Афёра

9

Вкус заведующей приёмным отделением пансионата «Янтарный залив» оказался весьма недурён (или, как проще говорят об этом в народе: губа не дура). Для встречи с прорвавшимся к ней Макаровым, презревшим длинную очередь кандидатов в обитатели одно-, двух— и трехместных номеров, спаренных комнат, а также, конечно, «люксов», она выбрала «Голубую раковину».

Тогда, утром, Анна Михайловна — так звали строгую тридцатилетнюю мадам в белом нейлоновом халате и очках в золотистой тонкой оправе на чуть вздёрнутом носике — сделалась строгой и неприступной, увидев ворвавшегося без очереди и без приглашения усевшегося в кресло незнакомца. Однако, когда выяснилось, что номера «люкс» с холодильником для пивка и телевизором ему не нужно, так как он поселился уже в гостинице, и что этот интересный мужчина, который старше её всего на пару лет, хочет пригласить её для беседы по важному для него вопросу в какое-нибудь приятное тенистое заведение, строгая молодая начальница корпусов, этажей и коек почти пожалела о том, что не в силах будет влиять на жилищные условия столь интересного во многих отношениях гостя.

«Голубая раковина» была очень приличным и очень дорогим баром. Алексей Макаров искренне понимал желание заведующей при… (будем называть её для простоты администраторшей) встретиться с ним именно здесь. Таким образом она демонстрировала московскому гостю свой отменный вкус и заодно получала возможность лишний раз посетить такое место, куда вряд ли больше одного раза в году решился бы повести её законный супруг, будь он даже самым состоятельным человеком приморского городка. О том же, что супруг у Анны Михайловны имеется, свидетельствовало достаточно толстое обручальное кольцо на её тонком, изящном безымянном пальчике. Впрочем, обе дамы Алексея были скромны: обе, и Анна Михайловна, и Паула, заказали лишь по порции мороженого с фруктами и по молочному коктейлю. Самый дорогой раздел меню — спиртные напитки — оказался таким образом вне игры, так как сам Макаров заказал себе лишь бокал светлого немецкого пива, включённого в раздел прохладительных напитков.

Интимный полумрак за опущенными до пола голубыми частыми жалюзи не слишком располагал к обсуждению серьёзных тем, и минут десять женщины были вправе сетовать на своего не торопившегося перейти к сколь-нибудь важному разговору кавалера. Тем не менее одна — в силу своей неосведомлённости о цели приглашения в дорогой бар, а другая — из-за того, что Макаров просил её лишь спокойно поддерживать беседу, предоставив проявлять инициативу ему, обе дамы терпеливо поддерживали абсолютно праздную беседу о погоде и достопримечательностях города.

К нужной ему теме Макаров перешёл неожиданно, когда женщины, кажется, уже решили, что сколь-нибудь серьёзного разговора так и не последует и что они имеют дело с пустым болтуном, не имеющим никаких целей и умеющим лишь важно надувать щеки в компании симпатичных женщин. Но поскольку они, дамы, от его присутствия не несли никакого ущерба, а извлекали лишь пользу (ведь это Макаров оплачивал их досуг в хорошем месте), то и говорили себе спокойно о том о сём, помешивая ложечками таявшее в фарфоровых вазочках розовое мороженое. Как-то незаметно (а может быть, как раз с помощью ненавязчивых вопросов своего кавалера) повернули к местным, курортным проблемам. Анна Михайловна пожаловалась, что некоторые пожилые отдыхающие, забывая о своём возрасте, излишне много времени проводят на пляже и в воде, а потом, дескать, приходится затрачивать массу усилий на их лечение.

— Когда какой-нибудь старикашка решит вдруг, что может плавать полчаса кряду или сигать в воду с пирса, как молодой, это зачастую кончается инфарктом. А как ему объяснить, что это уже давно не для него?..

— Да… — рассеянно подтвердил Макаров и вдруг, словно что-то вспомнив, сказал: — Кстати, Паула прекрасно ныряет… Я был просто удивлён её способностями. Ты где-то занималась, Паула? Ведь женщины редко увлекаются прыжками с волнореза.

Паула, явно не ожидавшая с его стороны такого комплимента в присутствии незнакомой женщины, смутилась и опустила глаза к своему мороженому, перед тем укоризненно взглянув на Макарова.

