Адмирал Империи 3 [СИ]

Глава 11

— Что там происходит⁈ — задал я вопрос Алексе, когда мы с Якимом ворвались на капитанский мостик, благо бежать до него от моей личной каюты было недолго.

— Даю данные со сканеров, — как всегда спокойно в любой критической ситуации ответила моя помощница. — В систему зашла первая группа кораблей 3-ей «линейной» дивизии вице-адмирала Козицына. В группе находится шесть вымпелов — два легких крейсера и четыре эсминца. По внешним повреждениям корпусов видно — корабли только что вышли из боя…

— Связь, настрой мне связь с кем-нибудь из группы, — немедленно попросил я.

— Соединяю с командиром «Сестрорецка», — ответила Алекса, а затем на пару секунд замолчала, слушая разговоры в наушнике. — К сожалению, канал связи с «Сестрорецком» занят, его командир уже ведет доклад непосредственно главнокомандующему. Канал зашифрован, присоединиться не могу…

— Да, соединяй ты уже с любым! — в нетерпении воскликнул я.

— Ответ из рубки легкого крейсера «Хивинец», — послышался ответ Алексы, — капитан Батюшкин на связи…

— Капитан, говорите. Что там у вас случилось⁈ — я не стал тратить время на приветствие Батюшкину, по выражению его лица в лишнем политесе необходимости не было.

— Засада, господин контр-адмирал, — ответил он. — Засада и обман… Затем, полный разгром дивизии…

Следующие тридцать минут мы с подполковником Наливайко и моими офицерами на мостике слушали рассказ капитана и не могли поверить его словам. Батюшкин поведал нам о первой фазе операции Козицына, так хорошо для нашей стороны начинавшейся. Затем капитан рассказал о шоке, который испытал он и все остальные, когда увидели на экранах радаров 6-ой американский флот.

После этих слов я, признаюсь честно, немного подрос в собственных глазах и думаю в глазах моего командующего. Все-таки ваш покорный слуга оказался прав, когда спорил с Самсоновым, что не может быть, чтобы в «Мадьярском Поясе» не было подкреплений от Дрейка. И вуаля, там не только оказались дивизии поддержки авангарда, в системе был спрятан целый ударный флот. РЭБ-зонды и технологии подавления сигналов у американцев в высшей степени заслуживают уважения, наши разведчики были ими обмануты вчистую. Хотя ничего необычного, ведь у Дрейка работала на это вся аппаратура 6-го флота, а той противостояли всего несколько спутников-разведчиков. Итог закономерен, в системе «Мадьярский Пояс» мы ничего не увидели, кроме того, что должны были.

А должны были увидеть две трясущиеся от страха дивизии врага, которые грех не добить. Вот Козицын с Самсоновым и попались на крючок…

По мере того как капитан Батюшкин продолжал повествование, я все больше и больше начинал уважать комдива 3-ей «линейной» за его находчивость и хладнокровие. Как тот сумел вывернуться и выскользнуть из ловушки, расставленной Дрейком. Отличный ход с разменом кораблей, не думаю, что я бы в той критической ситуации додумался до чего-либо подобного. А Козицын сумел убедить американца пойти на сделку, за это Василий Иванович получил от меня, да и не только от меня, огромное уважение и поздравления.

Однако после того как Батюшкин сообщил о том, как наши отходили к переходу и что случилось непосредственно возле «врат», настроение мое с воодушевленного понизилось до минимальных значений. Страшные и в тоже время героические картины описывал капитан, который сам чудом остался в живых…

— Они ударили одновременно, — продолжал говорить командир «Хивинца», — первой открыла огонь 10-я дивизия. Мы подумали, что это провокация вице-адмирала Ловато, который самовольно атаковал нашу колонну. Но совсем скоро стало понятно, что Дрейк собственноручно стоит за подлым нападением. Я не знаю, о чем американский командующий беседовал со своим комдивом, но после этого пять остальных дивизий Дрейка вслед за Ловато ударили по нам со всех направлений. Если бы это не была изначальная задумка «Короткой ноги», то он бы лично урезонил своего командира, позволив Козицыну уйти в портал. Но этого не произошло, и поэтому Дрейк покрыл себя неизгладимым позором, нарушив собственное слово…

