Адмирал Империи 3 [СИ]

Глава 14

Палубы «Сисоя Великого» были завалены телами его защитников вперемешку с пытающимися линкор захватить. За каждый отсек, каждую батарею и коридор штурмовая пехота АСР платила огромную цену. Адмирал Дрейк даже стал сомневаться в целесообразности проведения абордажа русского корабля, и со стороны казалось, что вокруг него скопились все десантные модули 6-го «ударного» флота.

Проклятые же «раски» все держались. «Короткая нога» видел, что перед прыжком, с флагманской «Авроры» на «Сисой» прибыло подкрепление, видимо из местных морпехов. Но не так же много⁈ По обрывочным данным и съемкам с камер, прикрепленных к шлемам своих пехотинцев, адмирал мог примерно подсчитать потери обеих сторон за полчаса, которые шел штурм. Навскидку выходило, что у русских погибшими числилось порядка двухсот человек, если считать, и морпехов, и членов экипажа, взявших в руки стрелковое оружие. У американцев потери исключительно в морской пехоте составляли уже триста двадцать человек! И это профессиональных бойцов, специализирующихся как раз на захвате подобных кораблей, таких как «Сисой Великий»!

А сопротивление русских все не ослабевало, наоборот, по мере приближения штурмовых групп АСР к ключевым отсекам, оно возросло неимоверно. Каждый метр палуб линкора американцам приходилось отвоевывать потом и кровью…

— Хэнк, мать твою! — разносились крики по радиосвязи между штурмовыми подразделениями. — Слышишь меня⁈ Где боевые роботы⁈ Я не могу продвинуться под таким плотным огнем!

— Лейтенант, вытащи нас отсюда! — орали с другой палубы. — «Раски» зажали сразу с двух сторон. Мы сейчас все здесь сдохнем…

— Сержант, сержант… Слышите меня? — раздавался очередной вопль. — Необходимы плазменные резаки, мы уперлись в тупик, русские заварили все проходы… И где черт возьми подкрепление⁈

Им вторили наши:

— Дорофеев, уводи людей в командный отсек, подбирай у погибших боекомплект…

— Третья группа отзовитесь, третья отвечайте… Почему молчите?

— Нет третьей…

— Кто это говорит? Где капитан Островский?

— Это и есть Островский…

— Капитан, что значит, нет группы? Доложите по форме…

— Докладываю, господин подполковник… Из третьей группы остался только я, остальные мертвы…

— Островский, ты ранен? Сейчас пришлю медиков и отделение поддержки…

— Не переживайте, Николай Семенович, не надо никого… Я тут держу одной рукой половину своих внутренностей… Медики у нас отличные, но они меня уже не соберут…

— Держись Сашка, — кричал в рацию командир, — если силы есть шутить, значит, жить будешь…

— Нет, не буду, — голос капитала слабел на глазах, — потому как в другой руке у меня противодроновая мина… Прощайте командир, 24-ый от противника очищен…

Направленный взрыв разорвал тело последнего защитника 24-го отсека средней палубы вместе с четырьмя морскими «котиками» АСР, оказавшимися на линии ударной волны…

— Сэр, восемьдесят процентов штурмовых подразделений 5-ой дивизии уже находятся на борту «Сисоя Великого», — докладывал Дрейку один из лейтенантов на мостике. — Так же на линкоре противника сконцентрировано тридцать пять процентов личного состава морских пехотинцев «Ирокезов»… Командир «Тандерберда» запрашивает подкрепления. Что прикажете ответить?

