Адини. Великая княжна. Книга первая

Глава 27. Завершение европейского турне и возвращение в Зимний

Наутро наше царское семейство выехало во Франкфурт. Ехали не поездом, а на открытых автомобилях, кабриолетах, благо стояла прекрасная солнечная и безветренная погода. Во Франкфурте мы остановились в Отель-де-Рюсси и стали дожидаться прибытия семьи будущей невесты цесаревича. Траурные чёрные платья мы сменили на белые, праздничные. Семья великого герцога задерживалась, а мы волновались. Дело было весьма щепетильное: цесаревичу и императору едва удалось уговорить императрицу дать согласие на брак цесаревича с этой принцессой. И то Александра Федоровна сказала, что примет окончательное решение только тогда, когда лично встретится с Марией и поговорит с ней.

А загвоздка была в том, что вся августейшая Европа прекрасно знала о происхождении Марии Гессенской. Мать Марии, Вильгельмина Луиза Баденская с 1820 года проживала с супругом, великим герцогом Людвигом II Гессенским раздельно, в разных имениях и сожительствовала со своим камергером бароном Августом фон Сенарклен де Грасси, поэтому Мария и ее брат Александр были незаконнорожденными, хотя Людвиг II и признал официально этих детей своими.

Все опасения, что императрице не понравится будущая невестка, оказались напрасными. Мы же с Ольгой очень быстро нашли с Марией общий язык и подружились. Великий герцог Людвиг II также оказался весьма простодушным и приятным человеком. Кроме Марии Людвиг II представил нам также троих своих сыновей, Людвига, Карла и Александра. Самый младший из них, Александр, был всего на год старше Марии, жил и воспитывался вместе с ней. Николай Павлович, узнав об этом, решил пригласить его служить в русской армии, чтобы и в будущем брат и сестра надолго не расставались. Александр с радостью встретил это предложение и тут же дал согласие.

Потом наши семьи направились в Эмс – курортное местечко, где любили отдыхать и лечиться многие европейские монархи, не исключая, конечно же, и российскую императорскую семью. В Эмсе я, Ольга и Мария Гессенская ещё крепче подружились, потому что поселились в одной комнате. Для нас это были весьма радостные и счастливые две недели, пролетевшие незаметно. Маман лечилась минеральными водами из горячих источников, а мне и Оле доктора прописали пить ослиное молоко. Я добросовестно выполняла все предписания докторов, хотя и обоснованно сомневалась в целесообразности такого лечения.

Что касается нашего ежедневного времяпрепровождения, то мы избегали прогулок по курортному парку, потому что не могли терпеть любопытных взглядов, иногда наглых, отдыхающей публики, преследовавшей нас повсюду. Мы, молодые, а именно: я, Оля, Мария Гессенская, её жених Саша , её брат, тоже Саша, - предпочитали уединяться в горах, куда совершали ежедневные прогулки пешком или на осликах. Иногда мы спускались с гор к реке Лаан, а однажды даже плавали по ней на пароходе.

В Эмсе я познакомилась с гастролирующим здесь выдающимся композитором и пианистом Ференцом Листом. Он прослушал некоторые мои песни, но они ему не понравились, на этом наше знакомство и остановилось.

Под конец нашего пребывания в Эмсе я отпросилась у мама́н (император вернулся в Россию уже на третий день пребывания на земле Ниссау) съездить на пару дней в Париж. Мне очень хотелось воочию повидать этот город того времени. Тем более, что в Эмс наконец-то прибыла моя фрейлина Сарра Толстая, хорошо знавшая Париж и Лондон, как сами эти столицы, так и их богемный мир.

