он покинул квартиру. Корин уже ждала его на первом этаже мед. сектора. Как она ни пыталась сохранить недовольное выражение лица, но жгучее любопытство все же пробивалось сквозь нахмуренные рыжие брови.

— Сердце моё, веди в сортировочную.

Корин вызвала лифт: когда они вошли, нажала на минус пятый:

— Ты ведь понимаешь, всё, что попало в сортировочную, выходит только через дезинфекционную. Я не смогу выдать тебе твою амуницию.

— Выдашь, дорогая моя, выдашь. — Макс с улыбкой посмотрел на Корин.

Они подошли к высокой двери, похожей на банковскую. Корин молча ввела свой код, просканировала сетчатку глаза, погрузила руку в жидкий сканер, и дверь, несмотря на всю массивность, легко и бесшумно раскрылась. Они оказались в тесном помещении со шкафами. Корин открыла ближайший и вытащила оттуда длинные перчатки и две прозрачные маски. Один комплект она отдала Максу, другой взяла себе.

— Это обязательно? — поинтересовался Макс, натягивая перчатки.

— Обязательно, — проворчала Корин, — знал бы ты, откуда нам иногда привозят пострадавших и где побывала их одежда.

Макс предпочёл не узнавать. Корин ввела очередной код и открыла внутреннюю дверь. В нос Максу ударил стойкий запах гари.

— Вчера привезли на витаминизацию пожарных, тушивших Восточные сады, — пояснила Корин, — вся их амуниция уже здесь.

Макс осмотрелся. Это было просторное квадратное помещение с пересекавшей его конвейерной лентой, она выходила из южной стены, поворачивала в центре комнаты под прямым углом и исчезала в нише в западной стене. Вдоль тянулись полки, на которых были свалены кучи вещей.

— Осторожно! — Корин кивнула на сапоги, вымазанные зеленой пастой.

Макс задел их своим ботинком.

— В них ликвидировали утечку на фармацевтическом. Попадёт на открытую кожу — проведешь еще одну ночь в реинкорнаторе. Прожигает до костей.

Макс благоразумно отошел. Корин подошла к сканеру, находящемуся в стене:

— Бирку взял?

Макс отрицательно качнул головой, он уже выкинул свою больничную бирку. Корин вздохнула:

— Какая у тебя была палата?

— Кажется, 17В.

Корин ввела в сканер номер палаты, его фамилию, дату и нажала «найти». Через пару секунд на полке метрах в десяти от них раздался звуковой сигнал. Корин подошла и вытащила из вороха чёрную амуницию. На рукаве был прикреплен мигающий датчик, который и издавал звук. Корин отлепила его, и пищание прекратилось.

— Твоя? — спросила женщина.

Макс кивнул и забрал у нее амуницию. Он внимательно осмотрел ее и нашёл уже засохшее потемневшее бурое пятно.

— Есть, — тихо и удовлетворенно проговорил Макс.

— Да что там такое? — Корин с любопытством выглянула из-за его плеча.

Макс обернулся и посмотрел на женщину:

— Корин, детка, теперь мы сможем выяснить, что за выродок нового уровня напал на Лиру.

Глаза врача расширились, она приблизила к себе амуницию и внимательно рассмотрела пятно, затем осторожно поскребла его ногтем:

— Эта та самая исчезнувшая кровь?

Макс кивнул.

Корин сложила губы в трубочку и быстро поводила ими из стороны в сторону, прикидывая что-то в уме.

— Лаборатория работает до шести, но уже в пять там никого не будет.

— Отлично, ты знаешь, что делать. — Макс передал амуницию женщине.

Она бережно свернула её в руках, и они вернулись к двери. Пока Корин вводила коды, манипулятор Макса просигнализировал о новом сообщении. Это было письмо от Корсакова. Макс быстро открыл, но его ожидало разочарование. Там было всего лишь две строчки: «К сожалению, ничем помочь не могу: копий у меня не сохранилось. Обратитесь в другие колледжи». Макс еще раз разочарованно пробежался по ним глазами. Автор не сохранил копии своих исследований? Быть такого не могло. Так почему Корсаков не хочет делиться?

— Всё в порядке?

Макс поднял голову:

— Что? А, да… просто пришёл не тот ответ, на который я рассчитывал.

Пока они поднимались на лифте, Макс быстро написал еще одно письмо, в котором объяснил Корсакову, что в других колледжах ситуация с книгами такая же: они везде пропали, причём в одно и то же время.

«Кто-то планомерно и тайно изымает Ваши книги из библиотек, — писал Макс, — если у Вас не сохранилось копий, может, Вы хотя бы расскажете, в чем заключались Ваши исследования. Можем мы рассчитывать на некий краткий отчет, чтобы попытаться понять, кому и зачем могли понадобиться эти книги?» Макс вновь пометил степень важности письма как очень высокую и отправил его. Возле выхода из медсектора они закурили.

— Ты приедешь к пяти?

Макс прикинул в уме свое расписание:

— Нет, у меня еще будут занятия. Но как только ты получишь первые результаты, сразу же сообщи. Я буду на связи в любое время, — сказал Макс, и чуть погодя добавил. — Корин, как ты понимаешь, это должно оставаться в тайне.

— Да уж понимаю, — усмехнулась женщина, делая очередную затяжку, — я не хочу оказаться таким же посмешищем для коллег, как и ты.

Макс хмуро посмотрел на нее, но ничего не ответил. Она была права. Они распрощались, и он поехал в колледж. Конечно же опоздал. Группа третьекурсников уже ожидала возле его кабинета. Макс открыл дверь и пропустил студентов. Войдя следом, он бросил сумку на стол и окинул группу задумчивым взглядом. В этот момент в кармане завибрировал манипулятор. Доставая его, Макс посмотрел на студентку с первой парты:

— Какое у вас следующее занятие?

— Химия, — ответила девушка.

— Что на химии? — Макс уже включал манипулятор и выводил сообщение.

Это было еще одно письмо от Корсакова. Старик быстро реагировал.

— Сегодня будем разбирать состав лебрии нового поколения и способы ее производства, — удивленно произнесла девушка.

— Отлично, — уже громко, чтобы слышали все остальные, произнес Макс, — открывайте учебник химии и читайте про лебрию. На следующее занятие придёте подготовленными, и пусть профессор Штраус меня не благодарит.

