Глава 14

Сказать, что я обалдел — ничего не сказать. До сегодняшнего дня, наибольшее число духов я видел в ущелье месяц назад. Тогда у меня и двух моих товарищей не хватало патронов и гранат, чтобы отбиться.

Сейчас, как мне кажется, что всем душманам в радиусе 100 километров оповещение пришло.

— А как они узнали? — спрашивал у меня Кеша, забравшийся в кабину оператора.

— По почте или в рупор кто крикнул. Не знаю, какая у них там система оповещения, — ответил я, опять надевая экипировку.

Сопин занял позицию чуть позади своих парней. Я подбежал к нему и залёг.

— Что можно сделать с таким количеством духов? — спросил я, снимая автомат с предохранителя.

— Всех не перестреляем. У них там и пулемёты, и РПГ, и крупный калибр на машинах стоит. А трактора зачем пригнали? — задал сам себе вопрос Сопин, продолжая смотреть в бинокль.

— Перепахать нас хотят.

— Обломаются. Но… ситуация хреновая. На всех патронов не хватит, — ответил Игорь Геннадьевич.

Рядом с вертолётом залёг радист, который продолжал вызывать подмогу. В передней кабине сидел Кеша и тоже пробовал докричаться помощи. Видимо, включил аккумуляторы на моём рабочем месте.

Валера уже слез со втулки несущего винта, закрыв предварительно капоты. Бортовой техник залёг на другой стороне с бойцами Сопина.

И тут начал «вздрагивать» песок. И с каждым разом эти песчаные фонтаны из земли становились всё чаще. Душманы начали стрелять. Пока ещё далеко, но они слишком быстро приближаются. Особенно те, кто на машинах.

— Саня, готовься. Надеюсь, ты помнишь, как стрелять из автомата, — сказал Сопин и откатился в сторону, чтобы контролировать обстановку и перед собой, и сбоку.

Я начал звать Кешу, чтобы он вышел из кабины, но тот продолжал пытаться дозваться кого-нибудь.

Смотрю по сторонам и не могу придумать способа спасения. Надежда только что прилетят свои.

А стрельба становится всё плотнее и плотнее. Уже одна из пуль попала в фюзеляж вертолёта. Жаль, что сейчас он нам ничем не поможет. А ведь у него полный боекомплект…

— Точно! — воскликнул я и бросился к Ми-24.

Быстро забрался в кабину. Аккумуляторы в работе. Кеша пытается связаться, но сейчас он мне нужен в другом месте.

— Кеша, а ну, вылезай! Будешь руководить работой подразделения, — крикнул я Петрову.

— Чего?

— Быстро всех на хвостовую балку. Будем отстреливаться крупным калибром, — ответил я.

И правда, чего пропадать добру! У нас же есть целая ГШ-2–30, боекомплектом в 250 снарядов. Нечего ей пропадать!

Ничего не понимающий Кеша выбрался из кабины и подошёл ко мне.

— Ты чего, Сань? Я знаю, что страшно. Надо успокоиться. Может, выпить чего.

— Кеша, не надо мне тут сеанс психотерапии устраивать. Быстро всех к хвостовой балке! Я скажу, куда повернуть вертолёт.

Иннокентий почесал затылок, а потом заулыбался. Прозрел!

Пока он звал всех, я приготовил вертолёт к стрельбе. У нас есть ещё и блоки с неуправляемыми ракетами, но они при пуске дают просадку. Значит, могут просто попадать в землю.

Аккумуляторы уже включены, цепи вооружения тоже. Выбор оружия поставлен в положение НПУ-30, что означает «неподвижная пушечная установка».

— Саня, готовы! — прозвучал крик позади вертолёта.

Я посмотрел по сторонам и перед собой. Можно лупить и в данном направлении. Духи уже достаточно близко.

— Парень, давай в укрытие. А то гильзами засыпет, — сказал я радисту, который по-прежнему сидел рядом с вертолётом и пытался вызвать помощь.

Радист убежал. Я выдержал паузу. В душе уже почувствовал, что снова лечу.

— Огонь! — крикнул я и нажал на кнопку РС на ручке управления.

Три снаряда ушли в направлении духов. Отдача такая, что вертолёт подпрыгнул на месте, подняв в воздух пыль.