— Несомненно, адмирал Итан Дрейк совершил бесчестие, — согласился я с капитаном. — Однако за американскими флотоводцами числятся подобные выходки. Я по крайней мере знаю несколько фактов, где «янки» цинично нарушали ранние договоренности и не испытывали при этом никаких угрызений совести. Ментальность наша и их, очень отличны. Если для русского офицера данное слово — это закон, то для американского — смотря, кому ты это слово дал. Наверное, в своих кругах договор между офицерами АСР имеет вес, но дать слово своему врагу и не выполнить, для Дрейка и подобных ему в этом нет ничего зазорного. Это ужасно, но это к сожалению правда жизни…

— Это «янки», капитан, — кивнул Яким, поддерживая мои слова и обращаясь к Батюшкину. — Больше нечего добавить. Козицын хоть он и старый космический волк, но тоже попался на своем благородстве…

— Я все же надеюсь, что не все американские офицеры и адмиралы похожи на Итана Дрейка, — сказал я.

— Не все, это точно, — кивнул Батюшкин, — из дивизий, которые на нас навалились, одна не принимала в этом участия.

— Чья? — мне стало интересно.

— 13-я «легкая», — был ответ.

— Корделли⁈ — удивился я. — Странно… Может быть просто он хорошенько до этого получил, сначала от Самсонова, а потом от Козицына и не желал больше терять корабли?

— Не знаю, господин контр-адмирал, — пожал плечами Батюшкин, — просто говорю то, что видел на своем мониторе. 13-я отошла в сторону, и ни один ее корабль не принимал участия в нападении на нас…

— Что ж, это надо запомнить, — произнес я. — Но, не отвлекайтесь, капитан, продолжайте…

— «Нарва» и «Святополк» практически сразу получили серьезные повреждения двигателей, — снова заговорил Батюшкин. — Затем эсминец «Кореец» взорвался, не сумев уйти от перекрестного огня сразу двух дредноутов 10-ой дивизии. Все это произошло в первую минуту нападения на наш строй, кораблями адмирала Ловато. Главными снайперами и разрушителями в его дивизии стали линкоры-близнецы «Саут Дакота» и «Норт Дакота». Именно их артиллерия нанесла нам самый существенный урон…

— Неужели Козицын ничего не предпринял против них? — я не мог не перебивать, ибо весь был в том сражении и негодовал от подлого нападения американцев не меньше самого Батюшкина.

— Еще как предпринял, — закивал капитан, — только поэтому мой «Хивинец» и остальные пять кораблей, стоящие рядом, спаслись! Как только стало ясно, что это не провокация отдельного адмирала, а спланированная атака всего 6-го флота, наш Василий Иванович отдал приказ на массовый навал…

— Массовый навал? — переспросил я. — Не слышал о таком термине. Знаю обычный навал, когда один корабль корпусом совершает нечто похожее на таран, но это не классический таран, а попытка, либо вытеснить корабль противника, либо…

— Да, что-то подобное ты совершил на маленькой галере, когда помял бока «Саратоги» того самого Ловато, — воскликнул Наливайко, вспомнив недавний случай о котором сейчас говорили все во флоте.

— Типа того, — согласился я, чтобы не терять времени на обсуждение тонкостей.

— В общем, это и есть одновременная атака и максимальное сближение с кораблями противника, — пояснил капитан Батюшкин. — Мы частенько подобное совершали под руководством Василия Ивановича в прошлые кампании…

— И насколько такой метод действенен? — я не отпускал эту тему, потому как мне было очень интересно узнать о всех необычных ходах, применяемых в сражениях, может в будущем и понадобится.