Он уселся в свое кресло и закинул ноги на стол. Студенты неуверенно переглянулись, но вопросов задавать не стали, молча загрузили нужные книги и стали читать про лебрию. Макс тоже погрузился в чтение: «Возможно, вы посчитаете, что я старый сумасшедший, но поверьте мне, юноша, очень хорошо, что эти книги исчезли. Это лучшая новость, которую я получил за последние годы. Исследования, которые были мной в них описаны, не несли никакой пользы человечеству, напротив, один лишь вред. Они принесли много непоправимых бед тогда, и знания о них были бы лишними сейчас. Так что поверьте, что ни делается, все к лучшему. Смиритесь и забудьте о потере этих бесполезных книг. Искренне ваш, профессор И. Корсаков».

Макс выключил манипулятор и уставился прямо перед собой, даже не замечая, что смотрит в упор на удивлённую студентку, сидящую за первой партой. Глядя сквозь девушку, он размышлял. У него было стойкое ощущение, что Корсаков знает, кто стоит за пропажей книг, или, по крайней мере, догадывается. Но почему упрямый старик не желает рассказать об этом? Боится чего-то? Кстати, об упрямых стариках… Дверь раскрылась, и на пороге показался Паулюс. Студенты, как по команде, встали, приветствуя ректора, но тот даже не обратил на них внимания. Лицо его было взволнованным. Он молча поманил Макса рукой и вновь скрылся в коридоре. Макс удивился, но послушно встал и пошёл к двери, провожаемый любопытными взглядами третьекурсников. Паулюс нетерпеливо ходил от одной стены к другой.

— Что случилось? — спросил Макс.

Паулюс посмотрел по сторонам, словно хотел убедиться, что их никто не подслушает, впрочем, это было лишним: в коридоре они были совершенно одни, все были на занятиях.

— У нас проблемы.

— Мне кажется, это перманентное состояние нашего колледжа, — пожал плечами Макс.

— Не умничай, — зло оборвал его Паулюс, — на сей раз проблемы действительно большие.

Судя по выражению лица ректора дело было действительно серьёзным.

— Почему мы разговариваем в коридоре? — спросил Макс.

Паулюс нервно заламывал и мял кисти:

— Потому что в моем кабинете сидит особенный гость, и, прежде чем представить тебя ему, я хотел ввести тебя в курс дела.

— Это тот, которому позволено курить в вашем кабинете? — высказал предположение Макс.

Паулюс кивнул.

— В первый раз он приходил не просто так, он кое-что принёс…

— Кто он? — оборвал Макс.

— Иероним Борджи, — выпалил Паулюс и совсем уж воровато оглянулся по сторонам.

Максу показалось, что он ослышался.

— Глава Верховной Лиги? — на всякий случай уточнил он.

Ректор кивнул. Иероним Борджи был полумифической фигурой, то есть все знали, что он реально существует, но никто и никогда его не видел. Он официально считался самым могущественным и влиятельным человеком на земле. Существовало несколько фотографий, на которых он был запечатлён в молодости, именно они использовались в прессе, когда освещались новости касательно деятельности Верховной Лиги. На них бы изображён высокий темноволосый мужчина в форме старого образца. У него были широкие брови, идеально прямой, чуть вытянутый нос, грубоватый, но очень правильной формы подбородок, глубоко посаженные карие глаза. Даже со старых фотографий они смотрели с небольшим прищуром, пронизывающе, словно видели всё насквозь. Как же Иероним Борджи выглядел сейчас, никто, кроме его ближайшего окружения, доподлинно не знал. Что такому человеку могло понадобиться в обычном полицейском колледже?

— Кто-нибудь еще в курсе, что Борджи здесь? — спросил Макс.

Паулюс испуганно замотал головой:

— Я даже Леони не сказал. — Он окончательно перешел на шепот. — Да и ты не должен был знать, но Борджи сам настоял, чтобы я привел тебя.

Макс опешил:

— Откуда он меня знает?

— Я думал, ты мне объяснишь, — ответил Паулюс.

Он выглядел не менее удивленным и растерянным, чем Макс. Увидев красноречивое выражение лица преподавателя, ректор вздохнул:

— Ясно. Итак, слушай, когда он приходил в первый раз, он явился не с пустыми руками. Он кое-что передал колледжу. И это кое-что мы потеряли.

— Это кое-что хранилось на четвёртом этаже? — высказал догадку Макс.

Паулюс кивнул.

— Ампула с каким-то веществом, она лежали в кабинете химии. Ее должны были сразу же спустить на минус восемнадцатый в лабораторию Штрауса, но там вышли из строя все холодильники, поэтому ее временно разместили в холодильнике в кабинете химии. Понимаешь, об этом никто не знал, кроме меня и Штрауса. Вообще никто! — Паулюс обхватил себя руками и чуть качнулся вперед, затем назад. — А после проникновения красных рядовых во время Бала Победителей образец исчез. Я обнаружил это сегодня утром. Штраус сообщил мне, что внизу все починили, и я собирался переместить ампулу в лабораторию.

— Что за вещество?

— Об этом тебе расскажет сам Борджи, если посчитает нужным. Пойдём в кабинет, мы и так уже задержались.

В приёмной, как всегда, находилась секретарь. Анна Пибоди сидела, вытянувшись в струну, и, словно верный пёс, не отводила взгляда от двери в кабинет в ректора.

— Вам что-нибудь принести, ректор Паулюс, может быть, чай, кофе? — услужливо предложила она.

— Все в порядке, Анна, ничего не нужно, — проговорил ректор.

Он подошёл и постучал в собственный кабинет, выждал пару секунд и открыл дверь. Иероним Борджи сидел в кресле перед ректорским столом, Макс видел лишь его голову, возвышавшуюся над спинкой. Глава Верховной Лиги не повернулся на звук открываемой двери, продолжив сидеть в том же положении. Стараясь ступать как можно тише, Паулюс обошёл стол и сел на свое место. Макс не получил никаких указаний, потому подошёл и сел в соседнее кресло. Скосив взгляд, он попытался незаметно рассмотреть профиль человека, сидящего по правую руку от него, но тот резко обернулся. Теперь коситься было неловко, а потому Макс прямо посмотрел в лицо Борджи. Мало что узнавалось в нём от человека с тех фотографий, которые видел Макс, если то вообще были его фотографии. Хотя, скорее всего, все-таки его — взгляд был тот же пронизывающий, глубокий. Лоб пересекали широкие морщины, темные брови были сведены практически в одну линию, глаза засели еще глубже. Левая часть лица была обезображена бледным кривым шрамом, идущим от уха и теряющимся под подбородком. Это не было похоже на ожог, скорее глубокое рассечение, которое лечили не в реинкорнаторе, иначе следа бы почти не осталось, решил Макс.

— Иероним Борджи. — Мужчина протянул руку.

