2 сентября 1789 г.,
корабль «Святой Павел» на Севастопольском рейде
Двумя полученными мною сего числа сообщениями от господина генерал-майора Неклюдова знать дано. Первым капитан Ермольев из Кезлова рапортом к нему донес, что вечером, вчерашнего числа, при самом захождении солнца, с пикета[14] Конрадского усмотрено прямо в глубине моря девять судов, расстоянием от берега верстах в 25, из которых семь кажется большие и два малых, но мачт за отдаленностью рассмотреть неможно, ход свой направляют прямо к Кезлову. Вторым — по рапорту с того ж пикета, что помянутые девять судов при ночной темноте из виду от здешних берегов скрылись, засим в том же сообщении объявлено, казаки оного Конрадского пикета уверяют: напоследок насчитывали уже они бывших тогда в виду судов до двадцати, из коих самых больших четыре, а прочих за темнотою ночи и отдаленностью различить не могли, но казались им средними и малыми.
А как оные неприятельские суда весь нынешний день при здешних берегах в виду не оказались, потому и уповаю я, что послана от Гаджибея часть флота легких судов осмотреть здешние берега, не увидят ли наших судов или флота, а при том, может быть практикуясь в море, и для разных обстоятельств желали себя показать при здешних берегах, о чем вашей светлости во исполнение данных мне повелений сим и донесть честь имею.
При сем же осмеливаюсь всепокорнейше донесть, если случится когда-либо в близости здешнего места чинены будут какие покушения неприятельские на берега, в таком случае иметь ли движение вверенному мне флоту из здешней гавани по рассмотрению обстоятельств и способности оных, или, не получа особых повелений, ни в каком случае из гавани не выходить и судов никаких не высылать? Осмеливаюсь на таковые случаи благовременно испросить повеления вашей светлости, дабы в случае отдаленности иногда не мог остаться в сомнении, что в таком случае предпринять надлежит, имею ожидать резолюции.
30 марта 1790 г.
При засвидетельствовании истинного моего вам, милостивому государю, почтения донесть честь имею: по прибытии моем в Херсон рассмотрели мы обще с Семеном Ивановичем Афанасьевым[15] все потребности, следуемые ко отправлению в Севастополь для снабжения флота, и что есть наличное, в самой скорости отправлены будут отсель к Глубокой, на пришедшие из Севастополя суда; а пушки английские 30-фунтовые сей день туда уже отправляются к погрузке. Канатов корабельных положили мы отсель отправить несколько из тех, которые почитаются неблагонадежными, но из них по осмотру нашлись хоть по нужде некоторые в дело употребить можно. Великий теперь предвидится недостаток в больших и малых якорях и верпах, тож кабельтовых и канатах на мелкие суда, ибо по прибытии моем в Херсон оказалось, что имеющиеся здесь в прошедшее время нового заготовления якоря пробованы были и оказались ко употреблению неблагонадежны; все те, которые пробованы были, разбились, о чем уповаю от Семена Ивановича уже донесено. На «Иосифе» прошлый год были из оного числа и оказались также негодными; а как таковых якорей прошедшей осени не малое число отправлено отсель в Севастополь, потому и оные совсем неблагонадежны, и не знаю, найдем ли чем перемениться. Ожидают теперь привозу нескольких якорей из Киева, также Семен Иванович послал нарочного курьера на реку Дон в Тавров и в разные там места, сколько есть там, оные доставить. Впрочем, отобрав я о потребностях сведении к исполнению повелениев его светлости, сего числа из Херсона отправился в Севастополь. Следует ныне на кампанию штаб- и обер-офицерам получить каютные и порционные деньги, тож мне нужно несколько для отправления курьеров и прочих надобностей экстраординарной суммы; но денег в правлении нынче в наличии не состоит. Прошу покорнейше, милостивый государь, обо всех потребностях не оставить вашим старанием…
28 мая 1790 г.,
корабль «Александр Невский»
Исполняя данные мне повеления вашей светлости, 16 числа сего месяца вышел из Севастополя с эскадрою в трех кораблях, четырех фрегатах, одном репетичном и одиннадцати крейсерских судов для поисков неприятеля и, направляя путь свой к Синопу, 21 числа достиг на вид анадольских берегов. Вечером оного ж числа сделал распоряжения: послал в трех партиях крейсеров вперед, дабы перед утром, разделясь все в разные места, старались поймать, какие попадутся, неприятельские суда и соединиться с эскадрою, следующею прямо в Синоп.
21 числа, подходя в близость оных при самом Синопе западного берега, передовыми крейсерами пойманы два купецкие неприятельские судна, а как оные крейсеры находились близ крепости у западной стороны, то с оной тож и с батарей, окружающих Синопский мыс, производима была беспрестанно пушечная пальба, на которую и оные суда отвечали перепалкою. Я с эскадрою поспешал прямо на Синопский рейд, дабы застать на оном в беспорядке, какие там окажутся, суда и, обходя выдавшийся от Синопа в море мыс при начале ночной темноты, обозрел на оном рейде близ самой крепости стоящий один большой и другой малый фрегат, более ж за темнотою не видно.
Вошед с эскадрою, расположился с кораблями и фрегатами при устье Синопской бухты таким образом, чтоб воспрепятствовать выходу судам со оного рейда, и всю ночь лавировал и лежал в дрейфе, жег на всех судах огни, делал пушечными выстрелами, фонарями и фальшвеерами многие сигналы, дабы неизвестностью оных наиболее умножить страх в неприятеле и тем привесть в замешательство.
Великая робость и тревога его в городе, по берегам и на судах была весьма заметна во всех местах беспорядочной пушечной и ружейной пальбою. 22 числа, находясь с линейными судами в средине бухты Синопского рейда, усмотрел я под крепостью: стоят на якорях два фрегата, одна шхуна, одна кирлангичь, одна полугалера, три лансона и одна чектырме да на эленге строющийся корабль один и две шайки. Я намерен был в самое тож время их атаковать, но тихость восточного ветра воспрепятствовала, а при том оказалось, должно, проходя батареи бухтою к судам, иттить немалое расстояние прямо носом против всех их бортов и крепостных пушек. Посему в предосторожность, дабы не случилось повреждения мачт, почел оную атаку бесполезной, ибо намерен искать впредь дел важнейших. Вместо ж того разными движениями эскадры и перепалкою с кораблей всем синопским жителям и судам, при оных находящимся, наносил беспрестанно великий страх и беспокойство. Суда в такой были робости, что против крепости придвинулись вплоть к самой мелкости и беспрестанно места свои переменяли.
Я с эскадрою, проходя близ оных, сделал на береговые батареи и на них довольный огонь и потом вблизости их лег на якоря, а корабль «Георгий» послал еще ближе вперед обойтить и нанесть им более страху, который, проходя батареи, крепость и суда, открыл жестокий на них огонь. Заметно, что во все оные места и во фрегаты положил несколько ядер, и, возвратясь, командующий оного господин капитан 2 ранга Поскочин рапортовал, что, исполняя приказание, будучи не в весьма близкой дистанции, на корабле своем повреждения никакого не имеется, кроме того, что одним ядром отбило марсовый поручень и щепами оного двух матросов легко ранило. А как выдавшийся от Синопа северный мыс есть такое место, которое суда, идущие в разные места из Константинополя, тож и ото всех берегов восточной стороны в Константинополь проходят в самой близости оного, потому крейсерские суда под прикрытием фрегатов «Иоанн Воинственник», «Нестор Преподобный» и судна «Полоцк», рассыпавшись в разные места, делали поиски около синопских берегов и, брав в плен попадающиеся суда, приводили в эскадру. Во все оное время поймано таковых судов с пшеницею и разным грузом восемь да загнато на берега и затоплено четыре. Со оных судов многие турки на баркасах бежали на берег. Крейсеры с помощью служителей греческого полку, гонявшись за ними на своих вооруженных баркасах, имели жестокую перепалку и многих перестреляли, а других и с баркасами потопили. За всем тем поймано и взято в плен турок — 80, турчанок больших и малолетних — 14, греков — 51, армян — 3, невольников, везомых для продажи в Константинополь, черкесских разного возраста мальчиков — 14, женщин тоже взрослых и малолетних девушек — 27. Да везомых же из Анапа для продажи в Константинополь бывших в плену российских разных полков унтер-офицер — 1, солдат — 6, казаков — 5; всего 201 человек. Из наших греков при сих перепалках убит матрос — 1, тяжело ранен — 1 да легкими ранами — 3.
Из взятых же упомянутых осьми судов два, оказавшиеся к переходу через море неблагонадежными, выгружены и, выведя пред городом, сожжены в виду городских жителей и собравшихся на берега множества людей, в которых заметный страх, в каком они находились, надеюсь, останется навсегда, от которого транспорт, коммерция и перевозка судами войск, думаю, непременно на долгое время должна остановиться. А дабы оный наиболее в них вкоренить, 24 числа при западном ветре, снявшись с эскадрою с якорей, продолжил поиски свои близ берега в Самсон, и, идучи, еще два маленькие судна загнаты на берег и затоплены. 25 числа, подходя к сей крепости, крейсеры вобрались в бухту оной и произвели жестокую пальбу. Я спешил с эскадрою скорее застать оное место в беспорядке и уповал быть тут военным судам, но, входя в бухту, усмотрел под крепостью две купецкие шайки и одну чектырме, по которым крейсеры стреляли, тож перестреливались с крепостью и батареями. Осмотрев порядочно сие место, за сделавшимся восточным крепким ветром, не останавливая тут, довольствовался одним нанесением страха и, не упуская способного ветра, обратил путь свой к Анапу, ибо узнал чрез пленных, что там есть один линейный корабль и одна шаитья. 28 числа, находясь не в дальнем уже расстоянии таврических берегов, по счислению мыс Феодосии отстоит от меня во 122 верстах к северу, во оное время шесть призовых судов под препровождением четырех крейсерских посланы в Севастополь. На судне «Полоцк» отправил я курьером к вашей светлости греческого полку аудитора Курикова и приказал ссадить его в Феодосию или где удастся по способности ветра, дабы как наискорее доставить уведомление о состоянии эскадры вашей светлости, с которою я и с остальными за отправлением крейсерскими судами направил путь свой к Анапу для поиску. Если найду там упомянутый линейный корабль, стараться буду при оном случае непременно употребить все возможности, а затем дополнить повелении вашей светлости скорым возвращением в Севастополь, о чем донеся снятый с города, крепости и рейда Синопа план[16], тож короткое описание известиев константинопольских и прочих мест, полученных через пленных людей, вашей светлости представить честь имею. Обстоятельные ж описании оных, тож о пленных судах, товарах и о прочем подробное донесение по прибытии моем в Севастополь представить не премину.
4 июня 1790 г.
Ордер вашей светлости, писанный минувшего мая от 23 дня, о приятном известии храброго отражения с немалым уроном превосходного шведского флота[17] нашим сего числа имел честь получить и, воздав благодарение Богу, надеюсь на всещедрую его милость, что в настоящее время благословит оружие ее императорского величества и на Черном море; такового случая все служащие во флоте Севастопольском с великим желанием ожидают.
О чем сим и донесть честь имею.
5 июня 1790 г.,
корабль «Александр» на Севастопольском рейде
Имею честь донесть вашему превосходительству, что я, отправляясь с эскадрою минувшего мая 16 дня, с этого времени, начиная от Синопа, обошел всю восточную сторону анадольских и абазинских[18] берегов, господствуя при оных сильною рукою, заставил две части вышедших из Константинополя нынешней весною эскадр искать своего спасения, укрываясь под крепостями, и вместе с оными тоже и великим множеством ополчающегося народа трепетать от страха и отчаянности, дабы остаться целыми. Хотя ж и не имею с собою брандеров и бомбардирских судов, притом, стараясь о скором возвращении, истребить их случая не имел, но во всей стране анадольских и абазинских берегов наведенным страхом, надеюсь, на долгое время коммерцию и перевозку войск прекратил; оттоль следовал, касаясь таманских и близ таврических берегов, и сего числа возвратился на Севастопольский рейд благополучно. Будучи при Синопе трое суток, город, крепость и суда содержал в совершенной атаке, имея с ними довольную перепалку, все время крейсерские суда брали попадающиеся навстречу и около Синопа выводили почти из-под самых крепостей купецкие суда, перебили и потопили множество бежавших с них на баркасах людей и сверх всех оных взято в плен на судах разного сорта мужского и женского полу 201 человек, судов взято восемь, из коих два сожжены, выведя перед городом при Синопе, а шесть приведены в Севастополь. Да сверх оных четыре при Синопе ж загнаны на берега и затоплены; из приведенных сюда судов два из Анапа, два из Самсуны и два из Константинополя, одно от 9, а другое от 14 минувшего мая, вышедших с разным грузом. По точному ж осведомлению от пленных об опасной болезни нигде не слышно, везде благополучно. Оные суда взяты в плен 21 и 22 мая, с того времени находились со мною, и на оных обстоит все благополучно ж и ни малейшего сумнения не предвидится. Я с военными судами, хотя сообщения с ними не имел, но командиры корсарских судов несколько раз приезжали ко мне на корабль. Также взяты ко мне на корабль из пленных из Анапа два из русских казаков и два турка. И по сему, хотя я и не предвижу надобности остаться в карантине, но, сохраняя законный порядок, за долг почитаю отнестись об оном вашему превосходительству, яко хозяину Таврии, и испросить вашего позволения, должно ли мне остаться на малое время в карантине или оному не подлежу в рассуждении, что уже с того времени, как взяты суда, прошло довольное время и на всех судах обстоит благополучно, сумнения никакого не предвидится. Покорно прошу не оставить на оное скорейшим вашим соответствием, ибо я имею многие надобности по флоту; важно и для крейсерских судов по правам карантина приказать сделать подлежащий осмотр и учинить, что до кого принадлежит.
Анап таким же образом судами мне вверенными был формально атакован, оный и находящиеся под крепостью суда выдержали жестокой с эскадры огонь, и по три дня находился в великом страхе и отчаянности, недоставало только со мною брандеров и бомбардирских судов к совершенному истреблению судов неприятельских.
5 июня 1790 г.,
корабль «Александр»
Свидетельствуя вашему превосходительству истинное мое почтение, донесть честь имею, исполняя вверенную мне комиссию, счастием его светлости имел в походе почти беспрерывно хорошее время и благоуспешные ветры и, обошед с эскадрою восточную часть моря, нанеся везде кроющимся под крепостями эскадрам, самим крепостям и великому множеству ополчающегося народа великий страх и отчаянность остаться целыми, сего числа благополучно прибыл в Севастополь. К истреблению ж судов надобились брандеры, также желательно б иметь бомбардирский один или два, тож судна два надежных к походу гребных с большими пушками, оных со мною не случилось, притом опасался, дабы не замедлить возвращением и иметь эскадру во всем сохранную в целости для многих обстоятельств, опасался повреждения мачт, теперь же остается обойтить со флотом другую важнейшую часть моря, хорошо б оным поспешить в лучшее и безопасное время. Во ожидании сего случая, рекомендую себя в благосклонную милость вашего превосходительства и, прося, милостивый государь, не оставить старанием вашим обещанной мне его свет-лостию милости, в надежде которой с истинным моим почтением и совершенной преданностию пребуду навсегда.
5 июня 1790 г.,
корабль «Александр» на Севастопольском рейде
По донесении моем вашей светлости минувшего мая от 28 дня, что, находясь с эскадрою не в дальнем расстоянии от Феодосии, отправил курьера и, отпустя пленные суда в провождении четырех крейсерских в Севастополь, спешил с эскадрою иттить к Анапу, и с того времени, следуя при тихом благополучном ветре, 29 числа достиг на вид оного берега, и, подходя в близость, перед вечером оказались видны при Анапе пять турецких судов, в том числе один линейный корабль, потом и еще открылись три малых судна, все они оказались в виду сквозь густую мрачность, а как я с эскадрою на вид их показался от стороны анадольских берегов, потому, уповаю, они, видя наши суда, опознать не могли и потом начали закрываться темнотою. Я, желая воспользоваться сим случаем, следуя передовым и в близости за мною два корабля со оными спешил всевозможно в тож время сделать нападение.
В 9 часов пополудни начали открываться зажженные на них огни, а я на эскадре оных не имел и старался скорее приблизиться, дабы застать их в беспорядке. Оставалось не более ходу как на два часа, но ветр, стихая, совсем заштилел, и противным течением суда наши начало отделять прочь, а тем и понудило остановиться на якорях.
30 числа утром был густой туман, при открытии которого оказалась приближавшаяся к нам турецкая кирлангичь, и как скоро она обозрела, с крайней поспешностью возвратилась к кораблю, который и с ним один фрегат, одна шайтья, одно вооруженное из транспортных и пять небольших купецких судов стояли на рейде от крепости довольно отделены, так что свободно можно б всех их окружить.
В 10 часу пополудни сделался ветр тихий от севера, северо-востока, при котором неприятельские суда остались на ветре, я с эскадрою, снявшись с якорей, старался, лавируя, приблизиться ко оным, но противным течением всю эскадру отклонило далее прочь, посему, дабы не удалиться, в 7 часов после полудня вторично принужден лечь на якоря.
31 числа при северном ветре, лавируя на ветер, спешил приблизиться, обходя ж Анапский мыс, с батарей палили по нас ядрами, но они не доставали. Во все оное время неприятельские суда тянулись под крепость и, приближася к берегу за мелкостию рейда, свозили с корабля груз, дабы его облегчить, а потом, устроясь на шпрингах, легли бортами против нас и начали палить ядрами. Я с эскадры также для пробы сделал несколько выстрелов, но с обеих сторон не доставали. В 6 часов пополудни, с передовыми судами находясь близко для обождания эскадры, лег на якоря на глубине 9 сажен, а в осьмом часу и прочие подошед в свои места, для ночной темноты легли ж на якоря, и сделано распоряжение, дабы утром учинить нападение, между тем посланы шлюпки для промеру глубины и осматриваны способные места. Кирлангичь турецкая, подходя, выстрелами своими препятствовала оным, но выстрелами ж с моего корабля отогната и остановилась перед кораблем для ночного караула.
По рассвете сего июня 1 дня корабль турецкий и фрегат оказались под самой крепостью довольно сгружены и придвинуты к берегу в бухте, которую закрывают со обеих сторон сделанные вновь батареи. Заметно, что они сделаны из корабельных пушек, которые на корабле могли быть без употребления; по промеру ж и осведомлению оказалось глубина при берегах оной бухты далеко отмелиста, в рассуждении которой, тож и по узкости ее к кораблю под парусами подойтить неспособно. Для сего и приказал я ночью тянуться туда завозами и стараться зажечь их брандскугеля-ми, если возможно. Спустя на воду все гребные суда и учредя под-лежности, около полуночи притянулись на подлежащие места против неприятельских судов (и батарей, коих миновать невозможно) и начали по оным палить ядрами, бомбами и брандскуге-лями. Против же нас произвели жестокой огонь со всех батарей и также, паля ядрами, бросали небольшие бомбы и карказы, которые не долетая рвало на воздухе, а ядра многие перелетали чрез наши суда. С неприятельского ж корабля и прочих судов для укрывания себя при темноте пальбы не произведено, а от нас несколько брандскугелей легли и горели на берегах близ батарей, и бомбы разрывало на оных.
Произведя я довольный огонь, для предосторожностей приказал судам своим на рассвете оттянуться прочь. При начале ж дня с батарей и со всех судов произведен вторично жестокий огонь, но ядра их не долетали, потому от меня ответствовано им одним ядром для пробы; усмотря ж я, что при помощи батарей и прочих вы-годностей устроились они к отчаянной до крайности обороне, решительное нападение оставил, оберегая суда мне вверенные, дабы не сделать ни малейшей остановки намерениям важнейших дел вашей светлости и поспешить скорым возвращением, довольствуясь тем, что с эскадрою, начиная от Синопа, обошел восточную сторону Анадолии и абазинские берега. Господствуя сильною рукою при оных, заставил две части вышедших нынешней весною из Константинополя эскадр искать своего спасения под крепостями и вместе со оными и множеством ополченного народа трепетать от страха и отчаянности. К истреблению ж оных недоставало со мною одного или двух бомбардирских судов, брандеров, и надобились также два или три гребные судна с большими пушками.
