Адам и Эвелин

14 ОПАСНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ

— Ты это правда сделаешь? — спросила Катя, когда Адам открыл глаза. То, как она лежала и смотрела на него, подперев щеку ладонью, делало ее похожей на ребенка.

Он повернулся на бок, чтобы скрыть эрекцию. Проспал он почти девять часов. Черепаха подъедала хлебные крошки.

— Тебе получше? — спросил он.

— Думаю, да.

— Почему тебя не пускают в Венгрию?

— Я даже документы не подавала. Из тех, кого я знаю, никому такую визу не дали, только одной девушке. И у нее эту визу забрали обратно на следующий же день. Пришли домой, позвонили в дверь и отобрали, без объяснений.

— А здесь нет природной границы?

— Дунай.

— Нет, по суше, по суше ведь граница намного длиннее?

— Там очень сложно, там охраняют лучше, везде заборы, никто там толком не ориентируется. Ты как думаешь, почему они все здесь? Просто дрейфят, Дуная боятся.

— А если нас загребут?

— Не загребут.

Катя оперлась на локоть, как Адам.

— С венграми проблем не будет, они тебя просто так пропустят. А чехословаки только паспорта проверяют. Они машины больше не обыскивают.

— А ты откуда знаешь?

— Да тебе любой это скажет. Уж в чем они здесь разбираются, так в этом.

Адам встал и открыл дверь. Небо было пасмурное. Из соседней палатки доносились детские голоса. Мужчина в резиновых сапогах нес к своему жилому прицепу доверху наполненную канистру с водой.

— Я — первый, кого ты просишь?

— Да.

Адам пошел умываться. На обратном пути он купил две бутылки молока, шесть рогаликов и банку клубничного конфитюра. Катя взяла у него банку. Черепаха медленно пробиралась сквозь тонкую травку.

— Иди умойся, я тут все приготовлю.

— Нам не надо торопиться, еще слишком рано.

— А они разве не всегда только паспорта проверяют?

— Где-то к десяти обычно скапливается очередь, тогда они не так придираются. Эти типы тут разведали, через бинокль.

Адам сел рядом с ней на деревянную скамейку перед домиком.

— Твое здоровье, — сказал он.

Они чокнулись молочными бутылками.

— Спасибо тебе.

— Не стоит, лучше вообще забыть об этом.

— Забыть?! — Катя в ужасе посмотрела на него.

— Тихо, — шикнул на нее Адам. — Я не это имел в виду. Я уже вообще об этом не думаю. Так лучше всего. Они сразу видят, когда думаешь про такие вещи.

— Мы можем и до завтра подождать.

— Из-за белья? Оно уже почти все высохло.

— Чтобы подготовиться.

— Ну не здесь же, не на глазах у этих обезьян, это слишком опасно.

— Идиоты везде есть.

Адам окунул рогалик в банку. Конфитюр с кончика тут же соскочил. Он попробовал еще раз, нагнулся пониже и быстро откусил.

Катя раскрыла большое лезвие швейцарского карманного ножика и взяла у него рогалик.

— М-м, у мадам есть западные знакомые?

— Это мой друг подарил.

— Швейцарец?

— Не, японец.

— Японец? Они для тебя ростом не маловаты?

— Это как?

— Ну, по росту тоже надо друг другу соответствовать. А если ты на голову выше него, для мужчин это всегда…

— Глупости. Мой — такой же, как ты, даже немного повыше.

Катя разрезала рогалик, намазала конфитюр и протянула одну половинку ему.

— Хочешь в Японию?

— Посмотрим.

— А он жениться не может? Было бы проще.

— Он уже женат.

— Н-да, поздравляю. И из-за него ты хочешь уехать?

— А ты разве не хочешь?

— Я — нет. Я в отпуск еду.

Катя рассмеялась:

— Пять с плюсом по конспирации.

Она вытянула вперед одну ногу так, чтобы пальцы оказались прямо перед черепахой.

— Не убегай, — сказала Катя.

— Я правда не хочу уезжать, — сказал Адам. — Да и не получится. Ты что, думаешь, венгры границу откроют?

— Они это уже сделали, и все через нее перебежали.

— Кто перебежал?

— Да наши. Ты что, не знаешь? Они открыли границу, и пара сотен человек побежала, побежала, и только их и видели.

— И когда ж это было?

— В субботу, три дня назад.

— Но ведь граница на замке!

— По крайней мере, какое-то время она была не на замке. А что? Тебя это раздражает? Посольские тоже уже все на Западе.

Адам покачал головой и почти допил до конца, оставив совсем немного на донышке.

— А чего тебе хочется на Западе — или в Японии?

— Ну и вопрос! Лучше жить, да вообще жить!

— А до сих пор ты что, не жила?

— Я так больше не хочу, вплоть до пенсии быть заживо погребенной, ничего нельзя делать, ничего.

— Ты так считаешь?

Катя опустила взгляд:

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Хорошенькое начало.

— Я одна переплывала Дунай.

— Ты имеешь в виду, что те, другие, — что никто не пропал?

Катя кивнула:

— Я просто подумала…

— Что?

— Да нет, я вообще-то ничего не подумала — сама не знаю, почему я так сказала.

— У тебя на Западе кто-нибудь есть, кто тебе сможет помочь?