Голос оказался неожиданно мягким, низким, с приятным тембром, обволакивающим и в то же время глубоко проникающим, как и взгляд его обладателя. Рукопожатие было крепким, даже чересчур.

— Макс Штайн.

Борджи также внимательно рассматривал Макса. Казалось, оба совершенно позабыли о том, что в кабинете находится ещё кто-то, пока Паулюс не напомнил о себе тактичным покашливанием.

— Это вы пошли за студенткой на четвёртый этаж? — спросил Борджи, не обращая внимания на ректора.

Макс утвердительно кивнул. Он всё ещё не мог поверить в то, что перед ним сидел реальный Иероним Борджи — глава единственной международной структуры в мире, руководитель Верховной Лиги.

— Вы, преподаватель-теоретик, в одиночку уничтожили несколько демонов и вытащили девчонку живой и невредимой?

— Я был не один, да и девушка имела при себе вайпер и защищалась, — сказал Макс, не замечая убийственного взгляда Паулюса, меньше всего желавшего упоминания о том, что Лира была вооружена.

Но Борджи этот факт интересовал меньше всего.

— Я видел отчёт, ваш первый спутник вернулся через несколько минут, так как оказался фактически безоружен, от второго проку было не больше.

— Не я писал отчет, — проговорил Макс.

— Верно, не вы, — согласился Борджи, — поэтому мне бы хотелось услышать вашу версию.

— В принципе, всё, как вы и сказали, демоны были ликвидированы и девушка выведена из главного здания, — пожал плечами Макс.

Глава Верховной Лиги продолжал внимательно смотреть на него. Он выждал еще несколько секунд, словно давал Максу возможность продолжить рассказ, но тот молчал. Тогда уголки губ Борджи дрогнули и чуть приподнялись, но на улыбку это было похоже меньше всего.

— Вы говорили, что видели кровь демона, — мягко, как бы между прочим, проговорил Борджи.

Макс внутренне напрягся, но внешне ничем не выдал своего состояния.

— Если вы внимательно читали отчёт, то знаете, что мои слова не получили подтверждения. Никаких следов крови обнаружено не было. Насколько я знаю, все было списано на галлюцинации в связи с моим ранением.

Паулюс подался вперед и прошипел Максу:

— Повежливее, пожалуйста.

Но Иероним Борджи поднял руку. Не глядя на Паулюса, он сказал ректору:

— Все в порядке, не вмешивайтесь.

Паулюс тут же торопливо кивнул и вновь отстранился назад. Макс не отводил взгляда от Борджи. И тот вновь задал ему вопрос, на сей раз в его тоне не было отвлечённости, глава Лиги четко произнес каждое слово:

— Я хочу услышать лично от вас: кровь была или нет? Вы видели? — Брови Борджи окончательно сошлись в одну линию, глаза были чуть прищурены, что придавало еще большую проницательность его неприятному, цепкому взгляду.

— Видел, — твёрдо произнес Макс, — кровь была.

— И она исчезла, как исчезло и вещество лимба. — Борджи отвернулся от Макса и сел прямо, сложив перед собой руки пирамидой, так, что его пальцы чуть касались друг друга.

Он задумчиво смотрел сквозь эту пирамиду и размышлял про себя.

— Что за вещество лимба? — Макс прервал его размышления.

Борджи опустил руки:

— Боюсь, теперь это уже не важно, последние образцы утеряны, и мы вряд ли их найдём. И восстановить его мы еще долго не сможем. Печально.

Борджи встал. Паулюс вскочил, чтобы проводить важного гостя. Макс даже не шевельнулся.

— Это вещество произведено на основе демонской крови, не так ли? — проговорил он, глядя прямо перед собой, словно обращался в пустоту.

Иероним Борджи остановился и задумчиво посмотрел на Макса сверху вниз:

— Забудьте об этом, вы и так уже перегрузили свою голову лишней информацией. Ни к чему хорошему это не приведёт.

Он развернулся и направился к запасному выходу. Глава Верховной Лиги чуть прихрамывал, он западал на правую ногу. Впрочем, даже несмотря на это, Паулюс, семенивший следом, с трудом поспевал за Борджи.

— А если я скажу, что у меня есть образец этой крови, — громко проговорил Макс, когда Иероним Борджи практически достиг выхода.

Глава Лиги резко остановился, Паулюс тут же налетел на его широкую спину. Борджи медленно развернулся и пристально посмотрел на Макса:

— Где этот образец?

— Я передам его вам, но только после того, как вы расскажете, что происходит. Уже случилось два необъяснимых проникновения, чуть не погибла студентка, думаю, мы имеем право знать.

— Это шантаж? — невозмутимо уточнил Борджи.

— Ты с ума сошел? — вмешался Паулюс, злобно глядя на Макса, но вновь был остановлен властным жестом гостя.

— Называйте, как хотите. — Макс пожал плечами.

Борджи еще раз смерил его взглядом и медленно, словно ещё раздумывал, вернулся в кресло.

— Вы не принесете нам кофе? — обратился он к Паулюсу, заняв прежнее место.

Тот засуетился:

— Сейчас скажу Анне…

— Не стоит, — прервал его Борджи, — я доверяю это исключительно вам, и не торопитесь.

Он многозначительно посмотрел на дверь. Паулюс растерялся, но через секунду понял, что от него хотят, и покорно вышел из собственного кабинета. Иероним Борджи вновь сложил кисти пирамидой, сквозь которую внимательно смотрел на Макса:

— Я надеюсь, вы отдаете себе отчёт в том, что я разговариваю с вами не потому, что пошёл на поводу вашего шантажа. Образец вы бы в любом случае передали Лиге, будь я с вами откровенен или нет. Хочу, чтобы вы это уяснили…

Макс не отводил от него взгляда. Борджи продолжил:

— Итак, несколько лет назад одна из ликвидаторских групп столкнулась с демоном, пережившим очередной виток эволюции. Внешне типичный красный рядовой, за исключением одного — у него была ротовая полость. Это конечно же привлекло внимание ликвидаторов, и они попытались пленить его, а не уничтожить. С большим трудом им это удалось. Демон обладал той же неимоверной силой, но, как оказалось, был из плоти и крови, подобно нам. Проект по исследованию этой особи был тут же засекречен. Над ним работала наша лучшая научная группа во главе с профессором Натаном Ором. Он изучил объект вдоль и поперёк. Это был самец с характерными признаками. Его внутренние органы во многом повторяли человеческие, за исключением некоторых особенностей. У него было два сердца — одно над другим; по размеру оба, конечно, превосходили человеческий аналог. Также качественно отличался состав мышечных тканей. Это важная деталь. Его кожа и мышцы были совершенно неуязвимы для зарядов вайпера, они лишь повреждали покров демона, ранили его, но не уничтожали. Вы понимаете, что это значило? Если бы массово начали появляться демоны, подобные Дариусу, мы бы оказались безоружными.