Возвращаясь я от Анапа, следовал в виду таманских и таврических берегов и сего числа прибыл на Севастопольский рейд благополучно, не имея на судах ни малейшего повреждения, а при том и служители все здоровы, трудно больных не имеется. О чем донеся, снятый план Анапского рейда вашей светлости представить честь имею.
Во все ж время бытности моей в походе все суда, мне вверенные, кроме случайных откомандировок, всегда держались соединенно и из виду моего ни одно не отделялось, господа командующие кораблей, фрегатов и прочих судов, находящиеся при мне флаг-капитан и подчиненные по команде штаб- и обер-офицеры и разных чинов служители во всех случаях должность свою исправляли ревностно с отменной прилежностью, в чем приписав им похвалу, вашей светлости рекомендовать честь имею.
14 июня 1790 г.
Рассматривая взятых от пойманных из бегов матросов 2-й статьи корабля «Св. Георгий» Симиона Орлова, фрегатов «Иоанн Воинст-венник» Тихона Волкова и «Покров Богородицы» Потапа Иванова, которые побег сей учинили с намерением, чтоб определиться в армейские полки, и шатались в разных местах Таврической области, а наконец за неимением письменного вида пойманы, и хотя во время побега воровства, грабительства и злодеяний никаких они не чинили, но по силе закона подвергли себя за самовольную отлучку от команды к жестокому наказанию. Уважая ж молодые их лета и малобытие в службе, в надежде, что впредь проступок сей потщатся заслужить, к воздержанию их и в страх другим рекомендую господину премиер-майору Говорову завтрашнего числа при собрании фрунта наказать кошками и, освободя из-под караула, отослать по-прежнему в свои команды, где, приняв, как они из списков уже были исключены, внесть в оные и почитать налицо.
Ожидаю я в скорости повеления о выходе со флотом на море, почему рекомендую господам командующим всех на рейде стоящих кораблей и фрегатов немедленно подать ко мне рапорты, во всем ли обстоит к выходу в готовности и не предвидят ли в каких необходимо надобных вещах недостатка, дабы я мог оными приказать снабдить заблаговременно.
Находящихся в госпитале больных служителей приказал я палатки для оных перенесть с низменного места на гору на чистый воздух, из которых две уже и перенесены. Для переносу ж доста-льных послать завтрашний день поутру рано с эскадры, пришедшей из моря, с кораблей по осьми, а с фрегатов по пяти человек, и велено явиться при той госпитали к комиссару Чухнину, которому стараться непременно завтрашний день все оное исправить.
20 июня 1790 г.
Желательно поспешить отстройкою новой госпитали, для сего господа командующие со всего флота кораблей, фрегатов и прочих судов благоволят послать знающих каменную работу служителей всех, сколько у кого таковых есть, не удержав ни одного, ибо так надобность требует. Невольников знающих всех же послать, не удержав на сей случай при собственностях нигде ни одного, ибо я сам за оным в смотрении старания иметь буду. Сколько ж от кого таковых людей послано будет, записками меня уведомить. Сии люди употреблены будут к работам только на малое число дней. Срок назначится по усмотрению работы…
26 июня 1790 г.,
корабль «Рождество Христово» на Севастопольском рейде
При отправлении флота на море почитаю необходимо надобным дать на все корабли по нескольку денег на покупку свежей провизии для содержания случающихся больных служителей и на прочие надобности; не имея ж я здесь денежной казны, в надежде милостей вашей светлости некоторую сумму денег займу здесь на свой счет и оную надобность исправлю. Осмеливаюсь просить вашей светлости на заплату оной, тож на прочие случившиеся здесь необходимо надобные издержки и на будущее время на внезапные случаи повелеть, откуда следует снабдить меня суммою денежной казны.
27 июня 1790 г.
Многократно доходила до меня просьба от господина командующего корабля «Петр Апостол» на лейтенанта Шестакова, который дурным своим, непристойным чести офицера поведением наносит великие беспокойства, и хотя по приказанию моему был штрафован, но и затем от оных не воздерживается, ныне ж по желанию его, господина Шестакова, определяю для кампании на корабль «Георгий». Рекомендую господину командующему оного принять и иметь за ним присмотр, стараясь в поведении его поправить. Господину ж Шестакову рекомендую во оном приложить свое старание и впредь оказать себя исправным и заслужить хорошую рекомендацию, а в противном случае останется сам причиною своего несчастия, если оно с ним последует. Надеюсь, что сие подтверждение послужит ему в пользу.
5 июля 1790 г.
Весьма нужно, чтоб определенные к пушкам служители в скорострельной пальбе сделали довольную навычку. Посему рекомендую на всех кораблях и фрегатах делать ежедневно экзерциции пушками и большей частию скорострельно спышками. Переменяя комендоров, научить исправно оной должности по крайней мере у каждой пушки по три человека. Обучать же пушки наводить во обе стороны, сколько можно их передвинуть, тож исправно наводить по цели. За всем оным господа командующие сами имеют смотрение и приказать при себе комендоров во всем каждого в звании отэкзаменовать, а при случае и я не упущу сделать свидетельство оным, к чему благовременно их приготовить.
Когда усмотрю способное время [сделать] еще одну экзерцицию с пальбою, к сему приготовить самых маленьких зарядов, не более на один борт по 6 или по 7 выстрелов на пушку.
Когда случится с неприятелем иметь сражение, рекомендую по сходству ордера его светлости напрасно отнюдь не расстреливаться. Буде дистанция велика, стрелять по пробе из больших пушек, а из малых только тогда, когда дистанция весьма близка и явно видно, что оные могут наносить вред неприятелю, а без того отнюдь не палить, ибо, расстреляв заряды бесполезно, от оного можно потерпеть напоследок явное бедствие, посему иметь осторожность.
Подветренные весьма далеко упали, не почитаю инако, как сие учинено оплошным смотрением вахтенных командиров; посему подтверждаю иметь осторожность и флот не разделять. Впредь же за оное подвергают себя ответом.
10 июля 1790 г.,
корабль «Рождество Христово»
От истинного усердия имею честь поздравить вашу светлость с победою, одержанной флотом Черноморским над турецким в Черном море против пролива Еникольского и устья реки Кубани. Обстоятельства действия объяснены в приложенном при сем рапорте. При чем рекомендуя себя и представленных от меня с отличной рекомендациею в милость и покровительство вашей светлости, в надежде которых с истинным моим наиглубочайшим почтением и совершенной преданностию имею честь быть…
10 июля 1790 г.,
корабль «Рождество Христово» на якоре против Феодосии
Исполняя повелении вашей светлости во время поисков показавшегося около таврических берегов неприятельского флота сего июля 8 дня стоял с Севастопольским флотом в числе десяти кораблей, шести фрегатов, одном репетичном, 13 крейсерскими судами и двумя брандерами при устье Еникольского пролива. В сие время при восточном ветре в 10 часу пополуночи при мрачной погоде показался вдруг в близости нашего флота, от стороны Анапа, флот неприятельский, который шел подо всеми парусами от северо-востока прямо на наш флот и состоял в числе 10 линейных кораблей, из которых четыре флагманских и четыре ж отборные большие корабли и два прочих поменьше, 8 фрегатов, бомбардирских кораблей, шебек, бригантин, шайтьи, лансонов и кирлангичей 36.
Я со флотом поспешно снялся с якорей и построил линию баталии левого галса, на которую неприятель спешил спуститься, ведя атаку свою на авангард. В 12 часов пополуночи, подошед в близость, начал производить жестокий огонь, и по учиненному от меня сигналу вступить в бой с неприятелем началось сражение.
Авангард нашего флота усиливающееся нападение неприятеля выдерживал с отличной храбростию и жестокостию огня приводил его в замешательство и расстройку так, что они пальбу свою весьма уменьшили. Капитан-паша беспрестанно усиливал атаку свою, подкрепляя прибавлением кораблей и многими разными судами с большими орудиями. Ко отвращению сего по учиненным от меня сигналам фрегаты отделились из линии для корпуса резерва, а корабли сомкнули плотно свою дистанцию, и я с корде-баталиею, прибавя парусов, спешил подойтить против усилившегося неприятеля.
Последовавшая в сие время в пользу нашу на четыре румба перемена ветра подала случай приблизиться ко оному на такую дистанцию, что картеча из малЬтх пушек могла быть действительна. Неприятель, приметя перемену сего положения, пришел в замешательство и начал прямо против моего корабля и передового передо мной корабля ж «Преображение» поворачивать всею густою колонною чрез оверштаг, а другие, поворачивая ж по ветру, спустились к нам еще ближе. Следующие передо мною корабль «Преображение» и находящийся под флагом моим корабль «Рождество Христово» произвели на всех их столь жестокий огонь, что оным причинили великий вред на многих кораблях и самого капи-тан-пашинского.
Из оных весьма поврежденные два корабля в стеньгах и реях и один из них в руле со сбитою бизань-мачтою упали на нашу линию и шли столь близко, что опасался я сцепления с некоторыми из наших задними кораблями. Вице-адмиральский корабль также весьма поврежден, паруса, фор-марсель и крюйсель упали на низ и были без действия, который потому ж, упав под ветр, прошел всю нашу линию весьма близко, и чрез то оный и помянутые два корабля остались совсем уже разбиты до крайности. С некоторых кораблей флаги сбиты долой (из которых посланными с корабля «Георгий» шлюпками один взят и привезен на корабль). Капитан-паша, защищая поврежденные и упавшие свои корабли, со всеми прочими и многими разными судами спустился под ветр, проходил контргалсом параллельно линию нашу весьма близко, чрез что потерпел со всеми ими также немалый вред. Великое повреждение его кораблей и множество побитого экипажа очевидно было весьма заметно. При оном же сражении кирлангичь одна и с людьми потоплена.
Я с передовыми, будучи же на ветре, сделал сигнал авангардии всей вдруг поворотить оверштаг, кораблю «Рождество Христово» быть передовым и сигналом же велел всем кораблям, не наблюдая свои места, каждому по способности случая, с крайней поспешностию войтить в кильватер моего корабля, чрез что линия на правый галс устроилась весьма скоро на ветре у неприятеля, который, приходя от того в замешательство, принужден устраивать линию свою под ветром и, прибавя парусов, растягивать оную против нашей линии, закрывая многими судами спомоществующими всеми возможностями своим поврежденным, сколь я ни старался, чтоб с ветру подавшись вперед, против неприятельской линии со всеми силами ударить на неприятеля, но легкость в ходу их кораблей спасла от сего предприятия и совершенной их гибели.
Я по учиненному сигналу о погоне, имея на флоте все паруса, гнал за бегущим неприятелем и спускался к нему ближе, но как в скорости догнать их на порядочную дистанцию не мог, потому последовавшая ночная темнота весь флот неприятельский закрыла от нас из виду, и чрез то лишились видимой уже бывшей почти в руках наших знатной добычи. Хотя ж я всю ночь, находясь в линии, следовал за ним, спускаясь от ветра, но при весьма темной ночи не мог видеть, куда они сделали свой оборот, к Синопу или к румелийским берегам, неизвестно.
Поутру 9 дня при рассвете оного нигде уже не видал, и потому, имея на флоте некоторые повреждения в мачтах, реях и стеньгах, для поправления потребностей пошел и остановился на якорях против Феодосиевской бухты. Жестокий беспрерывный бой с неприятельским флотом продолжался от 12 часов пополуночи до 5 часов пополудни. С нашей стороны на флоте урон весьма мал; убитых: мичман Блаз Антонович, морской артиллерии лейтенант Петр Галкин, разных нижних чинов — 27; раненых: флота лейтенанты Федор Кармазин, Михайла Леонтьев, Константин Патаниоти, шхипер Степан Рябиков, разных нижних чинов и рядовых — 64. Повреждения в корпусе на судах весьма мало, кроме что ядрами простреляны на некоторых кораблях мачты, стеньги и реи, перебито немалое число такелажа и паруса простреляны.
В продолжение сражения все командующие судов и разные чины флота Черноморского, находящиеся во оном действии, с крайним рвением и отличной храбростию выполняли долг свой, а паче начальники кораблей, в бою бывших, отличили себя отменной храбростью и искусством в управлении со всяким порядком вверенных им судов: командующий авангардиею господин бригадир флота капитан и кавалер Голенкин, тоже командующие кораблями флота капитаны 1 ранга: «Св. Павел» — Шапилов, «Св. Андрей» — Вильсон, «Иоанн Богослов» — кавалер Кумани; 2 ранга: корабль «Преображение» — Саблин, «Петр Апостол» — Заостровский, «Св. Александр» — кавалер Языков, «Рождество Христово» — Ельчанинов, «Св. Георгий» — Поскочин, так как и бывший при мне флаг-капитан Данилов, исполняя все мои приказания, обозревал неприятельские движения и производил сигналы с отменным прилежанием и расторопностию. Также находящийся при полевых с полком господин полковник и кавалер Чирков употреблен был от меня во многих случаях ко исполнению разных приказаниев, которые исполнял с отличным усердием и храбростью, ободряя людей. Я за долг почитаю отдать всем им справедливость и представляю как сие дело, так и оных на милостивое уважение вашей светлости.
При сем же сбитый и взятый флаг с большого линейного неприятельского корабля с посланным от меня корабля «Рождество Христово» господином лейтенантом Лошаковым препроводить честь имею. О прочих же подробностях и отличившихся подкомандных по прибытии в Севастополь, отобрав обстоятельства, донесть не премину.
21 июля 1790 г.
В присланном ко мне от его светлости князя Потемкина-Таврического сего июля от 16 дня ордере предписано: «отдая полное уважение победе, одержанной вами над флотом неприятельским 8 дня сего месяца, приписую оную благоразумию вашего превосходительства и неустрашимой храбрости вверенных вам сил. Примите чрез сие, ваше превосходительство, засвидетельствование моего удовольствия и признательности и объявите оные всем подчиненным вашим; поставляя за долг воздавать заслугам, не премину я охотно сего исполнить и в рассуждении всех тех, которых отличные подвиги будут вами засвидетельствованы»; о чем чрез сие объявя гг. командующим кораблями, фрегатами, судном «Полоцк» и прочими крейсерскими судами, бывшим со мною, флаг-капитану и всем, находившимся во флоте при оном сражении штаб- и обер-офицерам и разных чинов служителям за оказанные ими при оном сражении мужество, отлично неустрашимую храбрость, рвение и прилежное исполнение должностей, за особый долг и удовольствие почитаю приписать и с моей стороны всякую похвалу и благодарность. Рекомендую гг. командующим об оном объявить в командах всем своим подчиненным.
22 июля 1790 г.
Всепочтеннейшее письмо и ордер вашей светлости о засвидетельстве удовольствия и признательности за сражение, бывшее 8 числа сего месяца против неприятеля, имел счастие получить. За таковую отличную милость вашей светлости я и все господа командующие судами и подчиненные чрез сие приносят наичувствительнейшую благодарность. Сие поощрение ободряет всех к будущим предприятиям, чего, спеша исправлением и приуготовлением судов, нетерпеливо ожидают. Осмеливаюсь всепокорнейше просить вашу светлость несколько мачтовых и прочих разных дерев повелеть доставить хотя сухим путем в Севастополь, сверх прежде требованных мною двух мачт для запасу на будущее время, ибо после каждого бою с неприятелем надобиться будут многие деревья. Стоячий и пробегающий такелаж переменят. Теперь же по неимению здесь такелажа штаги, ванты, фордуны, бакштаги и множество такелажа без перемены вновь сплеснены те же и, исправляя их как наивозможно, остались в действии, но, ежели бы они откудова следует подоспели сюда, должно бы переменить. Великое желание общее всех скорее быть в походе и исполнить с точностию повелении вашей светлости превозмогает все невозможности и заменяет все, что чем и как наивозможно, и уповаю не более как чрез две недели быть готовым.
10 августа 1790 г.
По рапорту из Балаклавы от секунд-майора Николаева сейчас усмотрены пикетами от Георгиевского монастыря в отдаленности моря флота неприятельского 34 судна. Путь свой простирают, по примечанию, от запада к крымским берегам, о чем объявя, рекомендую господам командующим на рейде стоящих передовых кораблей иметь готовые шпринги и завезенные кабельтовы и состоять в таком положении, в каком были устроены прежде, когда в первый раз показался здесь неприятельский флот… Между тем же рекомендую всего флота кораблям, фрегатам и прочим судам к выходу в море быть во всякой исправной готовности, особо ж рекомендую господину командующему кораблем «Рождество Христово» в самоскорейшем времени работы и исправления корабля окончить, к сему употребить как своих служителей всех, так от порта и флота требовать мастеровых людей столько в довольном количестве, чтоб все работы исправлены были вдруг и окончены. По исполнении оных выйтить на рейд и о готовности ко мне отрапортовать. Равно и все господа командиры завтрашнего числа поутру имеют подать рапорты, во всякой ли готовности обстоят к выходу на море и не имеются ли надобности в каких необходимых вещах, ибо я, нимало не мешкав, со флотом намерен выйтить на море.
30 августа 1790 г.,
корабль «Рождество Христово»
От истинного усердия имею честь поздравить вашу светлость с победою, одержанною Черноморским флотом сего августа 28 и 29 чисел над флотом неприятельским, со взятием одного 66-пушечного корабля и лансона, также адмиральский корабль был взят в плен, но весьма разбит и загорелся, отчего и подорвало. Адмирала трехбунчужного пашу Саит-бея с его капитаном и прочими чиновниками при сем препроводить честь имею, флаги кормовые, несколько раз переменяемые, сбиты во время бою, а стеньговый на упавшей мачте погруз в воду и взять не успели. За сим рекомендую себя и подчиненных мне в милость вашей светлости, в надежде которой имею честь быть с наиглубочайшим высокопо-читанием и преданностию.
2 сентября 1790 г.
По сходству повеления вашей светлости 25 дня минувшего августа вышел я со флотом Севастопольским в числе 10 кораблей, 6 фрегатов, одного репетичного, одного бомбардирского, двух брандеров и 17 крейсерских судов с рейда Севастопольского в море для соединения с Лиманской эскадрою и поисков над неприятельским флотом, 28 числа при начале дня достиг на вид острова Тендры и Очаковского берега, и в то ж время обозрел флот неприятельский между Тендрою и Хаджибеем, стоящий на якорях в числе 14 больших линейных кораблей, 8 фрегатов и 23 отборных из лучших, разного сорта судов.
Ветр был свежий от стороны ZOZ, весьма способный к нападению, при котором, пользуясь я благоуспешностию случая, и пошел его атаковать. Как же скоро замечено в неприятельском флоте приближение нашего, отрубя оные якоря, вступил под паруса я со флотом, гнавшись за ним, принудил к бою, и, построясь оба флота в линию баталии правого галса OZ и WN, наш флот, будучи на ветре, по данному от меня сигналу спустился на неприятеля на ближнюю дистанцию.
И в три часа пополудни началось жестокое сражение. Неприятельский флот, вскорости не теряя жестокого огня, с великой живостью на него производимого, начал уклоняться под ветр, а наш, спускайся на него, беспрестанно умножал огонь еще сильнее. Перед вечером флот неприятельский, находясь уже в беспорядке, начал весьма уступать под ветр; тогда по данному от меня сигналу гнать неприятеля кордебаталии из первых корабли «Рождество Христово», «Преображение» и «Александр», тож и авангардия с отличной неустрашимостью спускались беспрестанно весьма близко на передовую часть отборных неприятельских кораблей, где и все флагманские корабли их находились, теснили оных и, поражая, наносили великий вред и тем принудили всю оную передовую неприятельскую часть флота поворотить чрез фордевинд и бежать к стороне Дуная при ветре, уже бывшем тогда ZZW, приводя корабли свои ближе к ветру левого галса, и следовать за задней своей частью, которая, поворотя также чрез фордевинд, сделалась уже передовою и бежала бейдевинд на другой галс, отделяясь от нашего флота вперед. Флот же наш гнал неприятеля под всеми парусами и бил его беспрестанно.