Вижу, что снаряды летят точно в направлении цепи духов. И не прошло и нескольких секунд, как вся цепь людей в одеяниях разного цвета исчезла. А точнее, душманы просто залегли. Так можно много времени выиграть до прилёта наших. При этом патронов никто не тратит.

— О! Саня — ты лучший! — слышу я сзади радостные крики.

— Саш, справа подходят, — подсказывает мне Кеша, подбежавший к кабине.

— Так, Иннокентий. Дай команду развернуть вертолёт вправо. Пока не остановлю.

— Агась! — кивнул Кеша.

Прошло несколько секунд, прежде чем я почувствовал, как вертолёт начал медленно вращаться по часовой стрелке.

— И раз! И раз! И взяли! — хором кричали мои «бурлаки».

Слаженно работаем! Теперь передо мной несколько машин, быстро спешащих в нашу сторону. Их нужно остановить обязательно. Там на каждом таком пикапе точно сидит дух с пулемётом.

— Хорош! Внимание, огонь!

Ещё даю один залп, пустив немного больше снарядов. И тут, как по заказу, сразу две вспышки. В небо взмывает огонь, и две машины прекращают движение.

— Ура! Пушка — вещь!

Но и это ещё не всё. Потенциал подобного авиационно-пушечного комплекса ещё полностью не раскрыт.

— Влево на 30° вращаем, — командую я, и снова мужики поворачивают вертолёт.

Выставились. Начинаю стрелять. Недолёт! Но и это не проблема!

— Кеша, скажи чтоб повисли на балке и сам прыгнуть не забудь.

Несколько покачиваний назад и вертолёт слегка задрал нос. Нельзя терять мгновений. Нажимаю кнопку, и несколько снарядов полетели в духов.

И тут прямое попадание! Взрыв, и вверх поднялся очередной столб пламени. Только вот куда так можно было попасть, если в данном направлении нет машин?

— Так. Мужики, ещё раз. Они кажется сейчас что-то крупное тащат.

И ещё один залп в том же направлении. Вновь взрыв! Кажется, подорвали какой-то боекомплект.

Где же наше подкрепление⁈

Так меня крутили ещё полчаса. Но чем больше перемещали вертолёт, тем глубже он зарывался в песок.

Прошло ещё с десяток минут, и Ми-24 уже солидно накренился на левый бок. Ощущение, что погнули створки отсека шасси. Ещё немного и уже стрелять из пушки будет проблематично.

Я откинулся назад в кресле и вытер с лица пот. Становилось всё жарче и жарче. А на горизонте никого.

Поднял глаза и посмотрел на очередную толпу приближающихся духов.

— Сань, есть ещё какие-нибудь идеи? — спросил Сопин, подойдя к моей кабине.

— Есть ещё ракеты, но они не так эффективны. Да и не факт, что долетят.

— Тогда давай по старинке. Занимаем окопы, — сказал Игорь Геннадьевич.

Наверное, надо переходить к обычным средствам обороны. Всё что мог, вертолёт сделал.

Я приготовился выключить автоматы защиты сети и аккумуляторы. Но тут в ушах прозвучал знакомый голос.

— 302й, я 101й, иду к вам. Как обстановка? — запросил у меня Енотаев.

Всегда рад его слышать. Особенно в такие моменты.

— 101й, мы на месте приземления. Вокруг духи, как поняли? Смыкают кольцо и очень быстро, — доложил я.

На горизонте показались несколько тёмных точек. Давно так не было тепло на душе. Но пока рано расслабляться.

— 302й, вижу бармалеев. Готов работать, — ответил Ефим Петрович.

И тут началась та самая работа! Вокруг поднималась пыль, стоял невообразимый грохот. На головы духов сыпались то неуправляемые ракеты С-8, то снаряды от пушек.

Пара Ми-24 прошла точно над нами и тут же пустила залп С-8.

Вся операция по разблокированию нас заняла не более 5 минут.

Долина погрузилась в сплошную пыльную завесу. Ветер доносит до нас запахи гари и пороховых газов. А вертолёты всё продолжают зачищать периметр от духов.

Один из Ми-8 отделился от группы и начал заходить на посадку. Поднимая вверх траву и камни, он приземлился в нескольких десятках метров от нас.