— Пусть справляется самостоятельно! — нервно отреагировал Дрейк. — Какой позор! Две американские дивизии не могут захватить единственный русский линкор! Это что — космическая крепость перед вами, или форт оборонительной системы «Константинов вал»⁈ Примените все тяжелое вооружение против «раски» и выкурите, наконец, забаррикадировавшихся из командного отсека линкора… Пора заканчивать эту оперетку…

— Понял, сэр, передаю приказ…

Более тысячи морских пехотинцев АСР, собранные в сводные дивизионные группы, бросились на последних защитников «Сисоя Великого»…

Первые два взвода «котиков» вошедшие в центральный коридор верхней палубы, ведущий к капитанскому мостику, легли под перекрестным огнем обороняющихся. Николай Семенович Шорохов — командир группы морской пехоты с нашего линкора и каперанг Козицын умело расставили стрелков на самых выгодных для обстрела позициях, это когда мы их видим, причем хорошо защищены, а атакующие как на ладони и не понимают откуда ведется огонь.

Однако американские штурмовики не были мальчиками для битья. Тут же в разные стороны коридора полетели импульсные нейтронные гранаты, которые хоть и не сильно могли навредить пехотинцу, облаченному в боевой скафандр, но на время ослепляли сканеры и датчики его бронескафандра, заставляя на несколько секунд или даже минут прекратить огонь. Либо если боец решал продолжить вести бой, он должен был прежде всего снять шлем или открыть триплексное забрало.

Дальше в ход шли обычные вакуумные гранаты, которые имели уже больший эффект, осколки были направлены в незащищенные лица и головы противника. После, атакующие открывали бешеный огонь по всему что движется и, прикрывая друг друга, плотными порядками, выставив впереди шитоносцев, продвигались вперед. Как правило, таким нехитрым способом происходила зачистка одного за другим отсеков корабля или любого космического объекта.

Но на «Сисое» американцев встретила такая глубокоэшелонированная оборона, что ей бы позавидовала самая защищенная крепость. Русские либо не умирали вовсе, либо возможно мертвые снова вставали в строй и продолжали драться. Только так можно было объяснить то, что количество обороняющих линкор не уменьшалось, несмотря на продолжающийся вот уже почти час рукопашный бой.

На самом деле конечно защитников «Сисоя Великого» с каждой минутой становилось все меньше. Однако те резервы морских пехотинцев, которые изначально имелись на линкоре и плюс которые привел на корабль в последний момент Козицын–старший, были настолько многочисленны, что это позволило экипажу корабля до сих пор сражаться и заставлять нервничать американских адмиралов.

Василий Иванович не мог и не желал бросать, ни сына в этом последнем бою, ни свой любимый корабль, на котором он прослужил почти пятнадцать лет и который для комдива был не менее любим, чем Артем Васильевич…

— Ладно ты — Артемка… — махнул рукой неожиданно развеселившись, наш адмирал, — непутевый и тебя не жалко… А вот корабль неимоверно жаль отдавать Дрейку, поэтому и прилетел…

Козицын–старший таким способом оправдывался перед сыном, отвечая на упреки, зачем он лично возглавил отряд морской пехоты с «Авроры». Артем Васильевич очень расстроился и чуть не расплакался на глазах у своих подчиненных, когда увидел отца, входящего в командный отсек во главе своих моряков…

— Ты совсем из ума выжил старик! — не выдержал тогда каперанг и, наплевав на субординацию, неожиданно странным выражением обратился к отцу. — Зачем приперся⁈

— А ну ка, цыц сопля! — незлобно выругался комдив. — Попробуй еще раз подобное сказать, и я тебя до конца боя запру на гауптвахте! После, когда окажешься в плену, будешь так с Дрейком разговаривать…

— Батя, я серьезно… Зачем ты прилетел⁈

— И я серьезно, все, закрыли тему, — нахмурился грузный адмирал и посмотрел по сторонам, — давай расставлять бойцов, «янки» через несколько минут пойдут на абордаж… «Сисоя» извне орудиями не разрушить, это факт, но пока у их канониров еще теплится надежда и палубные батареи продолжают по нам стрелять…

Действительно, последние корабли 3-ей дивизии уже полностью исчезли и растворились в кольце портала, а американцы все еще палили из крупнокалиберных орудий по несчастному русскому линкору, одиноко стоящему в самом центре перехода. Видимо не понимали, что плазмой даже самых мощных батарей невозможно пробить все слои обшивки линкора, а может боялись что «Сисой» дождется следующей активации портала для прыжка. В любом случае американцы огонь не прекращали ни на секунду.

