Африканский казак

69

До отрогов горного плато Джос ехали окружным путем. Лишенная центральной власти, страна стала опасной для людей. Мирные жители прятались по удаленным лесным и горным деревушкам, укрывались за стенами крепостей. Кругом гуляли дружины многочисленных султанов и мелких эмиров, решивших свести старые счеты с соседями, и шайки разбойников, чьи вожаки пожелали стать самостоятельными правителями. Были среди них и такие, кто объявлял себя новыми пророками или доверенными лицами губернаторов Англии, Франции, Германии, Турции. Население грабили все.

Пройти без потерь через такие места было трудно. Получив винтовки, отважные фити решили, что стали обладателями абсолютного оружия, и рвались в бой. Ахмед не мог остановить их, только стонал и причитал. Он совсем пал духом после того, как затеял переговоры с каким-то придорожным шейхом. Кончилась такая дипломатия ночным нападением, гибелью двух фити и угоном нескольких лошадей. Понимая, что при таком руководстве всему каравану грозит уничтожение, и чувствуя, что теряет последние силы, Дмитрий приказал повернуть прямо к источнику Вики.

— Дай мне самое сильное средство, чтобы унять боль, и в путь! — распорядился он. — Больше ни с кем не вступай в переговоры. Убивайте каждого, кто появится на вашем пути. Сам видишь, что раны гноятся и до Лере я не доеду.

— Тебе нельзя принимать такое лекарство, выпил его уже достаточно. Иначе будешь пить каждый день и джу-джу похитит твой разум. Ты лишишься сна, тело начнет дрожать, услышишь голоса покойников.

— Потом от этого можно будет избавиться?

— Очень трудно. Будет новая боль.

— Давай твое лекарство, а потом лечи все разом. Живая вода Вики нам поможет.

Прохладные струи потока ласково касались ран, смывали память о событиях последних месяцев. Стоило только закрыть глаза и казалось, что рядом на теплом камне сидит Амина, говорит что-то доброе, успокаивает, жалеет. Хотелось часами вот так сидеть в неглубокой ложбине, прорытой потоком, вырывавшимся из темной трещины в основании отвесной скалы, и перебирать на дне чистый песок, перемешанный с цветными камешками и блестящими капельками топазов. Но приходил Ахмед, а с ним старый придворный охотник Дауд, охранявший источник по приказу эмира Лере. От Дмитрия требовали съесть то, выпить это, ложиться спать, самостоятельно подняться по крутому склону, пробежать до баобаба на дальнем холме.

Лечение давало результаты. Боль уходила, и уже можно было забыть о сильных снадобьях и тревожных снах. Тело крепло, но правая рука оставалась неподвижной. Малейший толчок или неосторожное прикосновение вызывали резкую боль в плече. Мышцы стали словно ватными и их приходилось осторожно массировать, чтобы восстановить кровообращение.

Глядя на это, Ахмед тяжело вздыхал, предлагал новые мази. Но Дауд, вся жизнь которого прошла на войне и охоте, требовал не обращать внимании на боль и двигаться. Он был уверен, что рано или поздно застрявшая в плече пуля выйдет наружу и рука снова заработает.

Наконец пришел день, когда Дмитрий со своими спутниками смог продолжить путь. Все это время эмир присылал гонцов, справлялся о здоровье зятя. Приносил извинения за то, что не может навестить его лично: в такое тревожное время нельзя оставлять без присмотра государственные дела и своего единственного внука. Сопровождавший караван Дауд уверял, что благодаря бдительности эмира в его владениях сохраняется спокойствие. Недавно какие-то бродяги решили, что после смерти Раббеха уже нет никаких запретов и сунулись в горы. Из них на равнину не вернулся никто. Ведь горцы не отказались от своих обычаев и с незванными гостями расправляются так же, как это делали и много сотен лет назад.

