Адмирал Империи 3 [СИ]

Глава 1

— Прекрати со мной нянчиться, — я пытался убрать лицо от рук Таси, которая настойчиво прикладывала к нему тампон с пахучим регенерирующим раствором для быстрого заживления ран. — Может тебя взять к себе в медотсек сестрой милосердия на полставки? Ай, больно…

Мы находились вдвоем в том самом медицинском модуле «Одинокого», на который я предложил пойти работать моем мучительнице. Янычары во время последней с ними встречи хорошенько прошлись по моей физиономии бронированными перчатками, поэтому я выглядел сейчас, как боксер после боя за титул. Таисия решила срочно заняться моим лечением и притащила сюда, как только я появился на борту крейсера.

— Терпи, контр-адмирал, а то вице-адмиралом не станешь, — моя подруга безжалостно продолжала мучить меня процедурой.

— Ты точно знаешь, что делаешь? После такой первой помощи мне не понадобиться обращение к настоящим медикам? Что это за раствор? Мне не нравится его запах…

— Спокойно, все под контролем, — Таисия Константиновна была полностью уверена в том, что делает, и поэтому противиться процедуре было бесполезно. — После недавних событий у меня появился большой опыт в плане приведения в порядок битых лиц…

— Да, и кого же ты еще лечила, кроме меня?

— Нашего общего знакомого — Аркадия Эдуардовича, — рассмеялась девушка, вспомнив, как от души размалевала лицо Гуля тенями и пудрой после того, как того радушно встретил экипаж «Одинокого». — Кстати, он остался доволен работой…

— Рад за тебя и за Аркадия Эдуардовича, — покривился я, не желая даже вспоминать об этом человеке. — Похоже, я многое пропустил, во время своей недолгой, но бодрящей отсидки в трудовой колонии.

— Довольно много, — загадочно улыбнулась княжна, которой не терпелось рассказать все подробности и о попытке Гуля завладеть крейсером, и о своей операции по уничтожению «Седель-Бахра» — флагмана османской эскадры, да и о тяжелых боях наших дивизий в попытках освободить межзвездные переходы. — Ты непростительно долго отсутствовал…

— Ну, извини, был немного занят, — пожал я плечами. — Если помнишь я все это время сидел в тюрьме.

— Ничего себе не отсидел?

— Не было времени, работал на компанию «АстроМолот» как проклятый, — усмехнулся я, вспоминая бесконечную погрузку и разгрузку вагонеток с нимидийской рудой. И у меня возникла пара ненормативных предложений, которые я обязательно озвучу лично руководителям этой компании при встрече…

— Может, перед тем как разбираться с директорами «АстроМолота» сначала выиграем войну? — Таисия посмотрела на меня, как на мальчишку, которого кто-то обидел на улице и он грозится отомстить.

— Хорошо, давай выиграем, — согласился я. — Есть предложения, как будем это делать?

— Ха-ха-ха, — покривилась капитан-командор, — а ведь я не шучу. Положение у нас незавидное. Все то время, как началась кампания с американцами я ловлю себя на мысли, что нам постоянно везет. Ты оказываешься в нужном месте, сначала у «Измаила», потом рядом с «Саратогой»… Самсонову тоже повезло уже несколько раз в попытках отстоять систему «Бессарабия». И вот в самый последний момент нам снова сопутствует удача и в систему входят три дивизии Белова…

— Удача — это разве плохо? — я пожал плечами и улыбнулся, видя, что моя подружка снова начинает загружаться сама и загружать тяжелыми мыслями меня, поэтому попытался снова перевести разговор в шутку. — Кстати, богиня Фортуна — моя покровительница. Ты об этом знаешь?