— Дариусу?

— Натан Ор дал объекту имя, — сказал Борджи, — Дариус.

Иероним Борджи замолчал, давая Максу возможность переварить полученную информацию.

— Что случилось с этим Дариусом? — спросил Макс после некоторого молчания.

Борджи покачал головой:

— Не известно, мы потеряли его.

Брови Макса поползли вверх. Всесильная Лига потеряла свой объект исследований. Это было из разряда фантастики.

— Как такое могло произойти?

— Несколько месяцев назад на лабораторию напали. Время было выбрано очень удачно, происходила пересменка охранников, и некоторое время в лаборатории находился только исследовательский состав: профессора, доктора и лаборанты. Никто не выжил. Все до единого были убиты с особой жестокостью, все файлы касательно исследований были уничтожены, все образцы исчезли…

Макс молча смотрел на Борджи, который рассказывал о гибели целой группы людей с неимоверным спокойствием, как о нечто обыденном.

— В тот момент группа работала над веществом, которое производили на основе сыворотки крови Дариуса. Натан Ор сумел синтезировать материал, который лишал демона его защитных качеств. Он назвал его веществом лимба. В течение минуты после введения вещества Дариус был уязвим для любого вида оружия. Как вас, как меня, его легко можно было уничтожить не только вайпером, но и хорошим ударом ножа. Однако мы не могли добиться стабильности вещества: через минуту, иногда на пару секунд дольше, Дариус вновь обретал свои защитные свойства.

Борджи внимательно смотрел на Макса, словно пытался понять, какое впечатления производят его слова. Он опять сделал паузу, прежде чем продолжить:

— За несколько дней до нападения Натан Ор сказал мне, что они близки к решению задачи. По его словам, стабилизация вещества была вопросом одной-двух недель.

Макс легко состыковал в голове все факты.

— Но каким-то образом вам удалось спасти несколько образцов, — полувопросительно проговорил он.

Глава Верховной Лиги кивнул:

— Их спас помощник Натана Ора, доктор Дерек Борджи. Он проглотил три ампулы с веществом лимба и застрелился, чтобы демоны не разорвали его тело и не повредили образцы.

— Борджи? — переспросил Макс.

— Мой сын. — Ни один мускул не дрогнул на лице Иеронима Борджи.

Он был совершенно спокоен. Макс пораженно молчал. Глава Верховной Лиги на сей раз не стал делать пауз и тут же продолжил:

— Я лично провел вскрытие и извлек ампулы с образцами, но они были совершенно бесполезны. Дариус исчез, ни одной формулы не сохранилось, лаборатория была полностью разрушена. Тогда был собран экстренный совет, на котором было решено передать три сохранившихся образца трём сильнейшим исследовательским лабораториям, чтобы они попытались восстановить формулу. В вашем колледже находится одна из них.

— И мы потеряли образец, — закончил за него Макс.

Иероним Борджи кивнул.

— Кому вы еще передали образцы?

— Один я отвез в Большую Московскую лабораторию, другой достался Лондонскому полицейскому колледжу.

Макс подался вперёд:

— Нужно предупредить их о возможной попытке похищения ампул.

— Уже, — проговорил Борджи.

— Уже предупредили?

— Уже поздно. Они также потеряли вещество. И в этом отчасти есть наша вина. Пытаясь сохранить тайну, мы не распространялись о степени важности образцов. Никакой дополнительной охраны не было. Мы были уверены, что, не создавая ажиотажа, мы тем самым защищаем вещество лимба.

В голове Макса рождались сотни мыслей, одна опережала другую. Он пытался свести их воедино и собрать общую картинку происходящего.

— Вы считаете, что среди демонов, которые проникли в колледж во время Бала Победителей, был этот Дино?

— Дино? — Иероним Борджи пристально посмотрел на Макса.

— Дариус, — исправился Макс.

Глава Верховной Лиги покачал головой:

— Не думаю. Безусловно, я верю в то, что среди тех красных рядовых был демон нового уровня, но, скорее всего, это был не Дариус. За последнее время мы получили ещё два сообщения о том, что люди видели красного рядового с оформившейся ротовой полостью. Один был замечен на севере Африки, другого зафиксировали камеры на острове Пасхи.

— Значит, они эволюционируют, — констатировал Макс, — и когда вы собирались объявить об этом людям?

Борджи легко выдержал его взгляд и спокойно ответил:

— Когда поставим производство вещества лимба на поток. Таков был план. В противном случае, возникла бы паника. Без вещества люди не готовы к встрече с врагом.

— Но теперь ваш план неисполним. Нужно предупредить людей, ведь ничего не подозревающие полицейские будут идти на врага с обычными вайперами.

— Нет, — твёрдо проговорил Борджи, — мы не можем вывалить на человечество знание про нового врага, не сказав, как от него защищаться. Паника и хаос лишь затруднят нашу задачу.

— Но ведь будут гибнуть люди.

— Это естественный процесс. — Голос Иеронима Борджи был совершенно спокоен и монотонен. — Во всех войнах есть неизбежные жертвы. Нужно смириться с этим.

Макс почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. В ушах, словно набат, забила горячая пульсация. С трудом взяв себя в руки, он заговорил тихо, но внушительно, чеканя каждый звук:

— На протяжении всего своего существования Лига заставляла верить, что главная ее задача — безопасность людей. Вы насаждали эту мысль десятки лет, на это были направлены все ваши усилия. Вы сумели внушить человечеству уверенность в том, что во имя жизни одного вы готовы пожертвовать безграничными ресурсами.

Борджи продолжал смотреть на Макса сквозь пирамиду из ладоней. В его глазах появился интерес.

— Правильно, и это единственно верный вектор развития общественного мнения касательного Лиги. Другого быть не может. И мы успешно справляемся со своей задачей, если даже такой циник, как вы, поверил нам. А вы ведь прожжённый циник, не так ли, преподаватель Штайн? Видите ли, в чем дело, людям нужна уверенность в собственной безопасности, тогда они смогут спокойно существовать, выполнять свою работу, согласно социальному призванию, и воспроизводиться, согласно природной обязанности. Ощущение полной безопасности несёт истинный комфорт, и только в комфорте человеческая особь может полноценно функционировать. Мы даем людям этот психологический комфорт.