Во дворце Лере ничего не изменилось, лишь борода эмира Нуху стала совсем седой. Но держался он бодро и ласково встретил Дмитрия. Как и в прежние времена, назвал его своим сыном. Очень внимательно смотрел, как внук отнесется к своему отцу. Но смуглый малыш, которому уже шел второй год, — глаза-то точно такие же, как у Амины! — смело пошел к Дмитрию. Сразу же уцепился за украшенную золотым узором рукоятку кинжала, радостно что-то залепетал. Запрыгал на коленях у отца, ткнулся в его плечо.

Почему-то Дмитрий совсем не почувствовал боли.

— Сразу признал тебя, — удовлетворенно произнес дед. — Глаза матери, а нос и губы — твои. Раз схватился за оружие, будет воином. Уже сейчас видно, что мальчик растет резвым и смышленым. Со временем будем учить его разным наукам.

— Отец, я отвоевался, многому уже не смогу его научить.

— Тело изранено, но дух крепок. Еще при первой нашей встрече понял, что ты создан для боя, умен и упорен. Сейчас меняется вся наша жизнь, хотя многие этого не хотят или не могут понять. Знания турава или европейцев победили наше невежество. Ты — батуре и должен сделать так, чтобы твой сын оправдал свое второе имя — Батуре. Его надо будет послать на учебу в Европу.

— Это будет дорого стоить.

— Знаю. Сейчас отдыхай, не думай об этом. Не забудь нашу пословицу — «Быстрый владеет, а спокойный богатеет». Скоро тебе самому придется воевать с трудностями, но уже без помощи оружия.

— Как?

— О! Этому ты быстро научишься!

Потянулись недели тихой и спокойной жизни. Прохладный ветер с гор гнал по небу вереницы облаков, всеми красками радуги полыхали закаты, по ночам загорались огромные ночные светила. Крестьяне мотыжили землю, собирали урожай, охотники приносили добычу, трудились ткачи и кузнецы. Жизнь шла своим чередом, и Дмитрий все чаще принимал участие в советах эмира, посещал арсенал, выезжал для осмотра дальних крепостей. Но вместе с этим занимался хозяйственными и торговыми делами, внимательно выслушивал сообщения о том, что творится в долинах. В нем все больше крепла уверенность в том, что как ни прекрасны эти горы, он не сможет остаться здесь на всю жизнь.

Старый эмир прав, надо крепко подумать, как жить дальше. Ты остался совсем один, связь с Россией утеряна и, выбраться домой можно будет очень не скоро. Да и не хочется возвращаться туда нищим калекой. Остаются знания и опыт, а в здешних краях есть полезные знакомства и родственники. Надеется только на них не стоит, но следует подумать, как все это можно использовать сейчас, когда кругом все сражаются друг с другом. Тем не менее ответ на главный вопрос ясен. Рано или поздно, но ты должен вернуться домой. Ну а пока внимательно следи за тем, что происходит вокруг.

Поэтому таким интересным был рассказ барде Идриса, неожиданно посетившего дворец. Эмир Нуху встретил его как старого знакомого и, под благовидным предлогом выслав Дмитрия из покоев, о чем-то долго беседовал наедине. Но сейчас сидели втроем, прихлебывали густой кофе и вели пустую беседу на изысканном арабском языке.

Дмитрию скоро надоели эти упражнения в красноречии, и он задал вопрос на хауса. Словно находился не во дворце, а у походного костра:

— Где сейчас Фадельалла?

— Ты все такой же, Альхаджи Муса, — покачал головой Идрис. — Раны не смирили твой нрав.

— Теперь он мой сын и главный советник. В нашем роду все воины, и ни раны, ни смерть их не страшат. Да и у самого Раббеха рука была покалечена, но это не помешало ему создать сильное государство.

— Это верно. Французы до сих пор не могут утвердиться в Берну. Десять дней они жгли и грабили Дикву, и сейчас весь город лежит в развалинах. Решили строить новую столицу своей колонии на берегу Шари, напротив Кусери. Назвали ее Форт-Лами в честь полковника, убитого нашим хакимом.

— Кто сейчас правит в Борну? Слышали, что они восстанавливают власть прежних шейхов.