— По-разному, — ответил капитан, — когда противник далеко и готов к этому, то подобное сближение не приводит к существенным результатам, но если получается, то…

— А в этот раз?

— В этот раз получилось, — первый раз за все время улыбнулся Батюшкин. — Василий Иванович мастер ближнего боя, как на кораблях, так и в абордажных схватках на палубах. Понимая, что дела ой как плохи, командующий приказал максимально быстро сократить дистанцию до кораблей адмирала Ловато и войти с ними в соприкосновение…

— Пошли на таран⁈ — теперь уже не выдержал Яким, увлеченный рассказом капитана не менее моего.

— Кто пошел на таран, кто на абордаж, — подтвердил Батюшкин, — здесь как карта ляжет. Сумеешь подобраться к вражескому вымпелу с борта, либо со стороны силовых установок, значит включаешь форсаж и бьешь туда носом, предварительно предупредив свой экипаж, чтобы держались за все, за что только смогут… Если после таранного удара повреждения у противника незначительные, то тут же высаживаешь на его борт морскую пехоту, усиленную добровольцами из числа команды…

Здесь получилось так, наши линкоры и тяжелые крейсера, слишком неповоротливые, чтобы выбирать удобный угол для атаки, поэтому били вымпелы 10-ой дивизии куда придется, а скорее даже не били, а с размаха пристыковывались. После в дело шли штурмовые группы. Корабли поменьше, такие как эсминцы или мой «Хивинец» уже выбирали, куда ударить… Благо «янки» так растерялись и запаниковали, что некоторое время не могли понять наших действий, поэтому и не знали что делать.

Лично я сумел протаранить, а затем сцепиться с их фрегатом, который первым затеял провокацию. «Гурон» перед этим ударил главным калибром в двигатели нашей «Нарве» и повредил стабилизаторы, отчего та завертелась юлой вокруг своей оси и была тем самым выключена из боя. Но я отомстил, «Хивинец» в походном построении как раз шел за кораблем капитана Линевича, и я лично наблюдал за опасным сближением американского фрегата. Когда тот продолжал расстреливать беззащитную «Нарву», я выбрал удачные угол атаки и с разгона налетел на его «правый» борт. Пробить двойную обшивку не удалось, легкий крейсер не предназначен для таранных действий, но все же фрегат мы хорошо помяли. Так что с американца слетели все бортовые орудийные платформы.

— Молодец, капитан, хорошая работа! — похвалил его я, в это время, гладя на мониторе на повреждения крейсера «Хивинец».

Не знаю, что из себя сейчас представляет «Гурон», но на корабль Батюшкина страшно было смотреть. Развороченные нос и часть борта, несколько десятков пробоин в корпусе, почти нет артиллерии…

— Как же тебе со всеми этими повреждениями удалось выжить?

— Вот я и говорю, — снова усмехнулся командир «Хивинца», — что тот самый «Гурон», которого я желал больше жизни отправить на тот свет, в итоге меня и спас. После удара я не стал отходить от американца и тут же набросил на него магнитные тросы, чтобы он не убежал…

— Загарпунил! — рассмеялся Наливайко.

— Точно, поймал рыбку, — поддержал его, Батюшкин. — Так мы какое-то время мерялись мощностью силовых установок, пока американцы не поняли, что держу я их крепко. Однако кроме как загарпунить, большего я сделать ничего не мог. Так сказать приказ Козицына выполнил, навал произвел, а что дальше делать, не знаю.

— Ну как же⁈ Высаживай штурмовиков, — удивился я.