— У меня вся родня там. Я хочу в университете учиться. А подработка какая-нибудь найдется… Что тут смешного?

— Ну знаешь, когда кладешь человека к себе в багажник, хочется все-таки понять, это его сумасбродная идея или как.

— А ты, тебе в Венгрии есть где жить?

— Да, в Бадачони, на Балатоне, у друзей Эви.

— Это твоя жена?

— Можно так сказать.

— А где она сейчас?

Катя протянула ему вторую половинку рогалика.

— Она там ждет.

— У вас правда отпуск?

— Ну конечно. Эви в сентябре опять на работу выходить. А у меня были дела. И она поехала раньше, с подружкой.

— Понимаю.

Некоторое время они ели молча, потом Адам спросил:

— А с какой стати ты мне доверяешь?

— Да я долго не думала. У меня выбора не было.

— Почему же, был.

— Я увидела тебя. Все смотрели в окно, из-за «вартбурга». Шпионы на таких старых тачках не ездят.

— Так в том-то и дело! Ты никогда не слышала о маскировке, мимикрии противника?

— Да ладно, я ж не совсем дурочка. А еще и Эльфи, это все-таки довольно сумасбродно, согласись.

— Я ж говорю, мимикрия.

— А ты с какой стати мне веришь? Может, это как раз я — шпик. Молодая девушка навязывается в попутчицы к одинокому мужчине и выдает его органам за контрабанду. Вот видишь, твоя очередь удивляться.

— Бред какой.

— Почему это? Кто из нас с кем первый заговорил?

— Ты имеешь в виду уловку с беззащитной девочкой…

Катя пожала плечами:

— А почему бы и нет?

Адам закрутил крышку на банке, допил молоко до конца, вытер губы и посмотрел на Катю:

— Я знаю, как все на самом деле обстоит. Мы оба из госбезопасности и проверяем надежность своих сотрудников.

— Все равно это ничего не меняет, — сказала она.

— Еще как меняет. С нами в любом случае ничего не может случиться. Я переправляю тебя на Запад, потому что хочу выведать, что будет дальше, с кем ты там встретишься, где собираешься пересечь границу, а ты…

— Ой, все, прекрати.

Катя пошла за черепахой и усадила ее обратно в коробку.

— Тогда просто думай о Балатоне или о Килиманджаро.

— О Килиманджаро?

— Ну как там та гора называется, со снежной шапкой?

— Ты о Фудзи?

— Да, думай о Фудзи.

— Соберешь палатку? Пойду за бельем схожу. Они тебе должны вернуть деньги по крайней мере за половину.

— Я им передам, — сказал Адам и посмотрел ей вслед, как она шла в сторону прачечной в его свитере, его брюках и своих громоздких ботинках.

Через несколько километров, почти сразу за деревней Нова Страж, они остановились у проселочной дороги, по обе стороны которой росли высокая трава и кустарники. Адам задом заехал на нее и остановился, добравшись до небольшого поворота. Там он открыл багажник, вынул канистры и разместил их под сиденьями, положив на бок. Чемодан, надувные матрасы, спальные мешки и сумки он разложил так, чтобы канистр не было видно.

Катя вдвое сложила плед и расстелила его между полукругами колесных выступов. Пластиковые пакеты со своим бельем она побросала себе в качестве подушек и разложила их по бокам, как будто хотела уплотнить стенки багажника.

— Ну что, думай о Фудзи.

Он протянул руку, чтобы помочь ей залезть в багажник.

— Мне надо в туалет, — сказала она и прошла чуть дальше по дороге. — Отвернись.

Адам встал в высокую траву и тоже пописал, посматривая на те немногие машины, что изредка проезжали мимо.

Когда он вернулся, Катя уже лежала в багажнике с поджатыми коленями. Она повернулась на спину, а затем перевернулась на другой бок.

— А тут просторнее, чем я думала, — сказала она.

— Сейчас станет тесно, — сказал он и передал ей голубой рюкзак на каркасе.

Попытавшись прижать рюкзак, Катя заехала себе в подбородок.

— Нет, не получится, дай-ка, — сказал Адам.

Он поставил рюкзак рядом с машиной, накрыл Катю бельем из пакета, а напоследок бросил ей на ноги дождевик.

— Здесь тебя никто не найдет, — сказал он.

— Адам, лучше я тебе это сейчас скажу: спасибо!

— Не петь, не горланить, не раскачиваться, понятно? Не бойся, сейчас будет темно.

Он закрыл крышку багажника. Машина сильно просела.

— Тебе надо сдвинуться вперед, — сказал он, снова открыв багажник, — насколько возможно, вот сюда.

— Так? — спросила Катя и вжалась спиной и плечами в заднюю стенку багажника.

— Можно я тебе еще Эльфи дам?

Катя стянула с головы футболку и кивнула:

— Да, давай ее сюда, здорово.

Адам поставил внутрь открытую коробку с черепахой, Катя прижала ее к себе.

— Адам? — Она слегка прищурилась. — Если все сорвется, говори правду. Правда — лучше всего.

— Правду и ничего, кроме правды.

— Вот-вот.

— До скорого, — сказал Адам. Он сел за руль и завел машину. — Ты слышишь меня?

— Что?

— Ты слышишь, когда я говорю?

— Давай быстрее, — крикнула Катя.

Адам кивнул и поехал.