— Не знакома с этой богиней, — бросила Таисия в ответ, — я православная и в мифологических божков не верю… Безусловно удача в войне и в бою, это совсем не плохо, но когда на нее делают ставку адмиралы, значит что-то во флоте не в порядке. Твоя обожаемая Фортуна — как мне известно из учебников истории, девица капризная и непостоянная, поэтому жди от нее беды… Черноморский флот не может сражаться на «авось», нужны резервы посерьезней…

— Нет у нас резервов, — вздохнул я, окончательно осознав, что Тася не намерена продолжать мило беседовать, а ее светлую голову занимают более важные вещи. — И в ближайшее время, как мне кажется, не появится. Ты пытаешься объять необъятное, и размышляешь над тем, как остановить врага и отбросить его назад. Я же предлагаю расслабиться и просто выполнять свою работу. Мы не более чем капитаны кораблей, у нас с тобой нет под рукой флотов в сотню вымпелов, чтобы решить вопрос с американцами. У нас даже нет собственных дивизий… Поэтому пусть Самсонов, великий князь Михаил и адмирал Белов решают, что делать, а мы будем выполнять их приказы.

— Знаю, как ты намерен выполнять приказы командования, тем более, когда с ними не согласен, — недоверчиво покачала головой княжна, уверенная, что все сказанное мной неправда, и попытка отстраниться от дел является лишь ширмой, за которой контр-адмирал Васильков прячет свои настоящие мысли. — Кстати о дивизиях, я бы не была так пессимистично настроена в отношении тебя, как нового комдива… Напоминаю, после ареста Гуля, 27-я «линейная» осталась без управления…

— Не смеши, Самсонов никогда не доверит мне дивизию, после того, что по его словам, я натворил…

— Ты ничего не натворил! — возмутилась княжна, будто снова стояла сейчас перед командующим и защищала меня от нападок недоброжелателей. — Более того, именно благодаря тебе Черноморский флот и гвардия пресекли попытку вторжения в систему, да и вообще все мы живы, потому что именно ты в нужное время принимал правильные решения… Самсонов не просто так вытащил тебя из колонии, вернее попытался вытащить, но ты это сделал быстрее…

— А перед этим посадил меня туда…

— Ладно, не вспоминай былое…

— Былое? Это случилось четверо суток назад!

— Я о том, что у Ивана Федоровича рядом не так много людей, на которых он может положиться и которые не подведут, — Таисия прекратила медицинские процедуры и по-отечески сжала мне плечи руками. — Не сердись на адмирала и прости ему ошибки. Сейчас надо думать не о том, кто кого обидел, а о том, как вместе выжить в этой страшной войне.

— В мое отсутствие ты слишком много общалась с командующим и попала под его «обаяние», — о ком, о ком, а о Самсонове мне точно не хотелось вспоминать.

Иван Федорович был из тех, кто упек меня в колонию. И хотя не он был инициатором этого беззакония, но в итоге пошел на поводу у Гуля и прокурора и не отменил приговора. А ведь адмирал, как и я флотский до мозга костей и должен понимать, кто чего стоит. Но нет, выкинул меня с флота, как безродную дворнягу. А что в итоге? Понадеялся на свой флотоводческий талант и на горе помощников! Похоже, я сильно был зол на командующего и эта инфантильная обидчивость мне самому не нравилась. Таисия, несмотря на свой юный возраст, сейчас вела себя гораздо разумней, чем я…

Ладно, на одном Иване Федоровиче свет клином не сошелся. В Черноморском флоте есть, по крайней мере, еще один адмирал, с авторитетом не меньшим, чем у нашего главкома. Кондратия Витальевича Белова я знал мельком и больше по рассказам моего крестного, тоже адмирала российского флота. Белов был одного возраста с Самсоновым, и начинали они службу практически в одно время, молодыми капитан-лейтенантами, окунувшись сразу после учебы в Первую Александрийскую войну.

В отличии от Ивана Федоровича, с молодых лет заявившем о себе, как об инициативном, делающим карьеру офицере, Белов никогда не стремился вылезти вперед, просто без попыток как-либо выделиться, делал свою работу. И надо сказать, делал ее хорошо. Именно Кондратию Витальевичу пророчили первому адмиральские погоны, настолько он достойно показал себя и в боях и на маневрах. Однако продвижению по службе Белова мешала опасная привычка этого офицера говорить все, что думаешь в глаза, невзирая на чины, звания и целесообразность.