— Да в том то и дело, что на борту «Хивинца» не было в этот момент ни одного взвода морской пехоты, — удрученно ответил Батюшкин. — Перед самой операцией командующий собрал все штурмовые группы морпехов с легких крейсеров и пополнил ими линкоры и свою «Афину». Это нормально для Козицына, — махнул рукой капитан, видя наши с Якимом удивленные лица, — комдив так часто поступал, когда готовился к большой заварушке…

— Поясни, нам интересно…

— Как правило, в ближний бой с противником из всей нашей дивизии вступали линейные корабли, реже тяжелые крейсера, — начал терпеливо объяснять Батюшкин. — Остальные вымпелы даже не входили в непосредственное соприкосновение и брали на себя роль огневого прикрытия. В этом был смысл, линкоры, такие как тот же «Сисой Великий», обладая сильной энергозащитой и броней, были способны несравнимо долго находиться в построении врага под обстрелом. Во время которого наши штурмовые подразделения могли свободно захватить любое вражеское судно, малым же кораблям такая роскошь непозволима, они и десяти минут не продержались бы в окружении.

Поэтому именно на «Сисое» и «Афине» были сосредоточены все штатные подразделения морской пехоты. Сверх нормы никто же не даст нам штурмовиков, вот Козицын и собирал вокруг себя огромное пехотное подразделение, которому враг просто физически ничего не мог противопоставить…

— И это разумно, — кивнул я, в очередной раз, восхищаясь действиями командира 3-ей дивизии.

— Так вот, сцепиться то с «Гуроном» я сцепился, а что дальше делать не знаю, — продолжал Батюшкин. — Захватить американца собственными силами конечно можно, но для этого мне почти весь экипаж нужно снимать с боевых постов, поэтому — не вариант…

Посмотрел «по сторонам», то есть на карту… Навал удался на славу. Почти вся дивизия вице-адмирала Ловато, либо разбежалась, либо была заблокирована таким нехитрым способом, как применил и я. Один американский эсминец расплющило, когда его в сутолоке зажало между бортами двух наших дредноутов…

— Нехорошая смерть, — покачал головой Наливайко.

— А какая хорошая? — ответил ему, я.

— Тяжелому крейсеру «Йорктаун» досталось от «Сисоя» Козицына–младшего, фрегат «Рочестер» и крейсер «Цинциннати» были связаны такими же магнитными тросами с нашими «Баязетом» и «Бородино», на борту американских кораблей уже шла рукопашная. «Аврора» сначала навалилась, а после заарканила «Саратогу», Василий Иванович знает на кого охотиться… Вот на американский флагман и был выброшен наш десант в виде полутора сотен морских пехотинцев, в том числе и с «Хивинца»…

— Ох, жалко меня там не было, — я аж кулаки сжал от злости, так хотелось лично принять участие в этом невероятном по накалу и ожесточению бое.

— Да, помощь нам была нужна, — кивнул Батюшкин. — Потому как хоть навал и получился, но коренным образом ход битвы изменить не смог. Буквально через несколько минут на нас со всех направлений набросились пять дивизий Дрейка.

— Как же вы выбрались оттуда⁈

— В третий раз говорю, лично меня спас «Гурон», — воскликнул капитан. — Вернее, не сам фрегат, а нахождение «Хивинца» с ним в соприкосновении. Мы так плотно слепились, что канониры «янки» прекратили по мне огонь, боясь задеть в суматохе свой же корабль. Тоже самое случилось со многими нашими, близость к вымпелам дивизии Ловато, спасло их от огня артиллерии этих самых пяти полнокровных дивизий, которые, будь мы на открытом пространстве, давно бы не оставили он нас и мокрого места. А здесь свои же корабли под прицелами вертятся, поэтому очередями не постреляешь…

— А истребители, американский авианосец успел выпустить? — спрашивал я, надеясь что как и в первом случае с тараном «Саратоги» трофейной галерой «Микадем Хаир», получилось нечто подобное.

— К сожалению, в этот раз успел, — отрицательно покачал головой Батюшкин, — Ловато вывел палубные эскадрильи в открытый космос заранее, за несколько минут до нападения на Козицына. И кстати, эти полторы сотни проклятых F-4 очень сильно нам навредили.

— Так, а где были в этот момент МиГи⁈ — возмутился подполковник Наливайко, которому тема космических боев между истребителями была куда ближе всех остальных. — По моим подсчетам, их у 3-ей «линейной» если и меньше, чем у Ловато, то ненамного. Где эти лодыри из палубных прохлаждались?