— И в самом деле? — обрадовалась появлению хоть какого-то намёка на интересную тему в скучновато проходившем разговоре Анна Михайловна.

— Да, я прыгаю, конечно, но не так уж хорошо, как он говорит, — девушка недовольно посмотрела на Алексея. — Нигде я не занималась, просто выросла здесь, у моря, вот и научилась плавать и нырять.

Но Макаров сделал вид, что не заметил её немого упрёка. Это уже начинался нужный ему разговор, и он поворачивал его так, как считал необходимым.

— Вот я и говорю, — не обращал внимания на смущение девушки Алексей, — Паула так великолепно нырнула сегодня у меня на глазах с пирса, а ведь там, рядом, из воды торчат сваи старого, деревянного, — он взглянул на Анну Михайловну.

— Да, — с ещё большим интересом в глазах подтвердила администраторша, — это действительно удивительная ловкость и смелость… Оттуда же, кажется, даже мужчины не решаются прыгать? — Анна Михайловна удивлённо посмотрела на девушку.

— Что ты болтаешь!.. — воскликнула порозовевшая от смущения Паула, обращаясь к Алексею. — Ты просто ничего здесь не знаешь и говоришь глупости. Это же не старый пирс, где из воды действительно торчат сваи. Я прыгала с бетонного волнореза, — пояснила она, повернувшись к администраторше.

— Да? — Макаров сделал вид, что удивился. — А я и не обратил внимания. Я слышал, что тут один парень недавно вот так утонул: прыгнул и разбился о сваи, оставшиеся от старого пирса. Но я, конечно, плохо пока ориентируюсь здесь, не знаю, где старый пирс, а где волнорез. Я, правда, не видел там, где ты прыгала, — он взял в знак примирения девушку за руку, — каких-нибудь свай, но подумал, что, может быть, они просто под водой не видны…

— Неправильно вам рассказали, — перебила Макарова Анна Михайловна. — Совсем он не разбился, этот парень… Он просто утонул — напился и утонул. Я эту историю прекрасно знаю: он в нашем пансионате отдыхал.

Администраторша взяла в руку свой бокал и, забыв про соломинку, задумчиво глотнула белого, воздушного, взбитого сверху в розоватую пену напитка. Он понял, что сейчас последует изложение истории в той версии, которая известна женщине. Алексей был очень доволен тем, что сумел повернуть разговор в нужное русло, и сосредоточил все внимание на Анне Михайловне, забыв о Пауле. Однако та, как оказалось, тоже имела своё личное мнение по интересовавшей всех теме.

— А я слышала, что все было иначе, — сказала она, вызвав тем самым общее замешательство своих соседей по столику. — Я слышала, что его убили…

Высказавшись, Паула замолчала и, спокойно поднеся ко рту ложечку с мороженым, принялась с удовольствием облизывать её, искоса глядя на удивлённых её репликой Макарова и администраторшу «Янтарного залива».

— Интересно, — первой нарушила молчание Анна Михайловна, — откуда берутся такие слухи? — Она перевела недоумевающий взгляд с девушки на Макарова.

— А что, все может быть, — беспечно улыбнулся ей Алексей. Паула здорово подыграла ему, и теперь он легко мог ввести в разговор новую информацию. — Я слышал, что этот парень не умел плавать и даже никогда не подходил к воде…

Анна Михайловна недовольно покачала головой.

— Ну, не знаю, не знаю, откуда это вы взяли, — пожав плечами, явно уязвлённая тем, что её мнение оспаривают, администраторша немного нервно отхлебнула из бокала свой молочный коктейль (Алексей даже озаботился вдруг тем, что у неё разболится горло от такого неосторожного глотания ледяного напитка). — Вы верите каким-то слухам, а этим делом, между прочим, занималась специальная комиссия нашего пансионата, милиция, эксперты делали вскрытие. Так что, может быть, он, этот утонувший Гостенин, и не умел плавать, — она выделила последнюю фразу, взглянув на Макарова, — но в тот вечер — это было дней восемь назад — полез в воду сам, будучи пьяным… — Женщина махнула рукой. — Да что экспертиза, я сама на следующее утро, после того как обнаружили его труп, присутствовала при описи оставшегося после него имущества… Так вот, там, у него в комнате, такое творилось, не дай бог, сразу видно: пьянка шла день и ночь, и в карты играли.