— Но если дело дойдёт до вторжения нового вида демонов, против которого у вас нет оружия?

— Тогда история повторится, что опять же приведёт нас к неизбежным жертвам среди населения. Я этого не отрицаю, но это, как я уже сказал, естественный процесс. Имиджевым агентам Лиги придется попотеть, но они справятся со своей задачей, поверьте мне.

Макс наконец-то отвел взгляд от Борджи. Лицо без каких-либо эмоций, не выражающее никаких чувств, спокойно рассуждающее о гибели людей, вызывало у него злость. И ему было трудно скрывать свое отношение.

— Я вижу, вы злитесь. Судя по всему, уже некоторое время вы не принимаете криодор, — проговорил Иероним Борджи, — а если учесть, что в вашем личном деле отсутствуют соответствующие пометки, то, скорее всего, вы в сговоре с вашим медицинским надзирателем. Что она вам колет? Витамин?

Макс не стал отвечать. Любой его ответ мог навредить Корин. А впрочем, вряд ли столкнувшийся со столь серьёзными проблемами, Борджи будет заниматься такой ерундой, как сознательный отказ какого-то преподавателя колледжа от криодора. Макс заговорил о другом:

— Неужели, только одна лаборатория проводила подобные исследования?

Борджи внимательно посмотрел на Макса:

— Вы мыслите в верном направлении, преподаватель Штайн. Действительно, в свое время у Натана Ора был наставник, с которым они начинали свои исследования. Натан тогда еще не работал на Лигу, а был молодым лаборантом в подчинении у одного профессора. Именно этот профессор первый высказал мысль о возможном новом витке эволюции демонов. Насколько я знаю, он добился немалых успехов, работая в этом направлении. Но в какой-то момент он резко прекратил свои исследования, бросил всё и стал вести отшельнический образ жизни.

Вот так поворот. Макс наконец-то позволил себе некое искривление лицевых мышц, отдалённо напоминавшее насмешливую улыбку.

— Речь об Иване Корсакове, не так ли?

Взгляд Иеронима Борджи стал еще более заинтересованным. Он опустил руки и посмотрел на Макса прямо, без преграды в виде сплетённых пальцев:

— Речь действительно о Корсакове. Натан Ор в отличие от своего наставника не желал прекращать исследования. И он сделал самое умное, что можно было сделать в этой ситуации, — он связался с Лигой. Конечно, десятки, сотни учёных умов желали бы работать в Лиге, ежедневно мы получаем ряд запросов, которые без устали рассматривает специальный сектор, но по большей части все это пустышки, их предложения — бесперспективные прожекты. Идеи Натана же сразу привлекли наше внимание. Уже через месяц он получил в своё подчинение штат, лабораторию и неограниченный бюджет. Натан Ор сделал для Лиги, а значит, и для человечества очень многое, поверьте.

— Вы пытались связаться с Корсаковым? — спросил Макс.

— Сразу же после нападения на лабораторию. Он не ответил на официальный запрос, тогда я лично нанёс ему визит. Мы хотели, чтобы он возглавил новую группу по исследованию вещества лимба. Согласно нашим планам, именно он должен был восстановить формулу.

— Но всё пошло совсем не по вашему плану.

— Я слышу в вашем голосе некое удовлетворение, преподаватель Штайн, — небрежно заметил Борджи, — но вы правы, всё действительно пошло вразрез с нашим планом. Корсаков ответил категорическим отказом. Этого человека нельзя сломать. Нельзя сломать то, что уже сломлено, — добавил Борджи, многозначительно глядя на Макса.

— Что с ним произошло? — Макс подался вперёд, надеясь наконец узнать, что заставило Ивана Корсакова резко прекратить исследования и скрыться от всего мира.

Но глава Верховной Лиги разочаровал его:

— На мой взгляд, в его биографии нет ничего такого, что могло бы стать причиной столь кардинальных решений касательно карьеры. Просто в какой-то момент он всё бросил. Более того, он попытался уничтожить все результаты своих исследований, от каких-то ему действительно удалось избавиться, но большую часть Натан Ор спас. Он возненавидел своего бывшего наставника, как только можно возненавидеть себе подобного. Насколько я знаю, после этого они никогда не общались.

Макс готов был дать руку на отсечение, что именно этим исследованиям и были посвящены книги, украденные из хранилища колледжа. Если восемнадцать лет назад Корсаков лично пытался уничтожить все сведения касательно своей работы, посвящённой эволюции демонов, то неудивительно, что он так обрадовался сейчас, узнав о пропаже своих книг. Понятно, что старик никогда по собственной воле не вышлет копии.

— Я рассказал вам много, даже больше чем нужно, — проговорил Иероним Борджи.

— Вы хотите, чтобы я молчал? Я буду молчать, — сказал Макс.

Впервые за весь разговор Борджи позволил себе сдержанную усмешку.

— В этом я не сомневаюсь, — сказал он, — мне необходим образец крови демона, счастливым обладателем которого вы являетесь.

Макс покачал головой:

— При всем уважении я считаю, что образец лучше оставить там, где он находится сейчас. Он у моего знакомого доктора, который в ближайшее время проведёт исследования. Никто, кроме меня и него, не знает, кому принадлежит эта кровь.

Макс ожидал, что Борджи разозлится, перейдёт к угрозам, но тот отреагировал совершенно спокойно:

— Вы так считаете?

— Несмотря на ваше могущество, вы потеряли всё, что только можно. У меня нет и сотой доли ваших возможностей, но я сумею сохранить этот образец.

Борджи внимательно смотрел на Макса, не торопясь задать своей следующий вопрос. Но в том, что он последует, Макс не сомневался.

— Скажите мне, Штайн, вы ведь не всегда были преподавателем?

— Не всегда, — коротко ответил Макс.

— И то, чем вы сейчас занимаетесь, далеко от вашего истинного призвания?

— Возможно.

— Интересно было бы посмотреть на результаты вашего теста на призвание, — задумчиво проговорил Иероним Борджи.

— Боюсь, вы будете разочарованы тем, что увидите, — проговорил Макс, не отводя взгляда от лица собеседника.

— Возможно, — задумчиво проговорил тот.

Макс понял, что на этом разговор окончен. Иероним Борджи встал, на сей раз Макс поднялся вслед за ним.

— У вас есть сутки, чтобы определить, действительно ли образец крови принадлежит демону. Если подозрения подтвердятся, я пришлю группу, которая изымет у вас образец и законсервирует его до того момента, пока мы не подберём новую группу специалистов.