В Париже Сарра меня познакомила с двумя необычными для этой эпохи женщинами. Первая – это баронесса Аврора де Дюдеван, 36-летняя любовница, или, по-другому, гражданская жена знаменитого композитора Фредерика Шопена. Как раз так получилось, что в аристократическом салоне, куда меня привезла Сарра, Шопен давал небольшой концерт, а Аврора там присутствовала. Музыкальный гений в последнее время редко выступал с большими концертами, но часто музицировал в аристократических салонах и перед польской диаспорой. Аврора же меня заинтересовала по другому поводу. После того, что об этой женщине мне рассказала Сарра, я изъявила желание побеседовать с баронессой наедине. Оказалось, что Аврора не просто баронесса, но и знаменитая писательница, публиковавшая свои романы под именем Жорж Санд. Эта оригинальная женщина любила щеголять в мужской одежде, что для этого времени было крайне неприлично. Я побеседовала с Авророй на тему женской эмансипации, организации женского феминистского движения. Договорились, что продолжим наш диалог в личной переписке или по телефону. Я пригласила писательницу посетить Россию, в частности Санкт-Петербург.

Вторую женщину звали Клементин Клико. Она была дочерью знаменитой предпринимательницы, владелицы компании-производителя шампанских вин Барбы-Николь Клико. Компания и её бренд “Вдова Клико” дожили до 21 века. Я спросила Клементину, как мне можно встретиться с её матерью и получила неожиданный ответ:

-Встретиться с ней проще простого! Маман в данный момент находится здесь, в Париже, решает торговые дела.

-Тогда, пожалуйста, устройте мне встречу с ней немедля, скажем через пару часов. Мне надо с ней кое о чём переговорить, а то мы сегодня уже уезжаем!

Беседа с мадам Клико получилась весьма интересной и содержательной. И полезной для обеих сторон. Я захотела беседовать со знаменитостью тет-а-тет. Мы сидели в столовой дома её дочери, перед нами на столе стояли десятки различных бутылок с вином, несколько рюмок и фужеров различных размеров и форм, десятки тарелок с закусками. Барба была ошеломлена моими познаниями в области производства шампанских вин. Она ведь не могла и предположить, что я в своей прошлой жизни, будучи ещё школьницей и студенткой помогала отцу изготавливать шампанское в домашних условиях из винограда, произраставшего у нас на даче. Поэтому я серьезно тогда заинтересовалась технологией. Я подробно рассказала Барбе о технологии ремюажа, которая не так давно была изобретена в её компании, хотя к этому времени уже не была тайной для других виноделов, сохранить тайну не удалось. Рассказала я вкратце и о технологии ферментации, которую ещё не изобрели, но которая позволила производить очень сухое шампанское – брют. Барба пообещала, что поручит своим мастерам попытаться получить этот брют. Мы с Барби продегустировали несколько разновидностей шампанского, стоявшего здесь на столе. Я таки изрядно надегустировалась.

Меня вывели от Клико и посадили в такси, вся наша группа отправилась на вокзал. Уже через несколько часов мы ехали в поезде в направлении Ла-Манша.

В Лондоне мы отправились к королевскому дворцу, но нам отказали в аудиенции. Тогда мы отыскали Каролину Нортон. Я помнила, что эта женщина была одной из первых феминисток, добившейся принятия в стране нескольких законов, защищающих женщин, в отношении разводов, раздела имущества и опеки над детьми. Каролина была также известной писательницей и поэтессой, как и её мать, шотландская дворянка, как и её дедушка – Ричард Шеридан. Каролина вышла замуж за адвоката Джорджа Нортона (брата лорда Грэнтлея), ревнивого и жестокого алкоголика. Джордж постоянно избивал жену и пропивал её деньги. Каролина имела знакомства в высшем свете и среди политиков. Говорят, даже была любовницей премьер-министра виконта Мельбурна.

Не выдержав издевательств, Каролина ушла от мужа, забрав детей. Жила за счёт выпущенных книг. Джордж похитил детей, пытался даже отсудить деньги Каролины, заработанные писательским трудом. Тогдашние английские законы были на его стороне. Нортон запрещал супруге видеться с детьми, отказывался дать развод. Жене удалось добиться принятия законов, касающихся права женщины на развод и часть имущества.