Казаки не очень любили корабельные эскадрильи, считая лишь себя первыми в космосе и первыми в бою. Палубники же называли казачьи полки анахронизмом, летчиков-казаков — неорганизованными и недисциплинированными, а МиГ-1М «есаул» на которых те летали и сражались — устаревшей моделью, уступающей практически по всем параметрам более новым МиГ-2.

Отчасти это было правдой. Многие флотоводцы и военные эксперты не раз говорили, что казачьи формирования в виде полков во многом устарели, как тактические единицы и не соответствовали сегодняшним реалиям. Слабым местом в казачьем полку был его легкий авианосец класса «Атаман», на котором располагались более сорока истребителей и до восьми патрульных «чаек» — весь состав полка. «Атаман» являлся для казаков: домом, базой, тыловым складом и ремонтным доком одновременно. И гибель такого авианосца становилось трагедией и проблемой всего подразделения…

В бою же действительно казачьи группы вели себя далеко не всегда адекватно ситуации, сказывались традиции и нехватка дисциплины. МиГ-1 и вправду несколько уступал своему более новому собрату второй модели, но скорее только в броневой защите и больше ни в чем. Остальные возражения по поводу несовершенства «есаулов» были не более чем домыслами самих пилотов. МиГ-1М (модернизированный) был отличным истребителем и не раз доказывал это в сражениях с теми же F-4, легкими османскими «шахинами», даже тяжелыми «спаги» султана и еще более тяжело-бронированными «гусарами» флота Речи Посполитой…

— Где были, где были — рядом с нами и были, — пожал плечами Батюшкин, удивляясь вопросу казачьего подполковника. — Только не успели они собраться в единый «рой», так как атака кораблей вице-адмирала Ловато произошла внезапно, а его истребители уже налетели на нас спустя минуту. Так каждая палубная эскадрилья например с того же «Сисоя Великого» или «Бородино» сразу на выходе из ангаров столкнулась с превосходящими их в несколько раз машинами врага. Шансов у наших асов не было никаких, их всех рассеяли по космосу очень быстро — пилоты с «Саратоги» знают свое дело и работают слаженно и без лишних эмоций — окружили, расчленили на малые группы и расстреляли со всех углов. Потом переместились к следующей, только что показавшейся их ангаров, палубной эскадрилье.

Более того, когда такая орава более чем в сотню F-4 налетала на очередной корабль, то часть из них работала с МиГами, а другая часть сразу налетала на трансляторы защитных полей, благо расстояние и внезапность атаки это делать позволяли.

— Неужели полный разгром⁈ — возмутился Яким.

— Не сказать, чтобы полный, — отрицательно покачал головой Батюшкин, — я точных цифр не знаю, но так визуально на глаз могу предположить, что более половины истребительного парка дивизии полегло в первые минуты схватки. Оставшимся Козицын видимо приказал вернуться в ангары под прикрытие собственных кораблей… У американцев тоже были потери и существенные, потому как помимо МиГов им противостояли еще и зенитные батареи, которые неплохо себя зарекомендовали…

— Еще бы, когда противник налетает на скопление твоих кораблей таким плотным «роем» в полтораста машин, можно даже не целясь палить, в кого-нибудь да попадешь, — кивнул Наливайко. — Но в общем, и здесь «янки», несмотря на потери, вышли победителями, печально…

— Как же в итоге тебе и остальным пяти кораблям, которые сейчас только что выпрыгнули из «Мадьярского Пояса», удалось это сделать⁈ — недоумевал я. — Ситуация у Козицына была проигрышная без вариантов…

— Бой, который начался после внезапного нападения Ловато, проходил в уже непосредственной близости от портала, — начал пояснять капитан «Хивинца». — Код-сигналом с флагмана кольцо перехода удалось активировать, хотя американцы пытались своими системами радиоэлектронной борьбы помешать это сделать, но им не удалось. Вот, а когда наступила минутная пауза, вызванная тем, что большинство американских кораблей не могли стрелять по нам, боясь зацепить вымпелы Ловато, Козицын приказал капитанам легких судов немедленно прыгать в портал.