Макс понимал, что согласиться Борджи вынудила ситуация с разрушенной лабораторией Лиги. Будь лаборатория цела, образец крови не задержался бы у него ни на секунду.

Они не стали пожимать друг другу руки. Борджи чуть заметно кивнул Максу и вышел через запасной выход. Макс остался сидеть в кабинете ректора, задумчиво глядя перед собой. В таком положении его и обнаружил Паулюс, набравшийся смелости войти только спустя двадцать минут после ухода Борджи.

— Ушёл? — на всякий случай уточнил ректор, окинув взглядом кабинет.

Макс кивнул. Паулюс обошёл свой стол и сел напротив. Он не стал накидываться на Макса с расспросами, а начал нервно и суетливо перекладывать какие-то бумаги. Макс наблюдал за ним, размышляя о том, что узнал от Борджи.

— А чай где? — с усмешкой вспомнил он.

Паулюс смерил его строгим взглядом и, включив стационарный манипулятор, произнёс:

— Анна, принеси нам кофе и зелёный чай.

Через пару минут секретарь вошла с подносом. Она молча поставила на стол чашки, кофейник и сахарницу. Макс дождался, пока она выйдет, и пододвинул к себе чашку. Паулюс посмотрел на часы:

— У тебя там уже следующая группа сидит.

— Они найдут себе занятие, — успокоил Макс.

Ректор кивнул. Несмотря на всё желание казаться собранным и сосредоточенным, он выглядел потерянным — движения были невпопад, взгляд не мог уцепиться за что-то одно, блуждал с предмета на предмет. Давно Макс не видел старика в таком состоянии.

— Не знаю, сказал ли вам Борджи, но вещество потеряли не только мы. Из двух других мест оно также была выкрадено, — произнес Макс.

Паулюс отвлекся от своих бумаг и недоверчиво посмотрел на преподавателя. Взгляд ректора обрел какую-то осмысленность.

— Правда?

— Более того, Борджи отдает себе отчет в том, что это целиком вина Лиги. Они должны были обеспечить соответствующую охрану.

Здесь уже Макс лукавил — да, Борджи понимал, что его вина здесь есть, но и с колледжа он не снимал ответственности, по крайней мере, такое впечатление сложилось у Макса. Но зачем было вываливать это на старика, который и так был измучен последними происшествиями?

— Мне пора, — сказал Макс, вставая.

Паулюс не стал его задерживать. Макс отдал должное ректору, который, несмотря ни на что, не пытался выведать то, что ему рассказал Борджи. Пока Макс ждал лифт, он раз за разом анализировал слова Иеронима Борджи о новом витке эволюции демонов. Когда он размышлял над потерянным веществом, двери лифта раскрылись, и Макс замер. Оттуда на него смущённо смотрела Эмилия. Через несколько секунд, когда двери уже начали смыкаться, Макс опомнился и выставил вперёд руку, заставив створки разъехаться вновь. Он быстро вошёл.

— Как дела? — нарочито безмятежно спросил он.

— Хорошо, — кивнула Эмилия, — как твоя рука?

Макс сжал и разжал кулак, демонстрируя, что всё в порядке:

— Замечательно.

— Ты извини…

— Прости, что…

Они начали говорить одновременно, и тут же оба замолчали.

— Что ты хотела сказать? — проговорил Макс.

— Извини, что не навестила тебя в больнице.

Макс пожал плечами:

— Ничего страшного, кстати, мне передали твои цветы.

Эмилия явно смутилась:

— Почему мои? Это и от Лиры тоже, мы вместе купили.

— Конечно, — тут же согласился Макс, как будто его о чем-то спрашивали.

— Ты что-то хотел сказать, — напомнила Эмилия.

— Да, ты прости, что я не заходил после того, как вернулся. Столько всего навалилось. Замотался.

Эмилия понимающе кивнула:

— Конечно, само собой.

Макс не мог понять, почему он чувствует неловкость в общении с Эмилией. Ему нестерпимо хотелось отвести взгляд, но он не стал этого делать. Она стояла перед ним вся такая мягкая, тёплая, словно светилась изнутри, создавая вокруг себя ауру добра и покоя. А её трепетный взгляд красивых оленьих глаз словно топил его в сладком сиропе. И это ощущение было ему чуждо и отвратительно. Наконец лифт остановился, и он вышел, еще раз неловко кивнув на прощание библиотекарю. Только когда двери лифта сомкнулись, он почувствовал облегчение. В его кабинете уже находилась другая группа. Все студенты сидели молча, уткнувшись в свои манипуляторы. Очевидно, предыдущая группа передала им, что они могут готовиться к следующему занятию. Макс поздоровался. Посмотрев на часы, он понял, что начинать новую тему бессмысленно, так как до конца занятия оставалось около пятнадцати минут. Он не стал отвлекать студентов от чтения. Вскоре прозвучал сигнал об окончании лекции. Студенты засобирались. Во время перерыва Макс влез в сеть. Он начал искать информацию об исследованиях Корсакова, но ни в одном из общедоступных источников не нашел даже упоминаний о его работе. Кое-где встречалась краткая биография, обрывающаяся на резком уходе Корсакова из профессии. Внутренняя преподавательская сеть была полезна немногим больше — удалось откопать пару фотографий, но они были общего плана, со всем исследовательским составом Большой Московской лаборатории. Макс посидел так еще немного, но вскоре оторвался от манипулятора и удивлённо посмотрел по сторонам. Кабинет был попрежнему пуст. Только тогда Макс понял, что сегодня у него больше не было занятий. Убедившись, что дверь закрыта, он выдвинул ящик, вытащил дно и достал начатую бутылку виски. Оттуда же был извлечён бокал. Макс плеснул себе виски и, положив ноги на стол, откинулся в кресле. Сделал глоток и прикрыл глаза. Виски мягко опалил гортань и пищевод. Вместе с медленным продвижением алкоголя по его организму постепенно начало отступать и напряжение. Макс расправил плечи, вздохнул и сделал ещё один глоток. Мысли начали плавно структурироваться, а не беспорядочно блуждать в его голове. Он быстро расправился со стаканом и открыл глаза, чтобы повторить… и чуть не свалился с кресла. Рядом стояла Леони Авакян. Поджав губы, она смотрела на него не то чтобы с упреком или недовольством, скорее со сдержанным презрением.

— Как вы сюда попали? — спросил Макс, убирая ноги со стола.

Не говоря ни слова, Леони показала запасную карту от его кабинета.

— Она выдаётся только по требованию ректора, — проворчал Макс.