На корабле давно молчали его орудия, вернее их просто не существовало — батареи были разрушены до основания. Даже зенитные гнезда все до единого уничтожила артиллерия противника. Также потухли четыре сопла линкора, силовые установки перестали работать навсегда, поэтому Дрейк напрасно боялся того, что русский корабль сможет покинуть систему. На данный момент «Сисой Великий» представлял из себя груду искореженной плавящейся брони и был похож скорее на бесформенный полиметаллический астероид, чем на корабль. Но все же это был боевой вымпел и он продолжал сражаться несмотря ни на что…

Первые десантно-штурмовые модули американцев, пристыковавшиеся к кораблю, были обречены, почти все их команды даже не успели проникнуть на борт. Наши контргруппы уже ждали непрошенных гостей и встретили атакующих прямо у проделанных теми брешей, не давая возможности взойти на палубы линкора. Как только кусок бронированной обшивки, выжженный лазерным резаком, падал на пол отсека и американцы врывались внутрь корабля, их тут же накрывал шквал заградительного огня такой плотности, что бедняги вынуждены были в панике отступать назад на свои же модули и там хоть как-то пытаться выжить…

Но русские не давали им такой возможности, в проделанную брешь летели сразу несколько зарядов из огнеметов, сжигая все на своем пути. А затем на палубу модуля врывалась имперская морская пехота, и в его тесных помещениях завязывалась страшная рукопашная схватка, где на ограниченном пространстве в несколько квадратных метров могли драться до тридцати-сорока человек сразу. «Янки» не выдерживали такого напора и, как правило, бросали оружие и сдавались, но иногда стоило отдать им должное, дрались с отчаянием обреченных. В любом случае исход был один — русские выходили победителями…

Но это было в самую первую фазу абордажа, когда американское командование еще не знало, сколько космопехоты противника сосредоточено на палубах «Сисоя Великого». Когда Итану Дрейку и остальным его комдивам стало понятно, что русских на линкоре не убавляется, они послали на штурм сводные группы сразу двух своих лучших дивизий. Морские пехотинцы с «Тандерберда» и «Ирокезов» на почти пятидесяти десантных модулях одновременно высадились на все палубы линкора сразу. Тем самым наступающие своим подавляющим количеством не давали нам возможности эффективно противодействовать захвату.

Бой за линкор теперь превратился в серию отдельных схваток между разными группами обороняющихся и нападающих. Кто где был из экипажа, тот там забаррикадировался и умирал. Командиры подразделений штурмующих корабль не могли быстро действовать, потому как каждый отсек, каждая лестница и коридор приходилось брать с неимоверным напряжением сил, причем, проклятые «раски» ни в какую не желали сдаваться, несмотря на неоднократные предложения сложить оружие.

То ли русских этому не учили, то ли у них не существовало чувства самосохранения⁈ — не понимали американцы, почему например несколько молодых лейтенантов и мичманов какого-нибудь технического отсека, которые-то стрелкового оружия в руках не держали, на призыв его сложить и сохранить себе тем самым жизни, отвечали бешеной пальбой и предпочитали самоподрыв гранатой, но только не сдачу в плен!

Мы же не янычары и голов не режем⁈ — недоумевали американцы такому безумству противника. — А они все равно сражаются до самого конца.

Пленных среди русских оказалось всего несколько человек и то, только тех, кто был ранен или контужен в бою. От них Дрейк и остальные узнали, что на борту «Сисоя» оказывается, помимо изначальной команды в триста восемьдесят человек, находятся еще более двух сотен морских пехотинцев — половина дивизионных штурмовых групп. Тогда американскому командующему стало ясна причина столь упорного сопротивления русских, и он отдал приказ на применение роботов-штурмовиков…

Штурмовые боты как эффективное средство зачистки того или иного объекта, на планетах и спутниках применялись армиями обороны уже достаточно давно. Но в космосе, во время штурма кораблей или крепостей их не использовали, по общей договоренности между странами.