Прямолинейность и решительность адмирала вошли в поговорку, что кстати нашло свое отражение и в его боевом никнейме. Белова за глаза и открыто величали не иначе, как «Бычий глаз». Своим грозным взором и упрямостью он действительно чем-то напоминал буйвола — бесстрашного и безэмоционального. Сколько благодаря этим качествам адмирал нажил себе врагов, но еще больше своим профессионализмом спас жизней своих моряков.

В общем, с карьерой у Белова было не все радужно, многие его сверстники ушли далеко вперед, а он отмечал свой пятидесятилетний юбилей до сих пор в должности всего лишь командира дивизии, хотя по три больших звезды на погонах имел по праву. Вот и сейчас Кондратий Витальевич находился во главе своей уже родной — 2-ой «ударной» дивизии в составе флота Самсонова, хотя опытом и мастерством флотоводца обладал не меньшим, чем у сегодняшнего командующего Черноморским флотом.

Я запомнил слова крестного о Белове: «этот командир не знает, что такое субординация, но это мелочь, в сравнении с тем, на что он способен в бою»… Поэтому, когда я услышал, что Кондратий Белов будет рядом с Самсоновым, мне стало легче. Теперь возле командующего находится человек, который если увидит ошибку, то тут же скажет о ней, и плевал он на то, кто стоит напротив, хоть сам государь-император. Мне очень нравился этот адмирал, хотя близко мы не были знакомы, встречаясь лишь несколько раз на общих совещаниях…

К чему это я говорю. Конечно, не только у Таси голова была забита мыслями о том, как сложится судьба нашего флота и всей этой войны, лишь просто хотел, чтобы она хоть ненадолго отвлеклась и больше улыбалась. Кстати улыбка ее действительно стала редкостью…

— Не могу прийти в себя после уничтожения «Седель-Бахра» и всего его экипажа, — призналась она мне на это. — Я все понимаю, и для чего это нужно было сделать, и вот перед глазами только что погибли наши корабли… Но все равно стоят в ушах крики тех несчастных, которых я сожгла плазмой своих орудий…

— Скоро привыкнешь, — коротко ответил я, решив, что не буду придумывать успокоительные речи, а сразу поставлю ее перед реальностью.

— Не привыкну, — мотнула княжна головой.

— Привыкнешь…

— Нет…

— Не спорь, мне лучше знать…

— Ты говоришь, как мой отец, — недовольно поморщилась Тася. — Он тоже любит выдать эдакое бездоказательное, сославшись на мой возраст и отсутствие опыта…

— Он просто больше знает, чем ты.

— Ой, хватит! — воскликнула девушка. — Как снова домой попала…

— Давай мириться, предлагаю сегодня в честь моего возвращения из мест лишения свободы, а также победы российского флота мы не говорим и не думаем о ближайшем будущем, — сказал я, приобнимая мою подружку. — А с завтрашнего утра начинаем усердно думать, о том, как уничтожить страшных американцев и противных османов. Договорились?

— Договорились, — Тася хлопнула ладонью по моей ладони. — Но не обмани…

— Когда такое было?

— Да, постоянно…

В это время в медицинский отсек с криками и шумом ворвалась целая орава моих товарищей и знакомых, узнавших, что я на корабле и пришедших справиться о моем здоровье.

— Нет, шеф, я прибью «стекляшку»! — воскликнула Наэма, когда увидела меня. — Со слов этой куклы вы лежите практически при смерти, а на самом деле у вас только мордашка помята. Мы то уже на венок складывались, а тут все отлично… Ну я устрою Алексе!

— Во-первых, здравствуй Наэма, — начал я, пытаясь сделать строгое лицо. — Я, конечно, растроган заботой обо мне, но куда, черт возьми, делась субординация!

Однако мои приятели меня сразу раскусили и кинулись обниматься. Ладно бы только Белло и Гинце, сам великан Дорохов тоже полез с объятиями, чуть меня не задушив при этом. А впереди всех летела целоваться маленькая рыженькая Варя Волынец. Я поплыл от такой милоты, как приятно и даже немного неожиданно было видеть искренние теплые чувства по отношению к себе.