— На деле правит Фадельалла. Он не дает врагам покоя ни днем ни ночью. Вместе с Айчаком он прогнал Санда Кура, которого французы объявили шейхом Борну, и разгромил посланный отряд спагов. Сейчас Жантий хочет сделать шейхом его брата Абубакара, но требует, чтобы тот сделал ему подарок — заплатил восемьдесят тысяч талеров.

— Где он возьмет такие деньги? Страна разорена.

— Жантий торопится, пытается как можно больше содрать с Борну. Известно, что земли по левому берегу Шари переходят под власть немцев. Но те не торопятся, ожидают окончания переговоров Фадельалла с англичанами.

— Поэтому ты и приехал в Лере? — усмехнулся Дмитрий. — Знаю, что сюда едет наш старый знакомый — Бычья Голова.

— Видел, каков мой сын! — рассмеялся эмир. — Он не потерял хватку, умеет узнавать чужие секреты! Иди, барде, отдохни с дороги, а мы тут побеседуем по-родственному.

— Как ты узнал о приезде англичанина, я не спрашиваю, — сказал эмир Дмитрию, когда они остались одни. — Об этом знают лишь двое самых надежных моих слуг. Наказывать их не буду. Даже рад, что один из них доверился тебе. Значит, он умеет смотреть вперед. Когда я умру, сделай его своим советником. И не обижайся на то, что я беседовал с барде наедине.

— Каждый правитель имеет свои тайны.

— Решение я должен был принять сам. В эти горы наши предки пришли из Аравии почти тысячу лет назад. Столетиями мы были союзниками многих великих держав. Они исчезли, а мы остались. Сегодня барде Идрис получил ответ на заданный ранее вопрос — согласен ли я стать союзником Англии?

— Что же ты ответил?

— Я согласен и сделаю все, чтобы мои подданные поддержали это решение. Они поймут, что небольшому народу выгоднее иметь сильного союзника, который живет вдалеке. Мы все видим, что французы сажают своих чиновников в каждом городе и суют нос во все дела. Они же объявляют султанами проходимцев, которым умный хозяин не доверит даже убирать навоз в конюшне. А у англичан один чиновник правит целой округой. Он знает местный язык, уважает веру и обычаи людей, с ним всегда можно договориться. Тем более что все внутренние дела: охрана порядка, торговля и, главное, сбор налогов, остаются в руках эмиров и вождей, присягнувших на верность Великобритании.

— Так и Фадельалла решил дружить с англичанами?

— Ага! Главного ты и не знаешь! — старик хитро сощурился. — Сын Раббеха уже встречался с английским майором в Иби на берегу Бенуэ. Скоро ты сам встретишь этого майора.

Трое англичан приехали в Лере через несколько дней. Их сопровождали рослые хаусанские стрелки под командой сержанта, в котором Дмитрий узнал одного из десятников своего алама, отправленного домой залечивать раны. Но возглавлял отряд сутулый, лет под пятьдесят, майор с вислыми прокуренными усами. Ладно сидевший китель, потертые ремни амуниции, твердая посадка в седле — все выдавало в нем профессионального солдата. А замечание за небрежно уложенный вьюк, сделанное одному из стрелков, говорило о том, что в Судане он провел уже не один год. Второй англичанин был необыкновенно высок и худ, его лысина и рыжая борода привлекали всеобщее внимание. Он с любопытством оглядывался вокруг и задавал самые неожиданные вопросы. Мистер Кейнсон давал на них подробные ответы, которые его спутник заносил в толстую записную книжку.

Эмир торжественно встретил гостей. Его глашатай подробно упомянул все титулы своего владыки, не забыл перечислить наиболее известных его предков и их славные деяния. В ответ мистер Кейнсон сказал, что доктор Уоррен, член Британской медицинской ассоциации по поручению Королевского научного общества прибыл в горы Джое для изучения высокогорной разновидности тропического климата. Его сопровождает кавалер многих наград майор Приморского полка Королевской шотландской бригады Мак-Клинток.