Боты как оружие были под запретом до момента окончания Войны Дистриктов. После восстановления территориальной целостности и начала широкой экспансии в пространстве, АСР решили выйти из соглашения по неприменению данного вида оружия в одностороннем порядке. Сенаторов Республики мало беспокоило возмущение мировой общественности, главное американские адмиралы получали в свое распоряжение совершенное оружие абордажа…

После этого и другие космические сверхдержавы вынуждены были снять запрет на использование роботов-штурмовиков…

Такой штурмовой бот представлял из себя полутораметровую в высоту боевую машину, чем-то напоминающую паука или краба, с бронированным корпусом и с установленными на него, либо автоматической турелью, либо плазменным импульсным излучателем. Такие роботы очень быстро перемещались по коридорам и отсекам вражеского корабля, зачищая все живое на своем пути. Машины в отличие от людей было очень тяжело остановить стрелковым оружием и обезвредить. Боты показали себя с лучшей стороны как способ быстрого захвата корабля противника, и с самой худшей, если говорить о количестве невинных жертв такого штурма. Бездушная железяка не была рассчитана на выявление степени опасности стоящих перед ней людей, просто уничтожала все живое, идентифицируемое как враг…

— Боты на борту! — раздавались команды наших штурмовиков в эфире. — Приготовить огнеметы и мины направленного действия…

Сразу несколько десятков бронированных крабов с огромной скоростью разбежались по палубам русского линкора. Собственные американские морские пехотинцы только и успевали уходить с линии огня этих страшных машин, понимая, что если промедлят, то и сами могут попасть под раздачу. Случаи когда штурмовой бот атаковал всех без разбора в тесном помещении во время рукопашной схватки были нередкими…

Работая по два-три аппарата одновременно, роботы быстро продвигались к своей конечной цели — командному отсеку «Сисоя Великого». Наши морские пехотинцы и офицеры из команды линкора своими телами пытались остановить продвижение машин-убийц. Несколько ботов были выведены из строя прямыми попаданиями тяжелых ручных огнеметов и добиты стрелковым оружием. Еще около десятка подорвались на минах направленного действия, установленных на пути возможного следования врага и срабатывающих, как только тот задевал один из многочисленных лучей-активаторов взрыва.

Несмотря на потери, машины быстро продвигались вперед и уже зачистили практически весь центральный и боковые коридоры верхней палубы. Наконец перед капитанской рубкой крабы натолкнулись на поистине огромную баррикаду из подвижных бронированных блоков и щитов, специально применяющихся для создания искусственного заграждения. За щитами находились несколько десятков последних морпехов с «Сисоя» и «Авроры», возглавляемые вице-адмиралом и его сыном.

Сразу около дюжины огнеметов сработали одновременно, разрывая первую волну роботов-пауков, устремившихся на защитников баррикады. Следующая волна ботов еще большая по численности вынырнула из-под огня взрывов и в прямом смысле как стая голодных хищников набросилась на бронещиты, стараясь их пробить и растащить своими мощными ногами-манипуляторами и продолжая непрерывно вести огонь по всему живому.

Морские пехотинцы пустили в ход ручные гранаты и из прорезей в блоках в ответ поливали сталью корпуса роботов. Плоть и железо встретились на маленьком участке пространства, стараясь опрокинуть ряды друг друга. От вспышек очередей и разрывов гранат воздух на палубе раскалился до температуры звезды…

И все же люди победили, своими телами преградив путь холодным машинам. Тридцать защитников баррикады остались лежать на раскуроченных бронированных блоках, но ни один металлический паук не прорвался сквозь заграждение. Все роботы противника были уничтожены, даже они не смогли сломить сопротивление защитников корабля.