— Меня не было всего несколько суток, — изумился я, пытаясь выбраться из-под завалов друзей. — Когда вы успели соскучиться? Лично я о вас вообще в это время не вспоминал…

— Неправда, неправда, вспоминал! — закричала Варя, пытаясь меня поцеловать, а я в шутку сопротивлялся этому.

Я был очень рад, что девочка не замкнулась в себе после того, что произошло с ее родителями, детский разум иногда способен невероятно быстро восстанавливаться, несмотря на любые пережитые кошмары. От замкнутости и нелюдимости Вари не осталось и следа, а значит, с ней все будет хорошо.

— Оч-ч-чень рад видеть вас, госс-споддин адмирал, — выдавил Кузьма Кузьмич, пытаясь изобразить на своем полуметаллическом лице подобие улыбки.

Гинце верный себе, пожал мне руку и скромно отошел в сторону о чем-то перекинувшиь парой фраз с Таисией.

— Я тоже рад всех вас видеть, — ответил я. — Но главной радостью для меня явилось то, что наш «Одинокий» выжил и выстоял в этом аду, а значит, еще повоюем.

— Ох, повоюем, — хлопнула в ладоши Наэма, которая казалась веселей и заряженней всех остальных вместе взятых.

— Видно что отвела ты наконец свою душеньку, — улыбнулся я, майору, — и добралась до своих ненаглядных американцев…

— Дождалась, шеф, — кивнула Наэму, ее действительно в прямом смысле трясло от возбуждения. — Только чувствую, что недостаточно. Всего четверых удалось отослать к праотцам…

— Не н-надо, при реб-бенке, — попросил Дорохов.

— Оставь нянька, — бросила майор, — девченка видела крови больше, чем ты за все свои абордажи… Ничего с ней не случиться…

— Теперь серьезно, — остановил я назревающий конфликт двух своих офицеров. — Во-первых, майор, если я правильно понял, в космических боях вы делаете упор на истребление живой силы, так?

— А как иначе? — пожала плечами Наэма. — В ад им проклятым и дорога…

— Вот поэтому, если я еще раз услышу или увижу, что вы акцентируете свои действия на убийстве американских пилотов, а не на победе в схватке, выгоню с крейсера, — я умел быстро переходить из одного состояния в другое.

Перед Белло в одно мгновение уже находился не ее друг и товарищ, а строгий командир, который может так спросить за грехи, что век не отмолишься. Я понимал, что Наэма горит ненавистью и желанием убийства в отношении «янки», но позволять упиваться этим чувством в укор выполнению задачи я ей позволить не мог. Так, забывшись и наслаждаясь местью можно проиграть бой и послать на гибель всю эскадрилью…

— Сколько у нас осталось на борту МиГов и сколько пилотов? — задал я вопрос майору, не давая времени на защиту. — Чувствую, что не много…

— Пять машин на ходу, — нехотя призналась Белло, — что касаемо «соколов», то минус три номера из состава эскадрильи…

— Что и следовало ожидать, — кивнул я. — Поэтому игры в возмездие с этого момента прекратить немедленно!

— Господин контр-адмирал, — Наэма сначала посмотрела на Таисию, ища поддержки у своей новой подруги, — я никогда не ставила свои интересы выше задач, которые должна выполнить эскадрилья!

Все окружающие видели как, несмотря на смуглый цвет кожи, ее лицо покраснело от моих обвинений. Сейчас Белло стало не по себе — командир обвинял ее в непрофессионализме, а это было страшной обидой для этой боевой дамочки.

— Если вы имеете претензии ко мне, как к командиру палубников, так и скажите, — продолжала майор, уже не способная остановиться и чуть не плача. — Но не нужно меня обвинять в том, чего нет и быть не может! Вы думаете, я ради мести забуду, что рядом со мной находятся другие пилоты⁈ Машин действительно крайне мало осталось на «Одиноком», но мы же не сидели все это время в тылу, а сражались с превосходящими силами врага, от этого и потери в личном составе! А не потому, что мои «соколы» сражаются отдельно, а я гоняюсь в это время за «янки» в желании их убить!