— В карты? — изобразив удивление, спросил Макаров.

— Да, колоды карт валялись и в урне, и на полу, россыпью, а в столе штук десять нераспечатанных колод.

— Понятно, — кивнул Макаров. — На деньги играли, видно.

— Почему? — спросила Паула.

— На деньги, — пояснил Алексей, — особенно если в дело идут большие суммы, новыми колодами играют, чтобы все чисто было, без обмана… Но в принципе, в этом ничего особенного нет, — тут же добавил он специально для администраторши, — на курортах многие этим занимаются, от нечего делать.

— От нечего делать, — Анна Михайловна осуждающе покачала головой. — А когда не в карты, так у него женщины до утра, тоже на курортах многие занимаются, спиртное рекой, уборщица только успевала бутылки выносить. В общем, весёлый молодой человек был…

— Наверное, соседи без конца жаловались? — сочувственно взглянул Макаров на Анну Михайловну.

— Соседи? — иронично взглянула на него она. — Да он же в отдельном домике жил. В семнадцатом корпусе.

— Как это, не понял? — пожелал уточнить Макаров. — У вас тут что, некоторым отдыхающим даже отдельные здания предоставляют?

— Вот именно, что некоторым, — кивнула администратор пансионата. — Весь наш пансионат размещается больше чем в десятке зданий. Половина из них ещё довоенной постройки — прибалтийский колорит и прочее… Два-три старинных домика, коттеджа, оставляют, особенно в сезон, когда народу полно и корпуса переполнены, для разных важных персон…

— Ага, понял, — кивнул Макаров.

— Вот и отлично, что поняли… Но, возможно, не до конца. Этот тип был сынок каких-то больших людей из Москвы, ну и пользовался благами житья в отдельном коттедже два лета подряд, — закончила своё объяснение женщина, и Алексей понял, в чем причина её не доброжелательного отношения к трагически погибшему Павлу Гостенину: тому, чтобы по селиться не то что даже в каком-нибудь «люксе» в обычном корпусе, а в отдельном коттедже, не потребовалось обращаться к всесильной в таких вопросах начальнице приёмного отделения.

— Значит, он жил в «охотничьем домике»? — снова неожиданно вмешалась в разговор Паула.

— Да-да, в семнадцатом корпусе, — подтвердила Анна Михайловна. — Одни хлопоты с такими людьми. — Вдруг она, вспомнив о покинутом рабочем месте, посмотрела на часы, открыв лежавшую на столе сумочку, достала платок и стала аккуратно промокать его уголком губы, поглядывая в маленькое зеркальце. — Все, ребята, — быстро сказала она, обращаясь главным образом к понявшему причину её внезапной торопливости Макарову, — извините, спасибо за компанию и за все остальное, но мне пора, я и так уже слишком задержалась. — Она поднялась из-за стола и вдруг, припоминая что-то, остановилась в нерешительности, глядя на Алексея. — Ведь у вас, кажется, было дело ко мне?.. Так?

— Да, — ответил вставший со своего места, чтобы проводить женщину, Макаров. — Но время терпит… Если вы не возражаете, я зайду к вам ещё раз… Когда вам будет удобнее?

— Вообще-то я каждый день, кроме субботы и воскресенья, у себя с девяти до шести.

— А когда поменьше народу, чтобы не мешать?

— Лучше всего до десяти утра, пока не подъехала первая партия, с самолёта…

— Отлично, — сказал Макаров, провожая её до дверей, — тогда я зайду как-нибудь — у меня к вам очень важное дело…

— Правда? — усмехнулась Анна Михайловна. — А что же вы так о нем ничего и не сказали?

— Между двумя такими прекрасными женщинами трудно сосредоточиться на деле, — ответил, не моргнув глазом, Алексей, — но ведь и просто ради знакомства посидеть в хорошем месте — разве это пустая трата времени?

— Нет-нет, отчего же, я так не говорила, — смутившись под его пристальным взглядом, сказала женщина и, освободив свою узкую кисть из придерживавших её пальцев Макарова, быстро пошла по тенистой дорожке прочь. — До свидания, — сказала она, обернувшись через три шага, почувствовав, вероятно, устремлённый в её затылок взгляд Алексея.