Во время сего сражения более всех разбиты неприятельский авангард и передовые кордебаталии, из которых весьма претерпели адмиральский и капитан-паши корабли и бывшие близ оных, которые во время поворота их чрез фордевинд были весьма близки против бортов кораблей «Рождество Христово» и «Преображение». Во время сего сражения на адмиральском корабле сверх других его повреждениев подбиты грот-марсель и крюйсель и повреждены стеньги и реи, тож и еще у некоторых заметны были явные повреждения в мачтах, стеньгах и парусах, потому они и оставались назади всех и во время погони еще более претерпели.
Погоня за неприятелем продолжалась до осьми часов пополудни, в которое время флот неприятельский, в рассуждении легкости судов, отделился уже вперед и при темноте ночной закрылся из виду. Посему, не видя более успеха, в девятом часу по учиненному сигналу флот наш, дабы остаться еще на ветре, поворотил весь чрез оверштаг на другой галс, и на всех судах зажжены огни в фонарях, дабы при видимости оных держались соединенно. Но как ветр начал крепчать, да и предвещало быть крепкой погоде, для того по данному от меня сигналу легли в соединении на якоря, кроме что крейсерские суда для крепости ветра многие ушли в закрытие к берегам Очакова.
Поутру 29 дня при начале рассвета оказался флот неприятельский, лавирующий к ветру, рассыпан весь в разные места, так что некоторые суда были у нас уже под ветром. Я, сделав сигнал о погоне со флотом, поспешно вступил под паруса и гнал неприятеля, но капитан-паша с несколькими кораблями скоро ушел во отдаленность. Затем остались позади из поврежденных 28 числа адмиральский 74-пушечный корабль «Капитания» и другой, партикулярный, 66-пушечный, из которых первый, будучи еще на ветре, стремился уйтить за флотом, а последний от погони нашей, находясь уже отрезан под ветром, побежал на мелкие места к банке, отделяющей форватер между Кинбурном и Хаджибеем, за которым в погоню послал я господина бригадира флота капитана и кавалера Голенкина с двумя кораблями и двумя ж фрегатами, а с прочими гнал бегущего неприятеля на ветр.
В 10 часов пополуночи передовые нашего флота догнали в близость и упомянутый адмиральский неприятельский корабль. Из наших, находясь ближе всех к нему, корабль «Св. Андрей» первый вступил с ним в бой и, гнавши, подходил еще к нему на ближнюю дистанцию, и подбил фор-марсель, причем оный неприятельский корабль ход свой уменьшил, почему подоспел еще к нему корабль «Георгий», а за ним «Преображение» и еще некоторые корабли прошли из-под ветра, переменяя один другого, производили жестокий огонь, и передовые окружили его с ветра.
Напоследок, когда начал подходить в близость к сему неприятельскому кораблю корабль «Рождество Христово», сделал я сигнал подветренным судам войти в кильватер оного корабля для того, дабы во время боя не мешали один другому, после чего корабль «Рождество Христово» подвинулся еще вперед, стал против неприятельского борта с надветренной стороны на дистанцию не более 30 сажен и в малейшее время нанес ему наижесточайшее поражение. За ним подошел и производил пальбу корабль «Георгий», а в сие время корабль «Рождество Христово» подвинулся еще вперед, весь борт оной оборотил на нос неприятельского корабля и, остановясь в таком положении, готовился сделать ему лаг всем бортом, уповая, что непременно от оного должен будет он потонуть. Но в сие время люди неприятельского корабля, выбежав все наверх, на бак и на борты, поднимая руки кверху, кричали на мой корабль и просили пощады и своего спасения. Заметя оное, данным сигналом приказал я бой прекратить и послать вооруженные шлюпки для спасения командира и служителей, ибо во время боя храбрость и отчаянность турецкого адмирала трехбунчужного паши Саит-бея столь была отчаянна, что он не сдал своего корабля до тех пор, пока остался весь разбит до крайности, заливался водою и все три мачты сбиты долой вплоть по палубу, и густой дым от влепившегося в корму его брандскугеля начал показываться так, что до распространения пожара передовая шлюпка едва успела взять только упомянутого адмирала Саит-бея, капитана корабля «Капитания» Магмет-Дерия, за им Мустафу-агу и прочих чиновников 17 человек.
А другие шлюпки за объятием корабля огнем пристать не могли и при крепчайшем ветре и нашедшем шквале с поспешностью удалились на ближние суда, после чего оный корабль в непродолжительном времени взорвало на воздух. А как прочие неприятельские суда были уже весьма отдалены на ветре, и ветр беспрестанно находил великими шквалами и крепчал, потому я и пошел к эскадре, отдаленной от меня, в погоню за другим кораблем и для соединения с Лиманской эскадрою и флотилиею, находящеюся под командою господина генерал-майора и кавалера де Рибаса, который во время боя и погони за неприятельским флотом делал в виду нашем разные движения и тем неприятелю наводил страх и беспокойство.
Подходя я со флотом к эскадре, обозрел турецкий 66-пушечный корабль, взятый нашими кораблями в плен и стоящий с ними на якорях под российским флагом. Подошед я несколько ближе, остановился со флотом на якорях. В сие время упомянутая Лиманская эскадра и флотилия под началом реченного господина генерал-майора и кавалера де Рибаса пришла ко мне в соединение и остановилась при флоте. После сего от господина бригадира флота капитана и кавалера Голенкина получил короткий рапорт о взятии того корабля, который сдался без боя и именуется «Мелеки-Багари», капитан на оном Кара-Али, служителей всех состоит до 600 человек.
О сих благополучных успехах, спеша я уведомить вашу светлость, по разным случаям не отобрал еще всех подробностей. 30 числа минувшего августа рапортом моим донесть честь имел, а за сим, по точным осведомлениям чрез пленных, оказалось: на адмиральском корабле, именуемом «Капитания», стояло разных чинов служителей до 800 человек, из которых, сверх упомянутых взятых в плен адмирала трехбунчужного паши Саит-бея и прочих чиновников, с капитаном корабельным 19 человек, спасены еще на сбитых мачтах и членах подорванного корабля разного сорта служителей 81 человек, а прочие все побиты, сгорели и потонули. На оном же корабле хранилась казна всего флота в содержании казнадара, в которой, по объявлению их, находилась весьма знатная сумма для всего флота, и оная при подорвании корабля вся пропала.
На взятом 66-пушечном корабле, именуемом «Мелеки-Багари», настоящий его капитан убит, после оного командовал первый по нем Кара-Али. На оном корабле разных чинов служителей отправилось из Константинополя 650 человек, а ныне в плен взято 560, прочие померли и побиты. Сверх линейного корабля взяты еще в плен 29 числа крейсерским судном «Панагия Апотумен-гана» под командою мичмана Звороно и кирлангичью под командою шхипера Ладыко турецкий лансон, на котором пушек на носу: английская 36-фунтовая одна, на бортах 6-фунтовых чугунных по 4, на оном турок, греков и армян 29 человек.
30 числа судном «Финикс» под командою ж мичмана Бенардаки взята в плен турецкая бригантина, на которой пушек медных 5-фунтовых 6, 3-фунтовых 4, всего 10; пленных на оном нет, ибо во время погони сняты турецкой кирлангичью. Крейсерами ж между острова Тендра и кинбурнского берега загнана и остановилась на мели турецкая батарея, на которой на носу и на корме по две чугунных 36-фунтовых пушки, по сторонам по три медные, 8-фунтовые, на оной пленных турок 43 человека. Для съему оной батареи с мели посланы ото флота крейсерские суда, от Кинбурна одинакие шлюпки, а с гребной флотилии от господина генерал-майора и кавалера де Рибаса лансоны и бригантины, и можно надеяться, что оная снята будет без вреда.
Всего в плен взято на оных судах разного сорта людей 733 человека, с нашей стороны урон весьма мал: убитых на всем флоте разных нижних чинов 21, раненых 25; повреждения на судах, кроме множества перебитого такелажа, расстрелянных парусов, весьма малы и состоят в немногих пробоинах в корпусах судов, тож и в небольших повреждениях мачт, стеньгов и реев, и с которых все, сколько можно, исправлено, паруса и такелаж переменены вновь.
В продолжение сражения все командующие судами и разные чины флота Черноморского, находящиеся во оном действии, с крайним рвением и отличной храбростью выполняли долг свой, а паче изо всех оных храбрыми подвигами и искусством отличали себя от прочих.
Командующий авангардиею и кораблем «Мария Магдалина» господин бригадир флота, капитан и кавалер Голенкин с передовою частью флота спустись на ближнюю дистанцию неприятельской авангардии, первый начал бой с неприятелем и беспрерывным жестоким огнем разил его и с великим повреждением понуждал уклоняться под ветр. Послан был с двумя кораблями и двумя ж фрегатами в погоню за отделенным неприятельским кораблем, который и взят ими без бою.
Командующий кораблем «Георгий» капитан 2 ранга Поскочин, находясь передовым, сверх упомянутого поражения передовой части неприятеля, участвовал при разбитии подорванного адмиральского корабля. Командующий кораблем «Иоанн Богослов» капитан 1 ранга и кавалер Кумани, находясь в передовой же части за кораблем «Георгий», в разбитии неприятеля поступал храбро, как выше означено. Командующий кораблем «Рождество Христово» флота капитан 2 ранга Ельчанинов с кораблем своим во все время баталии находился к неприятельской линии ближе всех и, побеждая противников, наносил везде чрезвычайный вред и отчаянность и больше всех участвовал в разбитии адмиральского корабля, который напоследок от загорания подорван. Капитаны ж 2 ранга Саблин с кораблем под командою своею «Преображение» и Языков с кораблем «Александр» находились: первый впереди корабля «Рождество Христово», а другой позади оного ж и исполняли все тож, последуя оному кораблю везде с отличной храбростью, теснили и наносили великий вред неприятелю. Из них же Саблин участвовал в разбитии адмиральского корабля, а Языков во взятии в плен 66-пушечного корабля ж вместе с кораблем «Мария Магдалина», и можно почесть, что сии шесть кораблей, находясь впереди прочих, одержали всю главную победу над неприятелем, разбив и нанеся великий вред флагманским и прочим отборным кораблям.
А за сими также отличили себя производимые жестоким боем на последнюю часть неприятельского флота командующие кораблями капитаны 1 ранга: «Св. Павел» — Шапилов, «Св. Андрей» — Вильсон; капитаны 2 ранга: «Владимир» — Обольянинов, «Петр Апостол» — Заостровский; командующие фрегатами капитаны 2 ранга: «Амвросий Медиоланский» — Нелединский, «Кирилл Белозерский» — Сарандинаки, «Нестор Преподобный» — капитан-лейтенант Шишмарев.
Командующие ж фрегатами капитаны 2 ранга: «Иоанн Воинственник» — Баранов, «Св. Иероним» — кавалер Алексиано, «Покров Богородицы» — Ознобишин — находились в резерве против передовой части, вытерпливающие первый жестокий огонь неприятеля, в которое время неприятельский вице-адмиральский большой и чрезвычайно легкий корабль ушел вперед и, поворотя оверштаг, шел встречу нашей линии и мог бы нанести некоторый вред с носу передовым нашим кораблям, также и состоящим на ветре под защитою флота крейсерским и разным мелким нашим судам. Но по учиненному от меня сигналу оные резервные три фрегата, поставленные нарочно для предупреждения таковых случаев, прибавя парусов, шли его атаковать и, сделав несколько выстрелов, принудили паки спуститься под ветр, так что он начиная от передового нашего корабля почти до половины флота шел контр-галсом между нашей и неприятельской линии в двух огнях и потерпел великий вред. Особливо при оном случае отвращению действия его корабля препятствовал фрегат «Иоанн Воинствен-ник», а тем и заслуживает командующий оным отличную рекомендацию.
Находящийся при мне на корабле «Рождество Христово» при флагманских делах флаг-капитан 2 ранга Данилов и при разных исправлениях должностей штаба вашей светлости генеральс-адъютант и кавалер Львов, из коих первый, исполняя все мои приказании, обозревал неприятельские движения, исправно доносил, с отличной расторопностью и рвением успевал делать беспрестанно разные сигналы и ободрял служителей в храбрости. Господин Львов также безотлучно находился при мне, обозревал движения неприятельские, доносил мне об оных и определяем был от меня 92
к исправлению разных должностей, исправляя оные с отличной храбростью, ободрял служителей и поощрял их при пальбе к вернейшему содействию пушками.
Артиллерии господин капитан 2 ранга Юхарин, исправляя должность цейхмейстера на корабле «Рождество Христово», находился во всех деках при действии пушками, делал при том все установления и распоряжения с отличной храбростью и искусством, ободрял людей и действовал во все время боя весьма исправно.
Командир репетичного судна «Полоцк» капитан-лейтенант Белле, находясь против средины флота в близости моего корабля, должность свою исправлял с отличной храбростью, обозревал и репетовал сигналы весьма расторопно.
От господ командующих кораблями из-под команды их отлично рекомендованный за исправное мужественное с отличною храбростию исполнение вверяемых должностей «Рождество Христово» — капитан-лейтенанты Ишин, Иларионов, лейтенант Патаниоти и артиллерии лейтенант Копытов; «Мария Магдалина» — капитан-лейтенант Сорокин; «Преображение» — капитан-лейтенант Языков; «Александр» — капитан-лейтенант и кавалер Бырдин; «Георгий» — лейтенант Макшеев; «Св. Павел» — капитан-лейтенант Лавров, лейтенанты Стромилов и Поскочин; «Иоанн Богослов» — капитан-лейтенант и кавалер Войнович; фрегатов «Покров Богородицы» — капитан-лейтенант Тимофеев; «Кирилл Белозерский» — лейтенанты Вишневский и Роде; «Амвросий Медиоланский» — лейтенанты Селиванов и Уваров; «Нестор Преподобный» — лейтенант Сукашев; «Иоанн Воинствен-ник» — лейтенант Долгово-Сабуров. О чем донеся, покорнейше прошу вашу светлость в поощрении службы впредь сих отличившихся от прочих не оставить милостивым благоволением, также и нижних чинов награждением малым числом денег.
3 сентября 1790 г.,
корабль «Рождество Христово»
Во время бывшего прошлого июля 8 дня против пролива Ени-кольского и Кубани с неприятельским флотом сражения все командующие судами и разные чины флота Черноморского, находящиеся во оном действии, во время боя с крайним рвением и отличной храбростию выполняли долг свой, а паче изо всех оных искусством и храбрыми подвигами отличили себя от прочих: командующий авангардиею и кораблем «Мария Магдалина» бригадир флота капитан и кавалер Голенкин с передовой частию флота, подавая пример другим, храбро выдержал наижесточайшее нападение и атаку сильного неприятеля, поражая и нанося ему великий вред, так что некоторые корабли, не терпя более, принуждены были поворотить прочь.
Командующий передовым кораблем «Георгий» флота капитан 2 ранга Поскочин и находящийся за эскадренным кораблем передовой части командующий кораблем «Иоанн Богослов» капитан 1 ранга и кавалер Кумани с такой же неустрашимой храбростью вместе с бригадиром Голенкиным выдерживали атаку и весьма храбро отражали неприятеля; командующий кораблем «Рождество Христово» капитан 2 ранга Елчанинов и командир корабля «Преображение» капитан 2 ранга Саблин, тож командир находящегося за кораблем «Рождество Христово» корабля «Александр» капитан 2 ранга и кавалер Языков при способности переменившегося в пользу нашу ветра с кораблями своими подошли на ветр против теснившейся упорно в множестве отборных кораблей и прочих судов густой колонны, столь близко, что картечь малых пушек могла быть весьма действительна. Жестоким огнем, со всяким порядком на неприятеля производимым, нанесли наисильнейшее поражение, так что все оные корабли, будучи сверх ожидания их весьма стеснены, под жестоким огнем в замешательстве поворачивали, кому как способно, чрез оверштаг, а иные по ветру, подходя к сим трем кораблям еще ближе, и от того остались многие повреждены. А другие, за повреждениями ж не могучи подняться, к ветру шли контр-галсом вдоль всей нашей линии весьма близко и чрез то получили наиболее вреда. И главнейшее поражение приписать можно более всем кораблям «Рождеству Христову» и «Преображению».
А за сими также отличили себя храбрыми подвигами командующие кораблей: «Владимир» — капитан 2 ранга Обольянинов, «Петр Апостол» — 2 ж ранга Заостровской, «Св. Павел» — 1 ранга Шапилов и «Андрей» — 1 ж ранга Вильсон, поражая неприятеля, бой производили. От всех сих поражений многие поврежденные неприятельские корабли едва спаслись только от плену бегством и отменной скоростью своего хода, а более вспомоществовала сему наступившая темнота.
Так же с прочими оказали себя против неприятеля храбрыми находившиеся при мне флаг-капитан 2 ранга Данилов, исполняя все мои приказания, обозревал неприятельские движения и производил сигналы с отменным прилежанием и расторопностью, определяем был к разным должностям, исполнял оные, ободрял и поощрял служителей в произведении боя со всяким порядком, и при полевых с полком ставропольским полковник Чирков употребляем был от меня во многих случаях к исполнению разных приказаний, и все возлагаемые на него должности исправлял с отменной расторопностью и усердием, а паче с отличной храбростью, ободрял людей и тем заслуживал всякое уважение, о чем, донеся покорнейше, прошу вашу светлость в поощрение службы впредь сих отличившихся от прочих не оставить милостивым благоволением, также и нижних чинов награждением хотя малым числом денег.
3 сентября 1790 г.
Почтеннейшее письмо вашей светлости от 2 числа сего месяца имел счастие получить. За объясняемые столь отличные милости и благоволения вашей светлости приношу наичувствительнейшую от истинного усердия мою благодарность, предписания вашей светлости с крайним рачением все буду стараться исполнить. Рекомендованных мною по двум рапортам за храбрые подвиги покорнейше прошу не оставить милостью вашей светлости.
Весьма желал бы я, чтобы господа флотские капитаны все получили кресты, из последних по рекомендации, если не Георгиевские, хотя Владимирские. Особо имею честь рекомендовать господина бригадира Голенкина, он весьма заслуживает отличный от прочих орден. Если удостоите милостью вашей светлости 3 класса, а также и производством его не оставите, ибо и по тому флоту[19] сверстники его уже входят в генеральские чины.
Капитан 2 ранга Саблин и в прежнюю баталию в 1788 году был со мною передовым. От трех судов только тогда зависела победа или сбережение флота, он участвовал в том на корабле «Св. Павел» первым и один остался без награждения[20]. Также старший изо всех капитан-лейтенант Шишмарев весьма отлично ж тогда от меня был рекомендован и остался ж без награждения[21] оного. При теперешнем случае прошу милости вашей светлости, если возможно, наградить чином капитана 2 ранга с того времени, когда прочие награждены были за баталию, ибо он, будучи весьма исправный и заслуженный офицер, много потерял перед другими и теперь есть случай ему возвратить. О господине Баранове также вашу светлость прошу о возвращении ему старшинства.
О рекомендованных капитан-лейтенантах желалось бы дать им Владимирские кресты или наградить чем-нибудь другим. А лейтенантов единственно рекомендовал я более для того, что, будучи они весьма исправные офицеры, чрез производство лиманских бывших перед ними весьма младших и искусством весьма еще не достигнувших, взявших старшинство, и чрез то потерпевших прискорбность, прошу покорнейше сих рекомендованных произвесть чинами, если бы можно было, и отдать им старшинство в прежние их места и тем бы их успокоить.