Однако тысячу американских штурмовиков, продолжающих находится на борту «Сисоя Великого» никто не отменял. Атакующие воспользовавшись передышкой пока наши бойцы разбирались с ботами, перегруппировались, сконцентрировали силы на главном направлении и снова пошли в атаку. Этот штурм должен был стать последним, ибо русских, способных держать в руках оружие практически не осталось.

Около сотни раненых сейчас находилось в главном командном зале линкора, именно там в самом безопасном и защищенном отсеке корабля вице-адмирал Козицын приказал разбить полевой госпиталь. Не в самом медицинском блоке линкора, который было достаточно просто захватить, а именно на мостике, с возможностью как можно дольше обороняться. Василий Иванович понимал что американцы рано или поздно, но применят роботов, а те, проникнув в палаты медблока, не оставят в живых никого, идентифицируя лежащих на кушетках раненых бойцов, как противника первого уровня опасности.

Поэтому именно рубка сейчас представляла груду лежащих на ее полу израненных тел, стонущих от боли солдат и нескольких сестер и военных медиков, пытающихся им помочь. Из способных держать оружие, большинство из которых тоже были легкоранены, оставалось не более двадцати человек.

— Ну что сынки вот он наш последний бой, — вздохнул седовласый адмирал, стоящий сейчас перед своими офицерами и последними морпехами. — За этими дверями, — Василий Иванович указал на заваренные створки входа в командный зал, — несколько сотен «янки» желающих с нами поквитаться… Соотношение примерно один к тридцати пяти, что ж, не так безнадежно…

— Вообще-то не все здесь — сынки, — недовольно пробурчала юная лейтенант.

Девушка думала, что ее не услышат, но адмирал неожиданно замолчал и повернулся к ней.

— Это еще что за явление? Почему ты девочка перебиваешь старшего по званию? — нахмурился Василий Иванович, который очень не любил пренебрежительное отношение к субординации. — Что ты там пищишь из угла, не слышно…

— Я говорю, что не все сынки, а есть и дочки, — смело ответила лейтенант.

— Да, есть и дочки, точно, — рассмеялся от души старый генерал, поняв причину недовольства девушки. — И отличные дочки, самые отважные…

Козицын обвел взглядом подчиненных и тяжело вздохнул.

— Дети мои, вы поверили мне, и до конца исполнив долг, пошли за мной. Теперь пришло время умирать. Помощь не придет… Простите меня…

— Хватит слушать этого раскисшего старика, — Артем Васильевич подошел ближе и хлопнул отца по плечу, — адмирал сейчас вам еще истории с Первой Александрийской рассказывать начнет. Как он там геройствовал, и с кого всем нам нужно брать пример… Бать, я наслушался этого еще в детстве, хоть своих моряков не мучай перед последним боем…

— Цыц, сопля зеленая! — зыркнул на сына, Василий Иванович. — Я уж сам решу, как говорить и о чем говорить…

Не о какой субординации, не только между каперангом и адмиралом, а и между последними защитниками линкора уже не существовало, все были сейчас равны.

— Нечего болтать, — покачал головой Козицын–младший, — вон уже заработали лазерные горелки, пора встречать наших американских гостей хлебом-солью, как положено…

— Тьфу ты, шельма! — плюнул старик в сторону сына, — такую речь испортил… Ладно, все и так все поняли, поэтому рты закрыли и по местам!

Маленький отряд Козицыных находился сейчас в предкомандном отсеке, за которым находился непосредственно капитанский мостик с ранеными. Это маленькое помещение нашими офицерами решено было превратить в последний оплот обороны. Все что только можно: пульты управления, мебель, несколько бронещитов и блоков было складировано у заваренных дверей в отсек, чтобы хоть как-то задержать штурмующих.