Тут же сдвижная дверь открылась, и из грузовой кабины выскочил технический состав с различным запасным имуществом и ремкомплектом.

— Задержались, мужики. Стакан-то не так просто было найти. Пришлось снимать с рабочего борта, — пояснил нам один из инженеров, когда подбежал к вертолёту.

Слабое утешение, но какое есть.

Ми-8 начал выключаться, а техническая команда уже была рядом и тут же принялась за работу.

Пока техники меняли тот самый стакан, к нам подошёл Енотаев.

— Саня, ты опять попал в переделку. Как на этот раз вышел из положения? — спросил Ефим Петрович.

Когда я ему рассказал о новом способе применения вертолёта, он чуть не упал.

— Клюковкин, ты нестандартный человек. За твоими мыслями никто не поспевает. А взлетать-то теперь как? — схватился за голову комэска, показывая на левую стойку.

Я ещё раз посмотрел на повреждённую створку и махнул рукой. Не буду же я говорить Ефиму Петровичу, что дело — дрянь.

— Поверь, Петрович. Лучше эта створка, чем наши головы, — вклинился в разговор Игорь Геннадьевич.

— Я не против, но так закопаться… Вы тут фигурным катанием занимались, что так закрутились?

— Это было похоже на некий танец вокруг шеста, — посмеялся я.

Вертолёт привели в порядок. Всё это время в воздухе крутились наши Ми-24 и ещё один Ми-8.

Теперь оставалось дело за малым — попробовать взлететь.

— Саня, ты уверен в себе? Чё то я сомневаюсь, что тут всё хорошо, — спросил комэска.

— Ефим Петрович, взлетим. Проблем не будет, — ответил я, надевая шлем.

— А про посадку почему не говоришь?

— О ней будем думать после взлёта.

Начали занимать места в кабинах. Спецназ загрузился в Ми-8е. Кеша в своей кабине, Валера — в грузовой. Начали запускать вертолёт. И тут вокруг стало темно. Поднялся такой столб пыли, что не видно линии горизонта и обстановку перед собой.

Винты уже раскрутились, обороты вышли на режим «Малого газа», но этого недостаточно. Надо как-то вылезти из ямки.

— 101й, 302му, — запросил я Ефима Петровича.

— Отвечаю. Запускаюсь перед тобой.

— Вас не вижу. Горизонт тоже, — ответил я.

Вертолёт так и утоплен левой основной стойкой шасси в грунт. Пока не выберусь из него, никуда не взлетим.

Начинаю подтягивать рычаг шаг-газа. Вертолёт немного поднимаемся, но что-то всё равно держит его у земли.

— Сань, у нас створка повреждена. Мы так не взлетим, — расстроено сказал Кеша.

— Панику брось. А лучше следи за пространственным положением.

— Так не видно ничего. И я ещё под наклоном сижу.

— 101й, будешь руководить моим взлётом.

В эфире тишина, и протяжное от Енотаева:

— Пооонял.

Вертолёт комэска подлетает ко мне ближе и зависает на безопасном расстоянии.

— Готов.

— Смотри, вывожу коррекцию. Начинаю увеличивать шаг.

— Давай.

Ещё раз поднимаю рычаг шаг-газа. Медленно, чтобы почувствовать, как вертолёт только-только начнёт отрыв. Во рту пересохло всё. Нервы напряжены, но сейчас как никогда нужно чувствовать вертолёт каждой клеткой.

Вертолёт слегка приподнялся. Пылевая завеса по-прежнему вокруг. Мне кажется, что вертолёт начинает валиться в лево.

— 101й, я влево не валюсь?

— Нет-нет, всё нормально. Вот так, стоп!

Выравниваю вертолёт и слегка прохожу вперёд. Всё! Есть ощущение, что можно взлетать дальше.

— Тормози и выводи обороты, — добавляет комэска.

Поднимаемся вверх, но в левой части что-то стучит. Та самая створка болтается.

Высота медленно, но растёт. Кеша продолжает отсчитывать высоту и вертикальную скорость. Обороты винта держатся на уровне 94%.

Ещё немного и показались очертания голубого неба. Даже дышать легче стало.

— 101й, отошёл от земли, — произнёс я, выйдя из пылевого облака.

— Вижу. Взлетел всё-таки. Давай на базу, — ответил Енотаев.

Загрузка...