А засим надеюсь, не оставлены будут заслуживающие и другим каким награждением по второй оказии, в каковой надежде с наиглубочайшим истинным моим почтением и совершеннейшей преданностью имею честь быть…
3 сентября 1790 г.,
корабль «Рождество Христово» в 9 часов пополудни
Полагаю я, случившиеся сего числа в ночи и до полудня весьма крепкий ветр и дурная погода навели вашей светлости беспокойство в попечении обо флоте. Спешу ко отвращению оных уведомить. Благодарю Всевышнего, что сия крепкая погода застала флот в безопасном и лучшем месте на якоре, и потому флот обстоит все благополучно, на немногих судах только подорвало по одному якорю, которые приказал я поднять.
Пленный корабль и фрегат «Федот Мученик» под препровождением от себя двух фрегатов «Иоанн Воинственник» и «Кирилл Белозерский», тож трех крейсерских судов сейчас отправил я к Кочабею[22] на фарватер в команду господина генерал-майора и кавалера де Рибаса и просил его о принятии оных в свое ведомство и о определении на них вприбавок достаточного числа вооруженных солдат и о доставлении в лиман[23], а оттоль, куда от вашей светлости определено будет.
Я дождусь возвращения фрегатов и отправлюсь ко исполнению повеления вашей светлости в Севастополь. Ежели бы я по каким обстоятельствам несколько здесь и замешкал, удостоверяю к безопасности, что здесь лучшее якорное место и весьма не худо, ежели дурная погода пройдет во время моего здесь со флотом пребывания, но напрасно ни часа стоять не буду.
Три крейсерских судна с пленным кораблем и фрегатом «Федот Мученик» пойдут в лиман и там употреблены будут в транспорт для привозу в Севастополь припасов, а также прежде сего посланы от меня в Николаев для перемены мачт кирлангичь «Св. Климент Папа Римский» и судно «Панагия Апотуменгана», и оные употребятся также для транспорта. Думаю, при отправлении моем еще три или четыре крейсерских судна отправлю туда ж. Судно «Березань» в ночи 29 числа, гнавшись за турецкой батареею к стороне Кинбурна, стало на мель на северной оконечности острова Тендра. Для снятия оного с мели, ежели цело, а в противном случае для спасения людей и экипажа посланы от меня три крейсерских судна. Неприятельская ж батарея, за которою он гнался, также на отмелистом месте к Кинбурну стала на мель, и туда посланы от меня крейсерские суда для снятия с мели и отводу в лиман. О чем сим и донесть честь имею.
4 сентября 1790 г.
Я три раза посылал к вам шлюпку с моим приказанием, чтоб вы были с фрегатом своим близко фрегата «Федот Мученик», но вы стали на якорь от оного далеко и между корсарами. Засим письменно приказываю быть безотлучно близко оного фрегата, извольте к нему подойти ближе и все сбережение оного полагаю на ваше попечение, ибо там пленных турок больше, нежели наших людей. Надобно быть одному подле фрегата, другому подле корабля, к пленному же кораблю послал я еще для вспоможения корабль «Георгий». Скажите Бырдину, что я недоволен его нерасторопностью, он всех задержал, долго снимался с якоря.
8 сентября 1790 г.
За бывшее против Кочабея минувшего августа 28 и 29 числа против флота неприятельского сражение при разбитии оного, о подоравании адмиральского и взятие в плен другого неприятельского корабля и еще разного сорта трех военных судов ордером мне его светлость объявить соизволил: за храбрые подвиги и искусные распоряжения наипризнательнейшую свою благодарность, которую приказал мне объявить и всем, находящимся со мною в бою соподвижникам, и уверить всех оных, что его светлость не оставит в полной мере о сих подвигах и службе их представить, о чем господам командующим кораблями, фрегатами и прочими судами, тож и всем штаб- и обер-офицерам и разным чинам, во флоте при сем сражении со мною находящимся, объявить. Приношу также и мою наипризнательнейшую благодарность и рекомендую завтрашний день для принесения Всевышнему за столь счастливо дарованную победу моление всем, кому возможно, с судов быть в церковь Николая Чудотворца, священникам со всего флота быть же во оную церковь в 10 часов пополуночи и по отшествии благодарственного молебна выпалить с корабля «Рождество Христово» из 51 пушки.
Сего числа со флотом прибыл я на Севастопольский рейд благополучно, о чем по команде при порте Севастопольском сим и объявить честь имею.
20 октября 1790 г.
За отправленным с крейсерским судном от 18 числа рапортом моим вашей светлости донесть честь имею: чрез возвратившееся ко мне одно посланное к Гаджибею крейсерское судно получил я известие, что флотилия 18 числа от Гаджибея отправилась к Аккерману. Посему со флотом вчерашний день при бывшем тумане и разных переменных ветрах и спешил подойтить к Аккерману в соединение со оною и при начале уже темноты, подошед против оного на глубину 8 сажен, за сделавшимся от севера крепким противным ветром остановился на якорях и за отдаленностью от берега, тут ли флотилия или нет, осмотреться еще не успел. Сегодня поутру снимаюсь с якорей и пойду еще ближе к берегу, а между тем вижу от стороны востока или Гаджибея идущее ко флоту судно, и, уповаю, оно с каким-нибудь известием. Как скоро узнаю, в которой стороне флотилия, пойду напервее соединиться с нею, и обще поспешим исполнить повеления вашей светлости.
21 октября 1790 г.
Вашей светлости донесть честь имею: со флотом мне вверенным сего числа на вид к устьям Дуная прибыл благополучно и при сделавшемся юго-западном и переменном западном ветре лавировал к Сулин-Багази, но за противным течением, не имея выигрышу, вперед остановился на якорях против устья Килии. На флотилию послал для осведомления и, как скоро возможно будет, поспешу иттить к устью Сулина в соединение со флотилиею и буду стараться исполнять повеления вашей светлости. Ветр делается от северо-запада. Снимаюсь с якорей и поспешу к Сулин-Багази.
22 октября 1790 г.
Увидев я на берегу к Килии пусканный дым, уповая, нет ли требования какого со флота или посланных ко мне повелений вашей светлости, послал туда нарочное судно для осведомления; также близ Килийского устья поставил я крейсерское судно, когда какие будут повеления от вашей светлости, доставлять на оном ко мне, и ежедневно буду таковые суда применять. Притом же, получа повеление вашей светлости об объявленной победе над неприятельскими войсками в Кубани[24], завтрашний день, ежели будет тихо, собрав командиров и принеся Всевышнему благодарение, буду торжествовать оную, тож взятье Килии и занятие обоих устьев Дуная с пушечной пальбою, о чем и осмеливаюсь всепокорнейше донесть (дабы оную пальбу не почли какой другою). От истинного моего усердия со всеми сими победами вашу светлость поздравить честь имею и прошу Всевышнего о счастливом продолжении. Флот против Сулина стоит на якорях и при оном благополучно; крейсерские суда для надзирания лавируют перед флотом повыше Сулина.
22 октября 1790 г.
С победою и успехами вашими во взятьи батареи при Сулин-Багази и судов неприятельских от истинной моей преданности с сим благополучием вас поздравить честь имею, чистосердечно желаю вас видеть увенчанного победами и достойно награжденного, душевно сего вам желаю; ваше благополучие почитаю я равно как и мое собственное, и дружба ваша для меня весьма драгоценна, которую всемерно потщусь заслуживать и оказывать себя всегда оной достойным.
Любезного и старинного моего друга Мануила Михайловича[25] истинной моей к нему дружбою с успешною его победою также от чистого усердия моего поздравить честь имею. Я собственно по моей истинной к вам дружбе усерднейшую приношу благодарность за то, что дело вами произведено хорошо и весьма скоро. Непременно так и должно, что называется, пришел и сделал; не надобно басурманам давать потачки, чтоб они не опамятовались, оно так и сделано и весьма сходно, как я желал.
Теперь постарайтесь, батюшка Осип Михайлович, как можно поскорее все суда ваши ввести в устья дунайские в закрытия от волнения и ветров; здесь при великих течениях от волнения качка судов бывает чрезвычайна и весьма опасна не только для малых, но и для больших судов. Вчера я послал к оставленному вами командиру на лансонах против устья Килии, чтобы он всевозможно день и ночь спешил суда ввести в устье реки с прописанием: надеюсь, что об оном от вас ему приказано.
За сим желаю от вас узнать о дальнейших предприятиях рекою, какие есть от его светлости повеления? Когда будете писать реляцию о ваших действиях, желал бы я, чтоб упомянули о флоте, что вы под прикрытием оного в рассуждении неприятельского флота (если бы он осмелился показаться к здешним местам) совершенно обеспечены. Желание мое для того, чтоб после бывших дел видно было, что мы не стоим в гаванях и стараемся не только показываться при их берегах, но и зорить оные со всякой твердой отважностью; а чтоб обстоятельно мне обо всем от вас узнать и положиться о потребностях, посылаю к вам от себя флаг-капитана Данилова.
Прошу, чего не можно будет дать на письме, объяснить словами. Весьма надобно, чтоб со флотом здесь не долго стоять; надобно поберечь его на будущее время, чтоб качкою при волнениях не расстроить корабли. Старайся, батюшка Осип Михайлович, о скорейших исполнениях всего, что надобно. Какое вам от меня надобно вспоможение судами и людьми, с превеликим удовольствием ту ж минуту исполню. Чрезвычайно желал бы с вами видеться, но вижу, что мы оба заняты всевозможностями. Пересылайте ко мне чаще сношения, я тож соответствовать буду, теперь еще подвинусь к вам поближе.
23 октября 1790 г.
По требованию командующего флотилиею господина генерал-майора и кавалера де Рибаса для сгрузки с судна «Александр» припасов посылаю от себя к вам, милостивому государю моему, крейсерское судно «Св. Василий» под командою шхипера Николаева, которому приказал я явиться в команду его превосходительства, а в небытность его — вашего высокоблагородия, и состоять во всех повелениях и распоряжении, которое и останется при флотилии.
Его превосходительство Осип Михайлович просил меня о присылке капитан-лейтенантов Сорокина, Марина и лейтенанта Капачио, также присылки воинских людей для содержания и охранения мест при устье Сулин-Багази, на флотилию вместо затонувших при высадке десанта 12 или 8 гребных судов. Известить честь имею: все оные требования с превеликим удовольствием желал бы исполнить, но на флоте штаб- и обер-офицеров столь недостаточно, что ни с одного судна никак отделить нельзя, ибо, как уже известно, недостаток в них был и в прежнее время, а ныне и из последних многие остались в Севастополе больные, чрез что на кораблях и вахт содержать почти совсем некем, да и капитаны некоторые сделались больные. Капитан-лейтенант Сорокин на корабле у господина генерал-майора и кавалера Голен-кина и почти один, Марин у господина Вильсона, также почесть можно, из надежных один, лейтенант Капачио на «Александре», со оного корабля капитан-лейтенант Бырдин снят на пленный корабль, и Николай Львович Языков просил еще вместо его вприбавок другого, но взять было негде, потому и не дано. Однако, ежели можно будет успеть, я на оный корабль лейтенанта пошлю от себя, а господина Капачио к вам доставлю.
Мне столь чувствительно отказать, что я по своей особе готов остаться на моем корабле с одним лейтенантом. Касательно ж до гребных судов, оных на флот никогда делано и присылки не было, с чем корабли пришли в Севастополь, те только и были. Из них многие совсем уже сгнили и изломаны, и так на тех кораблях теперь в них недостаток. В Севастополе ж обраны все, сколько было при транспортных судах, и там ничего не осталось; на крейсерских же судах всего только по одному, и то на других самые маленькие. Мне весьма жаль, что я сих требований выполнить не в состоянии. Солдатской команды также с кораблей надолго снять никак нельзя, ибо я со флотом должен быть во всякой готовности к принятию неприятельского флота, ежели он покажется, и состою в дальнем расстоянии от берега. Скоро людей на флот получить никак не могу, а без них в дело вступить буду иметь в людях недостатки.
Ежели бы это требовалось только на маленькое время для десанта, в таком случае большую часть команды мог бы я послать, с тем что в один день могли бы они возвратиться назад. Мое ж мнение о устье Сулин-Багази состоит так, ежели бы можно, всего лучше оставить там три или четыре судна от флотилии, они под моим прикрытием с моря могли бы быть безопасны, а на берегу людей небольшое число без прикрытия судами, кажется, и оставить неудобно. Я полагаю, что сии места в зимнее время не останутся заняты нашими форпостами, однако резолюции на то его светлости еще не знаю. Ежели вы, милостивый государь, сняв с берега пушки, оставите их так, конечно, полагаю, при моей с моря защите никто занять их не может; никакое судно, с моря видевши здесь наш флот, не пойдет, а ежели бы какое туда вошло, может достаться нам в добычу.
Мне чрезвычайно жаль, что я не имел случая видеться с Осипом Михайловичем; имею надобность к нему писать, но по скорости не успел. Когда вы, милостивый государь, отправляться будете с флотилиею вверх рекою, желал бы иметь ваше уведомление, в каком положении вы оставите устье Сулин-Багази, я не сомневаюсь, ежели оно останется так, как я к вам писал, верно надеюсь, что его никто не займет. Я желал бы пушки с батареи забрать на флот, но вы сами изволите усмотреть, могу ли я в рассуждении такой отдаленности исполнить, мелководных же судов у меня нет. К вам посылаю одно переделанное из шебеки, оно в грузу теперь 8 футов. Это самое мелководное, какое я имею; судно «Чечерск» шло со мною с тем, что хотел я его дослать к вам обратно, но не в дальнем уже расстоянии от острова Фидониси сломался у него верх стеньги, потому и возвратилось в лиман, прошу оставить его при флотилии.
Ежели бы требование было от меня судов, я не только большую часть крейсеров, но хотя бы фрегаты отпустить готов, только со всем как они есть, а людей и судов гребных отделить с них никак нельзя. Если я к Осипу Михайловичу скоро писать не успею, прошу вас, милостивый государь, об оном объяснить, истинно я весьма желаю во всем быть послушным, что только можно.
В надежде его превосходительства и вашей ко мне дружбы, с истинным моим почтением имею честь быть…
P. S. О которых затопших при береге гребных судах Осип Михайлович писал ко мне, как скоро будет тихо, к берегу я пошлю, но уповаю, наверное, что продолжающийся теперь ветр с открытого моря волнением разбил их в щепы, и так найтить уже не уповаю. Ежели бы знал я вчерашний день, думаю, что застал их целых. С прибытия моего заготовил я уведомление мое обо флоте, сколько каких при оном состоит судов к Осипу Михайловичу, но по торопливости отправления к нему судна оное осталось здесь. Препровождая здесь, прошу его превосходительству вручить. Крейсерские суда к устьям Едрелеса и Портицы-Багази для крейсерства я пошлю и велю искать неприятельских судов, также и из оных устьев выходящих, ежели будут ловить; о чем сим известить честь имею.
24 октября 1790 г.
Когда вы со флотилиею пойдете вверх Дуная, до возвращения вашего посылаю во оное устье для содержания тут поста и караула и охранения входа три крейсерские судна, а именно: «Кеки Тавро» под командою мичмана Купы, «Панагия Калигати» под командою мичмана Арфано и «Красноселье» под командою прапорщика Анонова. Прошу вас, милостивый государь, о содержании сего караула и охранении дать им от себя инструкцию и ваши приказания, а я приказал им со всякой точностию исполнять. Притом же не можно ли вам от флотилии прибавить к нам какое-нибудь судно с большими пушками; следовательно, сей пост останется довольно надежен и, уповаю, гораздо безопаснее, нежели бы я послал с кораблей туда солдатскую команду, оные ж мне никакой расстановки не делают. Ежели бы нашлись мелководные и еще мог бы к ним прибавить, прошу, милостивый государь, о распоряжении вашем, на каком основании там оставите, меня уведомить. Пушки с батареи, ежели можно, прошу приказать собрать на оные крейсерские суда. Сомневаюсь только, что у нас нет больших баркасов, также слышал я, что тут отмелистый берег, вы сами усмотреть соизволите, что можно, и все то, в чем надобность требует, приказать исполнить.
В надежде вашей ко мне дружбы с истинным моим почтением имею честь быть.
25 октября 1790 г.,
корабль «Рождество Христово»
Вашей светлости донесть честь имею: по прибытии к Дунаю флот, мне вверенный, расположил я в удобном месте для охранения и прикрытия всех дунайских гирл и ко отражению, если показался бы в здешний край флот неприятельский. Крейсерские суда частями поставлены против устья Килии и Сулина. К устьям же Эдрелеса и Портиц сделан от меня особый отряд в числе лучших пяти крейсерских судов под командою господина подполковника Чапони с тем приказанием, чтоб, крейсируя против оных, с крайней осторожностию наблюдал, если из оных устьев побегут от флотилии нашей неприятельские суда или будут показываться из моря, оных ловить, брать в плен, а в случае невозможности — бить, жечь и топить, и при том в способное время старался бы несколько пройтить и дальше и, как можно, достать, взять в плен какое-нибудь судно для разведывания, где ныне находится флот неприятельский, ибо об оном сведения я не имею никакого. Если ж оные суда наши увидят, где флот неприятельский, старались бы всевозможно скорее возвратиться ко флоту и, идучи, о видимости оного делать сигналы.
В устье же Сулина по требованию господина генерал-майора и кавалера де Рибаса послал я одно крейсерское судно такое, которое в грузу ходит мельче всех прочих, для отгрузки с находящихся при флотилии транспортов, где оно и останется в распоряжениях командующего флотилиею.
Сверх всего, вместо требованных от меня со флота солдатской команды к содержанию поста при устье Сулина и охранению оного послал я туда три крейсерских же судна, которые, уповаю, могут войтить в реку, и приказал им остановиться при устье близ батарей и иметь всякое наблюдение и охранение оных мест до возвращения флотилии, подтвердя, чтоб по приходе в устье явились к находящемуся ныне там господину капитану 1 ранга Ахматову и получили бы от него приказание и инструкцию о содержании оного поста. Уповаю я, что оные под прикрытием флота будут безопасны.
Его ж превосходительство господин генерал-майор и кавалер де Рибае, сверх сего, требовал от меня со флота на флотилию вместо затопших при высадке десанта гребных судов, которых по великому недостатку при флоте отделить никак невозможно, ибо на кораблях комплекту их нет, а достальные снять опасно для военных судов, дабы не потерпели в разных случаях неминуемой крайности, что нередко с большими судами без гребных случается.
С прихода моего к дунайским устьям несколько рапортов уже от меня к вашей светлости отправлено чрез флотилию, бывшую при устье Килии. Не знаю, дошли ли они или нет. Я нарочно поставил против Килийского устья крейсерские суда, дабы чрез устье оной реки и флотилию получать повеления вашей светлости, но, сомневаясь, есть ли еще чрез оное место возможность, с сим рапортом моим послал еще особое судно, которому приказал иттить от Дуная к стороне Аккермана и искать удобного места, где бы можно к доставлению отдать на наши форпосты, и в том же месте ожидало бы на оный рапорт повеления вашей светлости, о чем прошу всепокорнейше, ибо оное судно должно будет на том месте стоять до получения оных.
Вчерашний день ветр был от норд-веста чрезвычайно крепкий, так что все море покрыто было белизною волнения, но благодарю Бога, что флот по одному якорю, а других подрейфовало в море, по стишении ж случился быть несколько под берегом на якорях, и повреждений на оном никаких нет, кроме что на нескольких судах подорвало от ветра; якоря все в скорости подняты будут, причем флот, мне вверенный, обстоит благополучно.