Поскольку все титулы прозвучали на языках их носителей, мистер Кейнсон пояснил эмиру и его приближенным, что доктор — это «сильно ученый врач», которого приглашают лечить членов королевской семьи, а сутулый майор так любит войну, что от своих хаусанских солдат получил прозвище Горбатый Вояка.

— А он за это не обижается? — поинтересовался эмир Нуху.

— О нет, он гордится этим прозвищем. Знает, что таким же был и наш король Ричард31, — возразил мистер Кейнсон.

Эмир очень заинтересовался этим британским монархом, и мистер Кейнсон вынужден был поведать его историю. Упомянул о том, что Ричард то ли имел горб, то ли просто ходил сутулясь, но много воевал, жестоко расправлялся с родней и обещал отдать половину Англии за боевого коня.

— Чем же он кончил?

— Он стал последним английским королем, убитым на поле боя.

— Такой храбрый вождь достоин уважения. С родственниками он правильно поступал, они всегда мешают управлять — много просят, но мало делают. А наказывать их опасно или просто жалко. Но вот запасного коня ему надо было иметь. Один из эмиров Кано чуть не погиб, как король Ричард. В бою под ним убили лошадь, и телохранители едва его спасли. С тех пор потомки эмира даже на праздники отправляются со вторым конем.

Приятная беседа продолжалась и за праздничным столом. Доктор Уоррен нахваливал климат Джоса, который так выгодно отличается от влажной жары Лагоса или Калабара, с большим интересом пробовал местные блюда. Но оловянная мисочка с ломтиками замаринованных с перцем бананов привлекла его особое внимание.

— Какой интересный узор. Но откуда здесь олово? — обратился он к мистеру Кейнсону.

— Несколько лет назад агенты нашей компании установили, что здешние племена разрабатывают залежи оловянной руды. Ее образцы мы послали в Лондон и получили высокую оценку специалистов. Но из-за всех этих политических и военных потрясений невозможно даже начать геологическую разведку месторождения.

— На мировом рынке цены на олово все время растут. Оно широко применяется при получении бронзы, латуни и других сплавов, из которых изготовляют части паровых машин, насосов и механизмов, постоянно соприкасающихся с морской водой и паром. Молодая электротехника также нуждается в них. Я уж не говорю о произведениях искусства.

— Доктор, вы забыли о гильзах для патронов и артиллерийских снарядов, — заметил майор.

— О да, совсем забыл об этом. Но, мистер Кейнсон, теперь, когда британское правительство упразднило вашу компанию и провозгласило на ее территории протекторат Северная Нигерия, открываются большие возможности для освоения этих богатств. Климат Джоса и обилие воды позволяют строить здесь предприятия и города.

— Сейчас в Южной Африке наши войска сломили организованное сопротивление буров и ведут очистку территории от их банд. Поэтому можно будет обратить большее внимание на бассейн Нигера и Бенуэ. Лугард стал верховным комиссаром протектората и не будет церемонится с Сокото. Уважаемый Идрис, где сейчас находится Фадельалла?

— Он разбил лагерь в предгорьях Мандара.

— Верховный комиссар просил меня еще раз встретиться с сыном Раббеха. — Голос бравого майора звучал, как на полковом плацу. — Джентльмены, заявляю при всех, что Фадельалла отличный парень и смелый солдат. Ему всего двадцать шесть лет, но он рассуждает как зрелый политик. Он достоин стать новым правителем Борну! Везу ему добрые вести и подарок — самый последний образец нашего кавалерийского карабина!

Обед подошел к концу, и гости благодарили за радушный прием. Все это время Дмитрий скромно сидел рядом с эмиром, молчал и слушал. Запоминал все сказанное об изменениях в британской колониальной администрации и перспективах добычи оловянной руды. За все время застолья мистер Кейнсон ни чем не намекнул на их давнее знакомство. Четко знал правила игры, не выдал своих связей даже перед большим начальством.

— Что у вашего сына с рукой? — как бы между прочим спросил он эмира.

— Обычное дело. Ранен в стычке с разбойниками, пуля застряла в плече.

— Доктор Уоррен опытный хирург. Пусть он осмотрит рану.