Голубые огоньки сразу двух лазерных резаков появились по эту сторону дверей и начали быстро очерчивать большой квадрат будущей бреши. Защитники направили в их сторону штурмовые винтовки и несколько огнеметов и стали напряженно наблюдать за лучами, понимая, что жить им осталось ровно до того момента, как эти огоньки соединяться друг с другом. Минута ожидания растянулась на несколько порядков, показавшись вечностью…

Наконец, лазерные лучи скрестились между собой в одной точке и еще через пару секунд страшной силы направленный взрыв выбил вырезанный кусок обшивки, который с грохотом рухнул к ногам передового строя защитников. Сразу же с двух сторон заработало стрелковое оружие и ударили залпы огнеметов…

Первые ряды и атакующих и обороняющихся были сметены ударной волной взрывов и разбросаны по отсеку и коридору. Вторая волна нападающих заполнила отсек, превращая его в пятьдесят квадратных метров сражающихся в рукопашную бойцов. Винтовки, гранаты и пистолеты теперь только мешались, в дело пошло холодное оружие ближнего боя — горящие тонким синим цветом плазмы абордажные и офицерские сабли и такие же холодно-синие штыки стрелкового оружия.

Плазма на ободе клинков отлично пробивала защитные боевые скафандры, прожигая своим полем любую броню. Холодное оружие в такой ситуации становилось гораздо эффективней стрелкового, в тесноте помещения штык и клинок были просто незаменимы.

Вопли ярости и боли наполнили отсек. Русские в рукопашной по праву считались лучшими, ибо помимо исторических традиций, еще с военных училищ молодым курсантам преподавали ближний рукопашный бой с применением «холодного» плазменного оружия. Такие занятия проходили не только морские пехотинцы и космо-десантники, но и все моряки флота. В армиях других государств, в том числе и Сенатской Республики, подобные уроки ближнего контактного боя считались анахронизмом и были выведены из учебной программы за ненадобностью.

Иностранные стратеги расценили, что рукопашная схватка на сегодняшний момент довольно редкое явление, абордажные бои, как правило, заканчивались на фазе перестрелки. Но сейчас в этом тесном помещении, думаю, что бравые американские «котики» так не считали. Когда всего два десятка русских парней и девчат, как заправские фехтовальщики управлялись с этими ужасными и страшными штыками винтовок и одного за другим отправляли на тот свет своих врагов.

Атакующие в какой-то момент даже попятились назад, несмотря на численный перевес, так безумны и отважны были эти двадцать человек, которые дрались, понимая, что это их последняя битва и все что нашим морякам осталось — это забрать с собой как можно больше «янки»…

То тут, то там срабатывало стрелковое оружие, кто-то успевал им воспользоваться и выстрелить в упор. Несколько минут скоротечного боя и вот уже половины защитников нет в живых, а у ног оставшихся лежат и корчатся от боли тридцать или сорок американских пехотинцев.

Василий Иванович в пробитом в нескольких местах бронескафандре, еле державшийся от полученных колотых ран, обвел помутневшим взглядом своих последних солдат. «Янки», оттаскивая раненых, в какой-то момент практически все оказались за пределами отсека в коридоре, видимо, готовясь к новой волне штурма.

— Дочка, ты как? — Козицын увидел окровавленную, лежащую на полу молодую девушку лейтенанта, которая с ним спорила.

— Все как нельзя лучше, господин адмирал, — вымолвила она, тяжело дыша, — готова к выполнению приказа…

— Тогда вставай, и за мной! — воскликнул Василий Иванович, поднимая ослабевшей рукой именную саблю. — Ребята, не давайте им шанса на передышку…

Последний русский отряд рванулся в рукопашную вслед за отступившим противником в коридор. Штыковой удар действительно был самым разумным в этот момент решением, еще несколько секунд и американцы попросту бы закидали наших импульсными гранатами…

Дюжина защитников линкора вырвалась на открытое пространство, но вместо того, чтобы с хода атаковать врага, встала как вкопанная.

— Куда все эти черти делись⁈ — недоуменно оглянулся по сторонам Козицын…