Он убрал бутылку и задвинул ящик, затем молча уставился на Авакян, ожидая, когда она объяснит, зачем пришла. Женщина шумно выпустила воздух через ноздри, словно спортсмен перед испытанием, заложила руки за спину и сделала несколько шагов назад. Подойдя к ближайшей парте, она обернулась и присела на нее:

— Я решила, что поскольку у вас проблемы в пользовании современными технологиями, то мне не составит труда лично прийти и сообщить вам об очередном мероприятии, в организации которого требуется ваша помощь.

Макс ничего не ответил. Было бесполезно отпираться, она бы в любом случае нашла какой-нибудь пункт в уставе, оправдывающий ее рабовладельческие замашки. К его удивлению, Леони сама пустилась в объяснения:

— Лишь в подготовке Бала Победителей можно принудительно привлекать преподавателей. Остальные мероприятия готовятся исключительно силами добровольцев, но… — Леони вскинула идеально наманикюренный полноватый пальчик, — сейчас особый случай. Брошены все силы на подготовку, но нам всё равно не хватает рук, и на сей раз это действительно так, слишком уж масштабное событие.

— Что за событие? — устало спросил Макс.

Чёрные как смоль брови Леони поползли вверх. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же, словно рыба, беззвучно сомкнула губы. В жизни эту женщину мало что изумляло, и сейчас был как раз тот редкий случай. Она вновь шумно выдохнула, на сей раз как спортсмен, только что проваливший своё испытание.

— Я ослышалась? Или вы действительно интересуетесь, что за событие?

— Действительно, — спокойно подтвердил Макс.

Леони сложила руки на груди и, покачивая головой, пристально посмотрела на преподавателя:

— Знаете, для меня до сих пор загадка, почему Теодор держит вас здесь, в одном из лучших полицейских колледжей мира. Вы уже давно заслуживаете хорошего пинка, Штайн.

Макс пожал плечами, демонстрируя всем видом, что спорить не собирается:

— Так что за мероприятие?

— Если бы вы обращали внимание на стенды, растяжки и баннеры, установленные не только по всему колледжу, но и по всему городу, то знали бы, что наше учебное заведение выиграло конкурс на право проведения Студенческого Чемпионата Земли в этом году.

Макс сложил руку в виде вайпера, направил указательный палец на Леони и щелкнул языком:

— Точно, в яблочко, ведь я что-то слышал на эту тему, так что не так уж я и безнадёжен.

Леони смотрела на него и не могла понять, чем она больше шокирована — его фамильярностью или ограниченностью.

— Наверное, вы не понимаете, насколько это почетно для нашего колледжа. За право проведения боролись лучшие учебные заведения Земли. Приедет сам Кун Либеро, ради этого он поступил в спортивный колледж на Островах. — На последних словах голос Леони немного дрогнул.

Макс вспомнил, как пару лет назад прямая трансляция выборов проходила по всем каналам, ажиотаж был небывалый, поскольку решалась судьба юбилейного пятидесятого Чемпионата Земли, который проходил раз в три года. Он припомнил, что по случаю победы их колледжа Паулюс закатил небывалый прием, который Макс конечно же пропустил. Мимо него прошла и большая часть подготовки к статусному турниру. Она бы и дальше спокойно длилась без его участия, но надо же было в этом году объявиться этой неугомонной тётке.

— Я очень рад за колледж. — Макс даже не сделал попытки, чтобы его слова прозвучали искренне.

— На правах хозяина турнира наш колледж может выставить двух участников без прохождения квалификации. Как вы понимаете, при определении первого участника вопросов не возникло.

Макс прекрасно знал, что в их колледже учился многократный чемпион страны. Кажется, парень был уже на последнем курсе, но за время учёбы Максу так и не довелось с ним пересечься.

— Эзерби Рэмпли, он заканчивает обучение в этом году, — продемонстрировал Макс свои знания.

— Уже хорошо, — язвительно пробормотала Леони, затем громче продолжила. — Второго мальчика вы также хорошо знаете. Он поступил в этом году. Вы читаете свой курс в его группе.

А вот здесь был полнейший провал, заставивший Макса нахмуриться. Он даже не представлял, кто из его студентов был конькобежцем уровня Чемпионата Земли. Поняв по озадаченному лицу Макса, что он не знает имени второго претендента, Леони изумленно покачала головой:

— Вы бы хоть немного интересовались своими студентами. Не мучайтесь, это Трент Лайард.

Макс искренне удивился. Он знал, что Трент входит в конькобежную сборную колледжа, зацепил взглядом эту информацию в его личном деле, но он даже не предполагал, на сколь высоком уровне выступал Лайард. В этот момент ему стала понятна повальная влюблённость всех студенток в черноокого племянника Манэйха.

— А от меня-то что требуется? — наконец проговорил Макс.

Леони сложила руки на груди:

— По правилам Международной Федерации Высшего Спорта мы не можем выставить на главный турнир Земли первокурсника, если он не сдал физические нормативы за четвёртый курс.

Эти слова ничуть не прояснили ситуацию, Макс по-прежнему не понимал, он-то здесь при чём. Леони продолжила:

— Молодой Лайард сдал всё, кроме стрельбы. Этот компонент подготовки ему никак не дается.

— Пусть больше тренируется, — пожал плечами Макс.

Леони Авакян быстро подошла к его столу, уперлась в него руками и нависла над Максом всем своим пухлым, но упругим телом:

— Он и будет тренироваться… с вами.

Максу показалось, что он ослышался. Что за бред несла эта женщина? В конце концов, он преподаватель-теоретик, стрельба в ангаре не его профиль, и заставить его она никак не могла. Ничего не отвечая, Макс просто отрицательно покачал головой.

— Я прекрасно знаю, чем вы занимаетесь в свободное от занятий время, несанкционированно, надо сказать, занимаетесь, но опустим эти подробности. Я также знаю, что вы в этом лучший, несмотря на то что усиленно подчищаете свои результаты в ангарных симуляторах.

Оказывается, тётка глубоко копала. Макс посмотрел на нее взглядом, в котором легко читалось: «Даже если и так, что дальше?»

— Думаю, если кому и по силам подтянуть мальчика в оставшееся до турнира время, то только вам.

Макс уже собирался было сказать ей всё, что думал про эту затею, но Леони опередила его:

— Предвидя ваш ответ, хочу заметить, что в случае отказа, я определю вас в пресс-службу турнира. Для человека, с трудом переносящего общение с окружающими, это будет истинное мучение. Никакого одиночества, круглые сутки вам придется общаться с прессой, волонтёрами, зрителями, участниками. И уж на это у меня есть право, поверьте мне.