Каролина очень удивилась, когда дворецкий сообщил ей, что российская кронпринцесса просит принять её. Мы мило побеседовали насчёт прав женщин и возможности создания международной женской организации. Потом меня и моих сопровождающих пригласили в столовую на обед. А надо отметить, что вдова Клико, когда мы уезжали от неё, распорядилась принести нам ящик шампанского. Несколько бутылок я приказала подать к этому столу и мы обедали, про́буя прекрасное вино от производителя, когда нам доложили, что прибыл гонец от королевы Виктории с извещением, что правительница желает принять меня, как дочь российского монарха и свою сестру.

Поехали в Букингемский дворец. Там меня довольно таки тепло встретила и даже обняла, поцеловала юная королева. Она ведь всего на шесть лет меня старше и всего три года на троне. Через несколько месяцев намечалась свадьба королевы с принцем Альбертом Саксен-Кобург-Готским. На данный момент Альберт находился на континенте.

С Каролиной Нортон, приехавшей со мной, королева Виктория, как оказалось, тоже была довольно близко знакома. Виктория устроила в мою честь прием и банкет, вечером состоялся бал, на котором я танцевала с десятком лордов и прочих приближенных английской короны. Мы также поболтали с Викторией и Каролиной о женском равноправии, необходимости создания международной женской организации. Я вот только никак не могла понять, искренна ли молодая королева со мной или всё же ведёт скрытную антироссийскую интригу. Возможно было и первое, и второе. Первое потому что Виктория ещё была по сути девчонкой и ещё не вникла в тонкости дипломатии и международных отношений. А второе потому, что Англия ещё со времён Ивана Грозного (жениха королевы Елизаветы) вела хитрую политику по отношению к России, старалась её уничтожить. И восстание декабристов, и стравливание с Турцией, а потом с Наполеоном, - очевидно, всё это было звеньями одной цепи. Я знала из будущего моего мира и о других попытках англичан уничтожить Россию, например, в 1854, 1917, 1991, 2022 годах.

Мы возвратились в Россию, но поехали не в Царское село, а прямиком в Зимний дворец. Там я могла созерцать обновленные свои апартаменты. Мы так и продолжали жить вместе с сестрицей Ольгой, имея отдельные спальни, но общую гостиную и другие вспомогательные помещения. Санкт-Петербург встретил нас осенней непогодою, дождем и сильным ветром. “Уж небо осенью дышало…” – вспомнились мне строки стихотворения моего учителя русской словесности.

Во время вечернего чаепития император “обрадовал” меня тем, что князь Петр Андреевич Вяземский высочайшим повелением назначен вместо меня директором департамента радиовещания. Его товарищем (так назывался заместитель) стал Александр Сергеевич Даргомыжский. Я же остаюсь почетным шефом департамента, потому что должна буду на днях приступить к учебе, ведь и так весной из-за болезни и поездки по стране много пропустила. Я согласилась, но потребовала, чтобы в мой учебный план включили ещё уроки по экономике и испанскому языку. Кто будет преподавать испанский язык, меня не интересует, пускай найдут кого-нибудь. А экономику должен вести Карл Маркс, который приехал со мной и которого император обещал взять в пятый отдел Собственной Его Императорского Величества канцелярии для разработки крестьянской реформы. Император согласился и сказал, что завтра же отдаст соответствующие распоряжения.

На первом же занятии с Марксом я озвучила, чего хочу:

-Карл Генрихович! Я желаю досконально разобраться в философии, социалистических учениях, а особенно в политической экономии. Найдите, пожалуйста, в дворцовой библиотеке или библиотеке Академии наук некоторые книги, изучите их и преподнесите мне их содержание и сущность. Это, в первую очередь, труд Адама Смита “Исследование о природе и причинах богатства народов”, работа Давида Рикардо “Начала политической экономии и налогового обложения”, труды Томаса Мальтуса “Очерк о законе народонаселения”, “Принципы политической экономии “. Кроме того, поищите книги Сен-Симона, Фурье, Оуэна. Ну, а с работами Гегеля и Фейербаха, я думаю, вы и так хорошо знакомы. А ещё я хочу, чтобы вы изучили статистические данные по Российской империи и сделали подробный анализ развития в стране капиталистического производства.