— Ты сказала, что отправила на тот свет четырех американских пилотов? — задал я ей вопрос.

— Да…

— Хорошо, а сколько F-4 ты уничтожила во время последнего боестолкновения?

— Ну, соответственно те же четыре машины, — пожала плечами Белло.

— Сколько из этих пилотов успели катапультироваться из своих погибающих истребителей? — продолжал я.

— Все успели это сделать…

— Из этого следует, что ты, уничтожив истребитель, потратила ценное время на то, чтобы не атаковать следующего, а остаться в данных координатах, развернуться, найти на сканерах и уничтожить спасательную капсулу с пилотом, — заключил я. — Что это, как не месть и упоение этой местью в самый разгар боя⁈ Так должны поступать командиры эскадрилий? Они должны наплевав на продолжающееся сражение, гоняться и истреблять спасательные капсулы, в то время как остальные пилоты ведут неравный бой⁈ Я уже молчу о том, что само это действие, когда ты расстреливаешь беззащитных людей, даже если они являются твоими врагами, отвратительно…

С последней фразой я погорячился, увидев, как взгляд Таисии потух после этих слов, видимо княжна вспомнила свой недавний случай с уничтожением «Седель-Бахра». Обе мои боевые подруги стояли сейчас молча и насупившись, контр-адмирал Васильков явно был для них в данный момент не ценней тех самых американцев и османов. Но если уж поднял такой разговор, то надо идти до конца, нечего потакать «капризам» некоторых членов экипажа, от этого зависит очень многое…

— В общем, повторюсь, чтобы я больше не наблюдал подобного, — заключил я. — Никаких убийств, мести или чего-либо в этом духе, что бы могло ослабить эскадрилью. Наэма, ты отличный пилот и командир, оставайся такой и не превращайся в берсерка — воина одиночку, которому главное с честью погибнуть и отрубить побольше голов перед смертью… Ты меня услышала?

— Да, господин адмирал, — Наэма продолжала волчонком смотреть на меня.

— Похоже, не услышала, — по ее интонации и по тому, как официально майор ко мне обращается, догадался я. — Спрошу еще раз, подумай хорошенько. Ты все поняла?

— Да поняла я, шеф! — воскликнула Белло. — Никаких лишних трупов «янки»…

— Вот и отлично, — ударил я в ладоши, поворачиваясь к Кузьме Кузьмичу, — закрыли одну тему. Теперь, ко второму вопросу. Почему до сих пор «рядовой» Волынец находится на корабле? «Одинокий» ведет бои, а по палубам бегает ребенок…

— И у меня такой же вопрос, — неожиданный голос со стороны дверей отсека заставил всех нас обернуться и на время забыть о разногласиях. — Итак, господа и дамы, почему я наблюдаю на боевом корабле человеческого детеныша?

Иван Федорович Самсонов собственной персоной стоял перед нами. По его лицу было видно, что командующий не особо намерен журить меня, но видимо удивление от присутствия на «Одиноком» Вари немного его смутило и выбило их привычного состояния.

— Здравия желаю, господин адмирал, — поприветствовал я его, отцепляя от себя маленькое рыжее существо, которое сразу же спряталось от глаз командующего за мою спину.

— Сиди, сиди, — махнул рукой Самсонов, видя, как я пытаюсь подняться с кушетки. — Отставить ритуалы, я здесь ненадолго и забежал лишь передать тебе вот это…

Иван Федорович протянул мне нагрудный жетон и табельное оружие, которые были изъяты у меня во время ареста, а так же планку боевых орденов, что ему доставили казаки с астероида.

— Это означает, что обвинения сняты? — спросила Таисия у командующего за меня.