Таких оказалось всего шесть, в том числе и мой «Хивинец»…

— Что с остальными?

— Эсминцы: «Кореец» и «Меткий» погибли, легкий крейсер «Святополк» погиб, крейсер «Нарва», которому «Гурон» повредил стабилизатор и силовые установки, так и не смог покинуть начальные координаты и был расстрелян сразу несколькими десятками вымпелов врага…

— А дредноуты? — я затаил дыхание, судьба именно тяжелых кораблей первого класса интересовала меня в первую очередь. — Что стало с ними?

— Козицын понимал, у кораблей поддержки, если те останутся и не прыгнут, не будет никаких шансов, — ответил капитан Батюшкин. — Поэтому приказал нам уходить первыми… Дредноуты же остались и продолжили сражаться, ожидая восполнения заряда батарей кольца перехода для следующего прыжка…

— Еще сорок минут в этом аду⁈ — я покачал головой, понимая, что оставшиеся по ту сторону портала русские корабли практически обречены.

— Последнее, что я видел на экране, прежде чем провалиться в подпространство, была картина, когда: «Сисой Великий», «Бородино», «Баязет» и «Афина» сгрудились в непосредственной близости от кольца, своими корпусами и защитными полями хоть как-то стараясь прикрыть прыжок эсминцев и легких крейсеров, — грустно ответил капитан, голос которого в этот момент дрогнул и глаза молодого офицера заблестели от слез. — «Сисой» по-прежнему тащил за собой уже трофейный «Йорктаун», «Саратогу» «Афине» уволочь за собой к переходу не хватило мощностей двигателей… В некотором отдалении сражался из последних сил крейсер «Адмирал Нахимов»… Вот, что я увидел последним, а теперь остается только ждать следующей активации портала…

Батюшкин надолго замолчал, пытаясь совладать с эмоциями и не показывать их нам. А я посмотрел на часы. После первого прыжка, когда «Хивинец» и остальные прибыли в «Бессарабию», прошло тридцать пять минут. Значит, еще примерно через пять стандартных минут кольцо портала должно было осветиться и…

Нет, активируется оно, только если кто-то из наших остался в живых и смог это сделать. Поэтому если холодное свечение появится в центре кольца, значит можно будет надеяться, что по крайней мере один российский вымпел продержался все это время. О, как же хотелось, чтобы это была именно «Аврора», столько уважения было у меня после рассказа Батюшкина к командиру 3-ей дивизии. Как будто я Козицына не знал до этого момента и открыл для себя адмирала с другой стороны…

Нет, конечно же, я хотел, чтобы все наши корабли показались в кольце, но подсознательно понимал, что такое в принципе невозможно. Появления именно в этот момент в «Бессарабии» американцев я не ждал, Дрейк не настолько дурак, чтобы без подготовки прыгать вслед за отступающей дивизией противника в неизвестность. Он знал, что Самсонов держит руку на пульсе и поэтому не решится на такую авантюру. Значит, если портал активируется, то в нем появятся только наши…

Все мы замолчали и в тишине смотрели лишь на цифры, отсчитывающие секунды на табло. Весь Черноморский флот погрузился в тишину, его адмиралы, офицеры и простые моряки были потрясены случившимся. Ожидание легкой победы над потрепанными и обескровленными дивизиями адмиралов Ловато и Корделли обернулось шокирующим известием о появлении всего 6-го «ударного» флота Сенатской Республики и страшным поражением нашей передовой дивизии…

— Ну, давай же загорайся, — молил я, не отрываясь, глядя на «врата».

На таймере оставались считанные секунды обратного отсчета и вот, наконец, холодный белый свет из центра портала осветил ближнее пространство космоса, показывая размытые очертание боевых кораблей…