25 октября 1790 г.,
корабль «Рождество Христово»
Как флот, мне вверенный, в рассуждении исправления и необходимых приуготовлений и получения надобностей, тож напоследок и за противными ветрами не успел выйтить из Севастополя прежде 16 числа сего месяца. Посему опасаюсь я неудовольствия вашей светлости и лишиться приобретенных мною милостей, какие я чувствую и выше всякого благополучия почитаю. За долг нахожу в том себя предупредить: рвения и неусыпные старания мои вашей светлости довольно уже известны, не пропустил я нигде ни одной минуты праздно и от неосторожности и нерадения ничем не замедлил. Работы производил действительно день и ночь неусыпно, поспешал как наискорее и обо все доносил вашей светлости обстоятельно. Корабль «Леонтий» навел множество мне неусыпных работ, эскадра господина Пустошкина во многом была недостаточна, так отправлена была от Таганрогского порта, на который приносил он мне жалобу. Суда крейсерские из лимана пришли весьма поздно, перед самым выходом в море. День и ночь спешили брать с них на флот необходимые надобности, другие сдать к порту, особливо оными вещами снабжена эскадра Таганрогская.
14 числа ввечеру был я готов, 15 утром снимался с якоря. Крейсеры и часть флота выбрались на море, но противный ветр прочих остановил, как слышу. Сомнение на меня наводят больше ветры или разность оных, какой ветр в Крыму, то здесь весьма часто совсем другие, как и из сообщения ко мне господина генерал-майора и кавалера де Рибаса вижу: 15 числа отправился он из лимана при ветре SO, а меня с рейда не выпустил NW.
Вашей светлости осмеливаюсь откровенно в предупреждении объясниться, что я отличную охоту имею и желаю всегда больше быть на море, нежели в гавани. Я рвался и был до бесконечности печален, что не мог как наискорее лететь к исполнению повелений вашей светлости. Желал чрезвычайно ныне иметь еще раз дело с неприятелем к доставлению спокойствия. Простите меня, милостивейший государь, что осмелюсь я сказать: если бы вашей светлости угодно было повелеть мне иттить с прежним числом флота, не ожидая других, я несравненно вышел бы ранее, но видно так было Богу угодно. Может быть, провидение его сделало сие для сохранения флота, ибо, как я неоднократно вашу светлость уведомлять честь имел, какие пред тем случились быть весьма крепкие ветры, ежели бы при оных флот случился на море, конечно, мог остаться в расстройке, а ныне, может быть, святая воля его нас сохранит.
Я ко оправданию себя скажу только, что мне несравненно лучше бы быть на море, ранее нежели позже. Прошу всепокорнейше вашу светлость не лишать меня ваших милостей, сей удар только для меня страшен, ибо я оные почитаю всем моим благополучием и лаская себя надеждою с истинным наиглубочайшим почтением и совершенной преданностию имею честь быть.
P. S. От истинной и душевной моей преданности донесть честь имею: я со всею охотою к исполнению повелений вашей светлости готов посвятить всю жизнь мою, но к собственной вашей славе и чести боюсь безрассудно погубить труды ваших многих лет одним днем или несколькими часами и для сего всепокорнейше прошу перенесть терпеливо, если я иногда для сохранения флота не порыскую, дабы не ввесть его в опасность за каким-нибудь малым и незначущим предприятием. Да сохранит Господь его невредимо на будущую кампанию. Тогда есть надежда во многом к славе вашей светлости Всевышним определяемой, да дарует Господь. От истинной усердности молю его благость; все мои действия и дарованные от Бога успехи причитаю собственному счастью вашей светлости, ему Всевышний во всем способствует, а я иду стопами ваших наставлений, сопровождаем вашим мне отеческим благословением, через которое верную надежду полагаю на Бога; сверх того молю его благость: Господи, приклони ухо твое и услыши мя и от восстающих и стужающих на мя избави.
3 октября 1790 г.
По сходству повеления вашей светлости со флотом, мне вверенным, нахожусь я против устьев реки Дунай для прикрытия флотилии, дабы флот неприятельский не мог оную запереть при устьях дунайских. Флотилия несколько уже времени вся собралась в устья Сулина и Килии. Лодки, лансоны и прочие суда, вошедшие в Килийское устье, давно прошли уже вверх реки к Килии, также и прочие суда, вошедшие в устье Сулина, от 31 числа минувшего месяца все без остатка прошли вверх реки, по извещении ко мне от господина генерал-майора и кавалера де Рибаса, к озеру Радакуль, и из виду моего также закрылись.
Обо флоте неприятельском, сколько ни старался я разведывать, где он точно находится, верного сведения и по сие время никакого не получил, но, уповаю, и за верное, что оный в рассуждении позднего времени к предохранениям непременно должен уже быть в Константинополе, и к здешнему месту быть ему никак не уповаю. Следовательно, флотилия, в рассуждении оного, уже безопасна.
Осмеливаюсь вашей светлости всеподаннейше донесть, ежели уже в рассуждении позднего ныне времени по сим обстоятельствам в бытности флота в здешнем краю непременной надобности не состоит, не угодно ли будет повелеть возвратиться ему, куда надлежит, в безопасное место, ибо лоцмана и крейсерских судов командиры, знавшие совершенно сии опасные места, где флот ныне находится, беспрестанно напоминают мне о предосторожностях, как и вашей светлости небезызвестно, что вся оная сторона противу устьев дунайских и вперед до самой Калиакрии расстоянием до 300 верст ни малейшей пристани и защищения от ветров и беспокойства моря не имеет и почитается в рассуждении отмелистых и каменистых берегов наиопаснейшею.
Я употреблю все средства к сбережению флота от предвидимых опасностей и самое лучшее средство избираю то, что со оным остановился на якорях между устьями Дуная, Сулина и Килии, от берега верстах в десяти между течениями обоих гирл. Сие место в стоянии на якорях меньше всех прочих подвержено течениям от рек, следовательно, и качке кораблей от оных от крепких ветров со стороны берега довольно защищен и безопасен, что уже случалось неоднократно вытерпеть крепость ветра со оной стороны безопасно, но великая опасность состоит, если таковой же крепкий ветр случится со стороны открытого моря. Неминуемо многие суда должны будут потерпеть расстройку, а если ж быть со флотом на якорях или под парусами гораздо отдаленнее от берега, почитаю, и еще несравненно опаснее.
О чем донеся, ожидаю повеления вашей светлости, остаться ли еще несколько времени на том месте или следовать, куда повелеть соизволите.
5 ноября 1790 г.
На рапорт вашего высокородия о малоимении на корабле «Андрей» на продовольствие служителей морской провизии объявить честь имею: в бытность в Севастополе отданным от меня приказом велено было на весь флот провизии от порта принять по декабрь месяц, а как в наличии при порте имелось оной в нашем флоте весьма уже недостаточно, соленых мяс на корабле «Рождество Христово» совсем уже нет и еще некоторых недостаточно, но к удовлетворению требованием отобрав обстоятельные сведении, сколько точно ныне на каждом в наличии состоит, сделаю поравнение, а между тем отправил я нарочного курьера к его светлости с прошением позволения о возвращении флота в Севастополь. Соблаговолите объявить господам командующим: в рассуждении недостатка провизии имели бы бережливость и экономию оной, как должно по силе закона. Засим же по эскадре, вам вверенной, соблаговолите ото всех господ командующих, отобрав ведомости, сколько точно ныне на каждом в наличии какой провизии состоит, немедленно представить ко мне. Мне весьма удивительно, по каким обстоятельствам на корабле «Андрей» состоит весьма недостаточно соли, солоду и вина, а также сухарей, круп и гороху не по декабрь месяц, ибо оных в магазинах довольно, также и дров для чего не заготовлено было на всю кампанию.
15 ноября 1790 г.,
корабль «Рождество Христово»
Исполняя повеления вашей светлости, со флотом, мне вверенным, сего числа на Севастопольский рейд прибыл благополучно, также и все крейсерские суда, в разные времена ото флота отправленные, дошли ж к порту безвредно благополучны. Осмеливаюсь вашу светлость, милостивейшего государя, со всеми дарованными от Бога нынешнею кампаниею благостями и сохранением всех наших судов, окончив кампанию, от истинного моего усердия поздравить.
К дополнению повеления вашей светлости я и все сотоварищи мои усердно желали найтить флот неприятельский и, будучи ободренными милостями вашей светлости, дать с ним хорошую баталию, в чем верную надежду имели на Бога. Но флот неприятельский после бывшей прежней баталии сбирался несколько дней в Калиакрии и с поспешностию ушел весь в Константинополь, так что при румелийских берегах рассеянный страх заставил военные и купецкие суда убраться в безопасные места, мелким же судам из Константинополя, по объявлению пленных, и выходить в сию сторону запрещено, потому мы при румелийских берегах никаких судов не видали, кроме что посланные от меня две легкие бригантины «Феникс» и «Св. Климент Папа Римский». Вплоть подле самой Варны поймали два судна, о которых рапортом моим вашей светлости донесть честь имел. И так можно иметь верную надежду, что на будущий год суда наши могут ходить в рассуждении неприятеля по всему морю безопасно. Я постараюсь выполнить повеления вашей светлости и флот приуготовить к ранней кампании, прошу только о снабжении здешнее место потребностями.
Командиры крейсерских судов усердным и ревностным старанием и прилежнейшими исполнениями должностей заслуживают отменную рекомендацию и милость вашей светлости.
Я за сим же, сделав подробное разбирательство, не премину, похваля их дела, представить к награждению, в чем и надеюсь иметь милость вашей светлости, равно и о прочих мною рекомендованных. С призового судна лимонов полторы тысячи к отправлению вашей светлости послал я к Семену Семеновичу Жегулину, равно и из прочих фруктов, что окажется стоющее ко отправлению, на сих же днях отправлю.
15 ноября 1790 г.
Исполняя повеление вашей светлости, со флотом, мне вверенным, 16 числа октября вышел с Севастопольского рейда в Черное море и находился около румелийских берегов для поисков неприятельского флота и для прикрытия гребной флотилии против устьев дунайских, дабы флот неприятельский не мог ее запереть при оных.
Пришед я со флотом против Дуная, расположил оный преградою к устьям реки флоту неприятельскому. Между тем посылал крейсеров около румелийских берегов искать судов неприятельских, дабы разведать о их флоте, где он находится. Посланный от меня с отделенною частью крейсерских судов греческого полку подполковник Чапони, обошед на дальнее расстояние к Варне ру-мелийские берега, рапортом донес, что судов неприятельских около берегов и на море нигде не видал, проходя ж близ берегов, замечено им на матерой земле по всем берегам к стороне Варны деланы сигналы пущанием дыма, равно и с прочих посланных крейсерских судов доносимо было то же.
Сверх оных послал я еще отборных из лучших и легких крейсерские три судна под командою мичмана Бенардаки, бригантину «Феникс» — шхипера Ладыко, бригантину «Св. Климент Папа Римский» и судно «Св. Георгий» под командою прапорщика Са-ломо к стороне Калиакрии и Варны, приказав, дабы непременно старались сыскать и поймать неприятельское судно и привесть ко флоту.
Из оных судов «Св. Георгий», прошед вместе с ними около румелийских берегов на немалое расстояние, оттоль возвратилось ко флоту, и командир оного объявил, что судов неприятельских нигде не видел. Бригантины ж «Феникс» и «Св. Климент Папа Римский» при способном ветре пошли прямо в Калиакрию и Варну, надеясь, что непременно там какие-нибудь суда найдут. А как флотилия наша с приходу ее к Дунаю, прогнав флотилию неприятельскую, овладела устьями Дуная, вобралась в реку при Килии и Сулин-Багази и, прошед вверх оной реки, из виду моего закрылась и находилась безо всякой опасности, посему я со флотом следовал за Дунай около румелийских берегов к стороне Варны для поисков флота неприятельского. Но 10 числа сего месяца сделавшийся от SW противный весьма крепкий ветр и чрезвычайное волнение ходу вперед воспрепятствовали. Я ж, не находя флота и никаких судов неприятельских, в рассуждении позднего времени почитал за действительно, что флот неприятельский давно находится уже в Константинополе, потому, не предпринимая далее, дабы сохранить флот, мне вверенный, от повреждений крепкими ветрами, спустился на фордевинт и следовал обратным путем к Севастополю и 15 числа прибыл на рейд оного благополучно. По входе на рейд нашел, что посланные от меня для поисков судов к Калиакрии и Варне крейсерские суда, бригантины «Феникс» и «Св. Климент Папа Римский», исполня удачно вверенную от меня комиссию, поймав против Варны два небольшие судна (из коих одно за негодностию затопили), а с другим при неспособных крепких ветрах и волнении ко флоту попасть не могли и 6 числа сего месяца пришли благополучно в Севастополь.
Из оных судов на одном, которое за негодностию затоплено, взяты в плен бежавший из крепостей при Сулин-Багази комендант Саид-Апты-ага, который, давнее уже время находясь при оных, имел в своем ведении все команды случающихся войск при охранении устьев дунайских, и с ним чиновников и рядовых турок шесть, да на судне бывших с хозяином оного судна четыре. На втором судне, приведенном в Севастополь, мелекса именуемом, взяты в плен греков девять и два турка, в том числе чиновник один.
По обстоятельному ж сведению от пленных оказалось, что флот неприятельский после разбития его между Гаджибеем и Тендрой сбирался в Калиакрии, где для соединения пробыв не более десяти или пятнадцати дней, ушел в Константинополь. Впрочем, военных судов в Калиакрии, Варне и в других местах около румелийских берегов нигде нет.
О чем, вашей светлости донеся, поданный ко мне от командиров крейсерских судов мичмана Бенардаки и шхипера Ладыко рапорт, тож отобранные от пленных известия при сем представить честь имею. А засим взятого в плен начальника сулинских крепостей Саид-Апты-агу с его подчиненными также в самой скорости к вашей светлости препроводить имею, а прочих пленных по примеру прежних повелений отправлю в Николаев.
15 ноября 1790 г.
Имею честь донесть вашему превосходительству: со флотом, мне вверенным, 15 числа сего месяца вышел на Севастопольский рейд благополучно, также и крейсерские суда, которые имели некоторые повреждения и отпущены к портам, дошли все сохранно и благополучно ж. Благодарю Всевышнего за все дарованные в нынешнюю кампанию всещедрые милости и благополучное сохранение всех наших судов.
Всепокорнейше прошу, милостивый государь, не оставить вашим старанием о моих представлениях, и особо до пользы служителей следующее; также ожидаю милости его светлости рекомендованным мною за прошлую баталию. А о крейсерских командирах за отличные их усердия к службе и ревностные исполнения должностей к награждению их вскорости также представить не премину.
При сем же уведомить честь имею: по полученному известию флот неприятельский после баталии сбирался несколько дней в Калиакрии и весь ушел в Константинополь, где давно уже и разоружен; судов неприятельских на море со всеми нашими поисками нигде не видали, кроме что посланные от меня два отборные легкие крейсерские судна бригантины «Феникс» и «Св. Климент Папа Римский» прошли в Калиакрию и Варну, там поймали два судна, из них одно затопили, а с другим, возвращаясь при северном крепком ветре, не могучи попасть ко флоту, пришли в Севастополь. Приведенное ими пленное судно, саколева именуемое, гружено изюмом, лимонами, инжиром в плетенках, мелкими орехами и рожками. Из оных вещей ко отправлению к его светлости и к вам, милостивый государь, лимонов сколько можно будет доставить, также осмотрясь, ежели найдутся что из фруктов, стою-щие к сей пересылке, на сих же днях отправлю к Семену Семеновичу Жегулину. Я просил его превосходительство о сем доставлении, надеюсь на его ко мне благосклонности, что во оном вспоможением его оставлен не буду.
29 ноября 1790 г.
За милость, оказанную вашим превосходительством рекомендованному от меня посыльному к его светлости курьером сержанту Развозову, который чрез старание ваше, милостивый государь, пожалован его светлостию подпоручиком, приношу наипокорнейшую мою благодарность.
За сим же осмеливаюсь вас, милостивый государь, всепокорнейше просить, исходатайствуйте милость его светлости находящемуся ныне в Херсоне из флота, мне вверенного, капитан-лейтенанту и кавалеру Бырдину, который после бывшего сражения отправлен был от флота на фрегате «Федот Мученик» и со оным между Очаковом и Кинбурном в узкости фарватера приткнулся на мель.
Сие несчастие случилось с ним, будучи вплоть близко его при множестве судов, которые оберегая, он опоздал положить якорь, а более, почитаю, причиною недовольная его еще привычка быть командиром на больших судах.
Сделай милость, батюшка Василий Степанович, испросить для меня ему милость его светлости и прощение в его проступке, без которой, находясь он ныне под судом, конечно, останется несчастлив; он под командою хороший офицер, и мне здесь надобен, ибо по малости офицеров место его на корабле «Александр» заступить некому.
Во ожидании сей благосклонной милости с истинным моим почтением и совершенной преданностию имею честь быть.
Ноябрь 1790 г.
1-е. Что в Севастополе весьма недостаточно казарм для житья флотским служителям и что большая часть людей зимовать должны на судах, почему для сбережения их и прочих не угодно ли приказать тем, кои находиться будут на судах, производить в пищу каждому в день по полфунту свежего мяса и что будет из морской провизии, крупу и по одной чарке вина, а при том и тем, которые при килевании и исправлении кораблей в работах будут, тож по чарке вина.
2-е. Испрашивает от вашей светлости разрешения на вступившую к нему от Севастопольского купеческого общества просьбу в том, что сие купечество просит его о запрещении флотским служителям, дабы они не принуждали их за покупаемые у них вещи и на напитки брать червонцы и ефимки тем курсом, каким они из казны в жалованье получали, или бы в отвращение всякого с обеих сторон неудовольствия и бываемых ссор и драк, приказано было те червонцы и ефимки принимать и от купечества за питейную продажу в казну тем же курсом, каким они от служителей получают, то есть червонцы в 3 рубля 70 коп., а ефимки в 1 рубль 75 коп.
21 января 1791 г.
В Морском уставе о награждениях объявлено:
Ежели флот наш с помощию божиею разобьет и прогонит превосходного неприятеля, за таковое дело, хотя бы и не было взятых в плен и потопленных неприятельских кораблей, положено награждение всем во флоте бывшим в выдачу жалованья за треть, за полгода, за год или и более по рассмотрению дела.
Флот Черноморский, состоящий под предводительством вашей светлости, в течение минувшего 790-го лета имел счастие с соблюдением совершенного порядка славно выиграть две генеральные баталии против несравненно превосходного неприятеля.
Первую — июля 8 дня, в которой весь отборный линейный и гребной флот неприятельский разбит и едва успел бегством при ночной темноте спасти от рук наших весьма поврежденные свои корабли.
Вторую — августа 28 и 29, в которой также весь весьма превосходный неприятельский линейный и гребной флот разбит совершенно и рассыпан, адмиральский корабль взорван на воздух, другой и с ним несколько судов потоплены и один большой корабль с несколькими ж судами взяты в плен.
Прошу всепокорнейше служащим под предводительством вашей светлости на флоте, мне вверенном, милостию своею определить сходное щедротам монаршей милостью награждение, чрез что поощрясь, служащие во оном усугубят свое рвение на будущие времена[26].
22 марта 1791 г.
Его светлости угодно было повелеть флотских капитанов назначить и послать гораздо одновременное на вновь строящиеся корабли с тем, дабы они при окончательной достройке и при вооружении оных в надобности имели рачительный присмотр и объявили бы свои замечания, что к пальбе от практики, на море ими приобретенной, требуется. Я по сходству такового же е. св. повеления, почитая особым долгом употребить всевозможное старание в исправлении и приуготовлении со всяким порядком в плен взятого корабля «Иоанн Предтеча», напомнил командующему оным флота капитану 1 ранга Баранову, дабы он употребил все внимание к лучшему его приуготовлению, имел бы свое присутствие, сколько можно чаще на оном, и не пропускал бы делать все, что польза оного требует, и обо всем не упускал бы доносить мне. Но с сожалением моим сего числа (с донесения мне г. корабельного мастера Катасанова о требующихся надлежностях) усмотрел в отакелаживании оного корабля великий непорядок… Будучи я на оном корабле, посылал за ним, капитаном, желая ему объявить мое мнение, но, быв на оном долгое время, дождаться не мог, а по сходе с корабля, спустя несколько времени, увидел его, подошедшего ко мне, на берегу против корабля; объявил ему со всяким порядком о его недосмотрении и приказывал иметь впредь рачительный присмотр, но он, флота капитан Баранов, оное принял от меня не с подлежащею учтивостью, азартно объявляя мне, что он не корабельный мастер и не такелажмейстер и что оное смотрение до него не принадлежит, потому он и делать оного не будет, а должность его есть принять корабль готовый и отакелаженный. Я объявил ему, что таковое его мнение и объявление совсем противно долгу службы и намерению его светлости. Напоминал также несколько раз, чтобы он напрасно не горячился, выслушал бы с тихостию от меня порядок и исполнял бы то, что должно и приказано. За всем тем и еще с сожалением видел я наносимую неприличную для меня прискорбность, в отвращение которой сим приказом объявить имею, что я приказания делаю и объявляю оные по долгу службы, сходно с повелением его светлости, не выходя из благопристойности, которую я соблюдаю и рекомендую ему, Баранову, впредь от таковых поступков иметь осторожность и в исправлении и приготовлении вверенного ему корабля употребить рачительное старание и присмотр; в противном же случае принужденным я найду себя жалобою моею представить к его светлости.