— Ну, пока нет, — честно признался тот, — ведь дело открыто и требует прохождения всех процедур… Однако ход ему никто не даст, я вас уверяю…

— Как можно быть в этом уверенным, если документы уже отправлены на «Новую Москву» в главное Управление военной прокуратуры? — княжна с некоторого времени не доверяла словам Самсонова и остальных и старалась заручиться более весомыми аргументами, не зря же она потратила так много сил на защиту своего друга. — Вы гарантируете, что обвинения против Александра Ивановича будут сняты?

— Все, что смогу, сделаю, — поднял руки вверх командующий, видя на себе сразу несколько пар внимательных глаз и не очень довольных лиц. — Я конечно не всесилен, но… Конечно, есть там одна сложность с османским линкором…

— Выкладывайте все, — уперла руки в бока Таисия Константиновна.

— Передача «Абдул Кадира» после его захвата в качестве трофейного корабля неизвестным лицам может не понравиться Следственной Комиссии, — пожал плечами Иван Федорович. — Такой линейный корабль пригодился бы нам в продолжающейся войне…

— Напоминаю, что «Абдул Кадир» невозможно было захватить иначе, как… — Таисия снова включила моего адвоката.

— Да, знаю я факты, — перебил ее командующий, — вы это столичным прокурорам расскажите…

— И скажу, и не только прокурору, но и кое-кому рангом повыше, — пригрозила княжна, намекая на родственные связи. — Только пока не могу, ибо идет война, и покидать флот я в ближайшее время не намерена.

— Вот и продолжайте служить, как ваш Васильков, — подытожил Самсонов, — и выбросьте из головы эти судебные процедуры, сейчас не до этого… Ну что, Александр Иванович, — командующий повернулся ко мне, — готов послужить Отечеству или обиду на меня затаил?

— Обижаются только маленькие дети, а я из этого возраста вышел, — ответил я, искоса посмотрев при этом на насупившуюся Наэму, которая демонстративно после моих слов мотнула головой, мол, не надо грязи. — Готов, конечно, господин адмирал, но при одном условии…

— Так, что опять за условие? — Самсонов насторожился.

— Пустяк, вы можете выполнить его в один клик, — ответил я, загадочно улыбнувшись. — Вы же, как главнокомандующий с соответствующими функциями генерал-губернатора всего ближнего сектора пространства можете выдавать патенты на каперство?

— Ты решил заняться пиратской деятельностью под шумок? — удивленно спросил Иван Федорович. — Если так, то никуда я тебя не отпущу. Мне и «Одинокий» нужен в строю, да и ты пригодишься…

— Патент не для меня, — покачал я головой. — Вы же знаете о галере, которую мне удалось захватить?

— Конечно, я лично видел на экране, как эта малышка разворотила борта «Саратоги»! — воскликнул командующий, заметно повеселев. — Если бы не твой таран, то истребители с американского авианосца обнулили бы все оставшиеся поля моих кораблей…

— Не просто обнулили, — поправила его, Таисия Константиновна, — атака 10-ой дивизии Ловато началась бы на час раньше, до известия о прибытии в систему группы адмирала Белова, поэтому эта задержка спасла всю нашу эскадру…

— Ну, вы уж так не преувеличивайте, — возмутился Самсонов, который неохотно желал признавать правоту слов капитана-командора.

— Хотите это обсудить? — удивилась Таисия, которую знала, что говорит очевидную правду, а адмирал почему-то начинает вилять хвостом, хотя понятно почему…

— Ладно… Что там ты говорил про патент? — соскочил с вопроса княжны, Иван Федорович, снова поворачиваясь ко мне.

— Так вот, патент на каперскую деятельность, то есть разрешение на ведение боевых действий и нападение на вражеские суда и транспорты необходим моим новым друзьям, которые сейчас находятся на борту «Микадем Хаир», — ответил я.

— Что за друзья? Кто, такие?