А ещё я в первые же дни по прибытии в Россию выбрала время и посетила новую лабораторию адъюнкта химии Н.Н. Зинина. К этому времени уже всё оборудование, закупленное в Европе, завезли и установили. Застала Николая Николаевича, Татьяну и ещё нескольких студентов за работой. Побеседовала с химиком о состоянии дел, спросила о своей протеже. Вот что он мне ответил:

-Знаете, Ваше Императорское Высочество, сначала мне было очень трудно с ней сработаться. Я даже думал прогнать её. Хотелось прибить Татьяну, когда она заявила, что открытое мною вещество бензидам – это не что иное, как анилин или кристаллин, полученный ещё в 1826 году немецким химиком Отто Унфердорбеном при перегонке индиго с известью. Но потом я разобрался, что Татьяна была права. Теперь я обоснованно прислушиваясь к её мнению. Не понимаю, откуда такая гениальность у малообразованный провинциальной барышни, притом не дворянки, а мещанки. Она ведь всего лишь прочитала десяток книг по химии, которые попросила у меня. И что мне больше всего нравится: придумывает кучу идей, не претендуя, что эти идеи её, считает почему-то не себя, а меня выдающимся химиком, хотя честно признаться, какой из меня химик!

-Ой, Николай Николаевич! Не преуменшайте свою роль! Вы ещё станете всемирно известным химиком с такой помощницей, как Татьяна!

-Возможно, Вы и правы, Ваше Императорское Высочество!

Я подозвала Татьяну, немного её поругала, увидев выпирающий животик, а Николаю Николаевичу сказала:

-Пожалуйста, прогоните её из лаборатории!

Зинин недоуменно посмотрел на меня, а я продолжила:

-Женщинам в интересном положении опасно находиться вблизи ядовитых химических соединений. Отправьте её домой, навещайте если надо посоветоваться, или звоните по телефону. Телефоны вам установили (оба кивнули)?

О моем новом протеже Гансе Фишере, которого я привезла из Германии, Зинин сказал, что уже беседовал с ним. Парень ему понравился, хотя он был студентом-медиком, а не химиком. Николай Николаевич похлопотал, чтобы Ганса зачислили на физико-химический факультет. Сейчас Фишер отсутствует в лаборатории, потому что Зинин отправил его обустраивать свой быт. Я уже знала, что Ганс Фишер поселился в одном доходном доме с Марксами. Они, как земляки, держались друг друга.

Посетила я и здание, выделенное на Невском проспекте под департамент радиовещания и радиостудию. Побеседовала с Вяземским и Даргомыжским, а затем выступила перед коллективом радиокомпании, который уже вырос до полуста человек.

Невеста наследника престола Мария Гессенская прибыла в Санкт-Петербург, её готовили к православному крещению. Для Марии были устроены аппартаменты рядом с моими и Ольгиными, поэтому мы имели возможность регулярно с ней общаться. Большую часть времени Мария усиленно учила Закон Божий и русский язык, который преподавала Ольгина воспитательница Анна Алексеевна Окулова. Хочется несколько слов сказать об этой удивительной женщине, которую не зря называли “второй совестью”. Дочь херсонского губернатора, закончила Санкт-Петербургский Екатерининский институт с малым золотым шифром в далеком 1811 году. Жила в имении, доставшимся ей после смерти отца. По личному повелению Николая Павловича, будучи уже в сорокалетнем возрасте, Анна Алексеевна была назначена воспитательницей великой княжны Ольги Николаевны и зачислена в штат всего лишь фрейлиной, хотя по рангу, как воспитательница великой княжны, она следовала за статс-дамами, носила, как и Юлия Федоровна Баранова (Адлерберг) русское платье синего цвета с золотой вышивкой, имела по статусу собственный выезд и собственную ложу в театре. Благодаря хорошей подготовке стараниями А.А. Окуловой Мария без проблем приняла православие под именем Марии Александровны, а на следующий день была отпразднована её помолвка с цесаревичем.

Начинался сезон придворных балов. Я со своим вокально-инструментальным ансамблем готовилась к балу в Аничковом дворце. Разучивали новые песни, готовили реквизит, репетировали. Предполагалось, что наш ВИА даст небольшой концерт непосредственно перед танцами.