23 марта 1791 г.
Флота капитан 1 ранга Баранов, как означено вчерашнего числа приказом, с непристойным азартом отговариваясь от принадлежащей ему должности, о исполнении которой с должным объяснением я ему напомнил, но все он настоял в одном положении, что он разных должностей исполнять не будет. А требовалось от него то только, что должно во всем по вверенному ему кораблю иметь рачительный присмотр и распоряжение. Причем по долгу службы также приказывал я ему и о рачительном сбережении вверенных ему служителей в рассуждении весьма умножившихся в команде его больных людей, а на противоречия его об оных напомянул также, что недосмотрением его сбережения многие служители во время командования его кораблем «Св. Павел» из оной команды померли, потому и подтверждал ему впредь иметь прилежнейший присмотр. Но он, г. Баранов, вместо того чтобы принять оное приказание к исполнению, несправедливо поданным ко мне сего числа рапортом объясняет, якобы я его порицал неприличными чести его словами, что он переморил своих подчиненных, и просит, чтобы приказал я исследовать и поступить по закону.
Я удивляюсь, что подчиненный приказания своего начальника принимает в противную сторону и называет объяснения оных порицанием, ибо я справедливый долг имел сказать ему в подтверждение в рассуждении, что с сожалением видел двоекратно в команде его, г. Баранова, необыкновенное против прочих множество больных людей, как-то прежде на корабле «Павел» в короткое время его командования выбыло умершими служителей более, нежели во время моего командования оным кораблем в четыре года. Почитаю ж я, что тогда начало болезни в той команде последовало от неосторожной его посылки людей за камышом в Аккерман и в перевозе оного на строющийся тогда его в Южной бухте хутор. А посылка в Аккерман в тогдашнее время за камышом в рассуждении заразительного и гнилого там в летнее время воздуха было от меня письменными приказами весьма запрещена.
Объявляя о сем ему, г. Баранову, в подтверждение моих приказаний сим письменно еще подтверждаю, дабы употребил он всевозможное старание безотговорочно о исполнении упоминаемых должностей; к исследованию ж его во оном собою без особого позволения его светлости в рассуждении знатного его чина приступить не осмеливаюсь, а в свое время обо всем оном не премину донесть его светлости.
4 апреля 1791 г., г. Севастополь
По сходству повеления вашей светлости взятые в прошлом году во время крейсирования эскадры около анатолийских берегов крейсерскими нашими судами под Синопом на разных судах призовые вещи теми крейсерами в прошлом же году проданы всего из оных призов ценою до пятнадцати тысяч рублей. Из оной суммы сходно с повелением вашей светлости третья часть от крейсеров получена в здешнее казначейство. Из оной принадлежащую часть эскадренному командиру получил я, часть же, следуемая по главному предводительству вашей светлости[27], с прибавлением из оставшего третьей части на всю эскадру нижних чинов, каждому выдано по одному рублю, а затем уже оставшие до шестисот рублей приказал я употребить на госпиталь в пользу больных служителей, а затем все оставшее разделено крейсерами между собою на всю их команду. Тож взята на пленном корабле, что ныне именуется «Иоанн Предтеча», денег турецкой монетою на российский счет четыреста один рубль, приказал я все оные отдать на госпиталь же, в пользу больных служителей.
9 апреля 1791 г.
Представленное ко мне при рапорте по команде первой эскадры от флота капитана Шапилова, поданное к нему от командующего кораблем «Вознесение Господне» («Навархия») штаба его светлости генеральс-адъютанта[28] флота капитана 2 ранга и кавалера Сенявина на имя его светлости на отданный от меня 7 числа сего месяца приказ о непослушании его, Сенявина, исполнением по моим приказам прошение, хотя в нем объяснены некоторые слова излишне и несходны с тем приказом, однако непремину я оное прошение как следует с обстоятельным объяснением и копию с того приказа, равно и поданный рапорт от эскадренного ж командира ноября 29 дня прошлого 1790 года, о таковом же его, г. Сенявина, неисполнении по приказам при первом случае представить к его светлости с испрошением подлежащего мне и эскадренному командиру законного удовлетворения, о чем сим по команде к сведению эскадренному командиру и ему, г. Сенявину, объявить честь имею. При сем же для будущего разбирательства сего дела в пополнение генерального от 7 числа сего месяца приказа объясняю: вторичное приказание мое было оного 7 числа при бытности со мною 3-й эскадры командующего бригадира флота капитана и кавалера Пустошкина, который все касательное до порядка подтверждение мое об оном слышал.
12 апреля 1791 г.
Осмеливаюсь всепокорнейше просить вашу светлость оказать милость и удостоить прочтением моего объяснения и рассмотреть понудившие меня к тому обстоятельства. Сия отличная милость ободрит ревность и усерднейшее мое желание к службе и должности, на меня возложенной.
По сходству повеления вашей светлости, в сентябре прошлого года мною полученного о господине генеральс-адъютанте Сенявине, все возможности в благоприятствах по должности службы в пользу я употребил. Но он, господин Сенявин, не внемля сии мои сходные с желанием вашей светлости к нему усердия, усильным недоброжелательством своим наносит напрасное мне оскорбление и не заслуживает делаемое мною ему уважение (неприятными примерами против команды наносит соблазн другим). Недоброжелательство его происходит ко мне давнее время. Я не предпринимал вашей светлости об нем объясниться, не желая тем нанести неудовольствие, надеялся справедливыми моими поступками привесть все в должный порядок, в котором большей частью по команде я уже успеваю. Если бы он не подкреплял ко мне некоторые еще недоброжелательства, надеялся иметь уже спокойствие.
По приезде его ныне из Москвы, кажется, надеется он на какой-нибудь мой упадок и более явно наводит мне расстройку и делает помешательство в делах. Также обстоятельства оказали, что недоброжелательства ко мне не чрез одно здешнее место клонятся, большей частью происходят они из Херсона, напоследок и от гребного флота и соединены с такой тонкостью, что если ваша светлость лишит меня собственного рассмотрения, могу безвинно потерять ко мне ваши милости, которые за верх всякого моего счастья почитаю и боюсь их напрасно лишиться. Даже все дела прошедшей кампании, произведенные мною против неприятеля, переложены и дан вид им совсем другого порядка, клонящегося якобы во всех случаях, что по оным есть мое упущение и что другой, будучи на месте моем, сделал бы гораздо больше. Сие пропущено единственно для повреждения мне.
Вашей светлости донесть честь имею: во всех оных случаях исполнил я все должное сходно с выгодными правилами без всякого упущения, сохранил только справедливую и должную предосторожность в сбережении флота, не делая неосновательных и вредных рисков (какими некоторые по необстоятельному сведению и по неискусству своему в делах моих делают заочный упрек). Во всех оных случаях соблюл я ту осторожность и сделанную мне важнейшую вашей светлости доверенность, от которой всеобщая польза зависит, ибо если бы нечаянно малейшее, что флот привело в расстройку, общая польза потерпела бы много. Расположение мое было и есть таково, когда неприятель будет бессильнее и в робости (нежели каков был), я всякую, хотя бы излишнюю, отважность тогда предприниму к его истреблению, но за всем тем и в прошлое время не упустил я ничего, кроме непреоборимых случаев невозможности.
Впрочем, милостивый государь, во всех делах моих и содержании команды поступаю я по предписанию вашей светлости с должной справедливостью и сохранением законного порядка. К непринадлежащему мне по закону пользованием не касаюсь ни одной полушки, определенным мне милостию вашей светлости положением нахожу себя совершенно довольным и более не ищу ничего, как прямым порядком веду службу мою со всяким усердием и ревностью. Сие делает меня во всем безопасным. Если что доведено будет до вашей светлости сему противное, всепокорнейше прошу оказать мне милость повелеть строго исследовать справедливость дела, и если со объяснением моим скажется несходно и найдусь в том виновным, подвергаю себя тому, что я не только недостоин командования флотом, но и недостоин буду названия и последнего офицера. Ежели что подобное доведено до вашей светлости, взыщите меня великой милостию прислать сюда из старших кого-нибудь генерала, кто бы рачительно уведал справедливость дела и недоброжелательства против меня клонящиеся, оправдал пред вашей светлостию.
Я объясняюсь не для того, чтоб боялся потерять команду. Когда будет вашей светлости угодно, во всегдашнее время сдам оную во всяком лучшем порядке без малейшей прискорбности, лишь бы сие случилось не от потеряния ко мне вашей милости. Если кто будет на месте моем старший, я охотно тогда буду под командою и употреблю таковое ж старание мое в исполнении должности, что будет на меня возложено. Почитаю божественным законом повиноваться определению главного начальства со всякой усердностию.
Будучи в Яссах, по сим обстоятельствам и видимым мною последствиям желал непременно объясниться вашей светлости, но несмелостию моею в таком случае в рассуждении великой вашей особы, опасаясь нанести беспокойство, сей желаемый случай я упустил. Простите великодушно мне, милостивейший государь, что я соискание ко мне милостей вашей светлости, опасаясь их напрасно потерять, осмелился сим столь много обеспокоить. Ваша светлость соизволили заметить, сколь мне было чувствительно то, что я не находил случая самолично объясниться, желал бы я одной только милости, чтобы всякую несправедливость позволено было мне обличить самолично, а к чему не имею случая и от меня, что закрыто, в том никакого оправдания принесть не могу.
Вашей светлости осмеливаюсь всепокорнейше донесть, что я в объяснении моем объявляю сущую справедливость, как пред всевышним существом не ложно. Прошу всепокорнейше вашу светлость о нелишении вашими милостями, которые со всяким усердием и ревностию при всяком случае потщусь заслужить и оказать себя оных достойным.
12 апреля 1791 г., г. Севастополь
Командующий кораблем «Навархия Вознесение Господне» штаба вашей светлости г. генеральс-адъютант флота капитан и кавалер Сенявин, не стараясь соответствовать моему в пользу об нем расположению, сходному с предписанием мне вашей светлости, неохотным его послушанием в исполнении должности наносит мне прискорбность и не токмо по словесным, но и письменным моим приказам без приносимых напрасных и не соответственных законному положению отговорок иногда исполнения не чинит и, упрямясь продолжением исполнения, оказывает себя непослушным, не так, как исполняют прочие все, нанося затруднения в делах излишними отговорками.
По таковым обстоятельствам за употреблением, даваемым от меня ему, Сенявину, наставлений, необходимо принужденным нашел я себя сего 7 числа на отданный от меня 4 дня того ж месяца приказ о неисполнении его по оному подтвердить письменным приказом, дабы он восчувствовал наносимое им неудовольствие, впредь старался поправить себя охотным и скорым исполнением, но он, г. Сенявин, вместо того, чтоб принесть свое извинение, подал ко мне на имя вашей светлости прошение о порицании моем его в непослушании и упрямстве. Оное прошение его и с отданного от меня апреля 7 дня приказа точную копию, также и поданный ко мне прошлого 1790 года ноября от 29 дня по первой эскадре (от правящего по мне должность эскадренного командира) флота капитана 1 ранга и кавалера Шапилова рапорт о таковом же его, Сенявина, непослушании, в оригинале при сем вашей светлости представить честь имею и прошу всепокорнейше вашей светлости повелеть ему, капитану Сенявину, по долгу службы чинить, как следует, исполнение с усердным старанием и ревностию и напрасного оскорбления и излишних затруднений в делах мне не наводить. С моей же стороны я всякую благопристойность и распоряжение употребляю, сходно с законными правилами, и особо имея уважение и усерднейшее желание с точностию выполнить повеления вашей светлости.
Сию ж жалобу мою приношу на него, Сенявина, по сущей необходимости, опасаясь, чтоб от таковых соблазнительных примеров и не соблюдения военной дисциплины не могло произойти худых следствий, а особо когда случится быть против неприятеля. На сие в резолюцию имею ожидать повеления вашей светлости.
12 апреля 1791 г.
Уведомился я, что г. генеральс-адъютант Сенявин, упреждая представление мое на него жалобою, отправил прошение на меня к вашей светлости, написав совсем несправедливые слова, чего от меня отнюдь не происходило. Сим намерен он только защитить свою винность, но осмеливаюсь донесть вашей светлости истинной справедливостию, что я обходился с ним учтиво; происшествие было с моей стороны со всякой благоприятной учтивостию, как я и всегда, сохряняя оную в делах моих, поступаю. Если к сему потребно, я свидетельствуюсь по оному случаю не только эскадренными командирами, но всеми штаб- и обер-офицерами, ибо сие случилось в праздничный день в бытность всех в моем доме.
Защитите меня, милостивый государь, великой вашей мило-стию. Какой я буду начальник флота и что могу исполнять, если подчиненные осмеливаются наносить столь бесстыдным образом оскорбления и делать в исполнении должных мне дел затруднение и помешательство. Надеюсь я во всем оном на великую милость и справедливость вашей светлости.
12 апреля 1791 г.
За все оказанные мне в бытность мою в Яссах вашего превосходительства милости и благоприятства приношу наипокорнейшую мою благодарность и поздравить честь имею с наступающим высокоторжественным праздником Святой Пасхи. И притом, милостивый государь, осмеливаюсь вас всепокорнейше просить рекомендованным от меня его светлости командиров бригантин — «Феникс» флота лейтенанта Бенардаки и «Св. Климент Папа Римский» подпоручика Ладыко не оставить милостию вашего превосходительства исходотайствовать милость его светлости: подпоручика Ладыко произвесть мичманом, заслуга его прошлый год была отлична, но я ожидал другого случая, чтоб сей чин просить ему по усугублении еще заслуги, что ныне уже и исполнено. Лейтенант Бенардаки заслуживает также за отличности награждение, но чин он недавно получил, потому во оном, какую угодно будет сделать милость его светлости, можно положить ему вместо чина получать жалованье капитан-лейтенантское против прочих, как положено прошлого года некоторым старшим из них лейтенантам. При сем же осмеливаюсь рекомендовать посланного от меня с рапортами к его светлости находящегося ныне при мне за переводчика господина поручика Анаплиоти, который давнее уже время во оном чине, находился прежде при правлении и против прочих старшинство несколько потерял. Прошу не оставить, милостивый государь, его своей милостию исходотайствовать чин капитанский, который ему следует, поведения и в должности он исправен и рачителен.
P. S. По возвращении сего от меня посланного курьера, надеюсь, флот Севастопольский исправлением будет уже готов, ибо половина оного уже вооружается, если не задержит несколько времени доставление сюда разных припасов, тож провианта, в мае мог бы выйтить в море. Прошу всепокорнейше, милостивый государь, исходотайствовать от его светлости повеление, ежели не со всем флотом, то хотя с несколькими кораблями выйтить в море. Я не осмеливаюсь только сам собою предпринять без дозволения, ныне ж бы я с несколькими кораблями вышел к Анадолии, дабы воспрепятствовать (по известиям значащимся от меня отправленным) перевозку войск из Анадолии в Анап, может быть, и та эскадра, которая их провожать будет, попалась бы на море.
15 мая 1791 г.
В содержании морской госпитали, в счислении людей, в сохранении медикаментов и употреблении порций служителям оказался великий беспорядок, неустройства и некоторое подозрение, которое по отобрании подлежащих сведений не оставлю я приказать исследовать законным порядком. А между тем определяю быть при морской госпитали в исправлении всего подлежащего по должности старшему здесь штаб-лекарю Францу, которому рекомендую медикаменты и все, что следует по закону, при оной госпитали от штаб-лекаря Клерка принять в свое ведомство и охранение и, находясь при оной госпитали, исправлять подлежащую штаб-лекарскую должность со всяким рачением.
21 августа 1791 г.
Черноморскому адмиралтейскому правлению донесть честь имею: отправляясь я с флотом, мне вверенным, с севастопольского рейда июля 29 числа, 31 того ж месяца при Калиакрии, атаковав флот неприятельский, имел жестокое сражение, при котором неприятель разбит наисовершенно и при сгустившейся от дыма ночной темноте и перемене ветра сверх чаяния нашего успел спастись бегством в Константинополь. Многие весьма поврежденные корабли, в том числе известного алжирского паши Саид-Али лучший и легкий из всего флота корабль, именуемый «Капита-ния», разбит больше всех до крайности, потерял грот-стеньгу и грот-марса-рею, прочие паруса, мачты и корпус корабля весь расстреляны, и неуповательно, чтоб он дошел благополучно. С нашей стороны урон состоит весьма мал: убитых на всем флоте 17, раненых 28 человек.
После ж бою флот наш переменою на некоторых кораблях сте-ныов и реев, починкою парусов и прочих надобностей исправлялся в закрытии от ветров под берегами мыса Эмине близ Фароса. Во время сего исправления посыпанными от меня крейсерами в разных местах при румелийских берегах многие неприятельские суда разбиты и потоплены, а некоторые сожжены; четыре взяты в плен. Словом, при всех оных берегах таковым поражением жителям во всех местах нанесен величайший страх и ужас, уповаю, тож чувствуемо и в Константинополе, ибо беспрестанно ушедшие от погони суда бежали в ту сторону искать своего спасения.
По исправлении флота узнал я чрез пленных, что в Варне находится флотилия неприятельская в немалом числе разных судов под командою алжирского начальника. Спешил я со флотом итти для ея истребления, а оттоль намерен был итти к стороне Константинополя искать флот и судов неприятельских. Но 8 числа сего месяца, подходя к Варне на присланных от стороны Коварны двух кирлангичах, получил повеление князя Николая Васильевича Репнина о заключенном с Оттоманскою Портою перемирии, об остановлении военных действий и о возвращении к своим портам, по сходству которого, оставя военные действия со флотом, мне вверенным, возвращаясь от стороны Фароса, следовал около румелийских берегов в виду оных к Дунаю и Аккерману, а оттоль к Севастополю и вчерашний день на севастопольский рейд прибыл благополучно.
Середина октября 1791 г.
В апреле месяце по приезде из Ясс от покойного ныне светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического имел я повеление, как наискорее исправить и приуготовить флот, мне вверенный, и начать действия с оным.
Известно было великое приуготовление войск неприятельских при анадольских берегах для перевозу их на судах в Анап, тож частью в Константинополь и к румелийским берегам для препровождения в армию и транспортирование туда ж хлеба и прочих припасов.
Исполняя повеление с наивозможною поспешностью, приуготовил я эскадру в числе трех малых кораблей, четырех фрегатов и двенадцати крейсерских судов и с оною обошел анатолийские и абазинские берега при оных, а особо в Синопе и Самсоне, при самых крепостях. Под оными и в разных местах при берегах анатолийских истреблено и сожжено немалое число транспортных и разного рода судов, даже крепостям и жителям оных произведенными действиями нанесены вред великий, страх и беспокойство, равно и при Анапе-крепости, военным судам и жителям нанесены таковой же страх и беспокойство. А затем, препровождая последствие флота неприятельского с намерением иметь с ним генеральное сражение, не вдавая неважныя действия повреждению кораблей, со мною бывших, с поспешностью возвратился к Севастопольскому порту, куда и преведено эскадрою шесть судов и более двухсот человек пленных людей. После учинения сих поисков в самой скорости показался флот турецкий при таврических берегах весьма в превосходном числе линейных больших кораблей, фрегатов и разного сорта отборных судов.