Из плотно сжатых губ Макса так и не вырвалось ни одного звука. Он крепко сомкнул челюсти и с откровенной ненавистью посмотрел на Авакян. Женщина, как ни в чём не бывало, выпрямилась.

— Нужно специальное разрешение, — после звонкого молчания проговорил Макс, хотя он уже прекрасно знал, что услышит в ответ.

— Уже получено.

— Какой проходной балл для четверокурсника?

— Он должен набрать минимум семьсот сорок очков за тридцать минут. Сейчас он едва дотягивает до четырёх сотен.

Макс усмехнулся:

— Это не реально. До марта он не успеет выйти на нужный уровень. Ищите ему замену.

— Сделайте так, чтобы вышел.

Леони Авакян развернулась на каблуках и пошла прочь из его кабинета.

Макс даже не стал дожидаться, пока она закроет за собой дверь. Глядя ей в спину, достал виски из ящика и налил. Может, настало время вернуться к приему криодора, промелькнуло у него в голове, иначе в какой-то момент он не справится с желанием придушить Авакян.

Из своего кабинета он вышел только через час, окончательно прикончив бутылку. По пути ему никто не встретился. В здании уже не было ни студентов, ни преподавателей. Глядя в зеркало лифта на своё уставшее лицо, Макс глубоко вздохнул. Ему непреодолимо захотелось разбить это зеркало, но, на его счастье, в этот момент манипулятор просигнализировал о новом сообщении. Это было письмо, содержащее очередную часть расшифровок с флеш-кристалла Софии. Макс моментально забыл про нервировавшее его зеркало.

«Всё взаимосвязано. В очередной раз убеждаюсь в этом. Дядя Паулюс подписал моё прошение об отсрочке ликвидации Дино. Конечно, он не смог мне отказать, но я понимала, что это всего-навсего отсрочка на несколько дней. Хотя даже ее я воспринимаю как маленькую победу — еще несколько дней жизни для Дино. На радостях я приняла приглашение Н. Ш. встретиться и поужинать. И это еще одна маленькая победа. Болтая и выпивая со старым другом и коллегой, я наконец-то смогла расслабиться и неожиданно для себя выложила Н. Ш. всё как на духу про Дино. И пусть судьба хранит старых и проверенных друзей — вместо града упреков и предостережений я получила от Н. Ш. замечательный совет: добиться официального перевода Дино в Большую Московскую лабораторию. Оказывается, знаменитый профессор Корсаков сейчас занят подобными исследованиями. Н. Ш. состоит с ним в давней переписке и говорит, что Корсаков непременно согласится принять Дино. Поверить не могу, неужели Дино спасен?»

«Профессор Корсаков сам мне позвонил! Сказал, что уже обо всем в курсе от Н. Ш. Мы проговорили часа два, не меньше. Вначале я робела, ведь я разговаривала с самим Иваном Корсаковым, но на деле он оказался приятнейшим стариком. Я выложила ему всё как есть: и про нестандартные реакции Дино, и про мои контакты с ним, но честно предупредила, что у меня нет видеоматериалов, подтверждающих мои слова, так как я не получала специальных разрешений на блокатор криодора, снятие защитного конуса с активным демоном и пр. Но Корсаков лишь отмахнулся, более того, пообещал, что сам свяжется с Гори, а если понадобится и с Паулюсом, и организует транспортировку Дино в свою лабораторию. Давно я не была так искренне счастлива… природно, без криодора».

«Сообщила Максу, что собираюсь на некоторое время уехать в Москву. Он особенно не вникал — кажется, у него очередной роман. Ну что ж, мне так даже удобнее: не будет лишних вопросов. Зато был долгий разговор с Н. Ш. Конечно, Н. Ш. не понимает, во имя чего все эти старания, почему я так пытаюсь спасти Дино, да и никто бы не понял. Я попыталась объяснить. Не знаю, может, получилось. В последнее время мы очень сблизились с Н. Ш. Давно я так никому не доверялась. Кажется, я рассказываю Н. Ш. абсолютно всё. Эта потребность выговориться уже долгое время зрела во мне. Жаль, что мы не можем отправиться в Большую Московскую лабораторию вместе. Чувствую, мне будет очень не хватать там Н. Ш. и наших разговоров по душам».

«Профессор Гори разговаривает со мной лишь по необходимости, сквозь зубы. Смешной. Меня сейчас ничего не может опечалить. Все документы подписаны, конус опечатан и готов к транспортировке. Мы улетаем! Я счастлива? Я счастлива!»

На этом записи вновь обрывались.

Макс не мог поверить своим глазам. Опять Корсаков! Получается, к нему тогда отправилась София. Ну почему он так мало интересовался делами этой скверной девчонки? А ведь она наверняка называла фамилию профессора, но он конечно же пропустил мимо ушей. Как правильно подметила София, он был занят очередным романом. Кажется, девчонка из юридического отдела, или в тот момент он уже был увлечен той медсестрой?.. Он даже не помнил, как они выглядели, не говоря уже о точном времени романа. Впрочем, какая сейчас разница! Он не слушал и не слышал Софию, ему было откровенно наплевать на ее работу, и он даже не попытался её остановить. «Москва? Отлично, удачи, дай знать, как доберешься». Кажется, это были последние слова, которые он сказал Софии. Кажется. Макс горько усмехнулся. Он и в этом не был уверен. Он не помнил, что сказал, с какой интонацией, зато отчётливо помнил, как она посмотрела на него. Уже выходила, но в последний момент обернулась, придерживая за ручку сумку, и накрыла его своими глазищами, такими родными, такими добрыми, обволокла взглядом, прямо в душу заглянула, словно чувствовала, что видит его в последний раз. Кажется, за секунду она вобрала всего его в свою память. А он? Сидел с бутылкой пива на диване, что-то изучал в манипуляторе, почувствовал, что она смотрит, поднял голову и кивнул. Всего лишь кивнул. И она вышла. Больше он никогда её не видел.

Он сбился со счета, сколько раз корил себя за тот вечер. Фраза «а что, если бы…» стала рефреном его дальнейшего существования. Спустя много лет боль немного притупилась, и вот опять. Но теперь прошлое встретилось с настоящим. А настоящее крутилось вокруг фамилии «Корсаков». Имя этого московского профессора всплывало постоянно. Именно к нему София переправила Дино, именно его книга была выкрадена из закрытого хранилища, именно он был наставником Натана Ора и стоял с ним у истоков исследований. И старик, к которому было столько вопросов, затаился в своём домике и не желает ни с кем идти на контакт. Что ж, придётся нанести ему визит, твердо решил Макс.