— Аякс Пападакис, Иван Небаба, Валера Таран и зэк, по кличке «Бритва», — начал я перечислять всех своих «корешей», с которыми «чалился на нарах» на астероиде-колонии несколько дней к ряду, и которые помогли мне захватить османский корабль. — На борту еще около сотни человек… Все они отчаянно сражались с вооруженными янычарами и своей кровью заслужили свободу…

— То есть ты хочешь сказать, что я должен отпустить сотню головорезов, сбежавших из колонии, причем отдав в их распоряжение боевой корабль и снабдив при этом патентом на каперскую деятельность⁈ — у Самсонова глаза на лоб полезли. — Я конечно наслышан о твоей наглости Васильков, но не перестаю ей удивляться. Ты хочешь, чтобы командующий вместо тебя предстал перед Следственной Комиссией на «Новой Москве»? Не выйдет…

— Господин адмирал, вы же понимаете, что предстоит тяжелая война, и когда и чем она закончится для Империи мы не знаем, — сказал на это я. — Каперские патенты и вы и другие адмиралы флотов будут раздавать гражданским лицам пачками, ибо партизанские действия в тылу захваченных российских звездных систем начнут разворачиваться по нарастающей…

— Не хочешь ли ты сказать, что мы будем отступать? — неуверенно усмехнулся командующий. — Где захваченные суверенные системы в руках врагов? Я пока таких не наблюдаю, поэтому о партизанских действиях говорить преждевременно…

— Вы лучше меня знаете, что мы будем отступать и отступать далеко и долго, — я пристально посмотрел на Самсонова, не может же он быть таким недальновидным.

— Хорошо, патенты появятся у добровольцев, — снова уклонился от диалога, Иван Федорович. — Но каперские разрешения даются, как правило, капитанам гражданских судов, переделанных в военные и поставившие себе батарейные расчеты. А здесь речь идет о боевой галере…Ты уже один раз отличился тем, что неизвестно кому с барского плеча подарил ценнейший трофейный линкор, а тут еще один корабль хочешь отдать, тем более какому-то разбойничьему сброду из трудовой колонии!

— Это не сброд, половина из заключенных отдала свои жизни, сражаясь голыми руками с врагом, — нахмурился я, готовый на серьезный разговор с адмиралом.

— Иван Федорович, — со своей стороны немым укором посмотрела на Самсонова, Таисия.

— Ладно, атаковали с двух углов, — махнул рукой тот, — получишь ты патент, только смотри, отвечаешь за своих архаровцев головой. Я плодить местных корсаров не намерен, так что предупреди этих ребят, что если галера будет замечена в мародерстве и других беззакониях, весь ее экипаж быстро вернется на свой родной астероид, только уже навсегда… А еще лучше, поставь во главе экипажа своего человека из кадровых офицеров, пусть контролирует…

— Я разберусь, — кивнул я, довольный тем, что патент у меня в кармане и причем без сломанных копий с адмиралом, видимо наш Иван Федорович не хочет ссориться с княжной или пытается за что-то реабилитироваться.

Да это не важно, главное я получу индульгенцию для моих новых «боевых» товарищей, судьба свободных каперов гораздо больше им подходит, чем половину жизни корячиться на разгрузке руды.

— Спасибо, господин адмирал, — поблагодарил я, Самсонова, — обещаю, что вы еще услышите имя «Микадем Хаир» в боевых сводках. Хотя нет, название необходимо срочно поменять…

— Надеюсь, что услышу о твоих зэках только с лучшей стороны, — кивнул адмирал, покосившись на Таисию Константиновну в ожидании ее теплого благодарного взгляда.

Однако та и не собиралась награждать своего пожилого ухажера никаким таким взглядом, а вместо этого начала играть в догонялки с маленькой Варей.

— Не флот, а балаган какой-то, — недовольно пробурчал Иван Федорович, — бандиты становятся моряками, дети бегают по боевому кораблю, никакого порядка… Ладно, поиграли и хватит, пора приниматься за дело. Контр-адмирал Васильков, капитан-командор Романова, ожидаю вас на военном совете через два с четвертью часа, который будет проходить на борту линкора «Афина». С разбойниками своими разбирайся, — повернулся он ко мне, — детеныша отправляй в тыл, приводи себя в порядок… Будем думать, как дальше воевать…

С этими словами Самсонов вышел из медицинского отсека…