С поспешностью исправя всеми подлежностями и приуготовя флот, мне вверенный, вышел я с оным из Севастополя в числе пяти линейных и пяти ж малых кораблей, шести фрегатов и семнадцати крейсерских судов, следовал за оным и против Еникольского пролива [июля] 8 числа имел жестокое сражение, продолжавшееся более пяти часов, при котором флот неприятельский разбит совершенно…
Сими исполнениями данных мне повелений все намерения неприятельские против таврических берегов отвращены и транс-портования судами воспрепятствованы.
По возвращении вверенного мне флота на Севастопольский рейд наивозможные способы при неусыпных стараниях употреблены в скорейшем исправлении флота и в перемене вновь на ко-раблйх разбитых мачт, стеньгов и реев. Все оное в один месяц было исправлено, и флот вторично с тем же числом судов вышел в море и, нашед флот неприятельский в великом превосходстве кораблей, фрегатов и разного сорта судов против лимана Очаковского, с которым между берегов Гаджибея и острова Тендры в открытом море августа 28 и 29 числа имел жестокое сражение. Весь флот неприятельский разбит совершенно, адмиральский корабль «Капитания», на котором имелось правление и казна всего флота, взорван на воздух. Адмирал трехбунчужный паша Саит-бей с разными чиновниками взяты в плен, также партикулярный 74-пушечный корабль, именуемый ныне «Иоанн Предтеча», с разными судами и со множеством людей взяты ж в плен, один такой же линейный корабль со многими судами потоплены…
После сего, подошед я с флотом к Гаджибею, в близости оного соединился с Лиманскою эскадрою, при гребном флоте находившеюся и, поправя возможные повреждения, устроя флот для виду в лучшем порядке и положении, во всем следующем параде имел прием прибывшего из Ясс на флот главнокомандующего оным светлейшего князя Потемкина-Таврического и, получа повеления, возвратился на Севастопольский рейд благополучно.
Сим наисовершеннейшим поражением флота неприятельского не только обеспечены все наши берега при Черном море, но страх и отчаянность распространились при всех румелийских и анатолийских берегах, и чрез то открыт свободный и безопасный проход гребному нашему флоту в устья Дуная.
По прибытии в Севастополь также все наивозможные способы при неусыпных стараниях употреблены в скорейшем исправлении и приуготовлении флота, причем разбитые мачты, стеньги и реи переменены вновь в сие ж время сделанными.
И по сходству данного мне повеления при глубокой уже осени еще успел я с флотом, мне вверенным, выйтить на море к препровождению гребного флота в Дунай и обеспечению оного при входе в гирлах. Вышед с Севастопольского рейда 16 октября, следовал к Гаджибею и оттоль 20 числа прибыл к Дунаю и расположился при устьях оного, прикрывая входящий гребной флот наш в устья Сулина и Килии, при которых находился с флотом, пока весь гребной флот, вобравшись в реку, ушел вверх Дуная и был безопасен.
В сие ж время посланными от флота крейсерами при румелийских берегах деланы были поиски и близ Варны и Калиакрии взяты в плен два судна, одно с чиновниками, бежавшими из устьев Дуная, а другое, шедшее из Варны. По известиям, флот неприятельский находился в Константинополе, потому при глубокой осени в опасное время от штормов, не ходя я с флотом далее как в близость только за Дунаем, изыскивал возможные способы и употреблял всемерное старание в сбережении флота, мне вверенного, и по получении повеления с оным возвратился в Севастополь благополучно ж.
Во все зимнее время употребляемы были неусыпные труды и старания в исполнении разных повреждений и снабжениях флота, и к кампании 1791 года весь флот: корабли, фрегаты и прочие разного сорта суда, — все до одного исправлены килеванием.
Во время приуготовления флота посланными крейсерами к анадольским берегам при оных истреблено несколько судов и одно, шедшее из Константинополя, приведено в Севастополь. Чрез пленных получены все потребные обстоятельные сведения, о которых знать было нужно.
А после сего в начале июля показался при таврических берегах пришедший к оным флот турецкий весь генерально, и к нему же для умножения присоединены были алжирцы, тунисцы, трипольцы и дульцениоты с немалым числом фрегатов, шебек и отборных разных судов, даже и линейные корабли. Многие комплектованы и усилены весьма превосходным числом оных. Состоял под предводительством капитан-паши, спомоществуемый известным алжирским начальником Саид-Али и прочими семью чиновниками ж, имеющими флаги свои на стеньгах, и был в великом превосходстве большими кораблями, фрегатами и прочими судами.
Поспеша я окончить приуготовление флота, по сходству повеления его светлости немедленно вышел с Севастопольского рейда в числе шести линейных и десяти малых кораблей, двух бомбардирских и одного малого фрегата и семнадцати крейсерских судов и, обходя при таврических берегах мыс Айя, встретил флот неприятельский и всеми употребляемыми способами искал выгоднейшим образом дать ему решительную генеральную баталию, но неприятель всячески от оной избегал и искал также своих выгодностей. Я несколько раз с отборными кораблями, которые легче в ходу, догонял и принуждал его к бою, но прочие последующие за мною не успевали и оставались весьма далеко. Чрез таковое промедление неприятельский флот, всегда удаляясь, таковым образом отклонился весьма на дальнее расстояние от таврических берегов к стороне Константинополя и, имея кораблями своими весьма превосходный ход, из виду нашего закрылся. Посему и возвратился я в Севастополь для некоторых поправлений по флоту и в самой скорости, сделав подлежащие распоряжения и исполняя потребные надобности, вышел вторично для поисков флота неприятельского, следовал прямо к румелийским берегам к Варне и, подходя к оному месту, обозрел его весь вообще при Калиакрии. И против мыса Калерах-Бурну в открытом море имел с ним жестокое сражение, который с помощью Всевышнего весь разбит наисовершенно…
После совершенного поражения неприятельского флота флот, мне вверенный, в самой скорости исправлен при румелийских берегах близь Фороса под мысом Эмене, а между тем посланными от меня крейсерами около румелийских берегов даже в близости столицы оттоманской нанесены великие беспокойства истреблением в разных местах многих судов. Как же скоро все повреждения флота исправлены, узнав я от пленных, что неприятельская флотилия, во время сражения отделившаяся от флота, под командою алжирского начальника находится в Варне, спешил с флотом итти для ее взятия или истребления, а оттоль к Константинопольскому проливу искать разбитый флот неприятельский, считая несомненно, если которые корабли не вобрались в пролив, найтить их вблизости столицы при анадольских берегах.
С поправлением повреждениев надеялся я наилучшим образом без потери своих кораблей воспользоваться плодами бывшей победы, ибо после, по обстоятельным сведениям, оказалось, что действительно флот неприятельский рассыпан был тогда в разных местах, частию чрезвычайно поврежденные корабли вошли в Константинопольский пролив, а прочие бросились к анадольским берегам.
Спеша я исполнением, 8 числа августа находился в виду уже Варны, и сделаны были на флоте распоряжения для взятия и истребления судов, при оном месте находящихся, но на приведенных крейсерами двух пашинских кирлангичах получено повеление от командующего армиею о заключении и подписании прелиминарных пунктов мира между Империею Всероссийскою и Портою Оттоманскою о прекращении военных действий и о возвращении к своим портам.
Получением сего повеления все наиважнейшие последствия преграждены и военные действия кончены благоприятством мира, по сходству которого, возвращаясь я с флотом, мне вверенным, 20 числа августа прибыл на Севастопольский рейд благополучно.
Всевышний, поборствуя победоносному оружию ее императорского величества, благоволил в сии два года флот Черноморский при дарованных столь совершенных победах предохранить так, что во все оное время ни одно и малейшее судно не потеряно и в руки неприятелю из оного флота ни один человек не достался.
По окончании военных действий по всей возможности употреблены мною старания в потребных поправлениях флота и в построении при Севастополе в лучших к сохранению служителей в здоровье местах казарм, госпиталей и прочих необходимо надобных строений, которые означены в плане Севастопольского порта.
Октябрь 1791 г., город Яссы
Сделав я краткую ведомость о состоящих при флоте черноморских судах с объяснением под оною о необходимых надобностях при сем вашему превосходительству представить честь имею. И как неизбежной властию судьбы Всевышнего лишились мы высокого нашего начальника, в таком случае пока кто определен будет к предводительству Черноморским флотом, дабы в сие время не произошло упущения нужнейших дел и приуготовлениев, всепокорнейше прошу обо флоте и обо всех подлежностях исходатайствовать монаршее благоволение.
10 ноября 1791 г.
За знаменитую сего лета Черноморским флотом под моим предводительством победу над таковым же турецким в самой близости столицы оттоманской одержанную, искусство и храбрые подвиги при получении мною монаршей милости ордена Св. Александра Невского, ее императорское величество высочайше мне повелеть соизволила: объявить всем и каждому, в деле сем участвовавшим, ее императорского величества благопризнание к их усердной службе и подвигам, и что отличившиеся в деле сем знаменитом не оставлены будут отличением ее императорского величества монаршею милостию и благоволением, о чем по команде всем, кому следует, объявляю.
24 января 1792 г.
Г. такелаж-мастер Аржевитинов сего числа без всякой скромности разглашал здесь, в Севастополе, неприличные и соблазнительные для команды новости, и по призыве ко мне в том он обличен. Я дал повеление письма, присланные ему из Херсона, отобрать, из которых ко мне два и доставлены, а третье, во ослушание от моего повеления, не отдав посланному от меня комиссионеру, с торопливостию изорвал в малые части, хотя от него оно и требовано и запрещено ему было рвать. В противность моего приказания он все, не внимая тому повелению моему, изорвал, однако несколько обрывков из оного письма и с печатью доставлены ко мне. Оказалось, разорванное письмо и другое целое писаны флота от капитана Поскочина, а последнее — флота от капитана ж Сенявина. Во оном от Сенявина написаны язвительные и дерзкие слова, до правления Черноморского касающиеся.
А как и прежде иногда от некоторых беспокойных людей случались беспокойные и вредные разглашения, то ко отвращению подобностей бывший светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический в последнюю ныне бытность мою в Яссах повелел мне таковые неисправности всевозможно прекратить законной строгостию и взысканием и желал, чтобы я, кто в том окажутся, представил к нему для строжайшего по закону наказания. Капитан же Сенявин за дерзости и невежество от е. св. был арестован и содержался немалое время в кордегардии, отколь освобожден единственно чрез усильные мои прошения и ходатайство. Ордер, данный об нем, велено объявить мне при команде.
Часто прежде всего от несправедливых и беспокойных людей вредные здесь выпускаемые отсель в разные места разглашения лживых новостей переменяли вид и самых лучших дел флота в худые, вредные и несносные. Всему прекращению о случившихся ныне происшествиях со всяким обстоятельством не премину я представить к вышнему начальству и просить в резолюцию удовлетворения, а до того времени рекомендую капитану над портом Доможирову такелаж-мастера Аржевитинова за неприличные разглашения, неисполнение приказания моего, за изорвание письма, арестовав, содержать безотлучно при работах на тех кораблях, которые исправляются килеванием. Всем же командующим рекомендую в командах своих наисторажайше подтвердить, чтобы отнюдь никто неосновательных, вредных и соблазнительных новостей не разглашали и в таковых не переписывались, а кто в том окажутся, подвергнут себя непременно законному взысканию. Я уверен, что таковых, любящих переменные новости и неприличные переписки, весьма мало и, может быть, здесь уже не останется. Прошу гг. командующих употребить старание таковых и последних вывести строгим взысканием и запрещением.
23 февраля 1792 г.
По наступлению ныне удобного времени к подлежащему обучению служителей к пушечной экзерциции предписываю по требованию артиллерии капитана 3 ранга Массы для сего батарею и щит от порта исправить всеми подлежностями. А между тем господа командующие кораблями, фрегатами и прочими судами благоволят приказать наличным матросам и канонирам, сочиня списки, отослать к нему, господину Массе. По исправлении ж батарей немедленно начать оное обучение, напервее с кораблей, а потом и с прочих судов по очереди, как значит в приложенном реестре примерно, а после и действительною пальбою с ядрами, старых — по три, а рекрут — по пять выстрелов.
От команд же ко обучению служителей посылать при офицерах, к содержанию пороха и всех припасов и снарядов при той батарее определяется, равно и для записывания выстрелов, кто куда свои ядра положит. С корабля «Иоанн Богослов» артиллерии унтер-лейтенанта Зеленского и к нему в помощь послать с эскадры первой и третьей знающих грамоте двух сержантов или унтер-офицеров, а по окончании обучения всех служителей те списки с показанием выстрелов представить мне.
31 марта 1792 г.
В прошлых годах приказами наистрожайше от меня в командах подтверждено, чтобы за служителями по командам иметь прилежное смотрение и в карты играть и сборища для того делать не допускать, но ныне собрание картежников беспрерывно бывает в лощине Артиллерийской бухты, в закрытых между горами местах, и умножается чрезвычайно великим числом людей. Сего числа самим мною оное освидетельствовано: по приходе моем туда все играющие в карты разбежались, но я приказал взять под караулом зрителей, при оных бывших, означенных в приложенном при сем реестре, и велеть их допросить, чтобы они пересказали всех тех, кого они знают. Из них некоторые объявили бывших и бывающих в том собрании, означенных по приложенному же при сем списку. Рекомендую господам командующим оных служителей приказать по командам посадить под караул и отобрать от них обстоятельные сведения, чтобы они показали и прочих, кто таковые бывают с ними в собрании, и всех оных за таковую их дерзость, а особо за то, что они разбежались, не послушав моего приказания, и не остановились. Ежели бы они сего не учинили, мог бы я на первый случай их простить, подтвердя только то, чтобы впредь не собирались и игру оставили, но когда столь оные дерзки и спасаются всегда бегством, думая себя оным укрыть, то подвергают себя наижесточайшему наказанию, что и исполнить. И притом подтверждаю господам командующим в командах о сем запрещении карточной игры и сборищей наистрожайше подтвердить и ко отвращению оного иметь наиприлежнейшее смотрение. Тех же, которые из них взяты при оном зрители и которые из них не учинят запирательства, объявят других, которых они знают, таковых же от наказания освободить.
14 апреля 1792 г.
Усматриваю я многократно, что около казенного генеральского дому разные люди пускают лошадей, а иногда и другой скот, которые посаженные около дому и проспекте фруктовые деревья многие поломали. Несколько раз приказывал я сыскивать хозяев того скота, но никто не является, ежечасно ж отгонять и беречь те деревья неудобно, почему об оном всем, до кого принадлежит, подтверждаю: в городе и около дома скота отнюдь без особого присмотра нигде не пускать, если же от сего времени окажутся шатающиеся лошади без присмотра, рекомендую господину капитану над портом Доможирову приказать таковых шатающихся лошадей брать и употреблять в работу к перевозке камня к казенным строениям. Когда сыщутся об них просильщики, таковым приказать для получения резолюции являться ко мне.
16 июля 1792 г.
Вверенной мне эскадры рекомендую господам командующим кораблями и фрегатом «Святой Марк» («Макроплея»)[29] обо всем, что не воспоследствует, относиться ко мне по силе законов, как долг службы требует. А как команды корабля «Святой Владимир» флота господин капитан-лейтенант Огильви, не донеся мне, отпросился у главнокомандующего в Таганрог, то чрез таковые обстоятельства могут воспоследовать незаконные порядки, почему и прошу всех господ командующих, подтвердя в команду своим господам штаб- и обер-офицерам, чтоб впредь без ведома моего главнокомандующего никто б не осмелился утруждать, в чем и надеюсь на исполнительность господ командующих.
19 июля 1792 г.
Дошла до меня жалоба по госпитали, что состоящий при оной комиссар Чухнин некоторые вещи из провиантских вместо казенных магазейн содержит у себя в собственном своем доме, как-то: масло коровье и постное и еще некоторые вещи. От господина доктора фон-Вилинга приказано было, как и следовало, на варку ежедневно всю следующую провизию отпущать на кухню при свидетельстве дежурного лекаря и подлекарей. Но оный комиссар по сему исполнения не чинил и отпуска делает без свидетельства, чем и навел на себя оное подозрение, сомнение и неудовольствие больных, которыя считают, что особо крупа и масло употребляются недостаточно, объявляют, что кашица бывает жидка, а положение сделано в дозу крупы достаточное, при котором кашица должна быть довольно хороша.
Рекомендую определенному комиссионером на нынешнюю неделю для посещения больных флота господину капитану 2 ранга Великошапкину обще с господином доктором фон-Вилингом посему сделать свидетельство: действительно ли таковые вещи вместо магазейна содержатся в собственном доме комиссара Чух-нина, и взять с него письменный ответ, почему он оныя содержит в своем доме, а не в казенном магазейне, ибо способных покоев к тому содержанию есть довольно из тех самых, которые были прежде госпиталями, и для чего он отпуск провиантов на кухню делает без свидетельства и не старается тем себя очистить, чтобы явно был виден весь полный его отпуск. Обо всем оном исследовать со всякой точностию, не окажется ли также еще что-либо сомнительное и какое злоупотребление и какие от кого именно неудовольствия, ко мне рапортовать.
Для лучшего удостоверения господину флота капитану Великошапкину и доктору фон-Вилингу завтрашний день приказать все, что следует, на кухню весом и мерою отпустить при своем свидетельстве, приказать порядочно сварить и раздать служителям, а после на другой день всех больных служителей опросить, таково ли все ежедневно производится, и какую заметят из того разницу, ко мне дать знать. Таковое ж свидетельство сделать в те дни, когда производится густая каша с маслом. Господину доктору фон-Вилингу рекомендую по распоряжению своему сделать все потребные при госпитале учреждения и, что кому принадлежать будет к исполнению, дать от себя наставления, при повелениях на письме и меня об оных уведомить письменным рапортом.
Еженедельно доходит до меня жалоба чрез определенных к свидетельству флота господ капитанов, квас больным служителям в выдачу производится весьма жидок и большей частью нехорош, что и мною также замечено. Многократно приказывал я переменить, но и затем все слышу и замечаю те ж недостатки. Господин флота капитан Великошапкин благоволит, призвав к себе госпитального подрядчика, сей приказ выписав, объявить и отдать ему с тем подтверждением, чтобы впредь жалобы на себя не доводил и содержал бы квас на выдачу хороший, как следует по договору, не жидкий. Благоволит оный господин капитан при сделании оного один раз иметь свое свидетельство и обще с господином доктором определить, какому ему быть должно, и подтвердить, чтобы такого уровня содержать всегда; в рассуждении ныне жаркого времени квасу много делать не подлежит и переменять его чаще и по сему чинить исполнение.
4 октября 1792 г.
Явившегося из бегов корабля «Рождество Христово» клерка унтер-офицерского чина Ивана Батагова за самовольную от команды отлучку, за пьянство, в котором он обращается весьма часто, и дурное поведение написал я в матросы во 2-ю статью и рекомендую к воздержанию впредь от таковых продерзностей наказать его при команде по рассмотрению.
Пойманного из бегов, находящегося на Глубокой пристани штурманского ученика Герасима Федорова во исполнение присланного ко мне из Черноморского адмиралтейского правления от 18 числа сентября указа, ежели и подлинно он так объявляет, имел там от командира притеснение для чего ближе, в Херсоне, явясь к команде, не принес жалобы, а отлучился далее и, если бы не был пойман, конечно б, и поныне старался б укрываться. Рекомендую господину примьер-майору Говорову наказать его жестоко при разводе фрунта и определяю его на корабль «Сошествие Святого Духа» в комплект, куда, приняв, внесть в список и довольствовать, чем следует.
Явившегося из бегов корабля «Богородица Казанская» писаря Ивана Шершнева и пойманного каторжного невольника Ивана Михайлова рекомендую первого за пьянство и пятидневную от команды отлучку наказать при команде по рассмотрению, а невольника господину примьер-майору Говорову наказать при собрании прочих нещадно кошками и, освободя из-под караула, отослать, куда надлежит.
По рапорту господина командующего кораблем «Рождество Христово» матроса 1-й статьи Абрама Петрова за утрату самовольно всего казенного мундира, кроме тулупа парусинного, за пьянство и воровство и весьма худое поведение написал я во 2-ю статью и рекомендую наказать его при команде шпицрутенами чрез 1000 человек один раз и из-под караула освободить. Вместо ж утраченного мундира выдать ему из имеющегося при команде оставшего после умерших, а за прежний, что следует, взыскать из его жалованья, о чем дать знать и конторе Севастопольского порта.
Известно мне, что за неполучением давнее время денежного жалованья служители при командах терпят в пропитании себя крайнюю нужду, так что на покупку к заготовлению в зимнее время капусты и прочего в наличии денег у себя не имеют, почему данным от меня сего числа правящему казначейскую должность господину капитану Попову ордером велено отпустить заимообразно на большие корабли по 200, на малые по 150, на фрегаты большие по 100, на малые по 80, на два аката и на судно «Полоцк» по 40, во второй черноморский батальон 300 рублей, которые при отпуске в команды жалованья должны быть возвращены в подлежащую сумму. Рекомендую господам командующим приказать из здешнего казначейства оные деньги принять с расписками и употребить на покупку служителям надобностей, а при отпуске жалованья в казначество возвратить.
15 октября 1792 г.
По 2 [?] коим предписывает по делу следственной комиссии о взорванном в прошлом 1790 году февраля 16 числа на воздух судне «Кондуктор», по которому оказалось, что вольнонаемный матрос из малороссиян Степан Козловской, укравши у товарища своего из сундука два рубля сорок копеек денег и дабы скрыть оное воровство, зажег то судно, за что и приговорены: командир оного судна Валоашаки за нерадивое его судна и содержание на оном в гавани огня к лишению живота, становится в сем злодеянии за умысленное сожжение смертной казни, но покойный светлейший князь Григорий Александрович Таврический в 1790 году по разбитии на море флота неприятельского турецкого, будучи на флоте, во уважение показанной заслуги изволил приказать сие дело предать в забвение и его, Валоашаки, от всякого штрафа и наказания освободить, а помянутого матроса, дабы не остался за свое злодеяние без наказания и не подать чрез то повода другим, наказать шпицрутенами по мере преступления, почему и велено от меня данным от меня господину примьер-майору Говорову ордером завтрашнего числа прогнать его шпицрутеном чрез 1000 человек три раза, а для сей экзекуции благоволят господа командующие эскадрами приказать нарядить во фрунт поутру в 7 часов от каждой эскадры по 125 человек, а остальных пятисотное число послать от второго черноморского баталиона.
18 октября 1792 г.
В ордере председательствующего в Черноморском адмиралтейском правлении господина вице-адмирала и кавалера Николая Семеновича Мордвинова от 14 числа сего месяца предписано: как нынешнего лета во всех здешних местах от продолжительных жаров болезни умножились, а притом служители, оставаясь долгое время без жалованья, не могли себя содержать выгодно, потому больных умножилось до значительного количества. И, хотя мною ко отвращению сего приняты и исполняются всевозможные меры, за всем тем его высокопревосходительство по долгу своего начальства, соглашаясь преподанным мною обще с господами командующими мнением и консилиумом господ докторов, предлагает к исполнению следующее.
Всем здоровым служителям производить в порцию каждому в день по 1/2 фунта говядины, по тому же числу капусты и хрену, по 1 1/2 унции уксусу и продолжать раздачу сей порции шесть недель. Здоровых всех служителей из казарм перевесть на корабли.
Постелей, подушек и одеял сделать потребное число, заняв на сие, по неимению теперь в доставлении холста, из экипажеских и артиллерейских магазейн.
По недостатку прачек нужно оных умножить, почему и нанять их достаточное на сей случай число, дабы белье почасту переменять.
Многие еще казармы по недостатку лубья не окончены покрышкою, то и покрыть оные черепицею, которой для сей надобности и приказать купить.
О состоянии больных присылать к нему еженедельно рапорты, означая в них число каждой болезни порознь.
По случаю ж недостатка в деньгах по необходимости к сбережению служителей в здоровье отпускаю я из собственных своих денег тринадцать тысяч пятьсот рублей, из которых велено десять тысяч отпустить в контору Севастопольского порта для покупки свежих мяс, а три с половиною тысячи госпитальному подрядчику Курапцову для содержания госпиталей, который, не получая четыре месяца денег, пришел не в состояние к продовольствию больных.
По сходству сего предписал я конторе Севастопольского порта, приняв от меня объявленное число денег для продовольствия служителей в подкрепление здоровья, покупать или брать подрядом на все команды нижних чинов служителей свежее мясо, капусту и прочее и отпускать в команды по требованиям господ командующих, которым напервее обо всех нижних чинах служителях, кому следует сия выдача, подать в контору именные списки с ведомостями, а потом посылать во оную накануне каждого дня ежедневно о требовании записки с подписью командующих, на сколько человек и сколько чего следует, с которых и дано будет знать подрядчику или тому, от кого будет прием свежего мяса. Принимая ж оное, также давать расписки, сколько именно принято, в командах же иметь особые тетради, в которые прием и выдачу записывать для верных отчетов.
Рекомендую всем господам командующим корабли, фрегаты и прочие суда в палубах, где должно для житья поместить служителей, привесть в совершенную чистоту, воздух, даже и в интрюмах кораблей, очистить, а потом здоровых служителей перевесть на суда и исполнять все, как выше в повелении означено. Больных служителей, которые не могут помещаться в госпитале, содержать, как прежде в приказе моем означено, кому есть способность при командах, помести их свободно в казармы, в которых соблюдать всевозможную чистоту и рачительный за ними присмотр и попечение самих господ командующих. Также и я не упущу иметь всевозможное попечение и собственный мой присмотр за всеми.
Весьма найду себе довольным, в которых командах замечу отменное радение и расторопность в сохранении людей, за всем же сим в некоторых командах или большей частию казармы довольно хороши и свободны, посему в таковых, где за помещением свободно больных казармы могут оставаться свободные и для здоровых, в таковых служителей можно оставить, но отдели из них по рассмотрению командиров, столько на суда, чтобы оставшие в казармах имели довольную свободность. Больных и слабых всегда отделять в самой скорости, дабы отнюдь со здоровыми смешаны не были во все сие время, пока служители от приумножения болезней не получат совершенную свободу, на работы по утрам рано не высылать, а особливо в мрачные и дурные от воздуха дни, ввечеру также на работы долго не удерживать; на работы посылать только на таковые, которые необходимо исполнять должно, а на приватные отнюдь не посылать; словом, пока служители приведены будут в совершенное здоровье, должно непременно и все меры употреблять о их выздоровлении, сохранении и довольствии, хотя бы в работах некоторые и упущения случились.
Казармы для помещения и житья служителям требуют непременно, чтобы работами были докончены; ежели в которых командах казармы не докончены или не поправлены, господа эскадренные благоволят сделать таковым командам вспоможение по эскадрам.
О состоянии больных служителей, в госпитали посылающихся депутатами для надсматривания чистоты и содержания в госпиталях, господа флота капитаны, каждый, окончив присмотром своим неделю, благоволя по сходству требования председательствующего в Черноморском адмиралтейском правлении, как выше означено, подавать ко мне недельные рапорты, означая в них число каждой болезни порознь, которые от меня и доставлены будут к его высокопревосходительству.
Хрен, уповательно, при холодном уже времени для людей можно будет заготовлять, посему кому сколько необходимо нужно, велеть заготовить, но притом сберегать служителей, чтобы, сыскивая оный, в низких местах были недолго и тот же бы день, в который от кого посланы будут, возвращались бы в команды.
Впрочем, я совершенную надежду полагаю, что господа эскадренные корабельные и все прочие командиры не упустят к облегчению служителей приискивать и употреблять все способы к скорейшему их выздоровлению.
4 ноября 1792 г.
Господин доктор фон-Вилинг поданным ко мне сего числа рапортом донес, что как неоднократно уже случились умершие служители от пьянства, то и на сих днях некоторые команд служители найдены на улицах умершими, да и третьего дня в 11 часу пополудни напротив его дому корабля «Богоявление» матрос пьяный, лежа в грязи, в рассуждении холода его тогдашнего состояния требовал по человечеству с полчаса помощи, во обозрении его которого из против находящейся лавки два гре-138 ка, вышед с фонарем, осмотрели и оставили по-прежнему в грязи; о чем узнав, он приказал взять в свой дом, и если бы не сделана была ему сия помощь, то и сей человек необходимо оттого мог бы умереть.
Отданным же от меня 26 числа приказа во все команды подтверждаемо было, чтобы господа командующие по командам имели наистрожайшее смотрение и служителей от пьянства как наивозможно приказали бы удерживать, но за всем тем я беспрестанно вижу в разных местах шатающихся пьяных людей, особо береговых, при порте находящихся. Подтверждаю еще наистрожайше, чтобы господа командующие всех команд употребили бы наиприлежнейшее смотрение и бережливость за служителями в соблюдении их здоровья и до пьянства отнюдь не допускать. В противном случае всякое таковое недосмотрение и небрежливость взыскана будет на командирах неупустительно военным судом.
15 декабря 1792 г.
Сего числа по принесении ко мне просьбы от шхипера 1 ранга Евстифея Козьмина и по удовлетворению господина командующего кораблем «Преображение» флота капитана и кавалера Куманина и я со своей стороны в силу отданного от меня сего месяца от 9 дня приказа за невоздержание предписанного шхипера от непристойного бесчинства и непорядков, а особенно за непослушание своего командира приказании, его запрещают делать нашей государыни законы и правы, да нейдет таковые бесчинства делать к чести офицерской и наносить великое нарекание, то в рассуждении того, а особливо как он имеет при себе малолетних детей, то, дабы оные не могли претерпеть без своего отца какого сиротства, следовательно, над оным надобно сжалиться и для тех его детей проступок шхипера Козьмина прощается в последний раз с подтверждением тем, чтобы оный шхипер впредь от таковых дурных невоздержанных дел мог себя удержать и поправить свое состояние в прежнее качество. И для того господин командующий предписанного корабля благоволит приказать того шхипера ныне из-под караула освободить и определить в прежнюю его должность с тем подтверждением, если впредь, хотя в сим таком деле явится в непристойном, то неупустительно все его проступки прописаны будут в рапорте и представлены быть имеют главной команде, с тем, чтобы учредить над ним военный суд или послан будет из службы вон. Нынешний же об нем представленный рапорт я от его превосходительства получил обратно, о чем порученной мне эскадры в командах и ведать.
17 июля 1794 г.
В преуведомление имею честь командующим рекомендовать: в ходу под парусами всякая надежность сама по себе видна, как и в каком месте должно содержать суда; стараться всегда по удобности быть ближе корабля командующего флотом, не стесняя только один другого, чтобы не быть в опасности и не сойтись между собою.
Исполнение по сигналам чинить ту ж самую минуту неотложно, как скоро какой сигнал поднят будет. Касательно ж о прибавке парусов, никогда не дожидаться сигнала, лучше иметь их излишнее число, нежели недостаток; никогда не полагаться на ход своих судов и парусов не убирать до тех пор, пока прямо придут в свое место; подходить же к оному ближе, а потом, убавя паруса, можно сделать всякую сноровку к остановлению хода, ежели оно вознадобится. Буде же сигналом требовано будет прибавить парусов, в таком случае не разумеется, чтобы поднять один какой-либо парус, должно показать весь вид полным числом, что прибавка учинена. Кто имеет все паруса, таковому о прибавке другой сигнал быть уже не может, разве особо заметится какая-либо неисправность, и для того на требование по сигналу паруса прибавлять или иметь их все поднятыми, хотя бы и невелика в них была надобность, можно чрез пять-шесть или и чрез три минуты их подобрать, а вид делать всегда в полном числе, то что исполнение учинено. При всякой эволюции или ордере каком бы то ни было нижние паруса отнюдь не должны быть закреплены; иметь их на Титовых готовыми, дабы в одну минуту исполнение можно было ими учинить. Колоннам содержать себя одна от другой в умеренной дистанции по свойству пятого ордера демарша, а особо передовым надветренной и подветренной колонн иметь осторожность быть всегда в своих местах безотлучно, а прочим выравнивать дистанцию, не распространяя оную между другими, сколько можно ближе и не далее 100 сажень один от другого, содержать себя всегда в линиях, не выходя из оных.
Ежели где потребуется целыми колоннами спуститься параллельно один другому, начинать исполнение всем вдруг, словом сказать, всякое требование показать исполнением полным видом, чтобы было заметно, а потом уже делать сноровку, прибавляя и убавляя паруса, где надобность требует быть под малыми парусами, такой и вид делать, чтобы излишних не было, а что должно исполнять подо многими парусами, поднимать все и потом делать уже сноровку. Примыкаться всегда к передовым, ежели они в своих местах, не распространяя дистанцию, разве особо надобность потребует ожидать задних, ежели они, идучи в своих местах под всеми парусами, ходом успевать не могут. Во всяком случае их должно несколько ожидать и не весьма разрывать линию, но заметно было, что некоторые, не имея вовремя довольного числа парусов, отстают и заставляют себя дожидаться, таковых ждать нельзя, а паче сказать с неудовольствием должно принуждать их сигналами.
Особо даю заметить, чтобы в отдаленности назади находящимся всегда иметь все паруса или сколько возможно и не убавлять, пока не будут точно в своих местах или близко корабля командующего. Буде не в ордере, а наипаче упавшим под ветр никогда парусов не должно убавлять, пока не войдут в свои места, придерживаясь к ветру или поворотом чрез контрамарш, проходя далее вперед, чтобы одним оборотом можно попасть в свое место так, как и в прошлые годы я об оных писал объяснительно. Все оное наблюдать с точностию. Заметил я корабль «Св. Троица» часто убавляет паруса, далеко еще не дошед до своего места, и большей частию отделяется далеко, также и по сигналам прибавку парусов чинит медлительно. Рекомендую командующему оного корабля корабль содержать всегда ближе в надлежащем месте и по сигналам исполнение чинить ту ж минуту, не дожидаясь повторения. Эскадра под начальством моим в море находится для обучения практики и эволюции. Не есть уже эволюция, ежели исполнение начинается медлительно или неполным видом.
Я объясняюсь обо всем оном подробно и не в какое-либо неудовольствие, но желая исполнить долг возложенной на меня надобности, и паки напоминаю, никто не должны считать своим неудовольствием, ежели кому деланы будут или повторены сигналы; кто все надлежащее исполнит сам собою, по предусмотрительности или по первоучинененному сигналу, таковому повторение дано не будет, а кто-либо не скорым исполнением понудит повторять сигналы, тот сам себе наведет неудовольствие и не на кого другого пенять не может, или будет оно несправедливо.
5 января 1797 г.
Высочайшие милости и благоволения вашего императорского величества, в бытность мою в Санкт-Петербурге оказанные, подали смелость всеподданнейше просить монаршего благоволения и покровительства.
Встречавшиеся обстоятельства состояния моего истощили душевную крепость, долговременное терпение и уныние ослабили мое здоровье; при всем том, подкрепляем надеждою, светом истины, служение мое продолжаю беспрерывно с усердием, ревно-стию и неусыпным рачением, чужд всякого интереса в непозволительностях. Благополучие мое почитаю в пользе службы и беспредельной истинной преданности вашему императорскому величеству, не стараюсь быть красноречивым ни на письме, ни в словах, исполняю все должное самым делом, по мере доверенности дел, мне поручаемых, даже и то, что только зависит от моей возможности, в случаях неимения или недостатков казенных вещей и собственным моим малым иждивением. Ничего полезного и возможного я не упускаю, все, что сие время мною исполнено, сии дела справедливость мою в том оправдают и если осмелюсь льстить себя надеждою, употребляя в свою пользу скромность и молчаливость мою, хитростно стараются объяснять меня не соответственно моему состоянию. Желание их по видимостям замечать можно, частию удачно, но последствия могут меня оправдать совершенно, в чем я несомненную надежду полагаю на высочайшую милость, прозорливость и покровительство вашего императорского величества. Кроме верной, ревностной и усердной моей службы не имею я никакого покровительства; удостойте, великий государь, чадолюбивый отец отечества, верноподданного и усерднейшего слугу принять в милостивое свое покровительство, осмеливаюсь всеподданнейше просить: дозвольте мне на самое малейшее время быть в Санкт-Петербурге, пасть пред освященными стопами вашего императорского величества и объяснить чувствительную мою истинную преданность. Сего одного счастливого случая я ищу и желаю, а притом, состоя под начальством председательствующего в Черноморском правлении, именуюсь командующим корабельного флота Черноморского, ежегодно служу на море и по долговременной в здешних местах моей бытности все обстоятельства состояния во всех подробностях флота, мне вверенного, здешнего моря и подробности ж сил противных почитаю мне известнее, по оным имею я также некоторые надобности лично донесть вашему императорскому величеству. Удостойте, все-милостивейший государь, на всеподданнейшее прошение мое высочайшим повелением; в надежде сих щедрот припадаю к освященным стопам.
25 июня 1797 г.
В указе Черноморского адмиралтейского правления предписано: в рассуждении наступивших ныне сильных жаров, признавая за полезное к соблюдению здоровья служителей, чтобы положенную им по закону порцию горячего вина производить не пред обедом (в которое время обыкновенно солнечный зной начинает более действовать), но поутру или ввечеру, пред захождением солнца, по половинной части или полную порцию в одно из тех время, как согласятся служители. Посему господа командующие и благоволят чинить исполнение сходно, как и в прошлом году с такового ж указа Черноморского правления было предписано. Но при оном рекомендую опросить со всякой подробностью служителей, как они согласятся к лучшему подкреплению их здоровья, в которое время сию выдачу производить полезнее. Об оном ко мне от всех команд подать рапорты с объяснением собственного своего замечания, как господа командующие признают к лучшему здоровью служителей, в настоящее ли обыкновенное время пред обедом лучше, или по утрам, или ввечеру, и, что полезнее окажется, меня уведомить.
25 июня 1797 г.
При производимой сего числа пушечной экзерциции спышками и ружейной с пальбою с отменным удовольствием заметил я исправность действия пушками, что их собственно наведение пушек в цель мною проверяемо и оказалось действительно хорошо. Также замечаю и все прочие служители стараются оказать себя расторопными. Посему господину командующему и всем исправно действовавшим объявляю мою признательность и удовольствие. В пальбе пушками чаще применять комендоров, чтобы все, кто на места их избираемы будут, равномерно были исправны, а ружейной экзерцициею с пальбою стараться еще повторять и до-весть служителей во всех действиях до совершенства.
21 июня 1797 г.
Весьма надобно служителей обучить скорому и расторопному управлению парусов, подбирать и распускать оные, а особо брать рифы с крайней и всевозможной расторопностью и притом необходимо надобна бережливость, чтобы паруса не драли. При таковом времени, как я для обучения людей беру рифы, непростительно вахтенным офицерам, когда рвут во оное время марсели (каковы бы они ни были). Это не что иное есть, как недовольная навычка. Господам командующим рекомендую в приобучении офицеров и служителей иметь собственный свой присмотр и каждому по долгу, кому об чем следует, давать наставление. Весьма часто случиться могут надобности брать рифы и делать разные обороты в виду и в близости неприятеля, на таковые случаи потребны во всем отличная исправность, скорость и аккуратность всякого действия. Посему и паки напоминаю: офицеров и служителей стараться во всем обучениями довести до совершенства. Я намерен при удобных временах по нескольку часов быть сам на каждом корабле и фрегате и приказать для пробы производить разные действия пушками и парусами, о чем благовременно сим господ командующих и известить имею.